Авторские права No 1982 Condé Nast Publications, Inc.
Авторское право No 1983 г., голландское издание:
Tiebosch Publishing Company BV Amsterdam
Перевод: Герда Баардман
Обложка: Мариус ван Леувен, GVN Amsterdam
ISBN 90 6278 676 6
Отсканировано и отредактировано @ 2016 John Yoman
Никакая часть этой публикации не может быть воспроизведена и / или опубликована в печати, фотокопиях, микрофильмах или каким-либо другим способом без предварительного письменного разрешения издателя.
Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме, в печатном виде, в фотопечати, на микрофильмах или любым другим способом без письменного разрешения издателя.
Пролог
В Антарктиде была зима. В два часа дня темнело, и вскоре наступила долгая ночь в самом негостеприимном месте на свете.
В ста милях вверх по побережью от все еще действующего объекта Международного геофизического года в проливе Мак-Мердо и в море Росса он начал движение. Под низким серым небом температура упала ниже сорока градусов ниже нуля, и ветер сдул снег с ледяного покрова.
На голом заснеженном пейзаже не было видно ни зверя, ни растения или куста, ни шевелящих своими ветвями, и даже ползучий плющ сморщился и умер. Ничего не двигалось, кроме падающего снега, и не было ни звука, кроме воющего ветра.
В серых сумерках на белом фоне появилась черная точка. Тень исчезла в снегу, затем снова стала более заметной, теперь уже ближе. Он двигался по льду довольно быстро, около двадцати миль в час.
Вскоре послышался нарастающий гул, и над ледяным холмом показались большие моторные сани с закрытой кабиной, а за ними сани поменьше. Он остановился сейчас с работающим двигателем.
В кабине мужчина перегнулся через руль, вытирая лед с лобового стекла своей толстой перчаткой. Он попытался заглянуть в застывшее окно. Затем он покачал головой, и его взгляд вернулся к компасу, которому он доверял сотни миль. Он был крупным мужчиной, и его толстая одежда делала его еще выше и шире. Он снял правую перчатку и постучал тупым указательным пальцем по стеклу компаса. Стрелка завибрировала, затем снова опустилась на ноль.
Перестал работать компас. Это не сработало на протяжении пятидесяти миль. В этом месте, так близко к Южному Магнитному полюсу, у Ледяного Языка Мерца, компас бесполезен.
Дородный мужчина в бессловесном раздражении покачал головой, затем надел толстую перчатку, натянул очки на глаза и вышел.
Воющий ветер трепал его тело и одежду, и он с большим трудом мог продвинуться по снегу к саням за снегоходом, где он проверил, что двадцать пять
газовые баллоны по-прежнему надежно закреплены.
Когда он закончил, он вздрогнул, но не от холода, а от страха, и ринулся обратно в хижину, где взял азотный бинокль и стал искать ориентир на сером горизонте. Что-то, что он мог бы сказать, где он был. Сначала он не видел ничего, кроме горизонта, покрытого снегом, но потом, далеко вдали, к югу от того места, где он был сейчас, ему показалось, что он увидел что-то темное. Темная вершина неровной формы, торчащая из снега.
Внезапно взволнованный, он нырнул обратно в каюту и разложил карточку. Некоторое время он смотрел через лобовое стекло, затем снова на карту. Этой вершиной была гора Левич. Это означало, что он был более чем на полпути к побережью Оутса, где у него была назначена встреча. Более чем на полпути! Значит, он не заблудился.
Но он был обеспокоен. Перед его отъездом метеорологи предупредили его, что велика вероятность того, что вот-вот начнется первый антарктический зимний шторм.
Похоже, ему не повезло, и если настоящая антарктическая метель разразится до того, как он достигнет относительно защищенного побережья, он сможет забыть об этом. Тогда у него не было шансов. Ему некуда было идти. Верная смерть. Он отложил карту, включил сани и поехал к берегу. Глубокие следы, которые он оставил после себя, почти сразу же снова засыпали снегом.
Он не мог развернуться и вернуться. Он мог только продолжать. Далее ... он повторил это слово в голове. Дальше! Дальше!
Однако более чем через час он безнадежно заблудился и знал это. Теперь было совсем темно, а снег был таким плотным, что не имело значения, ехал он со светом или без него. Во всяком случае, смотреть было не на что.
Тем не менее, он остановился и попытался открыть дверь кабины, чтобы выбраться, но ветер дул так сильно, что он не смог. Сани тряслись и раскачивались.
«Скорость ветра более ста шестидесяти миль в час», - смутно и схоластично предсказал метеоролог.
Если он выберется сейчас, то тоже потеряет сани и замерзнет насмерть. Но если бы он остался в кабине с работающим двигателем - его выхлоп забился бы снегом, и он бы умер от отравления угарным газом. Если теперь он поедет, ничего не увидев, у него есть шанс въехать в ущелье.
Две уверенности - одна возможность.
Он снова включил сани и продолжил путь, как ему казалось, в направлении побережья. На самом деле, однако, он направлялся к Южному полюсу. Его мысли чередовались между смертоносным газом, который он носил с собой, и его женой и детьми дома в квартире.
Шесть месяцев. Ему нужно было просидеть здесь всего шесть месяцев с этим ужасным заданием, а затем он наконец смог вернуться домой через четыре долгих года.
Он был напуган. Он все время боялся, но теперь впервые признал это. Он взглянул на стрелку спидометра, которая устремилась в сторону тридцати миль и пересекла ее. При хорошей видимости это было слишком рано, но в таких условиях, когда он еще ничего не видел, это было безумием. И все же он прижал ногу еще глубже.
Когда он вернется домой, уже будет осень, и дети вернутся в школу. Но это не имело значения. Он часами разговаривал со своими друзьями обо всем, что будет делать, когда, наконец, вернется домой.
Он не позволял детям ходить в школу по крайней мере четыре недели, а может и дольше. А если они отстали, ну, делать нечего. У них была вся жизнь, чтобы восполнить это. А потом он отправился на юг с женой и детьми, чтобы поваляться на пляже и насладиться теплой погодой. Пойдут купаться и, может быть, арендуют парусную лодку. Но больше всего им понравились бы две самые прекрасные вещи на свете - смех и тепло.
Спидометр показывал пятьдесят, и сани сильно тряслись. Он мчался по твердому, ухабистому льду, совершенно не контролируя его. И завывал ветер, скорость ветра увеличивалась в разы до более двухсот километров в час. Он был посреди взрослого арктического шторма.
За мгновение до того, как передние лыжи саней соскользнули в ущелье, он знал, что не успеет. Затем сани понеслись вперед и вниз, и человек взвизгнул от ужаса и ужаса, когда моторные сани и тяжеловесный буксир рухнули в глубокую трещину во льду.
Он ударился головой о пластиковое лобовое стекло и сделал на нем большую звезду. Рулевая колонка пробила ему грудь и сломала три ребра.
Машина перевернулась в ловушку и приземлилась на бок. Удар сломал левую руку мужчине и вывихнул правую ногу. Сани катились и падали.
Мужчина закричал от страха и боли, и сани резко остановились на дне ущелья глубиной двадцати метров. Его позвоночник был сломан в нескольких местах. Тяжело нагруженный состав с газовыми баллонами ударился о крышу кабины. Его уши наполнились грохотом и грохотом. Затем все, что он услышал, было тишиной, хотя он все еще был в некотором сознании.
Это было окончено. Что-то в нем знало, что все кончено. С этим ничего нельзя было поделать. Тем не менее, им двигал очень глубокий инстинкт - желание попробовать ... он хотел попытаться сбежать. Он чувствовал отчаянную потребность снова увидеть свою жену и детей. Чтобы почувствовать их тепло.
Теперь шторм приближался далеко над ним. Ветер был далеко. Но он услышал другой звук. Вне. Прямо над ним.
Несмотря ни на что, ему все же удалось повернуть голову вправо - он поднял глаза. В тусклом свете своих фар, все еще включенных, он увидел один из небольших газовых баллонов, лежащих на раздробленной крыше кабины. Раздался шипящий звук. Он просочился.
С нечеловеческим усилием ему удалось сдвинуться с места на несколько сантиметров от протекающего цилиндра.
Смерть, эта ужасная мысль, кристаллизовалась в его голове, прежде чем на его глаза затуманилось пятно. Затем его горло начало опухать, и все его нервы начали дрожать, как струна. Он больше не знал, что делал, совершенно обезумел, его тело дергалось и бесконтрольно тряслось. Его сломанный позвоночник был разорван, несколько артерий были перерезаны. Его сломанные ребра выступили в легкие, и, наконец, он откусил свой протянутый язык. Кровь хлынула и почти мгновенно замерзла на ледяном арктическом морозе. Над ним бушевала буря.
Глава 1
Была весна, лучшее время года для Вашингтона, округ Колумбия. Ярко цвела сакура, дул легкий ветерок, и в воздухе витало ожидание.
Тридцать дней назад я вернулся с трудного задания в Европе, затем взял один из первых непрерывных отпусков в своей карьере и теперь был готов к действиям.
Дэвид Хок, крутой директор AX, позвонил мне накануне вечером, когда я только что вернулся домой из Калифорнии, и спросил, могу ли я зайти к нему в офис прямо на следующее утро.
Было без нескольких минут восемь, когда моя Alfa Romeo Coupe свернула за поворот Дюпон-Серкл и припарковалась на подземной автостоянке Amalgamated Press and Wire Services; это была обложка AX. Я поднялся на лифте на пятый этаж.
Я целый месяц занимался серфингом, плаванием, парусным спортом и сноркелингом в кристально чистых водах Тихого океана, и мне было до смерти скучно. Отпуск прошел неплохо, но было приятно еще что-нибудь сделать.
Секретарша Хоука поприветствовала меня, когда я вышел из лифта. Она сказала, что я могу войти.
Дэвид Хок был пожилым человеком - никто из персонала точно не знал, сколько ему лет - невысокого роста, в очень хорошей форме и жизнерадостности, с густыми белыми волосами и открытыми, умными и очень проницательными глазами.
Я никогда не видел его без сигары во рту, и этот раз не был исключением. Хоук вынул сигару изо рта, встал и протянул руку, когда я подошел к нему. Он протянул красивую жесткую руку.
«Добро пожаловать домой, Ник», - сказал он своим всегда несколько грубым голосом. «Да, я так чувствую», - сказал я.
Он жестом указал на стул, и когда мы оба сели, он критически посмотрел на меня несколько секунд.
«Ты хорошо выглядишь», - сказал он.
«Я тоже чувствую себя хорошо», - сказал я.
"Готовы к новому заданию?"
Я кивнул. «Честно говоря, бездействие начинало меня немного раздражать».
"Было достаточно солнца?"
«Достаточно надолго», - сказал я. "У вас есть задание?"
Он кивнул и, казалось, задумался на мгновение. «Может быть, это обычное обследование, но это неинтересно».
«Верно», - сказал я, хотя и не мог этого понять. Но опыт научил меня, что ты не должен допрашивать Ястреба, а также что он никогда не отправляет своих людей куда-то за ерунду. Я понятия не имел, что исследовать, но это, несомненно, было важно.
«Дайте мне свой пистолет», - сказал Хоук, нажимая кнопку внутренней связи. - Мистер Керчефски уже здесь?
«Да, сэр, он здесь», - ответила его секретарша.
"Отправить в."
Я вытащил свой 9-миллиметровый «Люгер» из наплечной кобуры, вытащил магазин и передал все это Хоуку. Спустя мгновение дверь открылась, и вошел Спасо Керчефски, наш блестящий, но несколько эксцентричный эксперт по оружию. Не говоря ни слова, он подошел прямо к столу Хоука, кивнул мне и взял мой Люгер и журнал. Он понюхал ее на мгновение, а затем покачал головой. «Для него этого никогда не бывает достаточно», - сказал он.
"Ему нужно другое оружие?" - спросил Хоук.
Я собирался возразить - мой «Люгер» настолько приблизился ко мне, что превратился в лишнюю часть тела, - но Керчефски усмехнулся.
«Это грубая вещь, но я могу что-то с этим поделать. Графит вместо масла, и мне нужно заменить некоторые пружины и движущиеся части ».
«Он нужен мне в полдень».
«Конечно», - сказал Керчефски, повернувшись и войдя в офис.
с моим Люгером.
Когда мы снова остались одни, Хоук ухмыльнулся, что было для него очень редкостью. «Каждый раз, когда он получает венок, он пытается снова. Он должен и будет обновлять ваш арсенал ».
Я тоже улыбнулся. «Я бы нигде не был без этого Люгера. Это немного тяжеловато, но быстро и довольно точно, и я знаю это насквозь ».
"Что вы знаете об Антарктиде?" - спросил Хоук. Я был немного шокирован внезапным поворотом разговора, но всегда так было.
«Ну, там холодно, времена года противоположны нашему, и по крайней мере у одиннадцати держав, включая нас, есть научно-исследовательская станция или лаборатория».
Хоук кивнул. «Наша установка укомплектована наполовину военно-морским персоналом, наполовину - гражданскими учеными. Примерно то же самое и с русскими ».