Дорога, по которой Зоя шла из школы, вела вверх. Дом её был недалеко, минутах в десяти пешком и стоял он на вершине холма: новенькая аккуратная пятиэтажка, а рядом -- несколько более старых двух- и трёхэтажных домов да ещё пара одноэтажных частных домиков, мимо одного из которых девочка и проходила, когда услышала чириканье. Зоя занималась в музыкальной школе и чутко ловила все звуки: ей нравилось различать тембр голоса и интонации знакомых и незнакомых людей, она могла определить настроение человека по нескольким его фразам. Угадывать птиц по голосам она начала тогда, когда готовила задание для школьного конкурса. Прослушав огромное количество записей с чириканьем, карканьем, гулением, Зоя решила, что более или менее разбирается в этом, но пение, которое она услышала сейчас, казалось ей совсем незнакомым. Зоя удивилась и, ускорив шаги, пошла на звук. Она миновала жёлтый одноэтажный домик. Теперь казалось, что голоса птиц доносились откуда-то справа, из-за высокого деревянного забора, на который Зоя никогда не обращала особого внимания, да и не знала даже толком, что за ним, хотя уже несколько месяцев, с тех пор, как переехала с родителями в этот район, ходила мимо него в школу. Правда, эти несколько месяцев она мало что замечала и только музыке уделяла столько же внимания, как и раньше. Переезд дался тяжело: отношения родителей портились, старых друзей она видела редко, да и то в основном тех, с кем занималась в музыкальной школе, а новые ещё не появились. Зоя с трудом закончила учебный год (только по музыке, как всегда, в журнале красовалась пятёрка), с блеском сыграла годовой концерт и уехала на каникулы к бабушке в маленький сибирский городок. Так прошло лето. Наступила осень, и всё, вроде, начало налаживаться, по крайней мере, первые несколько учебных недель прошли спокойно и без троек, даже удалось познакомиться поближе с двумя девочками из класса, к одной из которых Зоя должна была послезавтра пойти на день рождения, но грусть, несмотря на эти маленькие успехи, ещё была частым гостем в её настроении. Правда, Зоя не привыкла уходить в тоску с головой, как в омут, может быть, потому, что была любопытной и любознательной и отвлекалась на всё, что казалось ей интересным. Сейчас Зоя попыталась найти щёлку в заборе, из-за которого, как ей слышалось, доносились птичьи трели, но щёлки не было: доски стояли стройными, плотными рядами, как хорошо обученные солдаты. Тогда Зоя решила свернуть в улочку, вдоль которой продолжался забор, заворачивая под прямым углом вправо, и только она сделала несколько шагов, как увидела в заборе калитку. Калитка была открыта. Зоя недолго раздумывала о том, что ей делать. Она осторожно ступила на каменную дорожку, идущую от калитки к покосившемуся одноэтажному домику, и сразу увидела таинственных певцов. Это были маленькие, размером с воробья, только с длинным острым хвостиком, белые птички. У каждой из них на крылышках, как отличительный знак, пестрела красная или синяя полоска. Птички очень понравились Зое: они сидели на кусте шиповника, сплошь усеянном яркими ягодами, и весело, заливисто пели, так, будто наступила весна, а не осень. Девочка как заворожённая слушала их и не знала, сколько времени прошло до того момента, когда вдруг птички, испуганно чирикнув, спрятались в листве (именно спрятались -- не улетели), а позади девочки раздался голос.
--
Красивые птички, правда? - голос был приторным и каким-то кисельным, как определила его про себя Зоя, резко, всем телом, поворачиваясь к незнакомцу. Перед ней стоял невысокий мужчина чуть старше её папы, без усов да и без каких-либо других отличий, обычный, один из десятка прохожих, только с лицом как будто глянцевым и слишком гладким, как яблоки в магазине. Зоя сразу назвала его Яблоколицым и подумала, что ей совсем не хочется объяснять ему, как она очутилась в чужом саду. Надо было сразу задать какой-нибудь вопрос, чтобы отвлечь незнакомца:
--
Да, красивые. А что это за птицы?
--
О, уникальный вид, уникальный, каждая в одном экземпляре, - усмехнулся Яблоколицый, который теперь напомнил Зое довольного кота. От этого сравнения девочке почему-то стало не по себе. - Хотите, я покажу Вам альбом -- там они все нарисованы и подписаны. Давайте пройдём в дом, - при последних словах мужчина пристально, чуть нагнувшись, посмотрел Зое в глаза, и она почувствовала, что кончики её пальцев онемели, а к сердцу подступила тяжёлая тоска, окутывающая сознание, как туман, но тут случилась ещё одна неожиданность. Во время разговора, а, может быть, и чуть раньше, Зоя не заметила, из покосившегося домика вышел мальчик. Прищурившись на солнце, он с четверть минуты стоял, будто оценивая ситуацию, но после предложения незнакомца в несколько прыжков оказался рядом с Зоей, взял её за руку и потянул к калитке:
--
Тебе здесь нечего делать! Ходят всякие, мешают!
Мужчина смотрел на мальчика недовольным взглядом, как кот, который упустил мышку.
--
Простите, я её выпровожу! Мигом! - обратился мальчик к мужчине с таким видом, будто делает что-то очень полезное для него.
--
Иди, иди, нечего по чужим дворам лазить. Скажи спасибо, что тумаков не надавал, - он опять переключился на Зою, а она по голосу начала его узнавать, и чем ближе они подходили к калитке, тем отчётливее она вспоминала, где его видела, а когда он грубо вытолкнул её на улицу, она, наконец, вспомнила, что мальчик этот учится в параллельном классе, слывёт забиякой и сорвиголовой, участвует во всех крупных проделках и нещадно дразнит девчонок. Имя у него было какое-то плавное, не подходящее к характеру.
--
И не возвращайся больше, получишь, - совсем грозно сказал он напоследок, и Зоя вспомнила: его звали Павел. Калитка захлопнулась, и из-за неё не было слышно никаких звуков: ни шагов, ни голосов, ни чириканья. Зоя почти забыла про птиц, ради которых и пробралась за забор. Они как будто исчезли для неё в тот момент, когда появился незнакомец.
Девочка решила не задерживаться около этого странного места и вернулась на дорогу к дому. Ей всё ещё было страшно, хотя она и приходила постепенно в себя: стала чувствовать усталость в ногах и боль в правом запястье, только откуда взялась эта боль? Зоя осмотрела руку. Царапина! И только тогда девочка вспомнила то, на что вначале не обратила никакого внимания: Павел, встав между ней и незнакомцем, схватил её за левую руку и сильно потянул, она же машинально, для равновесия, откинула в сторону правую и задела за куст, шипы которого и поцарапали её. "Пустяки, - подумала Зоя, - через три дня пройдёт. Главное, игре не помешает". Но тут же она поняла, что к боли примешивается какое-то другое чувство. Ей стало казаться, что к запястью привязана тонкая нитка, а на другом конце этой нитки -- кто-то живой, тянущий её на себя, и в этот самый момент Зоя опять услышала пение, но теперь пела только одна птичка. Девочка обернулась. Точно, вот она, такая же, как на кусте шиповника, порхает рядом и поёт. И как близко! Девочка всё ещё держала правую руку поднятой, и птица, покружившись, неожиданно, но проворно села ей на указательный палец, выводя свою песню так весело и заливисто, как будто в её жизни не было ничего более радостного, чем сидеть на руке у Зои. Девочка замерла, чуть дыша от восторга. Красная полоска на крылышке птицы трепетала, птичка доверчиво смотрела Зое в глаза. Она то взлетала, то опять усаживалась на руку, но никогда не отлетала дальше, чем на полтора метра.
--
А ты и вправду как будто привязана ко мне, - сказала Зоя, - тебе это нравится?
Птичка чирикала, не обращая никакого внимания на слова девочки, - Похоже, что нравится, - рассуждала Зоя, - Хотя, наверное, мне бы не понравилось жить на привязи. Вот бы отпустить тебя!
Уже несколько раз за короткую десятиминутную дорогу домой Зоя удивлялась тому, что происходило вдруг, но то, что произошло после этих слов девочки, было самым удивительным. Птица перестала петь, повернула головку набок, при этом её пёрышки заиграли всеми цветами радуги, и исчезла. А вместе с ней исчезло и ощущение того, что к запястью что-то привязано.
Зоя от неожиданности вскрикнула, потом недоуменно посмотрела по сторонам, постояла с минуту и быстро, как могла, сбивая дыхание, побежала домой.
Она не остановилась даже перед входом в подъезд, на бегу вытащив ключи и приложив их к домофону. Квартирный замок Зоя открыла в два быстрых поворота, и только после того, как входная дверь захлопнулась за ней, она отдышалась. Множество вопросов вертелось в её голове, как вертятся по кругу карусельные лошадки.
--
Нет! - громко сказала Зоя и продолжила, ободрённая звуком своего голоса, - Так я ничего и не пойму. Нужно успокоиться, тогда ответы придут сами.
Это был проверенный способ -- успокоиться. Много раз, выступая на конкурсах или экзаменах, переживая свои маленькие победы и неудачи, Зоя заставляла себя заняться чем-нибудь привычным: она играла на инструменте лёгкие, заученные ещё с пяти лет, мелодии, мыла посуду, читала учебники или решала задачи. Если дел не было, она их придумывала. Однажды её мама очень удивилась, когда, вернувшись с работы, увидела, что дома вымыты полы, протёрта пыль и все вещи в зоиной комнате, ещё утром лежавшие как попало, убраны в шкафы и расставлены по полкам, а сама Зоя стоит около окна и почти без ошибок играет на скрипке произведение, которое уже неделю не могла разобрать и выучить, нервничая, расстраиваясь и сбиваясь на каждой ноте. Она бы, конечно, не сыграла его без этих недельных мучений, никогда не выучила бы за один-два раза, но, если бы не нашла способ успокоиться, то промучилась бы ещё не меньше трёх-четырёх дней.
Сейчас Зоя решила, что прежде всего надо поесть, тем более, что голод чувствовался уже на последнем уроке.
--
Что у нас сегодня на обед? - пропела она, проходя на кухню.
Там, на столе, покрытом белой скатертью, стояло несколько тарелок. Одна -- с хлебом, другая -- с уже остывшими макаронами и двумя маленькими котлетами. "Бе-е-е-е", - подумала Зоя. Ей запрещали пользоваться всеми электрическими приборами, когда родителей не было дома. Однажды, год назад, она на час оставила на плите ковшик с супом. Вид этого сгоревшего ковшика так напугал маму, что с этих пор Зоя ела свой обед холодным. Суп ещё как-то можно было вытерпеть в таком виде, кашу тоже, если она без масла, жареная картошка даже казалась вкусной, но макароны были просто несъедобными. "Ну что ж, будем действовать по обычному плану", - Зоя собралась с мужеством, запаслась кетчупом и своим любимым сырным соусом и принялась запихивать в себя слипшиеся, скользкие макароны, стараясь даже не смотреть на них, что удавалось особенно хорошо под включенный телевизор. Когда с обедом было покончено, она наскоро сделала уроки и встала у окна своей комнаты со скрипкой в руках. Ноты лежали рядом, на столе. Мелодия то лилась плавно, то прерывалась, то совсем ускользала, и приходилось всё начинать заново. Скрипка сопротивлялась, но Зоя привыкла к такой борьбе. Её учитель по специальности любил повторять: "Ты выбрала самый упрямый инструмент, и только твоя настойчивость может заставить его уважать тебя и звучать так, как тебе нужно".
После нескольких часов занятий что-то начало получаться, поэтому Зоя не хотела останавливаться. Она играла, почти не смотря в ноты, а машинально разглядывая, как люди на противоположной стороне улицы выходят из магазина и заходят в него. Вдруг она поймала себя на том, что уже несколько минут что-то в прохожих её настораживает. Как будто мелькает что-то, что она не может разобрать. Зоя опустила скрипку, присмотрелась и вдруг разглядела то там, то тут появлявшегося мужчину, в котором не сразу, но всё же узнала Яблоколицего незнакомца. Он именно появлялся, когда-то заметный, когда-то невидимый, но как будто всё более чёткий при каждом новом появлении, и вот наступил момент, когда он, казалось, окончательно появился, застыв в странной, чуть согнутой позе у входа в магазин, из которого выходили две полные женщины с такими же, как они сами, полными сумками. Женщины оживлённо разговаривали друг с другом и, хотя и не улыбались, было заметно, что обе в хорошем настроении. Но не успели они сойти вниз, как случилось что-то странное. Мужчина щёлкнул пальцами, одна из женщин чуть-чуть присела, выронила свою сумку и вдруг начала кричать на свою попутчицу, которая стояла, не понимая, что происходит. Мужчина щёлкнул пальцами второй раз, и вот уже обе женщины кричат, краснея от злости и, как показалось Зое, ещё больше раздуваясь, а вокруг них летают еле заметные белые птички с красными и синими полосками на крыльях. Мужчина, с удовлетворённой усмешкой наблюдая за ними, сделал странный жест одной, а потом и другой рукой, как будто пытаясь поймать комара. Обе птички замерли на мгновение и исчезли, а он, обернувшись, посмотрел вверх, прямо на Зою, как ей показалось, широко улыбнулся, подмигнул и пропал так внезапно, что девочка вздрогнула. В этот же момент послышался звук отпираемого замка, а затем мамин голос:
--
Зоя! Зоя, помоги мне с пакетами! Надо пельмени убрать в морозилку, а то разморозятся!
Зоя с усилием отвернулась от окна, убрала скрипку в футляр и побежала встречать маму. Остаток дня прошёл как обычно. "Наверное, я перезанималась", - так Зоя заставляла себя думать до самой ночи, когда, наконец, приняла решение обязательно поговорить в школе с Пашей. После этого ей сразу стало спокойнее, и она заснула, быстро и без снов.
На следующий день Зоя пришла в школу раньше обычного и села на лавочку напротив входа, с нетерпением поджидая Пашу. Так она и сидела там без дела и без толку до звонка, который заставил её покинуть свой наблюдательный пункт. Начался первый урок, а Паша так и не пришёл. Следующая перемена была слишком короткой и Зоя, замешкавшись, успела только перенести свои вещи в соседний кабинет, в котором проходил второй урок. Зато третья перемена длилась целых двадцать минут, но где искать Пашу? Если он пришёл в школу, то мог быть на любом из этажей, в столовой, в гардеробе, может быть, даже на улице, во дворике, и Зоя, чтобы не тратить время зря, решила вначале спросить о нём у девочек из его класса. Девочки, посмеиваясь и косясь на неё, протараторили, перебивая друг друга:
--
Да, он прогулял первый урок.
--
Но на второй пришёл.
--
А сейчас в классе, он там с Вовой поспорил.
--
Может, подерутся после уроков.
Зоя, не обращая внимания на лишнюю информацию, решила сразу пойти в класс. Быть терпеливой она больше не могла, но как только она сделала пару шагов, из открытой двери кабинета вышел Павел, с независимым видом держа правую руку в кармане слишком длинных и изрядно помятых брюк.
--
Эй, Паша! Тебя новенькая ищет!
--
Из параллельного.
--
Влюбилась! - при этих словах девочки прыснули, а Паша, оставшись невозмутимым, обвёл глазами коридор. Зоя сделала несколько шагов ему навстречу.
--
Привет, - сказала она немного тише, чем обычно говорила.
--
А, это ты. Что надо? - Паша смерил её взглядом.
--
Я хочу с тобой поговорить о том человеке, который...
--
Я же сказал -- не суйся! Не твоё дело! - перебил её Паша, - Гуляй в свой класс!
С последними словами он круто развернулся и быстро пошёл к лестнице. Зоя стояла, смущённая таким грубым ответом, а вокруг перешёптывались и посмеивались Пашины одноклассницы.
После такого приёма подходить к Паше и даже к его классу Зоя побаивалась. Оставшиеся уроки тянулись медленно и скучно. После них надо было сразу ехать в музыкалку. "А, может быть, забыть обо всём этом? Померещилось -- и ничего больше", - думала Зоя. Выйдя из школы, она завернула за угол, во двор соседнего дома, по которому всегда шла к остановке, и сразу наткнулась на группу мальчишек. Двое только подходили с другого края двора, один стоял рядом с Зоей, спиной к ней, а двое -- напротив, так, что она видела их лица. Рядом, с правой рукой в кармане, как-то чуть напряжённо замер Паша. Один из незнакомых мальчишек прикрикнул на Зою:
--
Проходи, чего встала?
Зоя сразу вспомнила слова Пашиной одноклассницы: "Может, будет драка". "Но пятеро на одного...", - она не успела понять что-то ещё, как Паша, воспользовавшись тем, что его противники отвлеклись на девчонку, нагнулся и боднул одного в живот. Мальчик не ожидал удара, поэтому, потеряв равновесие, сел на землю. Второй растерялся, но третий схватил Пашу за рукав и потянул с такой силой, что рукав треснул по шву. Двое, уже дошедшие до середины двора, побежали на помощь товарищам. У Зои не оставалось и полсекунды на размышление. Она загребла рукой песок из песочницы и швырнула его в глаза державшему Пашу за рукав мальчишке. Мальчишка ослабил хватку, и Паша вырвался.
--
Бежим! - крикнул он Зое, и они вместе побежали назад, в школьный двор и дальше, по каким-то незнакомым Зое дворам и улицам. Она старалась не отставать от Паши, тем более, что не хотела попасться мальчишкам, бросившимся за ними следом: их крики были постоянно слышны сзади, но бежать со скрипкой за спиной было трудно. Сколько ещё она выдержит такой темп?
--
Сюда, - шепнул Павел, когда они завернули в очередной переулок, и, схватив её за руку, потянул к единственному подъезду ближайшего к ним дома. Домофона на нём не было, зато висел кодовый замок, но Паша быстро набрал нужные цифры, которые он откуда-то знал, залетел внутрь, затащив с собой Зою, и как можно быстрее и тише закрыл дверь. За ней сразу же послышались крики.
Героиня благополучно приезжает в музыкальную школу, где её педагог даёт ей несколько советов о том, как нужно играть Моцарта, произведение которого совсем не выходит у Зои. На следующий день в школе девочка встречается с Вовой и с помощью своего одноклассника избегает конфликта с ним. После уроков она идёт искать Пашу, который не пришёл на занятия. Она находит его в старом доме за забором. Зоя освобождает белых птиц (все лучшие чувства, мысли, желания людей) и спасает Пашу от Яблоколицего, понимая, что любое зло -- это пустота, которую нужно заполнить. Зоя заполняет пустоту игрой на скрипке, в которую вкладывает чувство любви и благодарности ко всем близким ей людям. Зоя и Паша вместе идут на день рождения к Зоиной однокласснице. Мир кажется им садом с поющими птицами.
Объём повести - 38k.События излагаются в хронологическом порядке. Глав нет. Если необходимо, можно разбить на маленькие главы. Время действия - ранняя осень. Протяжённость действия - 3 дня.
e-mail: swetale@mail.ru