Нет NL, автор: Tiebosch Uitgeversmy BV - Амстердам
Перевод: Джейкоб Бигге
Фотография на обложке: Ф. Андре де ла Порте
ISBN 90 6278 582 4
Отсканировано и отредактировано @ 2016 John Yoman
Actie-Pockets Amsterdam.
Никакая часть этой публикации не может быть воспроизведена и / или опубликована в печати, фотокопиях, микрофильмах или каким-либо другим способом без предварительного письменного разрешения издателя.
Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме, в печатном виде, в фотопечати, на микрофильмах или любым другим способом без письменного разрешения издателя.
Глава 1
Это был молодой человек с горящими глазами и большими планами в отношении своей пустынной страны и для себя самого, но Соединенным Штатам был нужен старый король, которого он хотел свергнуть, поэтому я убил его.
Это моя работа: Ник Картер, убийца моей страны, AX, Дэвид Хок и за высокую зарплату. N3 в AX, самой секретной организации в Вашингтоне и, возможно, в мире.
Мятежный принц был идеалистом, гордым и сильным человеком, но он не был мне ровней. У него не было шансов. Я застрелил его в отдаленной пустыне его страны, где никто не мог найти его, пока его тело не превратилось в кости, съеденные стервятниками.
Я позволил этому чрезмерно амбициозному принцу сгнить на его собственном солнце и вернулся в город, чтобы отправить свой отчет по каналам, которые мало кто знал, и очистить Вильгельмину.
Если вы живете, как я, бережно относитесь к своему оружию. Они ваши лучшие друзья. Проклятая куча моментов, когда они - единственные «друзья», которым ты вообще можешь доверять. Мой 9-мм люгер - Вильгельмина. Еще у меня в рукаве есть туфли на шпильке под названием Hugo. Пьер - это миниатюрная газовая бомба, которую я кладу куда угодно.
Я также заказал самолет до Лиссабона. На этот раз моим прикрытием был Джек Финли, ретивый торговец оружием, который только что закрыл очередной «заказ». Теперь он летел обратно к своему заслуженному отдыху. Только я шел не совсем мирно.
Как N3 из AX, я имел звание адмирала на случай чрезвычайных ситуаций. Так что я мог войти в любое посольство или военную базу США, произнести кодовое слово и затем потребовать любой транспорт, включая авианосец. На этот раз я взял частный телефон, потому что занялся личным делом. Хоук, мой босс, не согласен с тем, что его агенты занимаются частным бизнесом. Особенно, если он знает об этом, а знает почти все. Но это было только для меня.
Я трижды менял самолеты и имена в Лиссабоне, Франкфурте и Осло. Это был объезд в Лондон, но в этом путешествии я не хотел ни преследователей, ни сторожевых собак. Я оставался на своем месте весь полет, прячась за стопкой журналов. Я даже не пошел в гостиную за своим обычным количеством выпивки, и я не ответил на улыбку рыжеволосой. У Хоука глаза везде. Обычно мне это нравится; Что касается моей кожи, я это очень ценю. И когда мне нужен Хоук, он обычно как-то там.
Лондон, как всегда, был закрыт, когда мы приземлились. Клише верно, как и большинство клише, но теперь туман стал чище. Мы движемся вперед. Аэропорт Хитроу находится далеко от города, и я не мог воспользоваться одной из наших комфортабельных машин, поэтому взял такси. Было темно, когда он высадил меня в трущобах в Челси возле заброшенного отеля. Я сделал заказ под другим четвертым именем. Я проверил загроможденную пыльную комнату на предмет бомб, микрофонов, фотоаппаратов и глазков. Но он был чист. Но, чистая она или нет, я не собиралась проводить в ней много времени. Если быть точным: два часа. Ни на секунду больше, ни на секунду короче. Итак, я перешел к своей двухчасовой практике.
Полицейский, особенно контр-агент и убийца, всегда живет рутиной. Он должен, иначе он долго не проживет. Встроенные привычки как вторая натура стали такой же частью его, как дыхание для всех остальных. Он очищает свой разум, чтобы видеть, думать и реагировать на любое внезапное действие, изменение или опасность. Эта автоматическая процедура предназначена для того, чтобы агент работал каждую секунду со 100% эффективностью.
У меня было два часа. Осмотрев комнату, я взял миниатюрную сигнализацию и прикрутил ее к двери. Если прикоснуться к двери, звук будет слишком тихим, чтобы кто-нибудь его услышал, но он разбудил бы меня. Я полностью разделся и лег. Тело должно дышать, нервы должны расслабляться. Я позволил себе очиститься, и мои сто восемьдесят фунтов мышц и костей расслабились. Через минуту я заснул.
Через час и пятьдесят минут я снова проснулся. Я закурил, налил себе глотку из бедренной фляжки и сел на обшарпанную кровать.
Я оделся, снял дверную сигнализацию, проверил стилет на руке, воткнул газовую бомбу в верхнюю часть бедра, зарядил Вильгельмину и выскользнул из комнаты. Я оставил чемодан. У Хоука было разработанное оборудование, чтобы он мог проверить, находятся ли его агенты на своих постах. Но если на этот раз ему удалось запихнуть такой маяк в мой чемодан, я хотел, чтобы он поверил, что я все еще в безопасности в этом паршивом отеле.
В вестибюле все еще висели вывески времен Второй мировой войны, указывающие гостям бомбоубежища. Прилавок загружал почту в отсеки в стене, а негр дремал на обшарпанной кушетке. Клерк был жилистым и стоял ко мне спиной. На негре было старое пальто, слишком узкое для его широких плеч, и новые блестящие туфли. Он открыл один глаз, чтобы посмотреть на меня. Он внимательно изучил меня, затем снова закрыл глаза и лег поудобнее. Клерк на меня не смотрел. Он даже не взглянул на меня.
Снаружи я вернулся по своим следам и заглянул в вестибюль из ночных теней Челси-стрит. Негр открыто посмотрел на меня, жилистый клерк, казалось, даже не заметил меня в холле. Но я видел его злые глаза. Я не ускользнул от моего внимания, что он рассматривал меня в зеркале за прилавком.
Так что я не обратил внимания на клерка. Я посмотрел на негра на диване. Клерк пытался скрыть тот факт, что смотрит на меня, я сразу это заметил, и даже самая дешевая шпионская компания не стала бы использовать кого-то настолько бесполезного, что я мог бы увидеть его одним взглядом. Нет, когда была опасность, она исходила от негра. Он посмотрел, изучил меня, а потом посмотрел в другую сторону. Открыто, честно, не подозрительно. Но его пальто не совсем подходило, а туфли были новыми, как будто он прилетел откуда-то, откуда ему не нужно было пальто.
Я записал это пять минут. Если он заметил меня и заинтересовался, он был слишком хорош, чтобы показать это, понимая, что я приму меры предосторожности. Он не встал с дивана, и когда я подъехал к такси, он, похоже, меня не преследовал.
Я мог ошибаться, но я также научился следовать своим первым предчувствиям о людях и записывать их в подсознании, прежде чем забыть.
Такси высадило меня на оживленной улице Сохо, в окружении неоновых вывесок, туристов, ночных клубов и проституток. Из-за энергетического и финансового кризиса туристов стало меньше, чем в предыдущие годы, и даже на площади Пикадилли свет казался более тусклым. Мне было все равно. На данный момент меня не так интересовало состояние мира. Я прошел два квартала и свернул в переулок, где меня встретил туман.
Я расстегнул куртку поверх люгера и медленно пошел сквозь клочья тумана. В двух кварталах отсюда уличные фонари, казалось, кружились в гирляндах тумана. Мои шаги отдавались от старых гласных, и я слушал отголоски других звуков. Их там не было. Я был один. Я увидел дом в полквартале от себя.
Это был старый дом на этой туманной улице. Прошло много времени с тех пор, как фермеры этого острова эмигрировали на землю, на которой я сейчас работаю. Четыре этажа из красного кирпича. В подвале был вход, лестница вела на второй этаж, а сбоку был узкий переулок. Я проскользнул в переулок и обошел задний двор.
В старом доме горел единственный свет: подсобка на третьем этаже. Я посмотрел на высокий прямоугольник в тусклом свете. Музыка и смех доносились сквозь туман в этом веселом районе Сохо. В той комнате надо мной не было ни звука, ни движения.
Взломать замок на задней двери было бы легко, но двери можно подключить к системе сигнализации. Я вынул из кармана тонкий нейлоновый шнур, намотал петлей на выступающую железную планку и подтянулся к затемненному окну второго этажа. Я поставил присоску на стекло и отрезал все стекло. Затем я снова опустился и осторожно поставил стакан на землю. Поднявшись к окну, я залез внутрь и оказался в темной пустой спальне, за спальней тянулся узкий коридор. От теней пахло сыростью и старостью, как от заброшенного столетия назад здания. Было темно, холодно и тихо. Слишком тонкий. Крысы перебираются в заброшенные дома в Лондоне. Но не было звука, как вокруг меня царапают пушистые лапы. Кто-то все еще жил в этом доме, кто-то был там сейчас. Я улыбнулась.
Я поднялся по лестнице на третий этаж. Дверь в единственную освещенную комнату была закрыта. Ручка повернулась под моей рукой. Я слушал. Ничего не двигалось.
Одним беззвучным движением я открыл дверь; немедленно закрыл его за собой и остановился в тени, наблюдая за женщиной в одиночестве в тускло освещенной комнате.
Она села ко мне спиной и изучила какие-то бумаги на столе перед ней. Единственным источником света здесь была настольная лампа. Там была большая двуспальная кровать, письменный стол, два стула, горящая газовая плита, больше ничего. Просто женщина, стройная шея, темные волосы, стройная фигура в обтягивающем черном платье, раскрывающем все ее формы. Я сделал шаг от двери к ней.
Она внезапно обернулась, ее черные глаза за цветными очками. "Так вот ты где?" она сказала.
Я увидел ее улыбку и одновременно услышал приглушенный взрыв. В небольшом пространстве между нами клубилось облако дыма, которое почти сразу же скрыло ее.
Я прижал руку к себе, и мой стилет выскочил из-под рукава в руку. Сквозь дым я увидел, как она скатилась на пол, и тусклый свет погас.
В внезапной темноте, когда меня окружал густой дым, я больше ничего не видел. Я присел на пол, думая о ее цветных очках: наверное, инфракрасных очках. И где-то в этой комнате был источник инфракрасного света. Она могла видеть меня.
Охотница стала добычей, запертой в маленькой комнате, которую она знала лучше меня. Я сдерживал проклятия и напряженно ждал, пока не услышу звук или движение. Я ничего не слышал. Я снова выругался. Когда она двигалась, это было движение кошки…
Тонкая веревка обвивала мое горло сзади. Я слышал шипение ее дыхания у моей шеи. Она была уверена, что на этот раз у нее есть я. Она была быстрой, но я быстрее. Я почувствовал шнур в тот момент, когда она обмотала его вокруг моего горла, и когда она затянула его, мой палец уже был внутри.
Я потянулся назад другой рукой и схватил ее. Я повернулся, и мы оказались грудой на полу. Она боролась и корчилась в темноте, каждый мускул ее стройного, напряженного тела крепко прижимался ко мне. Сильные мускулы в тренированном теле, но мой вес был со мной. Я взял настольную лампу и включил ее. Дым рассеялся. Беспомощная под моей хваткой, удерживаемая моим весом, ее глаза метнулись ко мне. Цветных очков не было. Я нашел свой стилет и прижал его к ее тонкой шее.
Она запрокинула голову и засмеялась.
Глава 2
«Ублюдок», - сказала она.
Она вскочила и вонзилась зубами мне в шею. Я сбросил шпильку, откинул ее голову за длинные черные волосы и крепко поцеловал. Она прикусила мою губу, но я продолжал прижимать рот к ее губам. Она обмякла, ее губы медленно приоткрылись, мягкие и влажные, и я почувствовал, как ее ноги прижались к моей руке. Ее язык испытующе прошел через мой рот, все глубже и глубже, а моя рука подтолкнула ее платье к ее напряженному бедру. Под этим платьем на ней ничего не было. Такой же мягкий, влажный и открытый, как ее рот.
Другой рукой я нашел ее грудь. Они сияли высоко, пока мы боролись в темноте. Теперь они были мягкими и струящимися, как опухоль на ее животе в том месте, где я коснулся шелковистых волос.
Я почти почувствовал, что вырываюсь на свободу, расту и становлюсь все труднее вонзиться в нее. Она тоже это почувствовала. Она оттянула рот и начала целовать мою шею, затем мою грудь, где моя рубашка исчезла во время борьбы, а затем снова поднялась к моему лицу. Маленькие, голодные поцелуи, как острые ножи. Моя спина и поясница были в ритме густой крови, пока я не собирался взорваться.
«Ник», - простонала она.
Я схватил ее за плечи и оттолкнул. Ее глаза были плотно закрыты. Ее лицо пылало страстью, ее губы все еще целовались в слепом желании.
Сигарета? Я спросил.
Мой голос казался хриплым, больше похожим на потрескивание. Поднявшись на крутой, яростный обрыв взрывного желания, я заставил себя отступить. Я почувствовал, как мое тело дрожит, полностью готовое погрузиться в мучительную горку удовольствия, которая отправит нас в высокую, приостановленную готовность к следующему, горячему, крутому повороту. Я оттолкнул ее, стиснув зубы от этой великолепной боли. На мгновение я не был уверен, выживет ли она. Теперь я не знал, сможет ли она выжить и остановиться. Но ей это удалось. С длинным, дрожащим вздохом она преуспела, ее глаза закрылись, а руки сжались в дрожащие кулаки.
Затем она открыла глаза и улыбнулась мне. «Дай мне эту чертову сигарету», - сказала она. «Черт побери, Ник Картер. Ты замечательный. Опоздал на целый день. Ненавижу тебя.'
Я откатился от нее и протянул ей сигарету. Улыбаясь ее обнаженному телу, потому что черное платье было разорвано страстью, я закурил наши сигареты.
Она встала и легла на кровать. Я сел рядом с ней, греясь от жары газовой плиты. Я стал нежно и медленно ласкать ее бедра. Не многие люди могут это выдержать, но мы могли. Мы делали это много раз раньше.
«Опоздал на целый день, черт возьми», - сказала она, куря. 'Почему?'
«Ты знаешь, что лучше не спрашивать, Дейрдра», - сказал я.
Дейрдре Кэбот и ей было лучше знать. Мой товарищ агент AX. N15, ранг «убивать при необходимости», главный противодействующий агент с независимым командным статусом. Она была хороша и только что доказала это еще раз.
«На этот раз ты почти достал меня», - сказал я, ухмыляясь.
«Почти», - мрачно сказала она. Ее свободная рука теребила последние пуговицы моей рубашки. «Думаю, я справлюсь с тобой, Ник. Если бы это было реально. Нет игры. Очень реально.
«Может быть», - сказал я. «Но это должна быть жизнь и смерть».
«По крайней мере, разбить тебя», - сказала она. Ее рука расстегнула молнию на моих штанах и погладила меня. «Но я не мог сделать тебе больно, не так ли? Я не мог повредить всему этому. Боже, ты мне прекрасно подходишь.
Таким образом, я знал и любил ее долгое время. Атака и защита, каждый раз, когда мы встречались, были частью нашего пути, горячая игра между профессионалами; и, возможно, она справилась бы со мной, если бы это было не на жизнь, а на смерть. Только тогда я буду драться на поражение, а мы не этого хотели друг от друга. Есть много способов оставаться в здравом уме в этом бизнесе, и для нас обоих одним из таких способов были тайные встречи в течение многих лет. В худшие времена, сквозь всех этих мужчин и женщин, всегда был этот свет в конце туннеля. Она для меня, а я для нее.
«Мы хороший матч», - сказал я. «Физически и эмоционально. Никаких иллюзий, а? Даже не то, чтобы это продолжалось вечно ».
Мои штаны были сняты. Она наклонилась, чтобы поцеловать мой живот внизу.
«Однажды я подожду, а ты не придешь», - сказала она. «Комната в Будапеште, в Нью-Йорке, и я буду одна. Нет, я бы этого не вынес, Ник. Ты сделаешь?'
«Нет, я бы этого тоже не вынес», - сказал я, проводя рукой по ее бедру туда, где оно было влажным и открытым. - Но вы бы подняли этот вопрос, и я тоже. У нас есть работа ».
ла, да, - сказала она. Она затушила сигарету и стала ласкать мое тело обеими руками. «Однажды Хоук узнает. Вот как это закончится ».
Если бы он знал, Ястреб закричал бы и побагровел. Двое его агентов. Он будет парализован. Двое его агентов влюблены друг в друга. Опасность этого заставит его напрячься, опасность для Топора, а не для нас. Мы были расходным материалом, даже N3, но AX был священным, жизненно важным и ставился выше всего остального в этом мире. Так что наше свидание держалось в строжайшей тайне, мы использовали все свое остроумие и образование, общаясь друг с другом так нежно, как если бы мы работали над делом. На этот раз она вышла на контакт. Я пришел, и она была готова.
Ястреб еще не знает, - прошептала она.
Она лежала абсолютно неподвижно на большой кровати в теплой потайной комнате, ее черные глаза были открыты и смотрели на мое лицо. Темные волосы рассыпались по ее маленькому овальному лицу и широким плечам; ее полные груди теперь свисали, соски большие и темные. Почти вздохнув, она прошептала вопрос. 'Теперь?'
Мы осматривали тела друг друга как в первый раз.
На ее мускулистых бедрах и тонких бедрах не было жира, ничего не было в впадине ее живота над возвышающимся холмом Венеры. При росте шести футов она имела тело атлета и казалась высокой и стройной. Она меня ждала.
«Теперь», - сказал я.
Это была женщина. Не девушка. Женщина тридцати двух и более лет, чем большинство ее сверстников. Солдат с семнадцати лет. Она служила с израильскими спецназовцами, убивая арабов по ночам. В двадцать лет - нацистский боец, в двадцать секунд - агент AX. Сильная женщина со шрамами, подтверждающими это: ожоги от пыток на ее спине, шрам от плети на левой груди, вьющийся вопросительный знак над клиновидными волосами, где арабский врач вырезал из нее будущих детей и научил ее ненависти.
«Теперь», - сказала она.
Просто и прямо, без застенчивости, претензий или ложного мужского мужества. Мы знаем друг друга слишком долго и слишком хорошо для всех тех игр, в которые играют новые любовники. равно. Несколько. Муж и жена. Она хотела, чтобы я был в ней, я хотел быть в ней.
Черные глаза открылись и сфокусировались на моем лице, глубоком и горячем, смотрящем откуда-то из глубины души. Она раздвинула ноги и высоко подняла их. Прямая и крепкая, без усилий. Я просто посмотрел ей в глаза и вошел в нее.
Мы не трогали никуда, кроме этого. Медленно и глубоко скользит в теплом и жидком приветствии ее тела. Медленно и улыбаясь, мы смотрели друг другу в глаза. Дрожа, она пошевелилась, и я стал больше внутри нее, пока ее глаза не закрылись, и мои пальцы не вонзились глубоко в кровать.
Она подтянула свои удивительные ноги и колени вверх, пока они не коснулись ее груди, а пятки не коснулись круглой плоти ее ягодиц. Она обняла меня за шею и напряглась. Я обнял ее, как маленький закрытый мяч. Я поднял ее с кровати и держал все ее тело в своих руках, ее бедра на моей груди, ее зад на моем животе, и вонзился в нее глубже, позволяя тихим стонам вырваться из ее губ.
Мы двигались в одинаковом ускоряющемся ритме, как две части одного и того же существа. Свирепый и нежный, замкнутый в боли, а затем в покое, как толстый, горячий прилив, такой же глубокий и захватывающий, как океан, омывал нас, погружая нас в безмолвную тьму.
Печка была горячей. Скрытая комната тихая. Где-то шелестел ветер и казалось, будто ветер задевал дом. Где-то была музыка и смех. Далеко. В руке она держала сигарету. Другой она бездумно ласкала мой живот. "Как долго у нас есть?"
«Увидимся завтра», - сказал я. 'Ты?'
'Увидимся завтра.'
Это все. Больше никаких вопросов. За пределами этой потайной комнаты, за пределами этих коротких мгновений у нас была работа. Задавать вопросы и отвечать на них означало бы участие, а участие может означать опасность и изменить жизнь. Малейшее изменение будет означать, что Хоук знал или узнает раньше или позже. Суровая максима о том, что мы не участвуем в работе друг друга, была единственной защитой от бесконечных глаз и ушей Хоука. Это и тренировка многих тяжелых лет: не доверять никому, даже тем, кого любишь.
«Дважды сегодня вечером», - сказал я. Честолюбивый принц слишком долго занимал меня, слишком далеко от желающих женщин.
Она смеялась. «С каждым годом вы становитесь более требовательными. Сколько на самом деле может выдержать женщина? »
«Все, что у меня есть», - сказал я, ухмыляясь. «И ты знаешь, как это хорошо».
«Не так уж и скромно, Ник Картер», - сказала Дейдра. «Ты ...»
Я никогда не узнаю, что она хотела сказать. Она остановилась на полуслове, когда я почувствовал, как мое плечо становится горячим и пылающим. Это был тихий и тайный знак, но она заметила мою слабую дрожь.
Крошечный тепловой сигнал, застрявший под моей кожей, можно было активировать только на расстоянии мили, то есть сигнал исходил из местного источника. Только Хоук знал об этом, и он используется в качестве крайнего средства экстренной связи, когда все другие средства связи вышли из строя и когда Хоук не знает, где я и в какой ситуации я нахожусь. Сигнал, предназначенный для того, чтобы никого не отследить, но Дейрдра Кэбот знала свое дело. Она такая же быстрая, как и я, и она почувствовала внезапный контакт.
'Ник?'
«Мне очень жаль, - сказал я. «Мы просто заблудились завтра и сегодня вечером».
Я встал с кровати и схватился за штаны. Она продолжала смотреть на меня, лежащего на кровати без движения.
«Не сегодня вечером», - сказала Дейрдра. 'Опять таки. Теперь.'
Тепловой сигнал был экстремальной командой, используемой только в экстренных случаях, когда скорость имеет значение. Но Дейдра снова хотела меня, и в нашей работе, возможно, никогда не будет следующего раза. И я тоже хотел ее, даже если бы мне пришлось умереть за это.
Я взял ее, или она забрала меня. Жестко и грубо. Вместе, как всегда должно быть.
Когда мы оба оделись, я увидела, что это зрелое, полное тело растворилось в маленьких трусиках, темных чулках и затем в обтягивающем черном платье. Я почувствовал комок внутри спины, ощущение треска в спине, но я оделся; и, проверяя наше оружие, мы говорили о пустяках. Она игриво поцеловала меня, когда я приставил ее лезвие к внутренней стороне ее бедра. Ей было намного лучше с этим ножом, чем мне. Она связала свою маленькую беретту под чашечкой бюстгальтера. Я вернул стилет на место и проверил Люгер.
Мы оставили секретную комнату в прежнем виде и вышли через другое окно. Я накрыл ее, когда она шла обратно в переулок. Она накрыла меня, когда я скользил по переулку, и из темноты она вышла на пустую улицу. Она прошла мимо меня, как обычно, и вышла на улицу.
Нас спасла автоматическая процедура и снова этот рефлекторный распорядок.
Я увидел темный дверной проем через улицу. Тень, оттенок темнее ночи, слабое движение, уловленное моим личным радаром, отточенным годами постоянного наблюдения. 'Лежа!' Я закричал.
Из темноты прозвучало два выстрела.
Глава 3
Приглушенные выстрелы. Они плюнули в ночь в тот самый момент, когда я увидел темную тень и закричал: «Ложись!»
Два выстрела и секунда спустя крик, как мгновенное эхо. Дейрдра лежала на полу. Она упала на твердый камень Лондон-стрит в тот момент, когда услышала выстрелы и мой крик. Но что было раньше: мой крик или выстрелы?
Она лежала неподвижно.
Я держал Вильгельмину. Я выстрелил в портик одновременно с тем, как вытащил Вильгельмину и прицелился. Три выстрела, прежде чем тень сможет выстрелить снова, прежде чем Дейрдра поднялась, если она когда-нибудь снова сможет двигаться.
Наградой был длинный приглушенный крик.
Я ждал. Выстрелов больше не последовало. Никто не вышел из тумана для расследования. Я увидел кровь на правой руке Дейрдры, но ей не поможет, если я выйду вперед и погибну. Минута - это долгое время для человека с ружьем, особенно если он ранен.
Внезапно Дейрдра перекатилась через улицу, встала и исчезла в тени: с ней все было в порядке.
Мои крики, должно быть, были на волосок от выстрелов. Выученная на протяжении всей жизни среди врагов, она упала плашмя на улице в ту долю секунды. Пуля невидимого стрелка, должно быть, задела ее руку, когда она упала. Я был благодарен за каждую минуту опасности, которая превратила нас в автоматическое сверхэффективное оружие.
Темный дверной проем оставался тихим, неподвижным. Я шагнул вперед.
Я на цыпочках направился к темному крыльцу, обеими руками направив «Люгер» вперед. Дейрдра на шаг позади меня со своей «береттой».
На спине лежал негр. Даже ночью я видел два темных пятна на его груди. Я попал в яблочко двумя из трех пуль. Их должно было быть три.
«Вы беспокоились обо мне», - сказала Дейрдра. «Я не скажу Хоуку».
«Я бы никогда не выжил», - сказал я. 'Ты в порядке?'
Она улыбнулась, но стала немного бледнее, чем несколько минут назад. Пуля пробила мясистую верхнюю часть ее руки.
«Я в порядке», - сказала она.
Я кивнул. Я не смотрел на ее руку. Она была профессионалом, она заботилась о себе. Мне нужно было подумать о более важных вещах. За кем охотился этот мертвый негр? И почему? 'Ты знаешь его?' - спросил я Дейрдру.
«Нет», - сказала она.
Это был не тот ниггер, которого я видел в холле дешевого отеля в Челси. Скинней и моложе, не намного больше, чем мальчик. Но два нигера вокруг меня в Лондоне в одну и ту же ночь были чертовски случайным совпадением. Особенно, если первый явно прибыл откуда-то в спешке, одетый в яркий плащ поверх грязных брюк, дешевую шерстяную рубашку и какие-то самодельные сандалии. И все это в лондонскую зиму ...
Я поднял его пистолет с тротуара. Старый автоматический браунинг бельгийского производства с новеньким глушителем. Он не был похож на человека, который может позволить себе купить новый глушитель. В его кармане было несколько фунтов и немного серебра, ключ от гостиницы без опознавательных знаков и дополнительный журнал для браунинга. На шее у него была тонкая золотая цепочка с маленьким амулетом. Спящий лев.
«Знак Чаки», - сказала Дейрдра. «Он был за мной».
"Но вы его не знаете?"
«Нет, но он, вероятно, зулус, а может, звази. В последнее время они стали немного ближе друг к другу ».
«Чака», - сказал я. И тут же что-то щелкнуло в моей фотографической памяти: «Первый король зулусов, основатель империи зулусов в 1920-х и 1930-х годах. Самая большая и сильная негритянская армия в истории. Разбитый британцами в 1879 году, после того как они впервые полностью разрушили Рооинеккен. Зулусы теперь являются частью Южной Африки, как рабы. У свази там более или менее независимая страна. Что еще, Дейрдра?
"Что еще для людей в рабстве?" она сказала. «Тебе нужна надежда, легенда: Чака, спящий лев, который однажды вернется».
«Это миф, - сказал я. «Мифы не отправляют негров из джунглей Зулуленда в Лондон. Спящий лев - символ некой подпольной организации. Почему они хотят твоей смерти?
Вы можете догадаться, Ник, - сказала Дейдра.
"Ваше задание?"
Она кивнула, на мгновение посмотрела на мертвого негра, затем засунула «Беретту» обратно себе под грудь. Она стояла в темноте туманной улицы, медленно потирая руку. Затем она глубоко вздохнула и улыбнулась мне. - Значит, судьба в следующий раз, - сказала она. «Мы не можем здесь торчать».
«Будьте осторожны», - сказал я.
Я шел за ней по темным улицам, пока мы не вышли на свет и суету Пикадилли. Она помахала один раз и исчезла в толпе искателей удовольствий. Я остановил проезжающее такси. Я не вернулся в отель для вшей. Если бы большой негр в холле был в одной группе со стрелком, я бы, вероятно, привел их к Дейрдре. Я не видел как. Я был уверен, что за мной не следят, так что это должно означать, что у них были люди, навыки и оборудование, чтобы забрать меня по дороге, чтобы я не заметил. Если бы они были так хорошо организованы, я бы не рискнул вернуться в отель.
Я не мог рискнуть воспользоваться одним из домов AX в Лондоне или связаться с одним из наших местных представителей. Мне пришлось воспользоваться телефоном-автоматом и позвонить в центр связи.
«Исследовательская служба Wilsön, мы можем вам помочь?»
"Можете ли вы проследить историю топора для меня?"
«Минутку, пожалуйста».
Слово «топор», AX, было основным контактным словом, первым шагом, но слово может произойти случайно.
Спокойный мужской голос: «Я уверен, что у нас есть все, что вам нужно, сэр. Какой именно боевой топор вас интересует?
«Левша с севера, из периода средней саги». Это был подтверждающий код, который доказывал, что я был агентом AX, и сообщал ему, какой агент: N3. Но я мог быть самозванцем.
«О да, - сказал спокойный голос. "Какой король первым?"
«Половина черного», - сказал я.
Только настоящий N3 знал этот последний код. Его можно было выжать из меня пытками, но в каждой сделке приходилось идти на риск. Если самозванец попытается связаться по телефону, худшее, что AX может потерять, - это лондонский узел связи. Затем пришлось сменить контактные коды.
Произошла серия щелчков, когда меня перевели через нелегальную сеть связи AX. Затем послышался холодный строгий голос: «Вы в Лондоне, N3. Почему?'
Плоский гнусавый голос: сам Ястреб. Злость, но гнев почти мгновенно превратился в резкую, сухую поспешность, которая дала мне понять, что все, чего хотел Хок, было серьезным, важным и трудным.
'Забудь это. Вы можете объяснить это позже. Ваш звонок был определен. Через шесть минут за вами приедет машина. Приходи прямо сейчас.
Эта работа должна была быть важной. Хоук использовал мой номер, N3, и сам отвечал на звонок с таксофона, без каких-либо посредников или противников на моей стороне.
'Куда пойти?' Я спросил.
Он уже повесил трубку. Ястреб не долго говорит об открытой линии. Он сидит, маленький и худой, в своем незначительном офисе в Вашингтоне, имея власть управлять космической станцией одним словом. Тем не менее, никакие пять человек за пределами AX и секретных служб не знают его или знают, что он существует.
Я вышла из телефонной будки, прищурившись, чтобы посмотреть, нет ли на улице чего-нибудь, что отличается от обычного образца. В тумане и ярком свете Сохо ничего не было. Я посмотрел на часы. Еще две минуты. Он опоздал на пять секунд: маленькая серая машина с тихим водителем. Я вошел.
Час спустя я стоял на заброшенной взлетно-посадочной полосе старой заросшей сорняками базы ВВС Великобритании. Машины не было, а я был один на базе ВВС Великобритании, которую не знал. Может быть, Хонингтон, учитывая равнину вокруг него, или, может быть, Тетфорд.
Я услышал приближающийся самолет прежде, чем смог его увидеть. Я не ожидал, что самолет будет на безлюдном поле ночью. Но он спустился, ориентируясь только на свои посадочные огни. Удаленный истребитель рафа. У Хоука есть контакты повсюду.
«Извини», - сказал я пилоту.
У него были необходимые широкие усы, но он был серым, а глаза его выражали больше ума, чем у большинства мальчиков из ВВС. Человек, который иногда сам может задавать вопросы. На этот раз он просто подал мне знак попасть на борт и уехал, прежде чем я хорошо уселся.
'Им нужен был кто-то, кто мог бы приземлиться здесь без наземных линий или огней », - сказал он. «Нас осталось не так много».
Он повернулся ко мне. «Вы должны хотя бы остановить Третью мировую войну».
«По крайней мере», - сказал я.
Он слабо улыбнулся и бросил дроссели в исходное положение. Я чувствовал себя человеком, слепо бегущим к каменной стене. Но старик RAF знал свое дело. Он облегчил задачу и затем полетел на запад. Он не сказал ни слова, и я заснул.
Было уже светло, когда меня разбудили руки. Мы приземлились на небольшом аэродроме, окруженном высокими голыми деревьями и заснеженными полями. Вдали стояли высокие здания, и пейзаж показался мне знакомым.
Машина, съехавшая в мою сторону, выглядела еще более знакомой: черный «кадиллак» с номерным знаком Мэриленда. Я вернулся в Америку и был недалеко от Вашингтона. Это была бы действительно тяжелая и очень важная работа.
Ястреб не часто приводит меня домой так внезапно и никогда в Вашингтон, когда он может это исправить. Я убийца номер один, хорошо оплачиваемый и необходимый, но никто не любит признавать, что я существую, особенно они в Вашингтоне. Обычно, когда он хочет со мной поговорить, Хоук достигает меня в каком-то уголке мира. Он связывается со мной там или приходит ко мне, но он старается не рисковать, что кто-то связывает меня с AX или даже с Вашингтоном.
Поэтому они задернули шторы на кадиллаке, когда мы вышли из аэропорта и направились в сторону Потомака. Для меня это было нормально. Я не люблю Вашингтон или любую другую столицу страны. Политики и государственные деятели живут в национальных столицах, и через некоторое время все политики и государственные деятели захотят сыграть королем. Большинство из них думают, что они короли. Они отрубают головы всем, кто с ними не согласен, потому что знают, что лучше всего и что нужно сделать для блага простых людей.
Но меня не интересовали политики, и я снова подумал, почему Хоук разрешил мне приехать в Вашингтон. Он сделал бы это только в том случае, если бы ему пришлось, если бы он не мог встретить меня где-нибудь далеко. Эта работа должна была быть настолько важной, настолько приоритетной, что даже Хоук не имел в ней высшей власти. Как бы то ни было, он должен был быть в непосредственном контакте со старшими лордами, чтобы ответить на любой вопрос, который я мог задать.
Эта работа должна начинаться сверху.
Глава 4
Меня вытолкнули из «Кадиллака» в какой-то переулок и впустили в большое безымянное серое здание. Лифт доставил нас минимум на три этажа ниже первого этажа. Там меня посадили в небольшой открытый фургон, стоявший на рельсах. И один в этой машине я исчез в узком туннеле.
Со мной никто не разговаривал, и было ясно, что я не должен был знать, куда иду. Но я не пережил всех Killmasters так долго, не приняв все меры предосторожности, насколько мог. Никто об этом не подозревал, даже Хоук, насколько я знал, но я исследовал этот туннель давным-давно, когда меня впервые сюда привезли. Я знал, где я был и куда иду. Я ехал по самой секретной миниатюрной железной дороге в мире, направляясь к ряду взрывозащищенных кварталов под очень большим белым домом на широком проспекте.
Тележка остановилась на тускло освещенной узкой платформе. Впереди меня была тихая серая дверь. Я попробовал дверь, она не заперта. Я вошел в серую комнату со стальным столом, тремя стульями, двумя диванами и без видимого выхода. Хок сидел за стальным столом: Дэвид Хок, штат Нью-Йорк, глава AX, мой босс. И это все, что я знал о нем. В этом отношении я знал о нем больше, чем кто-либо другой. Было ли у него прошлое, дом, семья или даже развлекался ли он чем-то другим, кроме работы, я не знала.
«Расскажи мне о Лондоне», - рявкнул он мне своим плоским гнусавым голосом, таким же смертоносным и зловещим, как кобра.
Это невысокий человечек, у которого смех похож на рев пушки, когда он смеется, и сардоническую ухмылку, когда он улыбается. Теперь он не делал ни того, ни другого. Он тупо уставился на меня. На нем был тот же твидовый пиджак и серые брюки, которые он всегда носил. У него все
равно их полный гардероб . Мы были одни в серой комнате, но на самом деле это не так. Красный телефон стоял на стальном столе в нескольких дюймах от него.
«После того, как я разместил свой« заказ »в пустыне, - сказал я, - я боялся, что меня заметят. Так что на всякий случай я воспользовался четвёртым распорядком до Лондона ».
В качестве оправдания это не имело смысла, и я ждал, пока он взорвется. Этого не произошло. Вместо этого он возился с красным телефоном, и его глаза сказали мне, что он на самом деле не думал о том, что я делал в Лондоне. Его мысли были заняты работой, которую он собирался поручить мне сделать, и свет в его глазах сказал мне, что это большая работа. Хоук живет своей работой. Я никогда не видел, чтобы он отдыхал, никогда не слышал, чтобы он отдыхал. Единственное, что его действительно заводит, - это чехол, достойный AX, достойный его времени и его «ребенка».
«Хорошо», - сказал он. «Отправьте отчет позже».
Внутри я вздохнул с облегчением. На этот раз все могло быть на грани. Рано или поздно он узнает, что Дейрдра Кэбот была в Лондоне, и все соединит. Это было его второй натурой. Но теперь он закурил одну из своих грязных сигар и снова возился с красным телефоном.
«Сядь, Ник, - сказал он.
Когда я сел, я понял, что на этот раз все было по-другому. Он очень хотел. Да, его глаза загорелись вызовом AX. Но в то же время он был обеспокоен, почти рассержен, и не обо мне. Было что-то в этом новом «порядке», что ему не нравилось. Я закурил одну из своих золотых сигарет с мундштуком и сел.
«Вы никогда не были в Мозамбике», - сказал Хоук. «Ты пойдешь туда через два часа».
«Мне придется освежить свои знания португальского и суахили», - сказал я. «Может быть, в Звазиленд и, может быть, даже в Южную Африку», - рассеянно продолжил Хоук, как будто он не слышал моего комментария. Он поднял голову и закусил окурок своей дешевой сигары. «Деликатная ситуация».
«Получим ли мы что-нибудь еще?» - усмехнулся я.
«Не так уж и смешно», - отрезал мне старик. «Я еще не забыл Лондон».
Я продолжал ухмыляться, и я тоже ».
Ястреб не любит, когда его обманывают. Я ждал удара. Он не пришел. Вскоре я перестал улыбаться. То, что он не ответил, было плохим знаком. У Хоука была проблема, и она как-то была связана с самим AX. Это было время быть серьезным.
«Что мне делать в Мозамбике?» - тихо спросил я.
Хоук жевал сигару и играл с красным телефонным шнуром. «Лиссабон и Кейптаун подозревают крупное восстание в приграничных районах зулусов».
Мой позвоночник начал чесаться. Зулу! Я подумал о мертвом бандите в Лондоне и о Марке Чаки. Мог ли стрелок преследовать меня, а не Дейрдру? Еще до того, как я узнал, что есть работа с зулусами ...
«Южная Африка весьма искусна в предотвращении восстания», - сказал я. «А повстанцев в Мозамбике пока немного».
«Потому что Кейптауну всегда удавалось изолировать и контролировать чернокожее большинство», - сказал Хоук. И потому, что у негров в Мозамбике никогда не было денег, поддержки или опытных лидеров. Теперь, похоже, в Мозамбике новое руководство, и, возможно, Кейптаун допустил ошибку со своей политикой «хоумлендов», «бантустанов» или другими причудливыми словами для концентрационных лагерей. Родины зулусов находятся вдоль границ Мозамбика и Звазиленда или недалеко от них ».
Хоук молчал и прикусил сигару. «Что их действительно встревожило, так это то, что они думают, что в этом замешаны звази. Это делает международную ситуацию потенциально взрывоопасной, чего и хотят борцы за свободу. Он также предоставляет им убежище для тренировок, мобилизации и укрытий, чего у негров никогда не было ».
«Свазиленд»? Я сказал, качая головой. «С момента обретения независимости свази зависели от иностранных интересов, особенно Южной Африки и Португалии. У старого царя Собхузы с ними не будет проблем ».
«Может быть, он не сможет контролировать своих людей, Ник», - мрачно сказал Хоук. «У него много вспыльчивых молодых боевиков в Звазиленде. Даже организованная оппозиция. Но помните, что в конце концов, он лидер банту. Теперь ему нужны Лиссабон и Кейптаун, но он не будет возражать против присоединения независимого Мозамбика и Зулуленда к Звазиленду. Это сделало бы его более сильным против Южной Африки и, возможно, даже изолировало бы Южную Африку в конце. Есть движение пан-бантубов, о котором мы хорошо осведомлены. А звази и зулусы еще ближе друг к другу, потому что в Южной Африке есть звази. Они стояли плечом к плечу двести лет. Они долго дрались друг с другом, но теперь больше не воюют ».
Сигара Хоука погасла. Он сделал паузу, чтобы зажечь ее снова. Он тянул, пока сигара снова не загорелась, и густой дым не клубился по комнате.
«Зулусы, звази, шанганы и кучка ндебеле наконец-то создали организацию: Спящий лев», - сказал Ястреб, глядя на меня. 'Знак Чаки. У них есть девиз: United Assegaai. Это слово обозначает копье на зулусах, в сисвати и на ндебеле, и оно указывает на их общее происхождение и интересы. И теперь у них есть общий план: восстание настолько массовое, что даже если оно потерпит неудачу, белые вызовут такую кровавую бойню, что ООН и великие державы должны вмешаться. Они думают, что тогда они смогут добиться независимости Мозамбика и Зулуленда ».
Это был логичный план. Я уже мог видеть подлесок, поля, горы и джунгли, залитые кровью банту, пока ООН не объявила об остановке и великие державы не встали на чью-либо сторону. Тогда Южная Африка и Португалия были бы поражены прямо в душу. Но это был также план, который требовал чертовски большого количества лидеров, чтобы удержать всех этих банту вместе. Мужчины будут умирать бок о бок в большом количестве, но в одиночку трудно почувствовать, что вы умираете по какой-то причине. Это также потребовало бы навыков и денег, организации и достаточной армии, чтобы гарантировать, что борцы за свободу не будут немедленно разбиты.
"Что я буду там делать?" Я спросил.
Хоук ответил не сразу. Он нервно затянул сигару. Что бы ни беспокоило его, это все приближалось к поверхности.
«Унылые, бессильные люди не могут разработать такой план в одиночку, N3», - медленно сказал старик. «Одним из ключевых факторов является новое крупное подразделение белых наемников, действующих в Мозамбике. Мы не знаем, кто его капитан. Но кто бы это ни был, он хорош. У него также есть дополнительное преимущество: контактное лицо, занимающее высокое положение в правительстве Мозамбика ».
Я начал разбираться в ситуации.
'Как высоко?' Я спросил.
«Очень высоко», - сказал Хоук. «Непосредственно при колониальном губернаторе. Борцы за свободу знают все, что планирует правительство Мозамбика, прежде чем оно осуществит свои планы. Наемники снова и снова бьют колониальные войска ».
"Они знают, кто это?"
«Они сузили возможности до трех», - сказал Хоук. «И не более трех». Он курил. «Узнай это и убей того человека за них».
Хороший. Это была не новая ситуация, и это была моя работа. Я делал это раньше для многих правительств, с которыми Вашингтон хотел дружить.
"Почему нас?" Я спросил. «Почему бы им не сделать это самим».
«Потому что они не думают, что могут определить, что это за из трех», - сказал Хоук. «И что мы можем».
Было что-то в том, как он сказал, что заставило меня взглянуть на него. Его сигара снова погасла, и то, как он жевал ее, не глядя на меня, заставило меня понять, что мы пришли к тому, что его беспокоило. Была трудность, и я хотел знать, в чем именно.
«Почему они думают, что мы можем сделать это лучше, чем они?»
Хоук раздавил сигару в пепельнице и яростно уставился на ее остатки. «Потому что они знают, что мы работаем с повстанцами».
Вот и все. Я позволил ему идти вперед и все ясно изложил. Но я полностью это видел. Вашингтон играл с обеих сторон, ожидая победы. И кто бы ни выиграл, Вашингтон станет именинницей. Только сейчас в очках внезапно раздался гром. Винты с накатанной головкой закрутились, и Вашингтону пришлось выбирать.
«Мы отправили оружие и деньги борцам за свободу Мозамбика и группе зулусов« Спящий лев ». Под столом, конечно, с помощью крышки. Но мы сделали это. Мы помогли Сибхузе и звази. Теперь Кейптаун и Португалия сообщили нам, что знают и нанимают нас ».
Теперь я все знал. «Значит, это Эйкс под прикрытием помогал повстанцам?»
Хоук кивнул. «Вашингтону сейчас нужны Лиссабон и Кейптаун больше, чем повстанцы».
«И повстанцы ушли», - добавил я.
Хоук снова кивнул. Он не смотрел на меня, и я знал, что в конечном итоге его беспокоило, суть всей грязной операции.
«Мы можем выполнить эту работу, - сказал я, - и убить этого мятежника. Потому что мы работали с повстанцами. У нас есть контакт, и они нам доверяют. Лиссабон и Кейптаун собираются воспользоваться нашей помощью повстанцам, позволив нам уничтожить их. Вкусный.'
Ястреб впился в меня взглядом.
«Повстанцы ушли, и AX тоже», - сказал я. «Если мы убьем этого генерального директора, борцы за свободу узнают, кто, как и почему».
Ястреб выругался. 'Проклятие. Смыли унитаз пять лет и отправили в ад! Преступная трата. Нам потребуются годы, чтобы начать что-то там и снова что-то построить. Это глупо и неэффективно ».
"Но делаем ли мы это?" Я спросил.
'Делаю это?' Хоук моргнул. «У нас есть приказ».
«Никакой лояльности к повстанцам мы не поощряли?»
«У нас есть только одна преданность, первая и последняя», - рявкнул Хоук.
«Наш корыстный интерес, в чем все дело», - с усмешкой подумал я. "Можем ли мы спасти нашего агента там?"