Подвыпивший ноябрь-беспризорник
ночует ночь в надрывнейшем куплете.
С утра его метлой шугает дворник
и контролер грозится обилетить.

А он шагает, дурачок, вприпрыжку
по жухлым листьям пьяного обряда.
Ноябрь, знаешь, это уже слишком!
Я не могу спокойно жить, когда ты рядом,

когда ворон кружится пылкий пепел
над белым снегом тихого унынья...
Ноябрь, молодец, что утром выпил:
иначе как глядеть на птичьи клинья?

Давай обнимемся, кровнее, чем бывает
у близких родственников, спаянных бедою.
Ноябрь, видишь - время убывает!
Чего уж говорить о нас с тобою.

Листает время скорбную страницу
как раз, похоже, нашего романа.
Ноябрь, слушай, в мире что творится!
Творится жалость, зримая туманно

на каждом пешеходном переходе,
в любом произносимом междометье...
Творится факт, что жизнь таки уходит,
переходя в тысячелетье третье.

Уходит, собственно, не жизнь, а только искры,
нам оставляя серые руины.
Ноябрь! Мальчик с сердцем золотистым!
Люблю тебя! Ты ласковый, наивный...