Форму поля в синих маках принимает 
с бегством ночи молчаливый небосклон.
И луна, ещё хозяйка, но немая, 
раздаёт бездомным зрителям попкорн.
Снова я, печальным рыцарем, внимаю 
пенью птиц, спешащих к солнцу на поклон.
Только память - плотоядная воронка 
жадно всасывает мелочь бытия.
Только разум барабанит перепонкой,
пропуская эхо в сумрак забытья, 
а бессонница опять с водой ребёнка 
выплеснула в трели соловья.