Вадим вспомнил слова матери. Но кто же знал, что покупатель не станет возвращаться в город, а поедет дальше, чтобы навестить своих родственников? Хорошо ещё, что он догадался выяснить расписание электричек. До города ехать три часа, сегодня суббота, значит, выходной, и, мало того, что некоторые электропоезда отменены, так ещё и на этой станции не все останавливаются. По всему получалось, что уехать он сможет не раньше семи. До станции же тащиться почти два километра: сначала деревней, потом пересечь поле, далее - краем леса, по другую сторону которого располагалось старое кладбище, и, лишь, обогнув его, выйдешь на шоссе, которое приведёт к станции. Он вспомнил, как с ребятами они прятались на этом кладбище, чтобы пугать девчонок, возвращающихся из клуба при санатории. Станция до сих пор так и называется "Санаторий", но уже года два, как он закрыт, поэтому большинство электричек пролетает эту станцию, не останавливаясь.
"Странно, - подумал Вадим, - куда все подевались? Тоже, что ли, разъехались кто куда?" Улица была совершенно пуста.
Вадим вошёл в дом, который теперь казался чужим и уснувшим.
Два года назад он с родителями переехал в город и с тех пор ни разу сюда не возвращался. Родители иногда приезжали: сначала часто, потом всё реже, пока не договорились с соседкой - бабой Маней, чтобы та присматривала за садом и, по возможности, за домом.
Он поднялся на второй этаж, в свою комнату. В душе ничего не шевельнулось, хотелось уйти и скоротать время где-нибудь в другом месте. Пахло пылью и солнцем. Машинально Вадим снял с полки книгу. Учебник. Пролистал. Из него выпала фотография. Ленка. Вадим улыбнулся. Его первая и, вероятно, до сегодняшнего дня, единственная любовь. В городе он встречался с девушками, но ни одна не вызывала тех чувств, которые он испытал здесь. Но эти чувства забылись так же, как и этот дом, и жизнь в этом доме. А сколько было слёз и просьб, когда она узнала, что они переезжают. Он же был спокоен, но не показывал этого. С той самой минуты, как он узнал о переезде, Вадим жил будущим. Конечно же, тоже клялся, что сразу позвонит, что будет приезжать. Но ни разу не позвонил и не приехал... Зачем? Что бы это изменило? Мотаться туда-сюда, убивая выходные в дороге?
"Интересно, она здесь? Или тоже куда-нибудь уехала?" Лена училась хорошо, вряд ли осталась в деревне по окончанию школы. "Если меня кто-нибудь видел, и она ещё здесь, то обязательно доложат". Перспектива встретиться с ней ему не казалась заманчивой. Смотреть в глаза, ощущать чувство вины, может быть, выслушивать упрёки... "Нет, - решил он, - посижу лучше в доме, не пойду светиться".
Прилёг на диван. Звенящая тишина, жужжащая муха, свежий воздух заставили его сначала зевнуть, а потом закрыть глаза...
Проснулся он от того, что стало прохладно. Открыл глаза и в ужасе вскочил. Темно! Если бы не лунная дорожка на полу, то он подумал бы, что ослеп. Электричества в доме не было. На счастье - лишь начало июля, не было ещё той одуряющей темноты, которую он помнил, к тому же комнату неплохо освещала луна. Глаза привыкли к этому сумраку. Но какая же тишина! И сколько же сейчас времени? Сколько бы не было - сегодня он уже не уедет. Теперь только утром. И что теперь делать? Спать не хотелось. Выспался! Хотелось пить, хорошо, что в рюкзаке у него есть и вода, и бутерброды, которые, вероятно, уже превратились ни во что на этой жаре.
Он прислушался. Тишина была кажущейся. Дом был наполнен звуками. Вот что-то треснуло, потом послышался тихий скрип, что-то заскреблось по стеклу... Ветка. Всем звукам можно было найти объяснения, но Вадим почувствовал, что ему становится страшно. Он отвык и от темноты, и от тишины. К тому же в голове мелькнула мысль - закрыл ли он входную дверь? Он хотел уже выйти из комнаты, чтобы спуститься на первый этаж и проверить, и прирос к месту. Слух резанул протяжный вой собаки. Вадим вздрогнул. Потом к ней присоединилась другая. Вадим почувствовал, как внутри всё похолодело. Вновь всё стихло. Он осторожно перевёл дыхание, и в этот момент явственно услышал, как внизу скрипнула входная дверь.
"Не закрыл!"
Сомнения не было - кто-то вошёл в дом.
Послышались шаги - тихие, будто крадущиеся. Кто-то подошёл к лестнице и теперь шёл наверх. К нему. По мере их приближения, Вадим отступал от двери. Шаги стихли у самой двери... Секунда показалась вечностью. Сердце бешено колотилось. Дверь распахнулась, и на пороге, вся залитая лунным светом, появилась девушка. Высокая, стройная, в белом платьице.
"Лена?!" - его удивление боролось со страхом и, наконец-то, его победило.
- Лена? Это ты? - хотя он прекрасно видел, что это она. Забытое чувство дало знать о себе. Как он забыл, что она так красива? Нисколько не изменилась!
- Я..., - произнесла она чуть слышно. "Значит, всё-таки кто-то донёс, что я приехал", - усмехнулся про себя Вадим. Ему было неловко, он не знал, с чего начать разговор. Казалось, что её огромные глаза смотрят с упрёком, прямо в душу. И у неё были все основания смотреть на него так, если не хуже.
- Мне хотелось тебя увидеть...
- Понимаешь...
- Молчи..., - она бесшумно приблизилась к нему, - не нужно ничего говорить.
- Я хотел пойти к тебе, - соврал он, поняв, что надо говорить сейчас именно то, что как-то смягчит её обиду, - но устал в дороге и уснул.
- Ты надолго? - она как-то странно смотрела на него. А, может быть, не странно. А странны были её глаза, тёмные, почти чёрные, какие-то пугающие. "Это всё потому, что темно", - успокоил себя Вадим. Он помнил, что глаза у неё серо-голубые с чёрточками, будто лепестками.
- Пока останусь, - соврал он. И попытался перевести разговор в другое русло:
- Тебе сказали, что я приехал? Как ты узнала? И почему не пришла раньше?
- Да... сказали..., - прошептала она. Но как-то неуверенно, - а поздно, потому что меня не отпустили бы к тебе. Родители. Они на тебя в обиде. Как и я. Но, видишь, пришла.
"Всё понятно", - Вадим вспомнил её родителей. Строгие, принципиальные. Конечно же, они ей сказали - не смей идти, унижаться, вспомни, что он тебе даже ни разу не позвонил.
Она была теперь совсем близко. Он её взгляда кружилась голова. Не хотелось уже ни о чём думать. Её руки обвили его шею, он вздрогнул, почувствовав, как они холодны. Этот холод, казалось, проник до сердца. Почувствовал прикосновение её губ на своих губах, такое же холодное, как и прикосновение рук, но этот холод ощущался внутри уже чем-то горячим. Так бывает, когда лёд обжигает. Да и думать он ничего не мог - в голове всё плыло, кружилось, по телу расползалась сладкая истома, неведомое наслаждение...
Он с трудом разлепил глаза. И, сразу же, зажмурился от яркого света.
Пытался вспомнить - что же было ночью? Но всё произошедшее казалось сном, который унёс с собой все видения, оставив только ощущения - волнующие, тревожные. Он лежал на диване, одетый, хотя смутно помнил о... бурной ночи? В памяти только всплыли её слова: "Завтра приду".
Вадим попытался подняться, но не смог. Сначала подумал, что тело просто затекло, но нет. Это была слабость. Казалось, что все силы просто выпиты кем-то без остатка.
Голова кружилась, при попытке сесть в ушах возник звон, перед глазами поплыли разноцветные круги. К тому же, страшно хотелось пить. Он вспомнил, что со вчерашнего утра ничего не ел и успокоил себя тем, что это состояние вызвано голодом. Хотя есть ему как раз не хотелось. На его счастье, рюкзак стоял рядом с диваном. С трудом протянув руку, он вынул бутылку Святого источника. От усилий на лбу выступил пот. Вода была тёплая, но он с наслаждением сделал несколько больших глотков. Стало чуть легче. Подтянув к себе рюкзак, достал, завёрнутые в фольгу, бутерброды с сыром и подтаявший шоколад. Решив, что сыром не отравишься, заставил себя немного поесть. Потом снова выпил воды. Состояние заметно улучшилось. Страх, который был вызван этой странной слабостью, отступил. Теперь надо подумать, что делать. Ему хотелось немедленно оказаться дома. Но для этого нужно идти на станцию. Уехать? И снова обмануть? Вспомнив ночь, Вадим почувствовал, так же, желание остаться. Ещё на день. Уехать можно и завтра. Ведь они даже не поговорили. Вдруг она приехала к родителям на каникулы, а учится в городе? Сейчас ему очень хотелось, чтобы это было, действительно, так. Они могли бы встречаться, ведь лучше её он ещё никого не встречал. А, если нет, то можно уговорить её приехать, поступить в их институт. Многие однокурсники жили в общаге, и ничего. Он даже не думал, что эта встреча так на него подействует. Решив остаться, он испытал облегчение. Понимал, что если уедет, то на этот раз от совести так просто уйти не удастся. Но, раз он решил задержаться ещё на день, то надо, хотя бы, добраться до колонки, принести воды, умыться. Сходить в магазин, что-нибудь купить... Он достал телефон, посмотрел - который час, и ахнул. Только теперь он понял, почему солнце светило в глаза. Да, просто потому, что оно уже клонилось к закату!
Колонка была почти напротив дома. На улице было жарко, душно, и Вадим умылся прямо на месте. Это взбодрило его ещё больше, и он направился к магазину.
В маленьком магазинчике работала незнакомая продавщица - это был второй, после Елены, человек, которого он встретил. Конечно, можно было пройтись по соседям, заглянуть к друзьям - вдруг кто-то по-прежнему здесь живёт? Но, зная нравы деревенских жителей, Вадим понимал, что тогда ему придётся задержаться у кого-то в гостях надолго, пока он не даст полный отчёт о двух годах, проведённых за пределами деревни. Отложив деньги на обратную дорогу, он купил кое-что из продуктов и двинулся назад, теперь уже сам остерегаясь кому-то попадаться на глаза. Но и на обратном пути его сопровождала полная тишина, нарушаемая лишь стрёкотом кузнечиков и жужжанием ленивых шмелей.
Вернувшись в дом, он немного перекусил, сожалея о том, что нельзя приготовить кофе, и вышел на крыльцо. Солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев. В доме он нашёл свечи, в магазине купил конфеты и решил устроить ей небольшой романтик. Но, в доме ждать Елену он не стал. Лучше он подождёт её в саду. Сидеть одному в пустом доме не хотелось.
Незаметно темнело.
Неожиданно, за забором, он увидел чью-то фигуру. Неужели баба Маня? Раньше, чем он успел подумать, что любопытная старушка может потом шпионить и всё доложить родителям Лены, он бросился к забору и позвал:
- Баба Мань!
К его удивлению старушка ахнула, закрестилась и поспешила к дому. Вероятно, он напугал её. Вадим крикнул вслед:
- Да, это я, Вадим!
Баба Маня остановилась, будто в раздумье, потом бочком, постоянно оглядываясь, подошла к забору с другой стороны и быстро зашептала:
- Ты что тут делаешь? Быстро езжай отседова!
Вадим удивлённо смотрел на неё. Видя, что он продолжает оставаться на месте, баба Маня вновь, с ещё большим жаром, зашептала:
- Мало нам всем было беды, так нет! Ещё и ты появился! - и неожиданно пробормотала что-то странное. - Хотя, кто знает, может быть, ты-то ей и нужен...
- Да ты о чём, баб Мань? Кому ей-то?..
- Кому, кому, - вздохнула старушка и снова перекрестилась, - да Ленке твоей - вот кому!
Вадим усмехнулся про себя: "Значит, даже она не видела".
- Погубил ты девку-то, - покачала головой старушка.
- Как это... погубил? - Вадим удивлённо посмотрел на неё, но в душе пробежал какой-то холодок.
- Так ты, что? Не знаешь, что ли? - ахнула баба Маня. - И родители тебе ничего не сказали? Ленка-то твоя, поди уж полтора года прошло, как руки на себя наложила. Ждала-ждала, а потом напилась чего-то, да ещё и по рукам полосонула, чтобы, значит, наверняка. Родители её шибко убивались. Хоронили в беленьком, как невесту, да только отпевать батюшка не стал. Ведь это смертный грех! - и снова наложила крест.
Вадим стоял, как громом поражённый. В памяти сразу всплыли: вой собак, холодные объятия, эта странная слабость... "В беленьком, как невесту..." Ну, да, на ней и было белое платье...
- Да, езжай же ты! - в сердцах бросила баба Маня. - Чего ждёшь-то! Ведь не выпустит, раз сам к ней в руки идёшь. Мы же её частенько тут видим. Как луна полная, так и идёт к вашему дому... И...
Но Вадим уже не слышал, что ещё говорила старуха. Он бросился в дом, схватил рюкзак, никак не мог вспомнить - куда положил ключи от дома и, не найдя, махнул рукой и бросился прочь.
Небо на закате было ещё светлым, но на востоке уже загорались бледные звёзды, и выплывала большая, красноватая луна.
Обогнув последний дом, Вадим побежал через поле. Он гнал от себя мысль, что впереди его поджидает путь мимо кладбища.
Добежав до него, он остановился. Было сильное искушение бежать назад, стучаться в дом к бабе Мани и проситься переночевать у неё. Он проклинал себя за то, что эта мысль не пришла ему в голову раньше. Но, пустила бы она его, если так настойчиво заставляла уезжать немедленно?
Собрав все силы, Вадим бросился вперёд. Главное, добежать до шоссе, а там, может быть, ездят машины. До станции оттуда совсем близко...
Вот кладбище уже почти позади. Он на миг остановился, чтобы перевести дыхание. Внезапно, в спину ударил хриплый, протяжный вой. Сердце замерло. Обернувшись, Вадим увидел бродячего, лохматого пса, который сидел у ограды, и выл, опустив морду к земле.
Вадим побежал, решив больше не останавливаться и не поворачиваться, но, пробежав совсем немного, не сдержался и обернулся. В лунном свете, неподалёку от того места, где сидел пёс, появилась женская фигура. Ужас сдавил горло, открытый рот не издал ни звука - ужасу не было выхода.
И тут... как последняя надежда на спасение, мозг пронзила мысль. Церковь! Ведь, вот же она! На другой стороне дороги! Из книг или из фильмов пришло знание о том, что там освящённая земля, а, значит, она не сможет тронуть его. На дверях церкви, конечно же, висел замок, но это было не важно.
Вадим перелез через ограду и бросился к церкви. Рядом с ней находилось всего несколько могил, вероятно, в них были захоронены служители храма. В любом случае, земля здесь была освящена. Без сил опустившись на мраморный цоколь одной из могил, Вадим прижался горячим лбом к холодному кресту. "Как в "Вие", - мелькнула в голове глупая мысль. Он вспомнил, как смеялся, когда Хома таращил глаза внутри круга, за которым внезапно появилась Панночка. Он поднял голову и... его "панночка" стояла за оградой! Чуть-чуть успокоившееся сердце снова выдало барабанную дробь.
- Вадим..., - донесся до него шелестящий голос, - ты опять обманул меня...
Елена протянула к нему руки, задела ограду и с криком отпрянула.
Вадим перевёл дух. Действует! Что ж, пусть он будет сидеть тут до утра, но он не сдвинется с этого места.
Она не уходила, молча смотрела на него, а потом вновь заговорила:
- Вспомни... ты всегда защищал меня, помнишь? Помнишь, как в лесу мы дали клятву - никогда не расставаться. Что я тебе сделала, Вадим?..
Да. Он вспоминал. Вспоминал их первый поцелуй, о котором не сказал никому. Все ребята хвалились своими победами, а он берёг свои чувства от всех... Он вспоминал девушек, с которыми встречался. Все они были капризны, эгоистичны, не дорожили отношениями... И он понимал, что там, за оградой, стоит, может быть, единственная его судьба. Будет ли ему когда-нибудь дана новая? Равноценная той, которая умерла...
Почувствовал слёзы на глазах, страх уступил место жалости.... Подошёл к ограде, положив на неё руки, прошептал:
- Прости... Я думал, что ничего не получится, надо было учиться... Родители бы не дали нам жить вместе. Но этого я не хотел. Я не знал, что так будет. Не думал...
Почувствовал, как на его руки легли её - холодные, как лёд. Но страха не было. Как и не было решимости взглянуть ей в глаза - не потому что было страшно, а потому что не мог.
Потом почувствовал, как холодная тяжесть исчезла с его рук. Подняв голову, Вадим увидел, что за оградой никого нет. Она исчезла.
Вадим перелез через ограду, посмотрел в обе стороны, даже тихо позвал её, но дорога по-прежнему была пуста. Издалека донёсся шум приближающейся электрички. Вадим побежал к станции.
Правда, на ходу он ещё раз обернулся, но дорога по-прежнему была пуста.
Всю дорогу он думал о ней. Понимал, что уже прежним ему не быть, понимал, что ничего нельзя вернуть, и пытался понять - как же нужно было любить, чтобы, вот так, отпустить его...