Тишина. Обложила со всех сторон. В подгнившей уже ночи, звёзды недоумённо сверкали глазами. Когда Мытарь рождался в немытых яслях.
- Кто здесь? - только и успел проговорить акушер.
Картина поразительно менялась. Стенки привычной реальности надтреснуто постанывали под колебаниями идеи бытия. Всё внушало доверие. Даже смрадный запах падающей струбцины. Мытарь уже высунул голову из мешка и прорычал: Ego sum pestis! Ego sum vibrio chaosi! И голени его сердито задымились. Он привстал на руках, чтобы как следует разглядеть искажённые души присутствующих. Глаза его сияли тленом и внутренней простотой. Однако не было в них и намёка на непонимание. Причины, следствия, вероятности - всё смешивалось в бельмах этих глаз.
- Так наверное смотрит сама матушка-смерть! - начала было кликушествовать профессор Зевахина.
- Да тише же вы! Спугнёте его вдохновение! - сердито шикнул доктор Панов.
Мытарь пополз. Первые его движения были уверенными и лёгкими, словно оперившиеся плесневые грибы. Он полз казалось с жадностью, каждое собственное движение словно бы насыщало его чем-то, руки впитывали динамику, ноги же пассивно волочились предсказывая скорое наступление будущего. Колючий нимб сползал набок открывая покрытую коростами лысину. Он пробовал свою плоть изнутри. Каждую вырожденную клетку, познавал он с невиданным упорством, а по влажному следу его тела ползли крысы. Безумные животные со всей доступной им улыбчивостью заскорузло двигались зачарованные судорожными поползновениями Мытаря. Те из грызунов, кто подобрался ближе теряли лицо и шкуру, они туго сплетались в единое, кишащее нечто. Всё наполнялось вокруг смыслом. Всё оживало в новом, присущем ему виде.
Куда это он собрался? - теперь уже спокойно и сдержанно спросила Зевахина.
Пока должно быть никуда. Пока что он просто осуществляется вовне. - Попытался ответить Панов.
Мытарь облегчённо двигался. Тело его модифицировалось и испускало бледную темноту. Тени то обострялись, то размазывались на были. Содержание его динамически колебалось. Крысы обезображено зеленели впитываю чуму.
Глядите! - заверещал Панов. - У них просачиваются крылья! Они же вот-вот воскурятся к потолку!
Крысы плавно взмахивали истекающими из их ворчащих спин, слизистыми крылышками и воспаряли. Мытарь внезапно подпрыгнул и всё его тело содрогнулось в конвульсиях, по коже прошли волны наполненные самобытностью. Он пищал и источал бескомпромиссность.
Акушер безвольно оседал на пол, всё его тело пронизала саркома, порождённая прикосновением к тайнам. Он уже стал походить на Мытаря своим знанием. Слюна стекала с его губ, и в ней копошились осмысленные личинки неведомого. Мытарь оглянулся и на секунду на пенящихся глазах выступили густые слёзы. Акушер заметив это собрался с силами и послал Мытарю воздушный поцелуй.
Зевахина и Панов продолжали фиксировать структурные изменения сущего. Мытарь остановился и торжествующе перевернулся на спину от чего сухие кости его зашелестели осенними листьями. Он раскинув руки и вытянув дегенеративные отростки ног принялся порождать стигматы. Ладони его покрылись язвами наполненные дикими червями. Скользкие ступни так же разверзлись.
Крысы почувствовав изменения сплетались плотнее, те кто не обзавёлся крыльями создавали массивный копошащийся остов. Корчащийся брус и перекладина.
Да, да, да! Вот так! Вот так! - закричала Зевахина.
Окрылённые грызуны подхватили Мытаря и пригвоздили его к кресту своими телами. Всё стремительно разлагалось. Акушер подполз к основанию креста и стал слизывать истекающий ото всюду гной правды.
Так и было! Всё так и было! Было, было, было! - повалившись на спину Панов загребал окружающее руками.
Доски сарая запели стиснутые ослепительным состраданием. Зевахина запрыгала на месте и начала размахивать фотоаппаратом.
Мытарь скалился запревшими от реальности зубами. Колебания мира пришли в гармонию с ворочанием его внутренностей пораженных раком предвидения. Живот раздувало, на нём проступали пятна одухотворённые неизбежностью. Пятна стремительно набухали и начинали разрываться.
Панов церемонно встал и поправив галстук вышел за дверь. Состояние закручивалось вокруг слезящегося креста.
Через мгновение Панов вернулся в сопровождении двух внушительных священников.
Что тут у нас? Ага новый Мессия, ну что же он нам подходит, то что нужно. - просто сказал один из священников. - Отдавайте распоряжение в отдел рекламы об изменении церковной символики. А этих, - он неопределённо качнул головой на Зевахину и Панова, к святым. И поживее, сегодня ведь воскресение. Можно праздник Рождества на сегодня перенести. Да? - и священник поглядел на Мытаря.
Мытарь червиво улыбался и шепеляво сказал: Ego sum apha vermi, ego sum omega virusi!
Время циклически вереща, содрогнулось и повалилось на бок.