С пятницы, с 10:30 вечера, по субботу, с 15:30 вечера.
ОНА ХОТЕЛА ТОЛЬКО СПАТЬ.
Самолет приземлился с опозданием на два часа, и багаж пришлось ждать целый марафон. А потом в автосервисе что-то напуталось; лимузин уехал час назад. Итак, теперь они ждали такси.
Она стояла в очереди пассажиров, ее худощавое тело кренилось под весом портативного компьютера. Джон тараторил о процентных ставках и новых способах реструктуризации сделки, но все, о чем она могла думать, было: "Вечер пятницы, 10:30. Я хочу натянуть спортивные штаны и завалиться спать.
Смотрела на бесконечный поток желтых такси. Что-то в цвете и сходстве машин напомнило ей насекомых. И она вздрогнула от ощущения мурашек, которое помнила с детства в горах, когда они с братом находили выпотрошенного барсука или переворачивали гнездо красных муравьев и смотрели на мокрую массу извивающихся тел и ног.
Ти Джей Колфакс зашаркал вперед, когда такси подъехало и с визгом остановилось.
Таксист открыл багажник, но остался в машине. Им пришлось самим загружать свой багаж, что вывело Джона из себя. Он привык, что люди все делают за него. Тэмми Джин было все равно; она все еще иногда удивлялась, обнаружив, что у нее есть секретарша, которая печатает и подшивает за нее. Она бросила свой чемодан внутрь, закрыла багажник и забралась внутрь.
Джон сел в машину вслед за ней, захлопнул дверцу и вытер свое пухлое лицо и лысеющую голову, как будто попытка закинуть сумку с костюмом в багажник утомила его.
“Первая остановка на Восточной Семьдесят второй”, - пробормотал Джон через перегородку.
“Затем Верхний Вест-Сайд”, - добавил Ти Джей. Оргстекло между передним и задним сиденьями было сильно поцарапано, и она с трудом могла видеть водителя.
Такси рвануло с места и вскоре уже мчалось по скоростной автостраде в сторону Манхэттена.
“Смотри, ” сказал Джон, “ вот почему все эти толпы”.
Он показывал на рекламный щит, приветствующий делегатов мирной конференции ООН, которая начиналась в понедельник. В городе собиралось быть десять тысяч посетителей. Ти Джей взглянул на рекламный щит – чернокожие, белые и азиаты махали руками и улыбались. Однако в произведении искусства было что-то неправильное. Пропорции и цвета были неправильными. И все лица казались пастозными.
Ти Джей пробормотал: “Похитители тел”.
Они мчались по широкой скоростной автостраде, которая в свете автомобильных фар отливала тревожным желтым. Мимо старой военно-морской верфи, мимо бруклинских пирсов.
Джон наконец замолчал, достал свои Texas Instruments и начал набирать какие-то цифры. Ти Джей откинулся на спинку сиденья, глядя на покрытые паром тротуары и угрюмые лица людей, сидящих на ступеньках из коричневого камня, выходящих на шоссе. Из-за жары они казались наполовину коматозными.
В кабине тоже было жарко, и Ти Джей потянулась к кнопке, чтобы опустить стекло. Она не удивилась, обнаружив, что оно не работает. Она потянулась через Джона. Его рука тоже была сломана. Именно тогда она заметила, что на дверях отсутствуют замки.
Дверные ручки тоже.
Ее рука скользнула по двери, нащупывая выступ ручки. Ничего – как будто кто-то отпилил ее ножовкой.
“Что?” Спросил Джон.
“Ну, двери… Как мы их откроем?”
Джон переводил взгляд с одного на другого, когда появился и исчез указатель на туннель Мидтаун.
“Эй!” Джон постучал по разделителю. “Ты пропустил поворот. Куда ты идешь?”
“Может быть, он собирается поехать по Квинсборо”, - предположил Ти Джей. Мост означал более длинный маршрут, но позволил избежать платы за проезд по туннелю. Она наклонилась вперед и постучала по оргстеклу своим кольцом.
“Ты пойдешь по мосту?”
Он проигнорировал их.
“Эй!”
И мгновение спустя они промчались мимо поворота на Квинсборо.
“Черт”, - закричал Джон. “Куда ты нас ведешь? Гарлем. Держу пари, он везет нас в Гарлем”.
Ти Джей выглянул в окно. Параллельно им медленно проезжала машина. Она сильно постучала в окно.
“Помогите!” - закричала она. “Пожалуйста...”
Водитель машины взглянул на нее раз, потом еще раз, нахмурившись. Он сбросил скорость и притормозил позади них, но с сильным толчком такси съехало с съезда на Квинс, свернуло в переулок и помчалось через пустынный складской район. Они, должно быть, ехали со скоростью шестьдесят миль в час.
“Что ты делаешь?”
Ти Джей постучал по перегородке. “Притормози. Где ты? -”
“О Боже, нет”, - пробормотал Джон. “Посмотри”.
Водитель натянул лыжную маску.
“Чего ты хочешь?” - крикнул Ти Джей.
“Деньги? Мы дадим тебе денег”.
В передней части кабины по-прежнему тишина.
Ти Джей разорвала свою сумку Targus и вытащила свой черный ноутбук. Она попятилась назад и ударила углом компьютера в окно. Стекло выдержало, хотя звук удара, казалось, напугал водителя до чертиков. Такси вильнуло и чуть не врезалось в кирпичную стену здания, мимо которого они проезжали.
“Деньги! Сколько? Я могу дать тебе много денег!” Джон бормотал, слезы текли по его толстым щекам.
Ти Джей снова протаранил окно ноутбуком. Экран отлетел от силы удара, но окно осталось целым.
Она попыталась еще раз, и корпус компьютера раскололся и выпал у нее из рук.
“О, черт...”
Они оба резко подались вперед, когда такси затормозило в темном неосвещенном тупике.
Водитель выбрался из кабины с маленьким пистолетом в руке.
“Пожалуйста, нет”, - взмолилась она.
Он подошел к задней части кабины и наклонился, вглядываясь в засаленное стекло. Он долго стоял там, пока они с Джоном отползали назад, к противоположной двери, их вспотевшие тела прижимались друг к другу.
Водитель сложил ладони рупором от яркого света уличных фонарей и внимательно посмотрел на них.
Внезапный треск резонировал в воздухе, и Ти Джей вздрогнул. Джон коротко вскрикнул.
Вдалеке, за спиной водителя, небо наполнилось красными и синими огненными полосами. Снова хлопки и свист. Он обернулся и увидел огромного оранжевого паука, распростертого над городом.
Фейерверк, вспомнил Ти Джей, прочитанный в Times . Подарок от мэра и генерального секретаря ООН делегатам конференции, приветствующий их в величайшем городе на земле.
Водитель повернулся обратно к такси. С громким щелчком он потянул защелку и медленно открыл дверь.
Этот звонок был анонимным. Как обычно.
Так что не было никакой возможности проверить, какой пустырь имел в виду РП. Центральная связалась по рации, “Он сказал, тридцать семь около одиннадцати. Вот и все”.
Сообщающие стороны не были известны тем, что знали три А направления к местам преступлений.
Уже обливаясь потом, хотя было всего девять утра, Амелия Сакс продиралась сквозь заросли высокой травы. Она шла по методу обыска с раздеванием – так это называли сотрудники на месте преступления – по S-образной схеме. Ничего. Она склонила голову к громкоговорителю / микрофону, приколотому к ее темно-синей форменной блузке.
“Портативный 5885. Ничего не могу найти, Центральный. У вас есть дальнейшие указания?”
Сквозь резкие помехи диспетчер ответил: “На месте больше ничего нет, 5885. Но есть одна вещь… полицейский сказал, что надеется, что жертва мертва. К.”
“Скажи еще раз, Центральный”.
“Полицейский сказал, что надеется, что жертва мертва. Ради него самого. К.”
“К.”
Надеялся, что жертва мертва?
Сакс с трудом перелезла через обмякшее звено цепи и обыскала другой пустой участок. Ничего.
Она хотела уволиться. Подать в 10-90 необоснованный рапорт и вернуться в "Двойку", которая была ее постоянным местом работы. У нее болели колени, и она была горячей, как тушеное мясо, в эту паршивую августовскую погоду. Ей хотелось проскользнуть в Управление порта, пообщаться с детьми и выпить высокую банку аризонского чая со льдом. Затем, в 11:30 – всего в паре часов езды – она убирала свой шкафчик в южном Мидтауне и отправлялась в центр города на тренировку.
Но она не ответила – не могла – на звонок. Она продолжала идти: по раскаленному тротуару, через проход между двумя заброшенными многоквартирными домами, через другое заросшее растительностью поле.
Ее длинный указательный палец просунулся под форменную фуражку с плоским верхом, сквозь слои длинных рыжих волос, высоко уложенных на голове. Она навязчиво почесалась, затем запустила руку под фуражку и почесала еще немного. Пот стекал по ее лбу и щекотал, и она тоже впилась в бровь.
Думаю: мои последние два часа на улице. Я могу с этим смириться.
Когда Сакс углубилась дальше в заросли, она впервые за это утро почувствовала беспокойство.
Кто-то наблюдает за мной.
Горячий ветер шелестел сухим кустарником, легковые и грузовые автомобили с шумом сновали к туннелю Линкольна и обратно. Она подумала то, что часто делали патрульные офицеры: в этом городе так чертовски шумно, что кто-нибудь может подойти прямо ко мне сзади, на расстояние удара ножом, и я бы никогда этого не узнал.
Или наведи железный прицел на мою спину…
Она быстро обернулась.
Ничего, кроме листьев, ржавеющих механизмов и мусора.
Взбираясь на груду камней, морщась. Амелия Сакс, тридцати одного года - всего тридцать один, как сказала бы ее мать, – страдала от артрита. Унаследовала от своего деда так же явно, как унаследовала гибкое телосложение матери и приятную внешность и карьеру отца (о рыжих волосах можно было только догадываться). Еще один приступ боли, когда она пробиралась сквозь высокую завесу умирающих кустов. Ей повезло, что она остановилась в шаге от отвесного тридцатифутового обрыва.
Под ней был мрачный каньон, глубоко врезанный в скальную породу Вест-Сайда. Через него проходило дорожное полотно Amtrak для поездов, следующих на север.
Она прищурилась, глядя на дно каньона, недалеко от железнодорожного полотна.
Что это такое?
Круг из перевернутой земли, маленькая ветка дерева, торчащая из вершины? Это выглядело как -
О, мой добрый Господь…
Она вздрогнула от этого зрелища. Почувствовала, как подступает тошнота, покалывая кожу, словно волна пламени. Ей удалось наступить на ту крошечную часть внутри себя, которая хотела отвернуться и притвориться, что она этого не видела.
Он надеялся, что жертва мертва. Ради него самого.
Она побежала к железной лестнице, которая вела вниз с тротуара на дорожное полотно. Она потянулась к перилам, но вовремя остановилась. Черт. Преступник мог сбежать этим путем. Если бы она прикоснулась к нему, то могла бы испортить все отпечатки, которые он оставил. Ладно, мы поступим по-жесткому. Глубоко дыша, чтобы заглушить боль в суставах, она начала спускаться по самому склону скалы, надевая свои фирменные туфли, начищенные как серебро в первый день ее нового задания, в вырубленные в камне щели. Она перепрыгнула последние четыре фута до дорожного полотна и побежала к могиле.
“О, чувак...”
Это была не ветка, торчащая из земли; это была рука. Тело было похоронено вертикально, и земля была насыпана так, что торчали только предплечье, запястье и кисть. Она уставилась на безымянный палец; вся плоть была срезана, а вместо окровавленной, ободранной кости было женское коктейльное кольцо с бриллиантом.
Сакс опустилась на колени и начала копать.
Грязь летела из-под ее рук, загребающих собак, она заметила, что необрезанные пальцы были растопырены, вытянуты за пределы того места, где они обычно могли сгибаться. Что говорило ей о том, что жертва была жива, когда последняя лопата земли ложкой попала на лицо.
И, возможно, все еще им был.
Сакс яростно копалась в рыхлой земле, порезав руку об осколок бутылки, ее темная кровь смешалась с еще более темной землей. А потом она добралась до волос и лба под ними, синюшно-серого от недостатка кислорода. Копала дальше, пока не смогла разглядеть тусклые глаза и рот, искривившийся в ужасной ухмылке, когда жертва пыталась в последние несколько секунд удержаться над поднимающейся волной черной земли.
Это была не женщина. Несмотря на кольцо. Это был крепко сбитый мужчина лет пятидесяти. Такой же мертвый, как почва, в которой он плавал.
Пятясь, она не могла отвести от него глаз и чуть не споткнулась о железнодорожное полотно. Целую минуту она не могла думать абсолютно ни о чем. Кроме того, каково это, должно быть, - умереть таким образом.
Тогда: Давай, давай, милая. У тебя есть место преступления из отдела убийств, и ты первый офицер.
Ты знаешь, что делать.
АДАПТИРОВАТЬСЯ
A - для ареста известного преступника .
D предназначен для задержания важных свидетелей и подозреваемых .
A предназначен для оценки места преступления .
P - это для…
Еще раз, что такое P?
Она наклонила голову к микрофону. “Переносной 5885 на центральный. Далее - на. У меня поезд 10-29 на железнодорожных путях в три восемь и Одиннадцать. Отдел убийств, К. Нужны детективы, криминалисты, автобус и туристический врач. К.”
“Вас понял, 5885. Преступник под стражей, Кей?”
“Преступника нет”.
“Пять-восемь-восемь-пять, К.”
Сакс уставилась на палец, обрезанный до кости. Неуместное кольцо. Глаза. И ухмылка... О, эта гребаная ухмылка. Дрожь пробежала по ее телу. Амелия Сакс плавала среди змей в реках летнего лагеря и честно хвасталась, что у нее не возникло бы проблем с прыжками на тарзанке со стофутового моста. Но стоит ей подумать о заключении… подумать о том, что она в ловушке, неподвижна, и приступ паники пронзит ее, как удар током. Вот почему Сакс шла быстро, когда ходила, и вот почему она водила машины, как сам свет.