Ночь выдалась на славу, морозная и очень тёмная. Сергея опять преследовали мысли об устройстве на работу и отношениях с Ольгой. Молодой парень, недавно отслуживший положенный срок в Советской Армии, чувствовал себя скверно. Как всегда ближе к вечеру, в голову лезли мысли наперекор повседневной жизни, не давали покоя незажившие раны плоти и души, терзали тяжёлые раздумья. В который раз ночь напролёт мучили нахлынувшие воспоминания о близких товарищах, погибших в афганских горах, маленьком пареньке-афганце, с оторванными взрывом фугаса ногами, и постоянные боли в голове и правой руке. Посмотрев на наполненную окурками пепельницу, подумал, что и этой ночью не получится уснуть, и, взяв с вечера приготовленные рыболовные снасти, по откосу спустился к песчаному берегу, реки Шаблин. Оглянулся на полную луну, заря только загоралась, и весна еще полностью не вступила в свои права: на сырой пожухлой траве лежал иней. Поморщившившись от холода и, поплотнее запахнув военный бушлат, бывший разведчик войск ВДВ, наладил донную снасть, закинул её в воду, и, примостившись поудобнее у старого кривого вяза, стал ждать клёва. Он помнил, что, в этом самом месте, ещё босоногим мальчишкой ловил больших и жирных пескарей, которыми потом кормил домашнего кота Рыжика, на этом же месте повстречал свою первую любовь Ольгу Шнурову, первую красавицу в посёлке, первый и долгий поцелуй, и то, как её братья ловили его по излучине реки, как били до изнеможения, приказав, чтобы не дурил девке голову. Всё это было как вчера, но сейчас, в очередной раз думая о войне, никому не нужной, навязанной правительством и большими мужами, Сергей спрашивал себя, для чего он здесь сейчас, для кого жить в этой непонятной ему суматохе?. Как вдруг за спиной услышал чьи-то торопливые и громкие шаги. Шли двое, чавкая морозной грязью в рассветном тумане. За недалёким кустарником просматривались очертания странных людей в рыбацких плащах, с надетыми на голову капюшонами. Они подошли к мостику, на котором в былое время бабы полоскали белье. Послышался разговор: "- Ты все сделал, как я тебе сказал? "- Да, облил бензином крыльцо, правую сторону веранды и поджог". Затем, смачно плюнув себе под ноги, отвечавший грубо выругался: "- Эти сволочи меня ещё попомнят". В этот миг, повернув машинально голову, Сергей увидел зарево: в посёлке что-то горело. Он узнал приглушённые голоса ночных бродяг, но на разбирательство не оставалось времени. И он припустился в гору большими скачками или саженями, как в детстве, когда бегали со сверстниками на перегонки. В висках стучала кровь, мышцы лица и ног напряглись, и очень сильно болела раненная рука, но это была приятная боль. Задыхаясь с непривычки, подумал, что наконец он кому-то нужен. Выбежав на площадь, он увидел, что горит дом его погибшего друга Ивана Нагибина. Он ворвался в горящий дом, вывел его немощную мать, слепого отца и спас двухгодовалого сына Ивана. Пожарная охрана приехала во время, слаженно закипела работа, и через час пожар был потушен. Принимая слова благодарности от начальника пожарной части Загоруйко, Сергей, робко опустив глаза, ответил, что он выполнял свой гражданский долг. "-Приходи к нам на работу, солдат",- позвал Иван Иванович, и с этими словами пожарные уехали также же быстро, как приехали. На утро, после долгих размышлений, Сергей пришёл в пожарное депо. - Берите меня на работу, нравится она мне, здесь тоже как на войне, не подведу я Вас, Иван Иваныч! - Иного я от тебя и не ждал, Серёжа, иди в отдел кадров, бери направление и оформляйся пока рядовым пожарным. И так потекли рабочие будни разведчика ВДВ, сержанта Сергея Константиновича Арсенова. Учебный центр, школа младших командиров, курсы начальников караула, и пожары, пожары, пожары... От рядового пожарного прошёл он путь до начальника караула. Боевые награды говорили за него сами: два ордена Красной звезды, медали "За отвагу на пожаре", "За проявленное мужество" за операцию по задержанию опасных преступников братьев Шнуровых при очередном поджоге в родном поселке. И вот он, роковой пожар: горел цех на молокозаводе, был объявлен третий ранг пожара, всюду пекло, пелена дыма. Краем глаза Сергей видел, как балка над подвалом надломилась, и по радиостанции сообщил. "- Внимание всем участникам тушения пожара, срочно покинуть помещение цеха". И в этот момент произошло обрушение кровли. Ноги сдавило, в груди боль, но он нашёл в себе силы, запросить у начальника штаба, все ли участники пожара покинули опасную зону обрушения?. Услышав, сквозь треск и помехи связи положительный ответ, потерял сознание. Боевой караул бросился расчищать завал и освобождать своего командира, который не выходил на связь. Он лежал между балкой и железной арматурой, то приходя в себя, то снова теряя сознание. И опять в полусознании вспоминались события недавней Афганской войны.
Плакатами вроде "Воин, будь бдителен!" и "Бдительность-наше оружие!" пестрят все воинские части Советского Союза. Эти привычные, затасканные фразы, намалёванные на разного размера щитах, уже так набили всем оскомину, что никем из военнослужащих и не воспринимаются. А зря.
И хотя командиры и их заместители по работе с личным составом постоянно призывают повышать или, на худой конец, не снижать эту самую бдительность, ежедневно в армии случаются разного рода неприятные происшествия. Всё как раз и бывает из-за потери бдительности. Так случилось и на этот раз. На выставленном утром временном посту, в засаде было всего пять человек. С самого утра они изнывали от жары и к шести часам вечера были, как говорится, "с кипящими мозгами". За весь день через пост прошло всего три автомобиля, что, конечно же, невольно притупило внимание: ведь известно, что к вялотекущим событиям человек склонен быстро утрачивать интерес. Старший поста сержант Сергей Арсенов развалился в тени БТРа и читал письма из дома. Он весь погрузился в чтение, и приключения гражданских друзей сейчас волновали сержанта гораздо больше, чем жизнь его подчиненных, да и своя собственная.
Под навесом из плащ-палаток сидели два шурави и дремали. Правда, сон ребят был чуток, поскольку они знали, что находятся на войне. Но за трое суток, с момента их прилета в Афганистан, им ещё не довелось увидеть ничего опасного, страшного, и потом, бойцы простодушно полагали, что и сейчас с ними ничего не случится. Время от времени они сонно приоткрывали глаза, смотрели на пустынную дорогу вокруг глубокого ущелья, но снова, ничего не заметив, впадали в чуткую дремоту. Им, и Пегаеву, и Умарову, война казалась нереальной, ненастоящей, ведь они не знали, какова оперативная обстановка в районе, не знали и направления действий моджахедов, для пресечения которых и был выставлен пост на дорогу. С другой стороны БТРа, на солнцепке находились ещё два бойца. Рядовые Нагибин сидел на скате от Урала, а Бормотин стоял у БТРа, прислонившись к нему спиной. Эти двое были в бронежилетах и касках и потому при такой жаре чувствовали себя, мягко говоря, не очень комфортно.
- Где же эта смена? - Нагибину было лень даже говорить, но ещё больше не хотелось торчать на солнце.
Сержант промолчал..... Нагибин задавал этот вопрос, наверное, уже раз восемь, и потому вполне можно было не отвечать. Это был временный пост, и вскоре должен был подъехать полностью укомплектованный взвод, построить настоящий блок-пост и нести службу, до конца выполняя миротворческую миссию. Долгожданный взвод должен был появиться минут через сорок, но и этот срок на такой жаре казался вечностью.
- Товарищ сержант, грузовик идёт.
Сергей лениво поднял голову.
- Чего?
Он старательно очищал подошвы своих берцев от мелких кусочков высохшей грязи, и ему совсем не хотелось отвлекаться от столь сложной и тонкой работы.
- Грузовик едет, - терпеливо повторил Нагибин. Сержант лениво потянулся и выглянул из-за БТРа на дорогу и, действительно, увидел крытый тентом синий ЗИЛ-130. - Проверь документы, посмотри в кузове, если все в порядке, пропускай. Арсенову совсем не хотелось вылезать самому под палящее солнце. Нет, в тенёчке не в пример лучше. Нагибин встал со ската и, повесив на плечо автомат, вышел на середину дороги. С автоматом он выглядел что надо и вполне мог напугать какого-нибудь частника на Москвиче где-нибудь в центре Москвы. Но здесь, увы, была не Москва, в этих местах уже привыкли к "человеку с ружьем", и напугать было непросто. Тем более, тех, кто сидел сейчас в подъезжающем к ним грузовике. - Стой! Нагибин поднял руку. Автомобиль замедлил ход и остановился. Согласно полученной инструкции, он должен был приказать водителю и пассажиру выйти из автомобиля. Но Иван этого не сделал. Он пошел к машине сам. "Зил" потихоньку газовал, хотя второй пункт инструкции гласил: двигатель на проверяемом транспортном средстве должен быть заглушен. Все эти мелкие нарушения складывались во что-то одно. Одно, но страшное. Подойдя к грузовику, Иван увидел в кабине двух человек. Они глядели на него хмуро, цепко. Нагибин остановился у дверцы водителя. - Чего тебе, шурави? Крупный бородатый мужчина-афганец смотрел на Ивана с едва заметным презрением. - Документы,- потребовал Нагибин. - Какие документы? Вопрос прозвучал недоуменно, простовато и вроде бы не содержал в себе ничего обидного. Иван ответил как на духу; - Водительское удостоверение, технический паспорт, накладные на груз... хотел продолжить перечисление, но его перебили. - Послюшай, парень, некогда, люди ждут. Пассажир во время диалога осматривал пост. Он видел только двух солдат, остальных от него взора скрывал корпус БТРа. Запросто можно было подумать, что на посту всего два бойца. При всеобщей нехватке личного состава, так вполне могло и быть, но душман не имел права на ошибку. Она могла стоить жизни и ему и его водителю. Этот пост, пусть даже и состоящий из одного БТРа и двух, или сколько их там, человек, совсем не входил в планы моджахедов. Он был как снег на голову.
В это время сознание вернулось к Сергею, нестерпимо хотелось пить, пот, от высокой температуры пожара, выедал глаза, искусанные от боли губы пересохли, а в мозгу пульсировала единственная мысль: "все живы, все живы, ну и на этом спасибо, Бог не оставил, а я уж как-нибудь, верю в своих товарищей, они меня обязательно найдут". И сознание вновь покинуло его, и опять прошедшая война заполнила бессознательную пустоту.
Конечно, можно было бы как-нибудь оправдать отсутствие сопроводительных документов, но если русские полезут смотреть груз, тут уж сам аллах велел, деваться некуда.
В кузове ЗИЛа находилось сто сорок ящиков произведенной в Афгане водки и сорок восемь килограммов героина, упакованного в целлофановые пакеты и уложенного в коробки с надписью adidas. За сохранность этого груза боевики, в прямом смысле слова, отвечали собственными головами. За спинкой сиденья лежал готовый к бою автомат, и пассажир, запустив туда руку, уже нащупал его приклад. Оставалось только достать АКМ и нажать спусковой крючок. В отличие от солдат, боевики всегда держали оружие с загнанным в ствол патроном. Оба духа прошли суровую школу горных егерей в Пакистане и прекрасно знали, что значит неготовый к бою автомат. Водитель, чтобы потянуть время, сделал вид, что ищет в карманах нужные документы, а Иван, решив ускорить процесс досмотра, повернулся к Бормотину и крикнул. - Посмотри кузов! Бормотин двинулся к грузовику. Это и решило судьбу Нагибина и Бормотина. Водитель открыл дверцу, а напарник вскинул автомат. Нагибин глянул в кабину, и его бросило в жар.
Пить, пить... стучало в висках Сергея, в полусознании ему мерещились опалённое зноем ущелье Грез и нестерпимая жара.
Сознание отказалось поверить, что сейчас его, Ивана Нагибина, не станет. Но прямо ему в лицо смотрел косой срез дула АКМ, а рядом он видел глаза пассажира. Где-то, когда-то Иван читал, что у человека, готового нажать спусковой крючок, как-то изменяются глаза. Он не знал, как они изменяются, но те, что он видел сейчас, были именно такими. Иван отпрянул назад и услышал, как кто-то крикнул его собственным голосом: "У них автомат!" Перед глазами полыхнул яркий огонь, и в голове взорвались миллиарды звёзд. Две пули пробили насквозь каску и голову. В упор же ведь. Иван повалился на дорогу и забился в предсмертных судорогах.
Успевший подойти к грузовику метров на десять, Бормотин остановился и словно остолбенел. Лежавшие в тени Пегаев и Умаров подскочили, словно на них вылили ведро кипятка. Сержант втянул голову в плечи, но сообразил, что стреляли не по нему, и выглянул из-за БТРа на дорогу. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять всё. - Ложись! - крикнул Арсенов стоящему посреди дороги солдату, но было уже поздно, из кабины "Зила" выскочил пассажир и, прицелившись, словно в тире, пустил короткую очередь в Бормотина.
- Аааа!!! - закричал Бормотин, закрываясь от пуль руками. Сержант безуспешно пытался стянуть с себя ремень АКМ. Пегаев и Умаров, подхватив своё оружие, на миг застыли в нерешительности. Они понимали, что нужно в кого-то стрелять, но не знали - в кого, а командир никаких команд, почему-то, не давал. - Бей! - наконец выкрикнул сержант и высунулся с автоматом на дорогу. Боевик, расстрелявший Бормотина, заметил это движение и, не целясь, пустил очередь. Арсенов снова спрятался за БТРом. - Давай с носа! - Арсенов наконец пришёл в себя и пытался наладить управление боем. Пегаев упал на дорогу и выкатился из-за переднего колеса "семидесятки". Метрах в пятнадцати от себя он увидел вооруженного автоматом человека и открыл по нему огонь. Дух, видя, что за БТРом ещё как минимум двое, решил ретироваться. Он повернулся и побежал к грузовику. - Стоять! - крикнул Пегаев. В этот момент из-за БТРа высунулся Арсенов, и оба бойца начали стрелять вслед бегущему. Через мгновение их поддержал АКМ Умарова. И сержант, и его солдаты были бойцами разведывательного подразделения специального назначения, которое составляло костяк 13-ой роты 1-ого десантно-штурмового батальона, прилетевшего в Афган с Дальнего Востока. Сержант закончил полугодовой курс спецподготовки, и никто не мог упрекнуть его в неумении стрелять. Володя Пегаев тоже получил необходимые для разведчика навыки стрельбы, а Коля Умаров так вообще был снайпером. Но сейчас, в своем первом бою, в этом поединке со смертью, они в три ствола били по удаляющейся человеческой фигуре, но попасть не могли. Это было как наваждение. Цель прыгала в прицеле, но не падала и продолжала бежать. - Уйдёт! - нервно крикнул Пегаев, на миг оторвавшись от стрельбы. Но на самом-то деле они попадали. Душман чувствовал, как впиваются в его тело пули, но страх смерти гнал его вперёд, и он словно не замечал ранений. Лишь запрыгнув на подножку начинающего разворачиваться ЗИЛа, он позволил себе на миг расслабится и тут же не удержался, упал на пыльную дорогу. - По кабине! Сержант увидел результат стрельбы, и его охватил азарт.
2 глава
"Пить! пить! пить!" - навязывало сознание Сергея, силы покидали его, и он не мог избавиться от мысли, что, как последний дурак, идёт по раскалённой пустыне, таща на своём горбу полсотни килограммов камней, подчиняясь прихоти старухи-смерти. Он как будто потерял счёт дням, и казалось, что уже много месяцев подряд таскается по горячей, знойной пустыне в теплом овчинном тулупе, шапке-ушанке и подшитых валенках, обжаренный со всех сторон неутомимым солнцем, а сзади его конвоирует дряхлая старуха-смерть. "- Нет, я не умру, назло всем я буду жить" - и вновь сознание покатилось, как перекати-поле по выжженной афганской земле.
Тут уж попадания стали заметны сразу. Мелкой паутиной затянулось лобовое стекло, аккуратные дырочки равномерно покрыли капот и левую дверцу. Видно было, как забилось в кабине тело водителя, простреленное, вероятно, не один раз. Несколько пуль попало и в передние колеса, и "ЗИЛ" кособоко осел.
Как-то разом все прекратили стрельбу. После грохота выстрелов, наступившая тишина казалась звенящей, хотя двигатель грузовика работал, и были слышны стоны и всхлипы двух подстреленных, но пока ещё живых людей. - Есть! - сказал Арсенов. Он как-то безучастно смотрел на отползающего к кювету раненного афганца и не мог найти в себе сил, чтобы добить его. Все цели были поражены, и разведчики, впервые в жизни стрелявшие не по мишеням, а по живым людям, перевели дух. Моджахеду удалось-таки доползти до придорожной канавы и завалится в неё. - Не давай ему выглянуть! Сержант хлопнул Пегаева по плечу. Володя кивнул. Арсенов шагнул к скорчившемуся посреди дороги Бормотину. - Что у тебя? Сашу пришлось повернуть на спину. Сергей расстегнул ремешки и откинул переднюю секцию бронежилета. Грудь Бормотина была залита кровью, и Арсенов не сразу разглядел четыре рваные дырочки. Бронежилет не выдержал ударов автоматных пуль. - В упор, в упор ведь. - Что у него? Умаров уже держал в руках перевязочный пакет.
- Плохо,- ответил Сергей, указав на пузырящуюся вокруг ран кровь, - пробито легкое и, кажется, сердце. Бормотин часто-часто дышал, и кровь его с каждым вздохом пенилась, пузырилась. Пузырьки лопались, кровь стекала на дорогу. - Не жилец, - тихо сказал сержант. В этот момент завыл лежащий в канаве дух. - Заткнись! - крикнул Арсенов. Он с помощью Умарова перевязал грудь Бормотина, хотя прекрасно понимал, что это напрасная трата бинтов. Солдат бился в предсмертных судорогах, глаза закатились, и дыхание замедлялось. Он потерял много крови и получил два тяжелейших ранения - в сердце и в легкое. "Боец за веру" был в сознании, но двигаться не мог. Сержант насчитал на широкой спине горца семь пулевых отметин. Ещё две пули попали в ноги и одна - в плечо. - Сделай ему укол и перевяжи, он может пригодится. Сержант умел глядеть в будущее и решил, что нужно продлить жизнь бойца аллаха. - Угу, - Пегаеву совсем не хотелось спасать жизнь тому, кто только что завалил двух его друзей. Нагибин лежал на обочине и смотрел вверх, глаза солдата еще не успели остекленеть. Голова была разворочена, и кровь залила край обочины, даже протекла ручейком в кювет. К виду крови сержант был приучен. - Мать твою- только и сказал он. Бормотин умер у Умарова на руках. Просто перестал дышать, и всё, был и весь вышел. Убитых солдат перенесли в тень БТРа и накрыли плащ-палаткой. Пегаев вытащил из кармана пачку "Примы" и попытался достать сигарету. Но руки тряслись, сигарета никак не хотела выниматься из пачки. Но все же с Божьей помощью поддалась, и он сунул её в сухие губы. Сказывалось потрясение. - Спокойно, Володя! Сержант знал, что сейчас никакие слова не способны успокоить нервы, но все же произнес эту фразу. - Да что уж теперь? Пегаев выплюнул не прикуренную сигарету и выматерился. Умарова тоже начало колотить. Вроде и солнце печёт, жарко, а трясёт как от холода. И не верится, что всё это настоящее. Сном всё кажется, страшным сном. И проснуться хочется. А в голове рой страшных мыслей вьется. И чем дальше, тем страшнее становится. И тишина зловещая.
Подкатили два БТРа и Урал. Из них выскочили бойцы и разбежались по посту. Облепили изрешеченную машину, столпились возле тех, кто жив остался.
- Живы? - Раздвигая бойцов, подошёл командир отряда майор Томин. - Вот! Сержант кивнул в сторону лежавших под плащ-палаткой тел. - Что случилось? - А! Арсенов устало махнул рукой. Он не мог сейчас говорить. Боевое возбуждение прошло, и наступила тупая апатия. Томин, оглянувшись, увидел перебинтованного боевика и подошёл к нему. Казалось, что тот мертв, но стоило только дёрнуть за нос, как он открыл глаза. - Ты кто? - спросил Томин. - Я Иса, а вы, шурави, собаки неверные, грязные свиньи, - тихо проговорил боевик, - вы убили меня, но не победили. Мои братья отомстят вам за мою смерть. Это было первое боевое крещение Арсенова, а вскоре пришёл наградной лист, всё отделение, принявшее на себя бой, наградили орденами Красной Звезды. Важной птицей оказался этот Иса.
Солнце обжигало плечи, руки и всё тело, но Сергей его прямые лучи уже впитывал, не чувствуя боли, наслаждался его огненным жаром. Его глаза постепенно утратили способность четко видеть, слёзы лились ручьём по грязному, прокопченному лицу и обожженным впалым щекам. Ему казалось, что он теряет смысл жизни, но первая, неугасимая любовь к самому близкому человеку заставила его прийти в себя на несколько минут. И опять забытьё... Слайды пролетевшей жизни отключили его от реальных мыслей.
Вспомнилась осень 1978 года. Вечером 14-ого октября у моста старого ГЭСа должны были встретится Сергей и Ольга Шнурова. Но Сергей из-за подвернувшейся халтуры немного задержался и на свидание пришёл на полчаса позже. Подходя к турбине в низу реки, он увидел Ольгу, которая собралась купаться. Быстрый поток воды старался увлечь за собой женское тело. Вода была просто ледяная, и Ольга чувствовала, как тут же у неё начало сводить холодом ноги, но желание искупаться было сильнее чувства опасности, и она упорно шла туда, где поглубже. Когда вода дошла до ягодиц, она, повинуясь мгновенному и решительному порыву, набрав в легкие воздуха, окунулась в реку с головой. Тело как будто проткнули тысячи иголок. Мышцы свело, и даже суставы потеряли привычную гибкость. В ушах стоял шум играющей воды, а перед открытыми глазами кружились сотни маленьких воздушных пузырьков. Ольга разогнулась и, ступая по донному песку, побежала на берег. Её трясло, пальцы не сгибались, и взять в руки бельё оказалось невозможно. Чтобы хоть чуточку отогреть руки, ей пришлось сделать несколько маховых движений. Тело покрылось гусиной кожей, а соски сжались, затвердели, как возбуждённые. Сергей спустился вниз, виновато поздоровался. - Ой ты чего так долго? Шнурова знала себе цену и иной раз была совсем не прочь похвастаться своей красотой. Ей нравилось сводить ребят с ума, показывая свою привлекательность, но не позволяя никому обладать ею. А на этот раз она в растерянности изменила своим принципам, откровенно говоря, выпила лишнего. Когда Сергей в изнурительном поцелуе повалил её на холодную землю, она махнула рукой, пусть всё будет, как будет. Но всё произошло так быстро, неожиданно, и Оля подумала, что все девчонки врут, нет тут ничего прикольного. Но когда всё повторилось вновь и вновь, она наконец-то поняла, что нет в мире ничего прекрасней любви и слияния двух горячих сердец. Потом проводы в армию клятвы в верности и слёзы, всё так,. как бывает у всех.
Пронизывающая боль в суставах вернула Сергея в реальность, трезво поразмыслив, он прикинул, что прошло примерно около полтора часа, а помощи ещё нет. Попробовал пошевелится и тут же потерял сознание, и опять солнце, песок, ущелье, кишлак Тарбу.
Засада в кишлаке Тарбу по освобождению полковника авиации и пленной русской женщины у бая Мадуева. Молодая женщина, с отличием закончившая электротехнический институт и, параллельно, расширенные курсы программистов, попала в плен к душманам. Использовалась в их стане только по прямому назначению её половых органов и непрямому назначению ротовой полости. Сергей и Володя Пегаев притаились у окна. Володя заглянул в дувал и подал знак: "в комнате трое, подойди ближе". Разговор шёл между двумя мужчинами аллаха. - У меня такая русская заложница-наложница! Я её недавно у арабов-наёмников купил. Хороша сучка! Приехала, понимаешь, в Джелалабад, детей в школе компьютерам обучать. Наёмники её всему обучили. Женщина пришла с бочонком красного вина. После нескольких тостов Мадуев позвал, Марину, так звали наложницу. - Под стол! - показал рукой Ильяс. Женщина покорно залезла под стол. Мадуев расстегнул ширинку, а когда Марина припала к его члену, накрыл женщину халатом. - Давай! Давай!"-повторял он и гладил женщину по голове, - дура русская!
Кроме этого, она ещё могла быть использована в качестве набора мяса, костей и крови для смелого, можно сказать, прямо-таки джигитского избиения. Побочным, второстепенным, назначением было прислуживание в доме Ильяса в промежутках между основными. Она проклинала тот день, когда подписала контракт на работу. И уже не верила в своё освобождение, и что вернётся к своим близким в родной город Омск. Циничный и беспощадный мир сделал своё дело, и постепенно жизнь утратила для неё смысл. - Аааааа!- Ильяс закатил от наслаждения глаза,- молодец! Сегодня на кусок колбасы заработала.! Женщина вылезла из-под стола и отошла в сторону. - Ану-ка раздевайся! Мадуев сказал это ласково и повернулся к Лечи. - Посмотри на неё, может, понравится? Лечи осмотрел голую Марину: стройные ноги, тёмный треугольник волос на лобке, чуть заметный животик с ямкой пупка, ещё не кормившая детей, торчащая грудь, каштановые волосы, красота, загляденье. - Нравится? - Ещё раз спросил Ильяс. - Хороша! - Облизнулся Лечи. - Ну если хочешь, отдери её прямо сейчас. - Хочу! - Крикнул Лечи и едва ли не бегом потащил Марину в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь, повалил её прямо на пол. -Повернись! Вид бледных ягодиц и заманчивый изгиб спины придали обалделому горцу сил, и он зарычал по звериному. - Мама! - Закричала Марина. Её крик только возбудил Лечи, и он дрожащими, словно в лихорадке, руками насадил на себя Марину, взвыл и принялся работать её, словно поршнем. Но кончить ему не пришлось.
Сергей дал приказ Пегаеву, пробраться в первую комнату и снять часовых, а сам через дувал прыгнул любвеобильному Лечи на спину и всадил ему стропорез между лопаток, Лечи с глухим хрипом завалился рядом с Мариной. - Первый! Первый! Я - второй! Ответь! - На приёме первый! - Второй - первому! Я продвигаюсь к сараю, часового во дворе и пулемётчика на крыше зачистил, лётчик, вероятнее всего, в сарае в яме. Как понял? - Первый-второму! Понял, иду к тебе, груз номер два с собой. Пегаев, пробираясь к сараю, увидел, как справа на него метнулась тень. Он сгруппировался и опережающим, молниеносным ударом приклада АКМ, раздробил лицо нападавшему, тот без звука замертво упал к его ногам. Ещё два броска, и Володя настиг цель, виртуозным ударом ножа снял часового, осмотрелся, было тихо, только сверчки пели свою заунылую песню. В правом углу двора стояли два автомобиля: русский "УАЗ" и японская "toyota". Он скользнул в сарай, прикладом сбил замок металлической решётки лаза в погреб, зажёг фонарь: на дне погреба лежал связанный лётчик. Резким взмахом универсального ножа освободил заложника от шёлковых пут. И не сказав ни слова друг другу, они бросились в обратный путь, уже светало. Арсенов, пробираясь к сараю сзади, тащил за собой ничего не понимающую Марину. Вдруг он краем глаза увидел, как бородатый дух наводит на него автомат, Мгновенным движением правой руки он толкнул Марину вперёд, а левой ногой отвёл дуло автомата, левой рукой произвёл захват шеи противника, а правой, в которой находился нож, плавно провёл по горлу духа, чувствуя, как струйка горячей крови спускается ему на грудь и в рукав маскхалата. Подняв Марину, большими скачками настиг полковника и Пегаева. Но тут из-за угла показался ещё один бородач и с криком "Аллах Акбар!" открыл огонь из автомата, Сергей, недолго думая, кинул Марину на сиденье УАЗа, Пегаеву крикнул: "Заводи!" и успел своей грудью прикрыть полковника. Резкая боль полоснула по руке и груди, Сергей упал на колено, но, держа в правой руке АКМ, очередью в упор расстрелял неприятеля, крикнув полковнику: "Грузись!". Полковник подобрал автомат, с завидной легкостью очутился в кузове УАЗа и занял оборону. Сам Сергей, превозмогая боль, перевалился через борт машины. - Погнали! - Приказал Пегаеву и потерял сознание. УАЗ, взревев мотором, с бешеной скоростью полетел в направление ущелья. Полковник с удивлением смотрел на странных людей, одетых в мохнатую камуфляжную форму, и на совершенно голую женщину. Марина заметила на себе пристальный взгляд полковника и только сейчас осознала, что сидит в чем мать родила, придерживая руками голову Сергея. УАЗ, не соблюдая дороги и рамок приличия вождения, летел к заветному ущелью, где их ждали остальные разведчики для прикрытия их отхода. Ворвавшись в ущелье, Володя уверенно гнал "Козлика" к намеченной цели и вдруг увидел, что справа от них, вниз по уступу спускается группа боевиков. Володя резко бросил руль влево, от удара головой о металлическую дверь УАЗа сознание вернулось к сержанту Арсенову. - Занять оборону! - Крикнул сержант полковнику и Марине. Марина, встав во весь рост в автомобиле, уверенным голосом громко запела: "Два кусочека колбаски у тебя лежаааали на столе, ты рассказывал мне сказки, только я не веееерила тебе". Духи, увидев голую женщину, оторопели на несколько секунд, этого было достаточно для расстрела их из двух АКМ. Но на помощь к духам спускались ещё и ещё бородатые люди. Услышав бой, заслон тоже поспешил на помощь, и это было вовремя. УАЗ продолжил движение, но, нарвавшись на фугас, машину отбросило на мелкие придорожные кусты, и все её пассажиры как горох посыпались на предрассветную пыльную дорогу. Сергей очнулся первым, осмотрелся, увидел рядом несколько изуродованных тел духов, корчившегося от боли подростка-афганца с оторванными ногами. Сзади подошёл Пегаев и со словами "надо двигать, командир!" взгромоздил на себя раненного полковника и двинулся вперёд, к назначенной высоте, для эвакуации вертушками. Сергей опомнился, немного посидел, затем, опершись на гибкое, стройное, и красивое тело Марины, зашагал следом. А потом медсанбаты, госпиталя, операции, и нигде его не покидала Марина. Когда подлечился и вернулся в часть, его опять ждала награда, второй орден Красной Звезды за прекрасно разработанную и проведённую операцию по освобождению заложников.
Трезвый подход к себе и жажда жизни сделали свое дело, он пошевелил ногами, руками, и сквозь боль подумал: "всё на месте, а значит, буду жить". Товарищи спасут, в этом он не сомневался. Вспомнил о Марине: "если останусь, цел, то обязательно ее нужно будет найти", после госпиталей её след затерялся, а он очень любил Ольгу. Но, приехав домой, узнал, что она выбрала совершенно другой путь. Вино, водка и бесшабашная жизнь сделали своё дело.
Увидев её на вокзале, он всё понял, понял, что не было никакой любви, что любовь-то у него только сейчас зародилась к Марине.
Сергей ещё раз сделал над собой усилие, чтобы освободить своё тело. Поднатужившись он освободил правую руку, немного отдохнув, расстегнул ремни дыхательного аппарата ОМЕГА, затем, освободив вторую руку, начал стаскивать с себя аппарат. После нескольких попыток, это всё же ему удалось. Стало чуть просторнее, и дышать стало намного легче Отодвинув в сторону аппарат, Сергей огляделся и внимательно прислушался.
Какая-то тревога закралась к нему в душу, он как будто кожей почувствовал опасность, но откуда исходила она, ещё понять не мог, но точно знал, что ему угрожает опасность. Он опять прислушался и как собака принюхался, включая все свои рецепторы. Откуда-то сверху он уловил потрескивание и непонятное поскрипывание, собрав всю волю в кулак, приподнялся, насколько позволяла высота, и обеими руками стал вытаскивать зажатые ноги.
- Сначала правую,- вслух произнёс свои мысли и со всей силы потащил ногу на себя, с треском и болью выдернув её. "Затем левую". Обхватив её за колено, потянул на себя с нечеловеческой воплью. - Аааааа, мать твою.......!!!,- раздалось, и он резко упал на правый бок, потеряв сознание и не зная о том, что и вторую ногу ему удалось освободить.
Хотя Сергей лежал без сознания, его всё равно не покидала мысль об опасности, через несколько минут работающий мозг сам его привёл в чувство, Сергей, умел терпеть любую боль, как физическую, так и душевную, мозг его работал как часы, глаза искали какую-нибудь точку или ориентир. А руки произвольно шарили вокруг, нащупывая пространство.
Вот сделал несколько движений вперед, ещё, ещё...Движения давались с большим трудом, ведь ему приходилось тащить аппарат и неподвижную ногу. Но вот его обоняние уловило дуновение ветерка или сквознячка, он огляделся, так как глаза, привыкшие к темноте, начало немного резать, а значит, есть здесь немного дневного света. Сергей, подумал, что нужно передохнуть здесь и осмотреть ноющие уже не пронзительной, а тупой болью, повреждённые ноги.
Прощупав правую, а затем левую, Сергей сделал неутешительный вывод: одна нога с вывихом, у второй раздроблена кость. Вдалеке, где по его ориентиру, он находился ранее, вдруг с сильным треском всё обрушилось. "-И в этот раз меня не подвела интуиция" - подумал Сергей. Когда осела пыль, он увидел наверху два небольших отверстия величиной с юбилейный рубль. Пошарив по карманам, Сергей обнаружил яблоко, помятую конфету "дюшес", складной нож, подарок командира взвода, капроновый шнур, из которого он хотел сплести брелок на ключи. Положив конфету в рот и не почувствовав вкуса, он вспомнил, что очень хочет пить, "Жажда - не что, жизнь - всё", -перефразировал надоевшую рекламу пепси и улыбнулся.
При пробивающихся в рублёвые отверстия сверху двух лучиках света Сергей, разглядывая свое новоё логово, увидел небольшую доску, подтащив её к себе, с помощью ножа начал мастерить две планки вместо гипса к изуродованной ноге. Закончив с планками, он стал массировать вывихнутую ногу и готовить её к тому, чтобы вправить, связки уже заметно припухли и ныли. Расстегнув боевую одежду, снял куртку, затем, с Богом и матерью, штаны, далее, китель и голубую тельняшку, немного перекурив, разорвал её на полоски. Закусив рукоять ножа челюстями, и зажав ступню за крючковатую арматуру, дёрнул ногу с такой силой, придерживая её пальцами в суставе и с криком, потеряв сознание, повалился на спину. Очнувшись, Сергей ощупал ногу сустав не встал, и он предпринял ещё несколько попыток, теряя сознание и приходя в себя, но все же добился своего, сустав вошел в положенное место.
Заготовленными лентами Сергей наложил тугую повязку и, укусив яблоко, сразу же вспомнил детство и соседскую яблоню Антоновку, улыбнулся и принялся приводить вторую ногу в порядок. Яблоко завернул в остаток материала тельняшки, может быть, придётся утолять жажду несколько раз, шнуром и двумя досками стал ладить раздробленную ногу. Закончив с ногами, Сергей ножом стал непрерывно стучать по оказавшейся рядом металлической трубе. Постучав несколько минут, Сергей ощупал трубу, она оказалось влажной, и сразу нестерпимо захотелось пить, он припал к мокрой трубе и стал её лизать. Не было ничего на данный момент приятнее, чем влага на ржавой трубе.
Наверху тем временем шли аварийно- спасательные работы, пожар уже три часа назад был ликвидирован. Личный состав 127-ой самостоятельной пожарной части поселка N был поднят по тревоге, надежда на спасение начальника третьего караула таяла с каждой минутой. Просмотрели все места, где мог оказаться старший лейтенант внутренней службы Арсенов, но там произошло уже три обрушения конструкций, шансов выжить у него уже не оставалось, но и тело их, пусть даже обгоревшего товарища обнаружено не было. Начальник части Загоруйко И.И. отдал приказ личному составу, во что бы то ни было, искать своего боевого товарища. -Ищите, хлопцы, ищите!- обходя завалы, он просил сослуживцев.
Караул, возглавляемый Арсеновым, поклялся не уходить до тех пор, пока не отыщут своего командира живым или мертвым. Вдруг командир отделения Мельник Алёша закричал сверху водокачки, -Ребята, я слышал какое-то непрерывное постукивание, может быть это наш командир! Начальник второго караула Ежов зычно крикнул на Мельника, -Какого хрена ты там делаешь? Где тебе было приказано искать, там и ищи, в том районе, где ты находишься, его быть не должно если он не "уж какой-то там.... Алексей злобно посмотрев в строну Ежова, про себя подумал: "И здесь выпендривается". Его во втором карауле не любили, какой-то он был двуличный, подхалимистый и очень злой, не умел дружить. Но остался на месте, хотя ему не давал покоя услышанный стук. Стук после небольшого перерыва возобновился и периодически то начинался, то переставал с одним и тем же интервалом. Мельник позвал своих товарищей, и они начали интенсивно копать и разгребать завал.
Сергей лежал с закрытыми глазами и экономил силы. Он вспоминал Марину, как он не догадался сразу, что она очень крепко и бескорыстно полюбила сильного и симпатичного парня. А он, огрубевший на войне и уставший мыкаться по госпиталям, не понял этого и, хотя она всегда была рядом, считал это благодарностью за её спасение. Вдруг он почувствовал, что на него посыпалась пыль. Открыв глаза, увидел большие просветы в завале, и от яркого света у него заслезились глаза, на верху явно работали его товарищи, и он стал громко кричать, но это он думал, что кричит громко, на самом деле издавал только хрипы и стоны.
Неутомимый Мельник всё быстрее и энергичнее продолжал работу, и упорность увенчалась успехом, -Ребята! - Крикнул он, - я нашёл аппарат! Все бросились, к Мельнику, вытащив аппарат, они расширили лаз. Мельник с фонарём приник вовнутрь завала, осветив фонарём по кругу, он обнаружил Арсенова, подполз к нему и стал нащупывать артерию, чтобы проверить пульс, но тут его руку словно тисками сцепил Арсенов. -Жив, Серёжа, жив, - пробормотал Мельник. -Жив, Алёша, - ответил, Сергей, - помоги мне выползти, у меня плохо очень с ногами. Они вместе двойной тягой, как сиамские близнецы, поползи к выходу -Помогите черти, давайте верёвку! Взяв конец спасательной верёвки, и как учил его начкар Арсенов, обвязал его под мышки и дернул верёвку два раза, ребята осторожно потянули своего командира кверху.
Вытащив Сергея и аккуратно положив его на носилки, все обратили внимание на то, что кто-то оказывал ему медицинскую помощь. Подошедший Ежов громко спросил, - Старлей, кто тебе помощь-то оказал? Сергей молча посмотрел на всех ребят, улыбнулся и ответил, - Не поверите, сам Бог. Он продолжал мягко улыбаться. - У него наверное крыша поехала,- сказал Ежов,- вон без конца улыбается. - Идиот ты, Ежов!- ответил ему Мельник,- это он от счастья. - Это ты кому сейчас сказал идиот, офицеру, старшему по званию? Ты ответишь за свои слова. - Ответит,- подходя пробормотал Загоруйко,- а ведь ты действительно идиот,- сказал начальник и наклонился к Сергею. - Как Серёжа? - Разрешите доложить, товарищ подполковник! - Не надо, Серёжа, я и так всё вижу и понимаю. Несите его в скорую и побыстрее,- скомандовал Иван Иванович. - Разрешите вопрос, товарищ подполковник! - Валяй Серёжа! - Ребята все живы? - Да,- ответил начальник, И все скопом понесли его к карете скорой помощи. Серёжа, по-прежнему улыбался и вспоминал, как говорила его прабабушка Таисия. "Унылое сердце привычно к порицанию, а доброе и веселое к друзьям-товарищам".
Машина скорой с огромной скоростью рванула в больницу. мигая и издавая душераздирающие вопли, скрылась за поворотом. Дежурный хирург осмотрел доставленного и распорядился срочно подготовить операционную.. Через тридцать минут в операционной возникли трудности, срочно потребовалась донорская кровь. Личный состав, тем временем, и не думал покидать расположение части, Ещё все находились под впечатлением происшедшего, когда в динамике громкой связи раздался голос диспетчера ПСЧ "Внимание! Внимание! Слушать всем! Сейчас будет говорить начальник части подполковник Загоруйко". - Хлопцы!- Раздался хриплый голос Ивана Ивановича из динамика, Выждав паузу и пытаясь сдержать волнение, он продолжил - Дорогие мои сыны, обращаясь к вам, я прошу вас сдать кровь для тяжело раненого нашего товарища и сослуживца, Арсенова Сергея Константиновича, который рискуя своей жизнью, спас своих товарищей, и теперь ему самому, нужна наша помощь. Помните, уважаемые коллеги, что мы- пожарные всегда отличались от остальных силовиков душевностью, умом, и хладнокровием, никогда не оставляли своих ребят один на один со смертью, поэтому я еще раз призываю вас оказать посильную помощь в любом возможном виде. Через пятнадцать минут двор старой центральной больницы был заполнен пожарными. А ещё через час операция завершилась благополучно, без осложнений. Хирург, разговаривая с начальником части, не мог скрыть удивление. - Ну и сила воли у вашего Арсенова! Если бы он не зафиксировал ногу, открылось бы кровотечение, и он бы истёк кровью. А он проделал со своими ногами такое, что даже некоторым врачам не под силу, на это нужны навыки и крепкие нервы. Ждите, состояние его стабильное, раз хочет жить, то медицина не сможет помешать, жить будет. Да, и ещё, Иван Иванович, Арсенов всё бредит, какую-то Марину зовёт и постоянно себя винит в чём-то, Вы уж разберитесь. - Будет сделано, товарищ доктор, разберусь!
Сидя в своем рабочем кабинете, Иван Иванович изучал личное дело бывшего сержанта спецназа Арсенова, которое, через своего друга военкома, одолжил на один день. Много любопытного узнал о своем подчинённом начальник ПЧ, а так же и про Марину. И вот междугородний звонок. -Извините, девушка, Вас зовут Марина? -Да,- ответили на том конце провода, -Я- Загоруйко Иван Иванович, начальник пожарной части поселка Н. На том конце провода послышался взволнованный голос. - Что с Серёжей? - А откуда вы знаете, что я звоню по поводу...? Марина перебила Загоруйко и сказала дрожащим голосом, - Я сердцем слышу, еще с утра почувствовала что-то неладное, говорите, куда ехать? Иван Иванович назвал адрес и хотел сказать, что сейчас Сергей в безопасности, но в трубке послышались короткие гудки.
Марина как метеор ворвалась в палату и застыла перед спящим Сергеем, к его ноге был привязан груз, руки перевязаны, голова тоже. - Серёженька, милый, любимый мой, что с тобой? - прошептала она и, присев рядом на стуле, дотронулась до его небритой щеки. В этот момент Сергей проснулся, но не открыл глаза, а как сыскной пёс, потянул воздух и уловил тонкий прекрасный запах, тот запах, который узнал бы из тысячи других, это был запах Марины. Она, сидя около него, щебетала без умолку, называя его очень ласково, поглаживая по рукам, голове и груди, но когда слёзы её закапали ему на лицо, он не выдержал и открыл глаза. Марина, покраснела и спросила его. - Ты всё слышал? Сергей кивнул в ответ, притянул ее к себе и жадно с жадностью прильнул к её губам. - Спасибо тебе, Марина, за всё, спасибо! Марина временно устроилась санитаркой в хирургическое отделение, лишь бы быть рядом со своим Серёжей. Видя их любовь, заведующий отделением не возражал. Сергей быстро шёл на поправку, поглощая витамины в виде яблок, апельсин, мандарин, принесённых товарищами и Мариной. Он постоянно думал о предстоящей жизни, своей и Марины, рассматривая два смертных медальона, один- вооруженных сил, другой- МЧС России, два безымянных номера, присвоенных сержанту спецназа и старшему лейтенанту внутренней службы "ВС 0301960" "МЧС 1718688". О чем говорят эти два личных номера, повешенных у изголовья кровати, на серебряных цепочках, не знал никто кроме их хозяина.
Подошёл день выписки из больницы, Марина с утра наглаживала парадную форму Сергея. И вот Сергей и Марина вышли на крыльцо больничного двора Сергей, опираясь на палочку, сказал Марине на ушко. -Помнишь Афган, когда я, опираясь на тебя, шёл к вертолету? - Помню, Серёжа, я всё помню. - Видно, мне судьбой предназначено постоянно опираться на тебя, а это значит, мы всегда будем вместе. Он попытался взять Марину на руки. Но она это резко пресекла. - Отставить, товарищ старший лейтенант! Вам еще ноги пригодятся, посмотрите, как на вас смотрят ваши подчиненные. Сергей только сейчас заметил весь свой родной караул с цветами и в парадной форме. Вдруг оглушительно грянул оркестр, и под музыку незнакомого марша парадным строем мимо Сергея пошла вся его часть. Приложив руку к головному убору, Сергей стоял, приветствуя своих друзей, а по щекам текли слёзы. Он стоял весь статный, подтянутый, с боевыми орденами и медалями, и думал про себя. "-Эх, ребята, мы с вами ещё повоюем, и всем покажем, что пожарные никогда не ломаются, никогда не сдаются, в каких ситуациях бы им не приходилось быть".
Утром, зайдя к начальнику в кабинет, Сергей доложил. - Товарищ подполковник, старший лейтенант Арсенов после стационарного лечения, для дальнейшего прохождения службы, прибыл, разрешите приступить к своим обязанностям! - Во-первых, не старший лейтенант, а капитан, во- вторых, подойди к дяде Ване, я тебя расцелую за то, что людей сберёг и сам остался жив. Сергей подошёл к своему прямому начальнику, и они обнялись, Загоруйко растрогался, - Серёжа, тебе тяжело будет работать в карауле, поработай заместителем по работе с личным составом, на раздумье тебе два дня. - Я уже всё обдумал, товарищ подполковник, только в караул, и никуда больше. - Ну и упрямый ты, Сергей, иди, валяй, работай! Да, Марине своей скажи, что бы приходила, место я ей нашёл у нас в пожарке, диспетчером ПСЧ возьмём.
Так образовалась династия Арсеновых. - Марин, - спросил Сергей, - в карауле все ребята задают один и тоже вопрос, когда у вас свадьба намечается? А я не знаю, что им ответить. Что сказать-то им Марин? - Ну и нескладный ты у меня, Сергей. Скажи, что скоро! - Скоро- понятие растяжимое, мне конкретный срок нужен, я ведь человек военный, вот так, товарищ сержант. Марина в ответ рассмеялась, показывая ряд красивых и ровных зубов. - Так делай мне предложение, дурашка, я согласна хоть сейчас стать Вашей женой, товарищ капитан. - Сейчас, товарищ сержант, не получится, во-первых, время, 22ч34м, а во-вторых, Вы на боевом дежурстве, так что потерпите до завтра. - Какое завтра, Серёжа, ведь гостей нужно пригласить. - Ну это не вопрос! Сергей, взяв трубку громкой связи, чётко сказал в микрофон. - На связи капитан Арсенов, все кто меня слышит и не слышит, приглашаю Вас на нашу с Мариной свадьбу завтра в 14ч.00м, ресторан Чайка, просьба не опаздывать.
Свадьба прошла на ура, всё было просто превосходно. Ребята надарили подарков, да все с приколами. Администрация района выделила двухкомнатную квартиру, и жизнь пошла как по маслу. Были и раздоры, и упрёки, но всё сглаживала любовь. Как-то утром Марина пришла с работы невеселая, на вопрос мужа, что случилось, ответила. - Серёж. я, кажется, в интересном положении, - В интересном, это как? - Спросил Сергей, - Я жду ребенка, - ответила Марина. - Это же очень здорово! Маринка, как же я этому рад! Он открыл настежь окно и во всё горло закричал, - Я люблю Марину, которая мне скоро подарит сына! - Прекрати, Сергей, - остановила его Марина, - ну что ты как ребенок,? Неровен час, услышат, и такое начнется! Ну ты сам знаешь. Но пожарные бдительный народ и проницательный. Утром, придя на работу, Сергей почувствовал на себе взгляды сослуживцев. - Ну что такое? - Спросил он. - Это тебя надо спросить, что такое. Ты скрыл от нас такую новость, которую мы узнаем, чуть ли не самые последние, - перебивая друг друга. Орали ребята. - Какую новость? - Спросил Сергей. - Что вы с Мариной ждете сына. - Ах, эту? - Да, товарищ капитан, представьте себе, эту. Да ладно, Сергей, это мы дурака валяем, а так мы очень рады за вас. - Рады - не рады, а магарыч нужно поставить, и точка,- сказал Мельник Алексей. - Правильно говоришь, - поддержали товарищи. - Ну тогда я побежал! - Куда побежал? Рабочий день ещё не закончился, - окликнул его Сергей. Но того уже и след пропал. На следующее утро Марину потревожил звонок Сергея. - Слушаю тебя, любимый! - Марин, мы с ребятами решили устроить мальчишник, меня не жди к завтраку. Порезвитесь! - Ответила Марина и, положив трубку, сказала сама себе: "- Ну прямо как дети, Ей- Богу, ничего невозможно скрыть". Пьянку устроили грандиозную, как у взрослых, тосты, как полагается, приколы, подвохи, песни под гитару до утра. Утром еле живые, под впечатлениями и с бурными пересказами, вся честная компания завалилась к Сергею домой. - Марина, встречай нас! мы пришли! Кто с плюшевым медвежонком в целлофане, кто с детской коляской, кто с погремушками и барабаном, а Алёша Мельник с соской на бутылке шампанского, с чепчиком на голове и пустышкой во рту. - Ой, ребята, как же я вас всех люблю! - Радостно щебетала Марина - Проходите, мойте руки и садитесь за стол. К вечеру компания разбежалась по своим неведомым делам. Пожарные будни шли своим чередом, день, за днем, пожары, пожары, трудоемкие занятия, учения. Подошел срок родить Марине, с большой неохотой Сергей отвёз её в местный роддом. В этот же вечер телефонный звонок оторвал его от накативших мыслей о будущем. Тревожный, как будто с бедой в голосе, звонок резко врезался в уши. - Слушаю Вас, - сказал Сергей и в ответ он услышал такое, что лицо его застыло в недоумённой гримасе. Бросив трубку, он полчаса сидел и не мог понять, что же случилось, как это так? Он стучал по столу окровавленными кулаками и бешено рычал: "- Я не верю, не верю, не верю!" Но действительность есть и будет всегда. Прибежав в роддом, он кулаками замолотил в двери и окна. На крыльцо вышел дежурный врач которого Сергей схватил за лацканы халата и, громко выругавшись, прошипел: "- Я убью тебя". Но выслушав доводы врача и согласившись с ними, обмяк, сел рядом с ним на крыльцо и подумал: "Вот, не будет больше со мной Марины"
Похороны прошли, как в дурном сне. Сергей так до конца и не мог понять, что же произошло? Ребёнка из роддома забрала его мать, Надежда Александровна, а сам Сергей с горя ударился в пьяный загул. Напрасно товарищи уговаривали его взять себя в руки и идти работать, от этого он больше раздражался и злился., а запои продолжались всё дольше, плавно перетекая один в другой. По утрам, глядя на себя в зеркало, Сергей принимал решение прекратить пить. выходил на улицу, встречал собутыльников, и всё начиналось сначала. Время шло, быстро. Неуловимо пролетала когда-то бурная, насыщенная жизнь. Весь обросший, никому кроме матери, ненужный Сергей слонялся по посёлку неприкаянно, даже бывшие друзья при встрече отворачивались, лишь иногда начальник пожарной части Иван Иванович с большой неохотой давал деньги на водку. Как-то под вечер, пропив последний стул, сидя как мусульманин, полуподжав под себя ноги, Сергей вспомнил, что мать просила его зайти к ней. Понадеявшись, что может перепадёт на четверочку, уныло поплёлся к матери. Подойдя к родному дому, он ещё с порога услышал гнев матери, присел на порожке и с дрожащими руками и губами стал выслушивать громовые раскаты материнского сердца. Поймав ничего не выражающий взгляд сына, мать в отчаянии вздохнула. - Ты хоть посмотри. Какой у тебя сын растёт. Она поднесла Сашу к Сергею, то подбрасывая его кверху, то опуская, а он в ответ заливался таким звонким смехом, что у Сергея ком в горле подпустил, и подняв опухшие от пьянки глаза, он впервые увидел своего ребёнка, и черты маленького Саши напомнили ему Марину. Под непрерывное бурчание матери он спустился во двор, сел на лавочку и только сейчас как будто вышел из стопора, мысли пошли нормальной тягой, и голова наконец нашла свой ответственный, сообразительный мозг, потерянный хозяином два года назад. Сергей пытался представить пути выхода из своего неприглядного положения и, дав матери слово больше не пить, побрёл к себе. Весь следующий день Сергей бесцельно шатался по улицам, Сергей обдумывал, что же делать дальше, как жить? Работа потеряна, друзья отвернулись, нужно было найти в себе силы, всё вернуть, но как это сделать. Он не знал. Ближе к ночи ноги сами привели его к любимому месту, к кривому вязу у реки Шаблин. Присев на сухую корягу. Он стал перебирать в мыслях прожитую жизнь, Кадрами кинопроектора проходила перед ним жизнь, где были волнения, успехи, жестокость и потери. И хоть подорваны были беспробудной пьянкой его рефлексы, но он каким-то звериным чутьём. Как будто кожей почувствовал, что поблизости кто-то есть. Подумав про себя, что боевой опыт не прокуришь и не пропьёшь, он стал вглядываться в темноту и увидел силуэт девушки. Встав с коряги, он узнал в девушке Ольгу Шнурову, сидевшую у кривого вяза. Он подошёл к ней хоть и неуверенной походкой, но так тихо и мягко, что она его даже не заметила. Встав чуть поодаль, в тени дерева, он услышал. Что она плачет и быстро направился к ней. Ольга никак не прореагировала на его появление, и Сергей подумал, что она пьяна, присел рядом и сказал. - Привет! Она в ответ кивнула головой и громко разревелась, прижавшись к его плечу. Он, как мог, её успокаивал. Спросил, что случилось. Она ответила, что покончила с прошлой жизнью, но теперь ничегошеньки у неё нет, даже жить негде. - Могу пригласить жить к себе,- сказал Сергей,- но у меня только квартира. А в ней - голые стены. - Ладно, есть шалаш, а остальное наживём, пошли домой,- сказала Ольга, встала и протянула Сергею руку. Утром Сергей проснулся от вкуснющего запаха, заполнившего всю квартиру. Вскочил, побежал на кухню, в надежде увидеть Марину, но встретил настороженный взгляд Ольги. - Что с тобой, Серёжа? Иди умывайся, и будем завтракать и обсудим, как нам дальше жить. За завтраком порешили забрать маленького Саньку к себе, и что сегодня же им обоим нужно начать искать работу. Сергей вышел на улицу и сам не заметил, как ноги привели его в пожарную часть. Долго топтался у кабинета Загоруйко, наконец решился и вошёл. - Здравствуйте, Иван Иванович, вот пришёл работу искать. Загоруйко почесал макушку. - Чего же Ваня тянет? А вдруг откажет? Что тогда? Я же больше ничего делать не умею,- мысли Сергея скакали наперегонки, голова разрывалась от напряжения. А "Ваня", как ласково называли его сослуживцы, продолжал чесать лысину, наконец поднял взгляд на Сергея и вздохнул. - Ну что же, Арсенов, рядовым бойцом возьму, а там посмотрим, завтра выходи на работу. Радостный Сергей побежал к матери, поделиться новостью. Ворвавшись к ней. Нашёл её сидящей на тахте, всю в слезах. - Мама, ты чего? Всё теперь у меня хорошо, меня опять приняли на работу. Теперь будем жить вместе с Ольгой и Сашку к себе заберём. Мать поднесла платок к глазам. - Ольга уже забрала Сашу, идите, воспитайте хорошего сына, но смотрите, дитя-то живое, любите и жалейте хлопца! Вернувшись домой, Сергей ещё с порога услышал, как Ольга играет с маленьким Сашком. Её тёплые, ласковые слова и заливистый смех сына так растрогали его. Что он вышел на балкон, чтобы не показывать мокрые глаза. Так стали жить втроём. Сергей работал в ПЧ, Ольга - оператором на почте, Санёк ходил в садик. Время летело в заботах и радостях. Когда Саша перешёл в пятый класс, на семейном совете решили отдать его в кадетский корпус. Сергей нашёл отличное учебное заведение с крепкими традициями в посёлке Володарский Нижегородской области. Саша давно мечтал стать военным. Спал и видел себя офицером и ему очень нравилось учиться. Сергей гордился успехами сына, только Ольга ходила грустная. Она очень сильно переживала разлуку и постоянно. Под любым предлогом вырывалась к сыну. Гостинцев они везли чуть ли не на весь корпус. Так, чтобы всем досталось. Сашкины товарищи уже знали, раз приехали его родители, то приехала и домашняя вкуснятина, а Ольга готовила ну просто.... пальчики оближешь! Со временем жизнь наладилась у Арсеновых. Купили машину, дачу. Сергей опять дослужился до начальника караула и готовился на должность заместителя начальника по работе с личным составом, Ольга по-прежнему трудилась на почте. Как-то вечером она всё крутилась около него, как будто хотела сказать что-то, но не знала, как. Наконец решилась. - Серёж, наконец-то Господь дал счастье, я беременна. - Хорошо,- деловито сказал Сергей,- будем ждать дивчину. Но вместо дивчины на свет появился хлопчик, которого назвали Константин, в честь дедушки, радости в семье не было предела. Саша, приезжая на каникулы, всё время возился с Костиком, на плечах катал, рогатку ему делал для охоты, на рыбалку с собой брал. Вся родня души не чаяла в пацанах, даже рецидивисты братья Шнуровы как-то по-особому тепло к ним относились. Они даже с уголовщиной порвали, и Ольга этой перемене очень радовалась и говорила, что племянникам удалось то, что долгие годы не удавалось правосудию, они перевоспитали беспутных дядь. В семье Арсеновых наступил покой. Всё у них ладилось, у бабы Нади улыбка с губ не сходила. Мальчики росли здоровыми, добрыми и смышлёными, Ольга была замечательной женой и мамой, Сергей продвигался по службе. Люди стали даже завидовать их счастью: злые - козни строить. добрые - радоваться за них. Александр поступил в Рязанское высшее воздушно десантное училище, Костя пошёл во второй класс.
Настал день, когда выпускник Рязанского высшего воздушно десантного училища лейтенант Александр Арсенов был направлен командиром роты в ... часть. Первое боевое крещение лейтенант Арсенов прошёл в Дагестане, при освобождении села Зандак. Бандиты опоясали подходы к селу с северной стороны траншеями и дотами, ощетинились стволами автоматов и пулемётов. Преодолеть под огнём противника открытую местность, пробиться сквозь вражескую оборону, захватить и удержать село без ощутимой поддержки с воздуха, было рисковым делом. Но авиация была нужнее на других участках, и в наступлении на село обходились без неё. Лейтенанту Арсенову первым удалось пробиться сквозь шквальный огонь и достигнуть крайних окопов. Бандиты оказывали яростное сопротивление, но, увлекая за собой бойцов, командир ворвался в село. Расчищая путь автоматным огнём и гранатами. Арсенов проник в пулемётный дзот и уничтожил расчёт. Где-то рядом строчил наш российский "Красавчик" (модернизированный пулемёт Калашникова). Лейтенант незаметно подкрался к стрелку и мастерским ударом завалил его: пулемёт замолчал. Бойцы вошли в село, и за час с небольшим оно было отвоёвано. Но бандиты, озверевшие от неудачи, обрушили на горстку смельчаков и отвоёванное ими село, град из мин и снарядов. Тем не менее, хоть и оглушённые и раненные, бойцы встречали бандитов слаженным миномётным огнём и выдержали 26 отчаянных контратак противника, а бандиты всё продолжали наступать. - Командир, кончаются патроны. Что делать будем? - Обратился к Арсенову сержант. - Подобрать бандитское оружие и драться до последнего! - Последовал приказ. А потом пришлось отбиваться в рукопашной. Лейтенанта Арсенова вытащили из-под груды бандитских трупов, израненного, но живого. За образцовое выполнение боевого задания и проявленную при этом храбрость Александр Сергеевич Арсенов был награждён орденом Красной звезды и медалью за отвагу. Выписавшись из госпиталя, Саша приехал повидать родных в аккурат к 9-ому мая, и вся семья пошла на парад. Впереди шёл Сергей, статный, в военной форме, при орденах и медалях. Затем, чуть прихрамывая, но твёрдо, шёл Александр с боевыми наградами на груди, далее - Константин, бравый сотрудник МЧС, мечта всех прелестниц посёлка. На его груди красовалась медаль за ликвидацию опаснейшего пожара. Парень только вступал на свой боевой путь, и сколько ещё будет наград в его жизни! Замыкающей шла Ольга, слёзы гордости и радости за своих мужчин сверкали на её, освещённом весенними лучами, лице. Эти слёзы как будто говорили: "смотрите, люди. На этих, вроде бы, неприметных, ребят, в их душах живёт подвиг, и они, не задумываясь, пожертвуют собой, чтобы вы жили под ясным и мирным небом". Домой пришли после салюта, уставшие, но счастливые. Не успела Ольга поставить чайник на плиту, как с криками, со свистом в дом влетели три поколения друзей и сослуживцев с жёнами, детьми и подругами. Хором накрыли на стол, достали всё, что дома было, да и гости пришли не с пустыми руками. Выпили, пошумели, попели и погрустили, молодежь бесилась на веранде, взрослые вспоминали и говорили о своём. Разошлись далеко за полночь. Мальчики, проводив подруг, весь вечер красневших под строгим взглядом Сергея, помогали матери убрать со стола, прибирались и переставляли мебель. Сергей вышел на веранду. Сел в любимое кресло, закурил и погрузился в думы. - Пап, идём солянку трескать, - окликнул Костя. - Какую, на хрен, солянку? Ночь на дворе,- Сергею ужасно не хотелось вставать. - А солянка на ночь - это самое то, - улыбнулся Саша, - до утра в животе урчать будет и спать не даст, а там, может, что-то дельное в голову придёт. - Пошли, черти, - Сергей встал с кресла, обнял сыновей и подмигнул улыбающейся в дверях Ольге.