Убить посланника: как спор ЦРУ о крэке и кокаине уничтожил журналиста Гэри Уэбба
Введение
Я ВСТРЕТИЛ ЕГО в баре в Сакраменто в апреле 1998 года. Его сериалу о ЦРУ было почти два года, и он был официально отвергнут Los Angeles Times, New York Times и Washington Post. Он потерял работу, и никто в новостном бизнесе не хотел его нанимать. Я помню, как он вошел в салон отеля с каким-то развязным видом. Я помню, что он заказал "Метку создателя". И я помню, как случайно упомянул теории заговора, и что он мгновенно вспылил и сказал: “Я не верю в гребаные теории заговора, я говорю о гребаном заговоре”.
Я приехал туда, потому что в начале той зимы в нью-йоркском ресторане я сказал редактору журнала, что единственная история, о которой стоит написать, это: Что, черт возьми, случилось с Гэри Уэббом? В тот момент я также сказал, что считаю его сериал правдивым, и редактор отрезал: “Конечно, это так”. Итак, я потратил месяцы на интервью с бывшими агентами DEA, которые выступали против ЦРУ, изучил горы документов и убедился, что дискредитированный сериал Уэбба был правдой. И что газеты и репортеры, которые уничтожили его, были неправы.
Я провел годы, шатаясь по миру наркотиков, и любой, кто занимается этим, сталкивается с дуновениями ЦРУ, которые никогда не могут быть полностью задокументированы и которые, похоже, никогда по-настоящему не исчезнут. Я знаю наркокурьера в Далласе, который изъял более двадцати миллионов долларов наличными в аэропорту Даллас / Форт-Уэрт у курьера, вылетающего из Майами, и Министерство юстиции приказало вернуть деньги и позволить мужчине продолжить свой путь. У меня есть друг, который был свидетелем первого беспосадочного перелета с кокаином и марихуаной из Колумбии в северную Мексику в 1986 году, самолета без сидений, который приземлился на взлетно-посадочной полосе в пустыне. Пилот был из частной компании ЦРУ во Флориде. Мой друг получил срок в федеральной тюрьме. Пилот продолжил полет. Я разговаривал с агентом DEA, который видел, как самолет, полный кокаина, приземлился на базе ВВС США в 80-х годах. Я разговаривал с агентом УБН, который знал о многочисленных наркопритонах в Мексике, которые перевозили наркотики из Центральной Америки во время войны с контрас и которых УБН никогда не беспокоило.
Вы либо сразу отметаете эти истории как невозможные, либо вникаете в них и медленно, но верно приходите к убеждению. Я убедился и принимаю предположение, что ЦРУ на протяжении десятилетий сознательно имело дело с наркоторговцами и оправдывало эти действия ссылкой на национальную безопасность. Точно так же, как они расправлялись с другими преступными синдикатами. Гэри Уэбб наткнулся на один из таких случаев, упорно преследовал его, пожелал, чтобы его отчет был напечатан, и, как следствие, был изгнан из новостного бизнеса.
Это тот парень, с которым я разговаривал в баре в Сакраменто. И это тот человек, с которым ты встретишься в этой книге. Он был лучшим журналистом-расследователем, которого я когда-либо знал. Но это вряд ли имеет значение, если ты вмешиваешься в секретный мир нашего правительства без его согласия.
Когда я встретил Уэбба, я был погружен в книгу о мире наркотиков на границе США и Мексики, книгу, которая отняла у меня почти восемь лет жизни. За эти годы я накопил много материала о ЦРУ и наркотиках, материала, который я в основном не включил в книгу, потому что я не хотел стать еще одним Гэри Уэббом и чтобы моя работа была выброшена на помойку за тяжкое преступление, ставящее под сомнение нашу бюрократию национальной безопасности.
Итак, вот в чем дело: теперь мы живем в стране, где репортеры боятся стать Гэри Уэббом. Да поможет нам Бог.
Когда я впервые узнал о его самоубийстве, я закрыл свою жизнь на два дня, сидел у себя во дворе и пил. Я не уверен, пил ли я за Гэри Уэбба или за всех нас.
Но я знаю, что Гэри Уэбб все понял правильно, и это было худшее, что он мог сделать.
—ЧАРЛЬЗ БОУДЕН
2006
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЗАГОВОРЩИКИ
Данило Блэндон: никарагуанский изгнанник и торговец кокаином, поставщик южно-центрального дилера “Фривэй” Рикки Росса. Стал правительственным информатором против Росса.
Рональд Листер: Бывший детектив полиции Лагуна-Бич, международный торговец оружием, консультант по безопасности и торговец наркотиками из Блэндона. Утверждал, что работает на ЦРУ.
Норвин Менесес: Известен как король наркотиков в Никарагуа в 1970-х годах, крупный контрабандист наркотиков и поставщик Бландона.
“Автострада” Рикки Росс: Первый торговец крэком в Южной Центральной части, ставший миллионером в 1980-х годах. Приговорен к пожизненному заключению в 1996 году, но должен быть освобожден из Федеральной тюрьмы Ломпок за хорошее поведение в 2008 году.
ОПЕРАТОРЫ
Адольфо Калеро: агент ЦРУ и политический директор никарагуанских контрас. Сфотографирован с Менесесом в Сан-Франциско. Отрицал, что знал о торговле наркотиками.
Роберто Д'Обюиссон: глава военизированных эскадронов смерти в Сальвадоре, деловой контакт Листера.
Энрике Бермудес: командир Контрас и агент ЦРУ, который встречался с Блэндоном и Менесесом в Гондурасе по поводу сбора средств, предположительно сказал им, что “цель оправдывает средства”. Застрелен в 1991 году неизвестными в Никарагуа.
Тим Лафранс: торговец оружием из Сан-Диего, который работал с ЦРУ. Ездил в Сальвадор с Листером.
Билл Нельсон: Бывший директор по безопасности в Fluor Corp. в округе Ориндж, бывший заместитель директора ЦРУ по операциям. Деловой контакт Листера в 1980-х годах. Умер от естественных причин в 1995 году.
Эден Пастора: Бывший сандинист, ставший командиром контрас. Сообщник Блэндона.
Скотт Уикли: оперативник разведки США, бывший солдат удачи. Ездил в Сальвадор с Листером.
РАЗОБЛАЧИТЕЛИ
Джек Блюм: Главный прокурор по делу сенатора Джона Керри о деятельности "контракаина" в 1980-х годах.
Марта Хани: Бывшая журналистка "Нью-Йорк таймс", базирующаяся в Коста-Рике. Безуспешно подала в суд на чиновников администрации Рейгана за причастность к взрывам, от которых пострадал ее муж.
Питер Корнблух: директор Архива национальной безопасности в Университете Джорджа Вашингтона, который рассекретил бесчисленные правительственные документы времен "Иран контрас".
Боб Пэрри: Бывший репортер AP и Newsweek, автор первых статей, связанных с контрас и кокаином.
Майкл Рапперт: Бывший детектив полиции Лос-Анджелеса. Утверждал, что раскрыл связи ЦРУ с городской эпидемией наркотиков; противостоял директору ЦРУ Джону Дойчу на собрании в Саут-Сентрал, муниципалитет Лос-Анджелеса.
Максин Уотерс: конгрессвумен из Лос-Анджелеса, которая проводила слушания по делу о соучастии ЦРУ в торговле наркотиками после “Темного альянса”.
НОВОСТИ МЕРКУРИЯ
Пит Кэри: репортер-ветеран, которому поручено расследовать “Темный альянс” после того, как другие газеты раскритиковали сериал. Не найдено доказательств причастности ЦРУ к наркобизнесу.
Джерри Сеппос: исполнительный редактор, который защищал Уэбба, а затем опубликовал письмо читателям, отказывающимся от “Темного альянса”.
Дон Гарсия: Государственный редактор, которая работала непосредственно с Уэббом над “Темным альянсом”.
Дэвид Ярнольд: главный редактор, который курировал "Темный альянс”. Прекратил чтение черновиков на полпути процесса редактирования.
КРИТИКИ
Дэвид Корн: Вашингтон, округ Колумбия, редактор The Nation. Оба критиковали и защищали “Темный альянс”.
Тим Голден: Бывший корреспондент Miami Herald по Центральной Америке, писал статьи для New York Times с критикой “Темного альянса”.
Los Angeles Times Джесси Кац: писатель, который назвал Росса “вдохновителем” крэка за два года до “Темного альянса".
Джо Мэдисон: Ведущий национального радио, также известный как “Черный орел”. Посвятил шесть месяцев ежедневных репортажей “Темному альянсу”, арестован возле штаб-квартиры ЦРУ.
Дойл Макманус: глава вашингтонского бюро Los Angeles Times. Направленный ответ газеты на "Темный альянс”.
Уолтер Пинкус: Писал статьи с критикой “Темного альянса” для Washington Post. Шпионил за студенческими группами для ЦРУ в 1950-х годах.
ОДИН
День переезда
ПОСЛЕ НЕСКОЛЬКИХ ДНЕЙ безжалостный зимний дождь из-за мощного тихоокеанского шторма облака переместились на восток, и небо над долиной Сакраменто прояснилось. Заснеженные вершины западного хребта Сьерра-Невады светились розовым в лучах раннего утреннего солнца. В такие дни, как этот, Гэри Уэбб обычно брал выходной, чтобы прокатиться на мотоцикле в горы.
Хотя это было утро пятницы, Уэббу не нужно было говорить, что он болен. На самом деле, он не был на работе неделями. Когда его бывшая жена собрала его зарплату, требуя алиментов на троих детей, Уэбб попросил бессрочный отпуск из небольшой еженедельной альтернативной газеты в Сакраменто, где он работал последние четыре месяца. Он сказал своему боссу, что больше не может позволить себе закладную в размере 2000 долларов на свой дом в Кармайкле, пригороде в двадцати милях к востоку от столицы штата.
Не было времени на верховую езду. Сегодня, 10 декабря 2004 года, Уэбб собирался переехать к своей матери. Это не было его первым выбором. Сначала он спросил свою бывшую девушку, может ли он разделить с ней квартиру. Эти двое встречались несколько месяцев и продолжали жить вместе, пока год назад не истек срок их аренды, когда Уэбб купил свой новый дом. Они остались друзьями, и сначала она сказала "да", но в последнюю минуту передумала, не желая вводить его в заблуждение в надежде, что у них возобновится роман.
В отчаянии Уэбб спросил свою бывшую жену Сью, может ли он жить с ней, пока не восстановит свое финансовое положение. Она отказалась. “Я не чувствую себя комфортно из-за этого”, - сказала она.
“Ты не хочешь?”
Сью вспоминает, что слова ее бывшего мужа казались мучительно растянутыми. “Я не знаю, смогу ли я это сделать”, - сказала она. “Твоя мать позволит тебе переехать. У тебя нет другого выбора ”.
Помимо потери своего дома, Уэбб также потерял свой мотоцикл. За день до того, как он должен был переехать, он сломался, когда он ехал в дом своей матери в соседнем сообществе пенсионеров. Заметив Уэбба, сталкивающего мотоцикл с дороги, услужливый молодой человек с козлиной бородкой и татуировкой в виде паутины на локте подвез его домой. Уэбб договорился о покупке пикапа, но когда он вернулся, чтобы забрать свой велосипед, тот исчез.
Той ночью Уэбб провел несколько часов в доме своей матери. По ее настоянию он напечатал описание предполагаемого вора. Но Уэбб не видел особого смысла в подаче заявления в полицию. Он сомневался, что когда-нибудь снова увидит свой мотоцикл. Он месяцами пребывал в депрессии, но потеря велосипеда, казалось, подтолкнула его к краю. Он сказал своей матери, что понятия не имеет, как он собирается когда-либо зарабатывать достаточно денег, чтобы платить алименты и аренду или купить новый дом.
Хотя у него была высокооплачиваемая работа в журналистике, Уэбб знал, что только репортажная работа в крупной газете даст ему зарплату, необходимую для того, чтобы не залезть в долги. Но после рассылки пятидесяти резюме в ежедневные газеты по всей стране, никто не позвонил на собеседование. Его нынешняя работа не позволяла оплачивать счета, и мысль о том, чтобы переехать к матери в возрасте сорока девяти лет, была больше, чем позволяла его гордость. “Что я собираюсь делать с оставшейся частью моей жизни?” он спросил. “Все, что я хочу делать, это писать”.
Было 8 часов вечера, когда Уэбб покинул дом своей матери. Она предложила приготовить ему на ужин яичницу с беконом, но Уэбб отказался, сказав, что ему нужно идти домой. Были и другие вещи, которые он должен был сделать. Она поцеловала его на прощание и сказала, чтобы он вернулся на следующий день с улыбкой на лице. “Все будет лучше”, - сказала она. “Тебе не нужно ничего платить, чтобы остаться здесь. Ты снова встанешь на ноги ”.
На следующее утро Анита Уэбб позвонила своему сыну, чтобы напомнить ему подать заявление в полицию об украденном велосипеде. Его телефон звонил и звонил. Она не потрудилась оставить сообщение, полагая, что грузчики уже прибыли. Они должны были. Возможно, они слышали телефонный звонок в его доме. Когда они подходили к его дому, они заметили записку, прикрепленную к его входной двери. “Пожалуйста, не входите”, - предупредило оно. “Позвони 911, чтобы вызвали скорую. Спасибо тебе ”.
Когда ее сын больше часа не отвечал на телефонные звонки, Анита Уэбб начала паниковать. Наконец, она позволила автоответчику взять трубку. “Гэри, не забудь подать заявление в полицию”, - сказала она. Прежде чем она смогла закончить, автоответчик издал звуковой сигнал, и незнакомый голос начал говорить: “Вы звоните по поводу мужчины, который здесь живет?”
Обычно офис коронера округа Сакраменто придерживается политики не отвечать на телефонные звонки на месте смерти, но, по-видимому, фраза “полицейский отчет” заставила коронера нарушить это правило. В какой-то момент рано утром Гэри Уэбб совершил самоубийство.
Коронеры нашли его тело в луже крови на кровати, в руках он все еще сжимал отцовский пистолет 38-го калибра. На его прикроватной тумбочке лежала его карточка социального страхования — очевидно, предназначенная для облегчения идентификации его тела — карточка кремации и предсмертная записка, содержание которой никогда не было раскрыто его семьей. Дом был заполнен упакованными коробками. Распакованы были только его проигрыватель, DVD-плеер и телевизор.
За несколько часов до того, как он выстрелил себе в голову, Уэбб послушал свой любимый альбом, Ian Hunter Live, и посмотрел свой любимый фильм, спагетти-вестерн Серджио Леоне, Хороший, плохой и уродливый. В мусорном ведре был плакат, который Уэбб сохранил со своей первой журналистской работы в Kentucky Post. Плакат представлял собой открытое письмо к читателям от Вэнса Тримбла, первого редактора Webb. Десятилетиями ранее Уэбб вырезал это со страниц газеты. Хотя он всегда восхищался этим посланием, что-то в нем, должно быть, было слишком сильным, чтобы вынести его в последние минуты. Тримбл написал, что, в отличие от некоторых газет, Kentucky Post никогда не уничтожила бы статью под давлением влиятельных кругов. “На репортерах не должно быть оков, и они не должны искажать правду, но проливать свет, чтобы люди нашли свой собственный путь”, - говорилось в его письме.
В то утро Сью Уэбб была дома в Фолсоме, всего в нескольких минутах езды от Кармайкла, когда зазвонил ее мобильный телефон. Она собиралась выйти за дверь, чтобы отвести свою четырнадцатилетнюю дочь Кристин в школу. Поскольку Сью опаздывала на деловую встречу в Стоктоне, она не ответила. Но когда она узнала номер звонившего Курта, брата своего бывшего мужа, она начала беспокоиться. “Я стояла в ванной, и когда я увидела этот номер, я поняла, что что-то случилось”, - говорит она. “Я продолжал говорить: ‘Нет, этого не происходит, этого не происходит."Я боялся поднять трубку”.
Мысли проносились в ее голове. Двумя днями ранее Уэбб повел Кристин на прием к врачу. В кабинете врача был экземпляр книги доктора Сьюза "Зеленые яйца с ветчиной", которую Уэбб любил читать ей много лет назад. Он в шутку спросил ее, не хочет ли она, чтобы он прочитал ей это вслух. Когда позже в тот же день он высадил Кристин у дома Сью, Кристин сказала, что ее отец специально подошел к двери, чтобы поцеловать ее на прощание. “Он сказал ей быть хорошей со своей мамой”, - говорит Сью. “И он вручил ей несколько маленьких флакончиков духов и сказал: ‘Я люблю тебя’. Когда она спросила его, не хочет ли он зайти, он сказал ”нет".
Сью посадила свою дочь в машину и проехала несколько кварталов до входа в район жилых домов среднего класса, где она живет на лесистом склоне холма на окраине города. “Я больше не могла этого выносить, потому что телефон продолжал звонить”, - говорит она. “Это была Анита, и она просто рыдала. И я спросил: ‘Он ушел?’ и она сказала ‘Да’. И я просто съехал с дороги и начал плакать и сказал: ‘Кристин, твой папа умер’. Нам пришлось выйти из машины, и мы сели на траву вместе и просто начали плакать. Я даже не знаю, как долго мы там сидели ”.
Проезжавшая мимо женщина остановилась и спросила, что случилось. Сью дала ей номер медицинской компании, где она работала торговым агентом. Она попросила женщину позвонить и сообщить им, что она не сможет прийти на назначенные встречи в этот день. Затем она позвонила своему двадцатилетнему сыну Йену и Эрику, своему шестнадцатилетнему сыну, который уже был в школе, чтобы сказать им встретиться с ней и Кристиной в доме Аниты. “Мне пришлось рассказать им по телефону, что произошло, потому что они не позволили мне повесить трубку”, - говорит она.
Когда она прибыла к дому Аниты, Йен сидел на лужайке перед домом, по его лицу текли слезы. “Полиция уже уехала”, - говорит она. “Я сказал ему не заходить внутрь”. В квартале от дома была скамейка с видом на утиный пруд. Спокойная сцена казалась сюрреалистичной, сказочной, застывшей во времени. “Я помню, как испытывал это чувство потери. Это была самая странная вещь в мире. Я переехала в Калифорнию, чтобы быть с Гэри, оставила свою семью и внезапно почувствовала себя одинокой. И я почти сразу понял, что он покончил с собой ”.
В тот день Сью встретила Курта в офисе коронера. “Они отвели нас в комнату, и вошел коронер и сказал нам, что Гэри застрелился и из какого пистолета он стрелял”, - говорит она. “Это был пистолет его отца, который он нашел, когда был охранником в больнице в Цинциннати. Какой-то пациент оставил это там, и его отец сохранил это. Он обычно держал его под кроватью. Я бы разозлилась, потому что у нас были дети, и он засунул бы это в шкаф ”.
Курт спросил коронера, уверен ли он, что это было самоубийство. “У меня нет никаких сомнений”, - ответил он. Он добавил, что иногда у людей, которые стреляют в себя, остаются синяки на пальцах от нажатия на спусковой крючок. Очевидно, воля к жизни настолько сильна, что жертвы самоубийства часто сжимают пистолет так крепко и так долго, что у них в руках прекращается кровообращение. “У Гэри были синяки на пальцах”, - говорит Сью.
Несколько дней спустя в дом Сью пришли четыре письма, по одному для нее и троих детей. Уэбб отправил их по почте перед смертью. Он отправил отдельное письмо своей матери и последнюю волю и завещание своему брату Курту. Он сказал своим детям, что любит их, что однажды Йен сделает женщину счастливой, и что он не хотел, чтобы его смерть отговорила Эрика от рассмотрения карьеры в журналистике. Его завещание разделило его имущество, включая только что проданный дом, между его женой и детьми. Его единственным дополнительным желанием было, чтобы его прах был развеян в океане, чтобы он мог “заниматься серфингом в теле вечно”.
Хотя именно Гэри Уэбб нажал на спусковой крючок, пуля, оборвавшая его жизнь, была лишь запоздалой мыслью к трагической гибели одного из самых противоречивых и непонятых журналистов в новейшей американской истории. Бросивший колледж, с двадцатилетним опытом репортажа и Пулитцеровской премией в своем резюме, Уэбб раскрыл самую крупную историю в своей карьере в августе 1996 года, когда опубликовал “Темный альянс”, серию из трех частей для San Jose Mercury News, в которой Центральное разведывательное управление США (ЦРУ) было связано со взрывом потребления крэка в Америке.
Уэбб потратил больше года на раскрытие теневой связи между ЦРУ и незаконным оборотом наркотиков через отношения агентства с никарагуанскими контрас, армией правого толка, целью которой было свержение левого сандинистского правительства в 1980-х годах. Сандинисты были повстанцами-марксистами, которые пришли к власти в 1979 году после крушения десятилетий поддерживаемой США диктатуры от рук семьи Сомоса. Президент Рейган назвал контрас “борцами за свободу” и сравнил их с отцами-основателями Америки. Даже когда Рейган произносил эти слова, ЦРУ знало, что многие сторонники "контрас" были глубоко вовлечены в контрабанду кокаина и использовали деньги для финансирования своей армии или, что чаще всего оказывалось правдой, для набивания собственных карманов.
Многие журналисты писали о сговоре ЦРУ с контрабандистами наркотиков из "контра", но никто так и не узнал, где эти наркотики оказались, когда они достигли американской земли. “Темный альянс” предоставил первый драматический ответ на эту загадку, описав отношения между парой сторонников контрас в Калифорнии, Данило Блэндоном и Норвином Менесесом, и “Автострадой” Рики Россом, самым известным торговцем крэком в истории торговли крэком в Южном Централе.
“Темный альянс” вошел в историю другим способом: это было первое крупное новостное разоблачение, опубликованное одновременно в печати и в Интернете. Поначалу проигнорированная основными СМИ, история, тем не менее, распространилась как лесной пожар в киберпространстве и на ток-радио. Это вызвало гневные протесты по всей стране со стороны афроамериканцев, которые давно подозревали, что правительство разрешило наркотики в их общинах. Их гнев подогревался тем фактом, что “Темный альянс” не просто показал, что контрас снабжали крупного торговца крэком кокаином или что наличные деньги использовались для финансирования армии ЦРУ в Центральной Америке, но также убедительно подразумевал, что эта деятельность имела решающее значение для общенационального взрыва потребления крэка в Америке в 1980-х годах.
Это был взрывной заряд, хотя внимательное прочтение статьи показало, что Уэбб на самом деле никогда не заявлял, что ЦРУ намеренно запустило эпидемию крэка. На самом деле, Уэбб никогда не верил, что ЦРУ сговорилось подсадить кого-либо на наркотики. Скорее, он полагал, что агентство знало, что контрас торгуют кокаином, и пальцем не пошевелило, чтобы остановить их. Он был прав, и споры вокруг “Темного альянса”, которые многие считают крупнейшим медиа-скандалом 1990—х годов, в конечном счете вынудили бы ЦРУ признать, что оно годами лгало о том, что оно знало и когда оно это знало.
Но к тому времени, когда это произошло, карьера Уэбба как журналиста была бы закончена. Всего через два месяца после появления его истории самые влиятельные газеты страны опубликовали массовые опровержения “Темного альянса”. Уэбб все чаще оказывался в центре этих атак, поскольку основные средства массовой информации начали копаться в его двадцатилетней карьере в поисках доказательств предвзятости, которые подкрепили бы их нападки на его авторитет. Меньше чем через год San Jose Mercury News откажется от этой истории, вынудив Уэбба перейти в крошечное региональное бюро газеты. Он уволился с работы и больше никогда не работал в крупной газете.
Атаки продолжались даже после смерти Уэбба. L.A. Times опубликовала некролог, который разошелся по газетам по всей стране, в котором подводился итог его жизни, утверждая, что он был автором “дискредитированных” историй о ЦРУ. Позже газета опубликует длинный очерк, раскрывающий, что Уэбб более десяти лет страдал от клинической депрессии — еще до того, как написал “Темный альянс”. Озаглавленная “Написанная с болью”, она нарисовала Уэбба как проблемного, маниакально-депрессивного мужчину, который неоднократно изменял своей жене, и безрассудного “ковбоя” - журналиста.
Такой портрет предлагает лишь вводящую в заблуждение карикатуру на гораздо более сложного человека. Интервью с десятками друзей Уэбба, членами семьи и коллегами показывают, что Уэбб был идеалистичным, страстным и дотошным журналистом, а не ковбоем. Те, кто знал его до того, как “Темный альянс” сделал его знаменитым, а затем печально известным, говорят, что он был счастлив, пока не потерял карьеру. Его коллеги, за исключением некоторых репортеров и редакторов Mercury News, которые сочли его высокомерным и занимающимся саморекламой, почти повсеместно любили, уважали и даже почитали его.
Как будет показано в этой книге, спор вокруг “Темного альянса” был центральным событием в жизни Уэбба и критическим элементом его возможной депрессии и самоубийства. Его большая история, несмотря на серьезные недостатки гиперболы, поощряемые его редакторами, остается одним из самых важных произведений журналистских расследований в новейшей американской истории. Связь, которую Уэбб раскрыл между ЦРУ, контрас и лос-анджелесской торговлей крэком, была реальной — и радиоактивной. Уэбб был едва ли не первым американским журналистом, потерявшим работу после того, как в печатных изданиях выступил против самого секретного правительственного агентства страны. Каждый серьезный репортер или политик, который пытался раскрыть связь между ЦРУ, никарагуанскими контрас и кокаином, впоследствии сожалел об этом.
Сенатор Джон Керри расследовал это в ходе слушаний в Конгрессе, которые были заблокированы администрацией Рейгана, и за это его, в качестве альтернативы, высмеивали и игнорировали в средствах массовой информации. Журналисты, такие как Боб Пэрри из AP, увольняются с работы после того, как их редакторы неоднократно закрывали их. Некоторые репортеры, работающие на местах в Центральной Америке, даже подвергались преследованиям со стороны полиции и угрозам расправы за преследование этого. Уэбб был просто самым широко распространенным и злонамеренно оклеветанным из этих репортеров, который буквально умер за историю.
Недавняя история американской журналистики полна скандалов в СМИ, от баснословных измышлений Стивена Гласса из The New Republic и Джейсона Блэра из New York Times до доверчивого и полностью дискредитированного репортажа Джудит Миллер о несуществующем оружии массового уничтожения Саддама Хусейна для New York Times, который помог проложить путь для США.С. вторжение в Ирак. Уэбб, несмотря на его упорное нежелание признавать собственные ошибки, вряд ли заслуживает того, чтобы его держали в такой компании. Что действительно отличает его судьбу, так это то, как он был брошен своим собственным работодателем перед лицом беспрецедентных и свирепых атак со стороны крупнейших газет страны, подобных которым никогда не было ни до, ни после.
Споры вокруг “Темного альянса” вынудили Уэбба уйти из журналистики и в конечном итоге привели его к самоубийству. Однако, кроме Уэбба, никто больше не потерял работу из—за этой истории - никто в ЦРУ, конечно, и даже никто из редакторов Уэбба, которые с радостью опубликовали его работу только для того, чтобы отступить от нее под яростными нападками СМИ, прежде чем продолжить свою жизнь и получить повышение. Трагическая судьба Гэри Уэбба и роль самых влиятельных газет Америки в прекращении его карьеры поднимают важный вопрос об американской журналистике в эпоху, когда большая часть общественности воспринимает четвертое сословие как отрасль в упадке, беспомощного вещателя утечек из Белого дома со склонностью к сенсационным, ориентированным на потребителя таблоидным секс-скандалам.
Уэбб провел два десятилетия, раскрывая коррупцию на всех уровнях власти, от рук государственных чиновников, представляющих все идеологические аспекты политического спектра. Действительно, само его бесстрашие в борьбе с влиятельными институтами и должностными лицами было в конечном счете фатальной чертой характера, которая, тем не менее, воплощает в себе тот самый тип журналистской этики, который должен вознаграждаться и прославляться в любом здоровом демократическом обществе. В 2002 году Уэбб размышлял о своем грехопадении в книге Into the Buzzsaw - сборник рассказов журналистов от первого лица, чьи противоречивые истории в конечном итоге вынудили их отказаться от выбранной профессии. Его слова стоит запомнить сейчас больше, чем когда-либо.
“Если бы мы встретились пять лет назад, вы бы не нашли более стойкого защитника газетной индустрии, чем я”, - заключил Уэбб. “А потом я написал несколько историй, которые заставили меня осознать, насколько печально неуместным было мое блаженство. Причина, по которой я так долго наслаждался таким гладким плаванием, заключалась не в том, как я предполагал, что я был осторожен, прилежен и хорош в своей работе ... Правда заключалась в том, что за все эти годы я не написал ничего достаточно важного, чтобы замалчивать ”.
ДВА
Оружие и девушки
РОДИЛСЯ 31 АВГУСТА 1955, на пике послевоенного экономического бума в Америке, в семье кочевников, центром которой была карьера его отца в качестве сержанта морской пехоты, Гэри Уэбб провел полное приключений и странствий детство военного мальчишки. Его отец, Уильям Уэбб, служил водолазом ВМС во время Корейской войны и чуть не погиб от взрыва мины, когда плыл к подводной лодке после операции над 38-й параллелью. Оправившись от ран, он вернулся в Корею, служил в воздушном крыле. Через несколько месяцев после окончания войны он оказался в ресторане в Сан -Франциско, где познакомился со своей будущей женой Анитой, американкой итальянского происхождения, которая последовала за своим братом, тогда служившим в береговой охране, из Бруклина в Калифорнию.
Поскольку у Корпуса морской пехоты не было подходящей больницы на Гавайях, Анита Уэбб родила своего первенца одна в военном госпитале в Короне, Калифорния. Два месяца спустя отец Уэбба вернулся в семью, когда его перевели на авиабазу корпуса морской пехоты Эль-Торо в округе Ориндж, Калифорния. Семья жила в соседнем Лос-Аламитосе до 1957 года, вскоре после рождения младшего брата Уэбба Курта, когда Билла снова перевели, сначала во Флориду, затем в Северную Каролину и, наконец, в Хантингтон-Бич, Калифорния. Год спустя Билл получил приказ о переводе на Гавайи, где его прикрепили к радиобатальону.
“Гэри был странным ребенком”, - говорит Анита. “Он был очень серьезен. У него были большие глаза, и он все смотрел и смотрел, но ничего не говорил. Он был очень своеобразным. Но как только он начал говорить, это никогда не прекращалось ”. Когда Уэббу было два года, он сказал своей матери, что у него болит голова. “О, Гэри”, - сказала она. “Ты ипохондрик. Когда она объяснила, что означает это слово, оно стало любимым словом Уэбба. “Он бегал повсюду, рассказывая всем, кто был готов слушать, что он ипохондрик”.
На Гавайях, настаивает она, Гэри провел самые счастливые годы своей жизни. “Мы нашли хороший дом на холмах в Канеохе, и дети начали играть с гавайскими детьми. Это было хорошо для них. Мы с Биллом любили воду. Мы всегда были рядом с пляжем. И этот стереотип отца из Корпуса морской пехоты — забудьте об этом. Он всегда играл с детьми, учил их плавать и заниматься бодисерфом ”.
Теперь адвокат, который работает на оборонных подрядчиков в Сан—Хосе, Курт Уэбб вспоминает, что одним из любимых занятий у них с Гэри было собирать гильзы - не с пляжа, а с артиллерийского полигона Корпуса морской пехоты. “У нас было много независимости, и мы бегали до вечера, ходили на пляж, строили крепости на деревьях, играли в португальские войны людей или устраивали бои улиток”.
“Гэри был очень чувствительным”, - говорит Анита. “Я помню, как мой брат приехал навестить нас, когда мы были на Гавайях, и повел детей на пляж. Мой брат гулял с ними вдоль океана и рассказывал им истории о человеке, который жил в океане, и все эти сказки. И затем он взял этого крошечного синего пластмассового солдатика и рассказал им эту историю о том, как этот солдат завоевал все эти земли. Ну, однажды, много лет спустя, я убираю ящики Гэри, когда он учился в колледже, и там солдат. Гэри был очень чувствителен к таким вещам ”.
Еще в начальной школе Гэри рано проявил талант к тому, что позже стало страстью к изучению сложных документов — отличительной чертой настоящего репортера-расследователя. “Однажды он пошел в PX и купил книгу на фондовой бирже”, - говорит Анита. Вскоре после этого Уэбб начал каждое утро читать деловой раздел газеты и создал электронную таблицу для отслеживания цен на акции. Однажды он сказал своим родителям, что хочет приобрести акции корпорации Xerox. “Мы с его отцом были совершенными идиотами в отношении акций”, - говорит Анита. “У нас не было тонны денег. И его отец сказал: "Ты не можешь: выход на фондовый рынок стоит больших денег’. И Гэри так и не простил своего отца, потому что тот сказал, что мог бы заработать много денег на покупке акций Xerox. Он был удивительным молодым человеком ”.
Когда Уэбб был в седьмом классе, семья уехала с Гавайев. К тому времени его отец провел двадцать лет в армии и был готов уйти в отставку. “Мы говорили об этом, и сначала мы хотели переехать в Калифорнию”, - говорит Анита. “Но моя мать сказала: "Не переезжай в Калифорнию: там курят травку и делают всякие ужасные вещи’. Хейт-Эшбери продолжался. Это были 60-е годы. Мы приняли решение, что Индианаполис - безопасное место для воспитания детей ”.
Семья переехала в Лоуренс, штат Индиана, недалеко от города. Там, вспоминает Анита, “маленькие девочки выглядели как маленькие девочки, а не как проститутки”. Их дом был расположен в хорошем школьном округе, и агент по недвижимости сказал Уэббам, что местные дети получили там больше стипендий в колледже, чем студенты в любом другом районе города. “Это было хорошее решение”, - говорит Анита. “Мальчики получили отличное образование”.
В Индианаполисе Билл Уэбб нашел работу охранника в больнице. Выцветшие семейные фотографии показывают типичную нуклеарную семью из пригорода: Билл, патриарх прямой военной выправки, Анита, жизнерадостная домохозяйка в клетчатой блузке, и Гэри и Курт, озорно сутулящиеся в полосатых футболках и солнцезащитных очках. Несмотря на тысячи миль от океана, семья по-прежнему проводила каникулы на воде, либо в плавучем доме, который они пришвартовывали на реке Индиана, либо в пляжном коттедже на Аутер-Бэнкс в Северной Каролине. Но самое важное семейное времяпрепровождение произошло за обеденным столом, где открыто обсуждалась политика.
Хотя Анита была убежденной республиканкой, Билл был демократом, и к концу 1960-х оба были категорически против войны во Вьетнаме. “Мы всегда слушали новости и обсуждали политику за обеденным столом”, - говорит Анита. “Вначале мой муж верил в теорию Домино. Со временем он изменился. И хотя я был республиканцем, я был против этого. Но Гэри всегда был аполитичен. Во время войны во Вьетнаме Гэри обычно сидел там и читал газету. Он был в шестом классе, и он отслеживал количество убитых с войны. Гэри постоянно подсчитывал, сколько вьетнамцев погибло, и однажды он сказал: "Что ж, мы убили весь Вьетнам”.
В Центральной средней школе Лоуренса Гэри и его брат отдалились друг от друга. “Каждый раз, когда мы переезжали, мы уходили вместе и исследовали”, - говорит Курт. “До окончания средней школы у нас всегда были одни и те же друзья, и мы вместе проводили время по соседству. Но в старших классах мы разошлись, и у нас были свои друзья. У нас было соперничество между братьями и сестрами; это была наша конкурентная природа. Иногда он бил меня, потому что был крупнее, но я отомстил. Гэри был тупоголовым индивидуумом. Он всегда хотел, чтобы все было по-его. Он всегда читал материал, впитывал его и держал все эти знания в своей голове. Он мог бы сесть, почитать и высосать все эти знания из материала ”.
“Он был просто бестолковым парнем”, - говорит Грег Вулф, друг всей жизни, который впервые встретил Уэбба в средней школе Белцера. “Он был похотливым подростком, как и все мы. Не было ни футбола, ни балета, ни чего-либо в этом роде. Мы просто катались на велосипедах и сидели без дела. Мы с ним часто ездили в Мэдисон, штат Индиана, маленький городок на реке Индиана, где у меня была тетя, и мы стреляли из ружей и разбивали лагерь. Однажды мы пошли к реке, и там был причал с кучей плавучих домов. Все они были пусты, потому что была зима. Он выходит из дока, садится на одну из этих лодок и начинает шарить внутри. Он не собирался ничего красть, но права собственности никогда не приходили ему в голову. Он ничего не боялся.”
Другой школьный друг, Майк Кросби, вспоминает, что, несмотря на свою более позднюю репутацию левого репортера, Уэбб любил стрелять из пистолетов. “Мы разбивали лагерь, дюжина из нас, на этой неулучшенной территории в округе Джефферсон, и стреляли из пистолетов”, - говорит он. “Винтовки, пистолеты, все, что было у людей. Гэри сказал бы: ‘Я не из тех, кто выступает против оружия. Я член Фронта освобождения Гринпис. Мы стреляем в охотников’.”
Бесстрашие Гэри как репортера проявилось в его первой журналистской работе, в истории, которая убедила его, что он нашел свое истинное призвание. Шел 1970 год, Ричард Никсон был в Белом доме, все более непопулярная война во Вьетнаме все еще бушевала, но Уэбб не вышел на улицы с протестом. Учитывая, что его интересы варьировались от автомобилей и велосипедов до оружия и девушек, неудивительно, что его первая история объединила оружие и девушек. В речи 1999 года в Юджине, штат Орегон, Уэбб вспомнил, как он начал свой журналистский путь со статьи, которую он написал для своей школьной газеты о милитаристской команде поддержки в средней школе.
“Я думаю, мне было пятнадцать”, - сказал он. “Они подумали, что это классная идея - нарядить женщин в военную форму и отправить их размахивать винтовками и боевыми флагами в перерыве. И я подумал, что это было своего рода возмутительно, и я написал редакционную статью, в которой сказал, что, по моему мнению, это одна из самых глупых вещей, которые я когда-либо видел. И мой консультант по газетам позвонил мне на следующий день и сказал: ‘Боже, та редакционная статья, которую вы написали, действительно вызвала отклик’. И я сказал: ‘Отлично, в этом вся идея, не так ли?’ И она сказала: ‘Ну, это не так уж и здорово, они хотят, чтобы ты извинился за это ”.
По словам Уэбба, он отказался извиняться. “Они сказали: ‘Послушай, почему бы тебе просто не спуститься, и сейчас придут чирлидерши, которые хотят поговорить с тобой и сказать тебе, что они думают", и я сказал "хорошо". Итак, я спустился в редакцию газеты, и там за этим столом сидело около пятнадцати человек, и все они один за другим рассказывали мне, каким я был подонком, и каким ужасным парнем я был, и как я испортил их свидания, испортил их цвет лица и все такое прочее . . . и в тот момент я решил: ‘Чувак, это то, чем я хочу зарабатывать на жизнь ”.
“Я не думаю, что вы можете придать этому какой-либо политический вес”, - настаивает Вулф. С одной стороны, Уэбб серьезно относился к профессии репортера. “Он разносил статьи для Lawrence Journal, и я предполагаю, что он пробился туда, написав статьи и для них тоже”, - говорит он. Но Вулф говорит, что Уэбб просто дурачился с сатирой из тренировочной группы. “Он не был пацифистом или чем-то в этом роде”, - говорит он. “Его отец был морским пехотинцем. Мы с Гэри пошли бы пострелять из пистолетов. Это не было похоже на Birkenstock и Volvo. Я никогда не думал, что это было знаковым событием в писательской карьере Гэри, но это было своего рода типично для него. Гэри ничего не боялся. Это был своего рода недостаток характера ”.
Курт Уэбб говорит, что его брат нашел весь этот опыт веселым. “Я не думаю, что он действительно извинился”, - говорит он. “Он просто сказал: ‘Мне жаль, что вы были оскорблены’. У него было отношение, что это их проблема, и если им это не нравится, они могут написать что-нибудь о нем. У Гэри всегда было легкомысленное отношение к подобным вещам, к тому, как люди могут так нервничать из-за такой простой мелочи ”.
“Это была хорошая пьеса”, - говорит Анита Уэбб. “Я подумал, что это было очень забавно”. Но когда родители чирлидерш потребовали извинений от Уэбб, она столкнулась с его учителем. “Я сказала ей, что если кто-то и должен извиниться, то это она, потому что именно она отправила эссе в газету”, - говорит она. “И Гэри пришел домой из школы и сказал, что он встал в классе и извинился. Гэри просто почувствовал, что так будет лучше. Все просто набросились на бедного ребенка ”.
КОГДА УЭББ ОКОНЧИЛ среднюю школу, он выиграл стипендию Хузье и решил поступить в IUPI, общественный колледж, инициалы которого расшифровываются как Университет Индианы / Университет Пердью в Индианаполисе. “В IUPI ходили бедные дети”, - говорит Рекс Дэвенпорт, один из друзей Уэбба по колледжу, который сейчас редактирует журнал для базирующегося в Вашингтоне Американского общества обучения и развития. Округ Колумбия. В IUPI Дэвенпорт редактировал школьную газету The Sagamore, где Уэбб писал музыкальные обзоры.
“Он появился как первокурсник и начал работать на меня”, - говорит Дэвенпорт. “Мы были независимой группой, и у нас не было особого надзора. Мы не освещали много неприятных новостей; это были только мнения и разглагольствования. Я, конечно, ничему его не научил, но Гэри был хорошим критиком. Мы получили много бесплатных виниловых пластинок, и многие люди тусовались в газете за бесплатными записями ”.
Дэвенпорт вспоминает, что Уэбб в основном писал о своих любимых группах Mott the Hoople и Roxy Music, но, как и в старших классах, он также писал едкие сатиры о событиях в кампусе. Когда либеральный профессор истории спонсировал серию антивоенных фильмов в школе, Уэбб помог написать несколько рецензий на сериал, каждая из которых была насыщена самопародирующими пацифистскими клише.
“Мы были раздражены, потому что все эти деньги были потрачены на серию фильмов, которая по сути была просто антивоенной пропагандой”, - говорит Дэвенпорт. “Не то чтобы кто-то из нас был обязательно против этого, но это было ужасно односторонне. Профессор назвал серию ‘Боевой клич мира’, а мы просто ужасно издевались над этим. Мы продолжали печатать заголовки вроде ‘Боевой клич мира’, "Еще один боевой клич мира" и "Еще один боевой клич’. Гэри был за это. Это было довольно забавно, учитывая, что Гэри был военным отродьем ”.
Отсутствие редакционного надзора в The Sagamore означало, что репортерам кампуса приходилось следить друг за другом. “Какой-то парень написал рецензию на фильм и убедил нас опубликовать ее, и меня вызвали на ковер, потому что парень украл ее у Playboy”, - говорит Дэвенпорт. “Гэри нашел его днем позже, затащил в ресторан и угрожал избить, но не сделал этого. Он объяснил, что мы не хотели, чтобы наша репутация была запятнана таким образом. Тогда в нем была какая-то честная жилка, и так было всегда. Он просто вообще не терпел дураков. Если бы ты не был честным и прямолинейным, ты был бы ему вообще не нужен ”.
Летом 1975 года Уэбб получил работу в City Lights of Indianapolis, начинающем альтернативном еженедельнике. Его друг из IUPI, Рекс Дэвенпорт, был главным редактором газеты. “Мы были в основном сосредоточены на искусстве и развлечениях”, - говорит Дэвенпорт. “Тем летом Гэри дал для нас несколько важных интервью: Билли Джоэлу и, возможно, Полу Маккартни”. Дэвид Леттерман, в то время известный местный метеоролог, также написал статью для газеты. Дэвенпорт не может вспомнить, о чем это было, но не был впечатлен. “Это не имело смысла”, - говорит он. “На самом деле, это было дерьмо”.
Уэбб проводил большую часть своего свободного времени, общаясь с Грегом Вулфом, который часто брал у Гэри восстановленный MG, синий родстер, который они с отцом подобрали на местной свалке. Вместе со своим отцом Уэбб восстановил двигатель и перекрасил машину. Его отец изготовил персонализированную латунную табличку для приборной панели, на которой было написано: “Этот автомобиль создан специально для Гэри Уэбба”.
Вульф был на год старше Уэбба в средней школе. Через подружку он познакомился с красивой брюнеткой по имени Сью Белл. “Я пригласил Сью на свидание”, - вспоминает он. “В этом не было ничего особенного или что-то в этом роде. Мы были просто друзьями, но Гэри запал на нее ”. На том первом свидании Вульф одолжил машину Уэбба.
Сью смеется, когда вспоминает, что промелькнуло у нее в голове, когда она заметила табличку. “Мне было шестнадцать”, - говорит она. “Я подумал: "Ого, у него, должно быть, много денег’. Грег спросил, не хочу ли я вернуться в дом его родителей. Гэри был там и смотрел телевизор. Он обычно зависал там и смотрел старые фильмы о Годзилле и все такое, высмеивал их и смеялся. Он просто сидел там. Он немного поговорил со мной, но он был очень застенчив. Но через две недели после этого он пригласил меня на свидание, и мы начали встречаться. И через две недели после этого он сказал мне, что переезжает в Кентукки ”.
Билл Уэбб нашел новую работу в Цинциннати. Гэри и Курт отказались от своих стипендий и перевелись в Университет Северного Кентукки. Следующие четыре года Уэбб провел там, изучая журналистику, работая в школьной газете The Northern и возвращаясь в Индианаполис, чтобы повидаться со Сью. “Я думала, мы больше никогда не увидимся, но каким-то образом у нас все получилось”, - говорит она.
Анита Уэбб говорит, что поняла, что ее сын собирается жениться на Сью, когда впервые увидела их вместе. “Они были в столовой, сидели возле этого большого окна”, - говорит она. “Она была милой девушкой, очень милой, и в то время ей было всего шестнадцать. Он влюбился в нее. Они всегда были вместе. Когда мы переехали в Кентукки, я думал, он переживет это. Но они продолжали общаться. Забавно то, что она писала ему, а он брал красную ручку и исправлял ее буквы. Я бы сказал: ‘Гэри, ты не можешь этого сделать’. Но она терпела его. Я не мог в это поверить. Я бы бросил его сразу. Но в этом смысле он был забавным . Очень странно”.
Более тридцати лет спустя Сью все еще хранит эти письма, в том числе одно от 11 июля 1974 года. “Твоих ошибок становится меньше благодаря моему блестящему руководству”, - написал Уэбб. “Вот они: ‘Извините, я не написал раньше’, следует читать ‘Извините, я не написал раньше’. Время в твоем предложении не соответствует.” Указав на несколько других грамматических ошибок, Уэбб добавил: “‘Алекс наконец-то забрал Пэм из банка’ не имеет никакого смысла. (Кстати, ‘смысл’ не пишется как "с тех пор".) Он забрал ее из банка или пригласил на свидание? (Я знал, что ты имел в виду, но грамматически это неправильно.)”
Затем Уэбб указал, что “много” - это не одно слово, “часто” пишется как “слишком часто”, а “Нет, тебе лучше не” следует читать как “Нет, тебе лучше не”. “Не поймите меня неправильно”, - добавил он. “Я рад получать твои письма и хочу получать по одному в день, если у тебя получится. Что ж, достаточно исправлений; давайте перейдем к сути вашей статьи ”.
По словам Сью, эти исправления, какими бы раздражающими они ни были, также показали, что ее парень не мог перестать думать о ней. На середине одного из своих писем Сью, на самом деле, он понял, что влюблен. “О, черт”, - написал он. “На этот раз я даже не могу придумать слов, чтобы сказать тебе. Это первый раз, когда слова подвели меня. Слова были созданы человеком, чтобы рассказывать о событиях, а не о внутренних чувствах. Они не описывают эмоции ... самые глубокие эмоции, которые я испытываю. И они не должны. То, что я чувствую к тебе, слишком деликатно, чтобы его можно было искалечить громоздкими словами. Прикосновение, взгляд, знак между нами - вот подходящее средство ”.
Когда Уэббу было восемнадцать лет, родители разошлись, а два года спустя развелись. Этот опыт повредил его таким образом, что он не смог никому об этом рассказать. “Гэри был очень напряженным, и он держал множество эмоций очень крепко при себе”, - говорит Анита. “Многие разочарования, которые у него были в жизни, он держал при себе”.
Курт Уэбб говорит, что его старший брат так и не оправился по-настоящему от развода. “Гэри был сильным сентиментальным семьянином”, - говорит он. “Он обиделся на то, что наши родители развелись. Гэри был идеалистом. Он хотел идеальный мир, где люди не были бы коррумпированными и где семейная жизнь действительно имела значение ”.
Анита не сказала бы, что привело к расставанию. “Это было напряженное время”, - говорит она. “Ситуация повисла в воздухе. Я не помню. Мы поссорились, и он сказал, что уходит, а я сказал, что меня это устраивает ”. Но она добавила, что ее сын так и не простил своего отца за развод. “Когда его отец ушел из семьи, это очень беспокоило Гэри”, - говорит она. “Я не вдавался в грубые подробности с детьми о том, почему я не хотел жить с их отцом, потому что он был очень преданным отцом. Возможно, он и не был лучшим мужем, но нет никого, у кого был бы лучший отец, чем у этих детей ”.
После развода его родителей Уэбб переехал к родителям Сью в Индианаполис. Они уже говорили о браке. “У моих родителей был дом с пятью спальнями, и они сказали, что он может жить с нами”, - вспоминает Сью. “Итак, он переехал к нам примерно на год, достаточно долго, чтобы мой отец был не слишком доволен этим”.
Сью говорит, что Уэбб сказал ей, что его отец был неверен. “Он рассказал об этом своему отцу, когда ему было восемнадцать лет”, - говорит она. “Его отец был мошенником, и Гэри всегда злился из-за этого. Он спросил его, как он мог это сделать. И его отец сказал: ‘О, Гэри, подожди десять или пятнадцать лет. Просто представь, что ты женишься на Сью, и ты уезжаешь в какую-то другую страну, и к тебе в баре подходит красивая женщина. Что ты собираешься делать?’ Это ответ, который он получил от своего отца. Разве это не мило?”