Я шел по скользким плитам своего города. Кто-то сказал из модельеров, что в России хорошо одеваются. Вокруг меня море хорошо одетых людей. Многие говорят по красивым, мурлыкающими игрушкам. Игрушки перемигиваются со своими хозяевами разноцветными огоньками. Лет двадцать назад прохожий решил бы, что сошел с ума. У меня в кармане штанов такая же. Не знаю, зачем она мне нужна. Чтобы, как все нести чушь в формате электронной связи. Каждый третий что-то жрет. Красиво, модно одет и что-то жрет. Формат моды меняется, задницы у красивых людей становятся все толще и толще. Я еще помню очередь за вкуснейшими ливерными пирожками, их привозили один раз в день и расхватывали за час. Сейчас вокруг полно странной непонятной жратвы. Сосиски из латекса, булка из стекловаты. Я не могу это жрать. Сегодня обойдусь яичницей, а завтра схожу на дальний пригородный рынок. Найду у прохода к электричке бабку с зарезанной домашней курицей. Куплю ее (конечно не бабку) и десяток хилых, явно не турецких помидоров. Сварю бульон и буду два дня нормально жрать. Но сегодня у меня работа. Я двигаюсь в чуждое для человека место - офис. Там испускают невидимые волны и странные звуки странные приборы. Я сажусь за один из них. Это мое рабочее место. Вокруг чужие люди говорят о непонятных вещах. Улыбаюсь и здороваюсь с каждым и каждой. Вспоминается, нелегко было Штирлицу вдали от Родины. Изображаю своего. Это нетрудно, здесь нет мюллеров. Эти чужие тупые, они слышат только себя. Они говорят о странном - мужчины о каких-то автомобильных запчастях, и авто, неужели автомеханики у них так хорошо выглядят. Иногда раздаются возгласы не в тему, типа - врезали грузинам, корейцы трахнули американцев. С женской стороны все больше шепот, смешки и странное слово "вау". Вообще много странных слов. Дамы жестами показывают на свои тушки, играют лицами и если прислушаться, то основной темой их бесед являются какие-то "козлы", причем часто используется идентификация этих существ, как "мой".
Что здесь делаю здесь я, человек, который два раза в неделю бреется опасной бритвой "Москва". До конца не понимаю. Иногда в наше помещение из соседнего забегает молодой напыщенный человек. Его называют по-разному: урод, кровопийца, жлоб, шеф, "наш". Все замирают в позах, изображающих вселенское внимание и повиновение. Только мне ничего не надо изображать, я продолжаю тупо пялиться в ящик под названием монитор. Человечек начинает громко и быстро говорить, раздавая какие-то задания.
- Ты!
Орет он на меня, хотя я лет на пятнадцать старше его.
- Чтобы сегодня, немедленно! Все по изделию номер двадцать пять!
Я иду в архив, где мне дают кучу бумаг, потом сажусь к клавиатуре, знакомой по механической пишущей машинке "Любава" и начинаю создавать опус по изделию двадцать пять. Когда начали закупать, где, у кого, по какой цене, количество. Куда, кому, сколько, когда по какой цене продали, количество. Затем из канала РБК беру названия пары, тройки западных групп и, ссылаясь на них, пишу художественный опус, как продается и производится изделие двадцать пять в Евросоюзе. Без фактов, несколько бредовых цифр в процентах, в основном тенденции. Это называется аналитической справкой. Учитесь тупые чужие, за полчаса сварганю любую.
Конец работы. По чужому городу вползаю в свой мирок. Мирок из старых книг, журналов, фотографий и фильмов. По дороге домой в метро трое. Мужики с разбитыми рожами. Кажется они из того мира. Мира откуда появился я. От них разит спиртным, у нас в офисе это не приветствуется, могут выгнать даже за легкий перегарчик. Зато пара "автомехаников" имеет круглогодично шмыгающие носы и красные глаза. Что поделать, аллергия всеобщая беда. А если иногда глаза странно блестят, то это, наверное, побочное действие лекарств. Мужики говорят о нормальном занятии - рыбалке. Баба приглашает их в свою деревню. Но что они делают, о ужас, пьют из баклажки странную мутную жидкость. Обман, тоже чужие. Где вы свои, заберите меня отсюда!