Ирландия. Лимерики.

Это было в туманной Британии,
Старый Билли жил вечно в скитании,
Но мечтал старый Билли поселиться на вилле,
А скитаться лишь только в мечтании.

Жил однажды в пустыне бербер,
Представитель возвышеных сфер,
Но чертил на песке он слова о тоске,- 
От тоски нет ни средства, ни мер.

Дон Рамон Виолетте однажды сказал:
"В родовом моем замке имеется зал,
В нем есть много картин, в нем пылает камин,
Балерин вот он только не знал".

Дон Рамон смуглой девушке с Явы
Говорил:" Вы кристалл без оправы,
Вам признаться посмею: все я в жизни имею,
Только девочки нет для забавы".

На одном из проспектов Парижа
Пешехода замучила грыжа.
Не успел он пройти даже четверть пути,
Так огромны проспекты Парижа.
 \1998\

На одном из проспектов Майами
Мистер ловко пристроился к даме.
Но того, что хотел, получить не сумел,
Дамы в штатах обходятся сами.


В книгах пишут, что прежде монахи
Отъедали огромные ряхи.
Были братья толсты, несмотря на посты,
Таковы и сейчас те монахи.

И Абрам, И Емеля в России,
Долго ждали прихода мессии,
Ждали так много лет, а мессии все нет,
Ни в Израиле нет, ни в России.
\1998\    

Был дружок у меня, Карамазов,
Он не ездил ни в Киров, ни в Глазов,
Но зато посетил море возле Курил,
Где полно вулканических газов.

Жил в Перми кардиолог Сергей,
Он не ездил в Мадрас и Бомбей,
Но зато на Камчатке, где культура в зачатке,
На плавбазе ловил карасей.

Уж не молод был дядя Сергей,
Не хотел  ни в Мадрас, ни в Бомбей,
Но видал Командоры, где прекрасные горы,
И бушует пучина морей.





Япония. Хокку.

Сакура зацвела,
Истинно по-японски
Рад я ее цветенью.

Путь самурая -
Красивая смерть,
Блеск дайкатаны.

Какэмоно с портретом японки 
Я повесил на стену, -
Снять не дам никому.

Сегодня праздник -
В чайный домик
Зовет красавица Миюри.

И снова радость, -
В сад камней 
Зовет красавица Юттянко.

Ниндзя ползет в ночи,
К бою готовься, сёгун,
Власти твоей угроза.

В Токио шумном 
Правит якудза, -
Полный порядок.

Трудные времена -
Нет и горсточки риса,
Снова одна овсянка.

Два супостата 
Вышли навстречу.
Где у меня танто?

Радость уходит как солнце
За горизонт на закате, -
Падает курс иены.

Вышел якудза 
Утром на Гиндзу, -
Все разбежались.

Что на обед сегодня? -
Скромно спросил я гейшу.
Снова сасими с рисом.

Полюбит и юная дева 
Развратника старого, если
Имеет он много денег.


 Япония. Танки.

На миг я стал
Мыслителем
В саду камней.
Но завтра вновь
Погрязну в повседневности.

Пышно цветут хризантемы,
Ярки бутоны пиона,
Роза - цветов королева,
Жаль, что не любит никто
Дикий колючий бодяк.

Зачем я родился 
В великой России?
Родиться хотел я
В стране Дайниппон.
Но рок беспощаден.

Противник мой 
Сегодня на татами -
Изысканная гейша.
Не мастер я 
Интимного дзюдзюцу.

Увидел я во сне 
Глаза японки.
О, эти черные глаза, 
Куда же вы ушли?
В притоны Сан-Францико?


СЕГИДИЛЬЯ

Силуэт ночной Севильи
Погружается во мрак.
Под мотивы сегидильи
Засыпает особняк.
Посмотри, как померанцем 
Загорелся небосклон,
Выходи же, донья Бланка,
Поскорее на балкон.
Не стесняйся, скинь мантилью,
Розу в локоны воткни.
Сделать нынче сказку былью
Можем только мы одни.
Ярок свет Альдебарана,
Светят Лира и Пегас,
Ревность старого барана -
Не препятствие для нас.
На ремне у кавалера
Меч, за пазухой кинжал,
За блаженство адюльтера 
Хлопнем хереса бокал.

Спит Ла-Манча, спит Севилья,
Мир окутан сладким сном,
Пусть отныне сегидилья 
Раздается под окном.
Выходи же, донья Бланка,
Захвати с собой стилет.
Ждет нас нынче Саламанка,
Ждет нас университет.
Все в тебе, сеньёра, складно,
И запястья, и чресла.
Нам ли слушать безотрадно
Храп ревнивого осла?

КОПЛЫ

Только грянет сегидилья,
С плеч долой летит мантилья.
Все красавицы в Памплоне
Темпераментны, как кони.

Жизнь кастильца, жизнь испанца
Вся проходит в ритме танца.
Он и завтрак и обед 
Ест под звуки кастаньет.

Серенады льются звуки,
Наливают херес руки.
Ноги бьют сапатеадо, 
Жизнь кастильца - то, что надо.
 
У испанца каждый вечер -
Удивительные встречи.
Сеньёриты и мучачи
Перед ним в тени маячат.
       
           ЛЕТРИЛЬЯ
      ИЗАБЕЛЛА И МАРЦЕЛЛ. 
      На балконе Изабелла 
      После праздничного бала 
      Графа-циника марцелла, 
      Пламенея, обнимала, 
      И, ему самозабвенно 
      Признавалась непрестанно 
      В своих чувствах откровенно, 
      Выражаясь очень странно. 
      Граф речам не верил страстным, 
      И словам предельно лестным, 
      Был он хмурым и ненастным 
      В этот вечер, и нечестным. 
      Светят празднично шандалы, 
      Страстно дышит Изабелла, 
      Посреди большого зала 
      Пенье слушает Марцелла. 
      Он играет на гитаре 
      В шитом золотом брасьере, 
      А она под звуки арий 
      Закружилась в хабанере. 
      Но не знала Изабелла 
      Как обманчивы катрены, 
      Канцонетты, мадригалы, 
      Как не искренни, не ценны 
      Чувства ложные Марцелла. 
      1978