Существует расхожее мнение, будто перед смертью у человека проносится перед глазами вся его жизнь. Возможно, так оно и есть. Но сейчас, стоя на крыше небоскреба, принадлежащего компании APF, менеджером в которой я работал до сегодняшнего дня, я не видел ничего, кроме огней города, расстилающегося разноцветным ярким ковром там, внизу. Я уже не думал о своем начальнике, посчитавшем меня недостаточно компетентным для выполнения своих обязанностей. Не думал, так же, о жене, решившей уйти к тренеру по волейболу. Все мое сознание заполняло умиротворение и предвкушение вселенского покоя, который, как я надеялся, должен вскоре наступить. Иногда люди говорят, что у самоубийц есть веские причины покончить с собой, например, крупные долги, или безответная любовь. Чушь. Я мог бы начать все сначала, да и уход жены меня особо не огорчил. Виной всему кошмарная, скучная обыденность, преследовавшая меня на протяжении долгих лет. Но сейчас этому придет конец.
Осторожно ступая по холодной бетонной крыше, я подошел к краю. Еще не поздно повернуть назад, но... К черту все. Встав на парапет, спиной к бездонной пропасти каменных джунглей, гостеприимно разинувших пасть мне на встречу, я оттолкнулся ногами и закрыл глаза...
Человек сидел на берегу моря. Слабый бриз обдувал его лицо, казавшееся вырезанным из камня. Если бы у него спросили, сколько он здесь сидит, он вряд ли смог бы точно ответить, ибо времени в этом месте не существовало.
Спустя несколько часов (а может лет), он, наконец, позволил себе зашевелиться. Поглядев на свои руки, покрытые точками внутривенных инъекций, он потянулся. Странная бесполезная привычка, оставшаяся с давних времен, когда он еще был...
--
Все ждешь?
--
Все жду.
2. Лес.
Теплое майское солнце медленно вставало из-за горизонта. Его яркие лучи, пробиваясь сквозь ветви вековых деревьев, наконец осветили поляну, а так же беззаботно спящего на ней молодого мужчину. Проснувшись от света, он сел, сладко потянулся и зевнул. Подумав, что так хорошо он не просыпался уже много лет, он, наконец, огляделся.
--
Странно, не помню, чтобы я засыпал здесь. Я вообще не помню, чтобы я засыпал.
--
Привычка разговаривать с самим собой иногда свидетельствует о некотором безумии, живущем в твоей голове, которое страдает от дефицита общения, - произнес тонкий женский голосок.
Обернувшись на звук голоса, мужчина увидел миниатюрную девушку с рыжими волосами, чье лицо было почти полностью покрыто веснушками, что не только не делало ее некрасивой, а даже добавляло в ее внешность безмерное количество обаяния.
--
Кто ты? - Спросил молодой человек, встав на ноги и продолжая изучать окружающий пейзаж.
--
Ну, возможно, я и есть это твое безумие, спроецированное из твоего сознания на это место. А может быть, это ты мое безумие. Но, вообще-то, меня зовут Тишка, - ответила девушка и улыбнулась. - А как зовут тебя, таинственный незнакомец?
--
Флинт. Джерри Флинт. Но можно просто Джерри. Точнее, я не совсем уверен, что меня зовут именно так, но это имя само всплыло у меня в памяти, когда ты спросила, - человек, назвавший себя Джерри Флинтом, подошел к одному из деревьев, чей размер и форма листьев явно указывали на то, что данный представитель флоры является ни чем иным, как дубом, но некоторое недоумение, все же, вызывали огромные красные яблоки, обсыпавшие его ветки снизу доверху. - А что это за место?
--
Какой же ты глупый! Это Лес, - ответила Тишка и звонко рассмеялась.
--
Но я всегда считал, что яблоки должны расти на яблонях, а не на дубах. И я не имел ввиду этот лес. Мне кажется, что я в этом месте оказался случайно. Меня ведь не должно здесь быть?
--
Ты здесь, значит,так и должно быть. Ты что, совсем ничего не помнишь? - Сказав это, девушка подошла и указательным пальцем нажала на его нос. - Просто попытайся вспомнить, и это место тебе поможет.
Сев на траву в тени от дуба, Джерри закрыл глаза и обхватил голову руками. Сначала ничего не происходило, но потом, обрывки памяти начали появляться в его мозгу. Некоторые сами всплывали и окрашивались яркими красками, некоторые же приходилось ловить достаточно долго. Наконец, он вспомнил все. Свое детство, проведенное в доме с родителями, школу, первую драку, первую девушку. Более поздние воспоминания были уже не такими радужными. Постоянные выговоры на работе, измены жены, неудачи... И, наконец, прыжок с крыши небоскреба.
--
Я умер?
--
Не совсем точная формулировка. Подумай сам, если бы ты умер, то ты бы это наверняка почувствовал. Ты чувствуешь себя сейчас мертвым? - Ладонь Тишки успокаивающе легла на его плечо.
--
Если честно, я чувствую себя сейчас лучше, чем когда-либо. Это меня и настораживает. И еще это место. Откуда оно взялось? - Мужчина потер виски.
--
Это место существует, насколько я себя помню. Не беспокойся, это не загробный мир, не Ад и не Рай. Можешь вообразить, что в метре от асфальта для тебя открылся портал в это место. Ну или еще что-нибудь, если версия с порталами тебя не устроит.
--
И какая же версия будет правдивой?
--
Любая. Не имеет значения, как ты сюда попал. Ты здесь, и это главное. А теперь вставай, мы должны идти на встречу приключениям! - При этих словах Тишка вскочила и потянула его за руку прямо в чащу леса.
--
Как пациент?
--
В критическом состоянии. Ему повезло, что он упал на грузовик, везущий мусор. Не припомню, чтобы кто-либо выживал после падения с такой высоты. Хотя, с другой стороны, от его тела мало что осталось.
--
Есть шанс, что он выйдет из комы?
--
Очень маленький. Но мы будем продолжать делать все, что в наших силах.
3. Озеро Потаенных Желаний.
Две маленькие фигурки шли по лесу. Между огромных деревьев пролегала едва заметная узенькая тропинка, казалось, что за следующим деревом она прервется, и путники окажутся в западне в этом сумрачном месте, но Тишка уверенно шла вперед, крепко держа своего спутника за руку.
Наконец, миновав очередной поворот извилистой тропинки, они вышли к озеру, берега которого скрывали кроны могучих деревьев, а вода имела странный фиолетовый оттенок. Выйдя на открытое пространство, Джерри заметил, что прошло гораздо больше времени, чем он думал, и уже наступил глубокий вечер.
--
Что это за место? - Спросил он.
--
Это Озеро. Озеро Потаенных Желаний.
--
Потаенных Желаний? Почему его так назвали?
--
Его никто так не называл. Это просто Озеро Потаенных Желаний. Его нужно переплыть. - Тишка уже приблизилась к берегу и теперь, стоя на большом камне, переминалась с ноги на ногу. - Как думаешь, вода в это время года сильно холодная?
--
А какое сейчас время года? - Флинт задумчиво потер переносицу. - Я не умею плавать. Даже если сейчас лето, и вода теплая.
--
Никто не может сказать, что умеет плавать в этом Озере. Но я не думаю, что ты сможешь утонуть. Знаешь, в этом месте достаточно сложно умереть.
--
А его нельзя, ну, скажем, обойти?
--
Ты просто придешь сюда же. В этом месте свои правила, просто нужно их соблюдать, чтобы достигнуть цели.
С этими словами девушка прыгнула в воду. Джерри хотел спросить, какую же цель они преследуют, но она уже отплыла от берега достаточно далеко, чтобы его услышать. Помявшись, он нагнулся, чтобы снять хотя бы ботинки, но у удивлением обнаружил, что все это время шел босиком. Решив оставить удивление на потом, мужчина зашел в воду. Тишка, тем временем, уже доплыла до середины озера, и, по всей видимости, не собиралась сбавлять скорость.
Сначала, вода доходила ему до щиколотки, потом до живота, затем до шеи. Он уже собирался крикнуть Тишке, но вдруг дно ушло у него из под ног и он камнем ушел под воду.
Сначала было темно. Очень темно. Вода приятной прохладой обволакивала мое тело, пока я, наконец, не перестал ее чувствовать. Наконец, внизу я заметил небольшой огонек, освещающий кусочек дна, большой камень, на котором стояла огромная доска с шахматами и две фигуры, сидящие в позе лотоса по обе стороны от шахматной доски. Вскоре я и сам опустился на дно в нескольких метрах от Игроков, как я их про себя назвал. Полностью поглощенные процессом игры, они сначала не обратили (или сделали вид, что не обратили) на меня внимания. Подойдя к ним поближе, я увидел, что это два старика, которые имели заурядную внешность, которой мог похвастаться каждый второй господин преклонных лет, обитающий в странах северной Европы или Америки, если бы не жабры, которые время от времени раскрывались, обнажая красную плоть и жутковатые кривые зубы-иглы, как у престарелой пираньи.
--
Шах и мат! - вскрикнул наконец старик, который сидел слева, победно вскинув руки над головой. - Если бы не ревматизм, я бы сейчас сплясал тебе танец Триумфа!
--
Ты его плясал в последний раз много зим назад, - ответил второй Игрок, хитро мне подмигнув. - и после этого, ты три дня пластом провалялся.
--
Действительно. Ох, что же это я. У нас ведь Гость! Приветствую тебя, странник. Что занесло тебя в наш омут?
Несмотря на окружающую вокруг воду, я отлично слышал все, что они сказали. Мои легкие уже начали гореть огнем. Удивительно еще, что я продержался столько без воздуха. Понимая всю безвыходность своего положения, я сделал то, что сделал бы каждый на моем месте... Я начал безумно махать руками, выпуская изо рта облака пузырьков, что, впрочем, не имело ровным счетом, никакого результата. Игроки тем временем недоуменно взирали на мои безуспешные потуги всплыть.
--
Молодой человек, разве тебе не говорили, что в этом Озере невозможно утонуть или захлебнуться? - сказал старик, несколько минут проигравший шахматную битву.
--
Просто сделай вдох и дышит, как мы, - добавил его соперник.
Наконец, последний воздух вырвался из моих легких, и я рефлекторно сделал судорожный вдох, впуская в себя несколько литров воды. К своему большому удивлению, я не потерял сознание и не захлебнулся. Более того, я почувствовал, что озерной водой достаточно приятно дышать, хоть она и имела легкий запах тины. Сделав еще несколько неуверенных вдохов, я повернулся к старикам.
--
Как я дышу под водой? У меня же нет жабер, как у вас! - воскликнул я, и только потом подумал, что это может быть невежливо по отношению к пожилым обитателям озерного омута.
--
Нет жабер? А ты в этом так уверен? - сказал старик, сидящий слева и недавно выигравший игру. - А ты проверь-ка еще разок, парень.
Неуверенно подняв руки, я дотронулся до кожи за ушами. Там отчетливо прощупывались две щели, немного пульсирующие и открывающиеся, когда я вдыхал и выдыхал.
Тем временем, старики решили представиться. По очереди встав и сделав шутливые поклоны, они назвали себя:
--
Сэр Роберт Харти, - сказал старик, одержавший победу.
--
Шевалье Аделард Дюпон, - назвал себя его оппонент. Тут я заметил, что у него действительно имеется слабый французский акцент.
--
Джереми Флинт. Можно просто Джерри. Или Флинт, - все еще не придя в себя от жабер ответил я.
--
Что привело тебя в Озеро Потаенных желаний, сэр Джерри? - спросил шевалье.
--
Мое неумение плавать и некоторые законы физики. И не называйте меня сэром. Не думаю, что заслуживаю называться так.
Старики дружно расхохотались
--
А парень-то с юмором, - сказал сэр Роберт. - Думаешь, что мы заслужили так называться? Если и заслужили, то это было в те времена, когда люди еще жили в пещерах и бегали за мамонтами.
--
Да уж, веселое было времечко, хотя тогда не с кем было пофилософствовать. Справедливости ради, стоит заметить, что и сейчас не так уж много людей, имеющих склонность к философии. Только если раньше люди при виде нас или убегали, сверкая голыми грязными пятками, или пытались утыкать нас своими каменными копьями, то сейчас они ведут тебя в Макдональдс, чтобы обсудить с тобой цены на бензин, или, если достаточно религиозны, пытаются наставить тебя на "путь истинный". Если честно, я предпочитаю каменные наконечники копий.
Сказав это, шевалье Аделард достал из внутреннего кармана своего потертого пиджака портсигар с папиросами, вытащил одну и закурил. Протерев глаза, я уставился на это зрелище. Увидев это, шевалье усмехнулся.
--
Наверное, тебя интересует, как я это делаю? - сказав это он глубоко затянулся и выпустил из жабер облачко сероватой воды, похожей на дым.
--
Наверное, фокус в папиросах? Они ненастоящие?
--
Настоящие. Отличные папиросы, сейчас таких уже и не найдешь, - шевалье кинул мне портсигар. - Смотри сам.
Открыв его, я увидел несколько папирос, прижатых тонкой металлической скобой на пружинке. Выглядели они как обычные папиросы, которые засунули под воду, то есть разбухшие и истрепанные. Но как только я взял одну из папирос в руку, она приобрела нормальный сухой вид.
--
Фокус, молодой человек, в том, что здесь все происходит не так, как это должно происходить. Здешняя реальность не согласуется с законами физики, химии и математики. Собрав на дне пару ракушек и положив их в карман, через полчаса, вы рискуете обнаружить там дюжину очень недовольных крабов. Здесь очень важно следить за тем, о чем вы думаете, и еще важнее, о том, о чем не думаете.
--
Но как я могу думать о том, о чем не думаю?
Старики переглянулись и промолчали. Наконец, сэр Роберт повернулся ко мне и достал небольшую картонную коробку зеленого цвета.
- Это, кажется, твое.
- Что это? - спросил я, открывая коробку.
- Небольшой подарок. Каждый, кто к нам приходит, получает его.
- Что, один и тот же? - попытался пошутить я.
- Коробка, пожалуй, одна и таже. А вот содержимое у каждого свое. - Старик улыбнулся, снова обнажив свои жутковатые зубы.
Открыв коробку, я увидел в ней толстую пачку фотографий. Некоторые выглядели совсем старыми, казалось, они могут рассыпаться от одного моего прикосновения, некоторые же были совсем новые. Но все фотографии объединяло одно: на них был я. На одном фото я сидел на лошади, держа в руке карабин. За спиной у меня сидела красотка в пышном платье желтого цвета. Из седельной сумки торчала верхушка золотого кубка, щедро усыпанного драгоценными камнями. По всей видимости, вся сумка была заполнена подобным барахлом. На другой фотографии, я стоял в космическом скафандре на поляне, поросшей синей травой, а за спиной у меня садилось сразу два солнца.
Просматривая фотографии, на которых я находился в различных местах, некоторые были заурядные, некоторые демонстрировали средневековые или античные города, некоторые же были настолько фантастичны, что не хватало слов, чтобы их описать, я наткнулся на фотографию, где я с женой стою, а за нашими спина виднеются Египетские пирамиды. Пристально вглядываясь в фотографию, я вспомнил эту поездку. Самая обычная туристическая поездка. Миллионы людей в мире отправляются в Египет, чтобы посмотреть на древние пирамиды. Я вспомнил отель, ресторан на первом этаже. Вспомнил даже разговорчивого японца, которого мы попросили нас сфотографировать. Он говорил с кошмарным акцентом, и постоянно улыбался. Очень милый человек...
Тряхнув головой, я вернулся в реальность.
--
Что-то не так? - спросил шевалье. - Ты выглядишь растерянным.
--
Это фото. Я помню, как оно было сделано. Я все помню, что тогда было.
--
И что же тебя смущает?
--
Дело в том, что я не ездил в Египет. Несколько лет назад я хотел поехать туда с женой, но все сорвалось из-за моей работы. Но эти воспоминания. Как будто, посмотрев на фото, кто-то вложил их мою голову!
--
Хочешь сказать, что этого не было на самом деле? Что эти фото не реальны? - сэр Роберт улыбнулся и потер морщинистой рукой подбородок.
--
Разумеется, этого не было! - воскликнул я. - Как это может быть реальным, если это невозможно с точки зрения... Да с любой точки зрения!
--
Это так же невозможно, как и то, что ты сейчас стоишь на дне озера и разговариваешь с двумя пожилыми шахматистами, вдыхая воду жабрами. А что ты вообще называешь реальностью, мальчик? Люди живут настоящим моментом. То, что они прожили, остается в их воспоминаниях. Кто даст гарантию, что все то, что ты пережил, было на самом деле. Что это не плод твоего воображения, - сэр Роберт довольно улыбнулся. - Или, быть может, кто-то, как ты только что сказал, вложил тебе в голову твои воспоминания, а ты думаешь, что все это произошло на самом деле. А, может, ты вообще живешь всего пару часов, и воспоминания искусственные.
--
Да, также никто не гарантирует, что то, что сказал сэр Роберт -- истина. Хотя, с нашей точки зрения, истина -- это иллюзия. Пожив с пару десятков тысяч лет, сам начнешь замечать, что события, не имеющие никакой связи между собой, имеют прямую зависимость, как бы абсурдно это не звучало, - шевалье, наконец, выкинул окурок папиросы в большую ракушку, выполняющую роль пепельницы. - На самом деле только ты имеешь власть над своими воспоминаниями, а значит и над своей реальностью.
--
Значит ли это, что поверив в то, что я был с женой возле пирамид, действительно окажется, что я туда ездил?
--
Несомненно. Но загвоздка в том, что нужно еще убедить в этом остальных. У вас, если я не ошибаюсь, для таких целей изобретено телевидение?
Я задумался на какое-то время, и неуверенно кивнул. Телевидение действительно порой показывает то, чего нет.
--
А сейчас тебе пора наверх... - с этими словами, сэр Роджер и шевалье Аделард взмахнули руками в прощальном жесте, глаза мои закрылись и я заснул.
Тишка сидела на большом, заросшем мхом пне, на берегу Озера и грызла яблоко. Час назад в двух метрах от берега всплыло тело Джерри, и она вытащила его на берег. Теперь она ждала. Возле пня накопилась уже небольшая гора огрызков от яблок. Наконец, Джерри зашевелился, перевернулся на бок, выпустив из горла и носа, наверное, литра два воды. Прокашлявшись, он сел.
--
А ты ничего так, живой, - сказала девушка и рассмеялась. - Как понырял?
--
Просто замечательно, - сказал Джерри, вспомнив, по видимому, подробности своих глубоководных приключений. Теперь они казались туманным давним сном.
--
Готов идти дальше?
--
Пожалуй. Хм, только посмотрю, что у меня в кармане. Раньше он был пуст, - сказав это, Джерри вытащил из кармана фотографию пирамид, вставленную в простенькую деревянную рамочку темно-коричневого цвета.
--
Слушай, а что будет потом?
--
Потом? - Тишка озадаченно потерла лоб. - Потом, это когда выйдем из этого Леса? Или вообще?
--
Вообще. Перед тем озером, ты что-то говорила про цель, которую нужно достигнуть.
--
Много будешь знать, скоро состаришься... А впрочем, знаешь, ты веришь в предчувствия, предзнаменования и тому подобную мистическую ерунду?
--
Я иду по лесу, в котором на дубах растут яблоки, в центре которого есть озеро, в котором отрастают жабры и пожилые джентльмены на дне коротают свой досуг за игрой в шахматы. Ты до сих пор хочешь знать, верю ли я в мистику? - хмуро спросил Джерри.
--
Хорошо, - Тишка нервно убрала со лба волосы. - Тогда слушай.
4. История Тишки.
Знаешь, бывают люди одаренные, имеющие талант, или просто люди, которые находят себя в каком-нибудь деле. Я же всю жизнь была одиночкой. Девочкой, с которой никто не хочет дружить. Когда мои ровесницы играли со своими куклами, я сидела дома и читала книги. К восьми годам я умудрилась прочитать всю отцовскую библиотеку. Сейчас я полагаю, что он держал ее в доме, как признак интеллигентности, особо не задумываясь над содержимым. Чего там только не было: Уальд, Диккенс, Кинг, Достоевский... Было несколько вариантов Библии, к слову сказать, ее я не осилила дальше второй страницы. После того, как в библиотеке не осталось книг, которые я еще не прочитала, я нашла себе новое развлечение. Я не могла найти тогда новые книги, но я поняла, что ведь можно придумывать свои истории. Герои, которые поступают, как я захочу, события, идущие по моему плану, миры, в которых я главные создатель и генеральный директор. Целыми часами я могла сидеть в кресле, завернувшись в старый плед, смотря куда-то вдаль, и фантазировать. Это мое увлечение привело к проблемам в школе. Успеваемость оставляла желать лучшего, а одноклассники стали относиться ко мне, будто я была сумасшедшей. Меня невзлюбили все. Даже отец смотрел на меня с равнодушием, ладно, хоть кормить не забывал. Мама? Мама погибла в автомобильной катастрофе, когда мне было три года. Я ее почти не помню.
Но однажды произошел случай, изменивший всю мою жизнь. Впервые я оказалась на пороге жизни и смерти. Мне было тринадцать. Не самый счастливый возраст. В тот год было очень жаркое лето, и люди, умирающие от жары, насмотревшись рекламы, начали улучшать свои жилищные условия за счет установки комнатных кондиционеров. Как-то раз, гуляя по улице, и как всегда мечтая, я не заметила кондиционный компрессор, летящий на меня с пятого этажа. Удар пришелся на макушку. Как мне потом сказали, мне повезло, что компрессорный блок ударил меня не углом, иначе бы я точно не выжила. Как ни странно, я прекрасно помню все, что было дальше: и прохожих, подбежавших через несколько секунд, и врача "скорой помощи", который пытался меня спасти, скрепив мой череп рулоном бинта, и тряску в машине, даже операцию, хотя врач утверждал, что я все это время была без сознания.
Странная штука -- жизнь. Еще вчера ты ходил и радовался, а сегодня на твоей голове десяток швов, частичная потеря слуха и зрения.
Что? Да, сейчас я прекрасно вижу и слышу. Знаешь, это место -- не совсем наш мир. Здесь все по-другому. Все твои физические недостатки просто исчезают. Но только физические. С душевными тут предстоит еще побороться.
Так вот. Через пару дней после операции, я стала замечать некоторые странные вещи. Иногда я слышала голоса, которые мне говорили, что надо сделать, и куда мне идти. Часто я не понимала, что я делала и зачем. Я просто хотела, чтобы они от меня отвязались. Но старые голоса исчезали, на замену им приходили новые. Я никому не говорила об этом, потому что боялась, что попаду в психиатрическую лечебницу. Если на меня и раньше косо смотрели, за глаза называя умалишенной, то теперь, меня вообще старались не замечать. Вскоре я потеряла всякий интерес к жизни. Просто делала то, что говорили мне голоса. Знаешь, они никогда не представлялись. Ничего не рассказывали о себе. Просто говорили место, и то, что нужно делать. В основном это были действия, на мой взгляд лишенные всякого смысла. Например, как-то раз меня заставили прийти в заброшенный дом на окраине моего городка, подняться на второй этаж и переставить стул. Переставить стул, представляешь?!
Это продолжалось до тех пор, пока мне не исполнилось семнадцать лет. В день, ровно через четыре года после того свидания моей головы с кондиционным блоком, я услышала Его. Этот голос отличался от остальных. Он звучал четко, я бы даже сказала, жизнерадостно. Выделившись из массы остальных голосов в моей голове, он спросил меня: "Ты хочешь избавиться от этого?". Я ответила ему: "Избавиться от чего?", на что сразу же получила ответ (что тоже было очень странно, потому что призраки в моем сознании никогда не снисходили до бесед, только приказы): "От всего. От безысходности, от безразличия. От голосов". Разумеется, я согласилась. Признаться, я уже несколько месяцев думала над самоубийством, но каждый раз я находила причину, чтобы этого не делать. Дальше было то же, что и всегда. Место и действие. Я должна была зайти в музей Национального Искусства, найти там чулан с инвентарем уборщика, и открыть бутылку с чистящим средством. Задание, как задание. Не более бессмысленное, нежели остальные. Проникнуть в хозяйственное помещение не составило труда. За четыре года я умудрялась проворачивать и не такое. Наконец, я нашла бутылку.
Что? Да, там было много одинаковых бутылок... Как я узнала, какую нужно взять? Не знаю, почувствовала, наверное.
Недолго думая, я выкрутила крышку. То, что было потом, сложно описать словами. Я привыкла к всевозможным невероятным штукам, но это меня действительно поразило. Из бутылки вдруг пошел пар. Не серый, не белый, а разноцветный. Он переливался всеми оттенками радуги. От шока, я выронила бутылку на пол, и оттуда вылилось немного жидкости, такой же по цвету, как и пар. Еще через пару секунд, я заметила, что стою уже не одна. Рядом со мной стоял пожилой господин в черном фраке, с очень добрыми глазами и лысиной, которая сверкала, как полированное блюдо. Он представился Афанасием Иннокентьевичем. В библиотеке отца было несколько книг русских классиков. Поэтому я догадалась, что Афанасий Иннокентьевич из России. Он сказал, что должен проводить меня в некое место, где меня ждет новая жизнь, жизнь без голосов и прочей чертовщины. Ни секунды не сомневаясь я согласилась. Мы наступили прямо в радужную лужу, которая вытекла из бутылки... И вот, я оказалась тут. Через некоторое время, я же говорила, что оно здесь течет совсем не так, как в нашем мире, может, через месяц, а может, через год, Афанасий сказал мне, что я должна встретить тебя и проводить. Он не сказал, куда, не сказал, зачем, объяснив, что я сама все пойму.
Знаешь, я действительно не знаю, зачем ты тут, и куда мы идем. Просто время от времени я вспоминаю, куда нужно идти и что делать...
Тишка, наконец, перевела дыхание.
--
И что же нам нужно делать сейчас? - спросил Джерри, вставая и разминая затекшие ноги.
--
Выйти из этого Леса. Здесь мы уже сделали все, что было нужно.
Теперь и она встала и вытаскивала из корзинки, невесть откуда взявшейся, огромное красное яблоко.
--
Хочешь тоже?
--
Не откажусь. Слушай, Тишка. А тебе не кажется, что задание, которое ты сейчас выполняешь, - тут Джерри замялся. - Не смахивает ли оно на те манипуляции, которым ты подвергалась там, когда ты делала то, что велят тебе голоса?
--
Ни капельки! - Тишка с довольным видом откусила большой кусок от яблока. - Это задание мне нравится.
Человек сидел на песке и волны холодной морской воды, накатывая, омывали его голые ступни. Он сидел здесь давно. Он сидел так очень давно. Несколько часов, а может, лет. В этом месте этого никогда не знаешь точно. Неторопливо засунув руку в правый карман брюк, он достал пачку сигарет. В пачке осталась одна штука. Каждый раз, доставая пачку, он находил в ней только одну сигарету, которая, впрочем, каждый раз появлялась снова. Не отводя взгляда от горизонта, он достал спички. Рассеянно чиркнув, он прикурил. Внезапно, ему пришла в голову мысль, что от всей прошлой жизни, у него осталась только эта вредная привычка. За все время пребывания здесь, он ни разу не вспомнил о еде или о сне. Его не мучила скука, жажда, или грусть. Он просто сидел и размышлял.
5. Фавн.
Мы шли по лесу. Без привалов и отдыха. Казалось, лес никогда не кончится, хотя я нисколько не устал (что, в принципе, меня давно уже перестало удивлять), но однообразность пейзажа начала уже надоедать. Когда я уже хотел обратиться к своей юной спутнице с претензиями, мы, наконец, вышли из леса.
Вид, открывшийся перед моими глазами, еще недавно мог лишить меня дара речи, причем лет этак на пять, но сейчас я его воспринял относительно адекватно...
--
Трава? Какого черта она синяя?!! И откуда взялось второе солнце?
--
Разве этот пейзаж тебе незнаком? - Тишка наградила меня одной из своих самых издевательских улыбок.
--
Если честно, знаком. Видел на одном фото...
--
Ну вот, а ты завелся. Пошли, нас уже ждут, - не дожидаясь моего согласия, Тишка схватила меня за руку и повела вперед.
Пройдя метров сто, я вспомнил, что даже не спросил, кто же нас ждет, но ответ уже был в поле зрения и приветливо махал рукой, облаченной в белую лакейскую перчатку. Обладатель руки оказался азиатом средних лет, гладко выбритым и с длинными угольно-черными волосами, собранными в пучок, кроме одной полностью седой пряди, свисающей до груди. Подойдя к нему поближе, я с изумлением понял, что это тот самый японец, запечатлевший меня с женой на фоне пирамид. Не отрывая взгляда от его лица я полез в карман за фотографией, уже догадываясь, что ее там не обнаружу. Ее там действительно не было. Тем временем, японец решил первым завязать разговор.
--
Рад приветствовать вас, путники, на нашем пире Сакральных Вопросов! - при этих словах, японец чинно поклонился.
--
Тишка, скажи мне, здесь все названия такие, хм, своеобразные? - я, наконец, вытащил руку из кармана, понимая, как глупо выгляжу.
--
Пожалуй, у того, кто их придумывал, туговато с воображением. Но ничего не попишешь. Приходится мириться, - Тишка обернулась к японцу. - И мы рады посетить сие прославленное мероприятие.
--
Прошу вас к столу, - японец указал рукой на длинный стол, уставленный всевозможными яствами. - Вы здесь желанные гости!
--
И, похоже, единственные, - добавил я чуть слышно.
Действительно, стол, на первый взгляд выглядевший просто длинным, оказался воистину бесконечным, но, кроме нас за ним никто больше не сидел. Тишка выглядела растерянной не меньше меня. Недоуменно переглянувшись, мы уселись на огромные стулья.
Все еще ничего не понимая, я решил, что хотя бы наемся, но, как только я взял в руку вилку, по другою сторону стола началось какое-то движение. Через мгновение раздался хлопок и мы увидели странное существо, чье человеческое тело покрывала курчавая коричневая шерсть, голову украшали загнутые рога, и длинная тонкая борода.
--
Это что, Дьявол? - признаться, я чуть не упал со стула от такого зрелища.
--
Нет, конечно. Дьявола здесь не существует. Это всего лишь фавн, глупый!
--
Всего лишь фавн?! Это я-то всего лишь фавн? Я Фавн! Впредь прошу называть мое имя исключительно с большой буквы! - существо обиженно сморщило лицо и сложило руки на груди. Правда, его негодование продолжалось недолго. Через полминуты он, забыв про обиду, снова с любопытством нас изучал.
--
Простите пожалуйста, господин Фавн, - первой опомнилась Тишка. - Мы не хотели вас обидеть.
--
Ничего страшного. Многие пугаются моего вида. Хотя ума не приложу, почему, - Фавн не долго думая, засунул в рот целиком гусиный окорок, и с невозмутимым лицом прожевал. - Ах да. Чуть не забыл. Вы на пиру Сокровенных Вопросов. Можете задать мне свои самые сокровенные вопросы.
Подумав минуту, я решил задать свой вопрос.
--
В чем смысл...
--
Стой, стой. Не вслух.
Фавн достал откуда-то огромную кожаную сумку, из которой вытащил бумагу и два карандаша, затем, потянувшись через весь стол, снеся пару кувшинов и блюдо с эклерами, отдал нам. Впрочем, Тишка сразу отказалась, аргументируя это тем, что на все свои старые сокровенные вопросы она давно получила ответы, а новых, пока что, не предвидится.
Вскоре, я отдал листок с вопросом нашему новому знакомому.
Прошло несколько минут, а Фавн все молчал и грыз гусиные окорока. Вскоре я не стерпел.
--
Ну так что?
--
Понятия не имею, - прочавкал Фавн, пережевывая кость. - Я же не справочное бюро.
--
Но ты сказал, что мы можем задавать любой сокровенный вопрос! - воскликнул я.
--
Да, но я не говорил, что вы получите на него ответ.
Фавн попытался улыбнуться с набитым ртом, но гримаса, которая у него получилась была больше похожа на выражение лица еретика, который посетил средневековую пытку.
--
Но зачем нужно было мне его задавать? Если я не получу на него ответ?
--
Мистер Джерри, разве я вам сказал, что вы не получите ответ на свой вопрос? Я сказал, что вы не получите его от меня.
С этими словами Фавн встал из-за стола, убрал бумагу с моими каракулями в свою сумищу, и, вытирая лицо покрытой густым мехом рукой, поспешил удалиться. Как только он скрылся из виду, Тишка уже снова тянула меня за руку. Распрощавшись с любезным лакеем, мы отправились в путь. И только пройдя порядочное расстояние, я подумал, что мы не называли Фавну своих имен.
6. Жизнерадостный мертвец.
Через некоторое время психоделический пейзаж сменился вполне нормальным ландшафтом, с зеленой травой, второе светило незаметно закатилось за горизонт, куда, впрочем уже направлялось и первое.
Высматривая в кронах последние пучки синих листьев, я наткнулся на весьма странное дерево, стоящее возле дороги, метрах в ста от нас. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, это оказалось вовсе не деревом.
--
Виселица? - недоуменно спросил я. - Неужели в этих местах обитают люди?
--
Люди? Не думаю. - возразила Тишка. - Но этому субъекту не нужен суд или разъяренная толпа.
Тем временем, мы подошли к виселице и её "обитателю" вплотную. Повешенный, очевидно, был при жизни весьма любопытным человеком, насколько можно было судить по той одежде, в которую он был одет: просторная белая рубашка была заправлена в темные старомодные брюки, которые были столь любимы американскими мужчинами в тридцатые года, на правой ноге болтался кирзовый сапог, левая нога сияла голой пяткой. На гвоздике, вбитом в основную балку, висела капитанская треуголка, а над самой виселицей нарезали круги два огромных черных ворона. Пока я считал этих благородных птиц и рассматривал треуголку, Тишка, недолго думая, подергала висельника за босую ногу. Не успел я раскрыть рот, чтобы выговорить проводнице за неподобающее отношение к покойнику, этот покойник зашевелился, затем схватился руками за веревку, чуть повыше узла, уверенным движением подтянулся, зацепился ногами за перекладину, снял петлю с шеи и изящным сальто спрыгнул на землю прямо перед нами.
Некоторое время он занимался тем, что разминал свою шею, на которой, впрочем, не было ни малейшего следа веревки, и кашлял. Наконец, придя в себя, он обратил на нас свое внимание.
--
Вы могли бы прийти и пораньше. - Покойник обвел нас хмурым взглядом и теперь я заметил, что один его глаз был искусственный. - наверняка, этот дурной фавн вас задержал?
--
Он просил, чтобы его имя не произносили с маленькой буквы, - с укоризной заметила Тишка, - но, вообще-то, вы правы.
--
Кстати, меня зовут, как вы уже, наверное, догадались, Жизнерадостный Мертвец.
Пока я размышлял, почему мы должны были угадать его имя, и в каком месте он прячет свою жизнерадостность, вороны, летающие над виселицей, опустились на плечи Мертвецу.
--
О! А это Моша и Гоша, старые проказники. Вообще, они должны мне помогать, но в последнее время только мешают. Например, сегодня они утащили мой табурет куда-то в лес.
Висельник возмущенно размахивал руками, пытаясь, видимо, придать трагизм ситуации. Вороны же от комментариев воздержались, но при каждом взмахе рук им приходилось раскрывать свои огромные крылья, чтобы не упасть. Со стороны это выглядело весьма комично.
Наконец, я решился задать тот вопрос, который меня мучил последние несколько минут.
--
А зачем вы здесь все это время висели?
--
О, юноша, мой ответ вряд ли будет тебе понятен. Скажем так, мне лучше думается в подвешенном состоянии. Раньше я прибивал себя длинными острыми предметами к дереву, но виселица более практична, одежда меньше пачкается, сам понимаешь.
--
А Жизнерадостный Мертвец -- это ваше настоящее имя? Звучит несколько нелепо. - Меня начали одолевать некоторые сомнения.
--
Вообще, у меня очень много имен. Некоторые, возможно, ты знаешь. Некоторые не знаю даже я. Поэтому, чтобы не возникало путаницы, я называю себя Жизнерадостным Мертвецом. Очень точно характеризует мою сферу деятельности и душевное состояние.
Тем временем Тишка решила встрять в разговор.
--
Слушай, Мертвец, или как тебя там, ты нас зачем-то ждал? Ну так выкладывай скорее, мы тут немного спешим.
Факт нашей спешки привел меня в некоторое замешательство.
--
Ладно, - сказал висельник. - У меня есть кое-что для Джерри.
Я уже смирился с тем, что каждый встречный знает мое имя и покорно протянул руку, чтобы взять то, что протягивал Мертвец. Это оказался клочок бумаги, на котором я написал сокровенный вопрос. На одной стороне было написано моим почерком: "В чем смысл смерти?", на другой стороне крупными печатными буквами было выведено: "скоро узнаешь", в конце сообщения стоял смайлик, весьма популярный в моем мире, но, совершенно неуместный в этом.
Непослушной рукой я сложил бумагу и сунул ее в карман. Значит, я скоро умру? Еще недавно эта мысль не вызывала у меня никакого страха, но сейчас мне стало не по себе. Я посмотрел на Тишку. Она не видела того, что написано, но, казалось, прочитала мои мысли и пожала плечами.
--
Не факт.
7. Конец пути.
--
Состояние пациента ухудшается.
--
Что вы намерены предпринять?
--
С такими травмами, кроме пассивной терапии, мы ничего не можем сделать.
--
Значит, шансов нет?
--
Я бы не стал надеяться на благополучный исход.
Молодая женщина вышла из отделения реанимации. На ее лице не было никаких эмоций. Только полное безразличие ко всему происходящему.
Мы шли уже несколько часов по моему внутреннему времени. Я успел привести свои нервы в порядок. В конце концов, я должен был отправиться в мир иной гораздо раньше. Собственно, для того все и затевалось. Тишка же все это время шла молча.
Тем временем, мы дошли до каменистой местности. Трава сменилась крупной галькой, в которой торчали огромные валуны. Вдалеке виднелись небольшие скалистые горы, со стороны которых временами дул ветер, принося запах моря.
Пройдя еще несколько сотен шагов, я внезапно перестал чувствовать свои ноги и рухнул на острую гальку, при этом, кажется, разбив колени. Я закрыл глаза. Неожиданно, я услышал шум моря, сквозь который пробивались чьи-то едва различимые голоса.
Меня привела в чувство Тишка, сильно ударив ладонью по моей щеке.
--
Не время валяться! Вставай давай. - Тишка протянула свою неожиданно сильную руку и помогла подняться.
--
Мне кажется, я начинаю понимать...
Человек на берегу моря зашевелился, достал сигарету и встал.
Дальше Джерри и Тишка продолжали свой путь в тишине. Иногда Джерри делал попытки упасть, но Тишка всегда поддерживала его, помогая идти дальше. Преодолев долину, усеянную камнями, они, наконец, вышли к горам.
--
Слушай. Я так больше не могу. Сейчас ты скажешь, что нам надо лезть на эту гору, не так ли?
--
Ворчи -- не ворчи, а надо. - Ответила Тишка, помогая Джерри сесть на небольшой валун, торчащий из земли прямо у подножия горы.
--
Наверняка, у этих гор, какое-нибудь забавное местное название?
--
Не угадал. У этих гор нет названия. Как и у моря, что находится за ними.
Наконец, Джерри смог встать и идти дальше. Большую часть пути его практически несла на себе Тишка, но ближе к вершине он ощутил внезапный прилив сил, которого хватило, чтобы подняться на вершину. Оттуда открывался фантастический вид на море. Закат окрашивал волны в багряный цвет, ближе к берегу же, вода имела ярко-голубой цвет и была такой прозрачной, что можно было разглядеть дно в мельчайших деталях.
Тут Джерри снова стало не по себе. Предчувствуя новый приступ, он сел на гладкую скалу, и посмотрел на небо...
Неожиданно, небо стало белеть, голоса стали более отчетливы, а зрение, наоборот, ухудшилось.
--
Давление падает! Мы его теряем. Приготовить дефибриллятор. Разряд!
Удар в грудь был такой силы, что Джерри вскочил, как ужаленный. Но его сознание снова начало его покидать уже через несколько секунд.
--
Еще разряд!
На этот раз Джерри подскочил так, что не смог удежаться на ногах и покатился по склону горы в сторону берега. Как на зло, сознание не желало его покидать во время короткого, но весьма не комфортного спуска к подножию горы, и ему показалось, что он переломал себе все кости. И тут спуск закончился и он остановился.
Кто-то подал мне руку и помог подняться, кто-то отряхивал мою одежду, кто-то мне говорил что-то успокаивающее. Когда я все же решился открыть глаза, перед ним стояла Тишка и грустно смотрела на меня. Сзади нее было бескрайнее море, а рядом с ней стоял человек, похожий, как две капли воды на меня. Точнее, это и был я. Не копия меня. Не брат-близнец. А именно я. И тот, другой я, стоял и курил. Никогда не замечал за собой этой привычки. Я хотел спросить у Тишки, что же здесь происходит, но когда посмотрел на место, где она стояла, ее не обнаружил. Вместо нее там стояла высокая фигура в черном балахоне, капюшон которого, полностью скрывал лицо. Я перевел взгляд на себя и улыбнулся.