Арс Джей : другие произведения.

Студия правды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Маленький городок Клайвенбридж, таких городков очень много в Америке, там всегда есть место для сплетен и слухов взращиваемых дремучими домыслами.
  Тихий субботний вечер. Чудная погода, просто идеально подходящая, чтобы выйти из душной квартиры и неторопливо пройтись по улицам и кварталам тихого городочка Клайвенбридж, расположенного между Вайнлендом и Миллвилом в штате Филадельфия. В выходные сонные жители Клайвенбридж предпочитают больше времени проводить с семьей, гуляют по аллеям и скверам, любуясь багрово-алым заревом уходящего солнца, иногда ведут неторопливые беседы о том о сем, делясь впечатлениями и слухами. Например о том, что в прошлую среду старик Дригерс за обедом случайно подавился горошиной, маленький убийца полез ему в трахею, Дригерс пытался дышать, вытряхнуть его оттуда, но зеленый дезертир делал свое маленькое дело, забираясь к нему все глубже в горло. Собравшиеся за столом родственники пытались помочь: стучали по больной спине старика, обхватывали дряхлую грудь и что есть сил поднимали Дригерса с дощатого пола, встряхивали несчастного. В концов концов, горох победил. Дригерс скоропостижно умер, оставив после себя небогатое наследство, накопленное за 83 года. Слухи слухами, но вот, например, если послушать дамочек из парикмахерского салоны Греты Уитли, можно легко поверить в другие сплетни, от которых волосы встают дыбом!
  
  - Это было убийство! - наперебой галдели они, когда мастера делали им помпезные прически к выходным.
  
  - Раз это убийство, кто же убил несчастного старика?
  
  - О чем вообще можно говорить?!
  
  Дамочки приносили вести, а парикмахеры Глен Маршал и Сид Роднер разносили их по городу, как любопытные сороки.
  
  - Его дочери Марте, конечно же. Эта пятидесятидвухлетняя сучка так и мечтала поскорее его похоронить! Что тут говорить? Это ее рук дело!
  
  - Тогда надо сообщить о ней в полицию! - возмущался Глен Маршал.
  
  - Бесполезно. Говорят, они уже составили протокол о несчастном случае. Глен, подправь мне немного вот тут, а то я вижу - локон сзади болтается.
  
  - Как скажете, мисс Уремор, - кокетливо отозвался Глен.
  
  Именно так все это и происходило: клиенты парикмахерской занимались собственным сбором сплетен и слухов на одной стороне города, а на другом его конце, - на стыке улиц Честнут авеню и Делси-Драйв, - обитали совсем другие слухи и сплетни. И начинались они с одинокой лавочки неподалеку от бара "Родные и близкие".
  
  Все разговоры заводили два закадычных приятеля, воевавших вместе во Вьетконге, - Ларс Тишмент и Пол Дрюер. Как всегда, ранним вечером пятницы, они встречались за бокалами Будвайзера. И, как всегда, разговор начинался просто за жизнь, ну а потом уж - после четвертого или пятого бокала, когда уже допит шестой и бегом в бар за добавкой, а там уж, - удобно расположившись за стойкой, друзья начинали перемалывать косточки сначала своим приятелям, потом членам правительства, а уже дальше, когда Барри Стьюгет вступит в беседу и нальет по очередной рюмочке двойного виски, можно будет услышать, что Дрюер и Тишмент удивительно хорошо осведомлены о тайной жизни родного городка. История о том же старике Дригерсе представала с их слов совершенно в ином свете, переиначивалась, переписывалась заново. И, в результате, пьяные приятели собирали вокруг себя остальных гостей бара, слушавших откровения друзей с раскрытыми ртами.
  
  И вот уже поздней ночью, когда последний житель Клайвенбриджа уходил домой спать, две противоборствующие стороны встречались на поле брани. Слухи "Родных и Близких" против сплетен парикмахерского салона Греты Уитли: люди легко делились впечатлениями от услышанного с членами семьи и друзьями, а потом, встречаясь на улицах города в субботы, с соседями и знакомыми. Обсуждение смерти старика Дригерса "делало настроение" целых выходных, пока не появлялся совершенно новый слух от двух воевавших вместе приятелей или закадычных друзей-парикмахеров...
  
  Откуда сплетники все это знали? Сам не могу понять. Может, они и правда знают о городе больше, чем любой житель родившийся здесь задолго до их появления? А может - просто врут...
  
  С рождением нового слуха в стенах парикмахерского салона и пивного бара до его смерти проходит не так много времени. Одна и та же тема приедается, но, когда в городе ничего особенно не происходит, главные распространители "истины" обращают свое внимание, например, на агрессивную политику Никсона против Вьетнама, объявляя о якобы миротворческой миссии американских войск на территории севера и юга. Однако политику в этот раз не затронули...
  
  - Раз, два, туда-сюда, и я ему сказал: "Генри, а какого черта ты и твои "мальчики" делаете здесь?"
  
  - Ну, а ты?
  
  - А что я? Я же сначала бью, а потом только задаю вопросы, - осклабился Пол, опрокидывая в рот очередную порцию виски, заботливо налитую Барри Стьюгетом.
  
  - Ну я и ударил, - квелым, довольным голосом произнес Пол. Причиной столь отличного настроения явно был алкоголь. Ларс был с приятелем на одной волне, так что не замедлил одобрительно улыбнуться. - Пятеро на одного - это, по-твоему, справедливо, Ларс? А потом, когда я всех раскидал, заявляюсь я к Дженни, ну, та Дженни, которая из порта, помнишь ее? Красотку с длинными пшеничными волосами? Ты мне еще тогда сказал: "Цепляй ее, приятель, иначе другие угонят"
  
  - Да-да, припоминаю, - на самом деле Ларс никакую Дженни не помнил, подэтому, поддакнув Полу, сморщил лоб, пытаясь догадаться, о какой такой пшеничной красотке с порта вообще идет речь.
  
  - И что ты сделал с ней, Пол? - продолжая улыбаться, спросил Ларс.
  
  - Я ей вмазал! Представляешь, что эта сучка мне заявляет! - Пол состроил противную гримасу и, пытаясь говорить женским голосом, произнес. - "А я не знала, что Генри заявится к тебе! Я его, мол, не приглашала".
  
  - Ага! Будто Генри вообще требуется приглашение! - поддакнул Ларс, дружески потеребив плечо приятеля.
  
  - Плакала потом долго, - сдержанно произнес Пол. - Я сначала хотел уйти, но потом одумался. Как же я свою крошку вот так просто оставлю, одну и наедине с собой...мало ли, что ей придет в голову. В общем, Ларс, у нас был знойный примирительный секс! Знаешь, как это бывает? Она тебя простила, и ты ее простил, а потом извинительное совокупление...Ураган! - довольным и мечтательным голосом произнес Пол
  
  - И она тебя простила? Ты же ее избил! - удивился Ларс.
  
  - А куда она, мать ее, денется?! - ухмыльнулся Пол. - Это я ее должен прощать, а не она меня!
  
  - А в моей памяти этот сюжет поётся на совсем иной мотивчик, - Барри с ехидным оскалом налил друзьям еще по одной. - Твоя Дженни намедни приходила сюда, от нее я слышал другую версию.
  
  - Барри - человек, любящий рыться в грязном белье? - злорадно ухмыльнулся Пол, понимая, что настал момент истины: когда всезнающий и чрезвычайно острый на язык бармен выдаст Ларсу правду-матку. При этом Пол не терял надежды, что его сарказм послужит победительным оружием и спасет от позора перед Ларсом и остальными завсегдаями, мнением которых он очень дорожил.
  
  - Не волнуйся! - отмахнулся Барри. - Ущерб составит всего каких-то 50 долларов! - шепотом добавил бармен, пока Ларс переключился на пьяный разговор шумной компании за столиком у окна.
  
  - Ни хрена себе! - возмутился Пол. - Но только на выпивку! На карман ни цента не дам! - и, потихоньку, вынув из бумажник банкноту с Грантом, передал ее бармену.
  
  - И что же сказала Дженни? - поинтересовался Ларс, утомившийся слушать пьяный бред о бейсболе.
  
  - А ничего, - бармен убрал полученную банкноту и налил друзьям еще по одной. - Сказала только, что Пол ее избил, а потом они помирились, она ему еще утренний омлет и кофе в постель принесла, - конечно же, Барри это все выдумал: надо же было как-то выкручиваться!
  
  - Правильно! - деланно подтвердил Пол. - Так все и было!
  
  - Никогда мне этих женщин не понять: их бьют, а они еще сильнее тебя любят ...бред какой-то, - задумчиво произнес Ларс.
  
  - Да! - потянулся Пол, - Моя Дженни - она такая!
  
  - Как это все занудно! - вмешался Барри, тонко намекая, что пора бы взбодрить новыми россказнями подвыпившую аудиторию.
  
  - Я буквально на днях слышал... - начал Ларс. - Мне Донни Бритмун рассказывал... Действительно странная история приключилась...- закончил ветеран уже слегка задумчивым тоном, и даже с некоторым страхом в голосе.
  
  - Почему я не в курсе? - возмутился Пол. - Никаких странных историй ты мне при нашей встрече не рассказывал, сегодня-то уж точно!
  
  - Я ее лучше здесь расскажу, а то ты как всегда возьмешь инициативу на себя! В конце-то концов, я тоже умею рассказывать! Не хуже тебя! - вскрикнул Ларс. В голосе его явно звучали истеричные нотки.
  
  - Когда я встретил Донни в тот день, честно говоря, удивился: никогда не видел его таким встревоженным и мутным. Разумеется, я начал расспрашивать: что случилось? Почему такой грустный? Пытался выведать, не дома ли что приключилось, хотя на этот счет вряд ли что можно подумать: Донни ж удачно женился, дети у него просто замечательные, приветливые, дружные, всегда веселые. А в тот день его настроение было ну просто никакое. Он толком мне ничего не сказал, обмолвился только, что с его младшим сынишкой что-то произошло, но что конкретно - я так и не понял... Зато на следующий день он мне все досконально выложил. Так что цитирую: "В первый день, когда Микки пришел домой, я не обратил внимания, что что-то не так. Мало ли, что дети его возраста думают или переживают: привиделось что-то или почудилось. Так бы, наверное, и не зашел к нему в комнату, если бы он не закричал...Он кричал так громко, что я мигом примчался. Жена-то на смене была, так что в доме мы были вдвоем.
  
  "Папа, папа!" - причитал он. "Мне плохо! Мне очень плохо!" - он повторял эти слова снова и снова, я так и не мог выяснить, что его беспокоит. Я пытался спрашивать, что же его гложет: может, проблемы в школе, с одноклассниками, с учебой, а может, мой мальчик впервые влюбился? Я даже этого не знал. Слышал только: "Папа, мне плохо!". Пришла Меган. Надо было видеть, как она испугалась. Но еще больше за брата переживал Брайан! Он первым рванул к нему, потом сидел у изголовья кровати, когда прибежала Меган. Втроем мы пытались узнать у Микки причину его беспокойства, причину его боли, но даже нам он ничего не рассказал.
  
  Единственное, что мы могли сделать, - вызвать скорую. В тот же день Микки забрали в госпиталь. Мы хотели остаться дежурить возле палаты, но врач запретил, сказал, что у мальчика нервное расстройство, ему нужен покой. Вернулись домой в полном неведении: не знали, что с ним, не знали, как помочь. Оставалась надеяться, что врачи помогут нашему младшему, приведут его в чувство, а уже после он нам сам все расскажет. Мытак решили с Меган, но Брайан был против: он искренне желал помочь брату, сказал, что мы ничего в этом не понимаем, что Микки очень впечатлительный, легковерный - да все в его возрасте такие! Однако Брайан был другим, он не верил в то, во что верит его брат, но чувствовал с ним связь, четко знал моменты, когда Микки фантазирует, а когда говорит правду. Конечно, мы с Меган тоже знали, но не так глубоко, как Брайан. Только поэтому мы разрешили старшему переночевать в комнате брата..."
  
  Ларс выдержал театральную паузу, покрутив в пальцах бокал с двойным виски, убедился, что вокруг собралось достаточно слушателей, а потом лукаво улыбнулся, употребил внутрь любимый напиток и продолжил.
  
  "Брайан испугал нас. Мы с женой уже спали, а он осторожно пробрался к нам, я так толком не понял, что он прошептал мне на ухо. А утром я спрашивал Меган, но она тоже не слышала. Мне почему-то показалось, что Брайан сказал что-то вроде "наш Микки ум..." Знаете, я только..." - Ларс не успел договорить, как в бар вбежал мужчина, с ходу врезавший рассказчику в челюсть. Ларс свалился на пол, а мужчина - тот самый Дон Бритмуна, - убил бы его, если бы не вовремя подоспевший Пол и несколько других завсегдатаев, оттащивших Дона оттащили от несчастного Ларса. Несмотря на то, что его удерживали несколько человек, Дон продолжал рваться в бой и кричал: "Я рассказал это только тебе! Только тебе, Ларс! А ты...! Отпустите меня! Я с ним еще не закончил!"
  
  - Прости, Дон, - поднимаясь с пола и утирая рукавом кровь, вымолвил Ларс. Удар оскорбленного отца пришелся не только в голову, но и в правую коленку, так что синяк будет огромный. - Я хотел как лучше, - оправдывался Ларс.
  
  - ЛУЧШЕ?!!! Кому ты сделал лучше?! Это моя боль! Мой сын, черт побери! Ублюдок!!!! - Дон продолжал вырваться из сильных рук Пола и остальных клиентов бара.
  
  - Тебе лучше уйти, Ларс, - спокойно произнес Пол, - Я поговорю с Доном...
  
  - Поговоришь? - в глазах Дона вспыхнула ярость: таким его не видел никто лет последние двадцать.
  
  - Да, Дон, - твердо произнес Пол. - Мы с тобой поговорим: прямо вот сейчас сядем и поговорим!
  
  - Я уже все сказал! - ощерился Дон. - А за тобой должок, Ларс! Мы не закончили!
  
  Ларс поднялся с пола, отряхнул джинсы и посмотрел на Дона не подбитым глазом.
  
  - Угрожаешь? Ты. Мне. Угрожаешь? Мне до твоей семьи нет никакого дела! Я видел тебя разбитым и хотел помочь! Просто помочь!
  
  - Помог! Теперь, закончив с тобой, я перееду из этого города!
  
  - Дон, сядь! - приказал Барри. - Пол, помоги Дону присесть, - бармен налил двойной виски и поставил перед Доном бокал. - Пей!
  
  - Я не пить сюда пришел!
  
  - Это за счет заведения, - дружелюбно произнес Пол, и, убедившись, что Ларс уже уходит, приобнял Дона за плечи, но все еще удерживал за левую руку, чтобы тот не бросился догонять ветерана.
  
  - Он даже не успел дорассказать, так что можешь успокоиться: кроме того, что твоего сына забрали в больницу, мы знать ничего не знаем, - мягко произнес Пол.
  
  - Меня это почему-то не утешает! Всем известно, ты и Ларс плодите слухи. Я не собираюсь быть очередным городским посмешищем! - сдержанно произнес Дон и выпил свой бокал. Барри налил ему еще.
  
  - За счет заведения, сегодня ты - звезда вечера, а не Ларс, и даже не Пол, - улыбнулся Барри.
  
  - Да мне плевать. Главное, что конфликт исчерпан, правда ведь, Дон? Исчерпан конфликт?
  
  - Нет! - твердо произнес Пол выпив еще порцию. - Я по-прежнему считаю Ларса предателем!
  
  - Но, по крайней мере, морду ты ему бить не будешь? - вмешался Стью Моулз, подошедший к стойке исключительно ради халявной выпивки.
  
  - Мой сын умер, а этот ублюдок об этом знает! А я знаю, где его искать - отстраненно произнес Дон.
  
  - Ооо! - протянул Пол. - Хочешь сказать, что пришел сюда, чтобы разворошить наш маленький улей? У тебя, считай, получилось, но если ты не в курсах, загляни в салон к Грете и надери задницу этим голубозадым цирюльникам. Как их там... Глен и Сид, кажется?
  
  - Все равно, мы бы рано или поздно об этом узнали. Городок у нас маленький. Ты, Дон, это, пожалуйста, усвой, - вкрадчиво произнес Барри.
  
  - Давай еще одну! - Дон стукнул кулаком по столу, так что близлежащие к нему пустые стаканы аж подпрыгнули.
  
  - Тебе на сегодня хватит.
  
  - За сына! - твердо произнес Дон. - Я пью за сына!
  
  - Сочувствую, - искренне сказал Пол. Его поддержали все присутствующие.
  
  - Как он умер? Отчего? - осторожно спросил Барри. - У меня Макс учится в той же школе, куда ходил твой Микки, наверное, они друг друга знали...
  
  - Нет, - отстраннено произнес Дон. Он уже был пьян и ему было все равно: его мучила злая тоска. - Он бы мне сказал, что знает твоего парня.
  
  - Доктор Энстринг встретил меня в вестибюле больницы, когда я пришел проведать моего сынишку. - Дон всплакнул. Пол сидел рядом и сразу дал бумажную салфетку, чтобы несчастный отец вытер сопли и слезы. Барри налил ему еще стакан, Дон с удовольствие опрокинул его.
  
  - Сказал мне: "Я сожалею, ваш сын погиб, мы сделали все, что могли". Ложь! Они могли! ОНИ ВСЕ МОГУТ! Врачебные проститутки! Им лишь бы платили! А если нет денег, у них нет возможностей! У нас с Мегги денег не было... Тогда я сказал этому хмырю все, что о нем думаю. А он проглотил это и молча ушел! Ха! Можно подумать, он имел право мне ответить! Говнюк!
  
  - Врачи не все такие, - вмешался Стью.
  
  - Ты еще со мной поспорь! - крикнул Дон, пристукнув кулаком по стойке.
  
  - Не спорь с ним, Стью, мне не нужна здесь очередная потасовка! - пригрозил Барри.
  
  Стью вздохнул и ушел в зал, где публика была немного добрее.
  
  - Что было дальше? - спросил Пол.
  
  - Я собирался навестить сына, его как раз отключали от аппарата жизнеобеспечения. Когда я увидел его там, мое сердце сжалось в комок, я почувствовал себя никудышным и никчемным отцом, который не мог угадать причину его боли, не мог помочь, отстранился, пустил все на самотек!
  
  - Так оно обычно и бывает... жизнь - она такая. Никогда не угадаешь, какая начинка попадется, конфеты-то все разные, - сочувственно произнес Пол, отдавая Дону еще одну салфетку.
  
  - Боже! За что мне это все?!
  
  - У тебя есть второй сын, - рассудительно произнес Барри. - Береги его!
  
  - Само собой! Знаете, когда я уходил оттуда, меня задержала молоденькая медсестра. Она подбежала ко мне, и тихонько, шепотом - видать, боялась, что кто-то из персонала услышит... В другое время я бы не придал ее словам никакого значения, но увидев смерть сына, я был готов поверить даже в существование Атлантиды.
  
  - Дон, что она сказала-то? - осторожно спросил Пол.
  
  - Она сказала, что перед смертью мой Микки звал кого-то. Медсестра назвала имя: "Видли". "Видли Вайун". А когда я спросил "Кто это?", пожала плечами и ушла... После похорон я был сам не свой. Разумеется, мы провели их как можно тише, по-семейному. Но мое лицо... вот было бы здорово научиться управлять эмоциями, никто бы ничего не узнал, все осталось бы между нами - в семье.
  
  - Не волнуйся, - попытался утешить его Пол. - Об этом будем знать только мы.
  
  - И весь город, - сдержанно произнес Дон, прекрасно понимая, что Пол лукавит. Яблоко от яблоньки...
  
  - Я проконтролирую, чтобы эту информацию знали только те, кто в нее посвящен. Чужих не будет, - сказал Барри.
  
  - Спасибо, - вяло кивнул Дон. - Я, пожалуй, пойду домой, Меган волнуется...
  
  - Ты ведь не к Ларсу пойдешь? - осторожно поинтересовался Пол.
  
  - Я его и пальцем не трону. Но ты все-таки передай этому засранцу: ему мое "спасибо!" наверху зачтется, - Дон с трудом поднялся со стула и поплелся к выходу. Пол, на всякий случай, проводил его до двери, чтобы не упал...
  
  Дон шел по улице, в голове его исполняло какую-то бравурную музыку виски, а в сочетании с вокалом солистки группы "Агония" доводил до безумия. Дон видел серые лица прохожих, бросающих на него недоуменные, косые взгляды. Не боль, не просто уныние, а что-то более тяжелое вскарабкалось откуда-то из глубин и давило на плечи, на голову. Еще никогда Дон Бритмун не чувствовал себя так погано...
  
  Добредя до дома, Дон открыл дверь, ввалился в прихожую и там же упал. Чей-то голос - как будто с неба, отдаленный, но в то же время знакомый (Меган?!), - отзывался эхом в больной голове.
  
  "Порядке...тобой?" - это все, что он услышал прежде, чем провалился в сон.
  
  Сын его жив, он держит его за руку, улыбается ему. Счастливая пара - отец и сын - идут через благоухающий Клайвенбриджский парк, что расположен на перекрестке четырех улиц. Зелень и густота деревьев поражают гуляющих во сне своим величием и волшебством запахов. Если бы Дон не знал о смерти сына, он бы поверил в эту неторопливую прогулку. Он и сейчас в нее искренне верит, верит в то, что когда проснется, услышит звонкий голосок младшего сынишки. Чуть трогающий волосы ветер - ласковый спутник Дона и Микки среди магических грез правдивого сновидения.
  
  - Больше никогда, пап? Скажи, что больше никогда! - смеется Микки, демонстрируя слегка неровные молочные зубы.
  
  - Что "больше никогда"? - спрашивает Дон.
  
  - Ну просто скажи: "больше никогда", - не унимался Микки, дергая отца за руку.
  
  - Больше никогда, Мик, - улыбнулся отец.
  
  - Спасибо, пап, - довольный ответом, малыш вырвался из отцовских объятий, каким-то невероятным для его возраста прыжком легко перепрыгнул через скамейку, и рванул дальше через парк, весело и громко смеясь и крича отцу:
  
  - Догоняй, пап! Догоняй меня!
  
  Дон побежал за ним, тщетно пытаясь остановить резвого сынишку. Он бежал и даже не заметил, как далеко увела его эта неравная погоня. Не возникало сомнений в том, что Микки убежал за пределы Клайвенбриджа, открывая Дону все новые и новые тайны того, что находилось за гранью человеческого понимания. Здесь холоднее, чем в парке, место, куда не заглядывает солнце, заставило Дона ужаснуться тому, как все-таки легко пусть даже фантасмагоричный Микки Бритмун вбежал в дом, что стоял особняком на окраине города. Пожухлая, давно мертвая трава устилала неровным ковром двор перед старым, потрескавшимся от времени фасадом. Жуткий дом, прежде он никогда не попадался Дону на глаза, и теперь, поняв, что маленького Микки проглотила эта безобразная куча гнилых досок, мужчина остановился. Искренне удивляясь тому, как легко отказаться от затеи последовать за сыном и вырвать его из лап этого страшного дома, Дон мысленно проклинал себя. Проклинал, потому что боялся войти и, пройдя все комнаты, найти Микки и забрать его домой. Долгая прогулка закончилась разочарованием и потерей.
  
  - Правда!! ПАП!!! ИЩИ правду здесь! Он тебе поможет!!! - из грубых гнилых стен доносился тонкий голосок ребенка. Потом он стих, но крик по-прежнему звучал в ушах Дона.
  
  - Микки!!! Какую правду?!!! Кто мне поможет, когда тебя нет со мной рядом?!!! - Дон плакал, плакал от бессилия. Он упал на колени и рыдал так громко, как неприлично рыдать мужчине, выплакивал все, что накопилось за долгие годы сдерживания себя и своей боли внутри. Ответа он не услышал: детский голос исчез в пустом и холодном сумраке этого ужасного здания. Но Дон уже пообещал себе найти это здание. И того, кто сможет помочь!
  
  Утро Дона Бритмуна началось с тошнотворно аппетитного запаха яичницы с беконом. С трудом открыв глаза, он почувствовал, что к его щекам прилипли микроскопические песчинки сухой грязи. Только увидев над собой знакомый потолок, Дон понял, что так и заснул на холодном полу в прихожей. Меган звала Брайана завтракать. Сын не должен видеть его в таком состоянии! Борясь с сонливостью и утренней слабостью, Дон все-таки поднялся. Отряхнул брюки и лицо от прилипшей грязи, и заковылял в ванную, держась руками за стены длинного коридора. Мимо лестницы, наверх, мимо комнату, где спали дети, и располагалась их с Меган спальня.
  
  - Как дела, Дон? - бесстрастно поинтересовалась Меган, не отвлекаясь от жарки яичницы.
  
  - Я спал в прихожей, так? Значит, плохо, - вяло, но громко ответил Дон, стараясь делать выверенные шаги до ванны. До раковины с холодной водой в ванной комнате осталось не так уж далеко.
  
  - Не заваливался бы домой пьяный, спал бы как все нормальные люди - наверху! - так же бесстрастно ответила Меган.
  
  - Меган, прошу, не начинай, я разбит сейчас, ужасно разбит...
  
  - А кто не разбит? Думаешь, мне легко?! - возмутилась Меган. И уже спокойнее добавила. - Тебе кофе сварить?
  
  - Да! Крепкий! Спасибо, - машинально ответил Дон, открывая кран с холодной водой и затыкая слив.
  
  - Папа, привет! - обрадовался Брайан.
  
  - Иди кушать, Брайан! - позвала Меган, - В школу опоздаешь!
  
  Раковина наполнилась, и Дон сунул голову в холодную воду. Продержавшись с полминуты, он вынырнул, потом повторил процедуру и только затем стал чистить зубы.
  
  Они сидели за столом, как в прежние дни - большая дружная семья. Дон бесстрастно наблюдал, как его старший доедает последние остатки яичницы и бекона. Не хватает только шуточек Микки: он всегда баловался с едой, уходил последним, и под конец играл с соломинкой, пуская пузыри в какао.
  
  - Дон, как у тебя сегодня с работой?
  
  - Все нормально, Мег, смена в одиннадцать.
  
  - Отвезешь Брайана в школу? Я хотела сегодня пораньше в магазин сходить, купить молока и печенья к вечеру. Что тебе приготовить, Брайан, когда вернешься со школы?
  
  - То же, что и всегда нам с Микки готовила.
  
  Меган захлебнулась плачем, вскочила со стула и убежала наверх. Хлопнув дверью, она продолжала рыдать в закрытой комнате.
  
  - А что я такого сказал? - удивился Брайан.
  
  Дон покачал головой, закусив губу, и поплелся к прихожей.
  
  - Ты поел, Брайан? Поехали! Опоздаем в школу.
  
  - Пап, я сказал что-то нехорошее, да?
  
  - Нет. Просто нам всем сейчас тяжело, а маме - хуже всех. Ты все вещи собрал?
  
  - Да, пап. Обещай только, что заедешь со мной пораньше, а не как всегда.
  
  - Разумеется.
  
  Они подъехали к школе. Перед тем, как высадить Брайана, Дон задумчиво посмотрел вперед, потом на коробку с завтраком, которая лежала у сына на коленях, а потом снова вперед. А потом спросил:
  
  - Брайан, скажи мне, только честно...
  
  - Что "скажи"?
  
  - В ту ночь, когда ты залез к нам с матерью в кровать, что ты тогда сказал мне? Я плохо тебя расслышал, но, мне кажется, ты прошептал: "Микки ум...". Что это значило?
  
  Брайан нервно сглотнул, и, отвернувшись к окну, очень тихим голосом произнес:
  
  - Микки умрет...
  
  - Понятно.
  
  - Но это не моя вина, пап!
  
  - Конечно. Я это знаю, Брайан, иди...
  
  Уже открыв дверь, мальчик повернулся к отцу:
  
  - Пап, а тебе Микки тоже снится?
  
  - Не понял? Повтори, - неужели сын видел тот же сон, что и сам Дон...
  
  - Тебе снится Микки, пап?
  
  - А тебе?
  
  - Мне, да...
  
  - Он к тебе... приходит? Он говорит с тобой? - Дон верил Брайану, но он хотел убедиться, что хотя бы от ужаса видеть тот старый дом его старший сын был избавлен.
  
  - Нет, пап, он не говорит со мной. Мы с ним просто сидим вместе, в нашем парке...
  
  - В парке? Ты ничего не путаешь?
  
  - Нет.
  
  - Слава Богу! Иди, Брайан, дома поговорим, хорошо?
  
  - Хорошо, - Брайан неуверенно улыбнулся и вышел из машины.
  
  Папа! Догони меня! Микки сидел на переднем сиденье, в той самой больничной одежде, в которой Дон видел его в последний раз. Он весело дрыгал ножками, улыбался, обнажая желтые молочные зубы. Его лицо - бледное, черные разводы под глазами, как будто кто-то испачкал его женской тушью для ресниц, пальцы рук грязные, словно ковырялись в земле. Он ловко выбежал из машины, легко догнала Брайана, больничное платье развевалось на ветру, так, словно он бежал взаправду, а не был видением.
  
  Ты теперь водишь! Задорно крикнул Микки, "запятнав" брата по спине. Брайан продолжал идти к дверям школы. Дону показалось, что он сходит с ума, он выскочил из машины, побежал за сыном.
  
  - Брайан!!! - кричал он. - Боже, Брайан!!
  
  Мальчик отшатнулся от обезумевшего отца, испуганным взглядом посмотрел на него.
  
  - Мальчик мой! - Дон крепко обнял его. - С тобой все в порядке?
  
  - Д-да, пааап, - Брайан нервно сглотнул, - А что?
  
  - Ничего, Брайан, ничего, - попытался улыбнуться Дон и вытер слезящийся левый глаз. Даже если мужчина плакал, правый глаз всегда молчал.
  
  - Пап, мне надо идти. Отпусти меня.
  
  - Конечно, Брайан, конечно. Извини...- Дон проводил взглядом изумленного и напуганного Брайана. А когда дверь за последним учеником закрылась, Дон четко для себя решил, что посветит жизнь исключительно сыну.
  
  Вернувшись в автомобиль, Дон покачал головой, подумав о том, каким же все-таки идиотом выглядел в глазах сына. Черт, о чем мальчик будет думать весь день? О том, что его отец-идиот заведет с ним душещипательную беседу за вечерним столом?
  
  "Я не сошел с ума!" - мысленно проговорил Дон, и, посмотрев в зеркало заднего вида, завел двигатель.
  
  Паааап... Микки сидел рядом, на том же месте, улыбался, дрыгал ножками.
  
  - Господи, нет! - с ужасом выдохнул Дон. - Тебя здесь нет!
  
  Изо всех сил он старался не смотреть, не видеть мертвое лицо сына. Малыш улыбался отцу, играл с кнопкой стеклоподъемника.
  
  - Микки, - сказать, что произнести имя сына вслух было трудно - значит, не сказать ничего. - Микки, родной, ты же умер...
  
  Дон смотрел только вперед, но ему так хотелось дотронуться до сына.
  
  Пааааап... Мик сам протянул руку и коснулся отца. Дон почувствовал на запястье холодную ладошку, непроизвольно вырвал руку из мертвого рукопожатия, посмотрел вбок. Рядом с Доном сидел не сын. Это существо было похоже на мумию с иссохшей кожей. И эта живая улыбчивая мумия, с черными ввалившимися глазами, называла его "папой".
  
  Студия правды, пап, тебе нужно ехать туда! - проскрипело существо.
  
  Дон резко выжал сцепление и до упора вдавил в пол педаль газа. Машина рванула вперед, едва не столкнувшись с ехавшим сзади минивэном.
  
  Мужчина остановил автомобиль через квартал. "Микки" рядом не было, переднее кресло - свободно. Но что-то мешало отнестись к случившемуся как к нервному срыву.
  
  Отдышавшись, Дон взял себя в руки и попытался вернуться в день сегодняшний.
  
  На пороге небольшой рекламной компании "Бакли энд Клайв" встревоженного и смертельно уставшего Дона Бритмуна встретил Майлз Зенгард. Он стоял на ступеньках и беззаботно затягивался сигаретой.
  
  - Плохо выглядишь, Дон, - сказал Майлз, выбросив окурок в урну. А потом спустился по ступенькам и внимательно посмотрел на подчиненного.
  
  - Опаздываешь? На тебя это не похоже...
  
  - Но я же приехал, - бесстрастно отозвался Дон, пытаясь пройти в офис.
  
  Майлз укоризненно покачал головой, выставил вперед ладонь, уперевшись в грудь Дона Бритмуна.
  
  - Сегодня ты не войдешь.
  
  - Что значит "не войду"? Ну опоздал, ну и что? Выставишь мне потом счет, или из премии вычтешь...
  
  - Я не об этом Дон. А о том, что так больше продолжаться не может. Сколько у тебя неотгулянных отпусков?
  
  - Не знаю, - неохотно отозвался Дон. - Я их не считаю.
  
  - Зато я считаю! - твердо сказал Майлз, сдерживая ладонью натиск Дона. - Ты совсем себя загнал приятель, не жалеешь. С сегодняшнего дня больше здесь не появляйся! Научись, наконец, отдыхать...
  
  Дон отошел назад, Майлз опустил руку: теперь они разговаривали спокойно.
  
  - Только работая, я могу позволить себе забыть обо всем этом дерьме.
  
  - А я тебе говорю, Дон: не возьмешь отпуск, - будешь уволен. Хочешь обижаться - обижайся! Но это для твоего же блага.
  
  - Сегодня - начало сезона, Майлз!
  
  - Не для тебя! Для тебя начинается отпуск. Убирайся отсюда и возвращайся через месяц. Разговор окончен. - Майлз развернулся и, поднявшись по ступеням, исчез за дверями "Бакли энд Клайв", оставив Дона стоять на улице.
  
  - Спасибо, Майлз, - тихо произнес в пустоту Дон.
  
  Оставив машину на парковке, он поплелся пешком до следующей автобусной остановки. Нееет, за руль он сегодня не сядет...
  
  "Расскажи я кому, никто не поверит!" - подумал Дон, вспомнив мертвое лицо Микки, и его молочно-желтую улыбку.
  
  "Вздор! Это нервный срыв, старина, последствия шока памяти, пройдет... Мне просто нужно время. Немного времени".
  
  В какой-то момент ему показалось, что эти слова он произнес вслух. Но на лицах немногочисленных прохожих не было удивления. Никаких косых двусмысленных взглядов в его сторону.
  
  "ОК, все под контролем".
  
  Он не переставая думал о сыне. И когда сел в автобус, и всю поездку. Его терзали боль и тревога: теперь по ночам мальчик будет приходить к нему, и называть его "папой", как ни в чем не бывало, будто он и не умирал вовсе, а просто скверно и дурно пахнет. Стоит только пойти на могилу копнуть лопатой несколько пудов земли, и вот он - маленький гробик, в котором лежал Микки той субботой.
  
  "Боже, неужели я об этом подумал? А что, если он там и задыхается? Не может выбраться?" - Дон смотрел на лица сидящих пассажиров: беззаботные или сосредоточенные на своих проблемах. На Дмужчину никто не обращал внимания: можно мысленно порассуждать, бровью повести, если надо, главное - не шевелить губами! Дон пытался контролировать себя, подавлял внутреннюю тревогу. Ему вспоминалось маленькое тельце Микки, безвольно "отдыхающее" на больничной койке: медсестра отсоединяла его от аппарата жизнеобеспечения, сердце мальчика не билось, и доктор Энстринг вынес безапелляционный вердикт - ребенка не вернуть. "Врачи тоже могут ошибаться, Дон!" Голос. Как будто чужой: словно не он это произнес, мысленно разговаривая сам с собой, а кто-то другой, надменный и саркастичный.
  
  - Ошибаться?! - воскликнул он на весь автобус, так что рядом стоящий с ним пассажир, высокий афроамериканец с седыми курчавыми волосами, нервно дернулся и, бросая на Дона изумленно-испуганный взгляд, медленно отошел в противоположный конец автобуса. Кое-кто из пассажиров заоглядывался, другие окинули "психа" тяжелым укоризненным взглядом.
  
  - Простите... - выдавил Дон, виновато улыбнувшись. Потом приткнулся к поручню и уставился в окно. Автобус как раз проезжал мимо школы, где учился Брайан. В голову пришла отвлеченная, и потому приятная мысль:
  
  "Надеюсь, у Брайана там много друзей. Хорошо бы их пригласить домой, устроить вечеринку. Вот только повод... да повод можно найти любой, главное, чтобы Брайан был доволен".
  
  Паааап... Странное эхо тоненького голоска Микки отдалось в голове. Дон демонстративно заткнул уши: плевать, что смотрят, хуже все равно не будет...
  
  Дон вернулся домой и его встретил изумленный взгляд Меган, мывшей посуду.
  
  - Дон?!! Ты же... - жена не успела закончить фразу. Дон, не снимая ботинок, промчался через прихожую, по лестнице наверх, в комнату, где жил Микки, и где они решили все оставить как есть. Мужчина вошел в комнату и поймал себя на мысли, что Микки просто пошел погулять с друзьями и скоро вернется. Совсем скоро, может быть, даже быстрее, чем того хотят Меган и Дон.
  
  - Дон! - голос жены словно где-то растворился. Дон стоял в дверях комнаты Микки, смотрел на маленький столик рядом с кроваткой: там все еще лежали рисунки, которые никто и никогда больше не будет трогать, даже Брайан знал. Как будто Микки вернется, чтобы закончить их, дорисовать гигантского робота, расстреливающего из лазеров пребольшущий космический флот. Мужчина вошел в комнату, притворив за собой дверь. На лестнице послышались шаги жены.
  
  - Дон?.. Все в порядке?... - в ее голосе слышался испуг и затаенная тревога: ни разу за пятнадцать лет счастливого брака она не видела мужа таким.
  
  - Мег, не ходи сюда!
  
  - Почему?!
  
  - Потому что не ходи! - жестко ответил он. - Иди вниз!
  
  - Почему ты не на работе? - Меган приоткрыла дверь, но видела мужа только со спины.
  
  - Дай мне минуту! Я скоро спущусь, и мы все обсудим...
  
  - Хорошо, Дон, как скажешь...
  
  Дон стоял напротив того самого столика, за которым Микки частенько рисовал. Фломастеры разбросаны под столом, разведенные на палитре краски успели засохнуть. На стенках цветными кнопками прикреплены лучшие работы: звездные войны, око Саурона в темной башне Мордора...
  
  Но сейчас Дон не смотрел на старые работы сына. Его внимание привлек другой рисунок - тот, что рядом с космическим роботом. Рисунок был жутковатый, если не сказать - просто страшный. Ведь Микки не мог ничего знать.
  
  В фигуре маленького человечка, печально бредущего с тяжелым чемоданом, Дон Бритмун узнал себя. Пять человечков серого цвета прощально махали ему миниатюрными тонкими ручками из окон здания, раскрашенного в цвета радуги. Странные, истерично косые черные линии торчали из крыши, устремляясь куда-то вверх. Из-за этого казалось, что здание горит. Над зданием висела жутковатая тарелка НЛО, из люка торчала уродливая конусовидная голова инопланетного чудовища с желтыми глазами, в зеленой руке он держал какой-то чемодан. Дону стало совсем страшно, когда над головой печально бредущего человечка проявилась надпись "Папа". Сказать, что Дон был ошарашен, значит ничего не сказать: боль внезапно запульсировала в висках, отдаваясь в уши, из носа потекла кровь. Дон чуть не упал на пол, но все же устоял на ногах.
  
  "Мне это чудится, мне это чудится" - зажмурив глаза, он повторял это снова и снова, пока окончательно не поверил в это. Мужчина открыл глаза: надпись исчезла. Дон решил, что завтра же навестит психолога. С трудом успокоившись, он вышел из комнаты, забрав странный рисунок с собой.
  
  Спустившись на кухню, Дон подошел к холодильнику и достал банку пива. Мег постаралась сделать вид, что ей все равно, но это плохо получилось.
  
  - Почему ты молчишь? - наконец, жена решила прервать затянувшееся молчание.
  
  - А что говорить?
  
  - Например, почему ты дома, а не на работе? - Меган старалась быть последовательной в расспросах, раньше этот метод всегда срабатывал.
  
  Дон тяжело вздохнул, отодвинув недопитую банку.
  
  - Так больше продолжаться не может, - тихо произнес он. - Я больше так не могу, не могу я так больше, Мег!
  
  - Чего ты не можешь? Работать? Мне всегда казалось...
  
  - Не в работе дело! - он перешел на крик.
  
  - Я прекрасно слышу тебя, Дон! - спокойно ответила жена. Потом подошла к столу и села напротив мужа, сложив перед собой руки.
  
  - В голове...- одним глотком он расправился с пивом, сунул банку под стол, стараясь не смотреть не жену.
  
  - Что в голове, Дон? - спросила она, чуть наклонившись к нему.
  
  - Я видел... нашего сына, сегодня, когда отвозил Брайана в школу, он называл меня папой...
  
  - Ты о Микки?! - удивилась Меган. Слова мужа напугали ее: непонятно, что лучше - верить в них или не верить.
  
  - Он сидел рядом со мной, когда Брайан вышел из машины. Улыбался мне. Но, Мег, это был не наш с тобой сын! Этот Микки - другой.
  
  - Даже не знаю, Дон...- растерянно пролепетала Меган. - И часто ты его теперь видишь?
  
  - Как тебя и Брайана... Я даже в машину боюсь садиться, потому что он может оказаться там... И он назовет меня "папой", хотя это... другой Микки.
  
  - Ты позвонишь на работу? Предупредишь Майлза?
  
  - Он дал отпуск, Мег: три месяца. Для меня это слишком много...
  
  - Так это же хорошо! - обрадовалась жена, но, увидев ничего не выражающий взгляд мужа, сдержалась. - Я думала, ты обрадуешься. Не каждый день выпадает шанс побольше побыть с семьей? Съездить куда-нибудь, развеяться. В Остин, например.
  
  Дон тяжело выдохнул, встал со стула и, взяв из холодильника еще пива, побрел в сторону прихожей.
  
  - Ты куда?!
  
  - Пойду прогуляюсь.
  
  - А где ты оставил машину?
  
  - Не переживай, я скажу Бобби Праду, чтобы он привез ее сюда на своем грузовичке.
  
  - Где машина, Дон?
  
  - Я оставил ее на работе, сказал же! Позвоню Бобби, он ее пригонит сюда! Все, я пошел!
  
  - Не забудь забрать Брайана из школы!
  
  - Не забуду! - ответил Дон, закрывая за собой дверь.
  
  Погода на улице была отличная: солнце светило ярче, а ветер был не таким холодным, как ранним утром. По тротуарам неторопливо расхаживались праздные горожане, редкий автомобиль проезжал по полупустой городской трассе. Это угнетало: мало шума, но много времени, чтобы снова погрузится в мрачные и безрадостные мысли. И никого нет рядом, чтобы поделиться хотя бы частицей непомерно тяжелого груза. Этот город способен лишь на сплетни и слухи: в нем нет души, но есть злословие; сети сплетены, и в них сидит огромный черный паук, дергая за нити обитателей салона Греты Уитли, с одной стороны, и посетителей бара "Родные и близкие" - с другой. Вот только как определить, где у этого паука голова, а где задница? Кажется, только теперь Дон это понял, откуда идет больше вони: из-за поворота, с Эйнлин-драйв вышли Глен Маршал и Сид Роднер, о чем-то увлеченно переговариваясь. Дон быстрым шагом пересек дорогу, чтобы не встречаться с ними.
  
  "Как будто преследуют", - раздраженно подумал Дон, юркнув в длинный проулок между 9-ым и 11-ым домами. На мгновение он воспринял эту мысль всерьез: это было гадко, но же время приятно, что его нудную жизнь, случись что, - в этом городе будут обсуждать все местные жители. Достаточно короткого интервью этим типам. Можно было бы попросить Меган сходить в салон Греты Уитли, но, увы - жена не болтлива. Опомнившись, мужчина устыдился своих мыслей.
  
  В это время приятели-цирюльники поравнялись с Доном. На мгновение Дону показалось, что Глен пристально на него смотрит, но это было не так. Парочка прошествовала мимо и мужчина вздохнул свободно. Теперь можно идти дальше. Какой-то глухой стук из мусорного контейнера. Ну и черт с ним! В его планы не входил осмотр помойки. Если бы Дон Бритмун не страдал излишним любопытством, он бы не сделал того, что сделал.
  
  "Я просто посмотрю, ничего же не будет, верно ведь?" - подумал обычный Дон.
  
  "Верно, Дон" - подтвердил внутренний голос другого Дона Бритмуна.
  
  Мужчина открыл крышку. Зловоние из контейнера ударило в нос, во рту возник вкус всего, что было внутри помойки. Дон, с трудом сдерживая рвотные позывы, смотрел внутрь. Распотрошенная бездомная кошка, которой обедали маленькие белесые черви, хаотично копошащиеся в животе животного обгладывая последние кусочки тухлого мяса с костей. Несколько черных крыс терзали кошку за лапы, тащили - каждая к себе. Именно от этого голова трупа стукалась о пластмассовый борт контейнера. Скалящаяся кошачья "улыбка" врезалась в память Дону даже сильнее, чем вздутый червивый живот. Мужчина подумал, что уже никогда не сможет избавиться от этого воспоминания.
  
  Дон сглотнул, зажав нос, закрыл крышку контейнера, отошел к противоположной стене и прислонился к ней, больно ударившись поясницей обо что-то твердое. Обернувшись, Дон увидел медную дверную ручку на хлипкой деревянной двери. Мужчина готов был поклясться, что в тот момент, когда он вбежал в переулок, никакой двери не было.
  
  "Нет уж, хватит!" - мысленно воскликнул Дон. Ему сюда не надо! И вообще, пора вернуться на улицу. За спиной раздался протяжный скрип ржавых дверных петель, старая дверь открылась...
  
  - Что за...?!
  
  "Мерзость, правда? Не желаете ли зайти, мистер Бритмун?" Дону показалось, что он вернулся в детство. Детство. Ночь. Все спят. И только билетер в круглосуточной кассе продает билеты в открытое для всех детей царство кошмаров. Невольным пассажирам осталось только выбрать направление. Под кровать или в стенной шкаф. Дон всегда выбирал "подкроватный" маршрут: там его ждала большая мохнатая лапа всетемнейшего Буки.
  
  Дверь открылась в неярко освещенный коридор. К грязной, в потеках стенке была приклеен белоснежный лист бумаги.
  
  "Точка отсчета здесь. Повеселимся?" - гласила надпись.
  
  Мужчина стряхнул с себя оцепенение, рассыпавшееся по полу кусочками мозаики. Войдя в дверь, Дон перестал отличать реальное от вымысла. Он уже пожалел о своем праздном любопытстве, но неизвестно откуда взявшееся бесстрашие, граничащие с безрассудством и потерей всех мыслей о самосохранении и безопасности, продолжало толкать его вперед. Дон сделал несколько шагов по ступеням. Свет слишком часто "подмаргивающих" ламп добавлял нервозности обстановке и уж никак не спасал от чувства, будто прямо сейчас что-то обязательно случится. Почему-то мужчина не боялся этого, хотя какая-то часть разума настойчиво требовала немедленно вернутся, но голос этот был слишком бледным и тихим, по сравнению с другим... Словно в одном мире и в одной голове сосуществовали несколько Донов Бритмунов: один - спокойный и в здравом уме, другой - смелый и безрассудный, третий... а третий был темным, абсолютная черная дыра, живущая в голове, выстреливающая иглами сарказма и нездорового черного юмора. Чернота обитала в нем, она нашла надежное укрытие и обрела человеческий голос.
  
  "Чего тебе стоит, Дон? Ведь ты уже дома. Забыл, как пройти в гостиную и включить телевизор? Так я тебе подскажу: поднимаешься по лестнице, поворачиваешь налево, далее до конца, ну а если не найдешь комнату, по ночам здесь бывает хорошее отопление, заночуем, как старые добрые друзья".
  
  - Замолчи! - попытался остановить Дон голос. - Мне надо домой.
  
  "Ты уже дома, разве не видишь? Здесь есть свет, есть место для ночлега. Нам его хватит обоим. Правда, не все и не всегда здесь бывает гладко, но что ж - приходится иногда чем-то жертвовать? Например, рассудком да Донни?"
  
  Если бы не голос, Дон бы наверняка услышал еле уловимый звук откуда-то слева. Правый и левый коридоры укутаны непроницаемой тьмой, и лишь малая часть гордо демонстрировала, с каким-то непристойным хвастовством несколько иссохших трупиков мышей и разбитые стеклянные бутылки, на донышках которых бултыхались отвратительного вида тараканы. С правой стороны коридора высунулась лысая голова крысы: грызун выскочил из узкой норки изъеденного термитами плинтуса, бегло осмотрелся и, убедившись, что опасность от человека не грозит, вылез из норы и убежал во тьму, оттуда доносился ералаш шорохов и сплетения какой-то таинственной возни. Дон не хотел даже думать о том, что мог бы увидеть там, если бы в коридорах "позаботились" развесить работающие лампы.
  
  Прочие звуки оставались бледным, эфемерным фоном, по сравнению с тем - другим, - затмевающим все остальные, он был самым громким, и Дон Бритмун никак не мог понять, откуда он исходит. Начинался звук с дальнего конца левого коридора. Дон прислушался... он не видел, что это могло быть, но мысленно представлял какую-то механическую игрушку с ключиком.. а еще - непрерывный звон ударных тарелок... Дон вынул из кармана перочинный нож: конечно, оружие не бог весть какое и в случае нападения мало чем поможет, но, все-таки нож при нем. Так же, как и безрассудное, бесстрашное настроение, замешанное на абсолютном отсутствии самосохранения.
  
  Дон замер.
  
  "Какого черта ты здесь делаешь? Почему бы просто не уйти?"
  
  Ответ пришел от того - другого:
  
  "Мало тебя в детстве пороли? Хочешь бросить, до конца не разобравшись, кто же этот чувак, который предлагает тебе "повеселиться"?"
  
  В голове звенели спорящие голоса. Они мешали сосредоточиться на главном.
  
  Маленькая обезьянка в смешной турецкой феске, с ударными тарелками в лапках появилась в едва освещенном конце левого коридора, ее золотая застывшая улыбка, казалось, объясняла причину появления - тому, кто способен понять. Дону стало действительно плохо. И дело было не в появлении загадочной механической игрушки, а в гнетущем холоде, скопившемся у входа и словно прогоняющим незваного гостя. Дона Бритмуна это не остановило: он продолжал наблюдать за заведенной обезьянкой, завернувшись в куртку. Едва различимый детский голосок... "Точка отсчета здесь, но здесь не весело". Лампочки светили все слабее, но под их бледным светом с игрушечной обезьянкой, добравшейся почти до середины лестничной площадки, стали происходить удивительные метаморфозы: маленькие ножки постепенно тонули, словно плитка и бетон неожиданно стали вязкими, как кисель. Обезьянка упорно продолжала идти, увязшие лапки, казалось, совсем не мешали ей. Казалось, тот, кто ее завёл, точно знал, что игрушка все преодолеет. Обезьянка продолжала идти, погружаясь все глубже и глубже в пол, наконец, исчезла совсем, однако ударные тарелки не смолкли, Дон слышал, как игрушка продолжает стучать откуда-то из глубины пола.
  
  - Что за... - начал было Дон, но не закончил фразу.
  
  Мужчина поднялся на лестничную площадку и бросил перочинный нож: плиточный пол поглотил его, не издав ни звука. Тогда Дон встал на четвереньки и аккуратно подполз к тому месту, где исчез нож, коснулся его рукой. Рука странным образом пропала, но, когда он дернул ее, вернулась к нему в целости и сохранности. Пол был это всего-навсего иллюзией: возможно, там - внизу, куда провалилась игрушечная обезьянка, - что-то есть.
  
  - Смелее, Донни.
  
  Дон попробовал опустить ногу, но никакой твердой поверхности не почувствовал. Тогда мужчина лег на живот, зацепившись пальцами за краешек лестничной площадки. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что он может разбиться, а прыгать вниз как минимум опасно.
  
  "Там не весело" - произнес тоненький голосок Микки, и вот тогда Дон решительно отпустил руки...
  
  Мужчина ударился копчиком о холодную мокрую землю. Никакого потолка уже не было, только черное ночное беззвездное небо. Рядом с Доном лежала повалившаяся на живот обезьянка, упираясь в землю согнувшимися от удара тарелками. Игрушка не двигалась: или кончился завод, или просто сломалась. От падения с такой высоты могла поехать крыша. Раньше Дон мог поклясться чем и кем угодно, что находился в самом обычном подъезде, выстроенным американцами для американцев, однако сейчас он сидел на холодной земле в полном ступоре и глядя на огромный заброшенный лунапарк, позади которого виднелась пустынная автострада и смутные очертания высоких гор и каньонов, каких не так уж много на территории Америки.
  
  - Где же я? - так и не найдя ответа, мужчина поднялся, отряхнул брюки и огляделся вокруг: ни намека на хоть какое-то движение, только шум ветра, гоняющего песок, и отдаленный скрежет многочисленных каруселей и аттракционов лунапарка. Если когда-то здесь и веселились люди, то это было давно. Сейчас место имело жутковатый, зловещий вид, отталкивающего вида клоун с красным облупленным носом встречал гостей ржавой решеткой рта, а торчащие зеленые волосы колыхал ветер, отчего создавалось впечатление, что голова клоуна живая, и только притворяется пластмассовой фантазией архитектора.
  
  - Невада? - испуганно мелькнуло в мыслях Дона. - Не может быть, чтобы в нашем городке был телепорт! А, может, это и не телепорт вовсе? Что вообще, черт побери, происходит? Я же не сошел с ума?! Надеюсь... - Дон начал говорить вслух, просто, чтобы успокоиться.
  
  Прямо перед ним был клоун, в зияющих пустых глазницах которого зловеще завывал ветер.
  
  - Я просто запутался... Я держу себя в руках, не схожу с ума, всему есть свое разумное и рациональное объяснение...
  
  Рот-решетка с громким ржавым скрежетом поднялся вверх.
  
  - Клоун приглашает тебя в гости. Давай зайдем, Дон!
  
  - Нет! - твердо произнес Дон - Никогда! Я пойду ловить машину
  
  - С ума спрыгнул? Ты хоть одно авто здесь видишь? Дорога мертва. И лунапарк мертв. Никто тебя отсюда не заберет, Донни...
  
  - Тогда пойду пешком! - сопротивлялся Дон, прекрасно понимая что это безумие. А если он действительно в Неваде, то дело и вовсе дрянь...
  
  - Не сопротивляйся, дружище, у нас с тобой впереди масса развлечений, - рот клоуна разошелся в смешливой беззубой улыбке, в глазах появился желтый искрящийся свет.
  
  - Боже, мне страшно...
  
  - Смело иди ко мне, не проглочу, только пошучу...
  
  Только теперь до Дона Бритмуна дошло, что весь разговор был не реален. Громадная клоунская голова все также "приветливо" держала решетку во рту открытой.
  
  Паааап, здесь совсем не весело, забери меня отсюда! Голос Микки доносился откуда-то издалека: казалось, что малыш заперт где-то в дальнем конце лунапарка и не может оттуда выбраться.
  
  - Микки, ты где??? Не бойся малыш, я иду! - решительно произнес Дон. Он понимал, что общается с призраком, но почему даже после смерти его сынишка должен страдать?
  
  Дон не был до конца уверен, что клоун не пошутит и не захлопнет решетку ровно в тот момент, когда ее острие поравняется с его макушкой. На мгновение мужчина застыл, потом, выждав благоприятный, как ему казалось, момент, бросился вперед. И ничего не случилось: рот клоуна не закрылся. Дон очутился посреди покрытой песочной пылью дороги, вокруг были мертвые постройки, кажется, когда-то здесь был тир, а теперь медные утки-мишени стояли на месте, слегка покачиваясь на зажимах. Слева хлопала обвисшими полотнищами маленькая палатка, где обычно проводили свои таинственные ритуалы ярмарочные гадалки. Теперь там нет ничего, кроме странного вида занавесок и поваленного на землю круглого стола. Рядом - комната смеха: нарисованные смешливые лица сейчас, в свете ночных сумерек превращались в зловещие иллюзорные маски, не сулящие ничего хорошего для желающих войти, чтобы познакомится с местной магией. На фоне невысоких построек выделялось громадное колесо обозрения. Оно больше всего пострадало от ветра: подвешенные кабинки со скрипом катались туда-сюда, дергаясь от порывов; в некоторых закрытых Дон с ужасом заметил какие-то таинственные силуэты: один из них - высокий и черный - прильнул к окну и стоял неподвижно, глядя на мужчину. Шагая вдоль разрисованных архаичным граффити торговых ларьков, Дон заметил, что он здесь не единственный гость: кроме стука собственных ботинок, он слышал отзвук еще одних подошв, но пытался убедить себя, что это просто эхо.
  
  Пройдя еще немного, Дон добрался до танцующего аттракциона с громким названием "Crazy music dance": круглой площадки со сцепленными разноцветными кабинками, с тяжелыми креплениями в области живота и высокими бортиками. Небольшая кабинка оператора с остатками подростковых рисунков, больше всего напоминающих состязание сразу нескольких рисующих банд.
  
  - Не все еще потеряно для тебя, - раздался резкий старческий голос из кабинки. Дон никого там не видел, и это заставило его остановиться. Мужчина пытался бороться с поглощающим его страхом и доводящим до ступора животным ужасом.
  
  - Ты подобрался к нему слишком близко, и за это он найдет тебя первым, - продолжал голос.
  
  - К-кто н-найдет?
  
  - Его называют будильщиком, - дверь маленькой кабинки начала открываться. С трудом Дон разглядел высокого старика в черном рабочем комбинезоне, появившегося на балконе высокой лестницы. Опираясь на перила, он смотрел на Дона. Лицо старика выглядело изможденным, хмурым и очень усталым, но глаза по-молодому блестели.
  
  Дону было все еще страшно, но присутствие старика хоть немного успокаивало.
  
  - Поднимись ко мне.
  
  - А надо?
  
  - Надо! - твердо произнес старик. - В первую очередь, тебе самому.
  
  Дон не стал спорить, он обогнул лестницу и поднялся по расшатанным ржавчиной ступеням на балкон кабинки.
  
  - Зайдем внутрь, - хмуро произнес старик, - там он нас не потревожит.
  
  Дон вошел. Кабинка внутри оказалась больше, чем казалось снаружи, красные занавески занавешивали окошки, пульт был искорежен. На полу лежал старый потертый ковер, который старик оттащил в сторону, открывая люк в полу.
  
  - Помоги мне, - попросил старик. Мужчина с большим трудом поднял люк.
  
  Старик первым спустился вниз, следом за ним шел Дон.
  
  - Куда ведет этот путь?
  
  - Туда, где он тебя не достанет, - отозвался старик.
  
  - От кого мы бежим?
  
  - Не мне его надо боятся, а тебе.
  
  Они стояли посередине глухого мрачного туннеля, ведущего в неизвестность.
  
  - Может, вы мне, наконец, объясните, что здесь происходит?! Я с самого начала ничего не могу понять! Кто вы такой?
  
  Старик не ответил, уходя по коридору. Дону приходилось его нагонять, но это почему-то не удавалось: даже когда мужчина ускорял шаг, высокий старик все равно его опережал.
  
  - Э-Э-ЭЙ!!!! Вы не слишком торопитесь?
  
  - Догоняй! - отвечал ему старик, и тоннельное эхо доносило его голос.
  
  - Подождите меня!!!
  
  - Догоняй!
  
  Дон не знал, что ему делать - бежать или идти: в тоннеле было темно и холодно, накатывали приступы клаустрофобии; неизвестно, закончится ли он вообще и есть ли из него выход? Однако Дон все еще слышал впереди шаги, значит, все не так уж плохо.
  
  Наконец, шаги стихли.
  
  - Жду тебя!
  
  - Иду!! - отозвался Дон, ускоряя шаг, и, пройдя какое-то расстояние, уткнулся старику в спину. Вокруг царила тьма.
  
  Постепенно в тоннеле стало светлеть, поднялся ветер, черные обломки, отделяющиеся от тьмы, разлетались, словно отламываясь от сферы, внутри которой, между небом и землей, стояли старик и Дон.
  
  - Что это?
  
  - Это уходит тьма, не будем ей мешать. Иначе попадем в вихрь, и тогда не миновать беды.
  
  Впереди показалась картинка, словно нарисованная искусным художником, только живая - потому что она приближалась к ним. На картине была автострада, окруженная с обеих сторон горами, одичалым кустарником, песком. А чуть в стороне от дороги стояла одинокая заправка, со скошенной крышей, выглядящая так, словно ей не пользовались лет сорок. Закатное солнце лишь слегка касалось горизонта, постоянно балансируя на грани яви и сна, освобождая место для вечерних сумерек.
  
  Вскоре картина поравнялась с Доном Бритмуном, и из нарисованной иллюзии превратилась в реальность.
  
  - Дальше пойдешь сам, - сказал старик.
  
  - Стоп! Как сам? Мне надо домой! Верните меня домой!
  
  - Иди! - приказал старик.
  
  Дон осмотрелся: вокруг никого, ни старика, ни выхода из тоннеля. Так бывает, когда очнешься от дурного сна. Мужчина стоял посреди асфальтированной автострады, впереди - уходящее в закат солнце, громадье горных каньонов и одичалых кустарников, заправка. Тяжело выдохнув, Дон уперся руками в колени, замер, пытаясь привести хотя бы в относительный порядок сумасшедшую круговерть в мозгах.
  
  - Может мне кто-нибудь ответить!! - закричал он. - Как мне попасть домой?!
  
  Спокойно, Дон, спокойно, ты же не хочешь, чтобы тебя признали психом?
  
  - Я не псих! Я просто хочу вернуться! Мне надоело здесь! Все надоело! Я хочу к Меган, хочу забрать Брайана из школы! Много разве прошу!?
  
  Немного, Дон, но сейчас самое время соблюдать осторожность. А то, не дай бог, поранишься о какой-нибудь краеугольный камень, их здесь валяются сотни и даже тысячи, в самой крохотной песчинке под ногами кроется безумие, оно нападет на тебя, едва ты успеешь произнести слово "Оклахома".
  
  - Хватит с меня сегодняшнего аттракциона!
  
  Смотри сам, безумие уносит тебя все дальше, - усмехнулся голос, потом словно чпокнул губами и продолжал.
  
  Лестница, люк, тоннель, немного ли всего, моя маленькая Алиса?
  
  - Заткнись! Мой разум сильнее, чем ты думаешь!
  
  Прадвааааа? А мне показалось, что он размяк, как если бы тебя, моя маленькая Алиса, шандарахнуло разрядом в несколько сотен вольт...
  
  - Перестань называть меня Алисой! Я не безумен!
  
  Кконечно-конечно, так говорят все безумцы, - голос расхохотался, а Дону подумалось, что, возможно, он и впрямь сходит с ума.
  
  Ты мне совсем не оставишь шанса, хотя бы даже самого малюсенького, чтобы я расставил для тебя все точки над "I"?
  
  - Ты тоже плод моего воображения.
  
  - Зря ты так со мной. Я-то как раз самое что ни на есть реальное в твоей голове, голос твоего девственно чистого разума.
  
  "Не верь ему!" - еще один голос, возникший издалека. Он шел со стороны заправочной станции в виде сутулой мужской фигуре в длиннополой шляпе, потертом плаще и дымящейся трубкой во рту.
  
  - ЭЙ! - закричал Дон, на мгновение забыв о внутреннем споре с самим собой. - Помогите мне!
  
  Сутулая мужская фигура стояла неподвижно. Дон уже не шел, а бежал в его сторону, надеясь на то, что этот таинственный человек поможет ему в его нелегком деле.
  
  Потом он споткнулся обо что-то, упал, разбил оба колена. Боль была настолько сильной, что Дон закрыл глаза, и, забыв обо всем, взвыл как раненый зверь.
  
  Открыв глаза, он с изумлением обнаружил, что вернулся домой, как и хотел. Правда, не совсем домой, а на ту самую улицу, по которой шли Глен Маршал и Сид Роднер. Но теперь Дон был готов принять удар: не меняя маршрута, он пошел им навстречу.
  
  - Мистер Бритмун! - радостно воскликнул Сид, протягивая Дону руку. Мужчина нехотя ответил на рукопожатие. - Рады вас видеть! Что-то вы к нам не заходите?
  
  - Да времени все нет, - сдержанно ответил Дон, надеясь, что после не слишком длинных расспросов они оставят его в покое. - То одно, то другое.
  
  - А вы не на работе сегодня, у вас что-то случилось? - с мнимой заботливостью поинтересовался Глен. Дон немного растерялся, не зная, что ответить. С одной стороны, зная этих двоих, если сказать, что начальник дал ему отпуск, они тут же раструбят, что его боссе слишком добр к подчиненным, и тогда Майлз такой поблажки больше не допустит. С другой стороны, голова Дона была так забита тем, что случилось, что он просто не мог трезво и разумно рассуждать, ему хотелось выпить, а тут эти двое со своими расспросами, возможно, он совершил большую ошибку, не улизнув потихоньку с улицы.
  
  Тяжело вздохнув, он произнес:
  
  - Сегодня обещал Брайану забрать его со школы пораньше...
  
  - А как ваш младший, Микки? - спросил Сид Роднер, просияв белоснежной улыбкой.
  
  "Так бы и врезал тебе, сукин сын!"
  
  - Все хорошо, с ним сидит Меган, - Дон не хотел больше задерживаться, потому, быстро попрощавшись, двинулся дальше.
  
  - Вы заходите к нам, мистер Бритмун!
  
  - Непременно!
  
  Одного только обмена невинными фразами было достаточно, чтобы эта парочка подняла шумиху на весь город. Но сейчас Дон об этом думать не мог: его захлестывали слишком сильные впечатления после того нежданного путешествия в иной мир, где лестничная площадка граничит с Невадой или Канзасом. Его первым желанием было напиться. До окончания занятий в школе времени еще достаточно, так что, опрокинув в себя кружку - другую, он вполне успеет протрезветь.
  
  К счастью в полдень в "Родных и близких" было очень мало народа, но самое приятное, что там не было Ларса и Пола. Войдя в бар, Дон сразу услышал слишком громкие жалобы и всхлипывания какой-то незнакомой барышни. Упитанная юная особа сидела на его любимом табурете, - ну не сгонять же ее, в самом деле! К тому же она делилась своими проблемами так громко и эмоционально, что, казалось, еще чуть-чуть, и она кого-нибудь изувечит или убьет. Мужчина мысленно посочувствовал Барри: тот таким жалостливым взглядом встретил появившегося в баре Дона, словно искал в его глазах спасения от толстой, взбалмошной бестии. Дон только развел руками, и, стараясь не привлекать ничьего внимания, устроился чуть поодаль от барной стойки, за столиком у окошка, откуда открывался вид на Делси-драйв...
  
  - И это только начало! Вы представляете, каково мне это выслушивать!? Я ведь правда только хотела помочь! А эти выродки из салона Греты Уитли перевернули все с ног на голову! Я даже боюсь об этом подумать - убить своего родного отца?! Как?! Вы объясните мне!
  
  На все ее жалобы Барри только кивал головой и подливал женщине виски в бокал, надеясь, что дама наконец-то замолчит.
  
  Наконец, Дон не выдержал, поднялся с места, подошел к барной стойке, уселся рядом с женщиной и кивнул Барри.
  
  - О чем речь? - спросил он взволнованную и крайне пьяную женщину, пеерводя огонь на себя.
  
  - О моем отце! Вы что, не в курсе? Это, оказывается, я убила своего родного отца!
  
  Дон сразу понял, в чем дело: слухи о старике Дригерсе были "темой прошлой недели", смерть старика обсуждали на каждом шагу, и все поголовно твердили, что убийство несчастного старца было его выгодно родной дочери - Марте.
  
  - Вы думаете, я в это верю?
  
  - Откуда мне знать! Все верят! Можно подумать, все в этом паршивом городишке пытаются меня или выжить, или свести с ума! А я всего лишь хотела помочь! Почему я должна за все отвечать?!
  
  - Мы все в ответе за что-то, - спокойно возразил Дон.
  
  - Вам легко говорить! - отмахнулась женщина. - Вам никогда не доводилось быть героем слухов и сплетен!
  
  - Если честно, то я был в одном шаге от того, чтобы стать вашим товарищем в этом.
  
  - Марта, он дело говорит, - подтвердил Барри. - Сплетни - это главное богатство нашего города, этим и живем.
  
  - Но почему я должна от этого страдать?
  
  - Сегодня страдаете вы, - спокойно произнес Барри, досуха протирая один из пивных бокалов, - завтра - кто-нибудь другой. Как правило, страдают больше всего те, кто живет полной и насыщенной жизнью. В следующий раз не повезет, например, ему, - Барри кивнул на Дона Бритмуна.
  
  - Я уже похоронила отца, чувствую, что скоро кому-то придется хоронить меня! - истерично выкрикнула Марта, опрокинула в себя стопку холодной водки, а потом, бросив на стойку деньги, попыталась добраться до выхода. Хотя передвигалась женщина с трудом, никто из завсегдатаев не изъявил желания ей помочь. Только Дон жалостливым взглядом проводил ее до двери, мысленно представив себя на ее месте. Мужчине стало жаль Марту.
  
  - Уфф, - выдохнул Барри. - Ну наконец-то! Я дума, она никогда не уйдет! - на лице бармена появилась блаженная улыбка.
  
  - Надо полагать, это та самая Марта Дригерс? Дочь старика Дригерса, убитого горохом?
  
  - Верно, Дон. И это самая скулящая сука во всем Клайвенбридже!
  
  - А знаешь, ей вообще-то есть, о чем скулить, - сдержанно произнес Дон.
  
  - Налить что-нибудь? - поинтересовался Барри. - Выглядишь не очень.
  
  Дон тяжело вздохнул, и, взяв в руки пустой бокал пива, отстраненно крутанул его на до блеска отполированной барной стойке.
  
  - Налей, что-то мне сегодня особенно плохо.
  
  - Да что со всеми творится, в самом-то деле?! Мало солнца и тепла? Или это авитаминоз так действует? - возмутился Барри.
  
  - Налей, Барри. Только... если я тебе все расскажу, пусть Пол и Ларс ничего об этом не знают. Поклянись мне, что этим проходимцам ты ничего не скажешь!
  
  - Ты называешь Пола проходимцем? А ведь он тебе помог.
  
  - Так ты будешь слушать или мне промолчать?
  
  - Слушаю-слушаю, а что мне еще остается? - вымученно согласился Барри.
  
  - Сегодня я столкнулся с абсолютно ненормальной херней, точнее, хренью, точнее... Не знаю, Барри, поверишь ты мне или сочтешь сумасшедшим... Только знай, что между 9-ым и 11-ым домами по улице Уоллхолл, есть нечто, что заставляет людей сходить с ума... Я не говорю о полном сумасшествии, а только о том, что случилось лично со мной, сегодня.
  
  - Подожди-подожди, ты что, объявляешь себя психом?
  
  - Нет, идиот! - взорвался Дон, - Я не псих! Я просто ставлю тебя перед фактом! Этот чертов проулок виноват во всем, что со мной произошло! Я, как долбанная Алиса, бегал за обезьянкой в турецкой феске и ударными тарелками, она меня туда и завлекла.
  
  - Обезьянка? С турецкой феской и ударными тарелками? Хм...да-да, я понял... - сдержанно отозвался Барри.
  
  - Не веришь?
  
  - Честно говоря, за годы работы здесь мне предлагали поверить в Кинг-Конга, белых крокодилов и лесных эльфов, но вот в портал в другие миры верить еще не приходилось, как-то не доходил до меня такой слух.
  
  - Тебе смешно?!
  
  - А тебе? - широко улыбнулся Барри. - Сколько тебе лет, Дон, что ты начал верить в шальные детские сказочки про Алису и белого кролика?
  
  - С тех самых пор, как сам это увидел!
  
  - Ммм... Понятно... Ну что же, передавай привет безумному шляпнику и красной королеве. Надеюсь, она не отрубит мне голову, когда я начну играть в покер? - усмехнулся Барри.
  
  - Забудь обо всем, что я тебе сказал. Не веришь и ладно. Обещай только, что рот будешь держать на замке, об одном прошу...
  
  - Обещаю, - без иронии и очень спокойно произнес Барри, подливая пива в освободившийся бокал. - Хотя так и не понял, что ты мне хотел сказать...
  
  - Не бери в голову, - отмахнулся Дон, прекрасно понимая, что Барри сочтет его сумасшедшим, если уже не счел. Стоит только начать рассказывать о портале, как его жизнь будет разбита, как и жизнь Марты Дригерс. Мысленно почувствовав себя на ее месте, Дон осознал, каково это - быть изгоем, пытаться доказать всем и вся, что ты не жираф.
  
  Расплатившись, мужчина направился к выходу...
  
  - Это не смертельно, приятель! - крикнул его кто-то сзади. Трудно было понять, ему или не ему была адресована фраза, но голос был таким громким, что Дон невольно обернулся.
  
  - Да-да! Тебе, это я тебе! - в дальнем углу бара за одиноким столиком сидел какой-то темный силуэт. Невозможно было разглядеть лицо странного незнакомца, но зато Дон очень хорошо видел немало пустых пивных бокалов на столике. И вот этот-то неизвестный махал черной рукой, подзывая Дона к себе.
  
  - Иди сюда, приятель! - незнакомец, похоже, был начисто лишен комплексов, раз так смело кричал на весь бар, привлекая к себе внимание. Дону стало неловко. Трудно сказать, почему он не ушел: возможно, свою роль сыграло излишнее любопытство, но даже дураки иногда учатся на своих ошибках, а Дон был опытен в таких делах. Тем не менее, он повернулся и проследовал к столику незнакомцу.
  
  Только подойдя вплотную, Дон сумел разглядеть его лицо. Незнакомец сидел, откинувшись на спинку стула, глаза его глядели надменно, но на лице держалась легкая дружелюбная улыбка. Со стороны создавалось впечатление, что этот высокий афроамериканец очень хорошо знает Дона. Но больше всего мужчину удивила одежда странного типа: старый коричневый плащ старинного покроя, словно из позапрошлого века, рубаха на выпуск, зеленые военные штаны с красной долгой полоской, высокие грязные сапоги на толстой подошве и широкополая шляпа типа ковбойской.
  
  "Странный мужик. Как это на него еще полиция внимания не обратила?"
  
  - Садись, брат, в ногах правды нет - произнес незнакомец, и, когда Дон устроился напротив, протянул мощную лапищу для рукопожатия. - Чиверс! Мэт Чиверс.
  
  - Дон... ээээм... Бритмун, - сдержанно отозвался Дон.
  
  - Это не смертельно, Дон.
  
  - В смысле?
  
  - Во всех смыслах: это - не - смертельно.
  
  - Что не смертельно?
  
  - То, что ты, брат, вляпался в эту историю с исчезновением. Меня это нисколько не удивило! Таких, как ты, знаешь сколько по всему миру? Оооо! Ха-ха-ха-ха! Тысячи, и все они содержатся в местах не столь отдаленных, за высокими желтыми стенами, в чреве психушек. Поэтому я тебе и говорю: то, что ты рассказал Барри, ну, о том месте, где люди сходят с ума, это нормально...
  
  Дон так и не понял, что имел в виду его новый собеседник, слишком он был странным и эксцентричным.
  
  - Я уж и не знаю, - сказал Дон.
  
  - Чего не знаешь? Сходишь с ума, или уже сошел? Так вот, брат, - Мэт легонько дотронулся до плеча собеседника, - помалкивай о том, что ты там видел, ни с кем не делись своими впечатлениями, проглоти их и, если хочешь, запей пивом, обычно алкоголь помогает такие вещи рассасывать. Но иногда даже старое доброе спиртное не спасает! И вот тогда человек впадает в безумие, тоску, и ищет оправдания своим глюкам, потому что хочет искать! Просаживает деньги, время, силы, разочаровывается, и вот тогда приходит второй мощный удар! БАМС! - негр стукнул кулаком по столу так, что две кружки, стоявшие у самого края, свалились на пол. Барри, сделав привычно "страшное" лицо, собрался было выйти из-за стойки, но Мэт крикнул:
  
  - Заплачу!
  
  - Наличными! - отозвался Барри.
  
  - Ну разумеется, не карточкой, - усмехнулся Мэт. И продолжал, обращаясь к Дону. - И все развалилось, как эти кружки. Душа человека - она тоже хрустальная, правда, некоторые дураки думают, что бывает чугунная! ВЗДОР! Вот так выглядит безумие, - Мэт указал пальцем на разбитые кружки, - Когда-то в них был алкоголь, а теперь - ничего, даже остатков нет, представляешь? Врачи называют это апатией.
  
  - Хорошо, - остановил его Дон. - А зачем мне все это знать?
  
  - Потому что, Дон, я знаю, к чему это все ведет. Я знаю, к чему ты стремишься.
  
  - И к чему же? - Дон устремил на собеседника недружелюбный, чуть ли не злобный, пристальный взгляд.
  
  - К тому же, к чему в свое стремился я, - спокойно ответил Мэт, и снял шляпу, обнажив лысую, испещренную неаккуратными хирургическими швами голову. - К лишению рассудка.
  
  Дон резко дернулся, стул покачнулся, мужчина чуть не упал, но Мэт вовремя схватил его за воротник и подтянул к себе.
  
  - Страшно? Поверь, бро, это еще не страшно, страшно будет потом, когда с тобой сделают то же самое!
  
  - Как?! - прошептал Дон. То, что происходило с ним сейчас, этого не может быть в реальном мире, такое бывает только в кино. Невозможно встретить живое воплощение чудовища Франкенштейна, одаренное разумом и способностью мыслить, как человек.
  
  - Без вопросов, - пресек Мэт. По тону было понятно: в подробности он вдаваться не хочет. - Скажем так, моего мнения никто не спрашивал последние лет двадцать. И как я выжил? Как сохранил рассудок? - Мэт водрузил шляпу обратно. - Не знаю, можно сказать, мне повезло. С того самого момента я начал верить в Бога, а ведь раньше мне было и невдомек, что он вообще существует. Я был человеком далеким от всех этих религиозных штучек.
  
  - Но... Столько швов! Кто это тебя так? - не унимался Дон.
  
  - А тебе не терпится узнать? - улыбнулся Мэт. - Эй, Барри! Принеси мне и моему другу по два пива! Мы здесь надолго!
  
  - Ты мне за кружки заплати для начала! - крикнул Барри.
  
  - Запиши в счет! Да, и убери здесь все! А то я и эти могу разбить: я сегодня в ударе!
  
  - Подожди! Ты сказал надолго? Но мне сына надо из школы забрать?
  
  - О! у тебя есть сын? Как зовут?
  
  - Брайан. У него занятия кончаются в три.
  
  - Интересное какое имя: "Бра-а-й-ан" - протянул Мэт, то ли нарочно, то ли проблемы с речью. Да оно и понятно: при таких-то шрамах.
  
  - Так что долго не смогу, здесь...с тобой...
  
  - Да брось! Один раз живем! Когда мне еще удастся выложить все карты на стол? А человек ты очень приятный, так почему мне не посидеть и не поговорить с тобой? А, Дон?!
  
  - Потому что, кроме разговоров, у меня есть еще дела...
  
  - Хорошо, постараюсь не затягивать, - Мэт посмотрел на часы, Дон посмотрел на свои: до назначенного времени оставался еще час.
  
  - Тогда, еще до всей этой заварушки с Вьетконгом, я отбывал срок в Сент-Морте...
  
  - Это... та самая тюрьма?
  
  - Ага, та самая, - усмехнулся Мэт, но улыбка быстро сошла с его лица. - Пара ограблений, дерзкий налет, несколько поджогов, пара убийств, в общем, красивый букет. Адвокат - засранец - добился для меня пожизненного, а я хотел казни, я всегда считал, что казнь - это проще, но ты попробуй этого холеного поша убедить в обратном! В общем, судья "пожалел" меня. Это он, конечно, так считал. А я думал: медленная смерть в камере, вот на что меня обрекли, - Мэт так сильно сжимал пустой бокал, что, казалось, неровен час, он его просто раздавит, и осколки стекла вонзятся ему под кожу, а Мэт даже не почувствует этого, потому что слишком занят.
  
  - Короче, меня определили в Сент-Морт - самую злоадскую дыру, куда отсылают как раз таких плохих парней, как я.
  
  Дон напрягся: ему стало по-настоящему страшно. Казалось, страх буквально грызет его изнутри, отдается где-то в паху, а инстинкт самосохранения громко кричит, что, пока не поздно, надо валить.
  
  - Да ты не бойся, - Мэт словно прочитал его мысли, - Я больше не опасен.
  
  "Ага, конечно", - подумал Дон, искренне пожалев, что вообще согласился на этот разговор.
  
  Барри принес пиво, аккуратно поставил их на стол, забрал пустые кружки и молча ушел.
  
  - Знаешь, Дон, когда тебя приговаривают к пожизненному сроку в клетке, у тебя невольно меняется представление обо всем мире, ты видишь только то место, куда тебя насильно посадили. Тюрьма становится частью тебя, не просто твоего опыта, а тебя - целиком.
  
  - Мне это чувство незнакомо, - Дон пытался поддерживать беседу, сохраняя наигранный интерес, который стал неподдельно настоящим после одной фразы Мэта.
  
  - Я думал покончить с собой, когда меня только-только привели в камеру. Но потом познакомился со своим сокамерником. Он, кстати, бывший священник, - Гоулд Тернер. Я знал, что Видли Вайун меня и здесь достанет, он всегда приходит, вот почему я хотел умереть на электрическом стуле, хотел избавиться от его голоса, от его мерзкого присутствия в моей голове.
  
  - Как ты сказал? Повтори!
  
  Мэт недоуменно посмотрел на собеседника.
  
  - Видли Вайун. Да не... ха! Или... он что, тебе знаком?!
  
  - Кажется, да... Это имя упоминала медсестра, когда я пришел в больницу навестить моего Микки.
  
  - Так у тебя есть еще один сын?
  
  - Он умер.
  
  - Мои соболезнования, - произнес Мэт и тяжело вздохнул, поправив шляпу. - Не знаю, конечно, плохо это или хорошо, но все же... ты только не обижайся, может быть, это и к лучшему, что он забрал его в таком... А, кстати, сколько ему лет было?
  
  - К лучшему?! - взорвался Дон. - Он - мой сын! Я любил его и до сих пор люблю!
  
  - Спокойно, спокойно! Значит и ты... точнее, твой сын его знал... если ты не врешь, конечно.
  
  - Зачем мне врать? Медсестра об этом сказала, а я тебе просто повторил.
  
  - Ладно-ладно, верю. Хм... не думал, что встречу товарища по несчастью... Этого сукина сына надо мочить! Но... всё!
  
  - Что "всё"?
  
  - Тебе же в школу за сыном пора.
  
  Дон посмотрел на часы: действительно, ему уже было пора идти.
  
  - Может... ты со мной пройдешься? А по дороге все расскажешь. Идет? - Дон прекрасно понимал, как многое сможет объяснить ему Мэт.
  
  - Может, и пройдусь... но не в этот раз, приятель. Я сюда пришел пить, прогулки в мои планы не входят.
  
  - Мы можем по дороге пива взять!
  
  - Нет, Дон, я остаюсь, в следующий раз, думаю...
  
  " А вдруг следующего раза не будет? Тогда я его не встречу... но может, это и к лучшему... или нет... хотя..."
  
  - Я могу заглянуть сюда, когда отведу Брайана домой. Ты ведь будешь здесь?
  
  - До самого вечера, бро!
  
  Дон поспеши к выходу, надеясь вечером снова увидеть Мэта Чиверса и закончить этот важный разговор...
  
  По дороге в школу Дон пожалел, что не сел на автобус: это было бы быстрее, и можно было бы поскорее вернуться с бар. С другой стороны, запах пива на улице выветривался быстрее. Не встречать же сынишку в таком виде!
  
  Как Дон ни спешил, но, когда он добрался до школы, часы показывали десять минут четвертого. Во дворе царил шум, гомон, носились детишки помладше, спокойно прохаживались ребята постарше. Брайана нигде не было видно. Может, он еще внутри? Это вполне возможно. А здесь так много детей и подростков: у последних - свои машины, а еще - вздорная и скандальная манера поведения. Дон прошел через двор, игнорируя озорные взгляды молодых, легко одетых девиц. Он по-прежнему не видел сына, хотя мальчик уже должен был выйти на улицу...
  
  - Брайан!!! - крикнул Дон. На обеспокоенного папашу никто не обратил внимания.
  
  - Вы - папа Брайана? - маленькая девочка в красном в желтую полоску платье, с желтыми ленточками в волосах доверчиво подбежала к нему.
  
  - Да, деточка, - улыбнулся Дон. Он всегда улыбался маленьким детям, они заставляли его вспоминать себя в таком же возрасте. И это было приятно. - Я - папа Брайана, мистер Бритмун.
  
  - Мистер Бритмун, а мы с Брайаном играем, там... хотите, покажу?
  
  - Покажи, - согласился Дон. Девочка взяла его за руку и повела к школе.
  
  Никогда еще прежде Дон не встречал такой маленькой и такой наивной крохи, которая вот так легко может взять незнакомого взрослого дядьку за руку и повести его куда-то.
  
  - Ты, наверное, из хорошей семьи? - вежливо поинтересовался Дон.
  
  - Мой папа убит во Вьетнаме, а мама умерла. Я с бабушкой и дедушкой живу, - как-то слишком весело ответила девочка.
  
  - Я сожалею... - только и мог сказать Дон, потому что ничего другого ему в голову не пришло. Поднявшись по ступенькам, девочка сама открыла массивную дверь, и они зашли внутрь. В коридорах было еще больше детишек и подростков, чем во дворе.
  
  - Мы учимся не здесь, мы учимся дальше, - сказала девочка и повела Дона вглубь коридора, к лестнице. - Мне очень нравится играть с Брайаном, он знает столько много игр!
  
  - Слушай, а как тебя зовут-то?
  
  - Сьюзан Эндрюс.
  
  "Оказывается, мой сынишка мастак девчат охмурять, - подумал Дон. - Моя школа!" Дон вспомнил, как сам был школьным казановой. Ему было легко находить общий язык с девчонками. А сколько их было! Не счесть. И после колледжа он неустанно пополнял свою коллекцию. До тех самых пор, пока не познакомился с Меган. Ей удалось его образумить. Именно из-за Меган Дон бросил престижную работу в Дерри и переехал вместе с ней сюда, мечтая о тихой, размеренной жизни в маленьком городке. Прошло время и, хотя не все мечты сбылись, но Меган, Меган - это, пожалуй, единственная женщина на земле, с которой он хочет быть рядом всю оставшуюся жизнь. И только смерть Микки омрачила их безоблачное семейное счастье. Дон думал о том, что готов сделать все, что угодно, только бы Брайан был счастлив. Кто знает: может, его судьба - та девочка, которая ведет его по лестнице на второй этаж? Дон с трудом избавился от совершенно бессмысленного потока мыслей, встряхнулся и последовал за девочкой. Симпатичный ангелочек - девочка что-то весело и задорно напевала. Прислушавшись, Дон разобрал:
  
  "Украл я сон,
  
  Украл я жизнь.
  
  Жизнь в фарфоре заточил.
  
  Фонарик светит в темноте.
  
  Не спи! Этой ночью я приду к тебе!"
  
  - Кто придет? - прошептал Дон: от странных слов этой недетской, жутковатой песенки ему стало не по себе.
  
  - Видли придет, он всегда приходит, - отозвалась девочка. Продолжая напевать песенку, она ловко перескакивала со ступеньки на ступеньку, Дон едва за ней поспевал.
  
  Девочка допрыгала до верхней ступеньки и, продолжая смеяться, убежала направо. Дон слышал удаляющийся перестук ее сапожек.
  
  - Подожди! - крикнул он, но ответа не последовало.
  
  Перед ним был пустой длинный коридор, заставленный с обеих сторон синими школьными шкафчиками, между ними - закрытые двери кабинетов. В обоих концах коридора - огромные окна.
  
  - Брайан!!! - закричал Дон. - Где ты?!!
  
  Тишина.
  
  - Выходи! Хватит игр! Нам пора домой! Слышишь меня?!
  
  Паааап... Микки стоял рядом, взгляд его белых стеклянных глаз был устремлен на отца. Потом мальчик слабо улыбнулся и исчез. Снова возник в дальнем конце коридора, и своей маленькой тоненькой ручкой указал на одну из дверей.
  
  Дон вздохнул. Он решил больше не звать Брайана, а просто дойти до той двери и посмотреть, что за ней. С каждым шагом ему все больше верилось, что он сходит с ума, жуткая карусель образов проносилась перед глазами. Дон пребывал где-то на границе сна и яви, в мире, где самые обычные окружающие его вещи становились частью какого-то очень жуткого и очень страшного сна, от которого трудно проснуться. Только спустя какое-то время мужчина смог вернуться в реальный мир. Открыв дверь, Дон обнаружил сына, одиноко сидящего за партой: мальчик рисовал настолько увлеченно, что позабыл обо всем, что было вокруг. Когда Дон появился в дверях, Брайан тщательно подбирал карандаши и фломастеры, наводил линии, закрашивал, подрисовывал и обводил.
  
  - Брайан? - полушепотом произнес отец, боясь напугать ребенка. Брайан даже не поднял головы. Дон подошел к столу, где сидел сын, и какое-то время молча стоял рядом, наблюдая.
  
  - Пошли домой, - наконец сказал Дон и слегка дотронулся до плеча ребенка. Брайан поднял голову. - Почему ты не отзывался, когда я звал тебя?
  
  - Пап, - тихо произнес мальчик, - я не хочу, чтобы он и меня забрал.
  
  - Кто?
  
  - Видли Вайун...
  
  Дон присел рядом с сыном: мужчина с ужасом думал о том, что этот ублюдок Видли существует на самом деле, хотя это и казалось безумием.
  
  - Я хочу тебя кое о чем спросить, Брайан. От того, что ты ответишь, зависит очень многое. Постарайся сказать правду...
  
  Брайан отложил рисунок, повернулся к отцу.
  
  - Та девочка - Сьюзан Эндрюс, это она тебя напугала? Только не бойся, мне ты можешь рассказать абсолютно все! Она провожала меня до второго этажа, сказала, что вы с ней играете. Скажи мне, что у вас за игры?
  
  Брайан взял со стола рисунок и протянул его отцу.
  
  - Пап, обещай мне, что поверишь.
  
  - Я... - начал было Дон, рассматривая нарисованную лестницу и идущих по ней маленьких человечков с миниатюрными черными чемоданчиками. На вершине лестницы сидело чудовище, за его сгорбленной спиной лежали целые скопища черных чемонданчиков. Прижав к тощему животу длинные тонкие ноги, оно тянулось серыми ручищами к тем, кто еще только поднимался по лестнице. Среди тщательно прорисованных человечков Дон заметил Микки. - Конечно, я тебе верю... - с трудом закончил мужчина, стараясь мысленно отключиться от ужасного чувства, вызванного рисунком сына.
  
  - Пап, я тоже ее видел. Сюзи. Она была моей одноклассницей. И да, это правда, мы дружили.
  
  - Почему ты говоришь "была"? - Дон заранее знал, что ответ будет не самым приятным.
  
  - Потому что две недели назад ее увезли прямо из школы на Скорой в больницу, а два дня назад объявили день скорби. Как ты не заметил: ее фото висит внизу, в холле, - Брайану было тяжело было говорить об этом, он всхлипнул, вытер рукавом слезы и продолжал:
  
  - Я был с ней, когда ей стало плохо. Но, пап, я поначалу подумал, что она шутит, притворяется... я поверил только, когда услышал сирены... но она все равно приходит, она не знает, что умерла от его руки! - Брайан ткнул пальцем в рисунок, в восседающего на лестнице монстра.
  
  Дон обнял сына, прекрасно понимая, какую боль малыш сейчас переживает. Странно только, что призрак маленькой девочки явился им обоим.
  
  - Но так ведь не бывает! - воскликнул Брайан. - Чудовищ на свете нет! Они же только в сказках?! Да, пап? Скажи мне, они же только в сказках?!
  
  - Да, сынок, - твердо произнес Дон, прекрасно понимая, что лжет. Но это не было важно. Гораздо важнее то, что ему, впервые за много лет, было необыкновенно страшно: за себя, за сына, и за Меган. - Их не существует.
  
  Еще одна ложь.
  
  - Пойдем домой, - тихо сказал Дон. - А этот рисунок с чудовищем оставь здесь.
  
  - Да пап... как скажешь...- согласился Брайан. И, взявшись за руки, они вместе пошли к выходу.
  
  На улице Брайан не выдержал:
  
  - Пап, а это нормально, что мы их видим? Вдруг, если я снова ее увижу, и расскажу об этом кому-нибудь, меня сочтут сумасшедшим и отправят в больницу, да?
  
  - Никуда тебя не отправят, если ты об этом никому не скажешь, - Дон старался говорить спокойно, но у него это плохо получалось.
  
  - А тебя?
  
  - Я тоже никому об этом не скажу. Даже маме ни слова. Пусть это останется между нами, окей?
  
  - Окей, пап! - Брайан даже немного повеселел.
  
  По дороге домой, чтобы хоть немного отвлечься от того, что произошло в школе, Дон и Брайан болтали обо всяких пустяках...
  
  Домой сын с отцом пришли в хорошем настроении, наговорившись и почти забыв о случившемся.
  
  - Привет, Мэг! - с порога поздоровался Дон.
  
  - Кушать! - крикнула она с кухни, - Мужчины, идёте?
  
  - Идем-идем, - задорно подхватил Дон. Как же все-таки трудно сохранять спокойствие. Ведь стоит дать хоть каплю слабины, Меган непременно почувствует, начнутся расспросы, а там уж - слово за слово и, не ровен час, выложишь все тайны и секреты.
  
  Брайан это тоже понимал, поэтому, быстро разувшись, он побежал к себе в комнату, оставив отца отдуваться.
  
  На обед Меган приготовила чудный томатный суп, а на второе - отбивную из телятины и овощами.
  
  - Брайан, - позвал Дон сына, - обедать!
  
  - Да, пап, сейчас-сейчас! - судя по голосу, Брайан был чем-то обеспокоен.
  
  - Я рада, что ты смог забрать сына из школы. Спасибо, Донни!
  
  От этих слов мужчине стало не по себе, но он сумел сохранить на лице безмятежное выражение.
  
  - А я рад, что ты рада - ответил он, пока жена разливала суп по тарелкам.
  
  - Как дела у Брайана? Ты ведь его забрал его прямо из класса? Или ты ждал во дворе?
  
  - Я думаю Мег, он сам обо всем расскажет, - отмахнулся Дон. Потом понял, что сморозил глупость, но поправить уже ничего было нельзя.
  
  - Вы что-то затеваете?
  
  - Да нет! С чего ты взяла? - Дон изобразил искреннее удивление. Кажется, у него получилось.
  
  Брайан спустился обедать, сел рядом с отцом.
  
  - Как дела в школе, дорогой? - поинтересовалась Меган.
  
  - Все отлично!
  
  - Ну и хорошо!
  
  Несколько минут прошло в молчании. Потом Дон неожиданно заявил:
  
  - А знаешь, Мег! Я согласен!
  
  - Не поняла? Ты о чем?
  
  - Что нам всем мешает поехать в Остин, или еще куда-нибудь?
  
  - С тобой все порядке, Дон?
  
  - Со мной все отлично! Ну так что скажешь, Мег?
  
  - Я... мне... просто как-то неожиданно... Я не думала, что ты так легко согласишься. Тем более, что когда я тебе об этом говорила, мне показалось, что ты меня не слушаешь...
  
  - Я все слышал, - улыбнулся Дон. - И даже рад, что для тебя эта новость стала сюрпризом. Ну так что, семья? Думаю, завтра уже можно будет отправляться в путь! Кстати, о машине - Бобби ее пригнал?
  
  - Да... - немного растерянно отозвалась Меган. - Машина стоит во дворе, ты разве не видел?
  
  - Отлично! Значит, поедем завтра!
  
  - Но...
  
  - Никаких "но"! Я действительно виноват перед вами: мало уделял времени, постоянно был занят на работе. Но сейчас мне ничего не мешает наконец-то проводить больше времени с семьей!
  
  - Пап, а как же школа?
  
  - К черту школу! У тебя внеочередные каникулы! Я вечером позвоню мистеру Сильвену и предупрежу его.
  
  - УРАА!!! - радостно завопил Брайан. - Долой школу!
  
  - Именно! Так что пообедаешь и бегом собирать вещи.
  
  - А Бэтмена можно взять?
  
  - Бери, кого хочешь! В дороге можно все!
  
  - Только, пожалуйста, не весь свой шкаф с игрушками, - улыбнулась Меган.
  
  Мальчик сорвался из-за стола и побежал наверх.
  
  - Брайан! А доесть?
  
  - Да потом, мам!
  
  Когда Дон и Меган остались одни, женщина поудобнее уселась на стуле, сложив перед собой руки, как делала всегда, когда в чем-то подозревала мужа.
  
  - А теперь выкладывай, что происходит?
  
  Дон не смутился, хотя сохранить подобающее выражение было трудно: он всегда терялся перед слишком серьезным лицом Меган, особенно когда она смотрела на него с таким недоверием.
  
  - Вот ты всегда так! - возмутился мужчина. - В чем я теперь провинился?
  
  - Да ни в чем. Просто я тебя очень хорошо знаю. И знаю, что ты не большой любитель семейных поездок. Значит, есть какой-то подвох.
  
  - Нет никакого подвоха, - твердо произнес Дон. - Почему я не могу сделать что-то, что раньше не делал? Может же такое быть?
  
  -Может, но не с тобой, - заявила Меган. - Сколько мы вместе, ты всегда находил повод отказаться, когда я предлагала куда-то поехать!
  
  - Так в чем же дело, Мег? Вот он - твой шанс! Я же согласен! Брайан тоже рад. Почему ты все время меня в чем-то подозреваешь?
  
  - Я не подозреваю, Дон. Я попросту не понимаю, что такого страяслось, что ты вот так сразу собрался ехать в Остин.
  
  - Просто иногда Мег, - Дон встал из-за стола, подошел к жене и поцеловал ее, - в жизни надо что-то менять.
  
  Меган не поддалась на нежности. Она продолжала сверлить мужа недоверчивым взглядом.
  
  - Да в чем дело-то? - возмутился Дон. - Что тебе еще нужно, чтобы поверить?
  
  - Правда, Дон, мне нужна от тебя правда.
  
  Дон взялся за голову. Громко выдохнул.
  
  - Какая еще правда? Я устал распинаться перед тобой, чтобы я сейчас не сказал, тебе же этого будет не достаточно!
  
  - А ты скажи, а я решу, достаточно или нет.
  
  - Хорошо! - Дон, наконец, сорвался. - Я хочу забыть смерть Микки, такая правда тебя устроит? Он мучает меня, я слышу его голос, каждую минуту, каждое мгновение! Этого достаточно, мисс прокурор?
  
  Меган молча встала, вышла из кухни и начала медленно подниматься по лестнице, видимо, сама толком не понимая, зачем. Дон подошел и обнял жену.
  
  - Я знаю, милая, знаю... тебе тоже нужен отдых, тебе тоже тяжело... я очень люблю тебя Мег, очень...
  
  - Я тоже люблю тебя, Дон, - всхлипнула Меган.
  
  - Тогда нечего рассиживаться: завтра у нас большой и длинный день.
  
  - Пойду собираться, - улыбнулась Мег. - Достану из кладовки чемоданы.
  
  - Окей. А мне... мне надо закончить кое-какие дела.
  
  - Какие? - удивилась женщина.
  
  - Не волнуйся, я не надолго.
  
  Половицы ступеней сильно скрипели, когда Дон спускался вниз, но Меган ничего не услышала. Оказавшись внизу, Дон облегченно вздохнул, еще раз посмотрел наверх: двери плотно закрыты, можно уходить.
  
  Ночные звуки - обычное дело в старом доме, но сейчас мужчина услышал нечто, что заставило его насторожится: в кромешной тьме, где-то в районе кухни раздавались шаги, скрипели половицы, но не так, как они могли бы скрипеть под тяжестью тела взрослого человека. Скорее, это были шаги ребенка... ребенка? Дон не стал включать свет, он стоял, застыв возле шкафа, смотрел в темноту, пытаясь разглядеть непрошенного гостя. Тщетно. Шаги по кухне продолжались; а спустя какое-то время мужчине показалось, что кто-то открыл кухонный шкаф, порылся в нем, а потом закрыл и прошел к столу.
  
  - Кто здесь? - шепотом спросил Дон, заранее зная ответ. Микки - это снова он. Или уже оно?
  
  Резко включился свет. За столом сидело серое нечто, с болтающейся и хлопающей челюстью, удерживаемой лишь тонкими нитями полусгнивших мышц; в мертвых белых глазах плясали искорки веселья; существо держало в руках, с которых клочьями слезали кожа и мясо, вилку и нож, доедая оставленные на завтрак Брайану блинчики.
  
  Пааап, посмотри как я умею... Существо опрокинуло голову назад, так что болтающаяся челюсть стукнулась о левое плечо, а затем, схватив свернутый блин, оно буквально затолкало его серыми пальцами в черную пасть.
  
  Дон брезгливо сглотнул, с трудом сдерживая тошноту: ему было страшно и мерзко одновременно. Мужчина хотел было отвести взгляд, но невольно продолжал смотреть на чудовищного монстра. Дон с ужасом почувствовал, как что-то теплое льется по ногам, и со стыдом осознал, что попросту надул в штаны.
  
  - Оставь меня, Мик-ки - с трудом выговорил он.
  
  Но почемууууу... Существо возмущенно взревело, взмахнуло руками и опрокинуло сковородку с блинами... Не любишь меня, да? Брайан теперь в любимчиках?!
  
  - Мы тебя похоронили, - прошептал Дон.
  
  Существо вскочило из-за стола, и, держа в руке нож, бросилось к Дону. Глаза монстра полыхали яростью, челюсть сначала громко щелкала, а потом попросту отвалилась от черепа, с треском упав на пол.
  
  "Беги, идиот, что стоишь?" Не надевая ботинок, как был - в одних носках, Дон выскочил из дома. Мужчина бежал по улице, ему казалось, что Микки гонится за ним и вот-вот настигнет. Однако, когда он рискнул обернуться, то обнаружил, что улица был абсолютно пустынна. Страх, охвативший Дона, был настолько силен, что даже холодная ночь и промораживающий через тонкие носки асфальт не смогли заставить мужчину вернуться домой за обувью и курткой. Он шел, толком не соображая, куда, ему казалось, что окружающий его реальный мир полностью сомкнулся с кошмарами, живущими в его голове, породив Микки-чудовища.
  
  Уже через несколько минут Дон начал замерзать. Вернуться, что ли? Хотя, с другой стороны: до бара "Родные и близкие" уже недалеко, а там можно найти Мэта Чиверса, закончить дневной разговор.
  
  Добравшись до бара, весь продрогший и замерзший, Дон уже не обращал внимания на пьяных завсегдатаев, провожавших его недоуменными взглядами, а проследовал к стойке. Но садиться не стал. При виде старого знакомого в таком виде Барри, конечно, обалдел, но расспрашивать не стал, а налил и пододвинул Дону бокал.
  
  - Дон? Ты... в порядке?... - осторожно поинтересовался Барри.
  
  - П-п-п-по-по-по-чти - стуча зубами, произнес Дон, а потом резко опрокинул стакан. Выдохнув, взглядом потребовал еще. Барри повторил. Только теперь Дон пришел в себя и мог более-менее нормально общаться.
  
  - Так что случилось-то? На тебе лица нет...
  
  - М-мне бы ч-что-н-нибудь теплое, пожалуйста.
  
  - Да-да, конечно.
  
  Барри отправился на поиски и довольно быстро вернулся со старым поношенным плащом и разбитыми ботинками, которые были Дону тесны. Но все-таки лучше, чем ничего.
  
  - С-спасибо.
  
  - Так что произошло-то? Как ты оказался на улице в таком виде?
  
  - Была... история...- пробурчал Дон, надеясь ограничиться этим, но не удалось: Барри продолжал расспрашивать, движимый искренним сочувствием.
  
  - Какая еще такая история? За тобой гнались, пытались убить? С женой поцапался? ЧТО?!
  
  - Пытались убить - ответил Дон, живо представив себе Микки, появляющегося в баре с ножом в одной руке и нижней челюстью - в другой ("Не бросит же он ее? Господи, какой бред лезет в голову!").
  
  - Почему из тебя все надо вытаскивать клещами? Кто тебя пытался убить? Ты обращался в полицию?
  
  - Боюсь, полиция здесь не поможет, - крикнул с другого конца бара Мэт Чиверс. Он все еще не ушел, наверное, ждал Дона. А теперь подходил к стойке: грязное пальто волочилось по полу, а походка была уверенной и спокойной - странно для человека, который перенес такую страшную операцию, и столько выпил сегодня.
  
  - Так ты расскажешь мне, что случилось? - поинтересовался Барри.
  
  - Извини, не в этот раз. Ботинки и плащ я тебе завтра верну, а выпивку запиши на мой счет, пожалуйста. И спасибо тебе за помощь.
  
  - Хорошо, - недовольно буркнул Барри, понимая, что больше ничего от Дона не дождется.
  
  - Долго я тебя ждал, думал, не придешь уже... - сказал Мэт. - Пойдем, нам надо многое друг другу рассказать...
  
  Сели за стол. Два стакана пива с одной стороны, и два с другой.
  
  - Совсем худо, да?
  
  - Я видел ЭТО на кухне. Не знаю, кто или что это было, но оно называло меня "папой".
  
  - Такое тоже бывает, - согласился Мэт. - А что потом?
  
  - Потом я убежал, думал, что оно преследует меня, пробежал в таком состоянии несколько кварталов, наверное, оно осталось в доме, не знаю... может быть... Как думаешь, он пытается свести меня с ума, или хочет убить?
  
  - Не знаю, Дон, - покачал головой Мэт. - На меня устраивали охоту не в мире иллюзий, а в реальном. Я ведь тебе уже рассказывал, как попал в тюрьму Сент-Морт и за что?
  
  - Да. Помню, с тобой в камере сидел священник Гоулд Тер? Или как его фамилия? - ответил Дон, отхлебнув пива.
  
  - Гоулд Тернер. Тот первый день в тюрьме я и сейчас вспоминаю как страшный сон. Он снится мне снова и снова: декорации меняются, но суть остается прежней. Ты можешь себе представить, Дон, что это такое: однажды проснуться в теле женщины, голой спиной ощущая холодный бетонный пол?
  
  - Нет.
  
  - А мне доводилось. Представь, что руки твои закованы в цепи, на голове - ржавая стальная клетка, привинченная к массивному ошейнику, стены комнаты исписаны граффити, похожим на бред маньяка, который точно живет здесь, просто на минуточку отлучился. И вот, Дон, голая женщина встает, снимает с запястий слишком широкие оковы, и бредет в неизвестность, куда-то, где, может быть, прячется зло. Скажу тебе честно: оттуда, где я проснулся, зачастую нет выхода. Поверь мне, я искал, бродил по жутким коридорам огромного полусгнившего дома, где стены давят на тебя, а дверей нет вообще, бывает, что из анфилады чудовищных казематов ты попадаешь в коридор, где горит свет, а по обеим сторонам - уютные комнаты, огромный ряд душевых, стены которых выложены старой синей плиткой, чуть дальше - большая ванна с горячей водой, в нее так хочется залезть, чтобы согреться, но я не мог себе этого позволить, вдруг вернется хозяин.
  
  - Какой хозяин?
  
  - Всего этого... Не знаю, какой. Я всегда понимал, что времени, чтобы отыскать выход, у меня в обрез, поэтому пытался найти хотя бы щелочку, хоть окошко, чтобы выпрыгнуть и убежать.
  
  - А клетка на голове? Что ты с ней делал?
  
  - Снимал. Это было так же просто, как избавиться от кандалов.
  
  Дон нервно передернул плечами: ему было трудно представить, каково это - проснуться голой женщиной с клеткой на голове и кандалами на руках. Трудно... но Мэту он сочувствовал.
  
  - Знаешь, - продолжал рассказ Мэт, - мне поначалу это казалось забавным, даже слегка эротично, но, уж поверь, когда тебе такая пакость снится много ночей подряд, да еще и сон заканчивается одинаково: хозяин дома ловит меня... Подходит сзади, бьет чем-то тяжелым по голове, и я просыпаюсь с кляпом во рту, плотно примотанным к кровати скотчем, причем голышом... И как тебе все это, а?
  
  - Это... его рук дело?
  
  - Видли? Возможно, да, а, возможно, и нет, не могу точно сказать...
  
  - Хей, Дон! Что ты делаешь здесь в столь поздний час и что это за плащ такой дурацкий на тебе? Я его раньше не видел, - сегодня Ларс Дрюер пришел в бар один, но лучше от этого никому не стало.
  
  - Чего тебе? - недовольно буркнул Дон.
  
  - Ну ты чё сразу заводишься? Я ж просто так спросил!
  
  - Что это за тип? - Мэт нехорошо посмотрел на чересчур навязчивого персонажа, прервавшего их беседу.
  
  - Не обращай внимания, - махнул рукой Дон. - Я его знаю, но, лучше просто забить.
  
  - Так давай забьем?! Кулаками!
  
  - Эй! Вы о чем там секретничаете? Ты все еще дуешься на меня? Так я же извиниться пришел...
  
  - Шел бы в жопу, Ларс! - не выдержал Дон. - Оставь меня в покое, это лучшее, что ты можешь сделать.
  
  - Правда, Ларс, отвали от него, - вмешался Барри. - У Дона сегодня плохой день...
  
  - Барри, я бы тебя попросил!
  
  - Этот тип совсем сбил меня с толку, - возмутился Мэт, бросив еще один недоброжелательный взгляд на Ларса Дрюера, а затем, помолчав, продолжал:
  
  - Она мне и раньше снилась, но знаешь, кхм... не так реалистично, как в тюрьме. Я подумывал о том, чтобы обратится в мозгоправу, но знаешь... в таком месте, если ты к нему обратишься, сразу же заработаешь репутацию психа, там более с таким бэкграундом, как у меня.
  
  - И ты все так оставил?! - изумился Дон.
  
  - Конечно! Не будь у меня в голове этих гребаных предрассудков, кто знает... Может быть, у меня не было бы - Мэт постучал по голове пальцем, - вот этого!.. Так вот, Дон, слушай меня внимательно. Дальше случилось следующее. Как-то за обедом ко мне подсел один тип - совсем лысый, но с длинной густой бородой, и он был огромен. Я никогда раньше таких громил не видел, честное слово! Огромный, как скала! У меня при виде него за секунды вся жизнь перед глазами промелькнула, я успел подумать обо всем, что натворил... Так вот, он подсел ко мне, но, вместо того, чтобы размазать меня мордой об стол, как у нас в тюряге было принято с теми, кто слабее, он начал разговаривать со мной. И он сказал: "Эй, черномазый, (я уже приготовился к чему-то очень плохому, весь сжался в комок), это ты тут самый типа крутой маньяк-поджигатель?". А я ответил, что лишь отчасти. Ты понимаешь: такому типу врать - себе дороже выйдет. "Тогда слушай, что я тебе сейчас скажу. Есть одна маза, но только чтобы это осталось между нами. (я кивнул) Появился у нас тут один гадёныш, быкует и ненавидит парней вроде тебя, расист - вот он кто. Так вот, если ты действительно тот, за кого себя выдаешь, размажь его по полной программе, и будет тебе за это респект и уважуха: и от моих ребят, и от всех остальных, кто сейчас косо на тебя смотрит". И после обеда мы с этим громилой отправились в котельную. Я тебе не могу толком объяснить, что я тогда чувствовал, был какой-то подвох, я это четко понимал, но никак не мог понять, - где именно его искать. Это я уж гораздо позже узнал, что все это было подстроено, что полиция все эти гадости продумала заранее: еще до судебного заседания, до моего прибытия в тюрьму. Они решили, что с такими ублюдками, как я, нечего церемониться. Так вот... Бородач привел меня в котельную. Там был парень, привязанный к котлу, (если бы только знал, как там воняло горелым мясом), а его спина, ты только представь себе! Спина намертво приварилась к стенкам котла. Я реально охуел! И тут бородач поднимает крик. Охранники мигом спускаются, начинают меня колошматить дубинками, а этот мерзкий тип еще орет: "Это он! Это он - маньяк! Он это с ним сделал!". Потом я помню все, как в тумане, туман, туман, провал и снова этот сон обо мне, о женщине в кандалах...- Мэт внезапно замолчал. Он словно снова вернулся в то время, жил сейчас в тех ужасных воспоминаниях.
  
  - А что было дальше?! - осторожно спросил Дон. Мэт помотал головой, держась ладонями за виски.
  
  - Что?
  
  - Я спросил, что было дальше?
  
  - А-аа... дальше?.. уффф... - Мэт опять забылся, но ненадолго. - Я очнулся уже в психушке той же тюрьмы. Место, я тебе доложу: совсем даже не рай. Меня где-то месяц держали в камере с мягкими стенами... потом перевели в одиночку, где мне и предостяло прожить до самой смерти. Но, знаешь, как оно бывает, сценарий меняется по ходу пьесы... Сны, которые я видел, постепенно становились все реальнее, во многом "благодаря" тем таблеткам, которыми меня втихаря пичкали. Голос того хмыря в моей голове становился все громче, он так хотел свободы, что не просто подговаривал, но и показывал мне планы побега: как я выбираюсь из клетки и убиваю всех, кто стоит между мной и свободой, всех, кто мешает мне пройти... Ха! По-моему, так было всегда!
  
  - Всегда?
  
  - Ну да! Я всегда так делал, когда мне мешали, еще во Вьетконге, я был вообще неуправляем, может быть, привычка мочить косоглазых и стала основной фишкой моего психоза?! Кажется, мозгоправы так это называют?
  
  - Может и так...
  
  - Те, кто упрятал меня туда, знают, когда нужно подвести человека к последней черте, к той самой, которая нужна им. И они своего добились. Почти, - Мэт отхлебнул пива, и злобно ухмыльнулся. - Вот только этим выродкам было невдомек, что старина Чиверс их по любому отымет. Оништо думали, что я беспомощная жертвенная овца, над которой можно изгаляться, как угодно. Дудки! Пока я там сидел, в тюрьму Сент-Морт устроился работать один мой старый друг, военный врач. Ты ведь понимаешь, что такое "друг", особенно на войне, а, Дон? Мы с ним через такое прошли вместе... Так вот, когда меня вывели из камеры на совет мозгоправов, он увидел меня, но сделал вид, что не узнал. Так эти козлы предложили мне выйти пораньше на свободу, дескать, вы нам только позвольте провести несколько экспериментов, с вами ничего не случится, зато потом вы будете свободны! Шакалы!!! Спасибо другу: он сам сделал мне операцию. Да, шрамы настоящие. Но он не тронул ничего в моих мозгах. Меня отпустили 23 января, когда швы зарубцевались. Я очень удачно закосил под идиота, даже слюни им на вычищенные ботинки пускал, хихикал, как дебил. В общем, друг отвез меня сюда на машине, сказал, чтобы я тихо посидел здесь, пока все не уляжется...
  
  - Интересная история... Но к чему...
  
  - А к тому, Дон, что я чувствую: в любой момент у тебя крышу сорвет. Так что послушай меня и сделай выводы.
  
  - Да я уже все решил. Завтра утром мы всей семьей едем в Остин. Может быть, это поможет мне отключиться.
  
  - Хм... Знаешь, с тех пор, как я здесь, я никуда не выезжал, мог только прогуляться до границы города, но всегда поворачивал назад - сам не знаю почему. Может... если тебе не влом, конечно, возьми меня с собой. Обещаю быть тише воды, ниже травы.
  
  - Не знаю, Мэт...- смутился Дон. - Я... эээ... как-то не планировал...
  
  - Да я понимаю, - Мэт опустил голову. - Зачем тебе такой спутник, как я! А уж твоей семье, тем более! Да ты не переживай, я ж без обид. Ну, удачно тебе съездить... хотя знаешь... только пусть это останется между нами... Когда будешь подъезжать к границе, попробуй вспомнить, как ты сюда попал.
  
  - Куда?
  
  - В город!.. Ну все... давай прощаться, бро... - Мэт протянул руку через стол, Дон крепко ее пожал. Когда они расстались, было уже половина третьего.
  
  Уже подходя к дому, Дон вспомнил последнюю фразу Мэта, но так и не понял, к чему она была сказана: "Когда будешь подъезжать к границе, вспомни о том, как ты сюда попал".
  
  "Что бы это значило?" - подумал Дон, уже засыпая.
  
  - Дон, завтракать, - донесся издалека ласковый голос Меган. Дон что-то проворчал в ответ, но жены уже не было рядом, он слышал только ее неторопливые шаги вниз по лестнице. Протерев сонные глаза, мужчина оделся и направился на кухню.
  
  Спустившись вниз, Дон не обнаружил ни малейшего намека на вчерашнее появление монстра.
  
  "Возможно, Меган все убрала. Но тогда почему она ничего не рассказывает об этом?" - подумал Дон, но решил не поднимать скользкую тему, раз уж жена молчит. Спустился Брайан, он был не менее сонным чем Дон, а, может быть, даже и больше.
  
  На завтрак Меган подогрела блинчики, но Дон не смог к ним притронуться: перед глазами стояла картина, как монстр шел к нему с ножом в руке, а за спиной у него мотылялась и ударялась о плечи отваливающаяся челюсть, а сам он запихивал в рот блинчики. Нет, он не мог есть после такого, и ограничился кофе и булочкой.
  
  - Ты хорошо спал? - спросила жена.
  
  Дон немного растерялся.
  
  - А что такое?
  
  - Ну... я подумала, если тебе снились кошмары, и ты не выспался... Может, отложим поездку?
  
  - Эээ... этой ночью нет. Я замечательно спал.
  
  - Тогда я пойду одеваться. Позовите меня, мальчики, как доедите.
  
  Когда Меган вышла, Брайан наклонился к отцу.
  
  - Пап, - прошептал он, - я видел Микки, он приходил ко мне, стоял у двери, но я ему не открыл, я боялся, что он меня утащит с собой.
  
  - Правда? - вопрос был глупым, и Дон сам понимал это. Ему вдруг стало ужасно стыдно, что он струсил и сбежал, оставив чудовище бродить по дому, где были жена и сын.
  
  - Ты веришь мне, пап?
  
  - верю - ответил Дон - что он сказал тебе?
  
  Брайан поморщился, вздрогнул как если бы по его спине пробежали мурашки,
  
  - Он говорил ужасные вещи, я даже боюсь их повторять. Пап, давай отсюда навсегда уедем, уедем в Остин, а сюда больше никогда не вернемся...
  
  - Наверное, ты прав, Брайан, это будет лучший выход.
  
  - А мама? Что она скажет?
  
  - Не знаю, с ней надо будет поговорить.
  
  - Но с ней же этого не происходит? Только с нами, да?
  
  - Наверное... Я не знаю точно... Она мне не рассказывает...
  
  - А может, если мы ей все расскажем, она тоже поделится с нами?
  
  - Не знаю, Брайан, не знаю... В любом случае, говорить об этом придется.
  
  - Пап, а что будет? Если она не согласится, мы же не вернемся сюда?
  
  Дон задумался. Денег, чтобы купить новый дом и перебраться куда-нибудь подальше, у них нет, так что возвращаться все равно придется. Но он решил пока не говорить об этом Брайану: пусть поездка в Остин станет просто светлым и добрым приключением этого тяжелого года.
  
  - Все будет хорошо, Брайан, не отчаивайся раньше времени, - мужчина легонько приобнял мальчика за плечи и поцеловал в лоб.
  
  - Пап, а он может появиться в машине?
  
  - Может, но не появится, если мы с тобой объединимся и дадим ему отпор.
  
  - Тогда давай возьмем с собой библию...
  
  - Зачем вам библия в машине? - вмешалась Меган, тихонько спустившаяся со второго этажа.
  
  - Да мы пошутили, - Дон и сам понимал, как нелепо прозвучала его фраза.
  
  - Ну-ну... - каким-то странным тоном отозвалась Меган. Дону и Брайану показалось, что она слышала и предыдущий разговор ...
  
  В дорогу собирались молча: чувствовалась какая-то напряженность в отношения. Так бывает перед грозой: что в небе, что в семье - она еще не началась, но в воздухе уже пахнет озоном и где-то вдалеке сверкают молнии и сгущаются тучи.
  
  Дон вышел из дома первым: с сумками в руках, за ним - Меган с дамской сумочкой, последним - Брайан с походным рюкзачком за плечами, в котором, скорее всего, большую часть места занимали игрушки.
  
  Погода разгулялась: не слишком яркое солнце иногда скрывалось за проплывающими облаками, слегка прикрывающими ярко-голубую небесную синь. Легкий, чуть прохладный ветерок, играл сочно-зелеными листьями деревьев. Казалось, даже природа чувствовала начало долгого выходного дня.
  
  Дону бросилось в глаза, что на улице нет ни души. Обычно в такое время можно было встретить случайных прохожих, соседей, решивших затариться в ближайшем мини-маркете, что находился между Ботчер и Клайвер стрит. Обе улицы - через забор и через дорогу - были пусты, как если бы горожане, тайком сговорившись друг с другом, решили остаться дома и никуда сегодня не выходить. Это насторожило Дона, потому что было непривычно и странно.
  
  - Пап, - заговорщицким шепотом произнес Брайан, подергав отца за руку, - а где все?
  
  Дон посмотрел на сына, потом на Меган. Лицо ее было бесстрастным, но она явно нервничала: быстро пройдя мимо мужа и сына и даже слегка толкнув плечом Брайана, она села на переднее сиденье, громко хлопнула дверцей и молча уставилась в стекло. Она явно была чем-то сильно обеспокоена, но предпочитала держать это в себе.
  
  - Не знаю, Брайан, может, еще не проснулись... - Дон сам понимал, что попросту врет. - Клади вещи в багажник, и садись...
  
  Закончив укладывать багаж, Дон прошел вперед и, перед тем как открыть дверь машины, еще раз осмотрелся. Все это время его не покидало чувство, что за ним следят люди, попрятавшиеся в домах: они подглядывают за ним из-за плотно занавешенных окон. Всякий раз, когда Дон смотрел по сторонам, занавески вздрагивали и колыхались, словно подтверждая его мысли. Но реальной угрозы он не видел, хотя чувствовал, что что-то идет не так, как обычно.
  
  Повернешь назад, Донни? Почему бы тебе просто не сесть за руль и не вжать педаль газа до упора, может быть, тогда, разогнавшись до предела, ты сможешь выбраться отсюда. Снова этот чужой голос в голове.
  
  "Спокойно, Дон, спокойно... Все нормально, не стоит переживать из-за пустяков".
  
  Пустяков? Ссора с твоей милой женушкой - далеко не пустяк, брателло. Она сейчас кипит, ох, как она сейчас кипит. Она задаст тебе, Дон, по первое число, надерет задницу и не обожжется!
  
  "Заткнись, и не лезь в мои дела! Не смей! Слышишь меня?! Не смей!!!" - внутренний крик уже готов был вырваться на волю, но мужчина вовремя сдержался.
  
  Сев в машину, Дон был одержим одной мыслью: как бы побыстрее покинуть Блейвенбридж, и не возвращаться сюда, по крайней мере, неделю. А еще лучше - целый месяц (на большее денег не хватит).
  
  Город пугающе пуст. Вглядываясь в окна домов, Брайан иногда замечал, что за плотно занавешенными или закрытыми жалюзями окнами есть какое-то движение. Первого человека, появившегося на улице, Бритмуны увидели только через полчаса: темная фигура в плаще неторопливым шагом переходила дорогу. Но, когда машина доехала до перехода, ни Брайан, ни Дон уже никого не увидели. Можно было предположить, что прохожий скрылся в одном из узких переулках.
  
  - Сегодня какой-то праздник? - Брайан нарушил слишком напряженное молчание.
  
  - Что, сынок? - неожиданно ласково переспросила Меган: смена тона насторожила обоих мужчин.
  
  - Я говорю, мам, сегодня какой-то праздник? Почему все сидят по домам?
  
  - С чего ты взял?
  
  - А ты сама не видишь, что происходит? - вмешался Дон.
  
  - А что, собственно, происходит, Дон?
  
  - Открою тебе маленькую тайну: город - пуст.
  
  - Да просто не все еще проснулись...- спокойно ответила Меган.
  
  - И тебя это вообще не беспокоит? - удивился Дон.
  
  - А почему это меня должно беспокоить?
  
  - Странно...
  
  - Пап, а вдруг все люди на Земле, а не только в нашем городе, решили не выходить на улицу? - спросил Брайан.
  
  - Бунт? Протест? Но против чего?
  
  - Не знаю... Может быть все, что угодно.
  
  - Я думаю, мальчики, вы немного переутомились...
  
  Дон посмотрел на жену, зачем-то резко вывернул руль вправо, но успел нажать на педаль тормоза. Они чуть было не врезались в фонарный столб.
  
  - Папа...- испуганно прошептал Брайан, забиваясь в угол. Дон и сам испугался не меньше, потому что рядом с ним сидела не Меган. Монстр был тощим, его длинные руки упирались в приборную панель автомобиля, а неестественно длинные ноги с костлявыми коленками складывались пополам, не помещаясь в пространстве перед сиденьем и утыкаясь в живот. Существо смотрело на Дона злыми желтыми глазами, а длинная растянувшаяся щель рта обнажала ряды безобразных кривых зубов разного размера.
  
  Чего стоишь? Поехали! Произнес темный.
  
  - С тобой все в порядке, Дон? - произнесло существо голосом Меган. - Может, тебе надо в больницу? Ты нас чуть не убил! Ты понимаешь, что ты делаешь?!!
  
  - Папа, мне страшно... - пролепетал Брайан. - Кажется, я описался...
  
  "Как это было в молитве? Отче наш... избави меня от лукавого..." - Дон закрыл глаза, он читал молитву и чувствовал, что монстр все еще сидит рядом и смотрит... смотрит на него своими желтыми глазищами.
  
  "Открою глаза, тебя рядом не будет! Ты исчезнешь!" - кажется, он произнес это вслух, потому что, открыв глаза, Дон поймал перепуганный взгляд Меган.
  
  Вокруг машины собрались люди, они о чем-то громко переговаривались, но Дон ничего не слышал, в ушах звенело так, словно рядом взорвалась бомба.
  
  - Дон, я выйду, мне надо выйти, - жалобно пролепетала Меган.
  
  Дон смотрел на нее, но не мог понять, что она говорит, он видел только шевелящиеся ее дрожащих губ. На всякий случай кивнул. Меган выскочила из машины, захлопнула пассажирскую дверь, и побежала за Брайаном.
  
  Паааап Голос Микки... откуда-то сзади. Дон развернулся, но никого не было. Мужчина был настолько погружен в свои мысли, поэтому не сразу сообразил, что несколько полицейских пытаются открыть дверцу и вытащить его наружу.
  
  ВПЕРЕД, ДОННИ! ЭГЕЙ!!!
  
  Тот же ненавистный голос, но сейчас Дон почему-то воспринял его, как командирский приказ. Поворот ключа, нога на педали газа - и машина рванула вперед. Зеваки бросились врассыпную. Судя по чуть крикам сзади, кого-то он все-таки зацепил, а, может, даже сбил, но сейчас это не имело значения: Дон рулил, а голос отдавал команды, указывая направление, как штурман.
  
  Через какое-то время мужчина начал замечать, что какие-то яркие кусочки пролетают мимо машины, некоторые врезаются в лобовое стекло, растворяясь в нем, как первый выпавший снег. И только потом до него дошло, что это осколки домов, которые проносятся мимо.
  
  "Боже, что это?" - с ужасом думал Дон, но не сбавил скорость, казалось, он больше не мог управлять своим телом, за него это делал кто-то другой.
  
  Чем выше становилась скорость, тем быстрее разрушались дома и все, что находилось поблизости от них. Постепенно мир вокруг стал похож на огромное черное бесконечное асфальтированное поле, простиравшееся в никуда во все стороны, свободное от всего, что могло бы помешать сумасшедшему движению единственной машины. Пустота и тишина в ней оглушительным ревом наполняли все чувства Дона Бритмуна. Он понимал, что сходит с ума, окончательно и бесповоротно, и, что самое страшное, ему лишь однажды удалось увидеть ту правду, от которой его увел тот, другой голос. Жена и сын остались по ту сторону машины вместе с внезапно появившимися взбудораженными горожанами. А сейчас его путь лежал в никуда, позади не слышно полицейских сирен, не было ничего, даже неба, только стремительное движение вперед.
  
  "Это смерть?" - внезапно пришел вопрос, разбившийся о слишком затянувшуюся пустоту.
  
  Смерть - это было бы слишком просто, дружочек!
  
  "Тогда что это?"
  
  Ответ был не нужен, потому что Дон и сам увидел его вдалеке, огромное нечто, возвышавшееся над дорогой, отдаленно похожее на неприступную скалу. Тишина начала разрушаться: послышались звуки, отдаленно похожие на шелест гигантских крыльев. Если бы только он мог остановиться и не смотреть. Он бы так и сделал, но машина продолжала мчаться вперед, а огромная возвышенность неумолимо приближалась, надвигалась, заслоняла горизонт. Страх сковывал все тело. Но, наконец, машина остановилась у подножия.
  
  "Что дальше?"
  
  Выходи.
  
  Дон послушно вышел, захлопнул дверь, машина растворилась в затянувшейся тьме.
  
  Тебе дадут факел, и полезешь наверх.
  
  - А если нет? - Дон понимал, что это глупо, но надеялся, что его все-таки отпустят.
  
  Лезь, дружочек, лезь!
  
  Факел возник в руке словно из ниоткуда. Если бы только тьма могла все скрыть...
  
  В склоне горы была выбита крутая лестница с бесконечным множеством ступенек. Дон шел наверх, держа факел в руке. Рядом, впереди, позади шли лругие люди, они несли черные чемоданы. Их лица были сосредоточены, эти люди знали дорогу. Чем выше все они поднимались, тем слышнее становились чавкающие звуки, хруст, скрежет и зловещее хрумканье. Людей становилось все больше, теперь они шли широкой колонной, выстраиваясь в огромную очередь. Среди них были и детишки, они держали в руках свечки, лица малышей беззаботно светились. Впрочем, радость и счастье были в глазах всех, кто поднимался по лестнице.
  
  - Куда вы идете? - спросил Дон у впереди стоящего незнакомца в сером смокинге.
  
  - Домой! - резко ответил тот и снова отвернулся.
  
  Не сразу до Дона дошло, что подразумевалось под словом "дом". Выставив факел вперед так, чтобы он разгонял окружающую тьму, мужчина всмотрелся...
  
  Огромных размеров чудовище, сошедшее со картин воображариума больного рассудком художника, восседало на горе, звуки, которые Дон первоначально принял за шелест крыльев, рождались от взмахов огромных когтистых рук, хватавших тех, кто добирался до вершины горы. Отправляя их в рот, монстр тщательно пережевывал и иногда сплевывал вниз, видимо, не все из сотен тысяч страждущих попасть "домой" приходились ему по вкусу. Поднимаясь все выше, Дон с ужасом наблюдал жуткие метаморфозы в лице чудовища, менявшего лица, как хамелеон цвета. Может быть, это зависело от вкуса еды, а, возможно, в какие-то мгновения проглядывала истинная сущность монстра через тысячи его масок.
  
  "А может, все не так уж и плохо?" - внезапно подумал Дон, сам испугавшись этой мысли. Но люди, окружавшие его, шли вверх с беззаботными или спокойными лицами. А, может, они просто не догадывались, что ждет их на вершине?
  
  "Не все плохо?! Да ты рехнулся?! Хуже и быть не может!" - внутренний крик словно разбился о каменную стену беззаботности окружающих людей.
  
  Спустя какое-то время настроение идущих передалось и Дону. Он шел, не слыша своих внутренних голосов, не слышал даже собственных мыслей, да и мысли ушли куда-то. Но не мог не удивиться тому, что совсем рядом, буквально в полуметре от него, шли горожане Клайвенбриджа, среди них - Ларс и Пол, и старик Дригерс (все в городе знали этого старого чудака, ходил вперевалочку, как гусь, шел так и сейчас).
  
  Ни на какие размышления не наводит? После нескольких минут тишины, он снова возник, этот голос темного (как называл его Дон), но мужчина ничего не ответил: он был спокоен, и даже восседающее на каменном троне чудовище уже не пугало, потому что это был не просто монстр, перерабатывающий аппарат, с кодом изъятия из людей необходимого человеческого мяса, которое все равно потом окажется ненужным и предусмотрительно сплюнется вниз, к остальным переработанным останкам.
  
  "Не помнишь, как попал сюда?" - прозвучал в голове другой голос, очень смутно напоминающий какой-то очень знакомый, тот, который он тоже слышал раньше, но, увы, не помнил, кто мог так говорить. Дон Бритмун был спокоен.
  
  "Здесь не так уж и плохо", - равнодушно думал Дон, - "Здесь все устроено правильно, есть собственный порядок, куда мне еще идти, кроме как наверх?"
  
  "Город! Вспомни, как ты впервые попал в этот город! Вспомни, Дон! ВСПОМНИ!" - отдаленно знакомый голос не давал покоя, теребил, отвлекал.
  
  "Клайвенбридж? Хотел тишины и семейного счастья, в Мичигане этого нет, я бы не смог завести семью в Мичигане".
  
  "При чем тут семья, идиот! Как ты попал в город!? Ну вспомни же, наконец!"
  
  "Непременно вспомню, только ты мне первую букву подскажешь, хорошо?"
  
  Потерян, Дон теперь для меня навсегда потерян, а жаль... Вмешался старый знакомый.
  
  Вот уже совсем скоро, перед ним было всего три ряда, чудовище заглатывало всех впередистоящих по огромному периметру. Дон терпеливо ждал, когда же дойдет очередь до него, возможно, он всего лишь часть изначально придуманного кем-то порядка, кем-то, наверняка, умнее и его, Дона, и других существо во вселенной, возможно, даже самим Богом. Дону понравилась эта внезапная идея, он даже ощутил нечто вроде чувства благоговения.
  
  Молчаливое восхождение нарушил странный звук, смутно напоминающий вращение несмазанных колес. Он приближался так стремительно, что буквально через пару минут превратился в оглушительный грохот. Дон с удивлением обернулся и увидел позади себя странное существо, отдаленно напоминающее человека, но очень худого, покрытого страшными, смертельными ожогами. Глаза человека светились красным, перед собой он толкал большую тележку, нагруженную пластмассовыми куклами, к передку телеги был подвешен старый масляный фонарь. Человек бежал очень быстро, минуя очередь, благо дорога позволяла: казалось, этот участок был специально выстроен пологим, без ухабов, без камней, очень удобно для тех, кто искренне ненавидит ступени.
  
  "Не помнишь? Тогда беги за ним! Не думай, не рассуждай, просто беги за ним! Слышишь, Дон!?" - возник знакомый голос.
  
  И тут что-то сработало, словно внутри головы переключился тумблер, все это время настроенный на спокойствие, теперь Дона Бритмуна охватила паника, а все, что было до этого, показалось бессмысленной и страшной спячкой рассудка. Когда существо, стремительно толкавшее перед собой телегу, поравнялось с ним и начало обгонять, Дон сорвался со своего места, спрыгнул на пологое возвышение и побежал следом, стараясь не отставать, он как будто заложенным инстинктам, о которых раньше не догадывался. Существо проворно пробежало мимо огромных ног восседающего чудовища куда-то в скопившуюся под троном черноту. Дон не раздумывая, бросился следом. Позади него раздался громкий отчаянный рёв: чудовище было в бешенстве от того, что закуска вовремя догадалась, что еще может спастись. Дона охватило чувство, которое можно было бы назвать радостью, но сейчас радоваться было нечему, он бежал за несущимся вперед существом по какому-то черному тоннелю, минуя низкие своды потолка и тесных стен, темноту рассеивал только отдаленный свет масляного фонаря. Потом стало темно: существо, бежавшее впереди, куда-то исчезло, хотя мужчина видел, что оно добралось до какой-то стены метрах в ста впереди.
  
  Спустя еще несколько мгновений Дон увидел, что стена - на самом деле не стена вовсе, а что-то вроде шторы, за которой был слишком яркий и непривычный привыкшим к темноте глазам свет, и стеклянные двери. Остановившись, Дон Бритмун огляделся: под ним, и над ним, и позади него было белое пространство, без облаков, без людей, без деревьев, да и вообще без ничего, сияюще белое пространство, а впереди - стеклянные двери с надписью странными буквами и практически нечитаемым текстом. За дверями были люди в строгих черных костюмах, они суетились, бегали с ворохами бумаг и папок, как в каком-нибудь заурядного офиса.
  
  "Где я?" - подумал Дон. Страх ушел, но в голове возникло сразу столько вопросов, что трудно было что-то сообразить.
  
  Дон вошел внутрь. Оказавшись в очень маленькой прихожей, он видел перед собой огромный офисный муравейник, зал и огороженные ширмочками маленькие рабочие конурки, на столах стояли принтеры, компьютеры, канцелярка - все необходимое для рутинной офисной работы. Посмотрев наверх, мужчина обнаружил не менее огромный второй этаж, за ним третий, четвертый и т.д, все они были как на ладони, потому что потолки и полы были прозрачными, Дон даже почувствовал легкое головокружение от такого количества бегающих над ним ног. Он смотрел вверх, голова кружилась: столько этажей над ним, как если бы два зеркала стояли друг напротив друга, создавая иллюзию бесконечного коридора. А вот внизу картина была совершенно иной: в отличие от "верхних", "нижние" напоминали уличный сброд, одетые как придется, кому как нравится, среди них Дон видел нескольких готов, которые, собравшись в кучку, что-то очень живо обсуждали (он не слышал, что именно, потолок не пропускал звуки, по крайней мере, в этом здании). Другие обитатели "низа" неторопливо обменивались друг с другом кипами бумаг и папок, улыбались и вообще выглядели симпатичнее тех, кто был рядом. "Верхние" были слишком строги и дотошны, следили за собой, за своей работой, до отвращения соблюдали чистоту и гигиену, в то время как "нижние" купались в нечистотах своей всепоглощающей беззаботности и раздолбайства.
  
  Дон, постояв так несколько минут, понял, что в этом чрезмерно занятом мире на него никто и внимания не обратит, наконец решил обратиться к симпатичному молодому человеку, который вез перед собой тележку, под завязку груженую папками.
  
  - Извините! - начал было Дон, но молодой человек даже не среагировал. - Эй! Я же к вам обращаюсь! Не могли бы вы мне помочь? - не унимался мужчина, и, в очередной раз не получив ответа, схватил парня за плечо. Тот резко дернул Дона к себе и повалил на спину прямо поверх горы папок.
  
  - Ты охренел?! - возмутился Дон, пытаясь встать, в то время как молодой человек ускорил шаг и вез теперь перед собой не только папки, но и Дона. Вез мимо суетливо пробегающих мимо людей в черных костюмах, встречая на себе их слишком холодные взгляды. Дону вдруг захотелось попасть на нижний этаж, где, как ему показалось, обитали более человечные особи.
  
  Несколько минут молодой человек вез его через коридоры, мимо огороженных ширмами рабочих мест. Дона раздражало происходящее, поэтому он, наплевав на возможные последствия, перевернулся и рухнул на пол. Сверху посыпались папки, свалившиеся вместе с ним. Молодой человек, словно ничего не заметив, двинулся дальше.
  
  - Да кто-нибудь может мне сказать куда я в конце концов попал!? - возмутился Дон, поднимаясь с пола.
  
  - Я просто иногда поражаюсь твоей наглости! - прозвучал за спиной женский голос
  
  Дон обернулся и увидел высокую девушку с собранными в пучок рыжими волосами. Девушка смотрела сквозь очки в строгой роговой оправе, и, судя по ее взгляду, была однозначно недовольна появлением Дона - здесь и сейчас.
  
  - Простите? - изумился Дон. Ему вдруг показалось что эту девушку он где-то видел, но точно не мог вспомнить, где именно. - Вы меня знаете?
  
  Девушка тяжело вздохнула, фыркнула и умчалась прочь, выдав напоследок:
  
  - Лучше бы ты никогда не возвращался!
  
  - Я вас не понял! Куда я не должен возвращаться?! - ответа не было. Дон посмотрел на окружающих его людей: ему казалось, что он в чем-то перед ними виноват, хотя понять или вспомнить, - в чем именно, он не мог. Ощущая себя полным кретином, Дон тщетно пытался привлечь к себе внимание, бесцельно бродя по залу, как призрак, пока его не окликнул очень знакомый голос. Дон был готов поклясться, что слышал его раньше.
  
  - Дон Бритмун!? Здоров, бро!
  
  "Бро"? Так говорил Мэт Чиверс, черт, неужели это и правда он?" Дон обрадовался а, обернувшись, увидел Мэта в одном из маленьких кабинетов, просто просиял: маленьких Мэта подзывал его к себе тем же жестом, что и в баре "Родные и близкие", совсем как там!
  
  - МЭТ?!!! - хоть какое-то знакомое лицо, хотя, конечно, Дон предпочел бы увидеть здесь Меган и Брайана. Мужчина пошел к приятелю, бесцеремонно расталкивая людей в черных костюмах, и вскоре уже крепко пожимая черную руку.
  
  - Как?... Как ты здесь?... Ты... совсем другой, - Дон не находил слов, чтобы выразить свои чувства. Сейчас, когда Мэт широко улыбался и был одет в новенький черном смокинг, и без этих ужасных шрамов и идиотской одежды, он выглядел куда дружелюбнее и приятнее. - Чему ты смеешься? - и сам улыбнулся в ответ,
  
  - Видел бы себя со стороны, дурачок! - рассмеялся Мэт. - Садись, - указал он на свободный стул. Дон сел, как школьник сложив руки на коленях: он все еще был в недоумении, к тому же отвлекали снующие под ногами "нижние", над потолком мелькали чьи-то ноги, а перед ним сидел совершенно другой Мэт Чиверс - без шрамов, с сияющей белозубой улыбкой.
  
  - Ты, наверное, ждешь объяснений, - сказал Мэт, пристально посмотрев на товарища, который как раз изучал монитор компьютера. На экране мелькали какие-то таблицы с фамилиями, датами, пожеланиями, типами темперамента. Мэт выключил монитор, понимая, что только в этом случае Дон будет его слушать, а потом повторил свой вопрос.
  
  - Хотелось бы, конечно. А мы можем уйти отсюда? Здесь я себя чувствую, как на колесе обозрения.
  
  - Понимаю, но это дело привычки. - усмехнулся Мэт. - Да и уйти, к сожалению, нельзя: не положено. Кстати, меня зовут не Мэт, а Фелистиил.
  
  - Как?!
  
  - Конечно, звучит странно, так что пока можешь называть меня Мэтом, пока не привыкнешь.
  
  - Да я вообще-то и не хотел бы ни к чему здесь привыкать. Знаешь, как-то не планирую тут задерживаться, - возмутился Дон.
  
  - Спокуха, бро. Ты, главное, не нервничай. Сначала послушай, что я тебе скажу, или лучше нет... пойдем, я тебе кое-что покажу. Пойдем-пойдем...
  
  Мужчины прошли через большой зал, добрались до автоматически раздвижных дверей. Мэт провел карточкой по картоприемнику, двери открылись, впустив обоих в просторную комнату, обстановкой напоминающую гостиную: здесь стоял мягкий бежевый диван, перед которым возвышалась широкоэкранная плазма; салатные занавески на окнах, выходящих в никуда, создавали иллюзию домашнего уюта; справа от дивана размещался секретер, под завязку забитый бумагами и книгами; под потолком висел старинный бордовый абажур; а стены были оклеены фотообоями в нежно-пастельных тонах, с картинами благоухающего весеннего сада.
  
  - Где мы?
  
  - Помнишь, тогда, в баре... я тебя предостерегал. А ты рвался уехать в... в...
  
  - Остин.
  
  - Именно. Туда. Помнишь, что я тебе сказал?
  
  Дон нахмурился, силясь вспомнить, что ему сказал тогда Мэт. И это же самое ему позднее озвучил внутренний голос: когда мужчина чуть было не попал в желудок чудовищного монстра, пережевывающего людей.
  
  - "Вспомни, как ты попал в город?"
  
  - Точно! Молодец! Ну же?!
  
  - Что?
  
  - Вспоминай, как ты попал в Клайвенбридж...
  
  Дон нахмурил брови:
  
  - Ну... уфф...
  
  - Давай-давай, вспоминай, - настаивал Мэт.
  
  - Подожди! Дай сосредоточится, я не могу вот так вот сразу!.. Сначала колледж... факультет рекламы... А зачем...
  
  - Не задавай вопросов, отвечай на мой: "Как ты попал в Клайвенбридж?"
  
  - Да зачем это тебе нужно?! - взорвался Дон.
  
  - Да не мне это нужно, тупица! Это нужно тебе!
  
  - Ну... Переехал, потому что мне надоела жизнь в большом городе, я хотел тишины и уюта, семейного счастья.
  
  - Ага. И в Клайвенбридже ты познакомился с Мег, создал семью, сделал двоих детей?
  
  - Ну да... Слушай, Мэт, а к чему ты вообще затеял этот разговор?
  
  - Чтобы помочь тебе разобраться в происходящем. Но ты должен дойти до этого своим умом, не моим! Поэтому мы двинемся вперед плавно и не торопясь,
  
  - Но я хочу, чтобы мне объяснили, наконец...
  
  - Итак, - Мэт словно не слышал последней реплики, - ты сказал, что тебе надоела городская суета, именно поэтому ты выбрал Клайвенбридж, тихий спокойный городок между Вайнлендом и Милливлом, верно?
  
  - Верно...- происходящее все больше раздражало Дона своей бессмысленностью и непонятностью.
  
  - Ты занимался рекламой после колледжа. А позже, когда переехал в Клайвенбридж, вернулся к той же работе? Почему?
  
  - Чтобы не терять квалификацию.
  
  - ЙЕС! - обрадовался Мэт. - Кажется, мы вышли на финишную прямую!
  
  - Да ты вообще о чем!
  
  - А разве тебя не мучили вопросы: почему умер Микки, почему за все годы вашего с Мег брака ты никуда не выезжал из города, почему ты, не жалея сил и времени, работал в одной и той же рекламной компании? И почему после смерти Микки с тобой стали происходить странные вещи? Почему ты не загремел в психушку после этого, а? А ведь мог бы! Мог бы, но не загремел!
  
  - Я... я не знаю... Все так неожиданно свалилось на меня, стало нагромождаться одно на другое... Я пытался быть сильным.
  
  - Кхм... А откуда, у тебя - среднестатистической офисной крысы, да еще и выпивохи, скажем прямо, такая сила воли, что позволила тебе противостоять всему этому? Не сойти с ума, как любой другой на твоем месте?!
  
  - Наверное, я сильнее, чем думал про себя?
  
  - Неа, не поэтому. Ну давай, Дон, шевели мозгами! Тебе осталось совсем чуть-чуть, чтобы всё понять!
  
  Дон стал вспоминать... Сначала в голове возник рисунок Микки, тот самый, где человечек с чемоданом грустно бредет от дома, из окон которого грустно смотрели другие человечки, а над зданием нависал желтоглазый монстр, выглядывающий из летающей тарелке. Потом он вспомнил рисунок Брайана... Кусочки паззла плясали перед глазами, упорно не желая складываться в цельную картинку.
  
  - Все так сумбурно, непонятно. Но я видел рисунок Брайана, и что-то было ы нем такое, что я уже переживал раньше, но вот что...
  
  - А почему не рисунок Микки?
  
  - Не знаю. Он тоже запал мне в голову, но призрак все время меня преследовал, мучил, поэтому я никак не могу все это связать в единое целое...
  
  - Да... рано я обрадовался... Боюсь, ты не оставляешь мне выбора, придется его включить...
  
  - Что включить?
  
  - Телевизор. Может, не словами, а в картинках до тебя быстрее дойдет...
  
  На экране появился многоэтажный прозрачный офис, крупным планом - Дон Бритмун, работающий за компьютером. Он, как и все остальные, был одет в черный пиджак, волосы аккуратно подстрижены. Выглядел он примерно так же, как и двадцать лет назад, в студенческие годы. В кадре появился Мэт: Дон передал ему какие-то бумаги и красную папку, сказав:
  
  - А вот это отдай наверх.
  
  - Ты уверен? - осторожно спросил Мэт. - Но ты же пока не дождался ответа. Может, стоит подождать еще немного?
  
  - Фелестиил, я устал ждать! - раздраженно произнес Дон. - Тебе все равно по пути, а у меня необработанная статистика, времени совсем нет.
  
  - Ну, раз ты настаиваешь...
  
  Дон удивленно посмотрел на Мэта, потом снова на экран, и опять на Мэта. Голова гудела.
  
  - Это... я?
  
  - А кто же еще?
  
  - И я называл тебя... Фелистиилом...
  
  - А что такого? Мы довольно долго проработали вместе.
  
  - В этом... ОФИСЕ?!
  
  - Да. В этом офисе.
  
  - И... чем же я... ну то есть, мы занимались?
  
  - Ты занимался статистикой и рекламой, а я тебе помогал...
  
  - Статистикой и рекламой?
  
  - Религиозной рекламой...
  
  - Подожди-подожди...- внезапно все встало на свои места. Теперь он видел, но видел далеко не все, далеко не все ему было понятно, но он видел главное и вспомнил свое настоящее имя.
  
  - Илиал? Кажется, меня так зовут?
  
  - Илиа, если быть точным, - поправил его Мэт. - Теперь ты все вспомнил?
  
  - Не совсем... Я не помню, почему ушел?
  
  - Тебя изгнали.
  
  - За что?
  
  - Подожди, я скоро вернусь, - как-то неожиданно сказал Фелестиил, и, оставив плазму включенной, вышел из комнаты.
  
  А Дон (земное имя ему было привычнее) остался смотреть дальше.
  
  Он видел свое изгнание: сразу после того, как принтер распечатал бумагу со словами "You faired". Работ в общем зале резко остановилась, коллеги с гневом и злобой смотрели на него, столпившись вокруг прозрачных стен кабинета.
  
  - Не ожидали мы тебя от такого, - сказала знакомая ему женщина с рыжим пучком волос. - Ты предал не только Бога, но и нас... всю нашу работу...
  
  Илиал в кадре встал со стула, и, пройдя через шеренгу коллег, направился к выходу. "Нижние" - те, кто работал на ад, радовались: они тоже бросили работу, смотрели вверх и злобно ухмылялись. Двери раскрылись, Илиал исчез в ярком ослепляющем свете.
  
  Мэт вернулся с какими-то бумагами. И бросил их перед Доном.
  
  - Читай, любуйся...
  
  Дон недоуменно взял верхний лист - статистика за год.
  
  Тед Нолидей (12.03.65 - 30.12.2013) - пожелание: хочу в рай. Вердикт: удовлетворено.
  
  Самента Харрисон (12.05.78 - 21.10.2013) - пожелание: хочу в рай. Вердикт: удовлетворено.
  
  И так на всем листе. Потом Дон просмотрел и другие бумаги, вердикт был неизменен.
  
  - Это всё я?
  
  - В архиве полно еще таких же...
  
  - И из-за этого меня изгнали?
  
  - Я подчищал за тобой, тебя не могли изгнать только из-за этого, твои писульки легко было исправить, не дать допуск тем людям, кто не заслуживал рая, тебе же всё было по барабану, ты всех пропускал. В какой-то степени я был с тобой солидарен, помогал тебе, а ты... ты поступил как последний мудак.
  
  - На что это ты намекаешь?
  
  - А ты еще не вспомнил?! Ну так я тебе напомню! Увидев на своем экране, что людей в раю якобы не хватает, ты решил проверить, все ли твои бумаги ушли наверх, устроил скандал, возомнил себя главным начальником, ворвался в архив, и, окончательно рехнувшись, похватал все свои писульки и рванул наверх к Нему...
  
  - А... что было потом...- Дон чувствовал, как к нему возвращается чувство вины и осознание того, что он когда-то натворил.
  
  - Последствия, Илиал. Мы разгребали последствия... Ничто не проходит без следа: все эти люди, получившие твое одобрение, рванули в рай, всей толпой. Мы даже для этих целей соорудили железнодорожные линии, потому что перевозить такую толпу возможно только на поезде! И знаешь, что было потом? Когда рай превратился в постоялый двор, Отцу ничего не оставалось, как вынести закон об очередях. Душ было так много, что их пришлось закапывать в землю, и, согласно закону об очередях, откапывать, когда подходил их черед наслаждаться райскими кущами... Мы до сих пор разгребаем последствия аттракциона твоей невиданной щедрости... Представь себе: из-за того, что места в раю всем не хватало, мы отправляли ни в чем не повинных людей...
  
  - В Ад, - догадался Дон.
  
  - Бинго!
  
  - Тогда скажи мне, Фелестиил, - стараясь сохранять спокойствие, спросил Дон, - почему Бог вернул меня?
  
  Мэт цинично ухмыльнулся:
  
  - Не Бог тебя вернул, а я!
  
  - Но зачем?
  
  - А ты разве не хочешь вернуться в родные пенаты?
  
  - У меня есть Меган и Брайан, зачем мне работа в Раю? Тем более, я с ней, как видишь, не справился...
  
  - Меган и Брайан есть у Дона Бритмуна, а ты - Илиал. Или все никак не привыкнешь?
  
  У Дона возникло ощущение, что он вот-вот вспомнит... почти вспомнил... что-то очень важное.
  
  - Фелистиил... скажи мне, меня же изгнали не только из-за этой оплошности, верно?
  
  Фелистиил пристально посмотрел на Илиала, и, хмурясь, отвел глаза.
  
  - Ты что-то от меня скрыл, я это чувствую... - Дон действительно это чувствовал, вся человеческая шелуха как-то очень быстро слетела, он забыл о Меган, о Брайане, о Микки и о Клайвенбридже, помнил только то, что было связано с ним здешним. Воспоминания нахлынули огромным девятым валом, сметая все на своем пути.
  
  - Что ты хочешь знать?! Да, черт побери! Я соврал тебе! Я бы ни за что на свете за тобой не вернулся! Скажи Ему спасибо! Поистине, Бог великодушен.
  
  - Но тогда почему он вернул меня живым, в теле Дона Бритмуна, а не забрал после смерти?
  
  - Вот сам у него и спроси, - буркнул Мэт. - Илиал, ты опять вернулся. Я вообще-то надеялся, что в тебе что-то изменится, но ты опять прежний...
  
  Илиал ничего не ответил: молча вышел из комнаты и, пройдя через общий зал, вышел в маленький холл, к лифтам. Илиал знал, где Его искать: он дождался лифта и нажал на нужный этаж. Благоговение перед Всевышним охватило его, от прежнего Дона Бритмуна ничего не осталось, все человеческие мысли куда-то исчезли, в голове остался только свет, яркий и насыщенный, только свет - и никаких голосов.
  
  Илиал вышел из лифта. Под ногами был выложенный черным блестящим мрамором пол, впереди и над головой была вся Вселенная - с мириадами ярких разноцветных звезд, космических туманностей, черных дыр, пролетающих мимо метеоритов. Он вспомнил это потрясающее ощущение полета, когда плиточный пол отделился от лифта и медленно поплыл вперед. Илиал привычно встал на колени, чувствуя, что сейчас будет разговаривать с Богом...
  
  - Почему ты вернул меня? Я же так виноват перед тобой!
  
  Ответа не последовало. Илиал долго и терпеливо ждал, но, наконец, не выдержал.
  
  - Прошу, ответь мне, Боже! Почему ты меня вернул обратно? Чем я еще провинился перед тобой?! Да, я отправлял людей в Рай, но я делал это с благой целью: мне казалось, места там хватит всем!
  
  С огромного облака на пол спланировал лист бумаги, потом еще один, еще, и еще.Илиал поднял одну из них: "Заявление. Прошу повышения", - гласил текст. Впрочем, он был одинаков на всех листах.
  
  - И это все?! Это - всего лишь заявления, которые ты не одобрил. Но почему?! Я же хорошо работал! Я работал во благо людей! Объясни же мне?!
  
  Яркая картинка вспыхнула у него перед глазами: он видел небесные поезда, в которых ехали души умерших; он видел врата Рая - поистине прекрасен Рай и его обитатели; видел множество человеческих душ в огромном холле небесного дворца, и как выступал перед ними святой Петр; видел то, что ожидало их после окончания речи; видел, как их хоронили в земле, как каких-нибудь мертвецов - насильно запихивали в гробы и засыпали землей. "Места в раю хватит всем", - подумал Илиал. И вспомнил, как помогал мятущимся в ожидании призракам, обитающим между раем и адом, сбежать с Земли, давал подсказки, зрительные образы, выводил из замкнутого круга...
  
  Увидел... и ужаснулся своей ошибке.
  
  - Прости меня, Господи... Я не знал...
  
  Илиал стоял возле кофейного аппарата, над головой сновали начищенные ботинки "верхних". К кофемашине подошел мрачный гот, присмотрел себе горячий латтэ, но никак не мог найти монетку.
  
  - Может подкинуть? У меня есть - сказал Илиал
  
  - Да не! Нашел уже! - ответил гот и сунул пару монет в монетоприемник. Автомат зашумел, приготавливая кофе.
  
  - Работы сейчас совсем нет, - вздохнул он.
  
  - Да, я заметил, - отозвался Илиал: он видел, как бесцельно шатаются служащие по загаженному офисному залу. - А она вообще бывает?
  
  - Иногда, - усмехнулся гот, обнажая черные зубы. - Но, чаще всего, мелочь: типа удержать душу-беглеца... В основном, Земля справляется с этим сама, но главная проблема: какой-то мудак оттуда, - гот ткнул пальцем в потолок, - нам здорово нагадил. Куча народа из наших списков сбежала сбежали в Рай. Найти бы это урода...
   - Угу... Подвинься, я сделаю себе капуччино...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"