Артамонова Елена Вадимовна : другие произведения.

За гранью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Боль и ужас... Последний глоток воздуха... А потом осознание того, что все кончено, оборвано, сломано навсегда и обжигающая, словно кипящая смола, обида. И слезы, которые должны были хлынуть из глаз, и крик, который должен был вырваться из горла... Да только не было больше глаз, чтобы плакать, не было горла, чтобы кричать. Мертвое тело застыло неподвижно - кусок мяса, медленно терявший тепло - последнее напоминание о вероломно оборванной жизни. И шнурок казенных ботинок, намертво впившийся в шею... Вот и все. Боль исчезла. Остались только обида и слезы, которые невозможно было пролить.
   Боль и ужас... Последний глоток воздуха... А потом осознание того, что все кончено, оборвано, сломано навсегда и обжигающая, словно кипящая смола, обида. И слезы, которые должны были хлынуть из глаз, и крик, который должен был вырваться из горла... Да только не было больше глаз, чтобы плакать, не было горла, чтобы кричать. Мертвое тело застыло неподвижно - кусок мяса, медленно терявший тепло - последнее напоминание о вероломно оборванной жизни. И шнурок казенных ботинок, намертво впившийся в шею... Вот и все. Боль исчезла. Остались только обида и слезы, которые невозможно было пролить.
  
   Игор знал, что его убили. Его удивляло лишь то, что вопреки привычным представлениям, он, точнее - его душа, не разглядывала покинутое тело с высоты, готовясь окончательно улететь в какую-нибудь заоблачную даль. На самом деле он ничего не видел и не слышал, но при этом осознавал действительность отчетливо и ясно, возможно, даже четче, чем при жизни. И это необычное чувство, новое, ни с чем не сравнимое восприятие окружающего мира, настолько ошеломило Игора, что даже на время затмило обиду и горькое ощущение от той чудовищной несправедливости, что произошла с ним.
  
   Игор хотел жить. Он смог преодолеть все - прошел через пытки, девять лет одиночки, он научился жить этим грузом, жить надеждой на свободу. Жить, вопреки всему, ради святой цели - возвращения домой. Он не сомневался, что выдержит и новые испытания, лишь бы однажды вернуться к жене и сынишке. Он сумел справиться с отчаяньем и болью, он научился жить завтрашним днем. Но сегодня на рассвете его убили, растоптали не только жизнь, но и надежду.
  
   Теперь все было в прошлом. Его задушили, когда он спал, и вскоре убийцы вернулись в камеру, изображая, будто во время утреннего обхода случайно обнаружили повесившегося на прутьях решетки заключенного. Самоубийцу. Жалкого самоубийцу, не справившегося со своим жребием и позорно бежавшего в смерть. Возвращение убийц, их поведение должно было привести в ярость, но Игор не испытывал злости, только невыразимую обиду и страстное, до безумия, до исступления желание вернуться, продолжать жить, не уходить из этого мира.
  
   А потом, наблюдая за возней в камере, он отчетливо понял, что свободен, и никакая сила больше не удержит его здесь, в клетке, из которой он так мечтал вырваться последние девять лет. Он без сожаления бросил свое тело, не желая наблюдать за тем, что эти грубые руки делают с его мертвой плотью. Это больше не имело значения - Игор торопился домой.
  
   Усилие мысли мгновенно переместило его за много километров от тюремной камеры, где он встретил смерть. Один только миг, и Игор ощутил ауру дома, накрывшую его теплой волной покоя и уюта. Здесь было хорошо. И не имевший глаз Игор видел все до мельчайших подробностей, неведомым образом превращая исходящую от людей и вещей энергию в зримые образы. Удивительное открытие - только после смерти он узнал, что жизнь наполняла все - дома, траву, камни мостовой, фонари вдоль улицы. Вещи впитывали людские чувства и сами становились живыми, и потому он мог ощущать (нет, Игор поправил себя - видеть их).
  
   В доме царил покой - страшная весть еще не вошла в него, не разрушила сладкий утренний сон. Игор с нежностью посмотрел на сынишку - мальчик спал на спине, его мягкие волосенки разметались по подушке, к этим кудряшкам так хотелось прикоснуться, нежно-нежно провести по ним ладонью. Игор так и сделал, и почувствовал, что улыбается сам, и увидел, что на губах мальчика появилась улыбка. Оказывается, души могли соприкасаться, быть вместе, наслаждаясь неизъяснимым словами, подлинным счастьем. И Игор был счастлив... Но всего несколько мгновений - мир, в котором он сейчас находился, был миром грез, фантазий и пустоты, а на самом деле он больше никогда не сможет прижать к себе сына, погладить по непослушным кудряшкам. В реальности Игор был мертв, и понимание этого повергало в панику. Сейчас все исчезнет, превратиться в ничто, ведь это только отсрочка, агония души, лишившейся тела. Душа умирает чуть медленнее, чем плоть, и у Игора остались часы, а может быть, мгновения жизни, в которые он ничего не сумеет изменить.
  
   Он загубил свою жизнь, он обрек на муки себя и своих близких, он ничего не успел в жизни, не видел, не знал, но всегда оставалась надежда, что когда он вернется домой, он наверстает упущенное, он по-настоящему проживет остаток жизни, он сделает все, что не успел сделать. А теперь он был мертв.
  
  - Ида!
  
   Игор метнулся к спавшей женщине, но порыв отчаянья разбудил ее, и она открыла глаза. Во взгляде была тревога. Дурное предчувствие сжало сердце.
  
  - Ида, меня убили! Убили! Слышишь, Ида? Я люблю тебя, я с тобой сейчас. Рядом! Но я мертвый, меня больше нет!
  
   Она не слышала его. Игор чувствовал непроницаемую твердость оболочки, окружавшей душу любимой женщины. Она проснулась, и разум сделал ее душу глухой и слепой. Они могли общаться только во сне, странном подобии смерти, освобождающем душу. Ида могла услышать его, погрузившись в омут сновидений. А сейчас до нее невозможно было докричаться.
  
  - Ида, мне плохо! Помоги мне! Мне страшно, не оставляй меня одного...
  
   Тщетно. Женщина сидела на кровати, глядя в одну точку. Она пыталась осознать, что происходит, но смутные образы, превратившись в сухой песок, тонкими струйками утекали между пальцами. Иде было страшно. А потом зазвонил телефон...
  
  
  
   Сознание не угасало. Это и радовало и пугало одновременно. Религиозные сказки были для Игора пустым звуком, но теперь он пытался вспомнить, все, что слышал о загробном мире. Считалось, что душе положено несколько дней бродить по земле, а потом... Что случалось потом, Игору предстояло узнать очень скоро. Даже теперь он по-прежнему не верил во всякую религиозную чепуху типа райских кущ и адского пекла. Похоже, впереди его ждало только угасание, уголек души еще тлел, но жар таял, и дальше не было ничего. "Может, и к лучшему, - подумал Игор. - Только бы успеть рассказать Иде, что меня убили. Я не самоубийца. Я не предал ее. Я хотел жить до конца. До последнего мгновения. Я и сейчас хочу жить. Когда же она, наконец, уснет? Мне надо столько сказать..."
  
  
  
  - Ида, Ида, они убили меня. Я боролся, как мог, но их было двое, они оказались сильнее меня, шнурок сразу захлестнул горло, не позволяя дышать. Прости меня, что я позволил себя убить. Пожалуйста, прости. И не верь тому, кто говорит, что это самоубийство. Это не так. Не верь. Никогда не верь. Пожалуйста, не верь.
  
   Кажется, Ида не понимала его. И хотя душа спящей женщины была открыта, беседы не получалось. Сознание Иды мешало даже во сне, превращая их встречу сумбурное сновидение.
  
  - Ты не мог себя убить. Я знаю, что тебя убили, но ничего нельзя доказать, сила на их стороне. Нельзя, нельзя... Любимый, почему ты оставил меня? - мысли Иды текли потоком, Игор выхватывал из него то одну, то другую, но разговора не получалось. Они говорили об одном и том же, они были рядом, но для Иды это был только мучительный и в то же время сладкий сон.
  
  - Я здесь, я рядом, я пришел к тебе, потому что хочу быть с тобой, потому что люблю. Меня убили, но я люблю тебя, потому что это важнее.
  
  - Я люблю тебя, Игор. Не уходи, будь со мной. Я не верю в твою смерть. Это только сон. Ты жив, жив.
  
  - Это не самоубийство, нет! Слышишь?
  
   Она не слышала. Она была напугана и ее душа кричала от боли. Она любила его. И тогда Игор подошел ближе, обнял ее нежно-нежно. Приблизил ее лицо к своему, посмотрел в глаза, его губы коснулись ее губ, и долгий, сладкий, сумасшедший поцелуй соединил их души воедино. В этот миг Ида почувствовала, что это не сон, что Игор действительно пришел к ней.
  
  - Прощай, Ида, я буду любить тебя и сына, пока существует моя душа. Прощай, любимая, я должен уйти. Я люблю тебя. Береги нашего сына.
  
  
  
   На своих похоронах Игор не присутствовал. Хотя его хоронили, как героя, при большом скоплении людей, с должным пафосом и торжественностью, он предпочел остаться у дома, проводя все время с сынишкой, который, кажется, лучше взрослых чувствовал его незримое присутствие. Дом, семья - оказывается именно это было самым главным для человека, опорой, что поддерживала его и при жизни и после смерти.
  
   Игор считал себя преступником. Он обвинял себя не в том, за что получил три десятка лет тюремного заключения, он был преступником потому, что причинил огромную боль тем, кто его любил, легкомысленно отдав свою жизнь на растерзание подонкам, расплатившись ею за абстрактные идеалы. Он ненавидел себя за это, считал недостойным любви. Но сейчас, когда его душу переполняли отчаянье и обида, когда он искал сострадания, золотистые лучики любви, тянувшиеся отовсюду, исцеляли его, побеждая смерть. Любовь давала силы, наполняла жизнью, спасая от вечного холода небытия.
  
   День похорон запомнился лавиной эмоций, обрушившихся на Игора. Его смерть потрясла многих, и люди щедро дарили ему свою любовь. Впрочем, Игор чувствовал и холодные иголки ненависти, впивавшиеся в душу, но эта боль тоже делала его сильнее.
  
   Однако важнее всего были для него чувства сынишки - маленького мальчика, впервые узнавшего о том, что на Земле существует смерть. Малыш был напуган этим открытием, и Игор, как мог, пытался успокоить его, рассказывая, что, в общем-то, в этом нет ничего страшного, и здесь, за гранью, даже по-своему интересно, а смерть - это всего лишь новый этап жизни и совсем не обязательно бояться ее. Почувствовав мысли Игора, мальчик незаметно успокоился, и на его лице снова появилась улыбка.
  
   Это обрадовало Игора, но потом он снова помрачнел, ведь на самом деле ему не было известно, что ждет впереди, какие испытания приготовила ему смерть, и сколько еще времени он продолжит оставаться самим собой, существуя, как личность.
  
  
  
   Завяли цветы, осела земля на могиле. Прошло три дня, девять, еще невесть сколько, Игор сбился со счета... но вокруг ничего не менялось. В первое время Игор почти каждую ночь приходил к Иде, но потом, наблюдая за женой, потрясенной этими снами, страдающей и плачущей после пробуждения, решил, что не должен тревожить родных, причиняя им новую боль. Он со стороны следил за каждым их шагом и тосковал, тосковал, тосковал, больше всего на свете желая вернуться к тем, кого любил.
  
   Смерть напоминала тюрьму. Впрочем, долгие годы одиночного заключения в чем-то были даже хуже, чем его нынешний мир, тогда он имел меньше свободы, и его спасало только воображение, а сейчас он был предоставлен сам себе, и мог, словно в театре наблюдать за спектаклем жизни, читать, словно книги, чужие мысли, исследовать то, что окружало его. Правда, в тюрьме он жил надеждой, а за гранью надеяться было не на что.
  
   Как и при жизни, Игор не знал, сколько времени ему отпущено здесь, и что ждет его за Проходом. То, что Проход существует, он осознал резко и неожиданно, вычленив это ощущение из хаоса чувств и потоков энергии, в котором находился. Там, словно проваливаясь в черную дыру, исчезало все. Там начиналась настоящая смерть. Или жизнь... Игор понимал, что однажды он шагнет туда, но не представлял, сделает ли это добровольно, или его затянет в бездну, словно щепку в водоворот. Проход манил постоянно, но у Игора хватало воли противостоять этому зову, оставаясь возле мира живых.
  
   За гранью не было названий, и Игору, словно первооткрывателю приходилось придумывать их, поскольку невозможно было мыслить и чувствовать в мире без имен. И так, существовал Проход, который Игор расположил его в глубине, позади от себя, у самого горизонта. А еще была сцена, ярко освещенная, хотя, конечно, это тоже было условно, потому что света в этом мире не существовало, равно, как и тьмы, горизонта, дверей и комнат. Но Игор не мог смириться с новыми правилами игры, и пытался все переделать, подогнать, под привычные мерки людского мышления. На сцене бурлила жизнь. Там пульсировал, переливаясь всеми цветами радуги тугой клубок чувств, страстей, мыслей. То был его мир, куда он не мог вернуться. Миры разделяла граница - невидимая, но непреодолимая тончайшая пленка, которую Игор называл смертью.
  
   Игор был не один, рядом с ним находилось великое множество людей умерших в разное время. Некоторые сразу шли к Проходу, целеустремленно и уверенно - они закончили земные дела и ни что не удерживало их в мире живых. Другие, подобно Игору, метались между мирами, не желая покоя, и мечтая вернуться назад. Пульсирующие сгустки обиды и боли - те, кто не дожил, не успел, тех, кого вырвали из жизни, неожиданно, резко, страшно. Одно время Игор попытался познакомиться (о, как по земному звучало это слово!) с кем-то из них, но этих людей занимала только случившаяся с ними беда. Они думали только о ней, отчаянно пытаясь докричаться до своих. Остальное уже не имело для них никакого значения.
  
   Дружбы не получилось. Игор замкнулся в себе, перестав обращать внимание на чужие трагедии, отстранившись от стенаний и жалоб на несправедливость судьбы. В конце концов, ему было ничуть не лучше, чем остальным.
  
   Откуда-то пришло знание, объясняющее тайны бытия. Никто не рассказывал это Игору, но теперь он твердо знал, что здесь, за гранью, душа имела выбор. Она могла либо скитаться вдоль границы земного мира, медленно угасая, чтобы постепенно растаять навсегда, или, пройдя сквозь Проход, возродиться в новом теле. Сознание человека, его душа, формировалась в мозгу в течение всей жизни и не могла бесконечно долго существовать без тела. Вначале умирала плоть, а потом, со временем, лишенная источника жизненной силы, гибла и душа. За гранью она могла существовать только за счет внешних источников энергии, которым были эмоции тех, кто остался в мире живых. Истина звучала банально - человек продолжает жить, пока о нем помнят. Вот тут-то и возникал выбор - оставаться с теми, кто любит, или шагнуть в Проход, стирающий память о прошлой жизни.
  
   Среди душ встречались молодые и старые. Молодые были слабы, быстро теряли силы и растворялись в пустоте, порой не добравшись до Прохода, а старые, прошедшие через множество земных воплощений, могли едва ли не веками существовать без тела. Молодые были грубы и примитивны, и Игор готов был поспорить, что его убийцы еще ни разу не были здесь, живя только первой жизнью. Душа формировалась столетиями, в течение каждой жизни набирая новый опыт, становясь сильнее, сложнее, многограннее. Те, кого в мире людей называли гениями, имели колоссальный потенциал, десятки блестяще прожитых жизней за спиной, но Игору они были неприятны, он отчетливо ощущал исходящий от них всепоглощающий эгоизм и самовлюбленность. Эти души были очень сильны, наполнены энергией, помнящих их людей, но холодны, как лед. Они не давали света.
  
   Сколько жизней прожил сам Игор, он не знал, но чувствовал, что имеет достаточно сил, чтобы противостоять небытию.
  
  
  
   Время шло, казалось, ничего не менялось, но однажды Игор понял, что почти забыл свою жизнь. Воспоминаний осталось совсем немного, они ушли незаметно, исподволь опустошив его. По-настоящему отчетливо он помнил только час своей смерти, все то, что произошло, когда убийцы навалились на него, начали душить, как он сопротивлялся, и как ему связали руки, и уже мертвого поволокли к окну, собираясь повесить на пруте решетки, но потом, из-за недостатка времени бросили назад на тюремную койку. Еще оставалось смутное воспоминание о пытках в полицейском участке, но картинка была расплывчата, словно ее покрывал туман. И кроме этого - сияющий солнечный день конца весны, день, когда Игор был счастлив, сейчас уже неясно почему. Тогда он шагал по дороге, мимо виноградников, а вокруг был простор, воля и много-много счастья. Но самое сладкое, наполняющее душу теплом воспоминание - шорох дождя в ночи. Капли падали на упругие листья деревьев, барабанили по подоконнику, что-то шептали, ведя свой бесконечный разговор... Игор любил дождь, в тюрьме он напоминал ему о доме, приносил покой и умиротворение. Других воспоминаний не осталось. Лица Иды и сына начали стираться из памяти, и поэтому Игор больше не мог их отчетливо видеть, даже когда подходил совсем близко к ним.
  
   В первые дни после своей гибели Игор чувствовал огромный поток энергии, поддерживавший его, но со временем он стал оскудевать - люди перестали думать об умершем. И только Ида и его мама продолжали дарить Игору тепло своих душ. Время шло, ничего не менялось. Постепенно мир сузился до нескольких минут боли и кошмара - последнего воспоминания жизни, краски поблекли, и только печальны шум дождя, порой возникавший в памяти, пробуждал Игора, вытягивая его из вязкой трясины небытия. Здравый смысл подсказывал - с этой жизнью все кончено и пора уходить, пока его "я" не растворилось в пустоте.
  
   Но он не в силах был поступить так, ведь жизнь осталась незаконченной, и это не давало покоя. Игор хотел вернуться в мир живых. Вернуться, но не так, как те, кто уверенно шагал сквозь Проход. Платой за возвращение была потеря памяти о прошлой жизни, а Игор мечтал дожить, добрать то, чем не воспользовался в свое время. Он хотел любить, хотел оставаться самим собой - веселым, легкомысленным парнишкой с лучезарной улыбкой и чистой, незамутненной злом душой. Когда во сне он приходил к Иде, она видела его таким, каким знала до ареста - счастливым и юным, полным надежд, мечтаний, любви к жизни. В этих снах пытки, сделавшие его инвалидом, гнетущий груз тюрьмы, все те страшные перемены, что случились с ним в последние годы, исчезали, словно их смыли струи освежающего дождя. В этих снах их ждала целая жизнь, долгая-долгая и полная любви. Игор бесконечно любил Иду, и не мог отказаться от нее, шагнув в Проход.
  
   Он не хотел забывать.
  
  
  
   За гранью очень чутко реагировали на мысли тех, кто остался в мире живых. Время от времени Игор чувствовал, как приток жизненной энергии увеличивается, словно вспышки света озаряли мрак - это означало, что еще кто-то узнал о его судьбе, проникся состраданием, думал о нем и жалел его. Игор был благодарен этим незнакомым людям, что своими душевными порывами, сами не ведая того, поддерживали его жизнь, не давая душе угаснуть. Потом вспышки слабели, и существование Игора продолжало течь, как прежде - без впечатлений, без сна, без смысла.
  
   Однажды теплая волна сострадания снова накрыла его, но как всегда была в ней и капля яда - мысль о том, что "этот несчастный парнишка" покончил с собой, не выдержав выпавших на его долю испытаний. Игор встрепенулся, сбросил сковывавшее его оцепенение. Былая обида всколыхнулась с новой силой. Самоубийца! Неужели это клеймо останется с ним навсегда?! Какая чудовищная, отвратительная ирония - больше всего на свете Игор хотел жить, а все считали его человеком, добровольно сведшим счеты с жизнью.
  
  - Бедный парень, двадцать три года, почти ребенок и вдруг тюрьма, пытки, одиночка. Никакой надежды впереди. Что оставалось, кроме самоубийства? Смерть дала ему свободу.
  
  - Эй, послушай, меня убили! Убили! Понимаешь? - крикнул Игор, не надеясь, что его услышат. - Убили!
  
  - Он всего на год моложе меня, и родились мы почти в один день. Моя жизнь и его... Суета, планы, надежды, встречи, поездки, обиды и радости... А у него только небо, перечеркнутое прутьями решетки. За что? Ведь он никого не убил, не причинил зла. Он только верил, что можно изменить мир, верил в справедливость. Такая добрая, открытая, светлая улыбка... Но справедливости нет. О чем он думал в ту ночь? Впереди весна, день рождение, а вокруг только голые стены и прутья решетки.... Все так сложилось и выход найден...
  
  - Я не думал, я спал! Спокойно и крепко! А до того мечтал о том, как я буду жить, выйдя на свободу, вспоминал о своем сынишке. Меня задушили, пойми ты это, наконец!
  
   Игор лишился покоя, метался в пустоте, пытаясь докричаться, объяснить хотя бы в этот раз, этому незнакомому человеку, щедро дарившему сострадание, что произошло на самом деле. Игор хотел сообщить правду о себе, и это стало для него навязчивой идеей, с которой он не расставался ни на секунду.
  
   С Идой было намного проще - они любили друг друга еще при земной жизни, и теперь Игор мог запросто придти в сновидения жены, соединив их души воедино. Но даже Ида не всегда понимала его, а сейчас Игор встретился с незнакомой душой, где все было чужым, странными и непонятными. Игор словно попал в лабиринт, но твердо знал, что сумеет пройти сквозь него, лишь бы только рассказать правду.
  
  - Послушай, мне действительно было очень плохо, и в какой-то момент я думал самоубийстве. Ко всем людям в какие-то моменты приходят такие мысли, но это было давно, а потом я понял, что должен жить. Жить. Жить. Даже там, где я был, можно жить, если веришь, что однажды вернешься домой. И я жил и ждал, верил, надеялся и мечтал. А потом они пришли на рассвете и задушили меня. Вот в чем правда. Слышишь?
  
   Его не слышали, но он не отступал. С тех пор, как он оказался за гранью, его мир ограничивался только общением с близкими людьми, но теперь, одержимый желанием решить поставленную задачу, Игор посмотрел по сторонам, заново увидев то, чего прежде не замечал. Перед ним открылся огромный мир людских чувств и мыслей, целая вселенная, в которой все было реально - и действия, и образы, созданные воображением. В этом мире не существовало разницы между поступком и мыслью, все самое тайное и сокровенное, в чем люди не могли признаться даже самим себе, было как на ладони, и все, что происходило здесь, влияло на земные судьбы людей.
  
   Разбираясь в чужих мыслях, пытаясь докричаться до того, кто не слышал его, Игор в какой-то момент понял, что может не только наблюдать, но и менять ход событий, корректируя их. События представлялись разноцветными камешками мозаики, которые можно было переставлять по своему усмотрению, складывая новые узоры и нанизывая цепочки "случайностей", приводивших к желаемым результатам. При жизни Игор не был властен над своей судьбой, но, как оказалось, теперь он мог менять жизненный путь других людей.
  
   Впрочем, сначала Игор отмахнулся от этого открытия. Он хотел только одного - рассказать, что случилось с ним на самом деле, все остальное казалось ему малозначительным.
  
   Пытаясь докричаться, он как никогда близко, подошел к миру живых, и вдруг тонкая пленка смерти дрогнула, стала податливой и мягкой. От неожиданности перехватило дыхание и бешено застучало сердце, так, во всяком случае, представилось Игору. Оказывается, он мог сделать всего один шаг и вернуться домой, назад, к живым. Всего один шаг! Но не через Проход, а иначе, войдя в жизнь через сознание думавшего о нем человека, и не потеряв при этом память о прошлой жизни. Две души в одном теле - оказывается, это было возможно, оказывается, он мог сделать это, стоило лишь сделать последний шаг.
  
   Но прежде он должен был сказать самое главное. Преграды рухнули, сознание открылось, души слились, и образы, теснившиеся в сознании Игора, потоком хлынули в готовую принять их душу. Связанные руки, растрепанные волосы, боль, паника, последний миг отчаянья, когда он понял, что все кончено и смерть уже пришла.... Двое волокут еще трепещущее тело к окну.... Тяжелые капли дождя, стекающие с листьев... Голые стены полицейского участка... Пронизанный солнцем и счастьем день на виноградниках... Нежные ладони Иды... И снова нестерпимая боль, удушье и тонкий шнур, все туже сдавливающий горло...
  
  - Они убили тебя. Я вижу это. Я вижу.
  
  - Теперь ты знаешь все.
  
   Свершилось. Еще один человек на свете узнал правду о нем. Теперь перед Игором стоял выбор - он мог уйти с чувством выполненного долга, но мог и остаться, вернуться в мир живых. Он мог бы снова увидеть свет солнца, кожей ощутить его тепло. Он мог бы подставить ладонь под тяжелые капли дождя, вдохнуть запах мокрой листвы. Он мог бы дышать, спать, смеяться, наслаждаться вкусом еды, пить родниковую воду и пьянеть от вина, ощущать прикосновения, говорить, быть среди людей... Он мог бы вернуть все это не теряя память, не теряя своего я. На миг Игор представил, что весь мир снова принадлежит ему, и он сможет дожить, наверстать то, что не успел, испытать все то прекрасное, от чего он по собственной глупости когда-то отказался, отдав свою жизнь во имя несбыточных идеалов. Но только на миг...
  
   На самом деле Игор твердо решил, что не поддастся искушению, ведь две души в одном теле означали безумие для того, кто готов был поделиться своим телом с другим. "Так нельзя, это подлость, - подумал он. - Нельзя. Я не смог, так пусть другой наслаждается счастьем земной жизни. Пусть живет за меня".
  
   Настало время прощаться.
  
  - Никогда. Никогда я не войду в твое сознание, потому что это обречет твою душу на гибель. Я боюсь причинять тебе вред. Спасибо за сострадание, за любовь. Я очень много получил от тебя, новые силы, новое понимание того, что происходит. А ты знаешь, что я не повесился на этом дурацком шнурке, как последний трус. Ты знаешь, что меня убили. Теперь я спокоен. Можно уходить. Прощай и, пожалуйста вспоминай обо мне, если найдется время.
  
  - Ты больше никогда не придешь в мои сны?
  
  - Не знаю. Может быть. Но никогда так близко.
  
   Мысли Игора превращались в образы, нарисованные мозгом другого человека, они были не слишком отчетливы, но собеседники все же понимали друг друга.
  
   И в этом сне Игор рыдал в безнадежном отчаянье, слезы лились из его полуслепых воспаленных глаз. Он снова терял все. Это была его вторая смерть. Он осознанно отказывался от того, чего хотел больше всего на свете. Но для него не существовало выбора, он знал это и бежал, бежал, бежал от соблазна, бежал в пустоту, ставшую его домом.
  
  
  
   Горе было безгранично, но не вечно. Случайная встреча на грани миров позволила Игору понять свое предназначение, и он обрел то, к чему стремился - цель и смысл своей жизни. Он понял, зачем живет уже спустя три года после своей смерти.
  
   Тот, кто находится за гранью может менять судьбы живых - вспомнив об этом открытии, впавший в депрессию Игор приободрился, и попробовал применить его на практике, немного подкорректировав жизнь своего нового друга. Как ни странно, но к великой радости Игора, его усилия оказались ненапрасными - жизнь действительно потекла по новому руслу, а заветные мечты обернулись реальностью. Это был подлинный триумф. Радость переполняла Игора - пусть он ничего не сможет сделать для себя, зато имеет возможность помогать другим. Тогда же он почувствовал, что больше не нуждается во внешних источниках энергии. Теперь золотистый свет любви исходил от самого Игора, позволяя противостоять и гибельному покою небытия, и властному зову Прохода. Теперь Игор знал, для чего живет, знал, как употребит свои возможности.
  
   Его сынишка, Ида, родители, все те, кого он любит - он будет жить для них, оберегая от бед и несчастий, из всех возможных вариантов событий выбирая наилучшие. Он будет заботиться о сыне, защищать его. Наверное, его можно было бы назвать ангелом-хранителем, хотя Игор прекрасно знал, что на свете не существует никаких ангелов и демонов - только люди, их души, наполненные любовью или злом...
  
   Пусть при жизни Игор не смог воспитать своего сынишку, пусть он никогда не сможет взять его за руку и вместе пойти гулять по лесу, слушать пение птиц, но он поможет сыну избежать опасностей и несчастий. И может быть, когда он сделает для сына все, он шагнет в Проход, и начнет новую жизнь с чистого листа со спокойным сердцем, завершив то, что было его предназначеньем в этой жизни. Тогда он будет свободен. А пока Игора ждало много дел, он хотел помогать людям, хотел исполнять их мечты. И этот выбор наполнял душу Игора спокойствием и счастьем.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"