"Этим бездушным кукольникам абсолютно все равно, что чувствуют и во что верят миллионы обыкновенных людей - им важно быть сверху. Когда партия будет отыграна, старые тряпичные куклы - бывшие персонажи тщательно спланированного действия, не важно, друзья или враги, отправятся вместе в свою коробку на антресолях, а режиссеры усядутся за одним столом в парке на территории какого-нибудь закрытого бизнес-клуба и примутся мирно пить чай, вспоминая о былом. Но иллюзия благополучия будет продолжаться ровно до тех пор, пока в голову одному из них не придет очередная гениальная мысль".
Строчки ровными линиями ложатся на бледный экран монитора. Катя правит статью, старательно шевеля губами, проигрывая и перетасовывая фразы, укладывая слова на лист электронной бумаги в строго определенной последовательности. Ей нравится ее работа. У Кати своя ежедневная колонка в газете, к которой она шла три долгих года, еще она пишет материалы, такие как этот, предварительно согласовав тему с редактором, седоусым Данилом Иванычем. Вокруг - обычная редакционная суета, привычная картина для пяти вечера. Когда Катя сделалась адептом большой журналистики и открыла дверь в редакцию первой газеты, куда устраивалась работать, она и понятия не имела, что когда-нибудь сможет привыкнуть и к этим постоянным авралам, и к тому, что материалы никогда не могут быть готовы на все сто процентов; и к задымленной площадке для курения на лестничной клетке, где от дыма щиплет глаза, а вместе с вдохом в голову приходят сотни самых неожиданных идей; и к плохо заваренному чаю из столовой, который выпиваешь залпом, вспомнив о нем, когда он уже совсем остыл; и к ускорению темпа беготни коллег с приближением восьми вечера, когда номер подписывается в печать. Но, говорят, ко всему привыкают, Сережа вот говорит, что нельзя привыкнуть только к инвалидности. Он так и не звонил с утра, Катя вздыхает, но как звонить самой, когда к лицу накрепко привинчена маска фальшивой независимости? От треска старенького матричного принтера и запаха кофе, которым казалось, пропитались даже жалюзи в комнате редакции, у нее начинает кружиться голова.
Пара спасительных затяжек на крыльце - отступить только подальше, чтобы брызги от проносящихся мимо автомобилей не испортили светлое пальто.
Возле бетонного буйка фонарного столба на тротуаре рядом с высотным зданием с вывеской "Федеральная пресса", где располагаются десятки газет и журналов, чуть не вписываясь в столб правым передним бампером, тормозит старенькая пятерка "Жигули". Оттуда выпрыгивает невысокий мальчишка лет восемнадцати на вид. Простые светлые джинсы с заклепками, заляпанные понизу грязью, потертая черная куртка на молнии, бейсболка на светлых взъерошенных волосах, россыпь веснушек на коротком прямом носу. Ванька.
В его руках - потрепанный черный рюкзак: опять должно быть набивал текст в ноутбук прямо на ходу в машине, сочувственно думает Катя.
-Привет, Катерин. Мальчишка улыбается, и в который раз она отмечает, что ему уже никак не восемнадцать, и перед ней никак не претендент на роль младшего брата, а полноценный журналист, хоть и моложе ее на пару лет.
В кармане Катиного пальто звенит телефон, и она иронически вздергивает брови, глядя на дисплей.
-Сереж, ты куда пропал? - слышу я в трубке ее голос, - Я уже беспокоюсь.
-Да, я тут мотаюсь по городу по делам, - уверенно соврал я.
На самом деле я все еще сижу в Кофейне на Китай-городе. Пью уже шестую чашку кофе и жду ответа на свое сообщение кому-то по имени Nemesis.
В кофейне, что выходит окнами на оживленную улицу, где прохожие не глядя друг на друга, бегут к метро, только что включили свет, и ее ярко освещенные окна заманивают внутрь офисных барышень в ярком весеннем оперении. Барышни украдкой посматривают на меня, на ноутбук, и видимо, такой деловой и одинокий субъект, как я, кажется им вполне привлекательным дополнением к чашке чая.
-Слушай, Кать. Меня тут клиенты в Америку пригласили, через неделю полечу. Ты не хочешь со мной?
Я выпаливаю это на одном дыхании. Мысль пришла в голову совершенно внезапно. Пусть девочка съездит, развеется, да и нашим отношениям будет полезно. Тем более, что Скай Джет платит за два билета. А если Андрюха найдется до этого - поедем втроем, я оплачу ему эту поездку.
-Сереж, я даже не знаю, - слышу я в трубке ее голос. - Мы когда с тобой последний раз куда-то летали? - Ее голос звучит немного расстроено, как мне кажется. Сейчас начнет отказываться и ссылаться на то, что много работы.
-Никогда, - отвечаю я бодрым тоном. - Пора уже начинать. Ты уточни в редакции, сможешь ли смыться дней на пять, и перезвони мне, - не дожидаясь ее как всегда витиеватых отказов, я вешаю трубку.
Катя в растерянности смотрит на телефон, словно он некий волшебный артефакт, способный трансформировать реальность. Его, что, бешеная собака укусила? Еще с самого начала, когда они только начали встречаться, Сережа сам настоял, чтобы они ездили отдыхать по раздельности. Понимая, что настаивать не имеет смысла - так он очень быстро сбежит от нее, она не стала возражать. И надо же - Америка... О, черт! Уже шесть вечера, скоро время сдавать статью, и у нее всего только полчаса, чтобы позвонить профессору Вырковскому, согласовать цитаты и уточнить все его должности. Она не ждет лифт и стремглав взлетает по белым мраморным ступеням на второй этаж, в помещение редакции своей газеты.