Хиллерман Тони : другие произведения.

Человек-скелет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  
  Тони Хиллерман
  
  Человек-скелет
  
  
  Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями.
  
  Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.
  
  
  
  Глава первая
  
  Отставной лейтенант Джо Липхорн пространно объяснял, как именно запутанные события, разворачивавшиеся неподалеку от Святилища Соляной Женщины, подтверждают его теорию о всеобщей взаимосвязи, которой придерживаются индейцы навахо и он в том числе. Дело в том, что все на свете имеет свою первопричину.
  
  Его слушатели, собравшиеся в «Доме навахо», лейтенанта не перебивали. Однако и соглашаться с ним не спешили.
  
  — Конечно, между той давней трагедией, когда столько людей погибло, и арестом Билли Туве — огромная временная пропасть, чуть не полвека. И это усложняет задачу, — говорил Липхорн. — Но если мысленно вернуться к истокам, можно увидеть, как одно событие постепенно подводит к другому. Получается связная цепочка.
  
  Капитан Пинто, сменивший Липхорна на посту в полицейском управлении племени навахо, поставил на стол чашку.
  
  — Да ладно вам, Джо, — сказал он. — Знаю я эту вашу теорию. Выглядит все примерно так. Летит стая птиц, от знойного ветра они устают махать крыльями и садятся на ветку. Но их слишком много. Ветка не выдерживает, ломается, падает в речку и перегораживает русло. Вода подмывает берег, оползень запруживает речку, вода затопляет долину. В результате изменяется флора, а затем и фауна, и люди, промышлявшие охотой на оленя, вынуждены переселяться в другие края. Попытайтесь проследить первопричину — и увидите, что ветер во всем виноват.
  
  Пинто помолчал, а потом добавил:
  
  — Однако в случае с Джоанной Крейг что получается? Неужели она прилетела сюда из Нью-Йорка лишь потому, что какой-то слабоумный индеец хопи попытался сдать в ломбард за двадцать долларов ценный алмаз?
  
  Тут подал голос капитан Ларго, специально приехавший из Шипрока, чтобы послушать рассказ Липхорна.
  
  — Беда в том, Джо, что временной разрыв слишком велик, поэтому трудно все увязать в единую цепочку. Ты считаешь, что роль той последней птицы, из-за которой обломилась ветка, сыграл молодой человек с фотоаппаратом, летевший на самолете компании «Юнайтед эрлайнс». Он говорит стюардессе, что мечтает сфотографировать Большой каньон с высоты. Верно я тебя понял? Стюардесса сообщает о его просьбе пилоту, пилот немного изменяет курс — а летят они сквозь облако — и врезается в самолет «Трансуорлд эрлайнс». Это произошло в июле пятьдесят шестого. Ладно. Тут все логично. Пассажир просит об услуге, пилот ее оказывает. В результате все мертвы. Затем, этак через полвека, некий Билли Туве, индеец хопи, появляется в ломбарде городка Гэллапа и пытается заложить за двадцатку алмаз, цена которому двадцать тысяч. С этого начинается новая цепочка событий. Когда произошло то столкновение, Туве еще и на свете не было. Да и Джоанны Крейг тоже.
  
  — Верно, — подхватил Пинто. — В вашей причинно-следственной цепи — здоровенный разрыв. Да и то, что пилот сменил курс по просьбе фотографа, — это всего лишь предположение.
  
  Липхорн вздохнул:
  
  — Вы думаете о разрыве в одной-единственной цепочке событий. А я вижу множество других цепочек, и все они переплетаются.
  
  Ларго все еще сомневался:
  
  — Ты смог бы нарисовать для нас эти цепочки?
  
  — Получилось бы что-то вроде паутины, — усмехнулся Пинто.
  
  Липхорн пропустил его замечание мимо ушей:
  
  — Давайте посмотрим, какую роль играет в этой истории Джоанна Крейг. Она родилась уже после того страшного события, но как раз это и важно. В авиакатастрофе погиб ее отец. По словам Джоанны, именно после его гибели ее мать озлобилась, а в результате озлобилась и сама Джоанна. Джим Чи сказал мне, что в каньон она приехала даже не потому, что охотилась за теми алмазами. Камни ей нужны были только для того, чтобы отомстить.
  
  Никто ему не возразил.
  
  — Сами видите, как одно вытекает из другого, — продолжал Липхорн. — Так что не случайно в деле появился Брэдфорд Чандлер, агент по розыску сбежавших должников. Его-то, наоборот, только деньги и интересовали, однако его целью было помешать Джоанне добраться до алмазов. Ковбоя Дэши привел сюда семейный долг. Джима Чи втянула в эту историю дружба. А что касается…
  
  Липхорн осекся.
  
  Пинто усмехнулся.
  
  — Продолжайте, Джо, — сказал он. — Как насчет Берни Мануэлито? Почему малышка Берни оказалась втянута в эту историю?
  
  — Наверно, одна из причин — любопытство, — ответил Липхорн. — А может, любовь.
  
  — И вот что еще непонятно, — заметил Ларго. — Ты-то с какой стати во все это влез? Ты же вроде на пенсии и расследованиями не занимаешься.
  
  — Тут уж Пинто виноват, — ответил Липхорн. — Он сказал мне, что Коротышка Макгиннис умер. Понимаете? Вот вам еще одна из цепочек, о которых я говорил.
  
  — Да я просто оказал вам услугу, Джо, — сказал Пинто. — Я же знал, что вам скучно сидеть без дела.
  
  — А при этом вы сэкономили на разъездах, — усмехнулся Липхорн.
  
  Он хорошо помнит тот день, помнит, каким никчемным чувствовал себя тогда и как рад был отправиться на поиски алмаза Коротышки Макгинниса, алмаза, в существование которого не очень-то и верил.
  
  А сейчас Липхорн вдруг задумался о том, как авиакатастрофа, давно погребенная под слоем архивной пыли, снова напомнила о себе, всколыхнув в людях самые разные чувства. Алчность и злобу — это уж как водится, но еще и чувство долга — перед семьей, перед друзьями. И возможно — если говорить о Берни Мануэлито — любовь.
  
  Капитан Пинто отодвинул стул, встал.
  
  — Не уходите, — попросил Липхорн. — Я хочу рассказать, чем закончилась история Берни и Джима Чи.
  
  — Да я только за булочками схожу, — сказал Пинто. — Сейчас вернусь. Мне и самому хочется послушать.
  
  
  Тот августовский день, когда Липхорна втянули в дело о Человеке-Скелете, вспоминается по прошествии времени как беспросветно унылый. Никогда еще не чувствовал он себя таким всеми забытым, никому не нужным пенсионером.
  
  Когда Липхорн постучал в дверь кабинета, Сэмюэль Пинто, молодой человек, сидевший за письменным столом и что-то строчивший в блокноте, с неудовольствием оторвался от своей писанины и посмотрел на вошедшего. Он указал Липхорну на кресло и, порывшись в стопке папок, вытащил две.
  
  — Ах да, — сказал капитан Пинто, — вот они.
  
  А несколькими минутами раньше Липхорн получил первое малоприятное напоминание о том, каково это — быть в отставке. Он стоял посреди приемной, мял шляпу в руках и ждал, когда дежурная закончит разбирать бумаги. Наконец он сказал ей, что капитан Пинто его ждет.
  
  Девушка глянула на календарь, потом снова посмотрела на легендарного некогда лейтенанта полиции:
  
  — Представьтесь, пожалуйста…
  
  Просьба показалась ему особенно обидной, потому что в этом здании он провел большую часть трудовой жизни: отдавал приказы, нанимал сотрудников и даже приобрел некоторую известность — если его имя и не гремело по всей стране, то по крайней мере в радиусе двух-трех километров о нем были наслышаны.
  
  — Джо Липхорн, — сказал он и сразу же понял, что имя его ничего этой девице не говорит. — Я раньше работал здесь, — добавил он, однако дежурная уже взяла телефонную трубку. — Впрочем, это было давно, — пробормотал он, обращаясь, похоже, к самому себе.
  
  — Капитан просит вас пройти к нему, — сообщила девица.
  
  И вот теперь в кабинете с табличкой «Специальные расследования», где Липхорн в свое время провел немало тревожных дней, восседал капитан Пинто.
  
  Новый хозяин кабинета жестом указал гостю на кресло.
  
  — Я слышал, сержант Чи наконец-то женится, — сказал Пинто. — Как вам такая новость?
  
  — Давно пора, — ответил Липхорн. — Берни — хорошая девушка. Думаю, с ней Чи повзрослеет.
  
  — Вот и мы тоже надеемся, — сказал Пинто и протянул Липхорну две папки. — Взгляните на это, Джо. И скажите мне, что вы по этому поводу думаете. Верхняя из ФБР, дело об убийстве и ограблении. Случилось это пару месяцев назад в резервации Зуни. Там взяли кучу драгоценностей из сувенирного магазина и убили владельца, помните? А через несколько дней хопи по имени Билли Туве попытался заложить в Гэллапе неоправленный бриллиант. Попросил за него двадцать долларов. Оценщик сразу смекнул, что он стоит тысячи. Велел Туве подождать, пока он наведет справки. А сам позвонил в полицию. Оттуда приехали, взяли Туве. Он сказал, что алмаз много лет назад дал ему шаман из Большого каньона. Имени шамана он не знает. В Управлении шерифа округа Маккинли тут же вспомнили об ограблении магазина сувениров. Стали проверять. Кое-кто из вновь опрошенных свидетелей вспомнил, что перед тем, как началась стрельба, у магазина околачивался какой-то хопи. Кроме того, обнаружилось, что в магазине имеются, там и сям, его отпечатки пальцев. Ну и задержали его по подозрению.
  
  Рассказав все это, Пинто уставился на Липхорна, ожидая вопросов. Вопросов не последовало.
  
  С первого этажа доносились звуки музыки. За окном пролетела сойка. Сквозь стекло Липхорн видел до боли знакомый пейзаж. Все здесь было таким уютным, привычным. Липхорн вздохнул и приступил к чтению той папки, что поновее. И уже на второй странице обнаружил кое-что любопытное — видимо, поэтому Пинто и захотел встретиться с ним. Впрочем, вопросов Липхорн задавать не стал. Преступление, совершенное в Зуни, то есть в федеральной резервации, находилось в юрисдикции ФБР. Однако в данный момент над ним трудился Пинто, а Липхорн был здесь всего-навсего посетителем.
  
  Он просмотрел все бумаги, собранные в этой новенькой папке, положил ее на стол Пинто и взялся за папку старую. Папка была пыльной, засаленной и очень пухлой.
  
  Пинто ждал, когда Липхорн дочитает.
  
  — Вы, наверное, обратили внимание на то, что убийство в Зуни, возможно, имеет точки соприкосновения с одним из ваших давних дел об ограблении, — сказал Пинто. — В Шорт-Маунтин. Висяк. Помните его?
  
  — Конечно, — ответил Липхорн. — Но почему его опять раскопали?
  
  — Ну, не так чтобы раскопали, — сказал Пинто. — Мы просто хотели спросить вас кое о чем. Не кажется ли вам, что между этим свежим делом, — Пинто постучал пальцем по новой папке, — и старым ограблением существует связь?
  
  — Вы имеете в виду бриллиант Коротышки Макгинниса?
  
  Пинто кивнул.
  
  Липхорн улыбнулся, покачал головой, взял со стола первую папку:
  
  — Наверное, я что-то не так понял. Мне показалось, что бриллиант, который понес в ломбард этот хопи, был оценен в двадцать тысяч долларов. — Он вытащил второй лист из стопки. — Вот здесь написано: «Нынешняя рыночная стоимость драгоценного камня составляет приблизительно двадцать тысяч долларов».
  
  — Это сумма, названная экспертом-оценщиком по запросу ФБР. Он сказал, что в алмазе три и восемь десятых карата. Ювелир федералов назвал его «белым бриллиантом с легким небесным оттенком». Все это есть в отчете.
  
  Липхорн снова покачал головой:
  
  — В новом деле упоминается также дорогой неоправленный бриллиант, исчезнувший при давнем ограблении фактории в Шорт-Маунтин. Готов поспорить, что написавший это агент ФБР — новичок. Вот вы можете представить себе бриллиант, завалявшийся на фактории в Шорт-Маунтин? Или в кармане у Коротышки Макгинниса?
  
  — Нет, — ответил Пинто. — Мне такое представить трудно.
  
  — Как бы там ни было, когда мы расследовали ограбление, он никакого бриллианта в числе похищенных вещей не указал. — Липхорн улыбнулся. — Возможно, понимал, что я ему не поверю. Не сомневаюсь, вы обратили внимание на то, что алмаз был добавлен к списку украденного примерно год спустя. Случилось это после того, как страховая компания подала в ФБР жалобу: якобы наш перечень похищенного не соответствовал тому списку, что предъявил им позже потерпевший.
  
  Пинто усмехнулся:
  
  — Может, он просто не сразу все вспомнил.
  
  — А самого Макгинниса вы не расспрашивали?
  
  — Макгиннис умер, — ответил Пинто. — И думаю, давно.
  
  Липхорн замер.
  
  — Коротышка умер! — произнес он. — А я и не знал.
  
  Он провел ладонью по лбу, обдумывая печальную новость. Трудно было поверить, что этот умный, упрямый, ворчливый старик ушел в небытие. И его имя следует добавить ко все удлиняющемуся списку людей, благодаря которым прошлое Липхорна было таким интересным, пусть и не всегда радостным. Он чувствовал, как с уходом старых друзей вокруг него образуется пустота.
  
  Липхорн смотрел мимо Пинто, в окно, на бескрайнее синее небо, на грозовые тучи, которые собирались на севере, над горами Чуска, и вспоминал, как когда-то сидел с Макгиннисом в забитой товарами фактории. Старик, устроившись в кресле-качалке, потягивал виски из старого стакана с надписью «Кока-кола» и делился последними новостями, пересказывая офицеру Джо Липхорну ровно столько слухов, сколько считал нужным сообщить, и ни словом больше.
  
  — Похоже, старик включил бриллиант в свой страховой иск, определив его цену в десять тысяч долларов, а это означает, что сейчас он стоит вдвое больше, — сказал Пинто. — Страховая компания подала жалобу, и федералы занялись ею, полагая, что имело место мошенничество. И теперь кто-то там — возможно, потому, что компьютерные программы обнаружили некое сходство между двумя бриллиантами, — заподозрил неладное, и нас попросили все тщательно перепроверить.
  
  — А сами они не могут?
  
  — Им нужно знать, откуда у Макгинниса бриллиант. Может, кто-то огранил его заново. Или еще что. У них имеются свидетельские показания насчет хопи, его отпечатки пальцев в магазине и прочее, однако единственная серьезная улика — это бриллиант, который он попытался сдать в ломбард. Видимо, по их теории, хопи прихватил алмаз, когда грабил магазин в Зуни. Других версий у них пока нет. Вот им и хочется узнать, вернулся ли к Макгиннису его алмаз и имелся ли у него сертификат с указанием огранки этого алмаза, его веса, размера и тому подобного.
  
  Липхорн кивнул.
  
  — Поэтому мы послали человека из Туба-Сити к старику в лавку. Он сообщил, что на двери фактории висит табличка «Закрыто», что сам дом выглядит заброшенным. Он поспрашивал у соседей, и ему сказали, что у старика случился сердечный приступ. Наш человек заглянул в местную больницу. Старика там не оказалось. И никаких записей в регистратуре. Скорее всего, кто-то из родных забрал его и похоронил неведомо где.
  
  Липхорн удивился, но ничего говорить не стал. Чтобы у Коротышки были родные? Вряд ли.
  
  Пинто порылся в документах, закрыл папку и снова взглянул на Липхорна.
  
  — Джо, — произнес он, — Макгиннис не рассказывал вам, когда он заполучил этот чертов алмаз? Хоть что-нибудь о нем говорил?
  
  — Ни слова. Если бы я знал, что он внес его в страховое требование, я бы задал ему такой вопрос. А Макгиннис ответил бы: «Офицер Липхорн, это не ваше, черт побери, собачье дело».
  
  — Значит, никаких соображений на этот счет у вас нет?
  
  — Ни единого. Однако есть вопрос к вам. Это тоже не мое собачье дело, но похоже, этот алмаз как-то уж слишком заинтересовал наших друзей-федералов. Готов поспорить, вы это тоже заметили и попытались выяснить, кому из специальных агентов поручено вести расследование. И что вам ответили?
  
  — Черт побери, Джо, — сказал Пинто. — Как вы догадались?! Джорджу Райсу, вот кому. Он сказал мне, что все это обычная проверка, не более, а я ответил: бросьте, Джордж, не пудрите мне мозги. А он сказал: ну ладно, в общем, видите, какая штука. У него, мол, такое чувство, что кто-то из вашингтонских воротил пытается оказать кому-то услугу. Сами знаете, как это бывает. Райс сказал: он подозревает, что это как-то связано с тяжбой из-за недвижимости, а я говорю ему: странно, и он ответил, что для него все это тоже полная загадка, но поскольку, на его взгляд, все это отдает Вашингтоном и политикой, то он будет только рад в эту историю не влезать.
  
  Липхорн обдумал услышанное.
  
  — Ну, — сказал он, — раз так, мне остается только радоваться, что я уже в отставке. Но почему никто из ваших не занялся поисками родных Макгинниса? Кто-то же забрал его тело? Если у него и было что-то ценное, все досталось им. Может быть… — Он умолк. Покачал головой. — Трудно поверить, что Коротышка и вправду умер своей смертью. Его случайно не пристрелили?
  
  — Ну, мы ничего такого не слышали.
  
  Липхорн встал.
  
  — Что же, очень жаль, но больше ничем помочь не могу, — сказал он. — Если разузнаю что-нибудь об алмазе Макгинниса, дам вам знать. Хотя не думаю, что придется ночей из-за него не спать.
  
  Разумеется, последнее предположение оказалось в корне неверным.
  
  
  
  Глава вторая
  
  Сообщение, на автоответчике Джоанны Крейг на первый взгляд ничего особенного не содержало. Хотя тон адвоката свидетельствовал об ином.
  
  — Миссис Крейг, — произнес адвокат. — Это Хэл Симмонс. Наши следователи, похоже, узнали некоторые интересные подробности, о которых я хотел бы поговорить с вами. После полудня я буду в офисе. Прошу вас, позвоните мне, когда найдется время.
  
  После того как были улажены все связанные с похоронами матери юридические вопросы, они с Симмонсом почти и не разговаривали. Теперь она нашла в телефонном справочнике номер его конторы, позвонила, там было занято. Тогда она позвонила швейцару и попросила вызвать ей такси.
  
  Секретарша, сидевшая в приемной Симмонса, помнила Джоанну еще по тем временам, когда та была здесь частой гостьей — пыталась уладить дела, каких даже после смерти самых пунктуальных людей находится немало. А мать Джоанны Крейг была женщина эксцентричная, подчас забывала о том, что́ с ней было вчера, зато хорошо помнила то, чего с ней и вовсе не случалось. Ее психиатр называл это «старческим слабоумием». Джоанна возражала на это: мать вовсе не старуха. А психиатр отвечал ей: «На долю вашей матери выпало много переживаний. А разум у нее и всегда-то был… Ладно, скажем так — у вашей матери всегда был особый склад ума».
  
  Впрочем, причину происшедшего с матерью Джоанна знала. Причиной была смерть Джона Кларка, отца Джоанны, и то, как родные Кларка обошлись с ее матерью. Как будто ее безутешного горя после гибели возлюбленного им было недостаточно и нужно было ее еще помучить. Да и на дочери Джона все это тоже сказалось.
  
  Дело даже не в деньгах, убеждала себя Джоанна. Бог с ними, с деньгами. Жестокость — вот что возмущает. И высокомерие. И успокоится она только тогда, когда будет восстановлена справедливость по отношению к ее матери. Она этим людям обязательно отомстит. И может быть, Симмонс наконец подскажет ей, как это сделать.
  
  Хэл Симмонс поднялся с кресла, стоящего перед старым обшарпанным письменным столом. Высокий, широкоплечий — мать всегда говорила, что ему можно доверять. И Джоанна доверяла.
  
  — Миссис Крейг, — произнес он с улыбкой. — Присядьте. Я не хочу слишком обнадеживать вас. Однако мне представляется, что у нас появилась некая зацепка.
  
  Джоанна почувствовала внезапную слабость в ногах:
  
  — Зацепка?
  
  — Похоже, мы обнаружили один из тех бриллиантов.
  
  Джоанна села. Закрыла глаза.
  
  — Бриллиантов? — чуть слышно переспросила она.
  
  Симмонс не сводил с нее глаз. Джоанна теперь смотрела в окно, на запруженные машинами улицы Вашингтона, на затянутое тучами небо.
  
  — Вы ведь помните, ваш отец перевозил драгоценные камни в пристегнутом к его запястью чемоданчике. И мне кажется, что, если мы обнаружим их… — Симмонс замолчал, подыскивая нужные слова, — ну, в общем, такая находка помогла бы нам обнаружить и его останки. Так вот, теперь мы кое-что знаем об алмазах. Хотя, возможно, это всего лишь слухи.
  
  Джоанна выпрямилась в кресле:
  
  — Расскажите мне все, что вам удалось узнать. И что нам, по вашему мнению, следует предпринять.
  
  Симмонс посмотрел на нее задумчиво:
  
  — Вы хотите, чтобы я говорил как добрый друг вашей матери или как адвокат?
  
  Джоанна обдумала его вопрос.
  
  — Как адвокат, — сказала она. — Хотя из этого не следует, что вы не остаетесь моим добрым другом.
  
  Симмонс вздохнул:
  
  — В таком случае я должен сообщить вам, что если вам удастся найти останки отца, с помощью которых можно получить данные о его ДНК, тогда, по моему мнению, мы сможем снова потребовать по суду возвращения вам недвижимости. Эти данные, а также письма, что оставила вам мать, дадут нам возможность доказать, что вы являетесь прямой наследницей Джона Кларка, а стало быть, и прямой наследницей его отца. Вследствие чего вы вправе притязать на недвижимость, принадлежащую семейству Кларка. И в связи с этим можете доставить большие неприятности Плаймейлу и, судя по тому, что я слышал о его безобразном обращении с известным вам фондом, возбудить против него дело о финансовой несостоятельности, а возможно, и уголовное дело тоже.
  
  Джоанна Крейг улыбнулась:
  
  — По-моему, все это как-то не по-христиански. Однако идея мне нравится. И даже очень.
  
  Симмонс пожал плечами:
  
  — Мне кажется, единственный способ отыскать останки вашего отца — найти человека, в руки которого попал чемоданчик с алмазами. Мы знаем, что этот контейнер был пристегнут к запястью вашего отца. Постарайтесь его найти. Сейчас, похоже, у нас наконец-то появилась такая возможность. Однако должен предупредить вас: старик Плаймейл тоже прознал об этом. Он сделает все, чтобы вам помешать.
  
  — Значит, вы советуете мне отыскать алмазы?
  
  — Как ваш адвокат — да.
  
  — А как друг?
  
  Хэл Симмонс покачал головой:
  
  — Джоанна, как друг вашей матери, а теперь и ваш друг, я посоветовал бы вам вернуться домой и обо всем забыть. И на этом успокоиться. Даже с учетом того, что некий алмаз вдруг всплыл на поверхность, шансы найти тело вашего отца невелики. А гоняться за тем, к чему Плаймейл вас подпустить не хочет, все равно что гоняться за крокодилом в его собственной реке.
  
  — Тогда просто подскажите мне, с какого конца за это взяться. С чего начать.
  
  Симмонс вздохнул:
  
  — Ну что же, слетайте в Нью-Мексико, поговорите с человеком, которому принадлежал этот алмаз. Он сидит в Гэллапе, в тюрьме округа Маккинли, ожидая приговора по обвинению в убийстве. Вот с него и начните.
  
  
  Сидевший в пляжном шезлонге Брэдфорд Чандлер резко повернулся. Старый прохвост произнес наконец что-то интересное. Что-то насчет алмазов?
  
  Чандлер слушал вполуха, он наслаждался приятным покоем: легкий морской бриз, теплое солнце, а у кромки прибоя — загорелая фигуристая девица в бикини, состоящем из двух узких ленточек. Как приятно оказаться вдруг здесь, на этом частном пляже. Среди всей этой роскоши. А ведь Брэдфорду Чандлеру судьбой предназначено жить в роскоши! Но он почему-то не живет. Во всяком случае, пока.
  
  — Алмазы? — произнес Чандлер. — Да откуда взяться алмазам в этих краях?
  
  — Мистер Чандлер, — перебил его старик. — Вы слушали меня невнимательно. Меня интересует только один алмаз. И если бы я знал, откуда он взялся, вы не сидели бы сейчас в тенечке, глазея на одну из моих красавиц.
  
  Старика, расположившегося рядом в шезлонге, звали Дэном Плаймейлом. Сняв солнечные очки, он уставился на Брэда — широкое, загорелое лицо его было суровым, волосы и брови белые, глаза как кусочки синего льда. Брэдфорду он напомнил покойного отца. Плаймейл был из людей той же масти. Англосаксы, привыкшие повелевать. Или, как с гордостью говорил отец: «Мы, люди из породы хищников».
  
  Чандлер-старший скончался вот уже девять лет назад. Увы, незадолго до смерти он изменил завещание — и вычеркнул из него имя Брэдфорда.
  
  — Я только что сказал вам, что желаю выяснить, откуда взялся этот алмаз, — продолжал Плаймейл. — И готов обсудить с вами подробности сделки. А вы, похоже, не готовы выслушать меня.
  
  Никто и никогда еще не разговаривал с Чандлером подобным тоном.
  
  — Я вас выслушал, — ответил он. — Но вы же сами сказали, что вам известно, где именно находится алмаз. Его хранят, как улику, в каком-то захолустном городишке штата Нью-Мексико. Правильно?
  
  — Неправильно, — ответил Плаймейл. — Я не спрашивал, где алмаз. Я хочу знать, откуда он взялся.
  
  Плаймейл отхлебнул из бокала. Что за напиток? Что-то холодное, зеленоватое.
  
  Затем откинулся на спинку шезлонга, вытащил из лежавшего на столе плоского чемоданчика папку и принялся просматривать ее содержимое.
  
  — Пора сказать то, что вам надлежит знать. Однако сначала уделим несколько минут вашей биографической справке.
  
  — Справке? — удивился Брэдфорд. — Я не посылал вам никакой…
  
  — Разумеется, не посылали, — Плаймейл насмешливо глянул на Брэдфорда. — Разумные люди у кандидатов биографических справок не запрашивают. Они получают информацию от тех, кому хорошо знаком предмет. От тех, кому можно доверять.
  
  — О! — только и мог сказать Брэд.
  
  — Вот, к примеру, — продолжал Плаймейл. — Насчет вашего ареста — дело было в Швейцарии, на горнолыжном курорте. Пьянство, нарушение общественного порядка и нападение на сотрудника службы безопасности.
  
  Он приподнял брови:
  
  — Вы бы стали об этом упоминать в биографической справке?
  
  — Нет.
  
  — Тут сказано: «Чандлер откупился». Это верно?
  
  — Верно.
  
  — Какой именно Чандлер? Вы или ваш папочка?
  
  — Ну, организовал это я, — ответил Брэдфорд.
  
  — На папины деньги?
  
  — Разумеется. — Чандлеру все меньше нравилось то, как складывается разговор.
  
  Плаймейл перешел к другой странице.
  
  — Беннингтонский колледж. Вы провели там три года. И похоже, завязали полезные знакомства.
  
  Он почитал немного, потом хмыкнул:
  
  — Но хороших отметок не вижу. На зубрежку вы время не тратили.
  
  Новая страница.
  
  — «Скипперс инкорпорейтед», — прочитал Плаймейл. — «Беглецы инкорпорейтед». Откуда такое название?
  
  — Так мы ими и занимаемся. Охотимся за теми, кто удирает, выйдя под залог, за проворовавшимися служащими. И прочими неудачниками. Находим их. Доставляем куда следует. И получаем премию.
  
  — Именно так вы со «Скипперс» и познакомились? Когда попали под суд по обвинению в преступном нападении и портлендский судья выпустил вас под залог в сто тысяч долларов. Значит, вы тогда сбежали? Тут об этом сказано как-то расплывчато.
  
  — Никуда я не убегал, — ответил, начиная нервничать, Чандлер.
  
  Он уже понимал, что Плаймейл выбрал его не за гражданские добродетели. И надеялся, что люди, которых Плаймейл подрядил, чтобы покопаться в его прошлом, не стали особенно присматриваться к той портлендской истории. Был, правда, один детектив из отдела убийств, которого это дело очень и очень интересовало.
  
  Плаймейл смотрел на него, ожидая объяснений.
  
  — Я заплатил за поручительство десять тысяч, — сказал Чандлер. — И явился в суд вовремя. Обвинения были сняты за отсутствием доказательств. «Скипперс» оставили мои десять тысяч себе, а внесенный за меня залог им вернули обратно. И все были довольны.
  
  Плаймейл нахмурился:
  
  — За отсутствием доказательств? Тут сказано, что у пострадавшего была сломана челюсть, рука, несколько ребер, на теле обнаружено множество ссадин. На мой взгляд, доказательств более чем достаточно.
  
  — Он не явился в суд.
  
  — Почему?
  
  — Насколько мне известно, здоровье не позволило, — ответил Чандлер.
  
  Он ожидал следующего вопроса. Плаймейл, вероятно, понял, в чем подозревали Чандлера: в том, что он-то и позаботился, чтобы пострадавший не явился в суд. У него имелся наготове ответ, однако вопроса не последовало.
  
  — Тогда вы и начали работать на «Скипперс»?
  
  — Да, верно, — ответил Чандлер, радуясь, что опасность миновала.
  
  — Похоже, им нравился ваш стиль работы.
  
  — Еще бы не нравился! Я работал на совесть.
  
  — Необычная карьера, не так ли? Я имею в виду, для мальчика из частной школы. Экзетер, не так ли? Разве не предполагалось, что вы подыщете себе в выпускном классе невесту, найдете работу на Уолл-стрит? Что-нибудь, способное оградить вас от обвинений в преступных нападениях?
  
  — Наверное, — отозвался Чандлер. Ему все эти расспросы порядком надоели.
  
  — Вам ваша работа нравится?
  
  — Да, — кивнул Чандлер. — Когда ищешь сбежавших из-под залога, скучать не приходится. Есть возможность пошевелить мозгами. Чаще всего беглецы вовсе не хотят, чтобы их отыскали.
  
  — Это я заметил, — сказал Плаймейл. — В двух случаях не обошлось без стрельбы.
  
  — Ну да, — согласился Чандлер, уже уверенный в том, что из-за этого Плаймейл и обратил на него внимание. — Они стреляют и мажут, ты стреляешь и попадаешь. Иначе смысла нет.
  
  — И в обоих случаях полиция вас оправдала.
  
  — Разумеется, — сказал Чандлер. — Так или иначе, ты же защищаешь закон, действуешь в пределах самообороны, а копы понимают, что одним выстрелом ты избавил их от кучи забот и от расходов на судебный процесс.
  
  — Ну хорошо, — сказал Плаймейл, закрывая папку и убирая ее в чемоданчик. — А теперь послушайте, с чем вы будете иметь дело на этот раз.
  
  Юридическая фирма Плаймейла, сказал он, является представительницей фонда, унаследовавшего состояние Кларка-старшего. К сожалению, в завещании Кларка имелся пункт, согласно которому, если единственный отпрыск старика или потомки этого отпрыска переживут старика, состояние отойдет ему — или им, — а не фонду.
  
  — А как же вдова?
  
  — Жена Кларка умерла еще раньше, — сказал Плаймейл. — «Единственным отпрыском» был Джон Кларк. Когда его папаша услышал, что Джон пропал без вести после авиационной катастрофы, его хватил удар. И пока шли поиски уцелевших, он скончался. Поскольку других потомков у Кларка не было, наш фонд унаследовал миллиарды, включая недвижимость и ценные бумаги.
  
  — История вроде довольно простая, — заметил Брэд.
  
  — Была простой. Но все изменилось. Откуда ни возьмись появляется женщина и подает гражданский иск. Заявляет, что фактически является снохой старика, что она беременна, а ребенок ее станет прямым потомком Кларка. И она рассчитывает, что состояние достанется ее младенцу. Вы меня внимательно слушаете?
  
  — Да вроде, — ответил Чандлер.
  
  — У этой женщины имелась пачка любовных писем от сына старика Кларка. Экспертиза подтвердила, что написаны они были рукой Джона Кларка. Адресатом всех являлась истица. В письмах выражалась радость по поводу скорой женитьбы, имелись также кое-какие намеки на их интимную связь. В последнем письме сказано, что на следующий день Джон Кларк вылетает из Лос-Анджелеса домой, что везет ей в подарок чудное обручальное кольцо с бриллиантом и что по приезде они сразу же поженятся. Поженятся еще до рождения ребенка.
  
  Плаймейл отхлебнул из своего бокала с загадочной зеленоватой жидкостью и продолжил рассказ:
  
  — По-видимому, о ребенке он знал. И собирался сделать все, чтобы ребенок считался законнорожденным. На наше счастье, он слишком долго собирался. А после выбрал не тот самолет. Джон Кларк вылетел из международного аэропорта Лос-Анджелеса самолетом компании «Трансуорлд эрлайнс». Самолет взлетел в девять утра и взял курс на Канзас-Сити, далее на Нью-Йорк. Невеста ждала Джона в аэропорту. Ждала долго. И наконец служащие авиакомпании объявили о пропаже самолета.
  
  Крушение произошло в июне пятьдесят шестого. Самолет «Сьюпер констеллейшен» компании «Локхид». Вы наверняка еще застали такие. Четыре двигателя, три хвостовых руля. Примерно через день этот тройной хвост обнаружили в Аризоне, посреди Большого каньона, а остатки кабины отыскались примерно в полукилометре от него, вверх по реке. Все остальное разбросало по скалам.
  
  — То есть вы хотите сказать, что Кларк погиб при авиакатастрофе, однако бриллианта при нем так и не нашли? Я правильно понял? А что, собственно, произошло с самолетом? Прямое попадание молнии?
  
  — Прямое попадание «Дугласа Ди-Си-7» компании «Юнайтед эрлайнс». Он вылетел из Лос-Анджелеса минут на пять раньше. Оба самолета шли на высоте примерно шесть тысяч четыреста метров, оба направлялись к Восточному побережью. Вокруг бушевали грозы. Никто не знает, как это случилось, однако люди, проводившие расследование, пришли к выводу, что один из пилотов, а может, и оба отклонились от курса, чтобы пассажиры могли получше рассмотреть каньон. Так или иначе, сто двадцать восемь человек погибло. Все, кто находился на двух бортах. Самая страшная на тот момент авиакатастрофа. Тела или даже части тел разбросало по скалам.
  
  Плаймейл замолчал, внимательно посмотрел на Чандлера:
  
  — Вы разве об этом не слышали?
  
  — Слышал, но немного, ведь эта катастрофа произошла еще до моего рождения.
  
  — Что ж, в свое время она стала главной сенсацией года, — Плаймейл хмыкнул. — Настоящим шоу.
  
  Плаймейл снова отхлебнул из бокала. Чандлер ждал продолжения. Когда же наконец старый хитрец доберется до алмаза?
  
  — Багаж дождем падал на землю, — продолжал Плаймейл. — Чемоданы, сумки, клетки с домашними животными. В одной из найденных спасателями оказался бульдог. В другой попугай. Все это было разбросано по земле — как будто град выпал.
  
  — Значит, Джон Кларк тоже упал?
  
  — Дурацкий вопрос, — произнес Плаймейл. — На земле оказались все.
  
  — А бриллиант, который он вез для невесты, находился при нем?
  
  — Возможно. Кларк же написал, что привезет его. Из Лос-Анджелеса он вылетел с бриллиантом. Так что деться этому камушку было некуда.
  
  — Послушайте, — сказал Чандлер. — Мне все же хочется понять, что это за работа, ради которой вы меня сюда зазвали. Насколько я понимаю, вам нужно, чтобы я что-то нашел. Возможно, все еще живого Джона Кларка. Возможно, то, что осталось от его трупа, если он действительно летел в том самолете. Или же я должен поискать алмаз, который он вез своей даме сердца?
  
  — Плохо угадываете, — ответил Плаймейл. — Сидите-ка лучше спокойно и слушайте.
  
  — А вы не загадывайте дурацких загадок, — сказал Чандлер.
  
  — Я хочу, чтобы вы нашли левую руку Кларка, — заявил Плаймейл. И засмеялся. — Как вам такое задание? А если вы ее не найдете, мне нужна твердая уверенность, что и никто другой не найдет.
  
  — Ладно, — кивнул Чандлер.
  
  — Судя по всему, левую руку Кларка оторвало. Как и когда — не важно. Важно, что это левая рука, потому что к левому запястью был пристегнут ящичек для перевозки ценностей. В таких ящичках обычно курьеры перевозят секретные материалы. Торговцы драгоценностями и крупные валютные брокеры тоже ими пользуются. Ящичек пристегивается к запястью, запирается, и добраться до содержимого может только тот, у кого есть второй ключ.
  
  — Понятно, — сказал Чандлер.
  
  — Так или иначе, через некоторое время после катастрофы один человек, работавший в каньоне, заметил человеческую руку, по локоть торчавшую из кучи плавника и сора у одного из порогов реки Колорадо. На запястье был наручник, а к нему был цепочкой прикреплен ящик. Однако подобраться к руке тот человек не смог. На следующий день он вернулся туда с помощниками, однако вода поднялась и весь сор смыло. И руку вместе с ним — так мы, во всяком случае, предполагаем. Но почем знать? Может, кто-нибудь другой успел ее выудить.
  
  — И забрал себе ящик с бриллиантами?
  
  Плаймейл покачал головой:
  
  — Возможно. Во всяком случае, на этом первая часть истории заканчивается.
  
  — Но для чего Джону Кларку понадобился такой ящик? — спросил Чандлер. — Кольцо для невесты он мог привезти и в кармане.
  
  — Кларк ведал частью принадлежавшего его отцу ювелирного бизнеса. И в Лос-Анджелес он летал для того, чтобы доставить оттуда партию бриллиантов «особой огранки» — для богатых покупателей. Лучшие из лучших, бело-голубые камни, особым образом ограненные. Сколько я помню, в страховой претензии было перечислено более семидесяти таких камней, каждый весом от двух карат. Компания, страховавшая перелеты, выплатила максимальную сумму страховки от потерь — сто тысяч долларов. Разбирающиеся в ювелирном бизнесе люди считают, что эти камни даже по тогдашним ценам стоили в сотни раз больше. Сколько они стоят сейчас, не знает никто. За самый маленький из них, возможно, удалось бы получить двадцать тысяч.
  
  Чандлер заметно оживился.
  
  — И что, так никто их и не нашел?
  
  — Во всяком случае, никто не признался. Никто не объявил о находке и не вернул камни законному владельцу, — ответил Плаймейл. — В том-то все и дело. Возможно, их нашли, и мы пытаемся выяснить, у кого они теперь.
  
  Чандлеру все это казалось бессмыслицей. Что-то темнит старик, подумал он.
  
  — По-моему, если кто-то нашел их, то давно уже обратил в наличность, — сказал Чандлер. — А как считаете вы?
  
  — Если бы камни попали на рынок, нам бы об этом стало известно. Семья Кларка и страховая компания внимательно следят за торговлей алмазами. В США, в Европе и где угодно. Монополия «Де Бирс» тоже держит ухо востро, а камни эти — большая редкость, из-за дороговизны и из-за особой огранки. Их бы сразу заметили. Но они так нигде и не появились. — Плаймейл взглянул на Чандлера. — Во всяком случае, до тех пор, пока при ограблении в Нью-Мексико не был обнаружен один из них.
  
  — Ага. Наконец-то добрались до самого главного.
  
  — Руку тоже никто не нашел, — продолжал Плаймейл.
  
  Чандлер рассмеялся:
  
  — Кого волнует эта дурацкая рука?
  
  — Меня. И вас будет волновать, если вы возьметесь за это дело.
  
  Плаймейл умолк, ожидая, когда Чандлер спросит почему.
  
  — Почему?
  
  — Бриллианты всего лишь дают возможность вернуть утраченные деньги, — ответил Плаймейл. — Это мелочь. А вот рука — вещь посерьезнее.
  
  Чандлер казался озадаченным.
  
  — Дочь той женщины, на которой Кларк собирался жениться, связана со всякими экстрасенсорными делами. Ее зовут Джоанна Крейг. Живет в Нью-Йорке. Она дала в газетах в районе Большого каньона несколько объявлений, известила сотрудников национального парка, проводников и прочих, что нашедший руку получит награду.
  
  — Ничего себе, — сказал Чандлер. — А зачем это ей?
  
  — Она уверяет, что получила с того света послание от Кларка-младшего. Дух Кларка якобы сказал ей, что утрата руки причиняет ему страдания. Сказал, что она его дочь и должна найти эту руку и захоронить ее рядом с прочими его останками.
  
  Чандлер невольно улыбнулся.
  
  — Так она рассказывает, — сказал Плаймейл.
  
  Чандлер ухмыльнулся:
  
  — Так можно же откопать где-нибудь кости неважно чьей левой руки и получить за них награду. Готов поспорить, вам такая мысль тоже в голову приходила.
  
  — Разумеется, — сказал Плаймейл. — А вы не такой тугодум, каким кажетесь. Разумеется, это ничего нам не даст. Согласно ее объявлениям, Кларк за несколько лет до смерти сломал левое предплечье. Рентген и все такое. Так что чужая рука не подойдет.
  
  — Ну ладно, — сказал Чандлер. — Вы все-таки объясните, что вам от меня требуется. И что будет иметь с этого Брэдфорд Чандлер.
  
  — Вы не обратили внимания на то, что я упомянул о гражданском иске? Ну так обратите теперь. Тут все осложнилось. Старик Кларк был вдовцом. Ни одного близкого родственника, кроме сына — Джона. Возбудив то давнее дело, мать Джоанны Крейг заявила, что Джоанна — дочь Джона Кларка. А значит, Джоанна Крейг — внучка старика Кларка, и это делает ее «прямым потомком» и наследницей семейного состояния.
  
  Чандлер, не сводя с Плаймейла глаз, произнес:
  
  — Так, кое-что проясняется. Стоит ли мне спрашивать, кому принадлежит сейчас состояние Кларка?
  
  — Согласно его завещанию, в отсутствие прямых потомков деньги отошли к некоммерческому благотворительному фонду, который мы помогли ему создать. Я вам об этом уже говорил.
  
  — Ага, — сказал Чандлер. — А распоряжаетесь деньгами вы?
  
  Плаймейл ушел от ответа.
  
  — Мать Джоанны Крейг наняла адвоката, однако, кроме пачки старых писем, предъявить суду ей было нечего. Чтобы выиграть дело, одних писем оказалось недостаточно. Мы пытались с ней договориться. Она отвергла наше предложение, на том все и кончилось.
  
  Плаймейл замолчал, помахал рукой, требуя, чтобы ему принесли еще выпивки. Чандлер смотрел на прибой, на девушку в трусиках «танга», возвращавшуюся назад, на этот раз вместе с другой девушкой в таком же наряде. Обе смотрели в его сторону.
  
  Принесли выпивку. Плаймейл сделал глоток. Хлопнул по руке Чандлера:
  
  — Вот почему мы не стали тогда искать руку. А теперь ученые уверяют, что могут получить из старых костей данные по ДНК. Вы понимаете, что это значит?
  
  Чандлер кивнул, но Плаймейл все равно пустился в объяснения. Утраченная левая рука Джона Кларка может стать доказательством того, что Джоанна Крейг действительно внучка старика — вот что это значит.
  
  А кроме того, думал Чандлер, если руку найдут, еще один старик, Плаймейл, лишится возможности распоряжаться огромной суммой денег. А может, и того хуже: суд может потребовать отчета о том, что делал с такой кучей денег «некоммерческий благотворительный фонд», пока Плаймейл им руководил.
  
  Чандлер смотрел на девушек в бикини, однако все мысли его были об одном: об этом несметном богатстве.
  
  
  
  Глава третья
  
  Вернувшись домой после встречи с Пинто, Липхорн понял, что история с бриллиантом так просто не кончится. И в покое его не оставят.
  
  Лампочка на автоответчике мигала, причем второй звонок был от Ковбоя Дэши, помощника шерифа. Не иначе как насчет того алмаза.
  
  Первой же ему звонила профессор Луиза Бурбонетт, и голос у нее был счастливый. Старая индианка, для встречи с которой Луиза приехала в Биттер-Спрингс, оказалась истинным кладезем легенд племени хавасупаи, к тому же эта старуха собиралась отвести Луизу к своему еще более старому дяде, знатоку фольклора племени пайютов.
  
  — Я переночую здесь, а утром встречусь со стариком, посмотрю, что удастся записать. Завтра позвоню снова, скажу, когда меня ждать. Может, удастся найти нечто общее в преданиях о происхождении этих двух племен — хавасупаи и хопи. Жаль, тебя со мной завтра не будет.
  
  Второй звонок был из тех, к которым отставники привыкают быстро.
  
  — Лейтенант, — сказал Дэши, — двое ваших бывших работников решили наконец пожениться. Свадьба состоится через две недели в доме матери Берни Мануэлито, под Шипроком. Вы приглашены. Я буду шафером. Если вы еще не догадались, кого в конце концов выбрала Берни, так это Джим Чи.
  
  Последовала недолгая пауза, а за ней — одна из тех просьб, которые обычно следуют за вежливым, приятным вступлением.
  
  — И вот еще что, лейтенант, у меня тут возникла проблема. Может, вы мне что-нибудь посоветуете. Тот человек, которого арестовали в резервации Зуни за ограбление и убийство, ну, в общем, это мой двоюродный брат. Алмаз, который он хотел заложить, понимаете, он говорит, что держал этот алмаз у себя много лет. И в общем, он никого не грабил.
  
  Дэши откашлялся.
  
  — В общем, — проговорил он, — сержант Чи посоветовал обратиться к вам. Рассказал кое-что о человеке с фактории в Шорт-Маунтин, той, что между Туба-Сити и Пейджем, — Макгиннис, кажется. В общем, Чи сказал, что это одно из ваших старых дел: кража со взломом, а Макгиннис вроде заявил, что у него тогда похитили большой алмаз. Если у вас найдется время, может, расскажете мне об этом поподробнее? — И снова пауза. — Ну, в общем, заранее спасибо, сэр.
  
  Если у него найдется время? Да сколько угодно времени! Липхорн набрал номер, оставленный Дэши, попал на автоответчик, оставил сообщение: да, время у него найдется. Куча времени. Помимо всего прочего, история с алмазом становилась все интереснее.
  
  — Похоже, я сегодня окажусь на вашей территории, — сообщил он автоответчику. — Ближе к вечеру заеду пообедать в Культурный центр хопи. Хотите — ищите меня там. Если нет, я отправлюсь оттуда на старую факторию в Шорт-Маунтин. Можем там встретиться.
  
  Затем он сел в свой старый грузовичок, размышляя о том, что у сержанта Чи хватило наконец ума сообразить, что Берни любит его. Подобные размышления привели его к мысли о том, не стоит ли еще раз предложить профессору Луизе Бурбонетт выйти за него замуж.
  
  Один раз он ей такое предложение уже сделал — после того как разрешил ей использовать свой дом в Уиндоу-Роке как самый северный опорный пункт в ее нескончаемых фольклорных экспедициях. Луиза изучала мифологию индейцев навахо, юта, пайюта, зуни, хопи и так далее. Представителей этих племен она просила наговорить что-нибудь на диктофон.
  
  В первый раз она отвергла его предложение руки и сердца коротко и решительно.
  
  — Джо, — сказала она, — я уже была замужем, и мне не понравилось.
  
  Когда он заговорил с нею об этом снова, она напомнила ему, что он все еще любит Эмму, что было чистой правдой, хотя к тому времени он уже десять лет был вдовцом. Луиза сказала, что дает ему еще десять лет, чтобы все взвесить.
  
  Липхорн вздохнул, решил, что лучше об этом не думать, и покатил на запад по федеральной магистрали номер 264. Он остановился для заправки в Ганадо и провел следующий час в размышлениях о том, как поделикатнее объяснить Ковбою Дэши, что он понятия не имеет, как помочь его двоюродному брату. А потом решил восстановить естественную для всех навахо гармонию с окружающим миром — миром, где умирает слишком много старых друзей. И Коротышка Макгиннис в их числе.
  
  Пикапа, в котором он в последний раз видел Дэши, на парковке Культурного центра хопи не наблюдалось, — жаль, но что поделаешь. Зато хорошенькая девушка, сидевшая при входе, признала его (первое приятное впечатление за весь этот день) и одарила широкой улыбкой. Ну да, конечно, она знает Дэши. Нет, он не заходил, но, разумеется, она скажет ему, что лейтенант Липхорн был здесь, а потом поехал в Шорт-Маунтин.
  
  Липхорн выпил две чашки кофе, съел лепешку тако и покатил к Туба-Сити, к суровым просторам лежавших за ним многоцветных скал и каньонов.
  
  За Туба-Сити он повернул на север. Северо-западную часть неба закрывала гряда кучевых облаков — высоких, точно белые замки. Обычный для конца лета «дождливый сезон» в этом году запаздывал. Может быть, недолго ждать осталось?
  
  Проехав немного по ухабистому руслу Биг-Драй-Уош, он перевалил горную гряду и оказался в русле Бикахатсу-Уош, а по нему добрался до Блу-Мун-Бенч.
  
  Все здешние строения принадлежали фактории Шорт-Маунтин: большой, обитый горбылем амбар, загон для овец и собственно магазин, он же склад, с двумя стоящими чуть поодаль бензоколонками. Единственным автомобилем на парковке был старый и ржавый «форд»-седан с выбитыми стеклами. Колес у «форда» не было.
  
  Липхорн остановил машину, выключил двигатель и посидел, оглядываясь по сторонам в надежде отыскать какие-либо признаки жизни.
  
  Длинная деревянная скамья на веранде, где прежде сидели покупатели, судачили и потягивали холодную газировку с сиропом, теперь опустела. Овец в загоне тоже видно не было. Вокруг — тишина.
  
  Липхорн взглянул на часы. За это время Макгиннис вполне бы мог открыть дверь, выглянуть наружу и махнуть ему рукой, приглашая войти. Однако дверь не открылась.
  
  Что ж, придется смириться с потерей. Макгинниса больше нет. Липхорн медлил лишь потому, что не желал поверить в это. И если уж быть до конца откровенным, то он проделал такой долгий путь для того лишь, чтобы убедиться, что Пинто ошибся, или найти кого-то, кто видел, как умер Макгиннис. Кого-то, с кем можно поговорить об умершем, помянуть его добрым словом. Но вот он приехал, а здесь — одна пустота и безмолвие.
  
  Липхорн поднялся на веранду, постучал в дверь. Никто не ответил. Табличка на двери по-прежнему гласила: «ПРОДАЕТСЯ. СПРАВКИ ВНУТРИ». Может, факторию все-таки кто-то купил? Вряд ли.
  
  Липхорн прошел по веранде к ближайшему окну, стер со стекла пыль и заглянул внутрь.
  
  Ряды полупустых полок, в конце длинного прилавка — конторка, какой-то мерцающий свет. Липхорн пригляделся. Черно-белый телевизор показывал что-то вроде рекламы пива. Перед телевизором виднелась спинка кресла-качалки и чей-то затылок. Совершенно седой.
  
  Липхорн вздохнул, вернулся к двери, постучал еще раз и подергал дверную ручку. Не заперто.
  
  Он приоткрыл дверь, заглянул в полутемный торговый зал и радостно воскликнул:
  
  — Макгиннис!
  
  Да, это был Макгиннис, живой, в чем Липхорн уверился окончательно, лишь подойдя к нему на расстояние вытянутой руки.
  
  Макгиннис поднял руку, чтобы поправить наушники. И только тогда заметил Липхорна и повернулся к нему.
  
  — Ты что? — спросил Макгиннис. — Тебе разве не говорили, что, прежде чем входить в дом, надо стучаться?
  
  Макгиннис с трудом встал с кресла-качалки и стянул с головы наушники.
  
  — В Уиндоу-Роке полагают, что вы умерли, — сказал Липхорн. — Так мне там сказали.
  
  — Говори громче, — произнес Макгиннис. — Плохо слышать стал. Так меня в покойники записали, а?
  
  Макгиннис нацепил на нос очки и только теперь, кажется, узнал Липхорна.
  
  — Постой-ка, — сказал он. — Ты ведь тот полицейский-навахо. Бывало, приезжал сюда, пил газировку и выведывал, где кого можно найти. Правильно?
  
  — Мистер Макгиннис, — произнес Липхорн. — Знаете, я так рад, что вы живы, а не умерли.
  
  — Если ты думал, что я умер, так какого же черта притащился сюда?
  
  И не дожидаясь ответа, старик поковылял к двери, ведущей в жилые комнаты.
  
  — Я тебе сейчас кофе сварю, — сказал он. — Если ты, конечно, не бросил эту дурацкую привычку отказываться от виски.
  
  — Предпочитаю кофе, — сказал Липхорн, следуя за Макгиннисом.
  
  Правда, при этом он не удержался от недовольной гримасы: вспомнил кошмарный привкус бурды, которую старик выдавал за кофе.
  
  Макгиннис зажег горелку газовой плитки в закутке, служившем ему кухней, достал из навесного шкафчика чашку с оббитыми краями и фирменный стакан с эмблемой «Кока-колы». Потом поставил на огонь кофейник, извлек из буфета бутылку виски «Джек Дэниелс». Открыв ее, стал аккуратно наполнять стакан, остановившись, когда уровень виски в стакане достиг нижнего края красной эмблемы.
  
  — Присаживайся, — сказал он. — Пока кофе варится, я успею сделать пару глотков, а ты расскажешь, что тебе нужно от меня на этот раз.
  
  — Ну, во-первых, я хотел узнать, как ваши дела. Похоже, торговлю все еще не забросили. И по-прежнему ворчите на всех.
  
  Макгиннис фыркнул, сделал глоток виски, за ним второй.
  
  — Торговлю? — переспросил он. — Какая теперь торговля? Все мои покупатели либо голодают, либо ездят в Пейдж и покупки делают там. Разве что иногда кто-нибудь заглянет. Да и то, как правило, потому, что надеется мне что-нибудь продать. Так что у меня теперь только одно занятие. Избавляюсь понемногу от старых запасов. А людей вижу редко. Ладно, это мы с тобой обсудили, теперь говори, что ты хочешь узнать.
  
  — Ладно, — сказал Липхорн. — Я хочу знать про ограбление, от которого вы пострадали.
  
  — Да какое там ограбление. Ограбление — это когда на тебя наставляют пистолет и отбирают все, что есть. Ты же коп, должен знать разницу. Тут не ограбление, а кража со взломом. Пока я спал, кто-то залез в дом и унес ящик мясных консервов, сахар и все такое, да еще деньги выгреб из кассы. Ты это хотел узнать? А больше мне рассказывать нечего. Я тогда даже не проснулся.
  
  Старик сконфуженно улыбнулся Липхорну.
  
  — Вернуть ничего не удалось?
  
  Макгиннис рассмеялся:
  
  — Конечно, нет.
  
  — Вы не упомянули о бриллианте.
  
  — О бриллианте?
  
  — Бриллианте ценой в десять тысяч долларов.
  
  Макгиннис нахмурился.
  
  — А, вот ты о чем, — сказал он.
  
  — Вам его вернули?
  
  — Нет.
  
  — А страховая компания вам за него заплатила?
  
  Макгиннис поморгал слезящимися голубыми глазами, поставил стакан на стол и вздохнул:
  
  — Помню, как ты много лет назад приехал сюда, искал женщину-шамана. И я сказал тебе, из какого она рода, рассказал о ритуале посвящения в женщины, который устраивают для одной из девочек ее семьи, а ты смекнул, что шаманка должна будет участвовать в ритуале, — вот так мы с тобой и познакомились.
  
  Закончив эту речь, имевшую целью напомнить Липхорну о совершенном им, Макгиннисом, добром деле, старик кивнул, давая Липхорну понять, что тот может тоже сказать что-нибудь. Правила вежливости, принятые у навахо, запрещают перебивать собеседника.
  
  Затем старик налил гостю кофе.
  
  — Я все это помню, — сказал Липхорн. — Вы также сказали, что знали моего деда. И что его звали Хостин-Кли, Лягающийся Конь. Когда я пересказал наш разговор матери, она рассердилась.
  
  — Не следует рассказывать матушкам такие вещи, — произнес Макгиннис. — Так или иначе, в тот день мы разговаривали скорее как два друга. Ты и я. Ты вел себя не как представитель закона.
  
  И старик вопрошающе уставился на Липхорна:
  
  — Ты и сейчас пришел как друг?
  
  Липхорн, поразмыслив, ответил:
  
  — Когда капитан Пинто сказал мне, что вы умерли, я не хотел ему верить. Слишком много старых друзей я потерял в последнее время. На самом деле я не думал, что смогу узнать здесь что-либо о том бриллианте. Я просто хотел вспомнить те давние времена, когда я был настоящим полицейским. Может быть, это помогло бы мне жить в согласии с миром, где уже нет многих моих друзей.
  
  Макгиннис приподнял стакан, словно произнося безмолвный тост, сделал глоток.
  
  Липхорн попробовал кофе. Память его, к сожалению, не подвела: бурда в чашке отчетливо пахла химией.
  
  Взгляд Макгинниса посерьезнел.
  
  — Ну так скажи, что именно ты хочешь от меня узнать.
  
  — Хорошо, — сказал Липхорн. — Вы, может быть, читали о недавнем ограблении в индейской резервации Зуни. О нем писали в газетах.
  
  — Какой-то малый застрелил владельца сувенирного магазина, ты об этом? — сказал Макгиннис. — Слышал в новостях по радио. Парень забрал кое-какие деньги и унес с собой кучу всякого добра.
  
  — Правильно, — подтвердил Липхорн. — Ну так вот, сейчас в гэллапской тюрьме сидит подозреваемый. Хопи, который пытался заложить бриллиант ценой примерно в двадцать тысяч всего за двадцать долларов. ФБР считает, что алмаз он прихватил во время ограбления. Однако хопи уверяет, что много лет назад получил этот камень от какого-то человека в Большом каньоне. Этого хопи зовут Билли Туве, он двоюродный брат Ковбоя Дэши. Помните Ковбоя?
  
  Макгиннис кивнул.
  
  — Дэши говорит, что Туве невиновен. А капитан Пинто обратил внимание на бриллиант, который вы упомянули в страховой претензии. Бриллианты в этих местах — большая редкость. Вот я и подумал, может, вам еще что-нибудь известно.
  
  — Так-так, — сказал Макгиннис. — Интересно. Значит, Туве уверяет, что алмаз ему дал незнакомый человек из Большого каньона, так?
  
  Макгиннис встал и вышел за дверь.
  
  Липхорн сидел, размышляя о том, как постарел Макгиннис. О том, что он и его магазин словно бы умирают вместе.
  
  Макгиннис вернулся с мешочком, сшитым, судя по всему, из оленьей кожи. И, снова усевшись в кресло, взглянул на Липхорна.
  
  — Я расскажу одну историю. А уж ты решай, поможет она тебе чем-нибудь или нет. Скорее всего, не поможет.
  
  Липхорн кивнул.
  
  — Давно это было. Зима выдалась холодная. И вот заявился сюда один малый, сказал, что его зовут Рино, — лет тридцати с чем-то, на лошади, весь укутанный. Попросил еды, а еще хотел позвонить от меня по телефону. Телефон мой не работал, и я сказал ему: скачи в Биттер-Спрингс, а если там магазин закрыт, тогда в Пейдж. Он кое-что взял у меня с полки, а я разогрел ему банку свинины с бобами. Потом он попросил подбросить его в Пейдж и признался, что денег у него нет, но в уплату за все он оставит мне лошадь и седло.
  
  Макгиннис хмыкнул.
  
  — Лошаденка у него была так себе и совсем заезженная. Седло, правда, хорошее. Я спросил его, откуда он. И вот теперь пойдет самое интересное. Он сказал, что был в каньоне, сбился с дороги и заблудился. И, пытаясь выбраться наверх, встретил старого индейца. Старик сказал ему, что расщелина, по которой он поднимается, заканчивается тупиком, и показал, как добраться до тропы, по которой пройдет лошадь. А после спросил, нет ли у него хорошего ножа или топорика, с которым ему не жаль расстаться. По словам Рино, он показал старику нож и сказал, что отдаст его за десять долларов. Но у индейца денег не было, и он предложил обмен.
  
  Макгиннис поднял мешочек и начал развязывать ремешок, которым тот был стянут.
  
  Спросил Липхорна:
  
  — Ты такие раньше видел?
  
  — Похож на мешочек для ритуальной пыльцы, — сказал Липхорн. — Или для кукурузной муки, которую используют в обрядах. А вот фигурки, вышитой на коже, я что-то не узнаю. Немного смахивает на бейсбольного рефери в защитном нагруднике. Старик в каньоне из какого племени был? Хопи? Хавасупаи? Юма? Все они пользуются мешочками для снадобий.
  
  — Тот ковбой, Рино, сказал, что в индейцах разбирается плохо. Но, по его словам, тот старик много говорил о Маасау, или как там вы называете этого духа. Как бы там ни было, хопи о нем знают, и, думаю, кое-кто из индейцев юма, живущих в каньоне, тоже. И племя супаи. Некоторые называют его Человек-Скелет. Он считается духом-хранителем Подземного мира, который приветствовал первых хопи, когда они вышли на свет из тьмы. А хопи особо почитают его еще и потому, что он научил их не бояться смерти.
  
  Макгиннис помолчал, глотнул виски.
  
  — Что-то голос осип, — сказал он. — Давно уже не говорил так много.
  
  Он еще помолчал.
  
  — Ты об этом хотел услышать?
  
  — А что было в мешочке?
  
  — Да уж не пыльца, — ответил Макгиннис и достал из мешочка маленькую круглую жестянку, поцарапанную. «По-настоящему сладкий», — было написано красными буквами на плоской крышке.
  
  «Коробка из-под табака», — подумал Липхорн.
  
  Макгиннис открыл крышку и вынул из жестянки прозрачный, голубовато-белый камень размером со стеклянный шарик, какими играют дети.
  
  Старик держал камень большим и указательным пальцами, поворачивая его в луче света. Камень так и искрился, рассыпая повсюду разноцветные блики.
  
  — Когда вытрясаешь из такого мешочка цветочную пыльцу, — сказал Макгиннис, — то вытрясаешь благословение. Это символ вновь зарождающейся жизни. Доброго, здорового, естественного начала. Вытряси вот эту маленькую дрянь, и получишь символ жадности.
  
  Он по-прежнему держал камень в луче света, любуясь им.
  
  — Ого, — улыбнулся Липхорн. — Мистер Макгиннис, вы говорите как настоящий навахо.
  
  Макгиннис спрятал камень обратно в жестянку, а жестянку в мешочек для снадобий.
  
  — Кто-то сказал, — заметил он, — что деньги — корень всех зол. Не знаю, не проверял: разбогатеть мне так и не удалось.
  
  Он вложил мешочек в ладонь Липхорну:
  
  — Взгляни на него еще раз. Вблизи. Красивый камушек, но ради него не стоит садиться в тюрьму.
  
  Липхорн вытащил алмаз, осмотрел его.
  
  — Похоже, камень гранили для какого-то ожерелья. Для подвески. Так вы отдали за него кое-какие продукты, а в придачу получили еще и лошадь? — спросил он. — Неплохая сделка.
  
  Макгиннис сделал обиженное лицо:
  
  — В твоем изложении все выглядит хуже, чем было на самом деле. Но бриллиант-то оказался подделкой. Что и подтвердил сам Рино.
  
  — Ничего себе! — воскликнул Липхорн. — Как же получилось, что вы после кражи оценили его в десять тысяч долларов?
  
  — Мы все еще разговариваем по-дружески? Или ты вернулся к роли копа?
  
  — Пусть будет по-дружески.
  
  — Тогда ладно. Я сказал тому парню, что не вчера родился и все об этих искусственных бриллиантах знаю. Цирконы — так они, кажется, называются. Неужели он и впрямь думает, что я поверю, будто он отдаст мне настоящий бриллиант за кормежку и за то, что я подвезу его в город? А он ответил: по правде сказать, он и не рассчитывал, что я поверю. И он тоже догадался, что этот камень не настоящий.
  
  — То есть он признался, что это подделка?
  
  Макгиннис кивнул:
  
  — Ну да. Рино сказал, что старик, который дал ему камень, либо псих, либо религиозный маньяк. Что он пытается возродить здесь что-то вроде культа Человека-Скелета.
  
  — Однако вы указали в страховой претензии, что у вас похитили дорогой бриллиант. Не знай я вас так давно, это меня удивило бы.
  
  — Ну, после кражи я подумал и решил, что, может, я был не прав и бриллиант — настоящий.
  
  — А что потом? — спросил Липхорн. — Вы нашли камень уже после того, как составили список украденного? Или вор принес его обратно?
  
  — Думайте что хотите, — ответил Макгиннис. — Страховая компания мою претензию все равно отвергла.
  
  — А нет ли у вас адреса этого Рино?
  
  Макгиннис рассмеялся:
  
  — Я спросил у него: «Ты откуда родом, сынок?» — а он ответил: «Из Рино, потому меня так и прозвали».
  
  Липхорн еще раз посмотрел на камень:
  
  — Вообще-то цирконы мне видеть приходилось. Этот больше похож на бриллиант.
  
  — Я тоже так думаю, — ответил Макгиннис. — Но тот ковбой, или кто он там был, сказал: откуда у старого, живущего в каньоне индейца бриллиант? Да это просто нелепость!
  
  Макгиннис уложил камень назад в жестянку и указал на мешочек.
  
  — Ты вот на это взгляни, Джо, — сказал он. — По-моему, на коже вышита какая-то ящерка. Однако я такой никогда не видел. А на другой стороне еще какое-то злющее насекомое.
  
  — Показать бы его Луизе, — предложил Липхорн.
  
  — Ну тогда оставь мешочек у себя, — сказал Макгиннис. — Так хочешь послушать, что еще рассказал мне тот парень?
  
  — За тем я и приехал, — ответил Липхорн. — Двоюродный брат Ковбоя Дэши тоже уверяет, что получил свой камушек от старика из каньона.
  
  — Начало этой истории я тебе уже рассказал, — напомнил Макгиннис.
  
  — Я бы хотел послушать ее еще раз.
  
  Макгиннис кивнул:
  
  — Может, я что-то и пропустил. Ну так вот, по словам этого Рино, шел мокрый снег, и он свернул в одну из узких расщелин, надеясь добраться по ней до самого верха каньона. Едет он так на лошади и видит под выступом скалы человека, укрывшегося от непогоды. Мой ковбой скатывает себе сигаретку, и старику тоже. А старик спрашивает, нет ли у него на обмен ножа или топорика. Рино показывает ему свой большой складной нож. Старику нож нравится. Он удаляется куда-то в глубь пещеры и возвращается с красивой плоской коробочкой. В ней — куча маленьких жестянок из-под нюхательного табака. Старик открывает одну из них, достает из нее камушек и протягивает ковбою, вроде как меняться предлагает. Рино качает головой: нет. Старик достает камень побольше. Рино прикидывает, что камушек этот должен стоить никак не меньше старого ножа, да и подружке его он, пожалуй, понравится. И соглашается на обмен.
  
  — И все?
  
  — Конец истории, — подтвердил Макгиннис.
  
  — То есть Рино видел в той красивой коробке не один бриллиант?
  
  Макгиннис поразмыслил.
  
  — Ну да. Он что-то такое говорил о куче табачных жестянок. Старик хранил в них бриллианты.
  
  — А откуда взялась коробка?
  
  — Рино спросил об этом у старика. По-английски индеец не говорил, но он изобразил жестами самолет и вроде даже крушение, показал, как из самолета падают люди. А потом изобразил большой огонь.
  
  Липхорн обдумал услышанное.
  
  — Мистер Макгиннис, — сказал он. — Вы уже жили в этих краях в… дайте подумать… да, в пятьдесят шестом?
  
  Макгиннис рассмеялся.
  
  — Я все смотрю на тебя и жду: сообразишь или нет? Но ты молодец, догадался. Это случилось в августе, в сезон дождей. Самая страшная на то время авиакатастрофа.
  
  — И произошла она вон там, — сказал Липхорн, указывая за окно, в сторону Мраморного каньона, находящегося не более чем в тридцати километрах отсюда.
  
  Макгиннис усмехнулся:
  
  — Когда я поселился здесь, воспоминания были еще живы. Два пассажирских самолета столкнулись в воздухе, и останки людей попа́дали в каньон.
  
  — И багаж их тоже, — добавил Липхорн.
  
  — И ты думаешь, среди багажа могла находиться набитая драгоценностями коробка?
  
  — Именно так я и думаю, — признался Липхорн.
  
  — По правде сказать, мне такая мысль тоже приходила в голову, — сказал Макгиннис. — И вряд ли торгующий драгоценностями коммивояжер стал бы возить в красивой коробке простые цирконы.
  
  
  
  Глава четвертая
  
  Бернадетта Мануэлито нравилась почти всем. И всегда. Нравилась девочкам, вместе с которыми играла в баскетбольной команде средней школы Шипрока. Нравилась сокурсникам, когда в студенческие годы работала лаборанткой в биологической лаборатории. Нравилась таким же, как сама она, курсантам, проходившим практику в полицейском управлении племени навахо, и тем, кто работал с ней в Пограничной охране США.
  
  В чем секрет ее обаяния? Спросите любого из ее знакомых, и вам скажут, что Берни, среди соплеменников-навахо известная под именем Женщина, Которая Смеется, — девушка улыбчивая, жизнерадостная и приветливая.
  
  Но сегодня она, вопреки обыкновению, выглядела озабоченной и серьезной.
  
  Сегодня, в своем стареньком синем пикапе «тойота» направляясь в сторону Шипрока, в гости к Хостину Пешлакаи, Берни особой радости не испытывала. Мать замучила ее вопросами, ответить на которые Берни было не просто.
  
  Надежный ли человек этот Джим Чи? Разве она не знает, что род Медленные Речи отличается ненадежными мужьями? А что, Чи по-прежнему мечтает стать врачом или певцом? Не стоит ли ей, прежде чем выходить замуж, подыскать себе другую работу? Почему Чи до сих пор в звании сержанта? И так далее. И наконец, где они собираются жить? Неужели Берни не уважает традиции навахо? Чи следовало бы поселиться вместе с ними, а не забирать Берни из дома. Она уже подыскала жилье?
  
  Так оно и шло, пока Берни не согласилась поговорить с Хостином Пешлакаи, старшим братом матери и главой их рода. Берни даже обрадовалась возможности побеседовать с дядей. Она его очень уважала. Замечательный человек.
  
  Да и денек выдался замечательный — над хребтом Карризо вздымались белые башни облачного замка, грозовые тучи клубились и над горами Чуска. Обычно, видя такие красоты, сулившие благословенный дождь, Берни принималась радостно напевать. Сегодня же, глядя на облака, она думала об опаленных засухой склонах, где паслись стада овец, принадлежавшие роду Высокий Дом, и о том, что сезон дождей запоздал и проку от него будет немного.
  
  Можно было подумать, что причиной дурного настроения стали дотошные расспросы матери. Но дело даже не в них, а в том, что, вернувшись к пикапу, Берни обнаружила в голосовой почте мобильного телефона сообщение.
  
  Звонил Джим Чи. Тон сержанта Чи был строго официальным.
  
  — Берни, я не смогу приехать к тебе сегодня.
  
  Затем последовало немногословное объяснение: Ковбой Дэши просит помочь его двоюродному брату, а для этого нужно съездить в Большой каньон, где ему, «возможно, придется провести день-другой».
  
  Хорошо хоть не назвал меня «офицером Мануэлито», подумала Берни. Не ожидает ли ее и после замужества все та же знакомая роль подчиненной? Собственно говоря, мать спрашивала и об этом. Берни очень хотелось услышать в словах Джима хоть отдаленный намек на сожаление. И почему он не предложил ей поехать вместе с ним?
  
  Возможно, Чи не помнит ее восторженного рассказа о давнем школьном походе по Большому каньону, куда они отправились как-то всем классом вместе с учителем естествознания. Можно списать все на забывчивость ее жениха. Но это означало бы, что Джим пропускает ее слова мимо ушей. А это ничуть не лучше. Быть может, даже и хуже.
  
  Миновав Шипрок, Берни решила, что дядя может и подождать, и свернула на старое шоссе. Она проедется вдоль реки Сан-Хуан, посмотрит, не стоит ли машина Чи возле его дома — припаркованного на берегу жилого автофургона. Скорее всего, машины там не будет — рабочий день все-таки, — тогда, в отсутствие хозяина, она сможет без помех осмотреть его жилище.
  
  Берни остановила пикап на том месте, где обычно стояла машина Чи, вышла. Автофургон был старый и довольно ветхий. Однако окна, отметила она, тщательно вымыты. Оси, на которые, когда придется переезжать, насадят колеса, бережно укутаны брезентом.
  
  Берни обошла фургон, поднялась на сколоченную из досок веранду, пристроенную к домику со стороны реки, уселась в хозяйский шезлонг и огляделась.
  
  Осень приглушила журчание реки Сан-Хуан до негромкого ропота. Земля истомилась жаждой в ожидании сезона дождей.
  
  Что ж, может, недолго ждать осталось. Берни почувствовала, как привычный оптимизм возвращается к ней, сомнения уходят прочь. Она вспоминала улыбку Джима Чи, его доброе сердце, заставлявшее его подчас нарушать правила белого человека. Вспоминала его объятия, поцелуи.
  
  Вот и тучи собираются на западе. А это всегда повод для оптимизма.
  
  
  Джоанна Крейг старалась казаться невозмутимой. Ей во что бы то ни стало нужно было завоевать доверие низкорослого индейца, что сидел сейчас у окна и упорно разглядывал тыльную сторону своей ладони. Так что ей приходилось скрывать свое волнение.
  
  А это было нелегко. Взять хотя бы эту комнату, обставленную в стиле пятидесятых. Старомодная помпезность этого гостиничного номера словно возвращала Джоанну в те времена, когда погиб ее отец. Заставила вспомнить все, что она узнала из газетных вырезок, найденных после смерти матери в ее шкафу.
  
  Горестные рассказы, страшные фотографии искореженных обломков двух самолетов. Репортажи эти были такие подробные, что у нее создалось впечатление, будто она видела место катастрофы собственными глазами.
  
  Билли Туве сидел, разглядывая свою ладонь, словно и не слышал только что произнесенных ею слов о богатстве, которое могут принести ему эти бриллианты. Похоже, богатство его не интересовало. Туве куда интереснее было поговорить о том, как тревожится его мать, как хорошо, что его двоюродный брат, помощник шерифа, пытается помочь ему.
  
  — Мистер Туве, — сказала Джоанна, — мне кажется, я плохо объяснила вам, зачем я сюда приехала и почему внесла залог, благодаря которому вас выпустили из тюрьмы. Но я хочу вам сказать: я уверена в том, что вы не убивали того человека. И я хочу, чтобы в вашем случае справедливость восторжествовала. Но вы мне не доверяете, и я догадываюсь почему.
  
  Билли Туве посмотрел на нее и слабо улыбнулся.
  
  — Да нет, — сказал он. — Просто я знал совсем немного белых людей. И у каждого из них была какая-то цель.
  
  — Не скрою, что и у меня тоже имеется цель. И я хочу рассказать вам о ней и попросить вас о помощи.
  
  Похоже, Туве заинтересовался. Он кивнул.
  
  — Бриллиант, который вам дал незнакомец в каньоне и в краже которого вас несправедливо обвинили, принадлежал моему отцу. Его звали Джон Кларк. Он летел в одном из самолетов, столкнувшихся много лет назад в небе над каньоном. Джон Кларк занимался бриллиантами. Он вез в Нью-Йорк наполненный этими камнями чемоданчик. Один из бриллиантов предназначался моей матери. Они собирались пожениться.
  
  Туве обдумал услышанное.
  
  — И что же?
  
  — Отец погиб, — сказала Джоанна. — Бриллианта моя мама так и не увидела.
  
  Туве молча смотрел на нее, размышляя.
  
  — Ну так вот, — продолжала Джоанна. — Она была беременна, и вскоре должна была состояться свадьба. Однако после смерти отца семья его не пожелала иметь с ней ничего общего. И со мной тоже.
  
  Джоанна умолкла. Почему все это должно интересовать Туве? Но ведь, похоже, интересует.
  
  Он покачал головой.
  
  — Неужели даже дедушка и бабушка?! Как плохо, — сказал он.
  
  И вдруг Джоанна поняла, что ей действительно хочется рассказать этому простому человеку обо всем. В умственной отсталости его сомневаться не приходится. Но ведь и с ним обошлись дурно. И уж такие-то вещи он понимает.
  
  — Да, — говорил между тем Туве. — Моя бабушка много чему меня научила. А дедушка научил ездить верхом, охотиться на кроликов. А когда я лежал в больнице, они меня навещали, оба. И всегда что-нибудь мне приносили.
  
  Джоанна продолжила свой рассказ. О том, как мать, умирая, оставила ей письмо, в котором рассказала обо всем — и о своей любви к Джону Кларку, о назначенной свадьбе, о том, как после смерти Джона она побывала в роскошном особняке семейства Кларков. О том, как холодно ее встретили. И как никто не вышел попрощаться с ней, когда она уезжала.
  
  — Никто не вышел попрощаться? — переспросил Туве.
  
  Джоанна позвонила дежурному, попросила принести ленч в номер. И, ожидая, когда принесут еду, рассказала, что работала медсестрой, потом вышла замуж за ученого, а после смерти мужа приехала в Большой каньон, чтобы отыскать могилу отца.
  
  — Я пошла на кладбище, созданное при Университете Аризоны для погибших в одном из тех самолетов, однако мой отец летел на другом, и его имени в списках не было. Тогда я обратилась в администрацию национального парка Большой каньон. Имена тех, кто летел на другом самолете, значились на монументе «Усыпальница веков», под которым похоронили неопознанные останки жертв катастрофы.
  
  Джоанна примолкла, смахнула ладонью слезу. Она оплакивала отца, увидеть которого ей было не суждено. Или то, чего лишилась из-за его смерти.
  
  — Извините, — сказала она. — В общем, один старожил рассказал мне, что искалеченные, обугленные останки собрали и захоронили в общей могиле. И еще он сказал, что кто-то видел оторванную руку, застрявшую в куче плавника над одним из порогов, и что к этой руке был прикреплен наручником какой-то ящичек, однако, прежде чем к руке удалось подобраться, ее унесло течением.
  
  Она снова замолчала, внимательно посмотрела на Туве:
  
  — Вы понимаете, к чему я все это говорю?
  
  Туве ответил, хоть и не сразу:
  
  — Нет.
  
  — Человек, который дал вам бриллиант, должно быть, нашел ту руку с прикованным к ней ящичком.
  
  — А! — улыбнулся Туве. — Вы хотите помочь мне найти человека, который нашел бриллианты? Чтобы отобрать их у него и стать богатой.
  
  — Я хочу найти того человека для того, чтобы с его помощью найти руку, — ответила ему Джоанна. — Хочу вернуть ее отцу. Похоронить ее там, где похоронен и он, в «Усыпальнице веков». Однако если мы найдем руку, то найдем и бриллианты. И докажем всем, что вы ничего не крали.
  
  — Да, — помолчав, произнес Туве. — Но вот вы сказали «похоронить руку». Вы думаете, это что-то изменит?
  
  — Мне снятся странные сны, — ответила Джоанна. — В каждом таком сне я не вижу отца. Я его вообще никогда не видела. Но я слышу его. Он плачет, тоскуя по своей руке. Если я похороню ее, он сможет упокоиться с миром.
  
  Туве задумался, потом спросил:
  
  — Вы часто видите эти сны?
  
  — Постоянно, — ответила Джоанна.
  
  — Тогда, — произнес Туве, — я вас понимаю.
  
  
  Ослепительная вспышка молнии прорезала небо над Гэллапом как раз в тот момент, когда помощник шерифа племени навахо Ковбой Дэши и сержант Джим Чи из полиции племени навахо выходили из машины. Две секунды спустя грянул гром, в воздухе запахло озоном. Внезапный порыв ветра сорвал с головы сержанта Чи шляпу и закатил ее в распахнувшуюся дверь тюрьмы.
  
  — Ну-ну, — произнесла дежурная за стойкой. — Посмотрите, кого к нам ветер занес!
  
  Чи, подхватив шляпу, поздоровался:
  
  — Привет, миссис Соузи.
  
  — Мне нужно поговорить с одним из ваших постояльцев, — сказал Дэши. — С Билли Туве. Он мой двоюродный брат.
  
  — Туве? — переспросила, нахмурясь, миссис Соузи и заглянула в лежавший на столе список заключенных. — Мистера Туве сегодня что-то часто спрашивают. Однако вы опоздали. Его выпустили под залог около часа назад.
  
  — Что? Но ведь залог составлял пятьдесят тысяч долларов!
  
  Миссис Соузи заглянула в другие записи:
  
  — Да, и его внесли наличными.
  
  — Наличными? Пятьдесят тысяч наличными?
  
  — Ну, почти. Удостоверенным банковским чеком.
  
  — Кто это сделал? — спросил Чи.
  
  — Женщина. Средних лет. Симпатичная. Раньше я ее не видела. Джоанна Крейг.
  
  — Не местная? Откуда она? — спросил Чи.
  
  — Ну, банковский счет у нее нью-йоркский. Сказала, что представляет интересы мистера Туве, и я подумала, что, может, она привезла с собой адвоката.
  
  — Туве ее ждал? — спросил Чи.
  
  — Он, по-моему, удивился не меньше вашего, — ответила миссис Соузи. — Однако ушел с ней. И сел к ней в машину.
  
  — Куда они направились? — спросил Чи.
  
  — Она сказала, что остановилась в отеле «Эль-Ранчо».
  
  — Невероятно! — воскликнул Дэши. — Надо бы его найти.
  
  — Этот адвокат, о котором вы упомянули, он тоже был в машине? — поинтересовался Чи.
  
  — Нет, только Туве и эта женщина. Но сюда заходил еще один человек. Не знаю, адвокат он или нет. Пришел еще до нее. Высокий, светловолосый, назвался родственником Туве, хотя уж к индейцам-то он точно отношения не имеет. Просто сказал, что хочет поговорить с Туве насчет того, где можно раздобыть денег для внесения залога. Его проводили в камеру, он побыл там недолго, потом вышел, поблагодарил и удалился. Больше я его не видела.
  
  — А женщина с ним была?
  
  Она покачала головой, рассмеялась:
  
  — К нам сюда из города редко заглядывают, вот я и связала их друг с дружкой. Но вообще-то я не знаю. Вместе я их не видела.
  
  — Поехали, — сказал Дэши. — Надо поговорить с Туве.
  
  Ехать к «Эль-Ранчо» им пришлось под дождем и залпами мелкого града.
  
  — Что думаешь, Джим? — спросил Дэши. — В какую еще историю вляпался этот дурень?
  
  — Неужели он и вправду убил владельца магазина? — Впрочем, Чи тут же сам ответил на свой вопрос, отрицательно покачав головой. — Нет. Это вряд ли. Но кому это понадобилось тащиться сюда из Нью-Йорка и выкупать его за бешеные деньги? Интересно, кто тот светловолосый мужчина? У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?
  
  — Нет. Билли никого не убивал, — сказал Дэши. — Он всегда был хорошим парнишкой. Участвовал в детских родео, бычков арканил. А когда ему было лет двенадцать, его придавила лошадь. Трещина в черепе. Он долго лежал в коме. И из больницы вышел немного тронутым. По правде сказать, он и до того малость отставал в развитии. Но парень он хороший, добрый.
  
  — Ты помнишь, зачем мы сюда приехали? Расспросить его о драгоценном камне. Думаю, все происходящее как-то связано с этим чертовым бриллиантом, — сказал Чи.
  
  — Возможно. Туве признался мне, что камень поддельный. Сказал, что все считают его дурачком, но он не настолько туп, чтобы думать, будто его бриллиант — настоящий.
  
  Отель был построен давно, в эпоху расцвета голливудских киностудий, снимавших вестерны. В нем когда-то останавливались знаменитости, и до сих пор здесь сохранились следы былой роскоши.
  
  — Да, — ответил на вопрос Дэши портье. — Миссис Джоанна Крейг. Она в двести первом. Хотите, я позвоню ей, скажу о вас?
  
  — Да, пожалуйста, — сказал Дэши.
  
  — Нет, погодите, — вмешался Чи. — Мы лучше так к ней поднимемся.
  
  Пока они шли по лестнице, Дэши озадаченно молчал. Но в конце концов спросил:
  
  — Что это ты вдруг решил явиться без предупреждения?
  
  — Надеюсь застать ее врасплох, — ответил Чи. — И вообще хочу понять, кто она такая.
  
  Двести первый номер находился на втором этаже. Чи постучался. Дверь открылась.
  
  Невысокая блондинка в элегантном темно-синем костюме окинула их взглядом.
  
  — Я думала, пришли из обслуживания, — строго произнесла она. — Кто вы?
  
  Чи полез в карман за удостоверением.
  
  — Вы, я полагаю, Джоанна Крейг, — сказал он.
  
  — А, так вы из полиции.
  
  — Сержант Джим Чи, — подтвердил Чи, показывая ей нераскрытое удостоверение.
  
  — А я двоюродный брат мистера Туве, — сказал Ковбой. Он помахал рукой молодому индейцу, сидевшему, нахохлившись, в мягком кресле. — Рад тебя видеть, Билли. Как ты?
  
  Билли, радостно улыбнувшись, помахал в ответ.
  
  — Извините, что не приглашаю вас войти, — сказала Джоанна Крейг. — Но у нас с мистером Туве важный разговор. О деле.
  
  — И у нас тоже дело, — сказал Чи. — Полицейское.
  
  — Не понимаю, — взгляд ее стал еще более строгим. — Я законно представляю интересы мистера Туве. Он освобожден под залог. Свободен как птица, пока его не вызовут для дачи показаний.
  
  — Я пришел не как полицейский, — сказал Дэши. — А как родственник. Мать Билли Туве приходится сестрой моей матери. Мне нужно поговорить с двоюродным братом Билли.
  
  — Погоди, Ковбой, — сказал Туве. — Тебя мама послала?
  
  Джоанна Крейг взглянула на Чи:
  
  — Не исключено, что у нас с вами общие интересы. Я хочу снять с мистера Туве подозрения в убийстве и грабеже. Вы тоже?
  
  — Да, именно так, — сказал Чи.
  
  Джоанна Крейг уже смотрела ему за спину — на появившуюся в коридоре тележку с заказанным ленчем. Она отступила, пропуская тележку.
  
  — Не желаете присоединиться к нам? Кофе, чаю?
  
  — Нет, спасибо, — сказал Чи. — Мы только спросим мистера Туве кое о чем.
  
  — Проходите, не стесняйтесь, — сказала Джоанна. — Мы с мистером Туве будем завтракать, а вы пока задавайте ему вопросы.
  
  — К сожалению, нам нужно побеседовать с глазу на глаз, конфиденциально, — сказал Чи.
  
  Крейг улыбнулась:
  
  — Конфиденциально! Ну конечно. Но ведь тут никого и нет, кроме нас четверых. Вы двое, мистер Туве и я, его законная представительница.
  
  Чи с подозрением глянул на Туве:
  
  — Ты нанял миссис Крейг в адвокаты?
  
  — Да вроде нет, — ответил тот смущенно.
  
  — Моя работа связана с интересами благотворительного фонда, — сказала, слегка порозовев, Джоанна. — А мой собственный интерес состоит в том, чтобы защитить мистера Туве от несправедливых преследований.
  
  И спросила, обратившись к Туве:
  
  — Мистер Туве, вы желаете поговорить с этими джентльменами?
  
  Тот пожал плечами:
  
  — Конечно. Почему же нет?
  
  Чи вздохнул, смиряясь с поражением.
  
  — Ладно, — сказал он. — Миссис Крейг, это Дэши, помощник шерифа племени навахо. — Он решил, что вряд ли этой даме известно, что резервация навахо находится в соседнем штате и представитель ее властей никакими полномочиями здесь не обладает. — Полагаю, вам известно, что единственная улика, которая позволяет судить о причастности мистера Туве к ограблению и убийству в Зуни, — это бриллиант, который он пытался сдать в ломбард. Мы надеемся найти неопровержимые доказательства того, что мистер Туве стал владельцем бриллианта именно так, как он рассказывает. Для этого нам нужно получить от него кое-какие сведения относительно обстоятельств, при которых бриллиант попал к нему в руки.
  
  Крейг поразмыслила. Кивнула.
  
  — Присядьте, — сказала она, убирая с кресла жакет и сумочку.
  
  Сумочка была большая, модная, кожаная. Сержанту Чи показалось, что она довольно тяжелая.
  
  — Мы собираемся задать мистеру Туве несколько вопросов, — сказал Чи, усаживаясь в кресло. — Но сначала нам хотелось бы знать, почему организация, которую вы представляете, заинтересовалась им настолько, что внесла за него пятьдесят тысяч долларов.
  
  — Это вы у руководителей организации спросите, — улыбнулась Крейг.
  
  — Спрошу, — согласился Чи. — Дайте мне название и адрес.
  
  Она покачала головой:
  
  — Я бы дала, но там вам просто скажут, что это не ваше дело. Зачем вам попусту тратить время?
  
  — Ну хорошо, — сказал Чи. — Мистер Туве, вы не могли бы рассказать нам, откуда у вас бриллиант?
  
  — Я уже говорил шерифу и тому мужчине из ФБР: мне его дал старик, — ответил Туве.
  
  — Давайте тогда вернемся назад, — сказал Чи. — Начните с того, что вы делали в каньоне, а дальше рассказывайте все по порядку.
  
  — Кое о чем я рассказать не смогу. Это связано с кивой — местом наших тайных обрядов.
  
  — Ладно, когда дойдете до секретной части, расскажете о ней одному Дэши. На языке хопи. Это позволит вам сохранить все в тайне.
  
  — Мы с ним оба из рода Медведя, но посвящение проходили в разных кивах, — сказал Туве. — Поэтому кое о чем я не могу рассказать даже и ему.
  
  — Хорошо, в таком случае просто делайте то, что позволяет вам вера.
  
  Туве кивнул и приступил к рассказу.
  
  Чи устроился в кресле поудобнее, приготовившись выслушать долгую речь. Поначалу он слушал внимательно, но Туве все больше говорил о верованиях индейцев и не спешил переходить к самому главному: кто и когда дал ему бриллиант.
  
  А затем Чи задумался, действительно ли Крейг — адвокат? Внести залог за Туве мог кто угодно. При первой же возможности надо бы выяснить, что там такое тяжелое у нее в сумочке. Магнитофон? Пистолет? А затем все его мысли сосредоточились на Бернадетте Мануэлито. На том, как они поселятся в его домике у реки Сан-Хуан. Придется втащить туда двуспальную кровать. Занавески повесить на окна. И прочее в этом роде.
  
  Туве рассказывал, как он отправился в киву на ритуальный сбор индейцев хопи. Он рассчитывал пройти обряд посвящения и стать членом некоего общества. Индейцы из других племен, не хопи, называли его «Обществом лука».
  
  От Второй Месы, то есть горы с плоской вершиной, юноши должны были пройти ритуальной тропой до южного края Большого каньона. Затем преодолеть опасный спуск по скалам на дно каньона — примерно туда, где одна река, Литл-Колорадо, впадает в другую, Колорадо.
  
  Туве рассказал и о ритуальном орле — поведал миссис Крейг о том, как орла забрали из гнезда, как шаман сам принес этого орла, какие произносил заклинания и какие жег травы. Орла окурили дымом, ощипали, осыпали ритуальной мукой и, как выразился Туве, «послали домой, чтобы он помог духам услышать нас и духи помогли бы ему указывать нам путь и оберегать нас в пути».
  
  Чи опять отвлекся и стал смотреть в окно. Гроза прошла, и красные утесы, стеной встававшие вдали, пестрели на солнце. Их цвет менялся от темного багреца, там, где скалы намочил дождь, до бледной розоватости сухих участков. А над утесами повисла в небе огромная белая туча — с плоской сдвинутой вершиной, похожей на наковальню. Теперь дождь прольется и над другими землями навахо.
  
  Туве бубнил что-то о Соляной Тропе. К тому времени, когда он заговорил о святилищах хопи, которые находятся в соляных пластах под скалами, Джоанна Крейг, заметил Чи, успела трижды посмотреть на часы. Сам он, как принято у навахо, на свои не смотрел.
  
  Наконец Туве закончил.
  
  — Вот тогда я и встретил человека, который дал мне бриллиант, — сказал он, откинувшись на спинку кресла и обводя взглядом слушателей.
  
  Дэши посмотрел на Чи, ожидая его вопросов.
  
  Джоанна Крейг сказала:
  
  — Вы говорили мне, что не знаете этого человека.
  
  Туве кивнул:
  
  — Он не назвал своего имени.
  
  — Опишите его.
  
  — Давно это было, — сказал Туве. — Наверное, дед. Я хочу сказать, старый. Много седых волос. Тощий. Сгорбленный. Ростом вот примерно с сержанта Чи. Думаю, не хопи. Из какого-то другого племени. Рваные джинсы, синяя рубашка, драная куртка и серая фетровая шляпа. И еще широкий кожаный пояс с серебряными вроде бы нашлепками.
  
  — Как вы с ним встретились?
  
  Туве почесал ухо, задумался.
  
  — Я копал синюю глину такой маленькой штукой, вроде армейской лопатки. С короткой ручкой. — Туве показал руками размер ручки. — Нашел ее в одном магазине военных излишков, сам заточил.
  
  — И старик подошел к вам?
  
  — Он что-то сказал, а я оглянулся и вижу, он стоит, смотрит, как я копаю. Ну, я сказал что-то из вежливости. Он подошел, попросил показать ему ту штуку. Я протянул ее старику, и через минуту он сказал, что хочет выменять ее на что-нибудь. Я спросил, на что, а он вытащил из кармана складной нож и показал мне. Я не согласился. Он попросил подождать и потом вернулся с этим камнем в мешочке. Ну, мы и обменялись.
  
  — А ваши переговоры со стариком, — поинтересовалась Крейг, — на каком языке вы их вели — на английском, на хопи?
  
  — Я его слов не понимал. Так что мы объяснялись вот так… — Туве замахал руками и принялся корчить рожи.
  
  — И куда он направился после того, как обменял камень на вашу лопатку? — спросил Чи.
  
  Туве пожал плечами:
  
  — Ушел по каньону и скрылся за скалой. — И опять пожал плечами.
  
  Крейг вздохнула, покачала головой.
  
  — Вы помните, где все это происходило? — спросил Чи.
  
  — Конечно, — ответил Туве. — Совсем рядом с тем местом, где мы втыкаем в землю молитвенные жезлы и молимся Соляной Матери. Мы там берем цветную глину для раскраски.
  
  — А долго ли его не было, пока он ходил за камнем?
  
  Туве поразмыслил.
  
  — Ну, он не сразу вернулся.
  
  — А можно ли за это время, скажем, выкурить сигарету?
  
  — У меня не было сигарет, — ответил Туве.
  
  — Ну хорошо, — сказал Чи. — Меньше часа?
  
  — Намного меньше. Минут пятнадцать.
  
  — Насколько я знаю хопи, — сказал Чи, — у вас имеются особые ритуальные тропы, которые ведут к тем соляным отложениям. Вы тогда спускались по одной из них?
  
  Повернувшись к Дэши, Туве произнес что-то на языке хопи.
  
  Дэши кивнул и перевел:
  
  — Да. О ней я вам и рассказывал.
  
  Джоанна Крейг, слушая все это, о чем-то размышляла.
  
  — Мистер Туве, — сказала она. — Отведите меня туда. Я хочу найти того человека.
  
  — Этого не могу, — ответил Туве. И рассмеялся. — Разве что вы сумеете пробраться в женскую киву. Чтобы пройти посвящение.
  
  — Ну тогда расскажите мне, как туда попасть. Чтобы уберечь вас от тюрьмы, — заявила она, — нам необходимо найти человека, который дал вам бриллиант. Пусть он это подтвердит перед судом.
  
  — Не могу, — серьезно ответил Туве. — Это можно делать только ради чего-то, что угодит духам.
  
  Крейг уставилась на него.
  
  — Ради чего-то, что угодит духам? — повторила она. — Например, чтобы помочь человеку, которого жестоко обидели. Который нуждается в помощи. Это им угодит?
  
  Туве вопросительно посмотрел на Дэши.
  
  Дэши произнес:
  
  — Мы так не делаем. Не водим белых людей по этой тропе. Они непосвященные. Не знают, как просить духов, не знают, что нам заповедал Маасау. Если они станут спускаться туда с неправильной целью, в сопровождении неправильного духа, Два Сердца сделают так, что они сорвутся и упадут.
  
  Крейг удивилась:
  
  — Маасау? Кто это?
  
  Дэши взглянул на Чи. Тот пожал плечами:
  
  — Я, видите ли, не хопи, однако мы, навахо, знаем, что Маасау — это их дух-хранитель Подземного мира. Иногда его называют еще Человек-Скелет или Человек-Смерть, потому что он научил хопи не бояться смерти. А Два Сердца — это люди, которые еще не завершили переход из тех существ, какими они были в Подземном мире, в человеческое тело. Еще не избавились от зла. Что-то вроде ведьм, о которых рассказываете вы, белые.
  
  — Или тех, кого навахо называют Ходячими Шкурами, — прибавил Дэши.
  
  — На самом деле мы называем их Далеко Глядящими, — поправил Чи. — Еще один вопрос, мистер Туве. Что это за мужчина приходил повидаться с вами сегодня утром?
  
  — Я его не знаю. Он сказал, что его зовут Джим Белшоу и что он хочет вызволить меня из тюрьмы. И еще он хотел поговорить со мной о бриллианте. Сказал, что вернется попозже и выкупит меня.
  
  Туве мельком глянул на Джоанну:
  
  — Я подумал, что его эта леди послала.
  
  — Я его не посылала, — быстро проговорила Джоанна, которую услышанное явно напугало.
  
  — Мы тоже, — сказал Чи. — Я не знаю, кто он. И тюремная служащая тоже не знает.
  
  — Ну ладно, — сказала Джоанна Крейг, обращаясь к Туве. — Если вы не можете отвести меня на Соляную Тропу — а я действительно не хочу беспокоить ваши Два Сердца, — тогда мы просто спустимся в каньон другим путем.
  
  
  
  Глава пятая
  
  Гроза отбушевала, благословенная вода ушла в ту сторону, куда погнал ее ветер или поманили танцы индейцев пуэбло.
  
  За Билли Туве заехал один из его многочисленных дядюшек. Сержант Чи вручил Джоанне Крейг свою визитную карточку, попросив поддерживать с ним связь. Затем они с Дэши направились к машине Чи.
  
  — Садись, Ковбой, — сказал Чи. — Надо нам перекусить. Съездим куда-нибудь?
  
  — И прикинем, что делать дальше, — сказал Дэши. — Что ты думаешь об этой женщине?
  
  — А ты? — спросил Чи. — Я заметил, ты был с ней необычайно вежлив. Вскочил, стал подавать ей сумочку…
  
  — Сумочка оказалась тяжелой, — сказал Дэши.
  
  — Ну да, — кивнул Чи. — Я почему-то так и подумал.
  
  — Может, она таскает в ней запас косметики, или старомодный сотовый телефон, или… — Дэши прищурился, — пистолет?
  
  — Вот и я тоже подумал о пистолете, — сказал Чи.
  
  Он повернул машину и въехал на парковку «Закусочной Боба».
  
  Обедая, приятели успели прийти к согласию по нескольким важным пунктам.
  
  Рассказ Туве о том, как он обменял лопатку на бриллиант, у присяжных большого доверия не вызовет.
  
  Он и на них-то особого впечатления не произвел.
  
  Однако и у обвинения по-настоящему серьезных улик против Туве не имеется. Оставленные им в магазине отпечатки пальцев указывают лишь на то, что он побывал там в тот роковой день, а свидетели ничего сверх этого показать на суде не смогут.
  
  С другой стороны, шансы отыскать человека, который дал Туве бриллиант, если человек этот вообще когда-нибудь существовал, минимальны.
  
  — Ладно, похоже, мы с тобой сходимся в следующем, — сказал Дэши. — Мы надеемся, что миссис Крейг найдет хорошего проводника, который поможет отыскать того человека. Тем временем мы будем держать ухо востро и подумаем, как еще помочь братцу Билли.
  
  Чи встал из-за стола:
  
  — Мне нужно вернуться в Шипрок. Меня Берни ждет, мы с ней собирались осмотреть пару домов. Новое жилье подыскиваем.
  
  — А чем плох твой фургон? — спросил Дэши, стараясь сдержать ухмылку. — Тебе в нем удобно. Опять же и до мусорной свалки рукой подать.
  
  — И река Сан-Хуан рядом, — сказал Чи, словно не замечая подвоха. — Мне тоже нравится это место. Может, я и уговорю ее в конце концов поселиться у меня. Однако сначала нужно увидеть то, что она сама присмотрела.
  
  Впрочем, когда Чи остановил машину под тополем, длинная закатная тень от которого падала на порог фургона, собственное жилище показалось ему убогим до неприличия.
  
  Однако стоило ему увидеть мигающую лампочку автоответчика, как настроение у него улучшилось. Наверняка звонила Берни. Один только звук ее голоса способен расцветить яркими красками этот день.
  
  Увы, звонила не она. Чи услышал голос Джо Липхорна.
  
  — Я слышал от людей из полиции, что ты пытаешься помочь Ковбою Дэши выручить его двоюродного брата. Если это верно, может, перезвонишь мне. Я выяснил, что Коротышка Макгиннис — помнишь его, владелец фактории в Шорт-Маунтин, — так вот, он тоже знает одну историю с бриллиантом. Очень похоже на то, что рассказывает ваш Билли Туве. Может, тебе эта новость пригодится.
  
  Чи стало интересно. Он вспомнил и о других, весьма полезных звонках легендарного лейтенанта. Большая их часть относилась к тому периоду жизни Джима Чи, когда он работал в следственном отделе мальчиком на побегушках.
  
  Однако сейчас было не время думать об этом. Его ждет Берни!
  
  Чи вышел из домика и направился к толстому бревну, на котором так любил сидеть вечерами. Внизу под обрывом катила свои воды река Сан-Хуан. На противоположном берегу подкрадывался к добыче рано вышедший на охоту койот.
  
  Чи думал о Берни, представлял, как они заживут вдвоем. Две утки, державшиеся у берега, заметили койота и, закрякав, взлетели. Впрочем, койот охотился не на них. Он подкрался к зарослям серебристого лоха. К кролику подбирается, догадался Чи.
  
  Зазвонил телефон.
  
  «Берни», — подумал Чи и, вернувшись в фургон, поднял трубку.
  
  — Берни, — сказал он, — я…
  
  — Это Джо Липхорн, — перебил его знакомый голос.
  
  Чи шумно вздохнул:
  
  — А, да. Я получил ваше сообщение. Как раз собирался позвонить вам. Так что там за история с бриллиантом Макгинниса?
  
  — Сейчас расскажу, — ответил Липхорн. — Если ты все еще интересуешься делом Билли Туве, это новость хорошая. Однако теперь у меня появилась и плохая. Давай я начну с нее, если не возражаешь.
  
  — Конечно, — сказал Чи.
  
  — Шериф Томас Перес — помнишь его? — он теперь на покое. Так вот, он сказал мне, что слышал от прежнего своего помощника о новых показаниях против Туве. Вроде бы бывший продавец магазинчика в Зуни — он давно уже оттуда уволился — вспомнил, что у его хозяина действительно был большой, очень ценный бриллиант. Он говорит, босс несколько раз показывал ему этот камень. И очень им гордился.
  
  — Ого! — сказал Чи и подумал: «Прощай, Туве». — А Дэши об этом известно?
  
  — Наверное, — ответил Липхорн. — Дурные новости расходятся быстро.
  
  — Да. Что верно, то верно.
  
  — Однако, судя по рассказу Макгинниса, Туве действительно мог получить свой камень в каньоне. Коротышка объяснил мне, как к нему попал его бриллиант…
  
  — Минутку, — сказал Чи. — Простите, что перебиваю. Его бриллиант? Какой такой бриллиант?
  
  — Помнишь ограбление фактории в Шорт-Маунтин? Макгиннис указал в списке украденного бриллиант. По его словам, он получил этот камень от ковбоя по имени Рино — в обмен на продукты и за то, что Макгиннис подвез его до Пейджа. Рино уверял Коротышку, что выменял камень на нож у какого-то старика в Большом каньоне.
  
  — В каком примерно месте каньона?
  
  — Где-то неподалеку от слияния Литл-Колорадо с большой рекой.
  
  — Так-так, — сказал Чи. — Интересно. Место примерно совпадает.
  
  — Я слышал, тебе хватило наконец ума сделать предложение Бернадетте. Я не ошибся?
  
  — Нет.
  
  Липхорн хмыкнул:
  
  — Говорят, Бог троицу любит. Она ведь у тебя третья, верно? Сначала поговаривали о том, что ты собираешься жениться на Мэри Ландон, той хорошенькой блондинке, что работала учительницей в Краунпойнте. Потом пошли слухи, будто ее заменит адвокат Джанет Пит. И ничего из этого не вышло. Надеюсь, Бернадетту ты не упустишь.
  
  — Постараюсь, — сказал Чи.
  
  — Ну что же, я рад за вас. За обоих. Она девушка редкостная. Жаль, что тебе потребовалось так много времени, чтобы это понять.
  
  — Дело не в том, что я чего-то не понимал. Просто… ну… Не знаю, как это объяснить.
  
  — Все равно поздравляю. И передай Берни, что все очень рады за вас.
  
  — Что ж, лейтенант, спасибо. Она замечательная.
  
  — Как по-твоему, существует надежда отыскать того «бриллиантового» старика? После стольких-то лет?
  
  — Насколько я понимаю, надежда слабая. Но что нам еще остается? Я уверен, Дэши отправится на поиски, и не сомневаюсь, что он хотел бы заручиться моей поддержкой, хотя просить, скорее всего, не станет.
  
  — Понимаю, — сказал Липхорн. — Коротышка Макгиннис сообщил мне еще пару фактов, которые могли бы вам помочь в поисках.
  
  И Липхорн вкратце повторил рассказ Рино о встрече с «бриллиантовым» стариком у входа в пещеру, расположенную в узком ущелье, о том, что камень лежал в жестянке от табака и что в ящичке, из которого старик вынул ее, хранилась не одна такая жестянка.
  
  — Странно, — сказал Чи.
  
  — Вот и я так подумал. При этом первый камень, что поменьше, старик вынул из другой жестянки. Так что все они, возможно, служили для хранения камней. Кроме того, жестянку он отдал Рино в кожаном мешочке. В таких обычно держат снадобья.
  
  — Старик был индеец? Какого племени?
  
  — По словам Макгинниса, Рино этого не понял. По-английски старик почти не говорил. И если Рино правильно истолковал его жестикуляцию, камни попали к старику после падения самолета.
  
  — Ладно, еще раз спасибо, — сказал Чи. — Если узнаете что-нибудь новое и захотите связаться со мной, у вас есть номер моего мобильного телефона.
  
  На этом разговор закончился, и Чи задумался о том, что ему делать дальше.
  
  Разумеется, надо бы позвонить Дэши. Но это потом. Сначала он поговорит с Берни.
  
  И Джим Чи набрал ее номер.
  
  Липхорн спрашивал, почему он не признался Берни в любви раньше, чего ждал. Дело в том, что Джим боялся.
  
  Ему было очень плохо, когда он понял, что не нужен Мэри Ландон. Ей нужен был фермер, вот она и надеялась сделать из него такого фермера. И Джим в результате остался один. А Джанет Пит, как выяснилось, смотрела на него просто как на индейца-дикаря, которого она сможет привезти в Вашингтон и приучить к цивилизации.
  
  После этого одиночество его лишь усугубилось. Когда же он нашел — а далеко ходить не надо было — Берни, то понял, что она и есть его единственная.
  
  Он любил в ней все. И жутко боялся сделать первый шаг. Если бы и Берни отвергла его, другой такой женщины он найти уже не смог бы. Не смог бы найти себе жену. Так и жил бы один-одинешенек до скончания дней.
  
  Девять гудков — что ж, видимо, Берни нет дома.
  
  И Чи набрал номер Дэши. Сообщил ему сначала хорошую новость, потом плохую.
  
  — Да слышал я, — сказал Дэши. — Думаю, и бывший продавец, и вдова хозяина магазина врут — вдова-то и подучила продавца, объяснила ему, что он должен говорить. Однако шериф им верит. И скорее всего, рассказ Макгинниса его не переубедит.
  
  — Боюсь, ты прав, — сказал Чи.
  
  Дэши вздохнул:
  
  — Знаешь, Джим, наверное, мне все же придется отправиться туда. Спуститься в каньон, поискать старика. Если не найду, может, встречу кого-то, кто его знал. Уж больно много бед свалилось на несчастного Билли. А помочь ему, кроме меня, некому.
  
  Чи это предвидел. Слишком хорошо знал он Ковбоя и не ждал от него ничего другого.
  
  — Как по-твоему, тебе понадобится помощь?
  
  — Что ж, я надеялся услышать от тебя этот вопрос. Я собираюсь взять с собой Билли — пусть покажет мне, где именно состоялся обмен, тогда я попытаюсь понять, куда старик ходил за камнями.
  
  — Сколько лет назад все это было?
  
  — С хронологией у Билли дела обстоят плохо, — ответил Дэши. — Черт, Джим, я понимаю, что шансов мало, но что мне остается делать? Билли — мой двоюродный брат. Ты знаешь, я человек религиозный. Как и ты. Иногда просто приходится ждать помощи от высших сил. Кое-кто называет эту помощь удачей.
  
  — Когда ты собираешься этим заняться?
  
  — Да вот сейчас прямо и займусь. Шериф, похоже, того и гляди отменит освобождение под залог, на него сильно подействовали новые сведения насчет камня. Я думаю утром поехать на Вторую Месу, увезу оттуда Билли, пока его снова не забрали.
  
  — Я перезвоню тебе, Ковбой. Мне нужно завтра встретиться с Берни. Поговорить о наших планах.
  
  Но не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова. Это Берни. Обнаружила на своем аппарате «пропущенный вызов».
  
  — И что? — спросила она.
  
  — Ну… — ответил Чи. — Не знаю, с чего и начать.
  
  — Начни с того, что ты соскучился по мне и просто хотел услышать мой голос.
  
  — Все так, однако я хотел еще и узнать, какие у тебя планы. Ты говорила, что нам необходимо встретиться. Обсудить кое-что. — Он помолчал. — Ну и, может, еще чем-то заняться.
  
  Берни рассмеялась:
  
  — Вот это уже интересно. Но прежде всего нам нужно понять, где мы с тобой будем жить. Если, конечно, ты не передумал и не решил, что твой фургон и должен стать нашим свадебным номером люкс. Надеюсь, ты не про фургон хотел мне сказать, когда звонил?
  
  — Нет, — ответил Чи. — Я тут о другом думаю. Ты знаешь, что случилось с двоюродным братом Ковбоя Дэши?
  
  — Его обвинили в убийстве, так?
  
  — Да, только теперь его дела обернулись еще хуже. Вдова убитого и бывший продавец магазина заявили, что у покойного имелся бриллиант. Дэши считает, что шериф отменит освобождение под залог и снова упечет Туве в тюрьму. Поэтому Ковбой Дэши решил отправиться в каньон. Отыскать старика, который дал Туве драгоценный камень. И еще он хочет, чтобы я пошел с ним.
  
  — Когда?
  
  — Считай, что сейчас. Завтра утром.
  
  — Ого! — воскликнула Берни. — Выглядит заманчиво. Я не была в каньоне с детских лет.
  
  Чи улыбнулся. Все-таки Берни — удивительная девушка. Непредсказуемая.
  
  — Берни, место, где ты была в детстве, — это хорошо оборудованный лагерь. Вас возили туда на автобусе. А на сей раз нам придется спускаться по скалам высотой шестьсот метров. Это утомительно и трудно.
  
  Последовало продолжительное молчание.
  
  Чи произнес:
  
  — Берни?
  
  Она ответила:
  
  — Джим, запомни, пожалуйста. Я больше не офицер Бернадетта Мануэлито. Я уволилась из твоего подразделения. Теперь я служу в пограничной охране, правда взяла отпуск. Поэтому сейчас я разговариваю с тобой не как с сержантом Чи. Идет? Так вот, скажи мне, почему ты решил, будто умеешь спускаться в каньоны лучше, чем я?
  
  — Отпуск?! По-моему, ты сказала, что уволилась из пограничников.
  
  Берни рассмеялась.
  
  — Прости, — сказала она примирительно. — Я пошутила, Джим. На самом деле вернуться в пограничную охрану я могу только вместе с тобой. Однако сначала мне придется выйти за тебя замуж.
  
  — И чем скорее, тем лучше, — подтвердил Чи.
  
  — Как бы то ни было, я отправляюсь с вами. Рюкзак уложить — дело недолгое. Где и когда ты встречаешься с Ковбоем? Мне самой прийти туда или ты за мной заедешь?
  
  Чи вздохнул, поняв, что в этом споре — вероятно, лишь первом из многих — он проиграл.
  
  Впрочем, в одном Берни права. Выглядит все это и вправду заманчиво.
  
  
  
  Глава шестая
  
  Брэд Чандлер загнал свой взятый напрокат «лендровер» на парковку аэропорта Флагстаффа и отыскал глазами человека, ради которого приехал сюда.
  
  Человека звали Фред Шерман, это был крупный мужчина в засаленной ковбойской шляпе, с пухлым портфелем в руке — ни дать ни взять отставной полицейский, коим он, собственно, и был.
  
  Чандлер помахал ему рукой, крикнул:
  
  — Эй, Шерман! Давай сюда.
  
  Фред Шерман подошел к машине.
  
  — Здорово, Чандлер. Давненько с тобой не работал.
  
  И Шерман уселся на переднее сиденье.
  
  — Так какие сведения ты для меня раздобыл? — спросил Чандлер.
  
  — Сначала вопрос. Какова моя доля?
  
  — Никакой доли, — ответил Чандлер. — Если мы потерпим неудачу, тебе оплатят все расходы, плюс твоя обычная почасовая ставка. Если сделаем дело, ты получишь все то же плюс премия в двадцать тысяч.
  
  — Как-то оно не похоже на дело о простом освобождении под залог.
  
  — Я тебе уже говорил, — сказал Чандлер, — мне нужно было, чтобы ты выяснил все, что сможешь, об убийстве и ограблении, за которое они тут держали в тюрьме индейца хопи по имени Билли Туве. Все о большом бриллианте, который был при нем во время ареста. И все о том, кто внес за арестованного залог. Правил освобождения этот Туве не нарушил, никуда не сбежал. Но мне нужно знать, где он сейчас находится и что поделывает.
  
  Чандлеру, когда он закончил, вдруг пришло в голову, что произнес он все это ровно тем же раздраженным, надменным тоном, каким разговаривал с ним Плаймейл.
  
  Однако Шерман всего лишь пожал плечами:
  
  — Ладно, давай посмотрим, чем я могу тебе помочь.
  
  И Шерман вытащил из нагрудного кармана рубашки тоненькую записную книжку.
  
  — Залог за Билли Туве составлял пятьдесят тысяч, — начал Шерман и затем пересказал все, что ему удалось узнать в тюрьме, вплоть до того, что Туве покинул ее в обществе Джоанны Крейг.
  
  — Куда они отправились? — спросил Чандлер.
  
  — Она остановилась в отеле «Эль-Ранчо», — ответил Шерман и быстро отбарабанил сведения о том, кого и что он там видел. — Потом появился высокий навахо с другим индейцем, помощником шерифа, их интересовала Джоанна Крейг. Они поднялись в ее номер. Немного погодя приехал еще один индеец. Сказал, что он дядя Туве и хочет отвезти его на Вторую Месу. Похоже, там они и живут. Портье позвонил в номер Джоанны Крейг, все спустились вниз и уехали.
  
  — Все? Туве уехал с ними?
  
  — Туве уехал с мужчиной, назвавшимся его дядей. Следом укатили двое других. Насчет Крейг не знаю.
  
  — Не удалось тебе узнать, почему она внесла залог за Туве?
  
  Шерман пожал плечами:
  
  — Если бы мне хватило наглости спросить ее, она ответила бы, что это меня не касается. И поинтересовалась бы, кто я такой, на кого работаю, ну и так далее. Насколько я понимаю, все это как-то связано с тем судебным процессом, о котором ты говорил мне по телефону.
  
  — А бриллиант? Откуда он взялся?
  
  — Туве сказал полицейским, что выменял его у какого-то старика. Где-то на дне Большого каньона. — Шерман рассмеялся. — Мои знакомые из управления районного прокурора, когда я в первый раз расспрашивал об этом деле, всерьез россказни Туве не восприняли, однако теперь у меня появились кое-какие новости. Мой человек позвонил мне оттуда и сказал, что всплыл еще один камушек. По крайней мере еще одна история о бриллианте. А если подумать, так даже и две. И обе довольно сомнительны.
  
  — Продолжай, — сказал Чандлер.
  
  — Первая смахивает на пустые слухи. Несколько лет назад кто-то ограбил небольшую факторию в Шорт-Маунтин, это в резервации Навахо. Владелец фактории передал копам список украденного, в списке значился и очень дорогой бриллиант. Когда началась история с убийством и ограблением, в которых обвинили Туве, старый коп-навахо, занимавшийся тем давним делом в Шорт-Маунтин, решил кое-что проверить. Владелец фактории заявил, что как-то раз во время сильной метели к нему прискакал ковбой, который и отдал ему камень за кое-какие продукты и за то, что владелец подвез его до Пейджа. Ковбой рассказал, что был в Большом каньоне, встретил там какого-то старика и тот предложил ему этот камень в обмен на складной нож.
  
  Чандлер молчал, обдумывая услышанное.
  
  — Имя копа-навахо, который проводил проверку, у тебя есть? Или имя хозяина фактории? Или данные о том, что оба обмена произошли в одной и той же части каньона?
  
  — Я не знаю, в каком месте получил свой камушек ковбой. И имен тоже не знаю. Однако думаю, что выяснить это мне удастся.
  
  — Выясни, мне эти сведения очень нужны, — сказал Чандлер. — Ладно, а что там за вторая история?
  
  — Точь-в-точь такая, какой и следовало ожидать. Вдова человека, убитого при ограблении сувенирного магазина, заявила, что про камень Туве все врет. Она утверждает, что бриллиант этот хранился у мужа долгие годы, и желает получить гарантии, что после суда драгоценность вернут ей.
  
  Чандлер расхохотался:
  
  — Похоже, я ввязался в историю с двумя жадными бабами, падкими до бриллиантов.
  
  — А кто вторая? Ты об этой Крейг говоришь? По-моему, ты мне не все рассказал. А зря. Я ведь могу наткнуться на что-то полезное и даже не замечу его. Например, человек, которого мы ищем. Может статься, он пройдет мимо меня, а я его не узнаю.
  
  Чандлер опять рассмеялся:
  
  — Ну, это вряд ли. Человек, которого ищут, мертв. Да мы и не пытаемся его найти. Вернее, если найдем, то никому об этом не скажем. Просто спрячем его понадежнее — только и всего.
  
  Шерман, которому услышанное не понравилось, сказал:
  
  — Я не люблю играть в угадайки. За что, собственно, ты мне платишь?
  
  Чандлер достал из нагрудного кармана рубашки конверт:
  
  — Вот тебе всякие полезные сведения. Где меня можно найти, номер телефона и так далее. Тут же и список инструкций. Информация, которая мне требуется. Имена. И все прочее. Далее, мне нужно, чтобы ты нашел Туве и нашел женщину, которая внесла за него залог.
  
  — И все же мне кажется, если бы я знал, какова наша цель, от меня и пользы было бы больше, и действовал бы я намного быстрее.
  
  Чандлер кивнул и пересказал Шерману все, что знал сам, начиная со столкновения самолетов и кончая чемоданчиком с бриллиантами, что был прикреплен цепочкой к руке одного из погибших пассажиров.
  
  — Фамилия этого человека Кларк, — сказал он. — Тела его, как и тел большинства жертв, так и не опознали.
  
  Шерман нахмурился:
  
  — Ты хочешь сказать, что мы ищем этого Кларка? Погибшего столько лет назад?
  
  — Нет. Я хочу сказать, что дочь его подруги получила телепатическое сообщение о том, что во время катастрофы Кларку оторвало руку, и теперь он внушает ей, чтобы она нашла эту руку и похоронила рядом с прочими его останками.
  
  — Да ладно тебе, — недоверчиво произнес Шерман. — Не валяй дурака.
  
  — К руке, которую она ищет, был прикован чемоданчик с бриллиантами.
  
  — Ага, вот теперь я, кажется, понял, — сказал Шерман.
  
  — А я вот не уверен, что все понимаю. Однако мы с тобой вроде бы представляем здесь интересы фонда, который унаследовал все состояние Кларка.
  
  — И ты полагаешь, что все эти сантименты насчет похорон — чепуха и она на самом деле хочет заполучить бриллианты? Я прав?
  
  — Что ж, гражданский иск в настоящее время бродит по судебным инстанциям. Та женщина заявляет, что она — рожденная вне брака внучка старика Кларка и, стало быть, наследница всех его миллиардов. И судебный процесс она возбудила через несколько месяцев после того, как появились сообщения, что анализ ДНК позволяет даже по старым костям точно определить родство.
  
  — Я вроде бы слышал о той авиакатастрофе, — сказал Шерман. — Это ведь история очень давняя, верно? Выходит, мы пытаемся отыскать кости того парня, который вез бриллианты?
  
  — Ну нет, на самом деле все не так просто, — ответил Чандлер. — Во-первых, наша цель состоит не в том, подчеркиваю, не в том, чтобы найти кости. Наша цель — помешать кое-кому другому найти их. То есть найти-то мы их хотим, но только потому, что нам нужна уверенность в том, что никто другой лапу на них не наложит. С этим все ясно?
  
  — Конечно, — сказал Шерман.
  
  — Это первое. Теперь второе. Мы знаем, что к руке некоего человека был прикован чемоданчик с драгоценностями. А сейчас уже не к руке — к костям. Мы предполагаем, что бриллиант Туве и тот, что всплыл при ограблении фактории, оба взяты из того чемоданчика. То есть только они и могут привести нас к тем самым костям. С другой стороны, наши противники, плохие ребята, знают об этом не меньше нашего. А то и больше. Значит, наша задача — добраться до костей раньше, опередить их. Так?
  
  — Так, — повторил Шерман и тут же задумался. — И что мы должны сделать? Насколько я понимаю, тебе платят за то, чтобы другая сторона никогда до этих костей не добралась. И не притащила бы их в суд. Правильно? Так что же мы станем делать, если те ребята все-таки доберутся до цели первыми?
  
  — Полагаю, все зависит от того, насколько тебе хочется получить ту большую премию, о которой я тебе говорил, — ответил Чандлер. — И полагаю, ты сделаешь все возможное, сообразно ситуации.
  
  Шерман подумал еще немного.
  
  — В штате Аризона по-прежнему существует смертная казнь, — сказал он. — Во всяком случае, за убийство. Впрочем, ты и сам знаешь.
  
  — Знаю, — согласился Чандлер. — А еще я знаю, что в этом каньоне имеется немало очень опасных мест. Там многие поскальзываются и разбиваются насмерть.
  
  Шерман кивнул. Ухмыльнулся, глядя на Чандлера:
  
  — Непросто будет на суде доказать, что кто-то там не поскользнулся, а слетел с обрыва потому, что его толкнули. При том, что никто ничего не видел.
  
  — На мой взгляд, тут можно смело говорить о презумпции невиновности, — сказал Чандлер. — Ну да ладно. Значит, на сегодня твоя задача такая — отыскать Билли Туве.
  
  — Как думаешь, где стоит поискать?
  
  — На Второй Месе. Ты же слышал, его дядя сказал, что отвезет племянника домой. Живет он с мамой, в маленькой деревушке. Кикотсмови — так она называется. Найти ее будет нетрудно. Отыщи этого индейца и привези ко мне.
  
  — И что потом?
  
  — Потом мы отправимся с ним на дно каньона, туда, где ему дали бриллиант. И он покажет нам, где отыскать старика, который дал ему камень. А когда мы найдем старика, то найдем и кости левой руки Кларка плюс то, что осталось от бриллиантов, которые он вез.
  
  — И поделим их?
  
  — Ну, я полагаю, что человек, который нас нанял, хотел бы взять их себе. Не думаю, однако, что у него имелась возможность их сосчитать.
  
  
  План, составленный сержантом Джимом Чи, был такой: они с Берни проведут вечер в его фургоне в Шипроке, соберут вещи, которые понадобятся им в Большом каньоне. После этого вдвоем отправятся на запад, в Туба-Сити.
  
  Тем временем Ковбой Дэши заедет на Вторую Месу и заберет Билли Туве. Затем он вместе с Билли поедет в Туба-Сити — к магазину при автозаправке. Оттуда Ковбой направится в сторону Моенкопи, а затем по проселку — к месту, расположенному севернее реки Литл-Колорадо. Там все они оставят машины. Дэши и Туве, оба хорошо знающие Соляную Тропу, поведут их вниз, в глубь каньона. И Туве укажет место, где он обменял свою лопатку на драгоценный камень.
  
  Как это всегда и бывает с точными, тщательно проработанными планами, их прекрасный план начал разваливаться чуть ли не сразу.
  
  — Я вовсе не намерена ехать в Шипрок, чтобы провести ночь в старом фургоне, мистер Чи, — сказала Бернадетта Мануэлито. — Мне нужно собраться. Ты же все равно должен где-то пересечься с Дэши. Сможешь заехать за мной по пути? Давай встретимся в Я-Та-Хей. Возле фактории.
  
  Чи вздохнул.
  
  — С Дэши у нас назначена встреча в Туба-Сити, в пять утра, — сказал он. — Ладно, пусть будет Я-Та-Хей. Однако уехать оттуда нам придется часа в три утра. Ты сумеешь подняться так рано?
  
  — Да брось ты, — ответила Берни. — Забыл, что я служила в пограничной охране?
  
  И действительно, когда он прикатил в Я-Та-Хей, Берни, нагруженная бутылками с водой, продуктами и прочим, была бодра и весела. Однако, проехав сотню километров и подробно обсудив по дороге свои свадебные планы, они не обнаружили в Туба-Сити, на оговоренном месте встречи, ни Дэши, ни Билли Туве.
  
  Чи, взглянув на часы, проворчал:
  
  — Когда опаздываю я, Ковбой всякий раз жалуется на «время навахо».
  
  — Позвони ему. Выясни, что случилось.
  
  Чи вытащил мобильный телефон, набрал номер Дэши и после нескольких гудков услышал его голос.
  
  — Это ты, Чи? — спросил Дэши. — Я как раз собирался тебе звонить. Туве нет.
  
  Связь работала плохо.
  
  — Туве — что? Как это нет?
  
  — Его мать говорит, что вчера под вечер появилась какая-то машина. Матери не было в доме, она загоняла в хлев овец, однако видела, как Туве разговаривал с кем-то перед домом. А возвращаясь, заметила отъезжающую машину. Мать вошла в дом, позвала Билли, но он исчез.
  
  Чи обдумал услышанное.
  
  — Твои предположения? — спросил он.
  
  — Ну, не знаю, что и думать, — ответил Дэши. — Хотя матери Билли я сказал, что, вероятно, за ним приезжал шериф. Может, освобождение Туве под залог уже отменили.
  
  — Похоже на правду, — сказал Чи.
  
  — Так-то оно так, но дело не в этом. На обратном пути мне встретилась машина шерифа округа Маккинли. Я остановил ее. Шериф сказал, что едет к Туве, чтобы забрать его. Что в деле появились новые показания и освобождение под залог отменено.
  
  — Тогда что с ним, по-твоему, случилось?
  
  — Понятия не имею.
  
  Берни, похлопав Чи по руке, спросила:
  
  — Что случилось и с кем это «с ним»?
  
  В другом ухе Чи продолжал звучать голос Ковбоя:
  
  — Я думаю, за ним приезжала женщина, которая его выкупила. Помнишь, она хотела, чтобы Билли отвел ее в каньон и показал ей место, где получил бриллиант?
  
  — Помню, — ответил Чи. — Однако помню и то, что он не пожелал ее сопровождать.
  
  — Так о чем речь? — спросила Берни.
  
  — Подожди минутку, Ковбой, ладно? — сказал Чи.
  
  Он положил телефон на колени, быстро пересказал Берни новости, после чего продолжил разговор с Ковбоем.
  
  — Ты сейчас где? И что будем делать дальше?
  
  Оказалось, что Ковбой уже спускается в лощину Моенкопи.
  
  — Я буду в Туба-Сити минут через двадцать.
  
  И Ковбой действительно появился через двадцать минут. Поставил свой пикап на стоянку полицейского участка Туба-Сити, вышел, снял шляпу, кивнул Берни и Чи.
  
  — Ну, — произнес он, — как уже спрашивал Джим, что будем делать дальше?
  
  
  Джо Липхорн вслушивался в урчание кофейника и размышлял о том, не поджарить ли ему сегодня яичницу из четырех, а не из двух яиц. Основания для того, чтобы дать себе такую поблажку, у него имелись: встал поздно, поскольку вчера, уже после одиннадцати, ему позвонила Луиза.
  
  Разговор получился долгий — и начался он с ее отчета о разговоре со старухой из селения хавасупаи. Джо ответил рассказом Макгинниса о том, как тот выменял у ковбоя бриллиант. Рассказ этот вызвал у Луизы множество вопросов, на большинство которых Джо ответить не мог, зато выдал ей историю про Билли Туве.
  
  — Когда Туве получил свой камень? — поинтересовалась Луиза.
  
  — Несколько лет назад. Точнее сказать не могу. С хронологией у Туве полная беда.
  
  — А тот, другой человек? Я о ковбое Макгинниса.
  
  — Ну, ограбление фактории произошло лет двенадцать назад, однако Макгиннис говорит, что не помнит, сколько лет пролежал у него камень до ограбления. Кажется, он сказал «несколько». Получается вроде бы, что и рассказ Билли Туве относится примерно к тому же времени.
  
  — Да, но только в случае Туве мы можем выяснить, в каком году он спускался по Соляной Тропе хопи, чтобы поучаствовать в ритуале посвящения.
  
  — Хорошая мысль, — сказал Липхорн. — А почему для тебя так важно время?
  
  — Что ж, может, оно и не важно, — сказала Луиза. — Однако это поможет мне разобраться в том, что я услышала в каньоне. Оба старика, из которых я пыталась вытянуть легенды, много рассказывали о каком-то страшном столкновении двух самолетов, случившемся давным-давно, когда они были еще молодыми. О падающих с неба телах. И не только о телах. Сотрудники национального парка сказали мне, что это произошло в пятьдесят шестом — два самолета столкнулись над каньоном. Все пассажиры погибли.
  
  — Вот так и рождаются новые легенды, — заметил Липхорн.
  
  — Или соединяются со старыми, — вздохнула Луиза. — Вот это меня и беспокоит. Беда в том, что там уже много чего намешалось. А теперь к легендам индейцев примешиваются еще и истории о бриллиантах.
  
  Липхорн навострил уши:
  
  — Ты слышала рассказы о бриллиантах?
  
  — Связных рассказов не слышала, зато слышала многое о находках, сделанных, когда индейцы помогали спасателям отыскивать тела. Одна история связана с индейцем уалапай из Пич-Спрингс. Он спустился к реке — посмотреть, что там делается, и увидел кое-что, возможно связанное с бриллиантами. В наиболее распространенной версии этой истории говорится, что он увидел нечто в куче нанесенного рекой сора и это нечто было человеческой рукой.
  
  Луиза помолчала, ожидая реакции Липхорна.
  
  Реакции не последовало.
  
  — Странно, что тебя это не удивляет!
  
  — Ничего странного, — ответил Липхорн. — После крушения части человеческих тел разбросало повсюду. А кроме того, я эту историю уже слышал.
  
  — А в твоей истории к руке было прикреплено что-то вроде чемоданчика? С помощью цепочки и наручника?
  
  — Угу, — подтвердил Липхорн. — Однако в моей истории человек, который заметил руку, не смог до нее добраться, потому что боялся утонуть. А когда вернулся на место с помощниками, река уже унесла руку. Я полагал, что теперь обо всем этом забыли.
  
  Луиза рассмеялась:
  
  — Джо! Кто же забудет, как он видел руку, торчащую из воды посреди реки? Такого хватило бы и на греческий миф. Кроме того, если эта рука с прикованным к ней чемоданчиком и была забыта, кто-то постарался, чтобы о ней вспомнили снова.
  
  — Как это? — спросил Липхорн. — Кто? И с какой стати?
  
  — Кто-то отпечатал листовки, в которых нашедшему остатки этой руки обещано вознаграждение в десять тысяч долларов. И кто-то расклеил эти листовки в отеле «Большой каньон» и в туристских центрах, раздал их профессиональным гидам, распространил по заведениям, сдающим напрокат оборудование для сплава по рекам. В объявлении указан телефонный номер, по которому может позвонить тот, кто найдет руку и пожелает получить награду.
  
  — Если не трудно, прихвати для меня одну такую листовочку. Что там в точности сказано?
  
  — Ну, крупно набранный заголовок гласит: «Награда в десять тысяч долларов». Под ним, шрифтом помельче, напечатано, что родные Джона Кларка, ставшего жертвой авиакатастрофы 1956 года, ищут остатки его левой руки, чтобы похоронить их рядом с его телом. Затем объясняется, что при столкновении двух самолетов над каньоном руку эту оторвало от тела и найти ее пока не удалось. Сказано также, что кости допускают идентификацию, поскольку рука Кларка была сломана и скреплена хирургическим штифтом, кроме того, возможно, к ней до сих пор прикреплен с помощью цепочки и наручника кожаный чемоданчик.
  
  — Вообще-то мне не помешала бы пара таких листовок, — сказал Липхорн. — Одну я отдал бы Джиму Чи. Думаю, он и Дэши собираются спуститься в каньон и поискать там человека, который дал Билли Туве камень.
  
  — Это после стольких лет? — сказала Луиза. — Интересно, как они собираются искать его? Не зная ни имени, ничего.
  
  — Они полагают, что он — отшельник, может быть, шаман, в пещере которого находится целый склад бриллиантов, — сказал Липхорн.
  
  — А что думаешь ты?
  
  — Я думаю, что никого они там не найдут, но ты же их знаешь. Джим должен убедиться, что сделал все, что мог, помогая старому другу, а Ковбой успокоится, только когда поймет, что исполнил свой долг перед семьей.
  
  Луиза вздохнула:
  
  — Ты ведь повел бы себя точно так же, верно?
  
  Липхорн лишь неуверенно хмыкнул в ответ.
  
  Он думал о том, сколько стоило тиражирование листовок и их распространение, вспомнил слова капитана Пинто о том, какое значение придает Вашингтон участию федералов в этой странной истории.
  
  — Когда вернешься сюда, я покажу тебе кожаный мешочек для пыльцы, в котором хранился бриллиант Макгинниса, — в конце концов произнес Липхорн. — На нем вышито какое-то животное. Может, тебе этот символ знаком.
  
  Уже положив трубку, он сообразил, что понятия не имеет, где искать Чи.
  
  На чем он записал номер его мобильного телефона? Может, на обороте какого-нибудь конверта? Придется порыться в мусорной корзине.
  
  
  
  Глава седьмая
  
  Джоанна Крейг ехала следом за Туве. Дядюшка посадил Билли Туве в пикап «додж». В населенном индейцами округе пикапы встречаются так же часто, как такси в Манхэттене, однако этот отличался от прочих тем, что в его кузове помещался огромный, размером с холодильник, ящик с красной этикеткой «Кухонный помощник».
  
  Наконец она увидела, как грузовичок с ящиком остановился возле одноэтажного каменного дома. Рядом с домиком располагались: сарай, овечий загон, туалет и ржавые останки еще одного пикапа. Джоанна заметила неподалеку густые заросли можжевельника — оттуда лучше всего вести наблюдение за домом. Оставалось только набраться терпения и дожидаться подходящего момента. Она знала, что́ ей надлежит делать.
  
  Джоанна опустила стекло, достала из бардачка бинокль. В пикапе никого не было. Вокруг ни души, только из печурки за домом поднимается легкий дымок.
  
  Джоанна уже отказалась от мысли постучать в дверь и объяснить родным Билли Туве, что это она внесла за него залог и теперь отчаянно нуждается в его помощи. Она не сомневалась, что сумеет уговорить Билли. Но его мать и дядя — люди пожилые, вряд ли они согласятся нарушить правила, установленные для Соляной Тропы. Придется ждать возможности поговорить с Билли наедине.
  
  Кто-то показался из-за дома. Джоанна подкрутила окуляры — крупная женщина вынесла во двор корзинку с бельем и стала развешивать на веревке перед сараем стираную рубашку и джинсы.
  
  Джоанна отложила бинокль и откинулась на спинку сиденья, приготовившись ждать столько, сколько понадобится. Она должна довести это дело до конца. И доведет. Судьба приведет ее к этим костям, и тогда для нее наконец наступит долгожданный покой. Исполнив свой долг, она сможет по праву носить свою настоящую фамилию — Кларк. И отомстит наконец за мать. За отца. За себя.
  
  До сих пор судьба не спешила расставить все по своим местам. Джоанна жила с матерью и отчимом, пожилым врачом, в богатом доме, стоявшем высоко в горах. Когда мать, тридцатилетняя женщина, выходила замуж, врач уже был тяжело болен. Он умирал от рака. Девятилетняя Джоанна все удивлялась: почему мама выбрала в мужья такого хилого на вид «дедушку»? Всю правду она узнала только после смерти матери, уже окончив университет. Узнала и настоящую свою фамилию.
  
  Адвокат матери вручил ей письмо — толстый, запечатанный сургучом конверт. На конверте рукой матери было написано:
  
  
  
  «В случае моей смерти передать моей дочери, Джоанне Кларк».
  
  
  Каждая буква этого письма навсегда врезалась ей в память.
  
  
  
  Дорогая Джоанна!
  
  Я лгала тебе все эти годы, потому что не хотела причинить тебе боль. Но ты должна знать правду. Лейтенант Дэвид Крейг, убитый во Вьетнаме еще до твоего рождения, — это выдумка. Его никогда не было на свете. Твоим отцом был Джон Кларк-младший. Он погиб в авиакатастрофе над штатом Аризона примерно за шесть месяцев до твоего рождения. Он летел на нашу свадьбу. Его мать умерла, а отец сказал Джону, что на свадьбе присутствовать не будет. А мне прислал письмо, в котором называл меня «падкой на золото авантюристкой», недостойной его сына.
  
  
  Далее следовал длинный перечень других оскорблений. Затем мать рассказала о том, как со старым Кларком, уже перенесшим два сердечных приступа, при известии об авиакатастрофе случился удар.
  
  Он умер, так и не придя в сознание, всеми его делами занялась юридическая фирма Плаймейла, представлявшая основанный стариком свободный от налогообложения фонд.
  
  Фирма именовалась «Плаймейл, Стивенс, Эберстен и Дейли», а одним из ее служащих был Дэн Плаймейл-младший, сын старшего партнера. В фирме, похоже, подозревали, что мать Джоанны вынашивает ребенка.
  
  Старший Плаймейл связался с ней, сказал, что претендовать на какую бы то ни было долю наследства она не имеет права, но при этом предложил ей десять тысяч долларов за ее подпись под отказом от притязаний на наследство.
  
  Она обсудила это предложение со своим адвокатом Хэлом Симмонсом. Тот сообщил, что свое огромное состояние старик Кларк завещал Джону — или потомкам Джона, если тот не переживет отца. Если же потомков не будет, состояние перейдет фонду, который Кларк-старший основал по наущению Дэна Плаймейла. Душеприказчиком станет при этом юридическая фирма Плаймейла, она же и возглавит деятельность благотворительного фонда.
  
  Мать Джоанны передала Хэлу Симмонсу копии написанных Джоном любовных писем, в том числе и тех, в которых упоминалось о ее беременности.
  
  Симмонс встретился с Плаймейлами, показал им письма и предложил выработать соглашение. Плаймейлы ответили отказом, заявив, что письма не являются достаточным доказательством. Однако в связи с беременностью матери Джоанны они изъявили готовность увеличить сумму отступного с десяти тысяч долларов до тридцати, при условии, что женщина сделает аборт и представит им медицинское заключение.
  
  Джоанна дословно помнит горькие строки письма:
  
  
  
  «Не забывай, Джоанна, они добавили к своему предложению двадцать тысяч долларов. Вот как они оценили твою жизнь».
  
  
  Двадцать тысяч долларов! Когда она услышала, что именно в такую сумму оценивался бриллиант ее отца, тот бриллиант, который бедный Билли Туве пытался заложить за двадцатку, ее глубоко поразила ироничность этого совпадения. Не этот ли камень, гадала Джоанна, отец вез матери в подарок? А теперь, вероятно, этот камень ведет ее к тому, что назначено ей судьбой!
  
  Симмонс тогда сказал матери Джоанны, что закон пока что на стороне Плаймейлов. Нужны более серьезные доказательства того, что ее еще не рожденное дитя зачато от Кларка.
  
  Впоследствии на часть денег, которые мать унаследовала от покойного мужа-врача, а возможно, и рассчитывая получить от нее щедрое вознаграждение, Симмонс основал частное сыскное агентство, которое занялось сбором всех сведений о Джоне Кларке, о его ювелирном бизнесе, о последних месяцах его жизни и обстоятельствах смерти.
  
  Сведения эти накапливались медленно. Сначала удалось выяснить, что Кларк вез из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк партию бриллиантов особой огранки. Информация поступила от манхэттенского торговца ювелирными изделиями, для которого эти бриллианты предназначались. Семьдесят четыре камня весом от 3,7 до 7,2 карата, все чистой воды, голубоватые, один специально огранен и предназначался в подарок матери Джоанны.
  
  Затем от сотрудников Лос-Анджелесского аэропорта агентство Симмонса получило сведения о том, что при посадке на самолет Кларк имел при себе чемоданчик-сейф, прикованный к запястью левой руки. Ключ от чемоданчика послали с курьером человеку, которому предстояло получить, пересчитать, взвесить камни и выдать расписку в их получении.
  
  От спасателей, работавших на месте падения самолетов, стало известно, что обнаружить останки Кларка, позволяющие произвести опознание, не удалось. А некий турист, спускавшийся вместе с проводником на плоту по реке Колорадо, сообщал, что через одиннадцать дней после катастрофы он видел человеческую руку, торчавшую из кучи древесного мусора под одним из порогов.
  
  Подплыть поближе в тот день им помешало сильное течение. А когда этот турист, взяв в помощники нескольких проводников, на следующий день вернулся к порогу, намереваясь достать руку, ее уже не было. Они прошли вниз по течению, внимательно осмотрели берега и пороги, но так ничего и не нашли.
  
  В последнем докладе агентства содержались результаты опроса самых разных людей — индейцев, работников национального парка Большой каньон, проводников, кое-кого из туристов — все они упоминали об отшельнике. Это был, судя по их описаниям, худой мужчина с длинными седыми или очень светлыми волосами, одетый в старую рваную одежду. Он уверял, будто нашел в реке Колорадо оторванную человеческую руку.
  
  Судя по всему, этот человек жил на так называемом «южном» берегу реки, недалеко от того места, где каньон реки Литл-Колорадо соединяется с Большим каньоном. Двое рассказчиков высказали предположение, что это шаман хавасупаи, исчезнувший бесследно лет двадцать назад, — индейцы верили, что он обладает даром ясновидения и может найти любую пропажу.
  
  Этот странный человек считал себя не то жрецом, не то хранителем святилища. Джоанну особо заинтересовала одна фраза этого отшельника, записанная со слов проводника: «Он сказал, что, когда солнечные лучи проникают в святилище, оно встречает Отца Солнце ответным сиянием».
  
  По мнению Джоанны, «ответное сияние» означало, что солнечный свет играет, преломляясь в гранях бриллиантов. Однако еще важнее была датировка этих встреч с отшельником. В одном случае опрашиваемый заявил, что видел отшельника всего три года назад. Другой свидетель разговаривал с отшельником «примерно два года назад, в июле». Это позволило предположить, что отшельник все еще жив.
  
  Из дома Туве вышел мужчина. Джоанна навела на него бинокль. Дядюшка. Он сел в пикап, выехал на дорогу. Джоанна оглядела двор — мать Туве занималась чем-то в овечьем загоне. Так, теперь надо подождать минут пять. А потом она зайдет к Билли и уговорит его отправиться с нею вниз по Соляной Тропе.
  
  Но как только она собралась выехать из укрытия, на дороге показалась еще одна машина — белый седан. Машина шла на большой скорости, но у дома Туве резко затормозила и остановилась. Из машины вышел высокий крупный мужчина. Билли Туве встретил его на пороге. Они заговорили о чем-то, похоже, заспорили. Билли ушел обратно в дом. Мужчина остался ждать у крыльца. Прошло две минуты. Три. Четыре. Мужчина прислонился к дверному косяку.
  
  Джоанне вдруг стало не по себе. Она сообразила, кем может быть этот гость. Скорее всего, его фамилия Шерман. Он заглядывал в администрацию парка незадолго до нее.
  
  «Только что был здесь, — сказал ей служащий. — Очень интересовался предложенной вами наградой. Сказал, что его фамилия Шерман и что ему необходимо найти вас».
  
  Еще один из соглядатаев, присланных сюда Дэном Плаймейлом.
  
  Из дома снова вышел Билли Туве. Он забросил на заднее сиденье машины Шермана застегнутый на молнию синий рюкзак. И оба уехали в сторону каньона.
  
  Джоанна, потрясенная и взволнованная, последовала за ними. Она подтянула к себе сумку, вытащила пистолет и приготовилась к самому неприятному.
  
  Белый седан замедлил ход, свернул на дорогу, ведущую к краю месы, столовой горы, — скорее всего, именно там и начиналась Соляная Тропа.
  
  Джоанна затормозила на повороте, подождала, пока седан скроется за зеленой стеной можжевельника. Потом медленно поехала следом. Главное — оказаться рядом с этими двумя в тот момент, когда они приступят к спуску. А что дальше? Дальше она будет действовать в зависимости от обстоятельств.
  
  Однако белый седан просто стоял на месте. И двое мужчин так из него и не вышли. Правая передняя дверца приоткрылась, затем резко захлопнулась.
  
  Джоанна затормозила, схватила бинокль. В седане происходила какая-то борьба. Впрочем, недолго. Джоанна видела, что Туве прижался затылком к окну. Водитель что-то ему говорил.
  
  Пряча пистолет за спиной, Джоанна вышла из машины и стала подкрадываться к седану — сзади, со стороны водителя, стараясь оставаться вне поля его зрения.
  
  Теперь можно было слышать доносящийся из открытого окна машины голос водителя, громкий и сердитый. Джоанна уже подобралась к левой двери седана.
  
  Шерман наставил на Туве пистолет. Джоанна проверила свое оружие, взвела курок, убедилась, что пистолет снят с предохранителя.
  
  И, очень осторожно подкравшись к открытому окошку, ткнула дулом пистолета в шею Шерману и сказала:
  
  — Мистер Шерман, бросьте пистолет на колени.
  
  — Что? — сдавленным голосом переспросил Шерман.
  
  Джоанна вдавила дуло:
  
  — Опустите пистолет. Сейчас же. Иначе я выстрелю.
  
  Шерман выронил пистолет. Произнес:
  
  — Я полицейский. А вы кто такая, черт возьми? Хотите, покажу вам удостоверение?
  
  — Возьмите пистолет левой рукой за ствол, — приказала Джоанна. — Потом протяните его мне. Рукояткой вперед. Иначе я нажму на курок.
  
  — Ну-ну, — отозвался Шерман. — Полегче.
  
  Но все же послушался, взял пистолет за ствол и передал ей — рукояткой вперед.
  
  Джоанна тем временем вытянула из левого кармана куртки тонкий узорчатый носовой платок. Обернув ладонь платком, забрала оружие у Шермана.
  
  — Я знаю, кто вы, — сказал Шерман. — Вы та женщина, которая пытается прибрать к рукам состояние Кларка.
  
  — Он хотел убить меня, — пожаловался Билли Туве. — Сказал, если я не проведу его по Соляной Тропе, он меня застрелит.
  
  — Врет он все, — сказал Шерман.
  
  — Скажите мне, на кого вы работаете, — потребовала Джоанна. — Я знаю это и так, но мне необходимо подтверждение. Так что не лгите.
  
  Шерман обернулся к ней и посмотрел на дуло пистолета, направленное ему в лицо.
  
  — Его фамилия Чандлер, — ответил он. — Брэдфорд Чандлер.
  
  — Чандлер нанял вас, — сказала Джоанна. — А кто нанял Чандлера? И с какой целью?
  
  Шерман прикусил губу.
  
  — О пропавших драгоценностях вы, наверное, уже знаете, — сказал он. — Чандлер хочет добраться до них.
  
  Джоанна кивнула:
  
  — А еще…
  
  — Вы думаете, есть что-то еще?
  
  — Не думаю, а знаю. Вы уже упомянули о драгоценностях. Но так и не сказали, кто нанял этого Брэдфорда Чандлера.
  
  И приставила дуло пистолета к его виску.
  
  — Хорошо, хорошо, — проскрипел Шерман. — Чандлер об этом особо не распространялся. Его наняла юридическая фирма. Кажется, Плаймейл.
  
  — Надеюсь, вы не хотите уверить меня, что старика интересуют только бриллианты? — сказала Джоанна.
  
  — Нет-нет, — сказал Шерман. — Бриллианты само собой, но основная охота идет за какими-то костями. Кости нужны, чтобы взять анализ ДНК и использовать его результаты в одном судебном процессе. Все завязано на чертову уйму денег. За костями охотится одна женщина, а этот индеец, он вроде бы знает, где их найти.
  
  — Имя женщины? — спросила Джоанна.
  
  — Крейг, — ответил Шерман. — Джоанна Крейг.
  
  Джоанна опустила свой пистолет и наставила на Шермана его же собственное оружие, обернутое носовым платком.
  
  — Что-нибудь еще рассказать мне желаете?
  
  — Больше ничего, — ответил Шерман. — Зато могу сказать совершенно точно, что с рук вам это не сойдет.
  
  Но Джоанна уже просунула тяжелый пистолет Шермана в окно машины, приставила к его боку и нажала на курок.
  
  
  Брэдфорд Чандлер перед въездом в Большой каньон сделал все необходимое. Он снял в «Гранд-отеле» очень удобный номер, съездил — просто на всякий случай — в ближайший аэропорт, дабы убедиться, что там можно зафрахтовать самолет, арендовал джип с водителем-проводником и оформил в администрации национального парка все требуемые для проезда по территории заповедника документы.
  
  По своему обыкновению, для расспросов Чандлер выбрал самую миловидную сотрудницу. И сказал ей, что должен был встретиться здесь со своей тетушкой, миссис Джоанной Крейг. Но, увы, немного опоздал. Не может ли девушка сказать ему, проходила ли регистрацию миссис Джоанна Крейг или еще нет?
  
  Увы, Джоанна Крейг действительно зарегистрировалась для поездки в каньон.
  
  — Еще вчера, — сказала служащая. — Вы сильно опоздали.
  
  — Может, мне все же удастся нагнать ее, — сказал он. — Тетя не сказала, по какому маршруту поедет?
  
  Услышав в ответ «нет», Брэдфорд вышел. Его предупредили, что для спуска по Соляной Тропе требуется разрешение властей хопи. Хопи используют эту тропу в ритуальных целях, и, вероятно, разрешения он не получит.
  
  Затем Брэдфорд заглянул в отель. Да, миссис Крейг снимает здесь номер. Он позвонил ей по внутреннему телефону. Трубку никто не взял.
  
  Выйдя из отеля, Чандлер доехал до туристской парковки и стал ждать звонка от Шермана, после чего можно будет приступить к завершающей части плана.
  
  Шерман уже звонил недавно, сообщал о своих успехах. Он нашел Билли Туве, представился помощником шерифа, посланным, чтобы вернуть Туве в Гэллап — дабы прояснить некоторые сложные вопросы, связанные с освобождением под залог. Затем Шерман сказал Туве, что не верит в его причастность к убийству и хочет найти старика, от которого Билли получил бриллиант, и тем самым доказать его невиновность.
  
  — Короче, — сказал Чандлер. — Где он сейчас?
  
  — Пошел отлить, — ответил Шерман. — Нам с тобой надо поговорить.
  
  — Где встречаемся?
  
  Шерман ответил, что этого он пока не знает.
  
  — Туве говорит, что добраться до этого мужика можно, только спустившись по тропе, которую они тут называют Соляной, а для этого нужно сначала совершить какие-то обряды. Но уговорить его на это непросто. Пока что он согласился только показать мне место, где начинается тропа. Он говорит, что нам потребуется какая-то пыльца и ритуальный жезл для защиты от духов. Говорит, духи-хранители не пропустят тех, кому тропой пользоваться не положено. — Шерман хмыкнул. — Так или иначе, он собирается привести меня к стоянке у обрыва — там начинается спуск. Как только мы туда доберемся, я дам тебе знать. Подождать тебя там?
  
  — Послушай, Шерман, спускаться в каньон без него нам нет смысла.
  
  — Я ему так и сказал, — ответил Шерман. — А он говорит, что это будет нетрудно и что он опишет мне место в конце тропы, где он сидел, когда появился человек с бриллиантом. Так что, думаю, мы и без него управимся.
  
  — Может, и управимся, — согласился Чандлер, — однако ставка слишком велика, и надо действовать наверняка.
  
  — Разумеется, — ответил Шерман. — Ты все же не забывай, я возглавлял в полиции следственный отдел. И выучку там прошел неплохую. Научился склонять к сотрудничеству самых разных людей. Даже самых несговорчивых.
  
  — Ну хорошо, — сказал Чандлер. — А что у тебя по второму пункту списка? Узнал что-нибудь о женщине, выкупившей Туве?
  
  — Да, дамочка интересная, — ответил Шерман. — Ее зовут, — во всяком случае, так она представляется, — Джоанна Крейг. Она из Нью-Йорка и, судя по всему, уже была здесь пару раз, искала могилу отца.
  
  — Продолжай, — сказал Чандлер.
  
  — Тебя это не удивляет?
  
  — Не очень. Человек, на которого мы работаем, говорил мне, что вся эта история связана с судебным процессом. Старым спором о наследстве. Ладно, расскажи мне о ней поподробнее.
  
  — Ну, она уверяет, что ее отец носил фамилию Кларк и погиб в пятидесятых в авиакатастрофе. Рассказывает всем, будто ищет место, где похоронен ее папочка. Хочет постоять у могилы отца.
  
  — Так она ее не нашла?
  
  — Вроде бы нет, — подтвердил Шерман.
  
  Вспомнив этот разговор, Чандлер приободрился. Ожидая звонка, он дышал приятной прохладой, любовался прекрасным пейзажем. Как и всякий взрослый американец, он видел множество фотографий этого каньона. Однако теперь Чандлер подумал, что фотографии эти даже отдаленно не передают всю ту красоту, что сегодня открылась его взору.
  
  Еще одна гряда облаков прошла над каньоном, окрашивая скалы в новые тона, и Чандлер вспомнил, что время идет, а Шерман все не звонит.
  
  Чандлер взял мобильный телефон, набрал номер Шермана. Длинные гудки. Он сверил номер — все правильно. И тут прозвучал голос:
  
  — Да.
  
  — Шерман?
  
  Молчание. Затем:
  
  — Кто звонит?
  
  — Да Чандлер же, черт тебя побери. А ты думал кто? Что трубку не берешь?
  
  — Какое у вас дело к мистеру Шерману? — осведомился голос. — Представьтесь, пожалуйста.
  
  — Минутку, — сказал Чандлер. — Вы хорошо меня слышите? У меня в трубке шумит.
  
  Он понял, что говорит с полицейским. А это может означать только одно: с Шерманом что-то случилось.
  
  — Так вы меня слышите? — спросил Чандлер.
  
  — Прекрасно слышу, — ответил голос.
  
  — Похоже, к вам попал телефон Шермана. А где он сам?
  
  — Сначала представьтесь.
  
  — Ах да, — сказал Чандлер. — Я Джим Белшоу. Звоню из Флагстаффа, из отеля «Вестерн». Шерман должен был здесь со мной встретиться. Откуда у вас его телефон? И что, черт возьми, происходит? С ним все в порядке?
  
  — Вы его друг?
  
  — Да, друг. Так с ним что-нибудь случилось?
  
  — Я сержант Мойа из полиции штата Аризона. Мистер Белшоу, оставайтесь в отеле, пока я не пришлю кого-нибудь поговорить с вами.
  
  — Конечно. Я буду здесь, в «Вестерне». Но что с ним случилось-то? Я могу помочь?
  
  — Мне очень жаль, — ответил сержант Мойа, — но найденный нами в машине человек находится сейчас в критическом состоянии.
  
  — В критическом? — переспросил Чандлер. — Он попал в аварию?
  
  — В него стреляли, — сказал Мойа. — Вы не знаете, зачем он носил с собой пистолет?
  
  Чандлер лишился дара речи. Но лишь на миг.
  
  — В него кто-то стрелял? Так это попытка угона? Или все же несчастный случай? Я и не знал, что у него есть пистолет.
  
  На это Мойа ничего не ответил. Он спросил лишь:
  
  — Что делал ваш друг на парковке у края Большого каньона?
  
  — Понятия не имею, — ответил Чандлер. — Вы поймали нападавшего? Или, может, он сам в себя выстрелил?
  
  — Расследование только началось, мистер Белшоу. Сейчас я не вправе делиться с вами информацией.
  
  Чандлер задумался. Сколько времени уйдет у полиции штата Аризона на то, чтобы выяснить, что никакого Джима Белшоу в отеле «Вестерн» во Флагстаффе нет? Возможно, лишь несколько минут.
  
  Мойа может позвонить в полицейское управление Флагстаффа, попросить, чтобы оттуда послали кого-нибудь в отель. И что потом? Потом они заглянут в записную книжку, которую носил с собой Шерман. Найдут они в ней имя Брэда Чандлера? Номер его мобильного телефона? Более чем вероятно. Может быть, найдут даже номер телефона в «Гранд-отеле».
  
  — Офицер Мойа, — сказал он. — Я бы очень хотел помочь вам. Если бы вы рассказали мне поподробней о том, что вы там обнаружили, может, я бы что-нибудь вспомнил. К примеру, я думаю, что он собирался спуститься в каньон. Он как-то говорил, что хочет нанять проводника. Так что в его машине могли ехать двое.
  
  — Что ж, мистер Белшоу. Насколько я помню, в машине был только один рюкзак… сейчас, подождите минутку.
  
  Чандлер ждал, нервничая.
  
  — Мистер Белшоу, вы уверены, что правильно назвали отель во Флагстаффе? Из нашего управления во Флагстаффе сообщают, что в отеле «Вестерн» никакого Белшоу нет.
  
  Чандлеру удалось выдавить смешок:
  
  — Да понимаете, я только что вошел в вестибюль и решил, прежде чем вселяться, позвонить Шерману, тут вы меня новостью и огорошили. Я сейчас займу номер и буду ждать ваших людей. Правда, если Шерман совсем плох, мне, наверное, во Флагстаффе делать нечего.
  
  — Нет, — сказал Мойа. — Вы все-таки задержитесь там. Нам необходимо поговорить.
  
  — Черт, опять этот проклятый мобильный барахлит, — сказал Чандлер. — Я вас не слышу. Алло! Офицер Мойа! Ладно, если вы меня слышите, я вселяюсь в отель.
  
  Дальше Чандлер только слушал.
  
  Офицер Мойа покричал-покричал, пытаясь пробиться к нему, и прервал связь.
  
  Теперь придется выяснять, что стало с Билли Туве. Может, это он Шермана и подстрелил? На него не похоже. А если не он, то кто? Вероятно, кто-то из тех, кто, по словам Плаймейла, тоже надеется добраться до бриллиантов. Или, как пытался уверить его Плаймейл, до костей.
  
  Судя по тому, что сказал ему чертов коп, вещей Туве в машине не было. Из этого Чандлер вывел одно-единственное логическое заключение. За Туве приходили соперники. Шерман попытался им помешать. Они подстрелили Шермана. И забрали Туве с собой, чтобы он помог им найти бриллианты.
  
  Да, но где они будут вести поиски? Там, где кончается Соляная Тропа индейцев хопи. Водитель джипа, который арендовал Чандлер, знал об индейских святилищах в каньоне и предупредил, что до Соляного Святилища на джипе не добраться. Однако обещал довезти пассажиров до начала пешеходной тропы, ведущей к Святилищу.
  
  Чандлер открыл багажник машины и достал маленький алюминиевый чемоданчик. Из чемоданчика он извлек две жестянки: крем для бритья «Бирма» и дезодорант «Вечная свежесть». Обе были чуть переделаны: снабжены завинчивающимися крышками. С их помощью Чандлер мог проносить маленький пистолет 25-го калибра сквозь рентгеновские установки любого аэропорта.
  
  Теперь он отвинтил обе крышки, стер с частей разобранного пистолета покрывавший их толстый слой крема для бритья, продул и протер ствол и собрал пистолет. Затем загнал патрон в патронник, щелчком выбросил его оттуда себе на ладонь и вернул обратно.
  
  Все складывалось как нельзя лучше. Когда Джоанна Крейг появится вместе с Туве в святилище хопи, он уже будет ждать ее там.
  
  
  
  Глава восьмая
  
  Джо Липхорн отыскал наконец номер мобильного телефона Джима Чи — на полях настольного календаря. И теперь в кармане куртки Чи зазвонил телефон.
  
  Чи в эту минуту стоял над обрывом Большого каньона, наблюдая за тем, как Ковбой Дэши пристраивает к скале ярко раскрашенный ритуальный жезл.
  
  Чи достал телефон:
  
  — Слушаю.
  
  — Это Джо Липхорн. Тебя все еще интересует дело Билли Туве?
  
  — Конечно, — ответил Чи.
  
  — Я узнал кое-что. Может, пригодится.
  
  — Мне все это интересно, и даже очень, — сказал Чи. — Хотя все, что я знаю, меня не обнадеживает.
  
  — Однако готов поспорить, ты все равно этим занимаешься. Так?
  
  Чи оглянулся. Ковбой был теперь у машины, помогал Берни, которая из нее что-то вытаскивала.
  
  — Лейтенант, — сказал он. — Билли Туве — двоюродный брат Ковбоя. У Билли не все в порядке с головой. А Ковбой всегда приходил мне на помощь. Сейчас он собирается спуститься в каньон и заняться поисками. Мы тоже с ним пойдем.
  
  — Ты сказал «мы». Кто там с вами еще? Туве?
  
  — Нет, Берни Мануэлито. Туве тоже собирался, но, когда Ковбой заехал за ним, оказалось, что он исчез. Кто-то явился к нему накануне, и он ушел с этими людьми.
  
  — Возможно, его забрали люди шерифа. Его освобождение под залог того и гляди отменят. А что там делает Берни?
  
  — За Билли приезжали не от шерифа. Возможно, это была та женщина, которая его выкупила.
  
  — Странно, — сказал Липхорн. — Так что же там делает Берни?
  
  — Я и сам не очень понимаю, зачем она увязалась с нами.
  
  Липхорн рассмеялся:
  
  — Ну, я, пожалуй, догадываюсь.
  
  — Может, все-таки расскажете мне, почему вы позвонили? — поинтересовался Чи.
  
  Берни направилась к нему, держа в руках рюкзак.
  
  Липхорн рассказал Чи все, что узнал от Луизы. И про награду за найденные кости, и про странные байки индейцев, живущих в каньоне.
  
  Чи вздохнул:
  
  — Похоже, хранитель бриллиантов все еще жив.
  
  — С кем ты разговариваешь? — спросила Берни. — С Билли Туве?
  
  — Лейтенант Липхорн, — ответил Чи в трубку. — Тут ко мне подошла Берни. Может, она сама вам объяснит, зачем ей понадобилось спускаться в каньон…
  
  И он передал телефон Берни.
  
  — Лейтенант, — сказала Берни с улыбкой. — Я уже объяснила Джиму причину. Мне просто интересно. И потом, должен же кто-то присматривать за ним и за Ковбоем.
  
  — Будь осторожна, — сказал Липхорн.
  
  — Ладно, — ответила Берни. — Вы же знаете, где я выросла. Лазать по скалам я умею.
  
  — Я не только об этом, Берни, — сказал Липхорн. — Полагаю, ты знаешь, что этим делом заинтересовалось ФБР. Федералы просили капитана Пинто выяснить все о бриллианте, которым предположительно владел Коротышка Макгиннис. Это означает, что вся эта история здорово интересует каких-то людей из Вашингтона. Надеюсь, сержант Чи сказал тебе, что он и Ковбой — не единственные, кто охотится за этими камнями.
  
  — Нет, не сказал, — ответила Берни.
  
  — Плюс к этому кто-то предлагает большие деньги за кости одной из жертв катастрофы. Хочет их перезахоронить. Но как бы там ни было, не забывай: если к делу причастен Вашингтон, значит, оно интересует какую-то важную шишку, а из этого обычно следует, что речь идет об очень больших деньгах. И стало быть, все может стать крайне опасным. Так что будь осторожна.
  
  
  Спуск к реке отнял почти шесть часов. В тех местах, где индейцы рассыпали пыльцу — в виде подношения духам, охраняющим Соляную Тропу, — Дэши проявлял особую осторожность.
  
  К тому же Дэши очень беспокоило то, как отнесутся старейшины его рода и кивы к тому, что он повел по ритуальной тропе двух навахо. Для тех, кто привык строго соблюдать традиции хопи, индейцы навахо все еще оставались варварами.
  
  Берни же спуск по песчаной тропе представлялся ожившей мечтой, радовал слиянием с дикой природой, которую она так любила.
  
  По пути Берни вспоминала все, что прочла, когда готовилась к этому спуску. Волнистые светлые полоски, тянущиеся горизонтально по оранжевато-розовым скалам, — это песчаники юрского периода, а кроваво-красные пласты над ними — сланцы, содержащие соединения железа.
  
  Ее размышления прервал Ковбой Дэши:
  
  — Ну, что ты об этом думаешь, Берни?
  
  — О чем?
  
  — Да о том, о чем мы говорили, — с легкой досадой ответил Дэши. — Вот мы и здесь, в том самом месте, до которого хотели добраться, а Билли нет как нет. Что дальше? С чего нам начать поиски?
  
  Берни пожала плечами:
  
  — Может, Билли поспел сюда раньше нас и ему просто надоело ждать. Надо бы его поискать.
  
  — Да, думаю, это единственное, что мы можем сделать, — согласился Чи. — Кто-то должен покараулить здесь, вдруг он все же спустится или уже спустился и вздумает искать нас здесь. Останешься тут, Берни? Если Туве появится, задержишь его до нашего с Ковбоем возвращения.
  
  — Сержант Чи, — ответила Берни. — Хочу напомнить вам, что я больше не офицер Мануэлито, состоящая у вас в подчинении. Я частное лицо.
  
  — Извини, — сказал Чи. — Я просто подумал…
  
  — Ладно. Останусь здесь, — сказала Берни.
  
  — Спасибо, — отозвался Чи. — Я вот что хотел предложить: я пойду вниз по течению, поищу боковое ущелье, о котором говорил Туве, и вернусь сюда часа, скажем, через полтора. Если что-нибудь найду, то и быстрее. А ты, Ковбой, отправишься вверх, идет?
  
  — Идет, — ответил Дэши.
  
  Усталая Берни села, прислонилась к гладкому валуну. Она смотрела вслед Ковбою, пока он не скрылся за нагромождениями камней. Смотрела на Чи, уходящего в другую сторону. Ей хотелось, чтобы он хоть разок оглянулся, однако Чи этого не сделал.
  
  Зря она так резко ответила ему. Надо будет извиниться, когда он вернется.
  
  А теперь остается лишь ждать. Ждать, сидя в удивительном месте — в самом центре загадочного и величественного Большого каньона.
  
  И тут что-то изменилось в природе — видимо, солнце подало некий сигнал. Из скальных нор внезапно вылетели и принялись прочерчивать воздух быстрые ласточки. Где-то за спиной Берни послышался зов совы, перевести который на человеческий язык мог бы только самый старый из дедушек Берни, и пятнистые жабы вплели свою воркотню в нестройный птичий хор.
  
  Какой смысл сидеть здесь и ждать? — спросила себя Берни. Она расстегнула молнию своего рюкзака, вынула бутылку с водой, повесила на плечо бинокль, порылась в рюкзаке, отыскивая блокнот орнитолога, в котором обычно делала записи об интересных птицах.
  
  Вырвав из блокнота чистый листок, Берни достала из рюкзака ручку.
  
  
  
  МИСТЕР ТУВЕ,
  
  МЫ ОСМАТРИВАЕМ ОКРЕСТНОСТИ.
  
  СКОРО ВЕРНЕМСЯ, ПОДОЖДИТЕ НАС ЗДЕСЬ.
  
   Берни
  
  Положив листок на гладкий плоский валун, на котором сидела, Берни прижала записку камнем и направилась к тянувшимся вдоль самого обрыва зарослям тамариска — поискать там птичьи гнезда.
  
  Добравшись до них, она обернулась и посмотрела в бинокль на то место, где ее оставили Джим и Дэши. Ни ребят, ни Туве у валуна пока что не было.
  
  Берни стала разглядывать обрыв. И ей стало понятно, почему один из первых исследователей, описывая величественные, уходящие вдаль стенки каньона, сравнивал их с изящной балюстрадой. В обе стороны шли бесконечные вертикальные полосы света и тени — Берни словно смотрела на густой частокол. Каждая тень представляла собой идущий с самого верха естественный желоб — потоки талой и дождевой воды проточили за миллион лет подобия маленьких ущелий, по ним вода стекала в реку Колорадо.
  
  Джим и Ковбой искали боковой каньон — ущелье, в котором живет или жил легендарный даритель бриллиантов.
  
  Обойдя небольшой речной порог, Берни двинулась вниз по течению.
  
  Первая расщелина в отвесной стене каньона оказалась неглубокой. Берни, пробиваясь сквозь густые заросли кустов, убедилась, что места для пещеры здесь не найдется.
  
  Она прошла чуть дальше по течению и увидела ущелье побольше.
  
  Время от времени Берни попадались на глаза следы ботинок Джима, главным образом на сыром песке возле самой воды. И вот она снова увидела их. Следы вели к ущелью и снова возвращались к реке.
  
  Ну ладно, подумала Берни, скоро он повернет обратно — когда тени удлинятся и станет прохладнее. Она читала, что летом температура на дне каньона иногда на десять градусов превышает температуру наверху, над полуторакилометровым обрывом. Теперь Берни убедилась в этом сама. Даже в тени здесь было невыносимо жарко.
  
  Она заметила следы Джима на песке у противоположного края обрыва и решила проверить, не утратила ли она прежних навыков следопыта, приобретенных в пограничной охране.
  
  Следы скрывались среди клубков перекати-поля, затем появлялись снова — на гладком каменном ложе высохшего ручья, где хорошо были видны любые царапины.
  
  Подъем был довольно крутой, и вскоре Берни добралась до места, где узкое русло соединялось с другим, намного более широким.
  
  Следы Чи уходили в малую расщелину лишь на несколько метров, а затем, вернувшись назад, вели выше — к новому овражку, на этот раз совсем узкому.
  
  Из каменной щели веяло прохладой, ветерок доносил откуда-то ароматы горных растений. Камни, по которым ступала Берни, были влажными от воды, крохотными каплями сочившейся из скал. Облачко мошкары зависло над густым зеленым мхом, на котором восседала жаба.
  
  Впрочем, пора было выбираться из этого ущелья — надо посмотреть, не спустился ли по Соляной Тропе Билли Туве. Может быть, Чи или Дэши, а то и оба уже поджидают ее внизу, у Святилища Соляной Женщины.
  
  Наметив подходящую смотровую площадку на противоположной стене ущелья, Берни начала подниматься от реки вверх.
  
  С этого наблюдательного пункта она разглядела в бинокль место, где оставила на камне записку.
  
  Сержант еще не вернулся. Как и Ковбой Дэши, ушедший в противоположном направлении. И Туве тоже не видно. Хотя не исключено, что Чи и Дэши успели вернуться и теперь ищут ее.
  
  Берни почувствовала угрызения совести.
  
  И вдруг она увидела в бинокль какого-то мужчину. Он остановился у того самого валуна, на котором отдыхала Берни, присел. Крупный, светловолосый, вроде не старый.
  
  Кто бы это мог быть?
  
  Людям, которые сплавляются на плотах и лодках по Колорадо, высаживаться здесь запрещено — из уважения к хопи, для которых эти места священны. Конечно, он мог спуститься сверху по скалам. Однако хопи на Соляную Тропу чужих не пускают.
  
  Берни оглядела в бинокль все, что ее окружало. Вдали четыре лошади переходили реку вброд. Она снова навела бинокль на светловолосого мужчину.
  
  Незнакомец надел шляпу и тоже поднес к глазам бинокль. И, похоже, оглядывал соседние склоны.
  
  А не ее ли он отыскивает? — подумала Берни с тревогой. Не исключено, что он ее уже обнаружил. Может, он прочел объявление о награде, о котором говорили Чи и Дэши. Возможно, он как-то связан с загадочной историей, заинтересовавшей ФБР. А значит, мужчина этот может быть опасен.
  
  А ну их всех к черту. Надо найти Чи и сказать ему, что она возвращается домой. И пусть сержант с помощником шерифа сами ищут своего бриллиантового незнакомца.
  
  Спуск от наблюдательного пункта к руслу реки оказался довольно сложным. А достигнув дна каньона, Берни увидела женщину.
  
  Женщина стояла и смотрела на нее.
  
  
  — Девочка, — сказала женщина. — Тебе здесь не место. Здесь опасно.
  
  Это была невысокая старушка, седая, с обветренным лицом, в длинной юбке из выцветшей хлопчатобумажной ткани, в длинной синей рубашке, за плечом парусиновый рюкзачок. Возможно, индианка хопи.
  
  Берни протянула женщине руку:
  
  — Я Бернадетта Мануэлито. А почему опасно?
  
  — Люди, не знающие языка хопи, зовут меня Марией, — сказала женщина. — Хотя ты, по-моему, из навахо. Я видела тебя неподалеку от Святилища Соляной Женщины, у Синей Воды. Для хопи это место священно.
  
  Берни смутилась:
  
  — Но меня привел сюда хопи. Он уверял меня, что все в порядке.
  
  Берни открыла свой рюкзак, достала уже наполовину пустую бутылку с водой.
  
  — Это весь твой запас питьевой воды? — спросила женщина. — Долго ли ты здесь пробудешь?
  
  — Не знаю. Я должна встретиться у Святилища Соляной Женщины с одним человеком. Надеюсь, он скоро появится.
  
  — Тот крупный мужчина? Он уже здесь.
  
  Джим вернулся! Берни радостно вздохнула. Однако тут же и насторожилась:
  
  — Высокий, красивый полицейский-навахо? Только без формы?
  
  — Нет, не полицейский-навахо, — сказала женщина. — Это светловолосый мужчина с голубыми глазами — навахо разве такими бывают? Хотя пистолет у него был, как у полицейского.
  
  — Ой! — воскликнула Берни.
  
  И уставилась на старуху.
  
  — Какие-то неприятности? — спросила та. — Может быть, из-за мужчины? Дело обычное. Лучше тебе туда пока не подниматься.
  
  — Да, пожалуй, — согласилась Берни.
  
  Женщина улыбнулась:
  
  — Ладно, дочка, я дам тебе немного питьевой воды. И жди своего полицейского-навахо сколько угодно. Однако советую тебе вернуться к реке.
  
  Женщина скинула с плеча рюкзачок. Это был парусиновый мешок из тех, какие крепят к седлам ковбои.
  
  Она ткнула пальцем в бутылку Берни и произнесла:
  
  — Давай поделюсь.
  
  — Спасибо, Мария, — сказала Берни. — А вам-то воды хватит?
  
  Женщина рассмеялась:
  
  — Я же не жду мужчину. Я иду домой. И тебе следовало бы сделать то же.
  
  Берни протянула ей бутылку.
  
  — Вот вы говорили об опасности. Что за опасность?
  
  Мария задумалась.
  
  — Ты слышала что-нибудь о Маасау? Его еще называют Человек-Скелет.
  
  — Я слышала, что он — дух-хранитель народа хопи в этом Верхнем, земном мире.
  
  Мария кивнула.
  
  — В Сверкающем мире, — уточнила она.
  
  — Я читала, что, когда Маасау встретил людей, выходивших из подземного мира, все лицо его было залито кровью. И что он научил вас не бояться смерти. Кажется, вы называете его «дух Смерти».
  
  Мария снова кивнула.
  
  — Или Человек-Скелет. Хотя некоторые старики рассказывают о нем по-другому, — сказала она. — Те первых три темных мира нам пришлось покинуть, потому что там стало слишком тесно. Люди продолжали рожать детей, однако никто не умирал. Люди жили в тесноте, пошевелиться и то было трудно. В то время вождями у нас были два брата-близнеца. Они научились выращивать такой тростник, что он пробил кровлю первого мира, и мы перешли во второй мир, а когда и там стало слишком тесно, то в третий и, наконец, попали в этот. Но никто по-прежнему не умирал, и тогда Маасау научил людей не бояться смерти.
  
  — А как он это сделал? — спросила Берни.
  
  — У вождя одного из родов была красавица дочь, и ее убила другая девушка. Из ревности. Из-за этого между родами начались раздоры. И Маасау раскрыл землю, чтобы тот вождь мог увидеть свою дочь в мире, который следует за этим. Она была весела, счастлива и распевала хвалебные песни богам.
  
  — Похоже на христианский рай, — сказала Берни. — Но вы, кажется, собирались объяснить, почему здесь опасно находиться.
  
  — Потому что там… — старуха покачала головой и указала вдаль, — там, говорят, живет Человек-Скелет. В самом большом ущелье, которое видно слева. Говорят, у входа в ущелье он начертал знак. Знак Человека-Скелета.
  
  Мария опустилась на колени, поводила пальцем по песку. Рисунок, сделанный ею, Берни ничего не говорил.
  
  Мария покачала головой.
  
  — Все так перепуталось, — произнесла она. — Однако я слышала, что это какой-то мужчина, очень старый. Он, бывало, приходил в Пич-Спрингс, рассказывал о том, как благодаря Маасау сюда, в каньон, упало с неба множество тел. Как Маасау заставил самолеты столкнуться. И этот мужчина уговаривал людей отказаться от их веры и верить как он. Думаю, он первый стал называть Маасау Человеком-Скелетом.
  
  Мария снова покачала головой и рассмеялась.
  
  — Когда я была молодая, он заходил в нашу деревню и показывал фокусы. У него был такой кожаный маленький мешочек, для пыльцы, и он все поднимал его к солнцу. Вот так. — Старуха подняла правую руку над головой, сжала большой и указательный пальцы. — И говорил: смотрите, какой этот мешочек некрасивый, какой серый. Такова и наша жизнь, говорил он, но посмотрите, что будет с вами, если вы захотите избавиться от нее. Уйти из этой жизни. И мешочек превращался в его пальцах во что-то сверкающее.
  
  — Поразительно, — сказала Берни, сообразив, как он проделывал такой фокус: пальцами выдавливал из мешочка бриллиант, а сам мешочек прятал в ладони.
  
  — Однако потом у него в руках снова появлялся мешочек, а сверкающая вещь исчезала.
  
  — Откуда приходил этот мужчина? И совпадало ли то, что он вам говорил, с тем, чему вас учили в киве?
  
  — Я уже мало что помню, — ответила Мария. — Помню, мать говорила мне, что наверняка мы знаем лишь о двух вещах. О том, что мы рождаемся на свет, и еще о том, что через некоторое время умираем. И очень важно, что мы делаем в этот промежуток времени, как поступаем. Тот, Кто Нас Сотворил, смотрит на наши дела и решает, что будет с нами потом, после того как мы умрем.
  
  Берни обдумала услышанное.
  
  — Мне кажется, все мы похожи один на другого, независимо от племени и цвета кожи.
  
  — И у всех хватает ума, чтобы уберечься от опасности, — сказала, пристально глядя на Берни, Мария. — Например, не стоит хватать свернувшуюся змею голыми руками. Или ходить туда, где живет Человек-Скелет.
  
  — Да, кроме тех случаев, когда это необходимо. Чтобы спасти человека, которого посадят в тюрьму, если ты там кое-что не найдешь, — ответила ей Берни.
  
  — Так ты все равно отправишься в то ущелье?
  
  — Я должна, — ответила Берни.
  
  — Там есть узкая щель, слева, за выступом. Чуть дальше справа ты увидишь другую щель, чуть пошире, из нее иногда вытекает ручеек. Однако вход в нее преграждают камни, а за камнями — заросли колючей акации. Ты вся изранишься, продираясь сквозь них.
  
  Берни кивнула.
  
  — Девочка, — сказала Мария. — Зря ты туда идешь. Будь осторожна. Если с тобой что-то случится, никто тебя никогда не найдет.
  
  
  
  Глава девятая
  
  Джоанна Крейг сидела на гладком выступе скалы из розоватого песчаника, а под ней, на глубине шестьсот метров, протекала река Колорадо.
  
  Билли Туве перехитрил ее. Сбежал. Она осталась одна в пугающем лабиринте скал. Хуже того, она, по глупости своей, похоже, попала в западню.
  
  Ей следовало поподробней выспросить у Туве, что за человек навещал его в тюрьме как раз перед ее появлением. Адвокат, сказал Туве. Назвался Джимом Белшоу. Уверял, что будет представлять интересы Билли, вытащит его из тюрьмы, но только Билли должен сказать, откуда он взял бриллиант. Что еще ему было нужно? Вместо ответа Туве только покачал головой.
  
  Узкая тропка огибала выступ скалы. Туве указал рукой вниз, и Джоанна увидела место, где чистая речка Литл-Колорадо впадает в более мутную реку Колорадо. Чуть дальше блестело синее озеро, должно быть, на дне его бьют ключи. Где-то там, подумала она, и находится Святилище Соляной Женщины.
  
  — Вот, — произнес Туве.
  
  И снова ткнул пальцем.
  
  Джоанна заметила вдали какое-то движение.
  
  Человек, шедший по берегу озера, скрылся за деревьями, потом появился снова.
  
  — Это тот адвокат? — спросила она.
  
  Туве не ответил.
  
  Джоанна поднесла к глазам бинокль.
  
  — Высокий, — сказала она. — Вроде бы в туристской одежде. Похож на…
  
  Однако Билли рядом с ней уже не было. Он словно растаял в воздухе.
  
  Джоанна метнулась к выступу скалы.
  
  — Билли! — звала она.
  
  Но за скалой индейца не оказалось.
  
  Джоанна вдруг поняла, что устала: спуск был нелегкий. Она остановилась, пытаясь понять, где мог спрятаться Билли. И почему он вдруг спрятался? Почему бросил ее?
  
  Она села, прислонилась спиной к скале и стала думать. Главное — не отчаиваться!
  
  Может быть, Билли Туве обманул ее? Но ведь он с готовностью взялся помогать ей — чтобы тем самым помочь и себе. Так почему же бросил ее? Он помогал ей, пока не увидел того мужчину внизу.
  
  Возможно, они с этим светловолосым мужчиной заключили некую сделку. Возможно, незнакомец стоит внизу и ждет, когда Билли отведет его к бриллиантам. Этот мужчина наверняка подослан Плаймейлом. Тот, в кого она стреляла, назвал его Брэдфордом Чандлером.
  
  Да, но если Туве в сговоре с Брэдфордом, почему же он не пошел ему навстречу? Почему сбежал неизвестно куда? Может быть, Туве боится его? Если Брэдфорд работает на Плаймейла, то и ей следует его опасаться.
  
  И тут она заметила флягу Туве.
  
  Фляга стояла на узкой скальной полке. Билли Туве словно оставил эту флягу ей — пользуйся. Фляга оказалась тяжелой.
  
  Эта неожиданная находка отогнала мрачные мысли о том, что Билли бросил ее, обрекая на верную смерть. Воды он оставил достаточно, чтобы Джоанна смогла самостоятельно выбраться из каньона.
  
  Эта мысль породила решение. Она осторожно спустится до самого конца Соляной Тропы. Вероятно, Туве рассказал своему тюремному гостю все то же самое, что рассказал ей. Если этому гостю надоело дожидаться Туве, он мог отправиться на поиски бриллиантов самостоятельно. Что ж, она последует за ним.
  
  Джоанна встала, отряхнула джинсы, перелила во флягу остатки воды из своей бутылки и продолжила спуск. У нее появилась возможность сделать то, о чем она мечтала давно. И значит, нужно использовать эту возможность. Даже если она при этом погибнет. Как сказал перед началом спуска Туве, у индейцев хопи есть дух, который некогда приоткрыл им дверь в загробный мир и показал, что за этой дверью — счастливая жизнь.
  
  И тут она вспомнила про Шермана. Убила ли она его? Хотела убить. Но может, он выжил? Теперь Джоанна вдруг поняла, как сильно она на это надеется.
  
  Что бы ни было за той дверью, все равно это лучше жизни, к которой ей придется вернуться, если она не доведет поиски до конца. Что бы ни ждало ее там, внизу, в этом страшном каньоне, ее предназначение — увидеть это.
  
  
  Брэдфорд Чандлер пришел сразу к нескольким выводам. Первый сводился к тому, что, дожидаясь Билли Туве на нижнем конце Соляной Тропы, он только зря тратит время. Он уже нашел записку, подписанную каким-то или какой-то Берни, — из нее следовало, что Туве здесь ждут и другие. Возможно, эти другие — всего-навсего люди, увидевшие листовки с обещанием награды.
  
  Он положил записку обратно на камень, а сам отошел в сторонку и укрылся в зарослях. Надо посидеть, посмотреть, что будет дальше.
  
  Ему ничего не оставалось, кроме как прилететь сюда. Пилот вертолета заломил несусветную цену, но, в конце концов, счет можно будет выставить Плаймейлу. Однако теперь Чандлер стал подозревать, что попал в сложную и не совсем понятную ситуацию.
  
  Он огляделся по сторонам, убедился в том, что место соответствует описанию, которое дал Туве, когда рассказывал, как выменял лопатку на бриллиант.
  
  Затем Чандлер попытался отыскать видимые участки тропы. По его теории, Туве должен был спуститься сюда либо вместе с тем, кто застрелил Шермана, либо, если стрелял он сам, в одиночестве.
  
  Должен спуститься, потому что, как бы он ни был глуп, он все же понимает, что, отыскав бриллианты, он сможет снять с себя обвинения в убийстве и ограблении.
  
  Чандлер разглядел три участка тропы.
  
  Ни на одном из этих участков признаков движения пока не наблюдалось.
  
  Вниз по течению виднелись утесы, а в вышине над ними — облака, между которыми синело небо. Он заметил нескольких лошадей, пасшихся на лугу за рекой, за ними — снова неровные утесы, а затем внезапно увидел вспышку света.
  
  Чандлер навел на это место бинокль — еще одна вспышка, подкрутил колесико фокусировки. Что-то там поблескивало на невысоком кряже, за которым возносилась ввысь голая отвесная скала.
  
  Кто-то стоял там, среди кустов, и смотрел на Чандлера в бинокль. Стекла бинокля вспыхивали на солнце.
  
  Затем наблюдатель повернулся и начал спускаться, мгновенно исчезнув из виду. Судя по всему, это женщина. Может, она-то и есть та самая Берни, что оставила записку?
  
  Или это Джоанна Крейг? Кряж вроде бы возвышался как раз над тем местом, о котором говорил ему Туве. А Джоанна наверняка тоже слышала рассказ индейца, возможно даже более подробный.
  
  Чандлер снова принялся внимательно осматривать видимые снизу участки Соляной Тропы.
  
  На самом верхнем никакого движения не наблюдалось. А вот на самом нижнем обнаружилось то, что Чандлер и надеялся увидеть.
  
  Он сфокусировал бинокль на двух фигурах, судя по всему — мужчины и женщины. Тот, кто посуетливее, решил Чандлер, — это, должно быть, Билли Туве. Он ведет за собой человека явно напуганного и очень осторожного — скорее всего, Джоанну Крейг.
  
  Да, но кто же тогда женщина, наблюдавшая за ним с кряжа над рекой? И какова связь между Берни и Туве? Что ж, сейчас это выяснить все равно невозможно.
  
  Придется действовать, исходя из прежней его предпосылки: Джоанна Крейг застрелила Шермана на краю каньона, у самого начала тропы. Потом захватила Туве, и сейчас тот ведет ее по извилистой Соляной Тропе вниз, к реке Колорадо.
  
  Когда они спустятся, Туве поведет ее к логову человека, который сорит бриллиантами.
  
  У этой женщины та же цель, что и у него. Он просто присоединится к этим двоим.
  
  Хотя, возможно, лучше сразу устранить Джоанну Крейг. Он заберет ее документы, чтобы Плаймейл видел: задание выполнено. Получит денежки. А если Туве и вправду приведет его к бриллиантам, прихватит их в виде дополнительного вознаграждения.
  
  Впрочем, стрелять в Джоанну Крейг не стоит. Зачем ему полицейское расследование? Лучше двинуть ее камнем по голове. Ну, споткнулась женщина, ударилась головой, свалилась в реку.
  
  А Туве? Туве нужен ему, чтобы найти бриллианты. Но и оставлять живого свидетеля тоже нельзя.
  
  Правда, тут еще припуталась какая-то Берни с друзьями, они тоже дожидаются Туве.
  
  Ладно, посмотрим, как все сложится.
  
  Обдумав все это, Брэдфорд Чандлер спрятал бинокль в футляр и отправился на поиски места, где можно будет спокойно посидеть и подождать, когда к нему спустятся Джоанна Крейг и Туве.
  
  
  Сержант Чи стоял на скальном выступе, глядя сверху на Ковбоя Дэши. Ковбой вроде бы пытался стянуть с левой ноги ботинок. Но затем, похоже, отказался от этой мысли и, вытащив из кармана нож, начал обрезать левую штанину.
  
  Чи никак не мог понять, чем занят Ковбой.
  
  — Ковбой! — крикнул он. — Что ты там делаешь?
  
  Ковбой глянул вверх, скривился.
  
  — Где ты был, черт тебя побери? — сказал он. — Совсем оглох, что ли? Я тут ору, ору, чуть не охрип.
  
  — Так ты ранен! — воскликнул Чи и начал спускаться по склону. — Я искал тебя. Что случилось?
  
  Дэши с явным облегчением вздохнул.
  
  — Рад, что ты меня все же нашел, — сказал он. — Я поскользнулся. Левая нога провалилась в какую-то яму. Похоже, повредил лодыжку.
  
  Чи уже присел с ним рядом.
  
  — Думаешь, перелом?
  
  — Наверное, — ответил Дэши. — Я пытался снять ботинок, пока нога не слишком распухла.
  
  Чи осторожно стянул с его ноги ботинок.
  
  — Значит, так, — сказал он. — Я оттащу тебя вниз, к озерцу рядом с Соляным Святилищем. Вода в нем холодная. Помочишь ногу, а я схожу позову кого-нибудь на помощь.
  
  Однако Дэши настоял на другом решении — нарезать из штанины бинтов, покрепче перетянуть лодыжку, и тогда он, если Чи будет поддерживать его, сможет допрыгать до озера на одной ноге.
  
  Сделав перевязку, они обменялись добытыми за утро сведениями.
  
  Дэши обследовал два ущелья и упал, оступившись, как раз когда выбирался из второго.
  
  Чи сказал, что осмотрел две расщелины, в которых могла бы находиться пещера. А кроме того, обследовал довольно большой каньон. После чего вернулся на место, где они оставили Берни.
  
  — И что она сказала?
  
  — Ее там не было, — ответил Чи.
  
  Дэши так удивился, что даже перестал морщиться от боли.
  
  — Не было? Что случилось?
  
  — Она оставила там на камне записку. Сообщает Туве, что пройдется вдоль реки. И если он появится до ее возвращения, она просит его подождать. То же относится и к нам. Так что придется ждать.
  
  Дэши выдавил улыбку:
  
  — Очень похоже на Берни.
  
  — Ну да, — согласился Чи, без особого, впрочем, удовольствия. — Я, собственно, и подождал ее немного. И обнаружил там еще чьи-то следы. Там рядом ходил мужчина в туристских ботинках примерно сорок пятого размера. Однако поблизости никого не было видно. Потом мне пришло в голову, что, может, ты все же нашел пещеру хранителя бриллиантов, вернулся за Берни и она ушла с тобой — посмотреть, что там и как. Вот я и пошел в эту сторону — и услышал твои крики. Я думал, она здесь, с тобой. И теперь у меня сердце не на месте.
  
  — Может, она тоже ногу сломала, — предположил Дэши. — Не утащил же ее этот турист в ботинках сорок пятого размера.
  
  — Это я уже проверил. Его следы намного свежее, чем ее. К тому же ее следы ведут вверх по реке. Он не пошел за ней, потоптался только.
  
  — И все-таки ты волнуешься, — заметил Дэши.
  
  — Ладно, пошли вниз, к реке, — предложил Чи. — Думаю, с того места удастся дозвониться до спасательной службы парка — попросим, чтобы за тобой прислали людей. А сам я пойду искать Берни.
  
  
  Умение прятаться охотники за беглецами приобретают путем бесконечных практических занятий. Невозможно ни схватить преследуемого, ни взыскать просроченный платеж, если твоя добыча заметит тебя первой.
  
  В Большом каньоне оказалось множество мест, в которых можно было укрыться. И нижний конец Соляной Тропы не составлял исключения.
  
  Брэдфорд Чандлер отыскал подходящую расщелину в скале. Солнце в нее не заглядывало, и нижний участок тропы, по которой спускалась Джоанна Крейг, просматривался отсюда отлично.
  
  Скорее всего, у Джоанны имеется пистолет, и, похоже, она пускает оружие в ход без колебаний. Если пистолет у нее в руке, придется ее все-таки застрелить. К чему рисковать? Если же пистолета видно не будет, он разыграет роль делового человека и предложит сделку, которая, если он соврет достаточно умело, покажется ей заманчивой.
  
  Чандлер вытянул ноги, глотнул воды из бутылки. И едва успел оторвать горлышко от губ, как появилась Джоанна — одна, усталая и запыленная.
  
  Она постояла с минуту, оглядываясь, затем быстро пошла, минуя куст, за которым прятался Чандлер.
  
  Он сделал шаг ей навстречу.
  
  — Миссис Крейг, — сказал он. — Не могли бы вы уделить мне пару минут?
  
  Джоанна Крейг взвизгнула и резко повернулась к Чандлеру, лицо ее стало белым как мел.
  
  — Простите, — сказал он. — У вас усталый вид. А тут внизу такое пекло. Может, присядете? Отдохнете. Вы позволите предложить вам глоток воды?
  
  — Кто вы? Откуда вам известно мое…
  
  Она не договорила, из чего Чандлер заключил, что до ответа она уже додумалась сама.
  
  — Я Джим Белшоу, — сказал он. — Что-то вроде частного детектива. Думаю, у нас с вами имеется кое-что общее. И похоже, мы могли бы договориться о своего рода сотрудничестве.
  
  Чандлер отвел в сторону ветку и указал Джоанне на скальную нишу, в которой только что сидел.
  
  — Подушек нет, однако место удобное.
  
  И, вытащив из кармана бутылку с водой, протянул ее Джоанне.
  
  — Что вы здесь делаете? Откуда вы?
  
  — Я работаю в компании «Корпоративные расследования» в Лос-Анджелесе. — Он улыбнулся и добавил: — Однако здесь, в Большом каньоне, я действую как частное лицо. И готов поспорить, вы уже догадались, что я здесь делаю.
  
  — Ну хорошо, — сказала Джоанна.
  
  Она села на каменный выступ, закрыла глаза, вздохнула:
  
  — Почему бы вам самому мне все не рассказать?
  
  — На самом-то деле я рассчитывал, что с вами будет индеец хопи по имени Билли Туве. Я видел, как вы с ним шли по Соляной Тропе. Он спустится попозже?
  
  — Зачем он вам?
  
  — Зачем? Я, видите ли, ищу в этих местах партию бриллиантов. И вы, по-моему, тоже.
  
  Джоанна не сразу ответила. Этот крупный, атлетически сложенный мужчина мог узнать о бриллиантах только от Плаймейла, стало быть, на него он и работает. И если он работает на Плаймейла, то задание, полученное им от адвоката, ему проще всего выполнить, убив ее.
  
  Между тем ее пистолет лежит на дне рюкзака.
  
  Джоанна посмотрела на своего собеседника:
  
  — Почему вы решили, что я ищу бриллианты?
  
  — Потому что когда-то они принадлежали вашему отцу, — ответил Чандлер.
  
  В том, что этот тип работает на Плаймейла, никаких сомнений не оставалось, но в таком случае зачем он завел с ней этот разговор?
  
  — А также потому, что, если бы восторжествовала справедливость, эти бриллианты сейчас были бы вашими. Я ведь прав, не так ли?
  
  — Думаю, да, — ответила Джоанна. — И думаю также, что вы работаете на человека, который обобрал мою мать. Иначе откуда бы вы столько обо мне узнали?
  
  — Я не знаю ничего наверняка. Знаю лишь то, что рассказал мне старик Плаймейл. А он, похоже, человечишка до крайности скользкий.
  
  — Он вор, — сказала Джоанна. — Так за что же он вам платит?
  
  Чандлер хмыкнул.
  
  — Думаю, вы уже поняли, за что. Он хочет, чтобы я помешал вам раздобыть доказательства того, что вы — прямой потомок старого Кларка, и получить наследство, причитавшееся вашему отцу. Плаймейл справедливо опасается, что вы подвергнете его по суду финансовой проверке, которая позволит выяснить, что он сделал с кучей освобожденных от налогообложения денежных средств. А это, вероятно, в конечном счете приведет его в тюремную камеру.
  
  — Зачем вы мне все это рассказываете? Единственная причина, какая приходит мне в голову, — вы хотите сами получить бриллианты.
  
  — А вы сообразительная, — похвалил Чандлер. — Я хочу предложить вам сделку. Мы с вами находим место, где жил человек, отдавший Туве бриллиант. Малыш Билли дал мне кое-какие подсказки. Насколько я понимаю, вам тоже. Возможно, те же самые. Однако, возможно, и другие — мне известны кое-какие подробности, о которых вам он рассказать позабыл, а вам известны другие, о которых он не сказал мне. Вот я и предлагаю объединить наши усилия. Потом, когда мы отыщем пещеру — а Туве называл это место именно так, — вы получаете то, что вам требуется. Руку вашего отца вместе с его ДНК. Доказательство того, что вы его дочь и законная наследница. Кроме того, мы с вами находим бриллианты и делим их поровну.
  
  — Даже при том, что принадлежат они мне? — спросила Джоанна.
  
  — По закону они на сегодняшний день составляют часть наследства, а наследством пока что управляет наш благотворитель, Плаймейл.
  
  Джоанна кивнула, пытаясь придумать, как, не привлекая внимания, вытащить из рюкзака спрятанный на самом дне пистолет.
  
  — Мне нужно воды глотнуть, — сказала она и протянула руку к рюкзаку.
  
  — Минутку, — сказал Чандлер. — Позвольте мне.
  
  Он снял с ее плеч рюкзак, расстегнул его, вытащил флягу, передал ее Джоанне. Потом достал из рюкзака пистолет, проверил магазин и патронник. Поднес дуло к носу, принюхался.
  
  — Полностью заряжен, — сказал он. — И горелым порохом не пахнет. В мистера Шермана вы из него стреляли?
  
  — Нет, — ответила Джоанна.
  
  — Ну ладно, сейчас он вам ни к чему, — проговорил Чандлер и сунул пистолет в карман своих брюк. — И пока вы отдыхаете, давайте поделимся друг с другом сведениями, которые сообщил нам Туве. А потом отправимся на поиски ваших костей.
  
  И Чандлер рассмеялся:
  
  — А уж совсем потом мы с вами пересчитаем бриллианты и поделим их.
  
  
  
  Глава десятая
  
  Берни Мануэлито у Святилища Соляной Женщины так и не появилась. Чи устроил Ковбоя со всеми удобствами, на какие мог рассчитывать человек со сломанной и распухшей лодыжкой.
  
  Затем он дозвонился по мобильному до спасательной службы парка Большой каньон и получил уверения, что вертолет вылетит к ним, «как только освободится».
  
  — Придется тебе подождать, — сказал он Дэши. — А я все же пойду поищу Берни.
  
  — Скатертью дорога, — отозвался Ковбой. — А то мотаешься тут взад-вперед да ногти грызешь, действуешь мне на нервы. Хватит уж волноваться-то. Вернется. Ты лучше насчет погоды поволнуйся.
  
  И Ковбой указал на кучевые облака — самые верхние походили на плоские наковальни.
  
  — Такие могут пригнать сюда дождь, который у вас, у навахо, называется «дождь-мужчина», — сказал он. — А это значит: гроза, оползни, потоки воды, наводнения и все такое прочее. Если по какому-то из ущелий пойдет поток, ты там лучше не задерживайся.
  
  — Насчет погоды я не забуду, спасибо за совет, — ответил Чи. — Но вдруг с Берни случилась беда? Она, конечно, намного умнее тебя и не так неуклюжа, но ведь и с ней может что-нибудь случиться.
  
  И Чи, немного подумав, направился вниз по течению, не отрывая глаз от земли, стараясь найти какие-нибудь следы маленьких ног Берни.
  
  Первые такие следы обнаружились у реки, на сыром песке. Раздражение, которое вызывала у Чи необходимость разыскивать Берни, тут же исчезло, смытое приливом воспоминаний — о том, какой красивой она становилась, когда улыбалась ему или с восторгом глядела на закат солнца.
  
  Будь сейчас Берни рядом, подумал Чи мечтательно, она бы непременно полюбовалась этими красивыми грозовыми тучами.
  
  Потом ему начали попадаться и другие следы.
  
  Следы двух людей. Одни от туристских ботинок. Больших. Размера сорок пятого. Другие — маленькие, узкие, скорее всего женские.
  
  Мужчина явно шел впереди — женщина временами наступала на его следы. Пара туристов, подумал Чи.
  
  Теперь он двигался чуть быстрее, однако радости его поубавилось. Он помнил, что говорил ему лейтенант Липхорн: случайных совпадений не бывает.
  
  В устье следующего ущелья, по которому в дождливый период в реку Колорадо стекала вода, он снова нашел следы Берни и той парочки: все они вели сначала в ущелье, а потом — из него.
  
  За следующим поворотом реки, на южном берегу, обнаружилось ущелье пошире.
  
  Берни вошла в него. Незнакомцы последовали за ней.
  
  Побывал здесь и кто-то еще, в маленьких мокасинах, однако эти следы были менее четкими.
  
  Подошвы Берни смазали некоторые из них. Другие следы, что вели из ущелья, смазали следы Берни. Значит, владелец мокасин покинул ущелье уже после того, как в него вошла Берни.
  
  Настораживало другое — не было никаких признаков того, что Берни или шедшие за нею мужчина с женщиной покинули ущелье.
  
  И Чи торопливо пошел по их стопам.
  
  Берни и следовавшая за ней пара дошли ровно до середины гладкого каменного дна ущелья. Здесь отпечатки ног Берни исчезли, и Чи потребовалось некоторое время, чтобы обнаружить место, где она взобралась по склону к осыпавшимся каменным пластам и валунам.
  
  Чи поднялся туда же, огляделся. Отсюда Берни спустилась чуть ниже.
  
  Под склоном следы ее появились снова — а также следы той парочки и следы мокасин.
  
  Потом отпечатки ног Берни и ее преследователей опять обнаружились на самом дне ущелья. А вот следы мокасин исчезли.
  
  Ориентироваться по четким следам большого труда не составляло, и Чи перешел почти что на бег.
  
  Над ущельем уже раздавались раскаты грома. Тяжелые низкие тучи плыли теперь над головой Чи, затемняя ущелье; подул ветер, вдруг сделалось прохладно.
  
  Чи резко остановился. От ущелья бежало влево еще одно пересохшее русло, вход в которое закрывали густые заросли колючей акации. Рядом с этими кустами ясно различались следы крупного мужчины и маленькие, женские. Следы незнакомой женщины и Берни.
  
  Берни искала проход, предположил Чи, однако не нашла.
  
  Вспышка молнии осветила ущелье, секунду спустя последовал треск и раскаты грома.
  
  Задерживаться не стоило. Чи быстро сбежал на дно главного ущелья. Посыпался град, белые ледяные шарики ударялись о валуны, отскакивали от полей шляпы Чи. До сих пор отыскивать следы Берни было несложно. Однако, когда пойдет настоящий дождь, их быстро смоет.
  
  Впрочем, нигде больше в ущелье следов ее видно не было. Никаких.
  
  Как и следов шедшей за ней пары.
  
  И что это значит? Назад Берни не вернулась. Он бы ее следов не проглядел. Значит, ей удалось пробраться сквозь заросли колючей акации. Она находится сейчас где-то в этой узкой расщелине. И крупный мужчина с маленькой женщиной наверняка находятся там же.
  
  
  Только-только отыскав дорогу сюда, Берни приняла это темное пространство за пещеру. Но это была не пещера. Просто расщелина, подобная сотням других русел, по которым дождевая вода стекает с плато, лежащего тысячью метров выше реки Колорадо. Стало быть, где-то вверху все же имеется узкий просвет.
  
  Берни не видела впереди и вокруг себя ничего, кроме угрюмого полумрака. Однако, когда она закинула голову и взглянула почти вертикально вверх, ей удалось различить полоску неба.
  
  Берни страшно хотелось выбраться отсюда на открытое пространство, на яркий свет. Да и лишний раз смотреть на то, что она здесь нашла, у нее никакого желания не было.
  
  Однако она вздохнула, включила фонарик и еще раз посмотрела.
  
  Тело, о которое Берни едва не споткнулась, распростерлось на песке у отвесной стены «пещеры». Основание стены было красноватым — типичный для песчаника цвет. Чуть выше из стены далеко выдавался иссиня-черный слой базальта — все это было похоже на полку.
  
  Лежавшая поверх выступа кипа одеял, судя по всему, служила умершему постелью. Видимо, человек уже после смерти скатился с этой постели на каменный пол. И, похоже, умер он давно, поскольку кожа его теперь напоминала иссохший сафьян.
  
  На нем были старые, обтрепанные джинсы и незастегнутая рубашка с длинными рукавами. Голова покойного была повернута в сторону, так что Берни видела только часть лба и пустую глазницу.
  
  Берни снова выключила фонарик. Нужно экономить батарейки. Однако ей требовалось и проверить кое-что еще. И побыстрее.
  
  Предстоит отыскать Джима Чи и Ковбоя Дэши. Рассказать им обо всем. Похоже, она нашла человека, вручившего Туве бриллиант.
  
  Берни прислонилась к холодной каменной стене и только тут почувствовала, что у нее дрожат ноги: она устала. А придется пройти несколько километров до Соляной Тропы и затем вернуться обратно, чтобы привести сюда Чи и Дэши. Если она не покажет им дорогу, они этого места ни за что не отыщут. Она и сама-то поначалу едва не отступилась.
  
  Акации плотно смыкали кроны над промоиной, по которой вода — в дождливый день — вытекала из расщелины. В конце концов Берни догадалась, что жар от нагретых солнцем стен расщелины ни одному растению не понравится — наверняка ветви акации не примыкают к стенам вплотную. И ей действительно удалось протиснуться в щель, всего лишь порвав о колючки рукав. При этом Берни заметила на песке старый след, оставленный кем-то, кто шел тем же путем много лет назад.
  
  Берни снова включила фонарик. Какие-то странные отблески заиграли в луче света.
  
  Она медленно продвигалась вперед. В луче поблескивали словно бы две вертикальные линии, разделенные расстоянием примерно в полметра. Обе располагались на базальтовой плите, чуть возвышавшейся над полом. По стенам разбегались яркие блики.
  
  Подойдя ближе, Берни увидела между двумя линиями поблескивающих точек еще кое-что. Похожее на белую кость.
  
  Берни подступила еще ближе, остановилась и замерла.
  
  Да, это была человеческая кость. Сухожилия еще стягивали часть руки — от запястья до локтя. Это предплечье соединялось в локте с плечевой костью, покрытой плотным слоем песка.
  
  А рядом на песке располагались выложенные ровными рядами бриллианты, каждый помещался на кружочке сероватой кожи, в маленькой круглой жестянке. Берни насчитала в обоих рядах по двадцать жестянок, и в каждой лежало по сверкающему камню.
  
  Она протянула руку к одному из них. Он покоился на мягком, сложенном в несколько слоев кожаном мешочке для пыльцы. А лежал этот мешочек в маленькой круглой жестянке, некогда содержавшей, если верить поблекшей красной надписи, нечто «по-настоящему сладкое». Чуть ниже совсем мелкими буковками было написано: «Нежнейший в мире нюхательный табак». Все это в точности соответствовало рассказу лейтенанта Липхорна. В такой жестянке хранился когда-то камень Коротышки Макгинниса.
  
  Берни развернула один из мешочков, положила в него бриллиант, спрятала мешочек в жестянку и сунула ее в карман джинсов.
  
  Она ликовала. Она нашла бриллианты! Нашла доказательство, которое избавит бедного Билли Туве от обвинения в убийстве.
  
  Берни прошлась по ровному каменному полу расщелины, поглядывая на длинную базальтовую полку, на которой отшельник держал банки, мешочки с запасами еды и жестянки с питьевой водой.
  
  Фонарик Берни выключила. Свет, сочившийся сверху, потускнел, однако его хватало, чтобы находить дорогу. Но время близилось к закату, и Берни поспешила по гладкому покатому полу к выходу из расщелины — ей нужно было засветло добраться до реки Колорадо.
  
  Вот тогда она и услышала женский голос, отдающийся гулким эхом. Впрочем, раскатистое эхо повторяло каждый звук, возникающий в этом скальном мешке.
  
  А следом послышался мужской голос:
  
  — Миссис Крейг, не так громко. Нам нужна полная тишина. Эта женщина может оказаться опасной.
  
  
  — Вообще-то я голоса не повышала, — сердитым шепотом ответила Джоанна Крейг. — И почему — «опасной»? Судя по размеру обуви, это либо хрупкая женщина, либо совсем невысокий мужчина.
  
  — Насчет опасности можете быть уверены. Речь идет о куче денег, а где деньги, там и опасные люди.
  
  Он хмыкнул.
  
  — И даже хрупкие женщины могут носить с собой пистолеты. Вы о своем еще помните?
  
  — Я помню, что вы его мне не вернули, — сказала Джоанна. — Если здесь опасно, с оружием в руках я чувствовала бы себя более уверенно. Вы же сами сказали, что мы с вами партнеры?
  
  — Верно, — ответил Брэдфорд. — Однако не беспокойтесь. Я всегда сам забочусь о своих партнерах.
  
  Он щелкнул выключателем тяжелого переносного фонаря и посветил вокруг.
  
  — Вон там, — сказала, ткнув пальцем, Джоанна.
  
  На пыльном камне различались слабые следы спортивных туфель Берни.
  
  — Как все, оказывается, просто, — усмехнулся Брэдфорд.
  
  — Давайте осмотримся, — предложила Джоанна. — По-моему, я видела вспышку света.
  
  Удар грома словно подтвердил эти слова, за ним послышались оглушительные залпы многократно отраженного скалами эха.
  
  — Похоже, собирается дождь, — сказал Брэдфорд. — Впрочем, здесь мы не промокнем.
  
  — Ну да, — начала Джоанна, собираясь пересказать то, что услышала от одного сотрудника парка: потоки воды, срывающиеся с плоскогорий, затопляют узкие ущелья.
  
  Впрочем, лучше промолчать. Может быть, это знание — вкупе с незнанием Брэдфорда — и пригодится ей в случае неожиданного везенья. А Джоанна Крейг нисколько не сомневалась в том, что без большого везенья ей из этой передряги не выбраться.
  
  Брэдфорд посветил фонарем в глубь расщелины.
  
  — Вот! — выпалил он.
  
  И направился к каменной полке.
  
  — Тут кто-то спал, — сказал Брэдфорд. — Наверное, в этой дыре и жил соривший бриллиантами старик.
  
  И тут луч фонаря высветил труп.
  
  — Похоже, кто-то побывал здесь до нас, — сказал Брэдфорд, перебрасывая фонарь в левую руку, а правой вытаскивая пистолет.
  
  — Пистолет вам не понадобится, — сказала Джоанна. — Он мертв. И, судя по всему, уже давно.
  
  — Это я вижу, — ответил Брэдфорд. — Но смотрите, здесь снова те же следы. И здесь, — повторил он, шаря лучом по песчаному полу. — А там, гляньте-ка. Похоже, это и есть мои бриллианты.
  
  Однако взгляд Джоанны был прикован к чему-то белому, расположенному между поблескивающих рядов драгоценных камней.
  
  Это рука отца, догадалась она.
  
  Да, от ее внимания не ускользнуло то, что Чандлер сказал: «Мои бриллианты». Собственно, Джоанна никогда и не верила, что он собирается поделить с ней добычу. Однако сейчас она о бриллиантах не думала. Ей нужно было только одно — кость.
  
  
  Услышав незнакомые голоса, Берни сразу же насторожилась. Кто эти люди? Что им здесь нужно?
  
  Она быстро и по возможности бесшумно пробежала по наклонному, усыпанному камнями полу. Нужно было уйти как можно дальше от этих голосов. И спрятаться где-нибудь, пока не удастся придумать способ незаметно выбраться из расщелины.
  
  Но тут она уткнулась в тупик.
  
  Часть каменной стены обвалилась, образовав нечто вроде баррикады, состоящей из больших камней, плит и валунов. Берни вскарабкалась на завал, кое-как протиснулась между камнями и села, съежившись под наклонной плитой.
  
  Необходимо побороть панику. Подумать как следует.
  
  Берни уже догадалась: женщина — это та самая особа, которая считает, что ее обманом лишили наследства. Это она выкупила Туве из тюрьмы. Потому что у него оказался один из бриллиантов.
  
  Если Берни правильно помнит рассказ Чи, эта женщина утверждает, что человек, который вез бриллианты, был ее отцом, а основавший благотворительный фонд адвокат присвоил ее наследство.
  
  А мужчина? Неужели это ее помощник?
  
  Берни понимала, что долго отсиживаться в этом укрытии ей не удастся. Эти двое обнаружат ее.
  
  Нужно придумать какой-то план.
  
  Блеск молнии на миг разогнал затоплявший расщелину мрак, и Берни увидела «пещеру», в которой жил и умер раздававший бриллианты старик.
  
  Увидела она и стоявшую поодаль пару: маленькую женщину и крупного мужчину. Мужчина держал в руках какую-то белую палку. Возможно, человеческую кость.
  
  Необходимо придумать план.
  
  
  — Отдайте ее мне, — сказала Джоанна. — Она моя. Это кость моего отца.
  
  — Но она у меня, и я теперь диктую условия, — ответил Брэдфорд. — Так что давайте поговорим о деле. Вы получите кость своего драгоценного папочки. А я заберу бриллианты. Все до единого.
  
  — Меня ваши дурацкие бриллианты не интересуют, — сказал Джоанна. — Отдайте мне кость отца.
  
  Брэдфорд посмотрел на нее задумчиво.
  
  — Почему бы и нет? — сказал он. — Но как быть с женщиной, по следам которой мы шли? Вот что меня беспокоит. Сходите-ка вон туда, в дальний конец пещеры, может, вам удастся найти ее.
  
  — Ладно, — согласилась Джоанна. — Но вы сказали, что она опасна. Верните мне пистолет.
  
  Брэдфорд рассмеялся:
  
  — Если я верну вам пистолет, опасной станете вы. Ступайте. Найдите женщину и приведите ее сюда. Я подожду минут десять, потом пойду за вами.
  
  Джоанна стала подниматься по наклонному полу. Однако тут же остановилась. Повернулась к Брэдфорду.
  
  — Что такое? — спросил он. — Идите, идите.
  
  Джоанна указала на какую-то фигуру, спускавшуюся к ним из темноты, и сказала:
  
  — Похоже, это она.
  
  Брэдфорд посветил фонарем.
  
  — Ну вот, — сказал он. — Так и думал, что мы в этой пещере не одни.
  
  Свет его фонаря ослепил Берни.
  
  — Выключите, — сказала она, щелкнув переключателем собственного фонарика. — Я сказала: немедленно выключите свет.
  
  Брэдфорд направил луч своего фонаря пониже.
  
  — Кто вы такая? — спросил он.
  
  — Что вы здесь делаете? — спросила в ответ Берни. — И потом, я слышала какие-то разговоры о пистолете. Это национальный парк, проносить сюда огнестрельное оружие запрещено. Если оно у вас имеется, сдайте его мне.
  
  Джоанна повела головой в сторону Чандлера.
  
  — У него… — начала она, но умолкла.
  
  — Кроме того, я хотела бы увидеть ваше разрешение на вход в парк, — сказала Берни.
  
  Брэдфорд усмехнулся:
  
  — А я хотел бы увидеть ваше удостоверение.
  
  — Первым делом отдайте мне пистолет, — потребовала Берни.
  
  — На сотрудницу национального парка вы не похожи, — заявил Брэдфорд. — Где ваша форменная одежда? Я вижу перед собой всего лишь женщину в грязных джинсах, рваной рубашке и бейсболке.
  
  — Отдайте пистолет, — повторила Берни. — То, что вы пронесли сюда огнестрельное оружие, — это уже нарушение закона. А вы добавляете к нему отказ подчиниться требованиям офицера полиции.
  
  — Ну хорошо, — сказал Чандлер. — Не будем спорить.
  
  Он вынул из кармана куртки пистолет, протянул его Берни, стволом вперед.
  
  — Поверните его рукояткой ко мне и бросьте сюда, я поймаю, — приказала Берни.
  
  Брэдфорд поднял пистолет и наставил его на Берни.
  
  — Ладно, — сказал он. — Мы только попусту тратим время. Покажите мне удостоверение. И если у вас имеется оружие, я хотел бы увидеть и его тоже.
  
  — Значка при мне нет. Я работаю под прикрытием. Мы проверяем одно полученное нами сообщение.
  
  — Ах вот оно что! — ухмыльнулся Чандлер.
  
  — Мой напарник появится здесь с минуты на минуту. Если он увидит, как вы целитесь в меня, он сначала пристрелит вас и только потом поинтересуется, чем это вы тут занимаетесь. Так что лучше отдайте пистолет.
  
  — Руки по швам, — приказал Чандлер. — Миссис Крейг обыщет вас. Проверит, нет ли при вас оружия.
  
  И Чандлер обратился к Джоанне:
  
  — Обыщите ее.
  
  — Ну уж нет, — сказала Джоанна.
  
  Чандлер смерил ее взглядом.
  
  — Понятно, — констатировал он.
  
  Затем обратился к Берни:
  
  — Повернитесь-ка, милая дама, руки в стороны, ладони раскрыты.
  
  Он провел рукой по бокам Берни, убеждаясь в отсутствии наплечной кобуры. Проверил поясной ремень. Кивнул.
  
  Снова громыхнуло. Сухой треск ударившей наверху, где-то рядом с расщелиной, молнии эхом раскатился вокруг.
  
  Берни заметила, что пыльное русло под ногами теперь уже пыльным не было. По нему бежала тоненькая струйка воды. И прямо на глазах струйка эта стала на два сантиметра глубже. Берни понимала: вода все прибывает и прибывает. Скоро начнется потоп.
  
  — Ну хорошо, дамы, — сказал Чандлер, — присядьте и не мешайте мне. Нам нужно собрать кое-какие вещественные доказательства и выбраться отсюда, пока гроза не разбушевалась.
  
  Он взялся за лямку своего рюкзака, расстегнул молнию. Берни смотрела, как Чандлер, вынув из рюкзака рубашку, засовывает под нее маленький пистолет, как вытаскивает пару толстых шерстяных носков — длинных, какие носят обычно горные туристы.
  
  Заткнув один носок за ремень, Чандлер направился к полке, на которой лежала кость, и принялся выковыривать из песочного ложа одну жестянку за другой. Он ссыпал бриллианты в носок, а пустые жестянки отбрасывал в сторону. Дело продвигалось медленно, поскольку ему приходилось держать в руке еще и пистолет.
  
  Бриллианты один за другим со стуком падали в носок. Берни наблюдала за Чандлером, ведя счет камням и понимая, что поток быстро расширяется, думая о том, как много воды уже могло скопиться наверху, за каменным завалом. Пока по дну расщелины тек лишь ручеек, просочившийся под плитами, на которых Берни совсем недавно сидела. Если «дамбу» прорвет, все эти глыбы покатятся вниз по расщелине.
  
  Чандлер на время прервал работу. Носок раздулся. Чандлер завязал верх носка узлом и занялся жестянками, вделанными в стену над полкой. Наполнив камнями второй носок, Чандлер затянул узлом и его, а затем связал верхние концы растянувшихся носков вместе.
  
  Затем он повернулся к женщинам.
  
  — Итак, у нас здесь целая куча бриллиантов, — произнес он, держась за узел, соединявший разбухшие носки. — Будем считать, семьдесят штук, и, если умножить это, ну, скажем, на двадцать тысяч долларов, получится примерно полтора миллиона. Неплохо.
  
  Гроза бушевала теперь прямо над ними. Сверху в расщелину уже лилась вода. Поток, бегущий из-под завала, быстро расширялся.
  
  Берни метнулась к рюкзаку Чандлера и оттащила его в сторону — иначе его смыло бы потоком. При этом она успела вытащить из рюкзака пистолет Джоанны и сунуть его себе в карман.
  
  Чандлер, кажется, уловки не заметил и стрелять в нее не стал. Пока.
  
  — Спасибо, — сказал он.
  
  — Его могло смыть, — объяснила свои действия Берни. — Там наверху что-то вроде плотины из камней. Если вода прорвет ее, все эти глыбы полетят вниз. Надо поскорее выбраться отсюда.
  
  — Как мило, что вы меня предупредили, — отозвался Брэдфорд. — Спасибо также за то, что уберегли от воды пистолетик Джоанны.
  
  — Ой, — произнесла Берни обескураженно.
  
  — В ответ на вашу доброту мне, пожалуй, стоит сказать вам, что, если у вас появится шанс выстрелить в меня, вы лучше за оружие не хватайтесь. Не получится. Пистолет я разрядил — на случай, если Джоанна начнет неосторожно с ним обращаться.
  
  Он рассмеялся.
  
  — Однако должен вас предупредить: если вы все-таки попытаетесь застрелить меня, я застрелю вас. И, — он указал на иссохший труп Человека-Скелета, — оставлю ваше тело здесь, рядом с нашим покойным другом.
  
  — Спасибо за предупреждение, — сказала Джоанна.
  
  И в тот же миг снова сверкнула молния, грянул гром. А на смену ему явился новый звук.
  
  Рокочущий гул валунов, сметаемых с дороги летящей вниз массой воды. Одновременно, прямо на глазах, резко взбух поток, несущийся по расщелине.
  
  Берни ожидала чего-то похожего и заранее придумала, что делать, когда это случится.
  
  Чандлер уже бежал вниз — по краю потока, шлепая по воде. Он надеется найти место, где можно будет забраться повыше, или добежать до выхода из расщелины, догадалась Берни. Наполненные бриллиантами носки Чандлер держал в руке.
  
  Берни кинулась к Джоанне.
  
  — Я знаю, где можно укрыться! — крикнула она.
  
  В этих словах была не столько уверенность, сколько надежда. Она вспомнила про базальтовую полку, на которой соорудил себе ложе Человек-Скелет. Он наверняка выбрал в расщелине самое безопасное место.
  
  Вода доходила обеим женщинам уже до колен, подталкивала их. Наконец они достигли наклонной полки.
  
  Берни подтянулась, забралась на каменную плиту, затем помогла Джоанне залезть туда же и затащить ярко-желтый рюкзак убежавшего Брэдфорда.
  
  С мгновение они посидели, переводя дыхание.
  
  — А рюкзак-то вам зачем? — спросила Берни.
  
  Джоанна Крейг вытащила из рюкзака кость, показала ее Берни.
  
  — Я пришла сюда за этим, — сказала она, и Берни увидела, что Джоанна плачет. — Теперь мне удастся доказать, что я — дочь моего отца.
  
  
  
  Глава одиннадцатая
  
  Чи забрался на небольшой выступ в скальной стене, нависавший там, где каньон соединялся с узкой, заросшей колючими кустами расщелиной. К дождю примешивался град, Джим промок до нитки.
  
  Он был уверен: Берни скрылась именно в этой расщелине. Должно быть, она и ее преследователи и сейчас там. И их оттуда смоет. Он уже видел, как мутный поток вынес из расщелины обломок деревянной бадьи.
  
  Теперь из расщелины выплыл иссохший труп мужчины. На нем была драная синяя рубашка и обтрепанные штаны. Вода унесла труп, и он исчез в пене, вскипавшей там, где этот стремительный поток сливался с другим, гораздо более мощным, бурлившим в основном каньоне.
  
  «Человек-Скелет», — подумал Чи, провожая взглядом исчезающее в волнах тело. Что ж, они наконец нашли его. Вернее, Берни нашла. Она сейчас там, в расщелине, ей грозит опасность, а он не в силах ей помочь — он может лишь сидеть и ждать, когда спадет вода. И переживать.
  
  Вода хлестала из расщелины, с ревом стекая в каньон, эхо многократно усиливало звуки. Но вдруг Чи вроде бы расслышал крик о помощи. Он вскочил на ноги и, поскальзываясь на мокрых камнях, побежал вниз, к потоку.
  
  Какой-то мужчина пытался удержаться на стремнине, ухватившись за ветку акации.
  
  Мужчина увидел Чи.
  
  — Помогите! — завопил он. — Тону!
  
  — Иду! — крикнул Чи. — Держитесь!
  
  Мужчина и держался, но только левой рукой. В правой он сжимал что-то вроде толстой веревки или обрывка каната.
  
  — Держитесь двумя руками! — прокричал Чи. — Как подберусь поближе, отпускайте ветку, я поймаю вас.
  
  Мужчина, глядя на Чи, попытался что-то сказать, но не смог. Затем он взмахнул правой рукой, веревка метнулась вверх и зацепилась за колючки. Мужчина принялся дергать за нее изо всех сил.
  
  Пытается подтянуться, решил Чи. Невозможно. Ветки его не выдержат. Чи вошел в воду, стараясь не поскользнуться и не упасть.
  
  Мужчина отчаянно дергал за веревку.
  
  — Ради бога, не пытайтесь ее отцепить. Смелее! Оттолкнитесь от ветки и плывите ко мне.
  
  Веревка, отломав кусок ветки, отцепилась. Мужчина ушел под воду, вынырнул. Его пронесло мимо Чи — как тот ни тянул к нему руки, ухватить несчастного не было никакой возможности.
  
  Чи, спотыкаясь, вернулся на мелководье. Мужчина исчез в водовороте. Через секунду-другую его накрыло волной, потом он снова всплыл, по-прежнему зажав в руке обрывок веревки. И тут бивший из расщелины поток соединился с тем, что с оглушительным гулом несся вниз по ущелью. И мужчина исчез из виду.
  
  Чи, задыхаясь, прислонился к скале. Нетрудно было представить себе, что станет с этим несчастным. Вода, несшаяся по ущелью, катила большие валуны. Чи слышал грохот и треск. Возможно, этому человеку удастся какое-то время продержаться на плаву, избегая смертоносного столкновения с камнями. Чи вспомнил о большом пороге, расположенном примерно в полутора километрах отсюда. Теперь там, должно быть, ревет водопад. Вот там поток утянет мужчину на дно, и его размолотят крутящиеся валуны, а то, что от него останется, вода понесет к следующему водопаду, потом к следующему и наконец выбросит в Колорадо. Возможно, останки его доплывут и до самой Боулдерской плотины.
  
  Гроза, побушевав над этой частью Большого каньона, уходила на северо-восток.
  
  Чи пристально вглядывался в бивший из расщелины поток. Еще немного, и в него можно будет ступить. Через десять минут Чи устало брел по воде, навстречу стихающему потоку. И звал Берни.
  
  
  — Кажется, опасность миновала, — сказала Берни. — Вода уже спала. Давайте выбираться отсюда.
  
  Джоанну Крейг явно одолевали сомнения:
  
  — А как же тот мужчина? Он где-то там, внизу. У него пистолет.
  
  — Думаю, его там уже нет, — ответила Берни. — И нигде нет. К тому же у нас имеется ваш пистолет.
  
  — Он же сказал, что разрядил его.
  
  — Сказать-то сказал, да не разрядил. Я проверила.
  
  — А вы умеете стрелять?
  
  — Я служу в полиции, — ответила Берни и сама удивилась, с какой гордостью произнесла эти слова. Отметив к тому же, что она не сказала «служила».
  
  Женщины спустились с уступа. Теперь вода была им по щиколотку, но до чего же холодна! Какой бы жаркий ни был день, «дождь-мужчина», выпадающий в горах, всегда оказывается ледяным. Если бы рядом был Джим, Берни непременно сказала бы: «Ледяным, как сердце сержанта полиции».
  
  И едва подумав об этом, услышала его голос. Эхо, отражавшееся от стен расщелины, повторяло: «Берни, Берни, Берни…»
  
  — Джим! — закричала она. — Мы здесь, наверху!
  
  Эти слова тоже мгновенно раскатились гулким эхом. Ничего, Джим наверняка все поймет.
  
  — Пойдемте, — сказала Берни и повела Джоанну вниз по течению.
  
  Тут ей пришло в голову, что вообще-то она не знает наверняка, действительно ли светловолосого мужчины с пистолетом уже нет на этом свете. Надо бы предупредить Джима.
  
  И в тот же миг женщины увидели торопливо поднимавшегося к ним по воде Джима Чи.
  
  — Берни! — воскликнул он, не сбавляя шага. — Слава богу!
  
  — Джим! — обрадовалась она и повела рукой в сторону Джоанны. — Это Джоанна Крейг, она…
  
  Встреча их оказалась слишком бурной, Берни не успела договорить. Джим обрызгал ее с ног до головы — и по причине охватившего его восторга, и оттого, что ему не удалось сохранить равновесие.
  
  Они обнялись, радостно и пылко.
  
  — Джим, — сказала Берни, когда к ней снова вернулся дар речи. — Где ты был? Я боялась, что ты…
  
  — Я думал, что потерял тебя, Берни, — с трудом выдавил Джим. И прибавил: — Почему ты меня не дождалась? Я же велел тебе…
  
  Ему хватило ума остановиться на этом.
  
  Берни чуть отстранилась от него.
  
  — Миссис Крейг, — произнесла она, — это сержант Джим Чи из полиции племени навахо. Раньше он был моим начальником. И временами ему кажется, что он так до сих пор начальником и остался.
  
  — Здравствуйте, — сказал Чи, повернувшись к Джоанне. — А кроме того, мы с Берни собираемся в ближайшие дни пожениться.
  
  И снова обнял Берни.
  
  Берни прошептала ему на ухо:
  
  — Джим, здесь где-то бродит мужчина. С пистолетом.
  
  — Уже не бродит, — ответил Джим, не выпуская ее из объятий. — Его смыло в ущелье и унесло в Колорадо.
  
  — Рада познакомиться с вами, мистер Чи, — произнесла Джоанна. — Если нам больше ничто не угрожает, лучше бы выбраться на сушу.
  
  Пока они шли по быстро мелевшему потоку, Берни вкратце рассказала о том, как она здесь оказалась, о бриллиантах, о появлении Джоанны и Чандлера, о высохшем, кожа да кости, трупе. Рассказала она и о том, что Чандлер забрал с собой бриллианты.
  
  — Труп пронесло мимо меня, — сказал Чи. — Как и вашего блондина, державшего в руке какую-то веревку с узлами на концах. Вообще-то я думаю, что мог бы спасти его, да только веревка зацепилась за колючки, а он, вместо того чтобы плыть туда, где я мог поймать его и вытащить из воды, стал отдирать веревку.
  
  — В этой «веревке» были все бриллианты, — пояснила Берни и рассказала о том, как Чандлер, набив камнями два длинных шерстяных носка, связал их концами, чтобы носки было проще нести.
  
  — Ну что ж, больше мы их не увидим, — сказал Чи. — Может, они останутся где-то на дне Колорадо, а может, течение донесет их до самого водохранилища Мид.
  
  — Они принадлежали миссис Крейг, — сказала Берни. — Или могли принадлежать. Я припрятала один, чтобы Билли Туве мог использовать его как доказательство своей правоты — если оно ему понадобится.
  
  И, вытащив из кармана жестянку из-под табака, Берни протянула ее Джиму Чи:
  
  — Только поосторожнее с ней, Джим. Смотри не урони.
  
  Джим улыбнулся ей:
  
  — Вот что, Берни, ты не имеешь никакого права так со мной разговаривать — во всяком случае, до тех пор, пока я не стану твоим мужем.
  
  Однако коробочку взял из ее рук очень осторожно.
  
  Все трое выбрались из расщелины навстречу ранним сумеркам и направились к скальному выступу, на котором недавно сидел Чи.
  
  Ревевший в ущелье большой поток теперь тоже ослаб. Как раз когда они вышли к реке, Чи закончил рассказывать о том, что случилось с Ковбоем Дэши. И тут они услышали шум вертолета.
  
  — Похоже, за Дэши уже прилетели, — сказал Чи. — Надеюсь, он догадается задержать их ненадолго — на случай, если появимся мы.
  
  Дэши догадался. Пока они летели назад, Чи передал Дэши жестянку из-под табака, кожаный мешочек и бриллиант — все, что позволяло снять с Билли Туве предъявленные ему обвинения.
  
  — И не забудь напомнить Билли, чтобы он забрал из отдела вещественных доказательств бриллиант, который по праву принадлежит ему, — сказал Чи. — И объясни шерифу, что теперь ему придется заняться поисками кого-то другого, кто совершил то убийство в Зуни, а камень, взятый из гробницы Человека-Скелета, отдать миссис Крейг.
  
  — На него может предъявить права страховая компания, — вставила Джоанна. — Я попрошу своего адвоката разобраться в этом.
  
  — И еще одно, — продолжал Чи. — Скажи Билли, чтобы он не пытался больше за двадцатку сдать в ломбард бриллиант, который стоит двадцать тысяч. А то его опять в чем-нибудь заподозрят.
  
  — И у него опять будут неприятности, — добавила Берни.
  
  — Что ж, по крайней мере к одному хорошему результату все это привело, — сказал Чи. — Старик Джо Липхорн слишком долго сидел без дела, и истории, которые он так любит рассказывать нам в «Доме навахо», порядком устарели. Когда он услышит от нас все подробности, то получит запас, которого ему хватит еще на пару лет.
  
  Они расстались у здания администрации национального парка. Джоанна отправилась в «Гранд-отель» — принять горячий душ и отоспаться. Ковбоя Дэши увезли в больницу. А Чи договорился, что его и Берни подбросят туда, где он оставил свою машину.
  
  После пережитого приключения Берни чувствовала страшную усталость, но все же, прежде чем вернуться домой, она успела поговорить с Джимом о самом главном.
  
  Чи сказал ей, что готов хоть завтра заехать за ней и отправиться на поиски дома, который они могли бы купить, или строительного участка, если она предпочитает построить новый дом.
  
  — Знаешь, Джим, — ответила Берни. — Я вчера побывала у твоего фургона — или позавчера, сейчас не вспомню, слишком устала, — и, по-моему, ты прав. Мы можем для начала пожить в нем. А если не понравится, поищем что-то другое.
  
  — Ушам своим не верю! — воскликнул Чи.
  
  — Понимаешь, я приехала туда, тебя не было, и я прошлась вокруг фургона. Не так уж он и плох. Его вполне можно привести в порядок.
  
  — Ты говоришь так потому, что устала, промокла и у тебя глаза слипаются. Тебе просто не хватает сил, чтобы спорить.
  
  Берни рассмеялась:
  
  — Нет, просто я там посидела немного. Посмотрела, как течет река, как колышутся ветви тополей, послушала птиц. И мне стало так хорошо, так уютно!
  
  — Это ж надо! — только и сказал Чи.
  
  
  Пинто вернулся к столику, за которым пили кофе и разговаривали Липхорн и его друзья. С собой Пинто принес нагруженный булочками поднос. Взяв одну из них, с шоколадной начинкой, он предложил:
  
  — Берите кому что нравится, — и сел. — Джо, вы собирались рассказать, чем закончился вялотекущий роман сержанта Чи и Бернадетты Мануэлито. Я ничего интересного не пропустил?
  
  — Ничего, — заверил его капитан Ларго.
  
  — Ну, полагаю, всем вам известно, что конец оказался счастливым, — произнес Липхорн. — В доме ее матери сыграли, как положено, свадьбу. Однако…
  
  — Однако что? — спросил Пинто.
  
  — Ну, сдается мне, то, как Чи вел себя там, в каньоне, произвело на Берни столь сильное впечатление, что она уступила его просьбе, и они поселились в старом жилом фургончике, который Джим называет домом.
  
  — Готов поспорить, долго наши молодожены там не проживут, — сказал капитан Ларго. — Эта девочка, Мануэлито, та еще штучка.
  
  Все уже поедали булочки, запивая их кофе.
  
  — Берни получила весточку от той нью-йоркской дамы, от Джоанны Крейг, — объявил Липхорн. — Она пишет, что исследование ДНК проведено. Результат — полное совпадение. Адвокат, который распоряжался наследством, позвонил ее адвокату и предложил как-то договориться. Но Джоанна сказала, что скорее сгорит в аду, чем станет договариваться с этим человеком.
  
  — Еще одно, — добавил Пинто. — Я слышал, Туве дал показания о том, что это миссис Крейг стреляла в частного детектива, Фреда Шермана. Как она из этой-то истории выкрутилась?
  
  — Насколько мне известно, Шерман страшно смущен тем, что получил от какой-то там женщины пулю из своего же собственного пистолета, а может, ему просто не хочется, чтобы кто-нибудь еще узнал, чем он здесь занимался. Так или иначе, Шерман заявил, что допустил оплошность и пистолет выстрелил сам собой.
  
  — Ладно, а что с бриллиантами? — спросил Ларго.
  
  — Чи сказал мне, что тело Чандлера все-таки нашли. На отмели водохранилища Мид. Никаких бриллиантов при нем не оказалось. Обнаружили также и тело так называемого Человека-Скелета. Однако выяснить, кто он, так и не удалось. Шансов установить это существует не больше, чем шансов отыскать бриллианты.
  
  Легендарный лейтенант Джо Липхорн улыбнулся:
  
  — Подумать только! Бриллианты стоимостью в миллион долларов лежат где-то на дне реки. Или водохранилища. Может быть, их когда-нибудь затянет в водозаборный насос. И мы услышим рассказы о том, как один из фонтанов Лас-Вегаса начал плеваться драгоценными камнями. Представьте себе, сколько новых легенд это породит.
  
  
  
  Тони Хиллерман
  
  
  
  Энтони Гроув Хиллерман родился в поселке Сейкрид-Хат, штат Оклахома, 27 мая 1925 года. У его отца был магазин, куда заглядывали и белые, и индейцы. В католическом интернате Тони учился вместе с детьми из местных племен, потаватами и семинолами. «Я вырос с сознанием того, что „мы“, входящее в формулу „мы и они“, относит нас, сельских жителей, зарабатывающих свой хлеб тяжким трудом — белых и индейцев, — к одной категории людей».
  
  История об авиакатастрофе, которая рассказана в романе «Человек-Скелет», имеет под собой реальную основу: 30 июня 1956 года в небе над Большим Каньоном действительно столкнулись два пассажирских самолета.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"