Из того места, где Дейган стоял в тени расколотого ствола дугласовой ели, ему был хорошо виден домик внизу. Сегодня большая луна для сбора урожая, и только несколько полосатых облаков время от времени проносятся мимо, приглушая ее жесткий желтый блеск. Ярко-желтый цвет поблескивал на поверхности озера Тахо за его пределами, смягчаясь длинной серебристой полосой ближе к середине. Остальная часть воды сияла, как полированный черный металл. Весь он был пуст, насколько он мог видеть, за исключением красно-зеленых ходовых огней судна далеко на юге, направленных в сторону неонового мерцания, обозначавшего игорные заведения Южного берега.
Каюта была большой, сделанной из тесаных сосновых бревен и щебня из красного дерева. У нее была огражденная перилами палуба из красного дерева, с которой открывался вид на озеро, практически невидимый с того места, где находился Дейган. Плоский бетонный пирс выдавался в освещенную луной воду, пара коротких деревянных поплавков образовывала букву "Т" на его внешнем конце. Там была пришвартована тридцатифутовая лодка Крис-Крафт со спальными местами на четверых. Ничего, кроме самых изысканных вещей для стрелка.
Дейган наблюдал за каютой. Он наблюдал за ней уже три часа, с той же самой выгодной точки. Ноги немного беспокоили его, когда он стоял вот так, а глаза болели от прищура. Было время, когда у него было ночное зрение совы. Больше нет. То, что у него было сейчас, чего у него не было, когда он был моложе, было терпение. Он научился этому за последние три года, наряду со многими другими вещами — терпению больше всего.
Со всех сторон в салоне было темно, но это потому, что они подняли светомаскировочные шторы. Шестеро из них находились внутри уже больше двух часов, то же ядро из пяти человек, что и в каждый четверг вечером, за исключением зимних месяцев, плюс один новичок. Стрелок отправился на Гавайи, когда пошел снег. Или во Флориду, или на Багамы — куда-нибудь в теплое место. Манлихер и Брандт зимой оставались дома.
Дейган не знал, чем занимаются другие, и ему было все равно.
В темноте между навесом для машины, где стоял "Кадиллак Эльдорадо" Стрелка, и парковкой позади, среди деревьев, вспыхнула спичка. Это был дозорный — мальчик Манлихера. Какой-то наблюдательный: он выкуривал сигарету каждые пять минут, как часы, так что вы всегда знали, где он находится. Дейган наблюдал, как он курил эту. Закончив, он выбросил окурок в сноп искр, а затем, казалось, вспомнил, что его окружают сухие бревна, пошел за ним и затоптал его ботинком. Какой-то наблюдательный пункт.
Дейган поднес часы поближе к глазам, нажал на маленькую кнопку, осветившую циферблат. Десять девятнадцать. Как раз вовремя. Впередсмотрящий снова двинулся вниз, к озеру. Довольно скоро он мог выйти на пирс, выкурить еще одну сигарету и несколько минут любоваться видом. Очевидно, он делал это по крайней мере дважды в четверг вечером — это было его привычкой в каждом из последних двух — и он еще не прошел через ритуал сегодня вечером. Ему было скучно, вот в чем дело. Он работал на своей работе долгое время, и это всегда было одно и то же; ему нечего было делать, кроме как ходить, курить сигареты и смотреть на триста квадратных миль озера. Ничего так и не произошло. За три года вообще ничего не произошло.
Сегодня вечером что-то должно было произойти.
Дейган достал пистолет из раскладной кобуры на поясе. Это был "Смит-и-Вессон" 38—го калибра, легкий, компактный - хорошая модель, одна из лучших, которыми он когда-либо владел. Он держал его в руке, наблюдая, как впередсмотрящий действовал как по команде — подошел к пирсу, остановился, затем двинулся вдоль его плоской поверхности. Когда парень прошел половину пути, Дейган вышел из тени и направился вниз по склону под углом через подъездную дорожку, к задней части домика. Его ботинки издавали негромкие скользящие звуки на усеянной иглами земле, но эти звуки не были донесены до окружающих.
Он уже трижды проходил по этому участку: сухие заезды в последние два четверга вечером и один раз днем, когда поблизости никого не было; он точно знал, куда и как идти. Впередсмотрящий снова зажигал свет, стоя спиной к каюте, когда Дейган добрался до задней стены. Он проскользнул вдоль нее к окну спальни для гостей. Створка поднялась легко, бесшумно. Он мог слышать их тогда, в комнате отдыха — голоса, удары льда о стекло, щелканье и дребезжание чипсов. Он достал лыжную маску из кармана куртки, надел ее на голову, натянул поглубже. Затем он вылез через окно, включил фонарик ровно на столько, чтобы сориентироваться, и направился прямо к двери, которая вела в комнату отдыха.
Когда он открыл ее, тоже не было слышно ни звука. Он вошел с револьвером наготове, локоть сжат. Стерджесс увидел его первым. Он сказал: "Иисус Христос!" - и его тело напряглось так, словно у него случился инсульт. Остальные повернулись на своих стульях, вытаращив глаза. Стрелок вскочил со своего.
Быстро и жестко сказал Дейган: "Сидите спокойно, если не хотите умереть. Руки на стол, чтобы я мог их видеть — всех вас. Сделайте это!"
Они не были глупы; они делали то, что им говорили. Дейган наблюдал за ними сквозь тонкую пелену табачного дыма. Шестеро мужчин вокруг шестиугольного стола для покера, руки лежат на зеленом сукне, головы подняты или повернуты, чтобы посмотреть на него. Он знал пятерых из них. Манлихер, толстый владелец клуба "Неворния"; у него были семейные связи, хотя он и был пруссаком, потому что однажды он оказал кое-какие услуги капо с Восточного побережья. Брандт, двоюродный брат Манлихера и частный силовик, который одновременно был боссом этажа в "Невомии". Белла, квази-законный застройщик недвижимости и крупный игрок. Стерджесс, банкролл за баром Jackpot Lounge на Северном побережье. И Наемный убийца — мускул, наемный убийца, по совместительству торговец кокаином, чье настоящее имя было Деннис Д'Аллесандро. Шестым игроком был голубь, которого они заманили для этой конкретной игры, худощавый парень лет пятидесяти с надписью Texas oil money на лице и в модной одежде — Донли или Донаван, что-то в этом роде.
Сегодня банком был Манлихер; стол за его стулом был завален стопками мертвых президентов — в основном пятидесятых и сотенных. Дейган достал свернутый мешок с мукой, бросил его поверх фишек для покера, которыми было усыпано сукно перед Манлихером. "Хорошо. Наполни его".
Толстяк не двигался. Он не был слабаком; он был твердым, неприступным, подлым. И ему не нравилось, когда его обдирали. Вены вздулись у него на шее, пульсировали в висках. Насилие в нем теперь было близко к поверхности, едва сдерживаемое.
"Ты знаешь, кто мы?" спросил он. "Кто я?"
"Наполни его".
"Ты тупой ублюдок. Ты никогда не доживешь до того, чтобы потратить их".
"Наполняй мешок. Сейчас".
Глаза Дейгана больше, чем его пистолет, приняли решение за Манлихера. Он поднял пакет, развернулся на стуле и начал яростно набивать пачки банкнот.
"Остальные, - сказал Дейган, - положите свои кошельки, часы, украшения на стол. Все ценное. Поторопитесь".
Техасец сказал: "Послушай, хи—" и Дейган направил пистолет 38-го калибра ему в голову и сказал: "Еще одно слово, и ты покойник". Техасец попытался смерить его взглядом, но это было просто для того, чтобы сохранить лицо; через две или три секунды он опустил взгляд и начал снимать кольца с пальцев.
Остальные не поднимали шума. Белла был весь в поту; он продолжал смахивать его с глаз, его руки двигались небольшими рывками. Глаза Брандта были похожи на тупые ножи, разрезающие скрытое маской лицо Дейгана. Д'Аллесандро не выказывал никаких эмоций. Это было его фирменным знаком; он был вашим настоящим айсменом. Возможно, они назвали бы его так, если бы он был похож на одного из тех старожилов, которые пользовались ножом для колки льда. Как бы то ни было, с его предпочтениями, Стрелок было подходящим именем для него.
Теперь мешок Манлихера был полон. Платиновое кольцо на его левой руке с кругом из крупных бриллиантов слегка поблескивало в свете низко висящей лампы-капли. Мысль о потере этого беспокоила его даже больше, чем потеря денег; он продолжал водить пальцами другой руки по камням.
"Кольцо", - сказал ему Дейган. "Сними его".
"Иди к черту".
"Сними это, или я вставлю третий глаз тебе в середину лба. Твой выбор".
Манлихер заколебался, попытался пристально посмотреть на него, но ему повезло в этом ничуть не больше, чем техасцу. Наступил напряженный момент; затем, поскольку он не хотел умирать из-за драгоценности, он сорвал кольцо и с силой швырнул его на середину стола.
Дейган сказал: "Положи это в мешок. Кошельки и остальные вещи тоже".
На этот раз Манлихер не колебался. Он сделал, как ему сказали.
"Хорошо", - сказал Дейган. "Теперь встань и подойди к барной стойке. Ляг на пол на живот".
Манлихер медленно поднялся, сжав челюсти и зубы, словно для того, чтобы не дать насилию вырваться наружу, как рвоте. Он лег на пол. Дейган указал на Брандта, сказал: "Ты следующий. Затем остальные, по одному".
Когда все они оказались на полу, он подошел к столу, схватил мешок. "Оставайтесь на месте в течение десяти минут", - сказал он им. "Ты переедешь до этого или позвонишь парню снаружи, я взорву это место. У меня в кармане граната осколочного типа. Кто-нибудь сомневается в этом?"
Никто из них ничего не сказал.
Дейган отступил в спальню для гостей, оставив дверь открытой, чтобы он мог наблюдать за ними всю дорогу до окна. Он высунул голову, но не увидел никаких признаков наблюдателя. Все еще где-то внизу, у озера. Все это заняло всего несколько минут.
Он выпрыгнул через окно и поспешил скрыться в тени — но в противоположном направлении от подъездной дорожки и дороги выше. В дальнем конце хижины была тропинка, которая поворачивала через сосновый лес на север; он нашел ее и побежал по ней рысью. Сквозь ветви над головой проникало достаточно лунного света, чтобы он мог видеть, куда направляется.
Он был почти на берегу озера, когда там началась суматоха: голоса, сердитые и пульсирующие в ночи, Манлихер - самый громкий из них. Они ждали не целых десять минут, но он и не ожидал, что они будут ждать. Это не имело значения. Хижина Стрелка была отсюда невидима, отрезанная лесистым пальцем земли шириной в сотню ярдов. И они в любом случае не стали бы искать его вдоль воды. Они были бы на дороге, прочесывая этот район; они автоматически определили бы, что его транспорт был автомобилем.
Прямо по курсу виднелся жесткий желто-черный отблеск озера, камыши и папоротники там, где он привязал арендованный Бичкрафт на борту. Он пересек песчаную полосу пляжа, зашел вброд по икры, бросил нагруженный мешок с мукой в лодку, затем освободил судно от камыша, прежде чем перелезть через планшир. Двигатель заработал с тихим рокотом, когда он в первый раз повернул ключ.
Они все еще шумели в каюте, шатаясь вокруг, как дураки, когда он скрылся в ночи.
2.
Мотель назывался "Шепчущие сосны". Он находился в стороне от шоссе 28 ниже Кристал-Бей, в доброй полумиле от озера, в роще сосен и дугласовых елей. Домик Дейгана находился дальше всех от офиса, отделенный от ближайшего соседа тридцатью футами открытой местности.
Внутри он сидел в темноте, если не считать мерцающего света от телевизора. Телевизор был старым; картинка была запорошена снегом и прыгала каждые несколько секунд. Но ему было все равно; он не смотрел его. Или слушал: он выключил звук. Он был включен только потому, что ему не нравилось ждать в темноте.
Было уже за полночь, когда он вернулся — слишком поздно, чтобы позвонить Фрэн по ритуалу, хотя он чувствовал непреодолимое желание сделать это. Она легла спать в половине двенадцатого; ей не понравилось, что после этого зазвонил телефон. Как он мог винить ее? Когда он был дома, а она уезжала к Шейле или ее сестре, он тоже никогда не хотел, чтобы телефон звонил так поздно.
Сейчас был час десять. Он устал, но не слишком. Вечер все еще был в его крови, согревая его, как алкоголь или наркотики, которые еще не совсем выветрились. Лицо Манлихера ... это был образ, который он никогда не забудет. Лицо Стрелка тоже, и Брандта, но особенно лицо Манлихера.
Снаружи фары автомобиля отбросили полосу света на занавешенное окно, когда он въезжал во внутренний двор мотеля. Когда он остановился неподалеку и погасли огни, Дейган подумал: Самое время.
Послышался слабый хруст шагов по гравию. Тихий стук в дверь. Тихий голос вслед: "Принц? Ты там?"
"Дверь открыта".
Клин лунного света расширился на полу, не совсем достигая того места, где Дейган сидел в одиноком кресле с пистолетом 38-го калибра в руке. Мужчина, силуэт которого вырисовывался в проеме, представлял собой идеальную мишень — просто чертов болван, с какой стороны на него ни посмотри.
"Принц?"
"Я здесь. Заходи, закрой дверь".
"Почему бы тебе не включить свет?"
"У двери есть выключатель".
Мужчина вошел, закрыл дверь. Раздался щелчок, и загорелся потолочный шар. Дейган остался на месте, но протянул левую руку, чтобы выключить телевизор.
Белла стоял, моргая, глядя на него, проводя ладонями по бокам своего дорогого кашемирового пиджака. Он нервно сказал: "Ради Бога, убери пистолет. Что за идея?"
"Я осторожный тип".
"Ладно, убери это. Мне это не нравится".
Дейган поднялся на ноги, сунул револьвер в кобуру на поясе. "Как все прошло?"
"Волосатый, чертовски волосатый. Манлихер был похож на сумасшедшего". Белла достал из кармана носовой платок, вытер лоб. Его угловатое лицо было бледным, влажно блестящим. "Я не думал, что он воспримет это так тяжело. Господи".
Вот в чем проблема с такими людьми, как ты, подумал Дейган. Ты никогда не думаешь. Он вытащил сигарету из кармана рубашки, прикурил от "Зиппо", подаренной ему Фрэн пятнадцать лет назад. Пятнадцать лет, и это все еще работало. Как и их брак, несмотря на все неприятности. Сколько времени прошло с тех пор? Двадцать два года в мае? Двадцать три?
Белла сказал: "Он начал кричать на Д'Аллесандро. Я думал, он собирается его задушить".
"Кто? Манлихер?"
"Да. Насчет окна в спальне для гостей".
"Что сказал Д'Аллесандро?"
"Он сказал, что всегда держит его запертым, вы, должно быть, взломали его каким-то образом, не оставив следов. Манлихер ему не поверил. Он думает, что Д'Аллесандро забыл его запереть".
"Никому не пришла в голову мысль, что это была внутренняя работа?"
"Нет".
"Тогда ладно. Расслабьтесь, мистер Белла. Вы вне подозрений". Белла снова вытер лицо. "Где деньги?"
"С другой стороны кровати. На полу".
"Ты это пересчитал?"
"Нет. Я подумал, что ты захочешь это сделать".
Белла подошел туда, взял мешок из-под муки, высыпал ее содержимое на кровать. Его глаза были яркими и горячими, когда он смотрел на всю эту сыпучую зелень. Затем он нахмурился, прикусил нижнюю губу и ткнул пальцем в кольцо Манлихера с бриллиантом. "С чего ты взял, что это? Манлихер больше всего зол из-за кольца. Он сказал, что это ему подарила его мать. Это стоит десять тысяч."
"Вот почему я согласился на это", - сказал Дейган. "Пятнадцать процентов наличных - это чертовски мало".
Белла напрягся. "Я все это подстроил, не так ли? Почему бы мне не получить львиную долю?"
"Я не спорю, мистер Белла. Мы договорились о цене; хорошо, так оно и есть. Я только говорю, что у меня есть право на кое-что дополнительное".
"Хорошо, хорошо". Белла снова посмотрел на деньги. "Должно быть, по меньшей мере двести тысяч", - сказал он. "Этот техасец, Донли, привез пятьдесят штук в одиночку".
"Значит, и в его бумажнике тоже много".
"Да".
Дейган курил и наблюдал, как Белла пересчитывает рассыпанные банкноты и то, что было в бумажниках и бумажных пачках. На лице застройщика было выражение, какое бывает у мужчины, когда он ласкает обнаженную женщину. Жадность, чистая и незамысловатая. Именно жадность двигала Лоуренсом Беллахом; деньги были его лучшим другом, его возлюбленной, его богом. У него не было достаточно наличных, чтобы купить недвижимость на берегу озера недалеко от Эмеральд Бэй — недвижимость, на которой он мог заработать от трех до четырех миллионов, с чередой квартир — и он не мог собрать ее достаточно быстро каким-либо законным способом; поэтому он договорился получить ее, проиграв собственную еженедельную игру в покер, даже если для этого пришлось перейти дорогу некоторым крутым людям. У него были яйца, надо отдать ему должное. Он был чертовски глуп, и в один прекрасный день его могли разорвать на куски на дне озера, но у него действительно были яйца.
Ему также повезло, по крайней мере на данный момент, потому что человеком, которого он выбрал для выполнения своей работы, был Боб Принс. Он понятия не имел, что имя было фальшивым, понятия не имел, что весь пакет документов на Боба Принса был результатом трех лет тщательных манипуляций. Все, что он знал, это то, что у Принса была репутация надежного человека, с которым легко работать, он не был слишком умен или жаден до денег, и что он был готов поработать мускулами любого рода. Белла понятия не имел, чего он на самом деле добился, наняв Боба Принса, и если ему и дальше будет сопутствовать удача, то он никогда этого не сделает.
Белла вспотел к тому времени, как закончил подсчитывать выручку. "Двести тридцать три тысячи с мелочью", - сказал он. "Больше, чем мы рассчитывали".
"Моя доля составляет тридцать пять тысяч", - сказал Дейган.
"Ты быстро делишь". Белла отсчитал две пачки, по сотне и пятидесятке, с одной стороны цветастого покрывала на кровати. Затем он сказал: "Пересчитай? Или ты доверяешь мне?"
Дейган ухмыльнулся. Он затушил сигарету, подошел к кровати и не торопясь перебрал стопки. "На носу", - сказал он, когда закончил.
Белла засунул остаток наличных обратно в мешок из-под муки, оставив часы и драгоценности там, где они лежали. Он все еще нервничал, все еще потел; он не собирался много спать сегодня ночью, подумал Дейган.
"Тогда это все", - сказал Белла. "Ты завтра возвращаешься в Чикаго?"
"Не сразу. Подумал, что сначала немного сыграю в азартные игры".
"Где-то здесь? Господи, принц..."
"Нет. Может быть, в Рино. Я мог бы даже съездить в Вегас".
"Просто убирайся подальше от Тахо".
"Конечно", - сказал Дейган. "Первым делом утром".
Белла направился к двери. Там он остановился, чтобы засунуть мешок с мукой под куртку; из-за этого он выглядел так, как будто у него была опухоль на левом боку. "Ничего не делай с этими драгоценностями в Неваде. Подожди, пока не вернешься в Чикаго".
"Как скажете, мистер Белла".
"Возможно, ты мне когда-нибудь снова понадобишься", - сказал Белла. "Я сообщу тебе, если это произойдет".
"В любое время. В любое старое время".
Когда Белла ушел, Дейган положил пять тысяч долларов в свой чемодан, а остальные тридцать тысяч - в рюкзак, который он купил два дня назад в магазине спортивных товаров на Южном побережье. Кольцо с бриллиантом Манлихера тоже отправилось в рюкзак вместе с другими драгоценностями получше. Часы и другие вещи ему были ни к чему; он завернул их в полотенце для рук из ванной и засунул сверток в карман своей пуховой куртки. Затем он выкурил еще одну сигарету, поставил свой портативный будильник на шесть утра, дважды запер дверь и лег спать на левую сторону, положив револьвер под подушку рядом с правой рукой.
3.
Впредрассветных сумерках озеро было похоже на дымчато-голубое стекло, пустое, за исключением нескольких оптимистично настроенных рыбаков, бросивших якорь недалеко от восточной береговой линии. Утро было холодным, по-осеннему свежим, но ветра не было. Солнце только начинало подниматься, окрашивая небо и разбросанные по нему полосы облаков в розово-золотые тона. В верховьях горы Таллак и на некоторых других вершинах Сьерры, окружавших озеро, лежал старый снег.
Дейган отвел "Бичкрафт" на полмили, прежде чем выбросил за борт сверток с часами и бесполезными украшениями. Затем он свернул по длинной диагонали на север, что привело его на расстояние нескольких сотен ярдов от хижины Стрелка. К тому времени он достал свое рыболовное снаряжение, поигрывая стеклянной удочкой и снастью — просто еще один рыболов, ищущий радужную форель, макино и головорезную форель.
В доме Стрелка никого не было снаружи и поблизости. "Дейган" скользнул мимо со скоростью двух узлов, повернув под углом к берегу в паре сотен ярдов дальше, где был камыш, густой кустарник и нависающие над водой деревья. Оттуда ему был довольно хорошо виден коттедж, его главный вход, "Кадиллак" Стрелка, припаркованный под навесом.
Было восемь часов, и солнце уже почти взошло, когда он выключил двигатель и пришвартовался у ствола поваленной сосны. Было несколько минут десятого тридцать, когда Д'Аллесандро вышел и подошел к "Кадиллаку". Он был один. Сегодня утром никаких чиппи из казино, по крайней мере, после того, что произошло прошлой ночью. Он мог пойти в магазин за сигаретами, продуктами или в какое-нибудь кафе позавтракать. Возможно, он собирался с кем-то встретиться, уладить какие-то дела. Важным было то, как долго его не будет?
Дейган наблюдал, как он вывел свой "кадиллак" из гаража, отъехал и скрылся из виду на дороге наверху. Он остался там, где был, ловил рыбу, ждал. По прошествии часа, когда Стрелок все еще не вернулся, он завел мотор лодки и, не торопясь, обогнул деревянный выступ суши на севере, а затем вошел в бухту, где бросил якорь прошлой ночью. Он направил лодку носом в камыши и папоротники, перемахнул через борт и протолкнул ее дальше, с глаз долой. Затем он подхватил рюкзак и отправился через лес к хижине Стрелка.
Он медленно обошел это место полукругом, держась деревьев. Навес для машины по-прежнему был пуст. В пределах его видимости нигде ничего не двигалось. Наконец он спустился к задней стене, обогнул ее и пошел вдоль стены, пока не достиг входной двери. Ему не нравилось стоять здесь даже недолго, потому что не было прикрытия; но эта дверь была единственной в доме, если не считать раздвижных дверей на террасе и крыльца с другой стороны, а раздвижные двери невозможно было легко вскрыть, не оставив следов.
То же самое относилось и к окнам. Стрелок в любом случае позаботился бы о том, чтобы все они были в безопасности.
У Дейгана был открыт один карман рюкзака, в руке он держал отмычку, когда подошел к двери. Он купил отмычку у взломщика по имени Колдуэлл, старожила, который сейчас вышел на пенсию; он также получил несколько других инструментов и уроки того, как ими пользоваться при вскрытии различных типов замков. Замок на двери Стрелка представлял собой заподлицо установленный пятиконтактный цилиндровый замок со стальным выступом на дверной раме для защиты засова и ударной пластины. Это означало, что это был замок, который нельзя было взломать с помощью куска пластика или прокладки. Это также означало, что с помощью отмычки вы, вероятно, смогли бы открыть его за пару минут.
Наклонившись, прищурившись, он вставил пистолет в замок. Установил его, нажав на маленькую ручку сверху, чтобы отрегулировать натяжение пружины. Затем он нажал на спусковой крючок — и все штифты разом отскочили, а дверь открылась под его рукой.
Он проскользнул внутрь, закрыл за собой дверь, убрал отмычку в рюкзак и натянул пару тонких пластиковых перчаток. В помещении пахло застоявшимся табачным дымом и несвежим спиртным. Прошлой ночью они не так уж много пили; возможно, Стрелок немного перебрал после того, как остальные наконец ушли. Ему не нравилось терять деньги и ценности больше, чем Манлихеру.
Дейган прошел через гостиную. Кто-то обставил это место для Д'Аллесандро: кожаная мебель, головы оленей и антилоп на стенах, индийские ковры на полу, со вкусом подобранная живопись. Сделки с кокаином частично окупили это; работа по контракту, включая два убийства жадных наркоторговцев из Окленда и Сан-Франциско, окупила остальное. Но Стрелок все еще был мелкой сошкой. Он был недостаточно умен, чтобы быть кем-то еще. Карты, кости и обучающиеся шлюхи - вот все, что его действительно интересовало.
Передняя комната не годилась; Дейган быстро прошелся по другим комнатам. Д'Аллесандро был не из тех, у кого есть офис или берлога, но в комнате с телевизором и одним из тех больших экранов, похожих на киноэкраны, был большой старомодный письменный стол на колесиках. Ни один из ящиков стола не был заперт. Дейган выдвинул самый большой, увидел, что он набит датскими порножурналами, достал журналы и разложил их на полу. Он открыл рюкзак и переложил тридцать тысяч долларов в дальнюю часть ящика. Он положил туда же кольцо Манлихера, вместе с другими кольцами и парой золотых цепочек, которые носил техасец. Затем он засунул порножурналы спереди и задвинул ящик.
По пути обратно в гостиную он туго свернул рюкзак вокруг отмычки и засунул их в карман куртки. Он открыл дверь и вышел. Он только что закончил переустановку замка, когда услышал шум приближающейся машины на дороге наверху.
Он на секунду замер, глядя туда. Он не мог видеть машину из-за деревьев; но затем он услышал, как ее автоматическая коробка передач выключилась, когда она замедлилась перед поворотом на подъездную дорожку к дому Стрелка. Он захлопнул дверь и побежал к озеру, в единственном направлении, в котором он мог идти. В пятидесяти футах от него начиналась терраса с бревенчатыми перилами, приподнятая над покатой землей на столбах из красного дерева. Дейган ухватился за одно из ограждений, подтянулся и наполовину перекатился через промежуток между ними. Звук приближающейся машины громко прозвучал в его ушах, когда он, потеряв равновесие, приземлился на палубу.
Он опустился на одно колено, снова поднялся. Единственный способ определить, видели ли его, - это остановиться и посмотреть, но это был глупый ход. Вместо этого он пробежал по палубе, перелез через перила с другой стороны, спрыгнул вниз и, стараясь не шуметь, нырнул в лес. Он остановился ярдов через тридцать, где папоротники и валежник образовали толстую скрывающую стену. Из-за нее, с пистолетом 38-го калибра в руке, он наблюдал за домом и террасой, затаив дыхание, выжидая.
Никто не поднимался и не выходил на палубу. Никто нигде не показывался. Двигатель машины был выключен где-то во время его полета; сейчас было тихо, если не считать пения птиц и слабого гула моторной лодки на озере.
Дейган подождал десять минут. Когда по-прежнему ничего не было видно или слышно, он записал медленный вираж между деревьями туда, где он мог видеть переднюю часть кабины. "Кадиллак" Стрелка вернулся в гараж, никаких признаков спешки в том, как он был аккуратно прибран. Дверь кабины была закрыта. Вся территория казалась пустынной.
Но он подождал еще десять минут, прежде чем был удовлетворен. Даже тогда он не убирал оружие в кобуру, пока не обошел бухту, где был спрятан Бичкрафт. И он не расслаблялся, пока не вышел далеко на озеро, направляясь обратно к Кристал Бэй.
4.
Tон Nevornia был одним из старых клубов Южного берега, но недавно он подвергся некоторой модернизации. Снаружи он был отделан стеклом и ярко-неоновой отделкой. Внутри они использовали больше стекла, немного граненого хрусталя и винно-красный декор, включающий ковровые покрытия, обивку мебели и игровые столы.
Когда Дейган вошел за несколько минут до двух, игровые автоматы и столы для блэкджека были заняты умеренно интенсивной игрой. Это потому, что была пятница; некоторым мелким игрокам нравилось порезвиться в толпе на выходных. В крэпсе и рулетке было тихо. Хайроллеры были похожи на вампиров: они не выносили дневного света, поэтому выходили только с наступлением темноты.
Дейган купил пачку четвертаков в одной из раздаточных кабинок. В главном казино было несколько дюжин рядов игровых автоматов — в основном новеньких, с несколькими старыми никелированными игровыми автоматами, примешанными ради ностальгии. Он остановился у одного из автоматов old quarter, накормил себя на три доллара. Лимонами и апельсинами. Он даже не смог выложить две вишенки за три монеты. Он криво улыбнулся про себя, отошел от игровых автоматов и направился в длинный вестибюль, соединявший главное казино с новой, меньшей пристройкой в задней части.
Вдоль одной стороны вестибюля стояли телефонные будки. Дейган закрылся в одной из них, опустил четвертак в щель, нажал 0, а затем цифры своего домашнего номера в Сан-Франциско. Когда к телефону подошел оператор, он сказал, что звонок оплачен; это было сделано для того, чтобы избавить себя от необходимости скармливать пригоршню четвертаков. Он позволил цепи сделать ровно пять гудков в ухе, прежде чем повесить трубку. Если бы Фрэн была дома, она бы знала сейчас, что с ним все в порядке, если бы ее не было дома, то она узнала бы это позже, когда он сделал еще пять звонков. Он всегда старался звонить по крайней мере дважды в день, в разное время, потому что иногда она ходила по магазинам, или в кино, или в гости к Шейле и детям.
Было бы проще, если бы она просто ответила на звонок, поговорила с ним, но она никогда этого не делала, когда он был в отъезде. Никогда. Шейла или кто-то еще, кто хотел связаться с ней, должны были позвонить одному из соседей или приехать лично. Она не хотела иметь с ним ничего общего, когда он был в отъезде, не хотела знать, что он делал или даже когда он вернется. "Предположим, я взяла трубку, а это был не ты?" - спросила она. "Предположим, кто-то сказал мне, что ты мертв? Я бы этого не вынесла". Эта часть этого не имела для него смысла. Если бы он был мертв, кто-нибудь подошел бы и сказал это ей в лицо; мертвый есть мертвый, и какая разница, как она узнала новость? Но он не стал с ней спорить. Ему не нравилось с ней спорить, и ему ничего не стоило поступить по-ее.
Он снова опустил четвертак и набрал номер Стрелка. Четыре гудка, пять, и голос Д'Аллесандро произнес: "Да?"