ТЕРЦИНЫ О ЯЗЫКАХ.
Я не совсем поэт, скорее я лингвист.
Я изучал когда-то итальянский.
Прошли века, но звонок он и чист.
И восхищал меня всегда собор Миланский,
Флоренция, Верона и Сиена,
И Тициан, титан венецианский,
И карнавал, и оперная сцена,
И помпа католических церквей,
И Адриатики искрящаяся пена.
Мне интересны диалекты дикарей,
Однажды, сидя в личном кабинете,
Познать стремился я язык оджибуэй.
Всех языков так много на планете,
Из них дай бог познать хотя бы два.
Архангелы простят причуды эти,
Пусть поработает немного голова.
Язык кастильской слушать - наслажденье,
Со страстью пламенной звучат его слова,
Другой язык с ним не идет в сравненье,
Хотя другой по своему красив
И также будит в нас воображенье,
Будь то язык Шри-Ланки иль Мальдив.
Язык Вольтера также мне знаком,
Он, как всегда, утончен и игрив.
На нем "Галантных дам" писал Брантом,
Перро и Лафонтен писали сказки,
"Гаргантюа" Рабле писал на нем.
Прекрасен мир в языковой окраске.
************
В русской речи согласные с гласными классные,
И в персидском согласные с гласными классные.
Пусть в иных языках звуки часто невнятны,
И чужие наречия нам непонятны, -
Перспективы развития в них необъятны.
В итальянском, испанском сонанты прекрасные,
Где-то ясные, чистые, где-то огненно-страстные.
Не грешно и венгерского вспомнить звучание, -
Не грозит, очевидно, планете молчание.
************
Я просидел в библиотеках 30 лет,
И много истин там познал невероятных,
В энциклопедиях копаясь необъятных.
Узнал, что истин в мире вовсе нет,
И что давно на все вопросы дан ответ,
Что место истины - далекие края,
И что она у каждого своя,
И то, что истины меняются всечасно,
Что истину искать весьма опасно.
Но я нашел ее и убедился все ж:
Живущим на Земле по нраву больше ложь.
************
Пия под кронами банановый дайкири,
Я квинтэссенцию искал путем перцепций,
Экстракты опыта, накопленного в мире,
Копаясь в массе всяческих концепций.
Какой-то срок я правил будто царь
В стране, где формы бытия необычайны,
И возлагал я жертвы на алтарь
Несозданному богу экстра-тайны.
Я квинтэссенцию нашел, но где теперь,
Куда ушло все то, что прежде было?
Жизнь - это путь находок и потерь,
И все вокруг угасло и остыло.
*************
Где на тротуарах аромат ванили,
И дома от солнца желты, как лимон,
И в лазури тает слой жемчужной пыли,
Все эфемерно там, как сон.
Где, как на картине, небо юга сине,
Пальмы хамеропсы обрамляют пляж,
И фривольны юных сеньорит бикини,
Все призрачно и зыбко, как мираж.
СКОРЕЕ БЫ ВЕСНА.
По знаменитой Канебьере,
По главной улице Марселя,
В порывах яростных мистраля
Ползет подержанный пикап.
Забыл водитель о Бодлере,
Забыл он пенье менестреля,
Как надоел ему сегодня
Сезон мехов, зонта и шляп.
Водитель чем-то недоволен?
Водитель чем-то озабочен?
С ужасно диким нетерпеньем
Он снять мечтает котелок.
Проклясть меха всегда он волен,
В них неудобно, туго очень,
Ведь из-под шубы из кармана
Так трудно вытащить брелок.
*************
Проходит жизни треть в стране красивых снов,
Где пляжи, ветры, море и куртины,
И улицы туманных городов
Страны полупрозрачной, Фарфалины.
Не каждый вычислить способен точный румб,
Который приведет в страну Морфея,
Но я открыл ее, и я - ее Колумб,
И право имя дать ей я имею.
Здесь нет границ фантазии моей,
Ее богатство - вот тому причина.
К неведомой земле привел меня Морфей,
И я назвал ее красиво - Фарфалина.
В ДРУГОЙ РЕИНКАРНАЦИИ
Когда-то мы в другой реинкарнации
Слонялись в Каннах на бульваре Круазетт,
В стихи внедряли мы аллитерации,
Слагая то рондо, то триолет.
Я был маркиз без денег, без имения,
Мне спутницей была брюнетка, сирота,
Объединяло нас к поэзии стремление,
В природе это - редкое явление,
Но все же наша общая черта.
Мы видели восход над Лиссабоном,
Музей карет, читали строки "Лузиад",
Летали ласточки вокруг, дыша озоном,
И цвел в душе фантасмагорий пышный сад.
Когда-то мы в другой реинкарнации
Слонялись в Каннах на бульваре Круазетт,
Мы возродились вновь, но ... в эмиграции!
Здесь век другой, и в нем чего-то нет.
******
Зацветает миндаль
Возле моря весной,
И туманная даль
Тихо спит под луной.
Все, что было давно
Не вернется сейчас,
Вестибюль казино
Не откроют для нас.
Был обычен бонтон,
А теперь это сон.
Исполняя фокстрот,
Мы не знали забот.
Мы, танцуя в те дни,
Шлифовали паркет,
Были ярче огни,
И другой был рассвет.
Не забыть никогда
Улыбавшихся уст.
Пролетели года,
Каждый день сер и пуст.
В ТЕАТРЕ
В театре итальянском на бульваре,
Где раздаются звуки звонких арий,
Где арлекин играет на гитаре
В компании фарфоровых Мальвин,
Где плавно, под мотивы бергамаски
Туда-сюда расхаживают маски,
Где фальшь и лишь неискренние ласки,
Искусственности дух царит один.
В том мире все изящно и красиво,
И пусть немного ложно и фальшиво,
Пусть все по-бутафорски, все игриво,
Вольготно в закулисном мире жить.
Искусство там - реальности зерцало,
Там можно превратиться в кардинала,
В монаха, черта, денди, феодала,
Там каждый будет тем, кем хочет быть.
******
Смотрю на молодость свою с вершины зрелых лет,
За все содеянное мной пытаюсь дать ответ.
Я в жизни не диван искал, а странствий километры,
А также то, что признают сегодня стилем ретро.
Во мне позёрства тьма, есть артистизм, но в целом
Доволен я своим свершённым делом.
******
Судьба мне не послала бенефиций.
Владений ленных мне господь не дал.
Зато в достатке дал он мне амбиций,
И все мне жаль, что я не феодал.
Продукт бульвара и владелец пустыря,
Я в детстве фантазировал не плохо.
Поэтому и титул мой не зря
Звучит: маркиз куртин чертополоха.
Чертополох, репейник, чистотел,
Пырей с цикорием, все это мой удел.
Близки и клумбы мне, где томно тонут в неге
Бутоны хризантем и аквилегий.
*****
Во все века была прекрасна Ницца,
Там аромат ванили и корицы
Во всех кондитерских, там только море снится,
И все почт - крупье и шулера.
Там отдыхали раньше взрослые и дети,
Вдоль моря ездили в роскошном ландолете
Статс-дамы высочайшего двора.
Двор императорский сегодня канул в Лету,
Фольксваген прикатил на смену ландолету,
И в туристических журналах не без блеска
С обложки смотрит на меня отель "Негреско".
*****
Коряк на каяке стремится на остров Кадьяк.
Каюром он был, капитаном решил стать коряк.
Короткие юбки, коньяк и кокосы не там,
Не там и туканы, не там барабанят в там-там.
Корявых коряг там полно, Кадьяк ведь не юг.
Так будь осторожен, вдруг там на Кадьяке каяку каюк.
Иммунитет, инфекцию дави!
Гаси ее, долби как будто палкой.
Ты неспроста у нас в крови,
Тебе поможем мы закалкой.
ЗАБАВНЫЕ РАЗГОВОРЫ
1.Что ты грустен, друг лицейский,
Словно трезвый полицейский?
Ты налей бокал мадеры,
Соблюдая чувство меры.
Может быть, поможет средство
Вспомнить юность, вспомнить детство,
Позабыть тяготы службы
В честь лицейской нашей дружбы.
2.-Чего бы ты хотел, сын мой,- спросил монах поэта.
Ему ответил, не смутясь, любимец муз:
-С вином не рву я дружественных уз,
Хочу бургундского, портвейна и кларета.
-А ты б чего хотел? - спросил поэт монаха.
-Хотел бы я,- ответил тот монах,
-Когда пред господом я не имел бы страха,
Красотку в фильдеперсовых чулках.
ИГРА
В салонах фешенебельных Джакарты
Матросы с гейшами всегда играют в карты,
А на Ротуме и на Пентекосте
Помимо карт играют также в кости.
И в русских городах,когда жара,
В ходу на пляжах сека и бура.
Играет мир в трясучку и в орлянку,
Играет вечером, играет спозаранку.
Символизирует колода мир планеты,
Одни в нем - короли, другие лишь валеты.
Вся наша жизнь - азартная игра,
А люди - лохи или шулера.
ЖАКЛИН И КЛОД
Золотистые букли Жаклин - это клад,
Это ключ к сердцу клирика Клода.
И Жаклин с Клодом в клубе едят шоколад,
Пьют кларет и тасуют колоду.
Ну а если заклинит у Клода с Жаклин,
Выбивают совместно они клином клин.
Уж такой в клубе клириков старый уклад -
Золотистые букли Жаклин - это клад.
ТРИОЛЕТ
(волк)
Голодный старый волк,
Затравленный врагами,
Из сил последних рвется напролом.
Голодный старый волк
Загрыз врагов последними зубами
И тихо умер в логове своем,
Голодный старый волк,
Затравленный врагами.
*****
Мягкий мотив мандолины,
Медленно плещет Ла-Манш,
Бросьте на борт бригантины
Белую блузку, Бланш.
Будьте в бордовой блузке,
Будьте на баке, Бланш.
Пусть бриджи у Вас будут узки,
Пусть медленно плещет Ла-Манш.
Буддой клянусь, мы с вами
Будем учить будо,
Но будьте, Бланш, на татами
В блузке цвета бордо.
******
Мистика манит монаха, мечтателя - мифы.
Манят матроса морей миражи и рифы.
Бежевый берег и в бежевой блузке брюнетка Берта
Манит меня, портретиста, вот я у мольберта.
Я напишу все блондинок и всех брюнеток,
Была бы рука тверда, и глаз был бы меток.
Я напишу Марисоль, Марилус, Магдалину, Марселу,
Кадмием, охрой, сиеной, лазурью - быстрее к делу.
****
Сосен ветви золотые,
Изумруд сосновых крон,
Берега реки крутые,
Нагоняют сладкий сон.
В бирюзовости прибоя,
В дымке сумерек седых,
Ноты вечного покоя,
Грёз лилово-голубых.
РУССКАЯ БЫЛИНА
Скучно жить в России нынче,
В карты не с кем поиграть.
Доберман, скотина, -пинчер,
Лает за окном опять.
Я с собой самим играю,
Сдав болвану и себе,
Мышцы тела напрягаю
В трудной умственной борьбе.
Помню детство, школу, осень,
Я ходил в библиотеку,
А потом, под сенью сосен
Вёл игру с друзьями в секу.
И в тоске по детской дружбе
Прихожу я в кабинет,
Мы с напарницей по службе
Там сыграем в тинтерет.
РАДЖА
Далеко, на острове Джемаджа
Жил давно один прекрасный раджа,
Он ушел на Сулавеси на сампане,
Где ждала его, одна тоскуя, рани.
Там, у вод лазурных океана,
под бананами стоял сераль султана,
Жили там и буги, и тораджи,
Жили и другие также раджи.
Но красотке нашей мил был раджа
Тот, что прибыл с острова Джемаджа.
ВОСТОК И ЗАПАД
Тайцы скользят на сампанах по клонгам Бангкока,
Бродят по пыльным дорогам и тропам Сиама.
Манят бродяг и философов мудрость и тайны востока,
Ловят омаров чаморро в заливах Гуама.
В дебрях Борнео гуляют по пляжу дикарки в бикини,
К ним у меня исключительно сильная тяга.
Где-то байбак выполз греться на солнышке в полупустыне,
Может быть там, на востоке, духовная родина мага?
В строгом порядке в искусстве меняются стили.
В Зальцбурге Моцарт, В Милане и Риме - Беллини.
Тянутся в небо соборов готических шпили,
Тянутся формы барокко волнами изогнутых линий.
Выглядят так натурально руины в картинах Маньяско,
Тонко сработан фарфор из Германии, Чехии, Польши.
В Мюнхене вальсы звучат,чуть южнее звучит бергамаска.
Тонок восток, но и запад востока не толще.
ГАЗЕЛЬ
Твои газа темнее ночи, уста - пылающий рубин,
Ты красотой луноподобной могла б затмить саму Ширин.
Перед ланитами твоими, перед волной твоих кудрей
Не устоит ни перс, ни турок, ни грек, ни грозный бедуин.
Ты молода, но вечно ль это? Все в роковой увянет час,
А потому запечатлею тебя я в серии картин.
ОДА РУКАМ
Рука у пьяницы к стакану тянется,
К колоде тянется рука у игрока.
В чужой карман стремятся руки вора,
Оружие хватают - у бретёра,
Для балерин опора - рука танцора,
Творит красоты на века художника рука,
Штурвал вращать годна рука у моряка,
Сатирика рука кропает строки,
Высмеивая разные пороки,
И нет приема против цуки,
Когда в бою Сигала руки,
У крючкотвора руки - словно крюки.
Как много в мире много разных рук,
По ним я вижу, кто мне враг, кто друг.
Репортаж с побережья о прелестях летнего сезона
В стороне от вонючих трущоб, где кончается старый бульвар,
Есть кусочек земли и воды, где не видно торговок базарных,
Но со склада несет аромат смол и дивных гаванских сигар,
И не ходит вульгарной толпой контингент обезьянок бульварных.
Солнце было в то лето таким, будто было оно над Бангкоком.
Пляж был полон, сверкала вода,истомленные ивы ленивы,
И красотки повсюду лежат, задом, передом, накрест и боком,
Ветер брызги с прибоя сдувал, словно пену с баварского пива.
Две красотки мне встретились там, две особы, подобие граций,
Мы со смыслом беседу вели, а не просто язык напрягали,
И, слагая во фразы слова, в бесконечную цепь медитаций,
Между делом, икрой закусив, мы в прохладные волны ныряли.
Этот вечер прошел, как мираж, все теперь это кажется сном.
И песок, и вода, и лучи, и нагретый асфальт на бульваре.
В желтом цвете предстала одна, а другая была в голубом,
И теперь они грезят опять о волнах и о летнем загаре.
Я так устал, что погрузился в сон,
Под звуки вальса венского мечтая.
Я сам не знаю, чем я утомлен
В закатный час, в прохладный вечер мая.
Хотелось бы на белый пароход,
Который заскользит куда угодно,
Лишь только был бы там лазурен свод,
Лишь только б там цвели цветы свободно.
Сквозь портьеры проскользнув ложится
Солнца луч на балдахина складки.
Спит Жюстина, дивный сон ей снится,
Сновиденья утренние сладки.
Прерван миг мечты лучом проворным.
Пробужденья миг развеет чары,
Жаль разлуки с миром иллюзорным
ДВА ОПУСА В ЖАНРЕ НОСТАЛЬГИИ
ПО ДЕТСТВУ
В яркопамятном парке земляничного детства
Где когда-то я грезил и фантазно мечтал,
Где впитал навсегда утонченный характер эстетства,
Я недавно опять побывал.
Здесь, как прежде, стоит одиноко скульптура трех граций.
Но уже не блестит полированный мрамор в лучах
Золотого светила, а в кронах корявых акаций
Дух эстетства зачах.
Когда в воспоминаниях жива
Пленительная нега детских лет,
Кусты, деревья, лужи и трава,
И солнца ослепительнейший свет,
Тогда приходит нега та опять,
И разум тонет в море сладких грёз,
И время поворачивает вспять,
И снится куст колючих диких роз,
И снится парка старого боскет,
Стрекозы снятся, бабочки, цветы,
И снится то, чего на свете нет,
Маячит впереди мираж мечты.
О ЖЕЛТОМ
Желтое очень полезно для нас,
Желтое греет и радует глаз,
Осенью, если заглянем мы в сад,
Желтые листья на ветках висят.
Желтые дыни и желтые груши
Ум укрепляют и радуют души,
Желтое золото, желтая бронза,
Молится Будде бронзовый бонза.
Желтый огонь разгорается в печке,
В желтом подсвечнике - желтые свечки.
Желтая мякоть внутри ананаса,
Всех многочисленней - желтая раса.
Светит над улицей желтый фонарь,
Плавает в море желтый янтарь.
Слишком уныло зимой за окном,
Желтым на серость бы ляпнуть пятном.
ГЕНИИ.
Могут встретиться разные гении,
Гений в музыке, в танце и пении,
Гений-скульптор и гений разведки,
И, конечно же, гении редки.
Вспомним также такого гения -
Кристофоро Коломбо из Генуи.
Но, однако, намного ценнее
Гениальность чеканить гинеи.
В мире водятся гении разные,
И красивые, и безобразные,
А бывают и вредные гении,
Гений пьянки и гений курения,
А бой-френд у красотки Амалии -
Гений мускула, гений талии.
Но, душа ль гениальна иль талия, -
Для природы все то - аномалия.
УЛЬТРАКОРОТКИЕ СТИХИ
О, где вы,
Девы?
Как злы
Козлы!
Георгий -
Герой оргий.
А чем же плох
Чертополох?
СОЧЕТАНИЯ И ПРЕДПОЧТЕНИЯ
Октавы Тассо и сонеты Данте
Читать мне нравится с бокалом аликанте,
А если на стене Орас Верне,
Он сочетается с бокалом каберне.
Кантаты в темпе пьяно и анданте
Подходят тоже к рюмке аликанте.
Творения титана Бруннелески
И балерины стройной арабески
Увидеть лучше в натуральном плане,
Но не беда и на телеэкране.
Уверен, что классический балет
Не повредит употреблению котлет.
Гораздо лучше опера Бизе,
Когда во рту пирожное безе.
Не повредит бокал вина внимать Боккаччо
И живописи Гварди и Карпаччо.
А если в книге тут и там
Видны фривольности и эрос,
То к похожденьям светских дам
Пойдет сигара "Вегуэрос".
Когда полезное мы совместим с приятным,
Материи и духа симбиоз
Все сразу сделает понятным и
Разрешить нам даст любой вопрос.
ПОРТУГАЛЬСКОЕ ЭСКУДО.
В моей коллекции монет
Пистоля золотого нет,
Которым за анжуйское вино
Платил аркебузир давным-давно
В трактире возле церкви Сен-Дени,
Но не гроши собрал я здесь одни:
В ней козырь - португальское эскудо.
Он - старенький, потертый, врать не буду,
И не блестит уже давным-давно,
Им не заплатишь за анжуйское вино,
Но уважения и памяти достоин,
Не просто бляшка он, а бывший воин,
Служил он славно в армии монет.
А вот теперь, на склоне лет,
Лежит в кубышке, нумизмату служит,
С песетами и филлерами дружит,
И травит байки старому юаню,
Как он гулял однажды по Тайваню,
И как в такси катался по Гонконгу,
Рассказывает донгу.
Коль есть эскудо, замечательное столь,
Не обязателен в коллекции пистоль.