Наступил очередной сезон, сезон начала заработка бабок. Он простой преподаватель, маленький человечек со скромной должностью на кафедре. Брать бабки за зачеты всегда было стремно, поэтому он предпочитал полулегальный бизнес. Давать объявления о репетиторстве смысла не было, клиентура шла сама. Люди знали, что он преподавал в институте, люди знали, что он иногда участвовал в приемных экзаменах. Люди платили хорошие бабки не только за репетиторство, но и за возможную помощь при поступлении. Он не отказывал, учил на совесть, а дальше использовал систему "самолет" - поступил, видите, я помог, не поступил, увы, так сложилась ситуация, вот ваши денежки обратно. Чтобы система "самолет" работала, у него имел место жесткий предварительный отбор. Он отбирал хороший материал, многим отказывал, мол, извините, ваше чадо слабовато, я не берусь помочь, ищите других.
Отбор. Пришло человек пятнадцать, из них отобрал пять самых лучших: девочка абсолютная, всю жизнь, отличница-медалистка, еврей, тоже медалист, конечно, он поступит по своим еврейским каналам, репетитор из института, как один из вариантов подстраховки. Еще были: один парень - твердый, неполный отличник, но репетитор, как опытный тренер, знал таких и завидовал им, такие прирожденные везунчики нравятся всем, особенно бабам, пробьют своей харизмой любую стену, еще дочь крупного начальника, всегда поступит. И она, она.
Немножко поподробнее о нашем герое, он был разведен, в свободной жизни оставались дочь, преферанс и несколько подруг, с которыми пару раз в месяц можно устроить романтический вечер. Он был счастлив, конечно, немного доставала мутота на работе, но согласитесь, профессия не худшая. Бабки были нужны, что бы прилично одеваться, не с шиком, но добротно и качественно, чтобы платить за "мобилу", чтобы ездить не на очень дорогой, но на приличной, качественной машине, чтобы обрадовать дочурку сюрпризом, а запросы у нее возрастали с каждым годом. Ну и конечно, чтобы раз в год смотаться с одной из свободных дам, на пару недель, когда-нибудь в апреле, на север Африки.
Конечно, он бы ее сразу отсеял, но растаял перед влажной чистотой губ, большой, но еще не отвисшей грудью, широкими бедрами, еще не превратившихся после родов в сплошной "целлюлит" и главное, главное ее взглядом, потупившейся, стесняющейся девушки. Уже через год этот взгляд станет спокойным и циничным или наглым и вызывающим, как у его студенток-первокурсниц, сдающих зачеты.
Ее родители - жлобы, какие-то мелкие торговцы чем-то. Он им откровенно объяснил, что девочка слабая, что нужно много работать, вероятно, нужны дополнительные усилия и время. Они были согласны оплатить дополнительные усилия и время, но он и так бы занимался с ней. Видеть ее становилось, как наркотик, он одевался в разные свежие "прикиды", усиленно, как перед сексом, усиленно следил за телом и чистотой полости рта, волновался, как мальчишка перед свиданьем. Он давил на нее по-серьезному, заставляя работать, радовался успехам. Окончания сезона ждал, как кошмара. Неужели он ее никогда не увидит, не впорхнет в его унылую клетку милое существо, подробности тела, которого, каждую выпуклость он представляет, когда дрочит на ночь.
Во время вступительных, первый раз, пошел не на "самолет". Первый раз обратился к председателю приемной комиссии, как бы, по поводу дальней родственницы. Радовался, как ребенок, увидев фамилию в листе поступивших, выпил даже вечером, обуреваемый приятными мечтами, как будет вести ее от курса к курсу, как заставит в него влюбиться, ну подумаешь сорок, как увезет ее в северную Африку, увидеть рай, когда у нас еще лежит снег.
На следующий день она зашла его поблагодарить, неожиданно утром. Он только таращил глаза с похмелья. Осталось все позади: сумасшедшая зубрежка по всем нужным предметам на уровне шизофрении, ругань и порки родителей, психоз на вступительных. Особенно ненавидела она его - слащавого хлыща с масленым ощупывающим взглядом, считающего ее тупой, закладывающего предкам за любую невыполненную тему. Охотничий нож легко вошел в мягкое пузо, перерезав аорту. Она видела, как режут свинью. Переодевшись, сложила испачканное и нож в пакет с кирпичом. Папа не хватится ножа, у него их столько, что подумает, будто сам потерял по пьяне на очередной охоте или рыбалке. Подаренная, обещанная предками, тачка за углом. Они, кстати, на даче. В темноте, она выбросит пакет с моста в реку. Репетитора долго не хватятся, он одинокий. А дальше отдыхать, пить, трахаться, расслабляться, готовясь к тяжелому первому курсу. К счастью, она больше никогда не увидит надоевшую слащавую рожу. Да здравствует свобода и другая жизнь.