Кочеткова Наталья : другие произведения.

Жук лапкой потрогал

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Виктор Пелевин
  Виктор Пелевин
  Фото: EastNews
  Жук лапкой потрогал
  Виктор Пелевин об «американской гендерной шизе», которую придумали российские спецслужбы
  22 августа издательство «Эксмо» выпускает новый роман Виктора Пелевина «Искусство легких касаний». Среди прочего, герои книги считают, что современная западная политкорректность — это идеологическая бомба, сконструированная ГРУ с целью уничтожить Америку. А для воплощения этого проекта в жизнь необходимы человеческие жертвы. Феминисткам, по традиции, тоже досталось. Роман читала обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова.
  
  Виктор Пелевин стареет, а его 20-летние читатели нет. Звезда, без всяких сомнений, классика отечественной словесности взошла в 1990-е, когда Владимир Путин еще не был российским президентом. То есть, с одной стороны, Пелевин — олдовый хакер человеческих душ, литературный гуру родителей современных young adult, когда те еще были в возрасте своих детей. С другой — такой анти-Тургенев, писатель, об колено ломающий проблему отцов и детей, в том смысле, что немало 20-летних относятся к нему с не меньшим пиететом, чем его верные 40-летние читатели. Особенно после фильма «Generation П».
  
  Правда, 20-летним нужно многое объяснять. Особенно про недавнее прошлое, например, про 1990-е, которые поколение родителей помнит и так. Но Виктор Олегович опытный игрок, умеющий грамотно расширять аудиторию, чтобы у нее не возникло ощущения, будто ее только что накормили манной кашей с ложечки. Для «стариков» у него припасена легкая ностальгия, для молодых — обаяние мудрого старика:
  
  «[В детстве] перед человеком открыты все дороги, он счастливый и веселый от одного сознания — даже если никуда по ним не пойдет. Все шлагбаумы подняты, из окна видна даль и все такое. Когда взрослеем, шлагбаумы один за другим опускаются, и путей впереди остается все меньше и меньше. (…) Вот как раз в девяностые годы старые дороги, по которым каждый человек брел в свой советский тупик, вдруг закрылись. Но зато открылись новые. Так что мы все — молодые и старые — как бы снова стали детьми», — объясняет своим молодым спутникам эпоху, на которую пришлась его юность, горный провожатый по имени Иакинф.
  
  Но «Искусство легких касаний» — не роман о девяностых. Да и вообще не вполне роман в привычном читателю понимании. Единство темы воплощают совершенно разные герои. И только дочитав до конца, можно понять, почему три совершенно вроде бы не связанных друг с другом текста объединены под общей обложкой.
  
  Итак, в книге три повести разного объема. Первая — «Иакинф» — представляет собой что-то вроде роуд-муви о четверых молодых людях, любителях трекинга. Телевизионщик Тимофей, банковский брокер Андрон, замерщик оконной фирмы «Балконный материк» Иван и социолог-евромарксист Валентин познакомились в Непале, исходили вместе не одну горную тропу и в качестве небольшого развлечения решили вместе съездить в Нальчик.
  
  Приписанным к турбазе гидом для горных походов оказался старец с длинными седыми волосами и молодым лицом Иакинф, или Акинфий Иванович. Собственно, весь сюжет этой части укладывается в богатую биографию провожатого с экзотическим именем, который родился в Москве, жил в Староконюшенном переулке, получил диплом врача, но в 1990-е, когда все прежние пути перепутались, а новые прокладывались на ощупь, он стал экстрасенсом регионального масштаба (тут Пелевин, то есть Иакинф, предлагает своим читателям, то есть четверым слушателям, обширный экскурс в историю телевизионных экстрасенсов), и судьба занесла его в Нальчик.
  
  Сразу стоит сказать, что книга «Искусство легких касаний» не изобилует сюжетными поворотами даже для скупого на это дело Пелевина. Героям даны имена, чтобы хоть как-то отличать их друг от друга, но персонажи одномерны, а все основное происходит в области идей. Так вот главная идея главы «Иакинф» — жертвоприношение. В частности, человеческое. В частности, рогатому богу Баалу, или Кроносу, или Сатурну. Богу времени, который ест своих детей и тем самым питается заложенной в них энергией. И дарует от щедрот с барского стола крохи этой энергии тем, кто ему служит и поставляет своевременное питание. Жертвы, «дети своего времени», исчезают, как будто их никогда не было. Даже памяти о них не остается. Зато тем, кто эти жертвы приносит, кое-что обламывается.
  Фото: Paul Hackett / Reuters
  
  О том, какие это дает возможности адептам, рассказывает вторая глава книги — она называется так же, как весь роман «Искусство легких касаний».
  
  Эта часть представляет собой пересказ остросюжетного романа, «почти детектива», написанного историком-конспирологом с говорящей фамилией Голгофский на основе произведенного им расследования. Дача Голгофского в Кратове соседствует с дачей некоего генерала Изюмина. Старик бодр, но его жизнь больше напоминает домашний арест. Голгофский ненавязчиво наблюдает за соседом, пока не понимает, что с тем случилось что-то неладное.
  
  Генерала отравили «редчайшим химическим компаундом на основе мышьяка и таллия». Он выжил, но теперь ведет скорее растительное существование. Его дочь живет в Амстердаме и пока не планирует возвращаться в Россию (потом передумает). Поэтому Голгофскому ничего не остается, как взять на себя обязанности по поливу изюминских бонсаев и приступить к расследованию произошедшего.
  
  В кабинете генерала красуется шелкография лося в хоккейном шлеме (привет рогатому Баалу-Кроносу из предыдущей главы). Голгофский начинает поиски. Информанты и друзья Изюмина — масон, египтолог, французский ученый — посвящают историка в нюансы деятельности отставного генерала.
  
  Собеседники объясняют Голгофскому, что «еще Сведенборг и Даниил Андреев указывали, что некоторым феноменам сознания, известным, как "общественное мнение", "новые веяния", "Zeitgeist", "гул времени", соответствуют незримые и бестелесные в обыденном смысле сущности, которые проявляют себя в нашей жизни именно через то, что ветер времени начинает гудеть по-новому и наполняет открытые ему души незнакомым прежде смыслом. (…) Сами эти суждения и мнения, возникающие в сотнях и тысячах никак не связанных друг с другом умов, складываются в эту сущность. (…) Эти сущности называют гаргойлями и химерами».
  
  Разница между ними в том, что гаргульи (гаргойли) — это водосточные желобы, которые служат проводниками льющейся с неба воды. Небесной воли и благодати, если угодно. А химеры — это просто каменные монстры на крыше. Путаница между первыми и вторыми свидетельствует о том, что связь с небом утеряна. А с тех пор, как гаргулий вытеснили химеры, у человечества начались серьезные неприятности (Ницше сформулировал это как «Бог умер»).
  
  Что только в сознании обывателей разум и бог противопоставлены. В действительности же разум и есть сверхъестественное существо, подчинившее себе человека. Иначе с чего бы это человек не мог понять, какого хрена он принял то или иное решение.
  Джованни Франческо Романелли. «Хронос и его ребенок»
  Джованни Франческо Романелли. «Хронос и его ребенок»
  Изображение: Public Domain / Wikimedia
  
  Вводят Голгофского в курс практики использования чужой жизненной силы для создания этих самых химер общественного мнения. «Создатели химер давно поставили свое производство на промышленную основу. Они используют для этого все возможности современного мира — от фабрик, где массово забивают скот, до, увы, концлагерей». Собственно, «Искусство легких касаний» — название проекта, который вел генерал Изюмин. Он стал «главным архитектором» современной американской этики, морали и культуры. Он заложил основы современной западной политкорректности. Языком героев романа — «гендерную шизу придумали русские спецслужбы» с целью уничтожить США.
  
  Правда, потом пришли к выводу, что уничтожать Америку невыгодно — будет только хуже, слишком многое посыплется и утянет за собой врагов. Поэтому генерала нейтрализовали, а проект приостановили. Но оказалось, что уже слишком поздно. Потому что идеологические химеры — это новые бомбы третьей мировой войны, которая уже состоялась. Только прошла незамеченной.
  
  «Современная Америка — это тоталитарный совок 1979 года с ЛГБТ на месте комсомола, корпоративным менеджментом на месте КПСС, сексуальной репрессией на месте сексуальной репрессии и зарей социализма на месте зари социализма». Но разница в том, что «в совок 1979 года можно было привезти джинсы из Америки, а сегодняшняя Америка — это такой совок, в который джинсы уже никто не привезет». «Американская культура в современном виде — это проект ГРУ. Яд "novichok" отравил североамериканскую душу и заструился обратно в Россию. (…) Когда все, связанное с Россией, демонизировано на Западе, сетевые дурочки, прививающие здесь американскую культурную репрессию под зычный храп ФСБ, кажутся по-своему трогательными: геройкам слава! Но если рассказать им, что на самом деле они внедряют созданные ГРУ химеры, они столкнутся с таким сарказмом судьбы, который перенесет не всякая душа», — пишет в своем романе Голгофский.
  
  То есть в реальности героев Пелевина передовая демократическая мысль в России — не что иное, как американская «обраточка» от «новичка», придуманного ГРУ с целью уничтожить Америку.
  
  Вообще, если говорить о привычной пелевинской фельетонности, стремлении объяснить и обсмеять минувший год, его актуальную повестку и то, как мы его прожили, то лобовой злободневности в романе все же меньше, чем можно было ожидать. Она не плакатна, писатель растворяет ее в ткани художественного, размывает.
  
  И тут важно посмотреть на романное время. Пелевин в других своих книгах периодически обращается к условному недалекому будущему. В книге «Искусство легких касаний» нет будущего времени. Да и прошлое довольно условно. Все происходит с постоянной оглядкой на некую вневременность. «Как будто я видел юность человеческого мира, когда у людей впереди было еще много-много времени и разных нехоженных тропок», — говорит Иакинф в первой главе, описывая встречу с Баалом. «Как будто в этом вкусе Наполеон и Кутузов, Наташа Ростова и Лев Толстой, Крымская война, Парижская коммуна, Первая мировая, Вторая мировая... Потом уже наше время, и я сам. Маленький такой. Словно я в космос поднялся и всю историю оттуда увидел», — свидетельствует Плеш, герой последней главы книги, которая называется «Бой после победы», пробуя старое вино.
  
  Кстати, последняя глава продолжила и тему счастья частного человека, которой был посвящен прошлогодний роман Пелевина «Тайные виды на гору Фудзи».
  
  Пелевинский роман «Искусство легких касаний» — гармонично и тонко сконструированная книга, со множеством внутренних связей и перекличек. В таких текстах начало всегда отражается в финале. «Эта книга нашептана мультикультурным хором внутренних голосов различных политических взглядов, верований, ориентаций, гендеров и идентичностей, переть против которых, по внутреннему ощущению автора, выйдет себе дороже», — пишет Виктор Пелевин во вступлении. И действительно, автор дает голос едва ли не каждому. Но всех их на протяжении романного времени молодыми или старыми в свой срок пожирает Кронос. И единственное, что им остается — успеть побыть счастливыми.
   Последние две фразы романа: «Как много еще надо сделать. Как коротка жизнь...»
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"