Когда они оказались в горизонтальном положении?.. Ярко, зрительно помнила, как он вошёл к ней на второй этаж, - будто снимок крупным планом в дверях. И сразу - так бывает во сне, очнулась в близости с ним. Очнулась от одиночества, как от мрачного обморока. Она потом удивлялась - никаких чувственных ощущений, словно это был не секс.
Это не был секс.
Секс у неё был с другими. Какое грубое, холодное удовольствие доставляло сознание, что он знает об этом! Знает, что она спит с кем попало, вот этот импотент её облизывал, а вот от этого мачо она залетела. Этому - как сорока-воровка, дала, а этому, говорят, не дала. А может, дала?.. Она знала, как мельком он об этом думает, как яростно не хочет знать про это ничего...
Близость. Утопающий выныривает и вдыхает полной грудью; приговоренный к вышке слышит: ты свободен; больная птица, наконец, взлетает - сломанное крыло зажило... Не то!.. Близость. После неё не больно жить и не страшно умереть. И это происходит здесь и сейчас, безмолвно, сильно, на широкой чужой кровати, известным людям способом физического соития. Между мужчиной и женщиной другого, лучшего способа, не придумано.
Он уходит из комнаты вниз, слышны звуки льющейся из крана воды, а она начинает спешно поправлять постель, убирать не на месте лежащие вещи, чтобы, когда он войдёт... Засовывая какие-то шмотки в какой-то комод, вдруг слышит повелительное, почти раздражённое: прекрати, иди сюда! Она, виноватая за потерянные секунды, которых у них так мало, оборачивается. Он уже в костюме и даже при галстуке, сел в кресло и протягивает к ней руки. Она идёт к нему, и жажда близости снова сливает их в одно существо.
Потом они стоят, обнявшись, и он шепчет, улыбаясь: Почему ты сказала ему, что сегодня это между нами произойдет, ведь не должно было, это невероятно! Я вошёл сюда, чтобы сказать тебе это...
- Потому что, - пересохшими губами по слогам выдыхает она, - это было не-из-беж-но...
Её губы в тот момент скользили по его щеке, она вспоминает колючую, такую родную щетину на его подбородке, щеках. Когда, в какой жизни она уже прикасалась к ней?..
- Впервые за всю жизнь я не жалела, что в сексуальном слиянии две грудных клетки не могут стать одной, потому что сегодня это, наконец, случилось...
- Зачем ты говоришь "впервые", ведь такое уже было с нами...
Да, да, соглашается она, хотя этого не было. Просто они выучили этот урок заранее, до того, как обнялись, они были к нему готовы, а значит, всё равно, что было.
Она ставит свою правую ступню на его, потом левую на левую. Медленно правая с правой поднимаются и делают шаг, тут же поднимаются левая с левой и делают другой. Они неуклюже движутся по комнате в каком-то странном танце. "Мы с тобой медведь", - говорит она. - Помнишь, когда мы были маленькие, мы так играли, в медведя?.. - "Да, помню, - отвечает он, - хотя возможно, это было только с тобой, без меня". - "Да, конечно, когда я была маленькой, - ты ещё не родился, но это всё равно было только с тобой".
Она стоит в его объятиях на его ступнях и, наконец, понимает, почему её рост только сто пятьдесят два сантиметра... Это чтобы быть меньше его, вот почему. Не так-то просто любить мужчину небольшого роста - для этого нужно, чтобы он был великим - поэтом ли, человеком, любовником, воином... или родственником: братом, отцом.
В левом уголке его губ появляется кровь. Она хватает салфетку и впитывает ею красную каплю:
- Что это?! Что это? Ты поранился, или...
- Или. - Отвечает он.
Они задевают угол стола, откуда-то начинают раздаваться звуки - ужасно громкие, ужасные - оба кидаются к старинному проигрывателю, лапка которого соскользнула от сотрясения на пластинку... Звуки музыки и чужого голоса непереносимы, они лишние здесь...
А потом? Что было потом? Она не помнит. Может быть, уже ничего не было. Просто наступил день. Или пришла смерть. Умереть в один день - кто не мечтал об этом?