Финальный аккорд, движение тщедушных пальцев по белым блестящим клавишам машины судьбы, рисует точку в нотном полотне мнимой и нелепой жизни. Свинцовый брусочек, вошедший точно между глаз, раскрасил стену аляповой бордовой картиной художника новой эпохи. Усталое движение выключенного тела, осыпается ненужным мешком на землю.
Сделан последний вдох, выпит глоток пьянящего воздуха свободы. Начав жить, как раб, как животное на привязи, как существо, ненужное миру, ты умер свободным, по своему выбору.
Великая смелость, в сердце живущего на коленях, позволила ему встать в последний миг и, гордо вскинув голову, увидеть в небе отсвет будущего мира.
"Приветствую тебя, любимый," -шепчут небеса, мягко обнимая, заворачивая в теплый кокон забытья."Тревоги кончились, нет смысла плакать или жалеть, ты сделал то, что должен был."
Когда пуля, вторгается в твои воспоминания, разламывая, разрушая и уничтожая, выстроенную картину идеального и мертвого сна, ты вспоминаешь всю свою жизнь. Странную, нелепую, такую глупую и скучную.
Твою мать, Генри! - Следуя по пятам за своим лучшим другом в самом темном переулке, прокопченного смогом Лондона, злобно шепчешь ты. - Теперь это дерьмо будет вонять всю дорогу!
Ха! Пошевеливайся скорее, а то опоздаем.
Твою ж, - пытаешься оттереть подарок, исторгнутый пропитым желудком столичного завсегдатая таких темных закоулков.
В этих темных местах можно найти безумцев любой эпохи, желанную свободу. Здесь зачинали детей, здесь убивали и грабили. Годами копился этот круговорот, вбирая в себя все больше и больше энергии мертвого мира и бессмысленного разрушения. Спиральная пружина кармического воздаяния набирала обороты, чтобы именно в эту ночь пройтись карающей дланью по судьбе бедного юноши.
Сделанного не воротишь, от судьбы не уйти, а у всякой истории всегда будет нелепый финал, да трагичный конец. Саммерли Хэйд, двеятнадцати лет. Низкорослый, коренастый, с редкой бороденкой, да вечно взъерошенными соломенными волосами. Наш главный герой - его друг, которого заманили на курс бессмысленного саморазрушения скука и бесплатный алкоголь. И женщины, не забудем о такой пикантной и приятной приправе к любому блюду из произведений, как секс, любовь и страсть. Плотный, вязкий бульон из феромонов и нелепости флиртующих людей.
Джек-ки, Джек-ки, - перешагивая через лужи широкими шагами, придерживая, приятно звенящий полными благостного напитка, пакет двумя руками, Саммерли дразнил своего друга, - обор-мо-тик, беге-мо-тик.
Хайди - шмайди, - следуя за другом, на детский лад передразнивая его говор, шел Джек Ботри. Восемнадцати лет, высокого росту, да сильного телосложения. Правильный овал лица, величавый профиль и волевой подбородок - типичный герой-любовник из женский романов. Сильный, могучий, но робкий и ранимый. Собирающийся расстаться с ненужной девственностью, как избавляются от старой, надоевшей вещи, на празднике молодежной жизни. - Сэм, тебе почти двадцатник, какого хрена мы таскаемся по местам, где темнее, чем в заднице у нигера?
За вопросом следует ответ, и говорит его третий персонаж нашего фарса, идиотичной пьесы с трагичным финалом. Бобби Хэйт - чернокожий христианин, принявший ударную дозу нового наркотика Игдрассиль, вознесшего его на самые вершины божественных миров. Он подобен архангелу Гавриилу, за его спиной крылья божественного гнева, что дает наркотик, а в руках пылающий праведным гневом на грешников меч.
Слова сии от сердца грешнего исторгнуты были, - из тьмы, под неверный свет Луны выходит наш герой, наставив дуло меча на бедного грешника. меч трепещет в руке, требует пролить крови, требует, чтобы его дети вонзились в мягкую податливую плоть демона, что поглотил человека. - Покайся демон перед смертью!
Черт, Джек, у него СТВОЛ! - на последнем слове голос Саммерли срывается на крик, он поднимает руки вверх, роняет пакет. Бутылки, освобожденные из плена, хрустальным фейрверком разбиваются о плоть грешного асфальта. У бедного парнишки сердце выскакивает из груди, если присмотреться, то можно увидеть, как за одно мгновение холодный пот пробравшись сквозь запреты кожи, серебристым, в свете Луны, покрывалом усеял лицо Саммерли.
Эй, парень, тебе нужны деньги? - Хэйт стоит. Чего - то ждет, слушает голос валькирии, шепчущей о славной битве со злом. Он сейчас почти в Вальгалле, Христос забыт, есть лишь Один, зовущий на вечный пир. Картина достойная, запечатления на холсте. Будто мы стоим над ними, смотрим с крыши, или балкона. Расстояние между крышами пять-шесть метров, внизу в переулке стоят большие мусорные баки, на дороге светит фонарь и его уставший свет бьет в спину высокого парня, ближе к нам, метрах в трех-пяти, замер, вытянув руку вперед, немного сгорбившись, но откинув голову назад и прислушиваясь к чему-то левым ухом властитель жизни двух людей. Немного за ним, подняв руки, стоит испуганная фигура. На земле, в лужах, ехидной улыбкой скалится Луна.