Кто-то тронул рукой, как ударило током,
Среди ночи в глаза прыгнул тьмой потолок.
Вроде списана горечь за давностью срока,
Оказалось, что светит пожизненный срок.
Проворчала жена: "Всё не спится уроду".
Буркнул гадость в ответ, и на кухню уполз.
Плюс изжога печёт, да достала погода,
Воздух в сетку окна цедит августа морс.
Вспомнил край холодов, перекаты сугробов.
Поцелуев нектар, веру в клятвы сквозь смех:
Век прожить, а уйти в одночасье и оба...
Как скрипит на губах питьевой соды снег!
Он уехал тогда. Отслужил, прыгнул в поезд.
Он вернуться хотел, и в свой город забрать.
Но на самом верху передёрнули повесть.
Подвернулась чума, и с периной кровать.
Где-то в тысяче вёрст от его в муках бденья
На холодном столе, не скрывая свой грех,
Чистый женщины лик и сиреневой тенью
В уголках полных губ тает тот горький снег.