- Где мой дедушка... - попробовал захныкать, но понял, действительно - никого в доме. Он обвел глазами знакомую комнату. Испанские, китайские, корейские и даже покемоны отечественного производства смотрели с полок отчужденно. Ваня вспомнил о великолепном красном мотороллере, который, вероятно, дожидается его на веранде и немного приободрился.
- Няня! - на всякий случай громко крикнул мальчик.
- Ни няни, ни Бабочки, ни папы, ни мамы... - в окно просунулась морда Коня и широко улыбнулась: - Доброе утро, малыш.
- Где дедушка?
- Дедушка уехал вчера, ты же знаешь.
- Зачем?
- Пойдем погуляем, там и поговорим.
- Мы пойдем в магазин?
- Лучше погуляем в Саду.
- Хочу в магазин! Купишь мне игрушку?
- Нет.
- Чупа-чупс?
- Но у нас же нет денег.
- Есть! Я сам куплю! - Ваня заглянул под подушку и достал оттуда дедушкин подарок - зеленую денежку с дядькой посередине.
- Хорошо, пойдем, - согласился Конь.
- Почему ушла няня?
- Не почему, а куда. Няня ушла за молоком. Она думала, ты будешь долго спать.
- А папа с мамой?
- Ну их просто опять нет. Они теперь в Египте.
- А я...
- А ты в Саду, со мной.
- Не хочу в Саду! Не хочу тебя слушаться!
- А по попе хочешь?
- А дедушка увидит, он тебе...
- Дедушка меня никогда не увидит, он видит то, что видит, а не то, что есть.
- А Бабочка тебя видит?
- Бабочка видит, но ее тоже нет.
- Почему?
- Потому что ей нравится Гофман, а твоему дедушке нет. И они поссорились. Она еще не знает, что дедушка уехал. Узнает, придет к тебе.
- А кто такой Гофман?
- Такой маленький человек с причудливыми манерами и некрасивым лицом.
- Страшный?
- Страшно талантливый. Но некоторые думают, он пьяница. А он талантливый писатель и мужественный человек. Он показал, как волшебство вторгается в земной мир. А главное, он ощущал себя не только художником, но и человеком со всеми вытекающими отсюда земными обязательствами. Ночь и волшебство одно, а средь бела дня строптивый судья сочинял заключения, в которых не боялся требовать освобождения хороших людей, хотя был нанят на службу Его Королевским Величеством совсем для других дел.
- И Бабочка его любит, да?
- Ну да. У них много общего. Например, мечта о Венеции. И родились в один день 24 января. Только Гофман в 1776 году, а Бабочка в 1956-м. Но это неважно, свой день рождения она всегда отмечает вместе с Теодором.
- Теодором?
- Эрнстом Теодором Вильгельмом - такое имя у Гофмана-юриста. А Гофман-писатель заменил Вильгельма на Амадея. Потому что он любил музыку Моцарта. Таким образом, Гофманов было два: Эрнст Теодор Амадей и Эрнст Теодор Вильгельм. А может, больше. Ведь он еще и музыкант, и художник. Да ты скоро сам с ним познакомишься.
- Не хочу.
- Все равно Бабочка вас познакомит.
- Ты меня любишь?
- Ну да...
- Тогда покатай.
- Садись.
Конь подогнул передние ноги и Ваня быстро устроился между его крыльями.
- А почему ты никогда не летаешь, у тебя же есть крылья!
- Ну я же не птица. И я старый.
- А дед мне купит самолет. Он меня любит.
- Малыш, тебя все любят: и няня, и Бабочка, и папа с мамой.
- Хочу самолет! Настоящий!
- А звезду с неба ты не хочешь?!
- А ты можешь достать?! - простодушно ахнул Ванюшка.
- Нет, - смутился Конь, - ты же знаешь, я не летаю...
Они помолчали, и Ваня погладил шелковую гриву:
- Не переживай. Ты мне все равно нравишься. Когда дед купит мне самолет, мы вместе с тобой полетим за звездой.
Возле магазина Ваня спешился, скользнув вниз по крылу Коня. А когда Конь попытался вернуть крыло в прежнее положение, то болезненно охнул.
- Я сделал тебе больно? - забеспокоился Ваня.
- Да нет, я сам перестарался, опуская крыло вниз, чтобы тебе удобнее было слезать. Ничего, пройдет, это просто застарелый остеохондроз. Он иногда дает о себе знать. Ну вот, уже легче, - сказал Конь, с видимым усилием складывая крылья на спине. - Ну, пойдем в магазин.
Возле двери мальчик остановился, потому что увидел объявление: "Вход с собаками строго воспрещен. Штраф 50 рублей".
- Знаешь, Конь, ты подожди меня здесь, я один пойду.
- Малыш, мне бы не хотелось отпускать тебя по двум причинам: я должен видеть тебя, чтобы с тобой ничего плохого не случилось, а ты должен видеть меня, чтобы я существовал. Когда меня не видят, я не существую.
- Это больно?
- Когда-нибудь узнаешь. Дело не в боли, а в том, что может не получиться вернуться к тем, кого любишь.
- Видишь ли, ты слишком большой, ты просто не протиснешься в дверь магазина.
- Это не проблема. Смотри!
Конь трижды обернулся вокруг себя, с каждым оборотом становясь все меньше. Взглянув, как в зеркало, в стеклянную витрину, горделиво сказал:
- Теперь протиснусь. Ну, как тебе мой размерчик?
- Теперь еще хуже, - хмуро сообщил малыш. - Теперь ты... как Конек-Горбунок, размером с собаку. А с собаками в магазин нельзя!
- Так давай не пойдем туда.
- Я хочу чупа-чупс! И новую игрушку.
- Ладно, малыш, раз так хочешь - иди.
В Саду шел дождь и было темно. А в Ваниной комнате горел ночник. Мальчик не спал. Новый покемон стоял в ряду с другими и ничем не отличался от остальных, пищащих и поющих, поломано-хрипящих и молчаливых от роду. Ване хотелось с кем-нибудь поговорить, но покемоны, зайцы, медведи и прочая плюшевая братва оставалась к этому равнодушной. А няня давно спала. Ваня привык ходить по дому, после того, как она засыпала, но сегодня путешествия по темным комнатам не привлекали. Мальчик выскользнул из-под одеяла и подошел к окну. Все-таки жалко, что Конь исчез сразу, как только Ваня вошел в магазин. Ваня сердился на Коня: не мог подождать! Но сердился он не очень, разгневаться всерьез мешало какое-то ощущение, похожее одновременно на горячую жгучую точку в груди и на нестерпимый непрекращающийся звук - Ваня не знал, как избавиться от этого дискомфорта. Он еще не умел.
За окном по стволам и листьям катилась вода - капельками и струйками. Ваня вглядывался в темноту, надеясь обнаружить в Саду Коня, но тщетно. Неужели Конь больше никогда не вернется, и это он, Ваня, виноват?..
- Мне плохо, Конь, - прошептал Ваня.
На столике, между тремя вишнями и сухим сливовым стволом вспыхнула свеча. Дождь не гасил ее. Ваня во все глаза смотрел на огонек и постепенно различил силуэт напротив свечи - маленький человек, похожий на карлика, с крючковатым носом и загнутым вперед подбородком сидел в странной, манерной позе, не касаясь спиной скамейки.
Это был Гофман.
- Ты не знаешь, где Конь? - почти выкрикнул Ваня. Дождь стекал по его полным щечкам, и казалось, это слезы.
- Не знаем, - ответствовал Гофман. Ваня заметил, что лицо его странно подергивается. - Но вы-то, молодой человек, должны знать. А мы нет, не знаем.
И не успел Ваня спросить, почему "мы", как увидел - прислонившись спиной к стволу одной из вишен, стоял еще один Гофман. Гофманов было два. Этот, второй, держал в руках исписанный каллиграфическим почерком лист.
- А моя Бабочка тоже пишет, - обратился к нему Ваня, - она пишет стихи, рассказы и статьи.
- Знаем-знаем... Мои биографы любят отмечать, что ятворил в состоянии полного одиночества. Они сильно преувеличивают. Одиночество, перегруженность работой и отсутствие развлечений, призванные беречь наши природные силы и сообщать духу бодрость и выдержку, - все это в течение длительного времени способно расшатать самый крепкий дух. Твоя Бабочка, я бы сказал, пока держится героически... А знаете ли Вы, молодой человек, что героизм противопоказан женской натуре?
- Не знаю, - честно ответил Ваня.
- А кем Вы сами собираетесь стать, филистером, Кошельком - как Ваш дедушка, или ... музыкантом?
- Это почему мой дедушка - Кошелек? - возмутился Ваня.
- Потому что всякий раз, когда ему надо подумать, вместо мысли у него из уха вылетает купюра. Я сам видел... Филистеры ценят деньги выше творчества.
- Значит, мой дедушка родился филистером?
- Филистерами становятся. Музыкантами, писателями, художниками рождаются. Человек может или не может посвятить себя служению искусству, но посвящать себя служению кошельку и желудку он не должен. Именно тогда в нем происходят необратимые извращения человечности.
- Это какие?
- Земные обязанности человека не ограничиваются обеспечением физического благополучия. А у филистеров нет никакой другой цели. И все, что мешает этой цели, отбрасывается, не принимается в расчет, даже принимается в штыки. Например,отдать деньги, чтобы спасти кого-то, филистер не способен...
- Мне бы Коня спасти, - выдавил из себя Ваня заветную мысль.
- О, с Конем ты поступил как заправский филистер. Но не огорчайся. Раз исчезновение Коня не дает тебе покоя, не все еще потеряно... В конце концов, наступило только утро твоей жизни, и ты еще можешь кое-что исправить.
- А Коня, Коня я смогу увидеть?
- Видите ли, юное создание, Конь Вам был дан авансом. Вы еще ничем не заслужили его увидеть. Но Вы кровный внук Вашей Бабочки, родились и пока живете в мире, созданном ею. И она подарила Вам Коня - этого мудреца из мира грез, чудесного мира снов и сказки. Чтобы Вы не были одиноки, чтобы Вы общались с его недюжинною натурой. Ведь только общение с недюжинными натурами развивает и вкус, и душу. А Вы... предали его на несуществование. Из-за покемона. Может быть, мир бесконечного количества игрушек Вам бесповоротно дороже?
- Не бесповоротно. Мне скучно с игрушками. Я хочу разговаривать с Конем и летать.
Ваня проснулся в своей кроватке. Все еще была ночь. Мне приснился Гофман, подумал Ваня. Мне...
Малыш повернулся на другой бок и снова заснул. На сей раз ему приснился Конь. Он мчался, не касаясь копытами земли, крылья его были раскинуты широко и свободно.
