Вот такая она - вечность
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ВОТ ТАКАЯ ОНА - ВЕЧНОСТЬ.
Что такое кладбище ночью? Да, тоже, что, и днем. Те же кресты, памятники, могилы, дорожки, чугунные оградки. Те же деревья, кусты, искусственные и живые цветы.
Так нет же! Больная или не очень фантазия людей подсказывает, что ночью вздыхают души умерших, начинают шуметь, как-то не так, кроны деревьев, проседают могилы. И, как же выдержать слабым нервам пока еще живущим, когда медиумы и экстрасенсы, да и знающая соседка, та, что целыми днями в церкви толкается, точно знают: над кладбищем темная, очень отрицательная энергия? Бывать там надо реже и не задерживаться. Быстро убрались, цветы посадили, стопочку глотнули, и бегом домой.
Но, если кто-то из отщепенцев, среди нас, людей, долго не бывает на могилке усопших, общественность порицает, осуждает и стыдит. А, уж если во сне причудилась троюродная тетка из Углича, которая преставилась лет ... цать назад , да в белом платье и рукой махнула как-то очень подозрительно "надо трактовать: звала с собой, а мне, молодому и красивому ведущему специалисту среди сантехников нашего ЖЭКа номер 305, еще рановато у тетки на облаке гостить", все хором скажут: помина просит, свечку поставь, а если еще раз привидится, может в лоб треснуть, а тогда уж и свечка не поможет, и заказная молитва "за упокой". А, все почему? на могилку не сходил, свечку не поставил, и не докажешь ты теперь нам, что бланш под глазом не от тяжелой длани усопшей тетушки, а от кулака дяди Пети, такого же ведущего специалиста ЖЭКа номер 305. Вот только ведущий специалист дядя Петя дворник, посему он мужик крепкий, свежий воздух, физический труд с ломом и лопатой, сделал тот кулак огромным и тяжелым. Да и не помнишь ты, как дурак, чего вы тогда не поделили. Вроде сидели хорошо, водку кушали, газировку "Колокольчик" употребляли. Сала шмат был, вроде, дяди Пети. Вот все и сошлось. Тетка не причем! Голодный был, как тот волк тамбовский, да и закусил лишнего. Значит, саловову хозяину Петюне не досталось. Точняк!
--
- Здорово, подруга, - маленькое легкое Облачко протиснулось сквозь труху гробовой доски. - Опять дрыхнешь, корова?
--
- Да пошла ты, - радушно ответила Подруга. Были бы руки, точно подзатыльник отвесила. Но вместо рук былые кости, а у маленького Облачка нет затылка. - Про вечный покой слышала? Вот я и сплю теперь вечно.
--
Облачко печально вздохнуло. И не поспоришь ведь. Тому, что звалось когда-то телом, вечный покой, а ей бедной, неприкаянной душе, скитаться, тоже вечно. Да ладно, хоть не так скучно. Летаешь себе, смотришь, чего, где и как. Потом к родным костям посплетничать с ними, поиздеваться.
--
- Чего грустишь-то? - Облачко припало к правому глаза, тьфу ты, к глазнице, и свесилось внутрь на половину.
--
- Задолбали, - осерчала Подруга, - только снег сошел, чуть не захлебнулась. Пришли придурки обкуренные, умные шибко, итит их мать. Сегодня, говорят, тридцатое апреля, шабаш у ведьм. Мы хоть и не ведьмы, и не на Лысой горе, но вот эта кочка сойдет. Целую ночь на голове топали, плясали, чуть не оглохла от ихнего "Раммщтайна". Теперь вот ты глаз выдавить хочешь.
--
- Как была ты дурой, так и осталась, - от возмущения Облачко свалилось внутрь черепа. - Утонула, оглохла, глаз какой-то. Нет у тебя ничего!
--
- Зато, как сейчас помню наши голубые глаза, - мечтательно промолвила Подруга.
--
- Только были они всегда бесцветно зеленые, - Облачко медленно крошило трухлявую доску прямо в "голубые" глаза, - как у жабы болотной.
--
- Сама ты дура! Помнишь, какие Толик стихи писал?
--
- Какие стихи, и какой из Толиков?
--
Самая толстая и острая щепочка упала в череп.
--
- Уж не этот, дальнобойщик, - возмутилась Подруга искренне. - Тот, фамилии не помню, в школе. Да, за одной партой сидели.
--
Я вспоминаю твои голубые глаза.
--
Навстречу шла Матрены коза,
--
Через большой, зеленый луг.
--
Теперь ты знай, что я твой друг!
--
- Ну, знаешь, - отмахнулось Облачко. - Я его не помню, почти.
--
- Почти, - заметила Подруга, - а ты замирала тогда.
--
- Сколько лет-то прошло, - Облачко затихло.
--
- А вспомнила.
--
Оби молчали, каждая о своем, и все об одном и том же.
--
- Сколько лет прошло, а он помнит. - Нинка скомкала салфетку и бросила на тарелку с оливье.
--
- Так ее, сколько лет уже нет. - Любе уже надоел один и тот же разговор.
--
- Не знаю. Мне кажется, она наблюдает за нами. Где-то рядом. Знаю, она умерла, а наблюдает.
--
- Трахает он тебя плохо, - отмахнулась Люба и взялась за бутылку. - Не выпить ли нам?
--
- А, давай, - махнула рукой собеседница.
--
"А с ней и правда плохо" - подумала Люба.
--
Люба часто думала о том, что с подругой плохо, и ей нужен психиатр. То кто-то наблюдает, то чашки не на том месте стоят. С ума сходит медленно, но уверенно. А говорили: не спеши выходить замуж за вдовца. Будет сравнивать не в твою пользу. Как не старайся.
--
- И вот так всегда, - ворчала Подруга, чувствуя, или как это назвать, что кто-то встал на левую ногу, или кость, пяточную, точно пяточную. - Когда все тихо она здесь, а когда на родных костях шляются или пляшут, не дождешься! Сучка! Как была все жизнь, так и осталась.
Однако, Подруга тут же заткнулась. Где-то в области между грудиной и бывшим сердцем, что-то екнуло. Говорило это о том, что кто-то из близких-далеких вспомнил о твоих мощах. Чаще вспоминали плохо.
А, чего ее вспоминать хорошо? Крови попортила многим, а вот пользы принесла ли?
Зато своей дурацкой и глупой смертью одних опозорила, других подставила. Дело прошлое, конечно, но на похоронах искренней скорби было мало. Шушукались, что жила, мол, не так, водку жрала до одури, мужиков имела не меньше, чем двух параллельно. Одно признали все: смерть ее украсила. Она, и в правду, стала снежной королевой, как ее тут же окрестили люди.
Ведь умерла она оттого, что замерзла. Да, да, не удивляйтесь. Ну, и что, если было лето? Ну и что, абы не на полюсе или в горах, а в Москве первопрестольной?
День смерти помнился хорошо.
Тяжелый трудовой день на ее родном мясокомбинате подошел к концу. У Зойки случился день рождения. На ней было новое платье. Зойка была чудная всегда. Вкуса ни какого , чувства меры тоже не в чем не было. Вот и это платье тому пример. Зойка давно уже 54 размера, но ей казалось, что она впихнуть себя в 48-ой, то никто не заметит. Дура дурой!
Вот и водки она тоже поставила мало, а тут еще мужики с охраны подвалили. Завелись хорошо. Выпивалось все быстро, деньги кончились тоже быстро. Тут и придумали. Кусочек мясца получше продать в соседний вино - водочный магазин, и гулять дальше.
- Мужиков с собой не бери, - шептала Зойка ей сквозь икоту, - они так и зыркают, где ключи и чего украсть. Иди сама. Там, что получше, в самом левом углу. Иди!
--
Тяжелая дверь со скрипом и лязгом поддалась не с первого раза, конечно, но поддалась. Холод, который станет для нее смертоносным, охватил со всех сторон. Так, левый самый угол, это там. Она резко повернулась, заскользила, и чтобы не рухнуть, вцепилась в холодный, железный поддон.
--
Ей в глаза смотрели глаза.
--
Она чуть отодвинулась. Не, точно глаза, да еще и подмигивает, сволочь ушастая!
--
- Это глюки, - спокойно подумала она. - Но какие! Ушами машет так, что сквозняк до костей пробирает.
--
Глаза опять мигнули, и тут до нее дошло. Какие глюки? Это ж свиные головы. Ну, точно, а чего подмигивают? Не понятно.
--
Так, ладно. Ее же все ждут.
--
Лево, это там. Нет, там. Чего темно-то так?
--
Она обо что-то споткнулась, совершила последний полет в своей жизни, ударилась головой об острый край поддона, и уснула. Холод сделал свое дело. Сон был сладкий, спокойный и последний.
--
Те, которые гуляли на дне рождения Зойки, и не вспомнили о ней. Кто-то заначку нашел, купили водки, и пили до утра.
--
Когда Зойка заметила, что ключей у нее нет, бросилась к холодильной камере. Пока взломали дверь ...
--
Она была очень красива. Спокойное лицо, голубоватый иней на ресницах. Снежная королева.
--
Зойка громко завыла. И подругу жалко, и что теперь будет? Начальство прознает, что гуляли и у кого ключи. Ужас!
--
--
- Так вот кто к нам пожаловал, - ухмыльнулась Подруга, - наш бывший со своей шмарой. И, где же он откопал это чучело? После такой красавицы, как я? А еще такой умной и при мясной должности?! Шмара-то, небось, вырезкой не побалует. Слышишь, пугало, с ноги-то сойди.
--
-
Нина плохо переносила кладбищенский покой. Тишина звенящая. Какие-то женщины в темных одеждах. Говорят все тихо, что- то копают на могилках. А, если по соседству хоронили кого, совсем тоска. Запах свежей земли, все плачут. Забивают гвозди в гроб громко, гулко. Кажется, что это в твои кости их забивают. И холодно, даже летом.
Нина зареклась, что как только любимый Ванюша сдастся и согласится на печать в паспорте и золотое колечко на пальчик, ноги ее на кладбище не будет. Кто она ей, чтобы переносить такие нервные муки?!
Бывшая покойная жена ласково улыбалась с надгробной плиты. По-хорошему, нельзя вот такие портреты на надгробья. Она улыбается, как девица с рекламы секса по телефону. "Позвони, и я выполню любую фантазию. Я жду именно тебя". Тьфу!
О личности усопшей Нине рассказывала потенциальная свекровь за чашечкой чая и стопочкой наливки из смородины. Бывшая была бабой веселой и заводной. Все-то у нее в руках горело и спорилось. Да и мяса свекровь ела тогда вволю. А уж веселая, ух! И танцевала, и частушки с анекдотами! Если мужики за столом бузить начинали, так обматерит, никто и пискнуть, не смел. Жаль померла глупо, и деток не успели нарожать. Все откладывали на потом. Вот и отложили насовсем. Жалко.
Свекровь громко вздыхала, слеза мутила глаза, но тут же вспоминала, что перед ней сидит та, которая, Бог даст, нарожает, наконец-то, внуков. Свекровь поливала чайку, протягивала конфету "Кара-кум", и разговор переходил на другую тему.
Нина устала ждать Ванюшу и быть пай девочкой. Покупать парное мясо на рынке, ездить на кладбище к бывшей. Ванюша-то не спешил с предложениями рук и сердец. Нинка начинала верить Любке, которая говорила, что удобно твоему Ванюше так жить. Накормлен, ухожен, в твой квартирке. Ты ждешь, как собачка, в рот заглядываешь. Никуда не денешься, не споришь, ездишь на могилку, хаваешь "Кара-кум" с его мамой. Чего ему еще надо? Ах, еще говорит: скучно в кровати? Тогда жди беды. Найдет лярву, что повеселей, и уйдет. Бросай сама, не последний, чай, на свете.
Нина слушала подругу, делала выводы.
Был, конечно, один минус в Любкиных словах. Чего это она такая умная и красивая сама-то не замужем и без семьи? Любка отмахивалась: побывала уже, поняла, что молодость-то почти прошла, а ничего не видела хорошего. Нечего время терять на кухню, носки, пьянку!
В остальном, она была права.
Ванечка и его мама часто, к месту, и не к месту, вспоминали бывшую. Веселая, работящая, мясом с копчеными ножками баловала, в постели, видать, мастерица та еще. Хотя когда-то, употребив наливки больше, чем надо, свекровь проболталась о любовниках невестки. Чем могла привлечь такого интеллигентного Ванюшу такая женщина?
Нинка проигрывала по всем франтам, кроме отдельной квартиры и собачей преданности.
Работала она в библиотеке за гроши. Яркой внешностью, знаниями анекдотов и прибауток не отличалась. Про постель можно было помалкивать. Ванюша был у нее третьим в жизни, и после долгого перерыва. И дела такие она считала скотскими, грязными занятиями. Как "это" можно взять в рот?! Уйти, не дожидаясь "веселой лярвы", было не к кому, а так вроде при мужике. И Нина продолжала ждать. У моря погоды.
Ну, не землетрясение же!
Ванюша собирает мусор, поправляет оградку и никуда не падает, и не качается.
--
- Вань, - Нина хотела намекнуть, что, не пора ли нам пора до дома, до хаты.
--
Вдруг пролетавшая мимо холеная и жирная ворона заложила резкий вираж и крылом больно задела Нину по щеке. Нина вскрикнула и отскочила в сторону. Земля возле оградки чуть просела, засасывая внутрь.
--
- Чего орешь? - возмутился Ваня. - На кладбище все - таки.
--
- Ворона, - Нина потрогала щеку. Там легкая царапина. Кровь, небось. Заражение будет. Ворона ведь падальщица.
--
- Что ворона? Вот их тут сколько. Ворон не видела никогда?
--
Ваня был очень раздражен. Вот вроде баба, как баба, но иногда, как отчубучит. Книжек прочитала больше, чем надо, а по жизни дура дурой.
--
И то того Нине стало обидно и больно, что она заплакала, и поплелась к выходу. Там подождет. Чурбан бесчувственный!
_- Видала? Видала? - Облачко металось из стороны в сторону по темному гробу.
--
Чего я могу видеть? - вздохнула Подруга. - Вот ногу отдавили. - - Наш приходил со своей шмарой. И давай забор раскачивать. Не минуты покоя. Теперь ты разоралось. Чего ржешь?
--
Ах. ты не видела. Летала ворона, жирная такая, прелесть. Я ей на шею и на шмару. Ворона застремалась и на ей крылом. Шмара кричать, а наш-то: ворон не видела, что ли? Умора!
--
- Да уймись ты! Значит, если ворона послушалась, может ты еще чего, сделать можешь?
--
- А, за чем т что? - Облачко перестало смеяться. Чего еще им надо в том грустном и жестоком мире?
Любаня решила переждать дождь, который резко начался и лил, как из ведра. Зонтик она никогда с собой не брала. Раз по выходу из дома дождя не было, значит пронесет. Не пронесло.
Тут кафе какое-то. Дорого, наверное, но от чашечки кофе не обеднеет
И не дорого и уютно, и даже пирожок вкусный, за восемь рублей. Народу было на половину зала. Любяня села за столик у углу. Закурила, пока кофе стынет. Огляделась.
На нее смотрел парень в очках. Перед ним на столе были разложены какие-то бумаги и две толстые книги.
"О, засмотрелся, - думала Люка, поправляя юбку на выдвинутой ножке, - даже про учебники свои забыл".
Почему-то Любка решила, что это именно учебники, а не "Сага о Форсайтах". А он миленький. Надо дать ему повод подойти и познакомиться. Для этого, правда, придется раскошелиться еще на восемь рублей, но пирожки вкусные.
Игра началась.
Как же довлеют на нас нормы морали. Не прилично просто подойти и сказать: давай поболтаем, а там, как пойдет?
Любка продефилировала к стойке, туда же пошел молодой красивый.
--
- Я смотрю, вы тоже решили еще один пирожок съесть. Вкусный?
--
- Даже очень, - отозвалась Люба и улыбнулась. Вблизи он оказался еще симпатичнее, разве, что помоложе ее будет. Ну и что? - Дождь и думает заканчиваться, а зонта у меня нет, как всегда.
--
- Это о многом говорит, - сказал он и заказал четыре пирожка с разной начинкой.
--
- О чем же, кроме забывчивости?
--
- Вы не против, если сейчас вы возьмете эту тарелку, а я перенесу свои бумаги за ваш столик?
--
- Нет, конечно. Я очень хочу узнать, о чем говорит отсутствие зонта.
--
- О вашей склонности к авантюрам и азартности, - юноша отдал тарелку и пошел за своими учебниками.
--
Это и правда были учебники, только странные. "Психология сновидений".
--
- Вы, что колдун?
--
- Начинающий психиатр и сейчас работаю над очень интересным случаем. Меня зовут Алексей.
--
- Очень приятно, Люба. С моим случаем, вы ошиблись. Зонтик не беру потому, что не хочу таскать зря целый день. К азартным играм отношусь очень спокойно, а деньги жалею и берегу. Не одной авантюры припомнить не могу.
--
- Значит, ошибся, - Алексей улыбнулся, и это делало его моложе.
--
"Вот кто Нинку полечит, - решила Люба, поглядывая в окно. Дождь не то, что не кончался, припустил еще сильнее. Хорошо. Поболтают побольше. Может, и Нинку полечат, и меж собой до чего дойдет. А почему нет?
Ваня жевал пересоленную картошку и переворачивал с боку на бок подозрительную котлету. Мясом данная котлета не пахла вовсе, за то воняла каким-то жиром. Тухлым и не потребным.
Он налил себе еще водки. Может так Нинкина стряпня пойдет лучше? Лучше вряд ли, так стопочка, шестая на сегодня, развеселит. Водка, это не Нинка: никогда не отказывает, не болтает и не бывает скучной. Ну, за здоровье. Оп! Хорошо пошла.
--
-Так я сегодня карты раскинула и ...
--
- Географические? - спросил Ванька, чем сбил с толку Нину.
--
- Почему географические? - растерялась она. - Обычные карты, чтобы сон разгадать сегодняшний. Я ж тебе говорила с утра. Иду я по лесу, а деревья ...
--
- В пустыне Сахаре, без воды высохли совсем.
--
- В какой еще Сахаре? - взвизгнула Нина. - Ты совсем не слушаешь меня.
--
- Так заболбала со своими снами и пустынями. - Нина от возмущения открыла рот, чтобы возмутиться хамским и не почтительным поведением Вани. - Давай лучше водочки хлопнем? И котлеткой твоей закусим, - Нинка рот так и не закрывала, ибо потеряла дар речи и нужные слова, - а потом раскроем твою карту географическую и будем из всех твоих полюсов Северно-Ледовитых делать жаркие, влажные джунгли. Давай?
--
Нина резко подскочила и двинулась к двери, но Иван схватил ее за халат, и потянул к себе.
--
- Пусти! - она топнула ногой.
--
- Не, пить не хочешь, тогда стриптиз показывай с танцем живота, - Нина продолжала вырываться, но безуспешно, - и сиськами, ну, какие есть, посильнее тряси.
--
Нинка дернулась совсем лихо, и все пуговицы звонко полетели на пол.
--
- Решила сразу все снять? - понимающе закивал Иван.
--
Дверь за Нинкой хлопнула, и теперь ничто не отвлекало его от верной боевой подруги.
--
Когда боевая подруга отдала свои силы на две трети, Иван понял, что настал момент, когда каждый нормальный мужик хочет нормальную бабу. Это всегда так бывает. Только не всегда есть, где эту бабу взять. Нинка, вон, обиделась и не даст, небось. И не очень-то хотелось. Лучше, уж, дрочить, честное слово, Чем слушать пустую болтовню. И Северно-Ледовитый это океан, а не полюс. Ничего не знает.
--
Шевеление в штанах не проходило. Эх, женушка, чего ж померла-то так быстро?
--
Вот мы с тобой сейчас и пол литру бы раздавили сходу, и такие бы танцы устроили.
--
Ваня уже не понимал сон это или реальность.
--
Жена усопшая хитро подмигнула, крепко ухватила там, где хотелось больше всего, и так хорошо стало сразу.
--
Ну, нет же, все испортят!
--
Какого свет-то включать?
--
о, опять Нинка. За пуговицами, наверное, пришла. И водка кончилась.
--
Можно спать с чистой совестью.
--
- Зато это место самое надежное. - Голос был безапелляционный, уверенный в своей правоте.
--
- А вдруг могильщики потом разроют и найдут? - приятный мужской голос был менее эмоциональный.
--
- Ты прав, милый. Ты всегда успокаиваешь мою дурную голову.
--
- И не только голову.
--
Женщина кокетливо засмеялась.
--
- Другим успокоением мы займемся чуть позже. Что решаем по делу?
--
- Ты мудро придумала про кладбище, только могилу для тайника выберем другую. Не новую. Куда могильщики, если и разрывают, то давно уже проверили. Вот эту, например.
--
- Да, похоронена эта дама не вчера, - согласилась женщина.
--
- И не год назад. Симпатичная. Кто ж ее уморил-то, интересно?
--
- Этого мы не узнаем никогда, - вздохнула женщина. - По машину может, попала, или болела чем.
--
- Не грусти, любимая, очень скоро мы будем на всегда вместе.
--
- И не самые бедные. Я люблю тебя.
--
"Под машину, болела чем! Пить надо меньше было! - вяло подумалось Подружке, и вечный сон одолел ее вовсе.
Алексей не много растерялся, когда Люба сняла плащ в его прихожей. Бордовое платье выгодно подчеркивало прелести ее тела и умело скрывало некоторые недостатки, совсем не существенные.
--
- Куда проходить? - спросила Люба, лукаво улыбаясь. "А глазки-то у мальчика заблестели и хотят увидеть цвет моего лифчика".
--
"Ты давно не был с женщиной" - подумал Алексей. - "Держи себя в руках, и ее потом подержишь, за что-нибудь".
--
- В комнату, - отозвался он.
--
Люба показала тылы, обнаженную до середины спину.
--
- В которую из них? Левую или правую?
--
- Конечно, левую. Не будем нарушать традиции. Все ходят налево, и мы пойдем.
--
- Заметано.
--
По, немногу, догорел сегодняшний день, его сменил не самый теплый вечер, и по законам природы наступила ночь.
--
Вначале, они поужинали, тем, что на скорую руку приготовила Люба, потом долго разговаривали, совсем не замечая времени и количества выпитого вина.
--
- Доктор, - томно произнесла, чуть склонившись вперед, - а можно вас использовать в личных целых? Ну, так, по блату? - она подмигнула.
--
- Как доктора ил как знойного мужчину?
--
- Можно, сначала, как доктора, пока мы не перешли со второй бутылке? - Люба сложила губки бантиком, чтобы ей было отказать не возможно.
--
- Можно, - не отказал Алексей, - и я могу трепетать в ожидании дальнейшего?
--
- Трепетать, безусловно, - разрешила Люба и так взглянула из-под ресниц, что трепетать стало все и очень сильно внизу.
--
- Если устал, так и скажи, я не буду приставать. Я же понимаю, тебе за день так психи надоели, а тут еще одна чокнутая, ближе к ночи.
--
- Если хочешь использовать меня для консультации про себя любимую, говорю сразу: со стороны психиатрии ты здорова.
--
- Говорю же - совсем чокнутая, - возмутилась Люба, - доктор, я же себя дольше знаю.
--
- В этом и есть смысл. Если бы ты обиделась, или заплакала, или стала доказывать, что это не так, когда я назвал тебя чокнутой, это ко мне, а так норма.
--
- Спасибо, вы меня утешили. Может, я обиделась и скрываю это?
--
- А, я разве назвал?
--
- Нет. Я про подружку свою хотела спросить.
--
- Раз уж я по блату раздаю консультации про подружек, требую аванс, - Алексей наполнил бокалы и присел на подлокотник ее кресла. - Мы не сделали еще кое-что по традиции. Мы не выпили на брудершафт.
--
- Мы исправимся, - их поцелуй был крепкий и долгий. Другая крепость была уже заметна не вооруженным глазом. Про это, после беглого осмотра ширинки, Люба заметила: - Вы сможете сейчас вникнуть в самую суть проблемы, или отложим?
--
- И положим, и будем вникать, и в самую суть тоже.
--
Лешка перенес ее на кровать, пытался раздевать медленно. Не получилось.
--
"Какая же она сладкая, - лифчик из тонких кружев полетел на стол. - Трусы, называется, - вникать в самую суть эти веревочки не мешали. - Ты влюбился, чувак". - Самая суть захватила его полностью. Это ...это...да ... ЛЮБОВЬ!
--
Диалог на первой стадии закончился слишком быстро. Отдохнем и продолжим вникать в суть с других позиций.
--
Любаня пересказала все, что стряслось с подругой сразу после того, как в суть вникали еще в трех позициях, и решили перекурить проблему. Она закуталась в одеяло, чтобы не мешать мышлению доктора, и его естественной апатии. Апатия овладела нижним этажом, а вот руки так и тянулись ко всяким запретным местам.
--
- И, что я должен тебе объяснять, если ты сама все знаешь? - Леша отодвинул одеяло чуть ниже.
--
- То есть, медицина бессильна? Жалко подругу.
--
- Жалеть ее нечего. Судя по всему, ее устраивает все, кроме бракосочетания. А здесь начинается жизня.
--
- На грани психиатрии. Последний случай тому подтверждение. Ванечка откушал водочки, не много, бутылочку. Перед этим сморозил что-то пошлое, чем травмировал нежную душу невесты. Ванечка посчитал, что пошлил не очень, но невеста не даст сегодня. Помечтал о чем-то, ну, и совершил акт рукоблудства прямо за обеденным столом. Захорошело и он уснул там же. Ване-то хорошо, а невеста в истерику. И мне названивать за разъяснениями. Как он мог так не этично поступить? И, что я могу ей сказать, если она, как дура малолетняя?
--
- Что Ванечка большой мальчик, а большие мальчики иногда занимаются рукоблудством, если приспичит, то и за обеденным столом.
--
- До нее не доходит. - Люба закурила и из-под лобья взглянула на доктора. - И, как часто мальчики этим занимаются, когда они уже большие?
--
- По настроению и степени сперматоксикоза. - Леша решил ломать все барьеры и убрал одеяло во все.
--
- Что такое сперма знаю, - Люба выразительно глянула на источник данного продукта, - а токсикоз - это при беременности.
--
- Назначаю тебя на должность моего ассистента. Ты вон, какая умная.
--
- Издеваешься? Я отомщу.
--
- Можешь начинать. Я готов на все.
--
- Хитрый ты, доктор. Ты еще не сказал о моих должностных обязанностях, как твоего ассистента.
--
Леша пододвинулся ближе, коснулся ее щеки.
--
- Являться по моей, при обоюдном желании, - рука спускалась все ниже, - помогать мне и улучшать настроение. Обязуюсь с моей стороны, делать то же самое.
--
- И все? А, где задействованы мои мозги, которые ты сам же обнаружил?
--
Леша спустился туда, куда стремился.
--
- На этот вопрос сейчас я не могу ответить, но подумаю.
--
- Здорово, - Облачко прервало дрему после трудного дня.
--
- Здорово. Поздравляю, у нас новый сосед.
--
- Видела. Не старый, между прочим. Тебя сегодня измучили, небось? Топали, орали.
--
- Так ты похороны видела? - подруга стала серьезной и очнулась от дремы.
--
- Нет. Разговор только услышала. Бабу какие-то охали: и сорока лет не было, скоропостижно преставился. Ты-то чего так всполошилась? - Облачко скользнуло по лбу. Мол, не затемпературила ли ее плоть?
--
- Вдова соседа приходила сюда со своим хахалем, и говорили, что в нашу могилу что-то закопать надо. К нему стремно, а к нам никто не полезет.
--
. - Чего закопать? - Облачко стало, как знак вопроса от любопытства.
--
- Не знаю, но соседа, видать, они и кокнули. Когда надо ты, где-то пропадаешь. Нет бы, рассмотреть, что за люди? Какая вдова?
--
- Да ладно, пусть закапывают, а там поглядим. Противно сегодня на верху. На ночлег пустишь?
--
- Куда же я денусь? - Подруга зевнула бы сладко, да не выйдет. - Выгнать-то не чем.
--
Облачко хихикнуло, и примостилась между ребрами. Вроде, так теплее.
--
--
- Я хочу тебя.
--
- Прямо здесь?
--
- А, что тебя смущает?
--
- Мы на кладбище. Это свежая могила твоего мужа.
--
- И еще мы с тобой его сами туда уложили. Помнишь?
--
- Перестань. У твоего мужа был банальный сердечный приступ.
--
- Конечно, и помучался не долго, бедняжка.
--
- Иногда, я боюсь тебя.
--
- Вот сейчас?
--
- Знаешь, какое бельишко классное, - воскликнуло Облачко.
--
- Решили потрахаться? - забубнила Подруга. - Больше негде, что ли? Лишь бы мешать отдыхать.
--
- Это фигня. Они с лопатой и сейчас, после третий палки, начнут могилу нашу раскапывать.
--
- Три палки раком это круто.
--
- Дура ты, подруга, у них одеяло есть, - хмыкнуло Облачко.
--
Верхний свод могилы колыхнулся.
--
- Третью палку отложили что ли? - Подруга испугалась.
--
- Говорю же - противно там сегодня. - Облачно увернулось от первого комка земли.
--
- Привет, доктор, чем занят? - спросила Люба, когда позвонила в обеденный перерыв. Но перерыв был у всех других. У докторов перерывов на обед не бывает. Ешь, доктор, тогда, когда позволят пациенты.
--
- Работаю, - доктор был лаконичен.
--
- Ты не один и это, конечно, женщина? Ягодка климактерического возраста?
--
- Верно, на сто процентов.
--
- В гости сегодня пойдем к Нинке?
--
- Как попросишь. - Леша рисовал дурацкую рожу, чтобы климактерическая ягодка не поняла, что надоела ему, а Люба звонит по важному делу.
--
- Если скажу, что очень хочу тебя. Хочу и не пойду в укромный уголок для разрядки? Ты не дашь мне умереть к ночи?
--
- Я же клятву Гиппократа давал. Во сколько встречаемся?
--
- В семь. Целую во все места.
--
- Я тоже и так же. Всего доброго.