Впервые опубликовано Geo. G. Harrap & Co. Ltd. 1948 Впервые опубликовано в Fontana Books 1972 Второе впечатление Июнь 1972 Авторское право. Все права защищены Напечатано в Великобритании издательством Collins Clear-Type Press в Лондоне и Глазго
OceanofPDF.com
МОИМ МАТЕРИ И ОТЦУ
OceanofPDF.com
С МОИМ ВОСХИЩЕНИЕМ И ЛЮБОВЬЮ
Все происшествия и персонажи в этом романе полностью вымышлены, и никакие ссылки не предназначены для какого-либо реального человека, живого или мертвого
УСЛОВИЯ ПРОДАЖИ:
Эта книга продается при условии, что она не будет, путем обмена или иным образом, предоставлена взаймы, перепродана, сдана в наем или иным образом распространена без предварительного согласия издателя в любой форме переплета или обложки, отличной от той, в которой она опубликована, и без аналогичных условий, включая это условие, налагаемых на последующего покупателя.
Глава первая.
ИНОСТРАНЦЫ ПРИЕЗЖАЮТ В ИНЧНАМУРРЕН.
Утренний туман рассеялся. Теперь дул свежий ветер, закручивая края волн, слегка касаясь их белыми крапинками.
Море утратило свой холодный серый вид; голубые воды были более темным отражением улыбающегося неба, усиливая его цвет и эмоции своей огромной глубиной. Материк, широкие просторы вереска и папоротника, спускающиеся с бесплодных холмов, резко заканчивались красными гранитными утесами. В этой части побережья не было ни морского озера, ни изрезанной бухты, которые отвлекали бы быстро движущийся прилив на его пути между материком и разбросанными островами. Не было никаких признаков дома или фермы. Не было ничего, кроме неровных холмов, молчаливых, настороженных, уходящих на восток, один за другим. К западу, северу и югу простиралась Атлантика с одинокими островами, выступающими из ее глубоких вод, чтобы сломить силу катящихся волн и превратить их в бурлящие течения.
Мужчины в лодке — маленькой, с одним парусом, быстро несущейся по ветру и стремительному приливу — не разговаривали с тех пор, как покинули Лох-Инраш на материке. Но тогда, подумал Дэвид Босворт, это было то место, где разговор едва ли был необходим. Он был доволен, наблюдая за ширококрылыми чайками, кружащими над головой.
Джордж Фентон-Стивенс, который стоял прямо, держась рукой за мачту, не обращая внимания ни на ветер, ни на брызги, ни на чаек, внезапно посмотрел вниз на Дэвида, надежно сидевшего на дне лодки.
“Что ты думаешь обо всем этом, Дэвид?” На его лице была улыбка удовольствия, в его голосе звучала гордость собственника.
Дэвид мгновение изучал Фентона-Стивенса, прежде чем ответить. Возможно, если бы он подождал достаточно долго, никакого ответа не потребовалось бы. Глаза и внимание Джорджа снова были прикованы к островам, лежащим перед ними. Находясь в Риме, размышлял Дэвид, на старину Джорджа всегда можно было рассчитывать, он делал больше, чем римляне. В Оксфорде, например, Джордж носил больше мотков шарфа на шее, брюки были более мешковатыми и запачканными, мантия разорвана в большее количество клочьев, чем принято у студентов старших курсов. В Лондоне, на Рождество, он больше походил на министерство иностранных дел, чем Энтони Иден; никогда еще не было такой черной шляпы, такого аккуратного зонтика, таких безупречных туфель и перчаток. И теперь, на Западном нагорье Шотландии, он был кельтским морским разбойником, гордо стоящим перед мачтой, когда его корабль приближался к ничего не подозревающему острову.
“Что вы об этом думаете?” Джордж спросил снова.
Дэвид уткнулся подбородком в поднятый воротник куртки, пытаясь избежать внезапного ливня с холодной морской водой.
“Девятый век”, - ответил он.
“Определенно. Камбуз Кишмула и все такое. Если бы я мог видеть как следует, — и он демонстративно вытер брызги со лба, — я мог бы, возможно, дать вам также десятилетие.”
Джордж заметно расслабился, и его очень англосаксонский подбородок был менее заострен в сторону носа.
“Я не думал об этом, ‘ сказал он, - но это девятый век. Ничего не изменилось. Это море — и эти холмы”. Полет его фантазии потерпел неудачу, и он остался в замешательстве. Он сел рядом с Дэвидом Босвортом.
“Так-то лучше”, - сказал Дэвид.
“Когда ты раскачивался там, надо мной, я не мог сосредоточиться на равновесии”.
Джордж наблюдал за ним с удивлением. И рыжебородый горец, сидевший на корме, почти улыбнулся. Во всех шутках против себя, думал Дэвид, всегда была частица правды.
С тех пор, как они покинули убежище Лох-Инниш, его разум убеждал его желудок, что все это совершенно нормально, и некоторые даже считали это приятным. Но было трудно забыть отвратительный скрип деревянных досок, натужный скрип мачты или лужу воды, плескавшуюся на дне лодки.
Все вполне нормально, конечно, если вы привыкли к такого рода вещам.
Вот Инчнамуррен, - внезапно сказал Джордж и указал на больший из двух островов, лежащих близко друг к другу. Для компании, подумал Дэвид; им это понадобится зимой. Джордж объяснял, что меньший остров необитаем, и что домов Инчнамуррена пока не видно. Они были скрыты за острым холмом на северной оконечности острова, который круто обрывался в море.
“Локоть дьявола, они называют это”, - сказал Джордж. - “Отвратительная работа, не так ли?”
“Звучит зловеще”, - согласился Дэвид. Он говорил легко, но его мысли были достаточно серьезны, когда он смотрел на изгиб черной скалы, так злобно выступающий в Пролив. Полная пятая сажень … Мрачные морские разбойники, тихие рыбаки, которые когда-то плавали вокруг этих островов, а затем больше не плавали - Море разрушает их саван … Спина к спине они лежат, безжизненная ложь … Строки из "морских панихид", которые мать Джорджа держала на видном месте на пианино в Лодже, преследовали его сегодня.
Дэвид посмотрел на рыжебородого владельца этой лодки. Капитан Ма Клин ушел из "Семи морей", чтобы провести оставшиеся годы, плавая вокруг своих островов. Дэвиду было интересно, что горец думает о них, незваных гостях.
Его голубые глаза, яркие под густыми бровями, встретились с пристальным взглядом Дэвида. Он слегка кивнул, как бы в знак приветствия. Он медленно поднял руку к своей трубке и вынул ее изо рта.
Добрый день, ” сказал он.
“Прекрасно”, - ответил Дэвид, осознавая странный факт, что он чувствовал себя как школьник, пытающийся завоевать дружбу строгого директора. Затем трубку положили на место, голубые глаза снова посмотрели за спину Дэвида, и разговор был окончен.
Они миновали Локоть Дьявола и вошли в защищенную бухту острова. Здесь, в залитом солнцем покое, цвета обострились. Мелководная вода, текущая по белому песку, превратилась в широкую полосу нефрита, обрамляющую берег. На его краю стоял ряд побеленных коттеджей. Дальше были другие дома, такие же белые и сверкающие, широко разбросанные по зеленым полям и пересеченной местности. Начинал цвести вереск; один неровный склон холма уже был покрыт красновато-фиолетовым.
“Каждый раз, когда я вижу этот остров, я удивляюсь, почему мама не купила дом здесь, а не на материке”, - сказал Джордж.
Дэвид не ответил на это. Был только один очевидный ответ, который Джордж был слишком добродушен, чтобы увидеть: на острове не было дома, достаточно большого, чтобы удовлетворить леди Пентон Стивенс. С другой стороны, в лодже на озере Лох-Инниш были башенки шотландских баронов, которые хорошо фотографировались для августовских и сентябрьских выпусков модных журналов.
“Вы действительно должны увидеть это, когда весь вереск выпадет”, - говорил Джордж.
“Послушай, Дэвид, почему бы тебе не остаться на август? Мама и девочки будут здесь двенадцатого.”
“Это невозможно, Джордж”, - твердо сказал Дэвид. Леди Фентон-Стивенс, без сомнения, пригласила несколько действительно подходящих холостяков, чтобы развлечь своих дочерей.
“Я надеюсь, это не из-за Элеоноры”, - начал Джордж, но затем неловко остановился. Он нахмурился, подумав о своей очень хорошенькой сестре, которая так очаровательно проводила время, всегда — так казалось — за счет эмоций своих друзей.
“Боже милостивый, нет”. Дэвид издал короткий смешок, который звучал почти искренне.
Элеонора не была в его ценовом диапазоне, даже если бы он все еще хотел ее.
“Я все еще думаю, что тебе следует отдохнуть несколько недель по-настоящему”, - упрямо сказал Джордж.
“Лондон в августе отвратителен. Вы никогда не сможете там работать ”.
Я должен, думал Дэвид: я могу положиться только на себя.
Джордж никогда не узнает, какую мрачную актуальность придавал жизни этот маленький факт. Но он улыбнулся и сказал: “Боже, разве это не прекрасно? Теперь я вижу все цвета спектра с черными точками”. Он наблюдал за тем, как лодку осторожно подводили к причалу, где двое загорелых босоногих детей прервали свою игру, чтобы посмотреть на прибытие иностранцев. Седовласый мужчина работал над швами перевернутой гребной лодки. Две женщины собирали водоросли на берегу. Трое мужчин прислонились к стене коттеджа.
“Индустриальный улей”, - заметил Дэвид.
“Джордж, ты уверен, что здесь есть отель?”
“Вон там, рядом с церковью. Они накормят нас достаточно приличным обедом, а потом мы сможем нанести визит этому вашему доктору Макинтайру ”.
“Не мои”, - поспешно сказал Дэвид.
“Это все идея Чандлера”.
Уолтер Чандлер был наставником Дэвида в Оксфорде. Когда в июне он услышал о поездке своего ученика в эту часть Шотландии, он был в восторге.
“Вы должны пойти повидаться с Макинтайром и передать ему сообщения от меня”, - сказал Чандлер.
“Я немедленно напишу ему и скажу, что этим летом ты будешь репетитором в доме Пентона-Стивенса в Лох-Иннише. Это почти по соседству с Инчнамурреном, насколько я помню. Я провел лето на острове три года назад, в 1929 году, когда мы с Макинтайром сотрудничали над книгой о мистицизме и его влиянии на историю. Довольно замечательный человек, на самом деле. Он родился на этом острове и ходил там в школу. Затем он поступил в Университет Глазго, а после этого приехал в Оксфорд. Он стал здесь доном, а позже профессором в Лондоне. А потом, совершенно неожиданно, после смерти жены, он снова вернулся на свой остров. Весьма примечательно ”.
И когда Дэвид промолчал, задаваясь вопросом, не является ли уединение на неизвестном острове в забытой части света удручающим доказательством неудачи после стольких усилий, Чандлер почувствовал сомнения молодого человека. Он убеждал в своей доброй, нежной манере: “Идите. Я уверен, что Макинтайр был бы в восторге ”. И вот как был решен этот визит.
Однако Дэвид был не совсем доволен этим. Он откладывал это почти до последней недели своего пребывания на озере Инниш. И он также не стал бы писать доктору Макинтайру. Он оправдывался тем, что, если бы доктор Макинтайр жил на маленьком острове, его всегда было бы легко найти.
Лучше, чтобы все было как можно более неформальным, подумал он: тогда это будет меньше походить на вторжение.
Когда они направились к деревне, Дэвид обнаружил, что следует за Джорджем и Ма Клином довольно медленным шагом. Либо Джордж был слишком увлечен всем этим местом, либо он слишком эффективно руководил этим посещением — в любом случае, все это превращалось в вынужденное паломничество. Джорджу, казалось, никогда не приходило в голову, что доктор Макинтайр может посчитать их довольно неприятными.
“Джордж”, - сказал Дэвид очень тихо - и, когда Фентонстевенс остановился, пока Ма Клин подошел поговорить с тремя мужчинами возле универсального магазина, он продолжил: “Послушай, почему бы нам не отменить все это?”
Джордж уставился на него.
“Довольно поздно думать об этом. Но как вам будет угодно. ” Он бросил обеспокоенный взгляд на Ма Клана и его друзей, которые были погружены в беседу.
Дэвид коснулся руки Джорджа.
“Хорошо, - сказал он, - я согласен, что мы прибыли довольно очевидно. Давайте посмотрим на этого средневекового историка на его средневековом острове и оправдаем рекомендательное письмо Чандлера о нас. Давайте покончим с этим”. Он наблюдал за явным облегчением Джорджа от того, что его не заставляли поступать неправильно.
“Хорошо”. Джордж сказал.
“Теперь нам лучше забрать капитана Ма чистыми, он пригласил нас навестить свою сестру, так как мы прибыли сюда раньше, чем думали. Я не мог отказаться”. Он с тревогой посмотрел на Дэвида, но Дэвид улыбался теперь совершенно открыто.
“Ну, тогда давай”, - сказал Джордж с оттенком резкости.
Они подошли к группе островитян, которые перестали говорить по-гэльски и серьезно смотрели на иностранцев, пока капитан Ма Клеан представлял их с такой серьезностью, с какой знатный сеньор представляет двух молодых протеже при дворе.
Произошел краткий обмен вежливыми фразами, теперь горцы говорили по-английски своими мягкими голосами и аккуратным произношением. Он был очень далек от грубого диалекта шотландца на сцене. Дэвид также отметил, что не было выставлено ни одного дюйма шотландки — это, вероятно, было сохранено для торжественных случаев - и он был благодарен, что Джордж не надел сегодня свой килт клана Стивенсонов. Это лучше было оставить для Лоджа, где местные жители стали более привычными к туристам.
Ма Клан со знанием дела отмерил необходимую продолжительность медленной, простой беседы. Когда их уводили от группы по узкой грунтовой дороге, которая проходила перед рядом коттеджей, у Дэвида возникло ощущение, что их с Джорджем взвесили на весах. И не нашли желающих, он надеялся.
У дверей коттеджа их ждала женщина в белом фартуке, с квадратной фигурой и румяными щеками.
“Не зайдете ли вы на чашечку чая?” - спросила она. “Чайник поет на плите”. Она отступила в сторону, ожидая, когда они войдут, но в ее жесте не было и следа реверанса. У нее был нежный голос, в котором звучала музыка, а глаза были такими же безмятежными, как у ее брата.
Джордж Фентон-Стивенс с тревогой посмотрел на Дэвида. Но на этот раз Дэвида не нужно было уговаривать. Он говорил со своей редкой улыбкой, которая осветила его серьезное, настороженное лицо внезапной теплотой: “Спасибо, миссис Макдональд, это очень любезно с вашей стороны”. Он перешагнул через тщательно выбеленную ступеньку, ведущую в коттедж, и Фентон-Стивенс последовал за ним.
Внутри коттеджа пахло торфом и свежеиспеченными булочками.
Чайник весело шипел, громко тикали часы на высокой, заставленной каминной полке, украшенной каймой из вязаного крючком. Стол был накрыт и ждал. Через маленькое открытое окно крики бакланов и крики чаек с резкими голосами сливались с фоновым шумом разбивающихся волн.
Яркие цвета вереска, травы и моря сменились более мягким светом.
При их появлении встала девушка, пораженная неожиданными гостями больше, чем миссис Макдональд.
Это мистер Фентон-Стивенс из охотничьего домика в Лох-Иннише со своим другом мистером Босуортом, которые пришли лично навестить доктора Макинтайра, ” объясняла миссис Макдональд. Дэвид обнаружил, что протянул руку, а потом, помнится, подумал, как странно, что он сделал этот жест так импульсивно. Но в то время он смотрел в пару очень голубых глаз на очень красивом лице, и это было все, что он, казалось, мог видеть. Он не отвел этот взгляд, как должен был; и, кроме того, он не хотел. Он даже не слышал имени девушки как миссис Мягкий, четкий голос Макдональдса произнес вступление. Затем он внезапно осознал, что Джордж что-то говорит ему об одной из диковинок, которыми была завалена каминная полка, и вспомнил, что нужно убрать ее руку. Он быстро взглянул на Джорджа и с облегчением увидел, что тот ничего не заметил.
Ни ма Клин, ни миссис Макдональд не были. Он расслабился, но обнаружил, что наблюдает за девушкой, когда она направилась к двери, и почувствовал внезапный укол разочарования. Девушка остановилась в дверях. Возможно, она все-таки не уезжала, с надеждой подумал он. Но она говорила, что ей так жаль уходить, что она так сильно опоздала. Ее голос был нежным и в то же время чистым, нежным и низким, что превосходно для женщины. В ее темных волосах были ярко-каштановые отсветы, почти темно-рыжие и все же не совсем. Солнце освещало его сейчас, когда она стояла на пороге. В ее теле была естественная грация, когда она оглянулась в комнату через плечо. А потом она ушла.
Он видел, как она прошла мимо маленького окна, торопясь, как будто она действительно опаздывала. Но даже сейчас тот последний взгляд на нее через окно, этот цвет свитера, который был на ней, снова напомнил ему о ее глазах.
Он пристально посмотрел на Джорджа, но Фентон-Стивенс помогал миссис Макдональд убрать стул от журналов, а миссис Макдональд говорила, что мисс. Пенни всегда так заботилась о том, чтобы принести ей что-нибудь почитать, что было приятным дополнением к вязанию. Из ее будничных слов и не менее разумного ответа Джорджа, а также из практической поглощенности капитана Ма превосходными булочками с содовой и свежим маслом было ясно, что никто из них не понял, что они только что видели чудо в виде девушки.
Дэвид сосредоточился на сложной проблеме поедания свежеиспеченного овсяного пирога.
Он был благодарен, что Джордж так мало заметил, иначе в течение нескольких дней — возможно, даже недель — было бы много разговоров о его внезапном отклонении от нормы. Он мог слышать, как Джордж говорил группе друзей по Оксфорду, когда речь зашла о женщинах,
“Помните Дэвида и его изящные речи о том, что женщины - это ловушка и заблуждение?
Если они хорошенькие, у них нет сердца, нет мозгов. Симпатичной девушке они не нужны: ей не нужно ничего, кроме ее номинальной стоимости, которую она рассчитала до последнего шиллинга. Ну, не слушайте его … Вы бы видели его, держащегося за ее руку, без сомнения, поддерживая себя, потому что он упал бы навзничь, если бы отпустил”. По крайней мере, теперь Дэвид размышлял, он был избавлен от этого.
“Ты очень тихий, Дэвид”, - заметил Джордж с легким подталкиванием. Иногда Дэвид был действительно слишком трудным в социальном плане. Он вошел в этот коттедж с достаточной грацией, но здесь он был в одном из тех своих озабоченных настроений.
“Я борюсь с этим”, - сказал Дэвид и указал на россыпь золотистых крошек, покрывавших его тарелку.
“Похоже, мне нужна ложка, не так ли?”
Это позабавило его хозяйку; и ее брат, тактично демонстрируя, как намазывать масло на овсяный пирог, кладя его на плоскую скатерть, а не на изогнутую поверхность тарелки, заметил, что мистер Босуорт был большим шутником. Дэвид увидел блеск в глазах Джорджа и понял, что если в Оксфорде возникнут какие—либо воспоминания об этом визите - поскольку Джордж скорее воображал себя рассказчиком историй, — то главным поводом для веселья станет чистый итог. Джордж виртуозно воспроизводил произношение начальной согласной у горцев. “Он тот, кого можно задушить”, - сказал бы Джордж в нужный момент после того, как Дэвид предпринял попытку пошутить. Но это был тот вид подтасовки, который Дэвид мог выдержать.
Итак, Дэвид улыбнулся сидящим за столом, поблагодарив Маклина за отличный совет, и начал рассказывать о каминной полке, заваленной какими-то особенно отвратительными подарками из Шанхая и Сингапура, которые покойный капитан Макдональд привозил домой из своих путешествий.
Должен сказать, это довольно приятно, - начал Джордж, но потом передумал, прежде чем сказать это. Они шли по извилистой дороге, которая должна была привести их к дому доктора Макинтайра.
“Что такое?”
“Увидеть остров, так сказать, изнутри. Я посещал это место каждое лето, но всегда оставлял маму убираться на пристани, а затем отправлялся вглубь острова.
Но это первый раз, когда я узнаю кого-то из них. Они очень вежливы, но очень далеки с незнакомцами ”.
“Вы имеете в виду иностранцев”.
Джордж выглядел так, как будто ему не нравилось принимать эту идею. В конце концов, он был англичанином, а эти острова были частью Британских островов. И он приезжал в эту часть Шотландии каждое лето вот уже шесть лет.
“Что ж, - сказал он, - сегодня они приняли нас в полном порядке”.
“Потому что у нас был правильный пароль, я полагаю”.
“Как зовут доктора Макинтайра?”
“Боюсь, что так. Довольно тяжело признать, что это было не из-за наших милых и очаровательных улыбок, не так ли? Но не унывай, Джордж: правильный пароль - это ключ к любой крепости. Здесь это просто вопрос дружбы. Для миссис Макдональд не имело бы значения, кем мы были, что мы делали или думали: мы пришли как друзья доктора Макинтайра, и для нее этого было достаточно ”.
“Я должен сказать это маме”, - сказал Джордж.
“Она совершенно сбита с толку этими горцами, ты знаешь. Когда мы впервые приехали сюда, она пыталась посещать коттеджи в деревне Лох-Инниш, приносила людям фрукты из нашего сада и тому подобное. Но несколько недель спустя они нанесли ответный визит, принеся домашние булочки и вересковый мед. Это отбросило маму назад на несколько недель ”.
Дэвид разразился хохотом, и Джордж в конце концов присоединился к нему. У него было неприятное чувство, что Дэвид смеялся над совершенно другой стороной истории.
“Ты действительно бросаешься во все тяжкие, старина, не так ли?” - Заметил Джордж, когда Дэвид пришел в себя.
“Похоже, для тебя ни в чем нет полумер”. Затем, подумав о своей матери, с легким чувством вины за то, что тоже смеялся, он сказал: “Было бы довольно’ мило как-нибудь привести сюда маму и Элеонору. Для них это определенно был бы новый опыт ”. Дэвид быстро сказал: “Боже милостивый, только не это”. И затем более медленно, тактично: “Они все равно будут слишком заняты”.