Аннотация: Рецензия на книгу костромского поэта Алексея Зябликова. Опубликовано в костромской областной газете "Северная правда"
Вышла в свет вторая книга стихов поэта Алексея Зябликова "Искусство полёта".
А первая его книга называлась "Стоеросовый лес". Сначала несколько слов о ней. Кажется, прочтешь и забудешь стихи в сутолоке буден, ан нет - вдруг и припомнится стихотворение "Автобус номер 5", в котором галлюционирующий реализм великолепно развенчивает веру в Водителя, везущего нас по точному маршруту.
За рулём водитель - высший класс!
Как шальной, по улицам летит.
От излишне любопытных глаз
Пёстрой занавесочкой прикрыт.
У него простой и честный нрав,
Руки золотые у него.
В щель гляжу, на цыпочки привстав:
За рулём, в кабине, - никого...
Не забываются и лучшие стихотворения сборника "Госпиталь", "В лучах, как в латах", "Пётр Кузьмич играет на рояле", "Перестаньте скрипеть кроватью", "Трубач", "Поправьте прядь волос над ухом".
Есть ли такие стихи во второй книге поэта?
И вообще, что есть "вторая книга поэта"? Почему критики придают ей большее значение, чем первой? Она, как правило, свидетельство того, сбылся ли поэт, состоялся, или остался автором одной книги?
Перелистаем "Искусство полёта". Отметим уверенность речи, метрическую правильность стихов, опрятность рифмы. Встречается, правда: плела-было, вышедшее - лишнее, бежит - гудит, цветущий - идущий, но с кем не бывает?
Слово "хОленый" ударение сменило совершенно искренне. ХОленый, а не холёный, господа литераторы. Поэзия, как известно, высшая форма речи, надо эту репутацию поддерживать.
Всё это, конечно, мелочи. Настоящим стихам их можно было бы и простить (только в них-то, как правило, не бывает таких досадных мелочей).
В целом понятно, что автор книги умён и начитан. Но "зеноновые апории", "статуя Ка Сенусерта в сердабе" делают эту начитанность уж слишком демонстративной. И отсылают к пушкинскому "Поэзия должна быть глуповатой". Ибо существует она не для демонстрации эрудиции.
А для чего? Для чего поэту поэзия?
Думается, настоящему поэту кажется, он говорит последнее и самое главное и самое главное, без познания чего не стоило и жить на земле. Но автор книги "Искусство полёта" в предисловии утверждает: "поэзия - изощренная безделка, придуманная человеком в диком приступе инфантилизма и эгоизма". И говорит это совершенно серьезно.
Практически весь сборник (за исключением 4-5 стихотворений) - подтверждение, что для Алексея Зябликова это действительно так.
Как на Библии можно клясться на книгах Галактиона Табидзе, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой, Бориса Чичибабина, что поэзия - не безделка. Она - работа, и нет работы слаще и страшней (кроме, разве что, родов). Не зря древние уважали молчащего поэта, как уважают женщину, готовящуюся стать матерью.
Настоящий поэт пишет по внутренней необходимости, а не из желания поупражняться в тонкостях современного стихосложения. Даже если он преуспеет в последнем, разборчивый читатель все равно увидит разницу между одухотворенной мыслью и страстью истинного поэта и простой мастеровитостью.
Зачем пишут непоэты? Может быть, чтобы утвердить свой пафос? Любви ли, страдания, мудрости, силы и так далее?
Алексей Зябликов, судя по названию второй книжки, желает утвердить пафос полёта. Треть стихотворений сборника помещается в разделе под названием "Искусство полёта". В одном из немногих "по теме" есть строки:
Довольно! Уже их без счета -
Тщедушных строений мечты.
Есть сила и жажда полёта,
есть крылья, но нет высоты.
Думаю, это правда автора о своём творчестве, которая дальше делается ещё полней:
Есть солнце, простор и свобода,
Но крыльев спасительных нет.
Вот почему, опять же по собственному признанию автора, "мои стихи - недвижная стрела". Искусство полёта - в недвижности? Ну что же, изощрённо. В духе высказывания - поэзия изощрённая безделка.
Искушенного в поэзии читателя ещё одна книжка невсамделишных стихов не смутит. Мало ли таких издано - гектары и гектары леса изведены на бумагу под них. Но вот неискушенный в поэзии читатель, изучив подобную книгу, убедится, что поэзия - безделка, и надолго, если не навсегда, отвёрнется, испытывая скуку и раздражение от одного вида стихотворных строчек.
Право, скучно на примере таких вот строф объяснять, что есть поэзия, а есть - поэтический бред:
Как сны и телеграммы полуночные,
Как ангелы, стремящиеся в ад,
Мне в голову летят горшки цветочные,
И в танце мою голову кружат.
Лучше процитирую то, что безусловно хорошо:
Такая судьба -
Полёт и угар,
С профтравмами
канатаходца в цирке.
Или-
Словно слепой экземпляр
Из-под стократ
пробитой копирки.
Может же! Одна строфа - и образ, и судьба. Для большинства же стихов во врой книге Зябликова характерен поверхностный взгляд, скользящий по жизни, не постигающий её глубины и сложности. Вспомнилась одна цитата: "Рука коснулась щеки, коснулась груди, но души не коснулась..."
Приведенная же здесь строфа - коснулась - и души, и ума читателя. И, может быть, ставить крест на человеке, умеющем так написать - рано. Может быть, вторая книга Алексея Зябликова - ещё не повод подводить итоги? Ну, поругали мы его новую книгу - что же... В поэзии за одного битого двух небитых дают.
Г. Кострома, газета "Северная правда" от 9.10.1998