Аннотация: О чем вы бы хотели поговорить, Мисс Фишборн? Я могу пристрелить пролетающего воробь с тысячи ярдов. Разговоры не самая сильная сторона моего великого таланта.
Заключённый #672 - Джонатан Стаффорд. Запись #3 от 04.09.1963
- Доброе утро, Джонатан. Как настроение? Готов к разговору или опять откусишь охраннику ухо, так ничего и не рассказав?
- Условия не изменились, мисс Фишборн.
- Ты не в том положении, чтобы диктовать условия.
- Не вижу препятствий для этого.
- Ммм, дорогой Джонатан, не играй со мной в игры. Мы оба знаем,кто проиграет. Аннабель тебе этого не простит.
Каждый раз, когда ты набиваешь себе новый синяк, он должен научить тебя. Оставь в своей голове след о прошлом, который не должен повториться в будущем. Ты познаешь себя через своё внутренне "Я". Чаще всего,через собственные ошибки. Философы называют это рефлексией. Я бы назвал это проще - дерьмо собачье. Человек - просто кусок мяса. Жадный, эгоистичный сгусток плоти и костей, который будет пережеван в пасти более сильного и свирепого хищника. А он так и не поймёт почему. Не поймёт, что это не злой рок так с ним обошелся. Простая человеческая тупость. Отец всегда учил нас быть умнее других. Сила твоих мускулов исходит не от того, насколько большой вес ты тянешь в спортзале. Скорость твоих рефлексов не зависит от постоянных тренировок на реакцию. "В здоровом теле - здоровый дух" - говорили римляне. Нет. Именно душа и разум укрепляют человека. Внутри и снаружи.
В шесть лет отец впервые выкинул меня по среди города и сказал - "Буду ждать тебя завтра на этом же месте. Попросишь у кого-то помощи - останешься на улице навсегда" - первая ночь была самой тяжёлой. Полная ужасов, людских криков и шума машин. Отец как и обещал вернулся за мной. Я стоял перед ним - холодный и голодный, но довольный своим успехом. В награду я получил миску овсянки и сухое "поздравляю" от отца. Каждый раз он оставлял меня, увеличивая срок пребывания в одиночестве, но я всегда возвращался. В десять, когда мои сверстники гуляли в парках и играли в игрушки, я охотился и добывал себе еду, которую сам же и готовил. Все, что под руку попадётся - от жуков до белок с голубями - все шло в расход. В двенадцать я выполнил свой первый заказ. Местный торговец наркотой задолжал клиенту денег. Он любил мальчиков. Помню, как меня трясло от волнения. Как он разговаривал со мной, раздевая меня глазами. Его голос казался добрым и спокойным, но в его глазах пылало пламя разврата и похоти. "Закройте глаза, Мистер. Мне объяснили, что нужно делать." - мой голос предательски дрожал .Он послушался,но с лица его не сходила слащавая улыбка.Палочка от моего любимого фисташкового эскимо, которую я сточил с одной стороны, с трудом вошла в горло объекта. Истерические вопли и брызги крови лились на меня, но я продолжал пропихивать палочку во внутрь. Также, как он хотел сделать со своей.
Клиент долг вернул и с хорошими процентами. С тех пор я без работы не сижу. Дом Стаффордов - один из древнейших в Англии. Мы берём своё начало ещё с периода Нормандского завоевания. Битвы выигрываются мечами и копьями, но не войны. Иногда, точный удар кинжала в сердце знатного лорда или яд в вине у благородной дамы на пару с любовником, могут решить исход конфликта не на одну декаду. Король не забыл, кто посадил его на трон и отныне Стаффорды всегда были приближены к королевскому двору. Отец ужасно злился, когда дом Стаффордов называли Домом Убийц. Стаффорды никогда не были убийцами. Мы - охотники. Кто-то охотится на уток, кто-то - на кабана, но нашему дому довелось преследовать самое опасное животное на земле - человека. Меня и моих братьев учили наблюдать, изучать и запоминать повадки людей. Понимать в чем их сила, а в чем слабость. Только так можно стать настоящим профессионалом в своём деле. Метко стрелять и хорошо драться недостаточно- нужно предугадывать действия своей жертвы на несколько ходов вперёд.
- И свой ход я сделал, мисс Фишборн.
- Нет, Стаффорд, ты её не получишь.
- Мы договорились.
- Здесь я решаю, что...
- ДА МНЕ НАСРАТЬ, КТО ТЫ И ЧТО ТЫ! МНЕ НАДО УВИДЕТЬ ЕЁ!
Заключённый #672 - Джонатан Стаффорд. Запись #4 от 25.09.1963
Среднюю школу я ненавидел как и любой подросток, но совершенно по иной причине. Уроки, домашние задания и прочее меня не интересовало. Школа была отличным объектом для наблюдения за людскими особями в закрытой системе. Было интересно смотреть, как формируются кланы по внешним признакам или принадлежности к той или иной социальной группе. Как они выбирают и свергают королей, как определяют изгоев. Знаешь, что самое любопытное? Люди не меняются. С возрастом они лишь обрастают жиром новых проблем и забот, но, по сути, остаются теми же пятнадцатилетними сопляками. И, когда ты это понимаешь, то из овцы ты превращаешься в пастуха. Самый радостный момент моей юности выпал на мое шестнадцатилетие.Тогда был мой единственный день, когда отец дал мне свободу. Я мог делать все, чего пожелает моя душа. В солнечный воскресный день, я отправился в зоопарк, поглядеть на пантеру, моего любимого хищника. Ее чёрная шерсть блестела в лучах полуденного солнца, мощные лапы с острыми когтями были скрещены впереди, а жёлтые глаза настоящего охотника томно наблюдали за толпами корма, снующих вдоль вольеров. Неспеша поедая фисташковое эскимо, я восхищенно наблюдал за величественной красотой этого животного. Сильный удар о плечо чуть не сбивает меня с ног. Эскимо падает на землю.
- Смотри, где стоишь, Стаффорд!
Оливер Холланд. Старший сын барона Холланда. Парень с параллели. Из-за него многие девочки школы меняли трусы по два раза в день. Из-за него упала моё любимое фисташковое эскимо. Я выследил его. Отрезал ему и его любовничку член, засадил их глубокого им в глотки. Сочувствия я к нему не питал - перед смертью он рыдал и умолял меня прекратить. Это всегда так смешно - ты убиваешь кого-то, а жертва просит пощады. Все равно, что индюк перед отправкой в духовку просил бы не включать её. Кровь струилась из бедренной артерии бурным алым потоком, заполняя девственное, белоснежное полотно простыни красными брызгами экспрессионизма. Я бы купил такую картину. Стаффорды - наркоманы по своей природе. Вкусив этот запретный плод, они уже были не в силах остановиться. Пробуя и наслаждаясь новой дозой, каждый раз увеличивая её, уже не важно, кто перед тобой: пятилетняя девочка, парализованный мужчина или соседская бабушка. Для тебя это всего лишь заказ, который ты обязан выполнить.
- Разрешите сделать глоток воды, мисс Фишборн? В горле совсем пересохло. Мы с вами здесь надолго сегодня.
- Рада это слышать, - сказала она, жестом указывая на одного из охранников. Л. Дж. Миллер - вышито над левом грудном кармане его формы. Я улыбнулся, чувствуя заточку, зажатую между пальцев.
Заключённый #672 - Джонатан Стаффорд. Запись #5 от 30.10.1963
- На чем я остановился в прошлый раз, мисс Фишборн?
- На том, что ты зарезал моего охранника и пытался убить меня.
- Вам показалось, мисс Фишборн.
Ненавижу тех, кто избегает контакта с объектом. Тех, кто любит отравить или подстроить несчастный случай. Так поступают только трусы и слабохарактерные неженки. Видеть страх в глазах жертвы перед ударом кинжала или в перекрестье прицела - вот истинное наслаждение. Одно мгновение отделяет жизнь от смерти. Одно нажатие спускового крючка, одно движение ножа по горлу и человеческая душа увядает на глазах. Секундой раньше, секундой позже и ты сам становишься жертвой. Кровавая лотерея изящного танца смерти. Мой собственный танец из огнестрельных пируэтов длится уже 17 лет и ещё не достиг кульминации. Двести шестьдесят девять контрактов. Пятьсот восемь убитых и ни одного промаха. Я - лучший стрелок Британской империи.
Письмо с очередным контрактом пришло на мой лэптоп рано утром. Защищённый канал, все меры безопасности соблюдены. Содержанием я был несказанно рад, ведь там было все, что я люблю: моей целью был известный германский актер Гектор фон Фридрихсон, его прекрасная жена Беатрис и двух годовалый Зигфрид. Заказчик указал особые условия: убийство должно произойти на съемочной площадке. Одним выстрелом убрать всех троих иначе контракт аннулируется. Плата была вполне достойная и я охотно взялся. В этот же день навёл справки по своему объекту - Фридрихсон с семьёй находился на съемках в Копенгагене. Из охраны - шесть телохранителей и бронированный седан с сопровождением. Любопытно, что эти меры безопасности актёр установил всего неделю назад. "Круто ты попал, Фридрихсон, если мне тебя заказали", - подумал я тогда, но особого значения этому не придал. Моё дело нажать на спусковой крючок винтовки и не более того. Для выполнения заказа я обратился к... моей дражайшей сестрице. Она была специалистом по внедрению и шпионажу, но по опасности не уступала никому из моих братьев. Стаффорды по женской линии обучались в иной плоскости, нежели мужчины. Вотчиной девиц Стаффорд были политические интриги, кулуарные беседы и внедрение во влиятельные организации для устранения неугодных и манипуляцией нужными фигурами. Сестра всегда помогала мне с братьями и в этом деле её таланты были незаменимы.
В Копенгаген я прилетел через неделю. Прекрасный старинный город, неиспорченный серыми индустриальными пейзажами мегаполисов, но жутко холодный и грязный - осень 61-ого вообще была неприветливая. Америку и Западную Европу посетило несколько мощных ураганов, а холода пришли уже к началу октября . Такси быстро доставило меня в отель, в самом центре Копенгагена. Он был больше похож на дворянскую усадьбу: готический стиль, ухоженный сквер с фонтаном. Престарелый консьерж любезно поприветствовал меня со словами -" Комната 34, мистер Торвальдсен" - вручил запечатанный конверт.
- Завтра. 14:00. У тебя дома. Третья дверь. Западное направление. Под кроватью чемодан со всем необходимым. Сабрина Дрэссер +45 4089 256 12 32 - говорилось в письме. Фридрихсон даже не подозревает, что топор палача уже занесен над его головой. Это сладкое чувство превосходства пьянит, будоражит тебя. Лёгкий холодок пробежит по твоему телу, аж волосы встают дыбом. В смерти нет ничего благородного или возвышенного. И попытки бумагомарателей придать ей хоть мало-мальски пристойный вид выворачивают меня. Мочеиспускание, стоны, бульканье, залитый кровью с кишками пол и опорожнение кишечника всем его содержимым - вот, что такое смерть. Грязная, смердящая, тошнотворная кончина в собственном дерьме, а несогласных я готов сам вскрыть и показать, что это такое. На их же примере. Два локтя в длину, кожаный чемодан вмещал в себя следующее: сотовый, пара сотен рейхсмарок и пропуск в музей, однако мое внимание было приковано к черному железному кейсу. Внутри были аккуратно разложены детали, которые в собранном виде должны были образовать снайперскую винтовку калибра 7,62х51, с продольно-скользящим затвором, телескопическим прикладом и двухступенчатой системой спуска. Тонкий корпус из карбоновой стали сочетаем в себе лёгкость и прочность. Питание осуществляется от коробчатого магазина на пять патронов. Больше и не надо. Обвес - шестнадцати-кратная оптика, двуногие сошки - ничего лишнего. Неплохая модель. Немного старомодна, но эффективна и смертоносна. Особенно в моих руках. Как только стемнело, я направился изучать окрестности. Ночной Копенгаген был забит нескончаемыми потоками людей, перетекающих из одной мощеной улочки в другую. Вечно куда-то спешащие, жующие, ржущие гигантские муравьи в каменном муравейнике. Обрывки фраз вонзались в мои уши и отдавались острой невыносимой болью: он её бросил, потому она ему надоела. А она его - из-за маленького члена. Купленное платье ужасного цвета, которое не сочетается с её то ли крысой, то ли собакой. На работе шеф насилует мозг, а зарплата низкая.
Меня окружают лишь одноразовые люди, живущие в однотипных бетонных коробках. Жрущие быструю невкусную еду и вечно орущих о своей уникальности. Бездушная биомасса, словно хомячки в колесе: они строят более прочные клетки, улучшают корм, смазывают своё колесо, чтобы не скрипело при беге, но они никогда не пытаются выбраться наружу. Любого из них следовало бы вздёрнуть за бесполезность обществу, но, к сожалению, законы ещё не дошли до такого. Начнёшь вершить самосуд - серийный маньяк-линчеватель, похуже Джека Потрошителя. Что только не приписывали ему газетчики, но до истины так никто и не докопался. Отец рассказывал, что этот заказ был нацелен на пробуждение в сознании лондонцев, и всей Британии в целом, чувства незащищенности и страха перед внутренним и внешним врагом. Многие начали записываться в армию, в полицию, приобретать оружие. Бдительность граждан увеличилась, что снизило уровень преступлений. А всего- то стоило убить парочку проституток, банкира и разносчика газет в особо жесткой манере. А над прозвищем Потрошитель всегда шутил мой дядя Роберт, говоря, что мол отец в молодости даже курицу боялся потрошить, а тут сразу на людей перешёл.
Наконец-то я добрался до нужного мне объекта - остров Слотсхольм. Здесь находилась резиденция датского короля Кристиана Х, Королевская библиотека с роскошным садом и два музея. Один из них - Торвальдсена - как раз и был нужен мне. Доступ на остров был уже закрыт. Повсюду сновали посты охраны. Пройти незаметно было вполне вероятно, но риск был абсолютно не оправдан. Пусть это подождёт до утра. Во время этой прогулки, я подмечал каждую мелочь, способную помочь мне в выполнении заказа: чёрные ходы, канализационные люки через которые можно сбежать от преследования; внутренние дворики домов и скверы, где возможно затеряться в толпе безликого стада овец. Здесь нельзя упускать ничего. Информация - ключ к победе над любым врагом. Это позволяет тебе быть на пять шагов впереди и заставлять соперника жрать пыль и харкаться кровью.
Никогда не сплю перед заданием. Это дизориентирует, притупляет чувства,заставляет расслабиться. Пусть и на мгновение, но этого достаточно, чтобы проиграть. До рассвета я собирал и разбирал винтовку, переводя свои движения в подсознательное. Десять целых, двадцать две сотых. Все должно пройти быстро и гладко. Вокруг смерти Фридрихсона разведется много шума и вопросов. Кто-то желает потушить звезду знаменитого актера и всей его семьи, но зачем? Девять целых, шестьдесят восемь сотых. В Европе наступит неделя траура и излишних соплей, снимут пару документалок и дешевый байопик о почившей семье Фридрихсон и через год забудут. Спецслужбам нечего даже будет копать - о заказе знаю лишь я. Даже сестра не посвящена во все детали. Она знает только то, что ей необходимо. Девять целых, пятнадцать сотых. Многие даже с обеда не успеют вернуться, а заказ уже будет выполнен. Сумка с вещами и обратными билетами для меня и сестры ждёт в другой гостинице, недалёко от аэропорта. Хозяин вопросов задавать не будет, ему заплатили за два месяца вперёд и для него мы будем жить там и после нашего отъезда, а после там случайно случится пожар. Как и в отеле, где я нахожусь. Пожары спишут на теракт религиозных фанатиков, что отведёт от двух приезжих любые подозрения. Никаких следов. Никаких свидетелей. За окном рассвет накрыл своим багряно-красным одеялом небосклон. Пора начинать. Восемь целых, шестьдесят три сотых секунды.
По пути к музею Торвальдсена, я позвонил Сабрине. Из трубки раздалось заспанное "Доброе утро".
- Фотосессия будет по расписанию?
- Будет.
- Желаю удачи, надеюсь Гектор будет доволен, - и положил трубку. Я всегда удивлялся способности своей сестры придумывать идиотские имена для своих амплуа: Клаудия, Гвэн, Брунгильда, теперь Сабрина. Я всегда думал, что она купила справочник тупых имён и наугад их выбирает. Люблю её. Наверное, из всей моей сумасшедшей семейки убийц, она была для меня самым близким человеком. Единственным, кто видел во мне человека, а не палача. " Я всегда рядом, Джонни. Даже когда меня нет возле тебя." - для шпиона она бывала слишком сентиментальна, но ,кто я, чтобы осуждать поступки своей сестры. Каждый из нас кузнец своего собственного счастья и она успешно его ковала.
Шпили дворца Кристианборга величественно возвышались над площадью, пряча её от утреннего солнца. Музей стоял аккурат с рекой, опоясывающей как змея весь Копенгаген. Пройдя по поддельным документам как сотрудник музея, я направился в западное крыло третьего этажа. Зал Истории Швеции в период Эпохи Возрождения был сейчас на реставрации. Полминуты возни с замком и я внутри. Заняв позицию возле окна, которое выходило как раз на съёмочную площадку, я начал готовиться к появлению объекта. Винтовка собрана и приведена в боевую готовность. Загоняю патрон в патронник, настраиваю оптику. Съёмочная площадка как на ладони: рабочие носят декорации, операторы выставляют камеры, свет и звук на заданные позиции. Мой Брайтлинг показывает 11:49 утра. До начала чуть больше двух часов и все, что мне оставалось - наблюдать за суетой вокруг вылизывания задницы Фридрихсона, который большую часть времени сидел со скучающим видом на кресле, окружённый двумя гориллами в смокингах.В перекрестии прицела маски опадают, открывая тебе истинную сущность каждого. Я вижу страх перед старшими, приправленный презрением и завистью к их достижениям. Я вижу брезгливость актеров к мошкаре из гримеров и ассистентов. На площадке наконец-то появились остальные: жена и сын актера. Все три объекта в сборе. Их фотографирует молодая девушка с короткими ярко-красными волосами, а они начинают становиться в нелепые позы и наигранно улыбаться, даже не подозревая о том, что произойдёт. Перекрестие прицела наведено на цель. Дыхание ровное. Пальцы держат винтовку словно женщину во время совокупления. Глубокий вдох и медленный выдох...
Аннабель стала символом моей неудачи. Постоянным напоминанием о том, что лучшие тоже допускают ошибки. Каждую ночь я вижу свою умирающую сестру, а на горе трупов сидит ребёнок и, с дьявольским гоготом, насмехается надо мной. Раз за разом она умирает от куска свинца, посланного мной, чтобы облегчить её страдания, но легче от этого не становится. Легко никогда не было и теперь уж точно никогда не настанет. Аннабель... Где она, Фишборн? Где?
Заключённый #672 - Джонатан Стаффорд. Запись #8 от 15.11.1963
- Сегодня вновь безрезультатно, мисс Фишборн. 672-ой молчит и не реагирует на внешние возбудители. Сохранены лишь безусловные рефлексы - все остальное будто отключилось.
- Я знаю, что ты здесь. Ты закрылся. Спрятался в своём подсознательном убежище. Тебе страшно вспоминать. Я вижу по твоим глазам. Ты опять подвёл её, Стаффорд!
- Аннабель...
Я проиграл сражение, но в бесконечной войне нет победителей и проигравших. Рано или поздно каждый оступается, а последствия выносят вердикт - продолжать тебе борьбу или нет. Мне повезло, но испытывать удачу я больше не намерен. Чтобы стать лучше, я не должен полагаться только на себя. Одной ошибки мне было достаточно. Моим верным и надежным союзником должна стать та, кто ни разу меня не подводила. Ее тело было идеальным: двенадцати дюймовый стальной ствол, снайперское ложе из дуба, выкрашенное в пепельно-чёрный. Одета она была только в лучшее: прицел с регулируемой кратностью и режимами ночного/теплового видения; барабанный магазин с автозаменной патронов. Она была богом во плоти. Её губы нежно лепетали на трёх языках: одиночном, автоматическом и бесшумном. Совершенное оружие, но в моих руках оно было клеймом моего позора, который я буду нести всю свою жизнь. Отныне я работал только в паре с Аннабель. Мои действия стали вывереннее, отчётливее. Я брался за самые самоубийственные дела. Я хотел смерти - только она могла отмыть от грязи, в которую я уже нырнул с головой.
Очередное задание я получил будучи в фамильной усадьбе. В редкие случаи отдыха, не было лучшего места, чем дом. Его холодное величие завораживало, а родные стены притупляли вечное чувство тревоги. Только там я мог заснуть без пистолета под подушкой. Содержание письма было весьма лаконичным:
Генри Стаффорд - ликвидировать.
Элеонора Стаффорд - ликвидировать.
Карвер Стаффорд - ликвидировать.
Олдред Стаффорд - ликвидировать.
Оплата задания - пять миллионов за каждый объект.
Время выполнения - 24 часа с момента получения задания.
С ув. Майкл Кеннет.
- Здравствуй, Джонатан. Ты сегодня не пришёл на обед. Что случилось?
- Все хорошо.
- Не лги мне, дорогой. Почему ты продолжаешь перечить матери и никогда не слушаешь её советов. Да ещё и лжёшь как проститутка о своей девственности.
- Изучал подробности нового задания. Матушка, тебе не стоит переживать. Скоро мы станем богаче на 20 миллионов.
- Замечательная новость, дорогой.
- Изумительная, - мои руки сомкнулись на её шее стальной хваткой. Она боролась недолго. В её глазах читался ужас, тесно переплетённый с пониманием. Она знала, что иначе нельзя. Без сомнений.
- Эй Джонни, поехали с нами поохотимся? Развеешься, а то ты чернее, чем африканские приключения Карвера.
- А они были по-настоящему черные, как ни крути!
- Конечно, я никогда не уйду от возможности поупражняться с Аннабель.
- Прости, но давай в этот раз только мы трое. Ты слишком много времени с ней проводишь. Я слышал как по ночам ты говоришь с.. Ней.
- Я согласен. Облажался - прими это с достоинством. Мы все скорбим по сестре, но это не должно делать нас параноиками. Слышишь меня? Джон?
- Да, я услышал. Вам просто не понять меня, ибо вы не присутствовали там. На ваших руках нет крови, которую вы же, собственноручно пустили. И ещё - матушка просила к ней зайти - ей пришло новое дело и она хочет взять вас с собой.
- Через 15 минут ждём тебя на выходе, тыковка, - их громогласное ржание было прервано двумя пулями калибра 9мм, бесшумно вошедших в затылок каждого из них. Без компромиссов.
Отец как всегда сидел в своём кабинете, копаясь в только ему понятных записях, мониторя новостные ленты или продумывая очередное задание.
- Присаживайся, - резко сказал он. Я молча присел и тут же извлёк спрятанный пистолет.
- Какой девиз дома Стаффорд, сын? - вдруг спросил он.
- Без сомнений. Без компромиссов, - отчеканил я заученную фразу.
- Что это значит?
- Мы решительны. Мы профессиональны. Мы исполнительны. Мы доводим все до конца.
- А что делать если к концу надо привести одного из нашей семьи?
- Сделать. Без сомнений. Без компромиссов.
- Помнишь, я рассказывал тебе и твоим братьям про своего отца, которого мне заказали?
- Ты убил его во сне. Тихо и спокойно. Я помню об этом, отец.
- Правильно. Он ушёл смиренно. Как того и хотел. Он и был заказчиком на самого себя, потому что знал - жить ему осталось не долго и выбрал умереть от руки достойного. Посмотри, - он бросил мне папку, наполненную распечатками электронных писем. Около трех десятков и все с одним указанием - уничтожить дом Стаффордов. Всех. Даже побочные ветки.
- Кто? - выдавил я из себя.
- Разве есть разница, Джонатан? Мы перестали быть удобны. Мы слишком много знаем. Слишком много можем и на слишком многое влияем. И нас решили убрать с шахматной доски, - воздух в комнате потяжелел футов на двести. Каждый вздох отдавался жжением в груди.
- Почему ты сдался, отец? Ты мог сказать нам. Одно слово и наши враги были бы уничтожены. Все до единого! Ты испугался наемников-дилетантов?
- И сколько ты сможешь убить? Десяток? Сотню? Две?
- Сколько понадобится, - рука с пистолетом вылетела из-под стола и пронзительное эхо выстрела разошлось по комнате. Отец блокировал её, направив пулю в стенку позади него. Выбитый из рук пистолет, с грохотом, рухнул на пол. Его холодные, черные глаза были устремлены на меня. Изучая, анализируя каждое мое движение. Я дернулся за пистолетом, но отец оказался проворнее - он перевернул стол, перекрывая мне путь. Мы сошлись в рукопашной. Серии кулачных атак пролились на меня словно летний дождь и я был вынужден отступать. Одна ошибка. Мне нужна одна ошибка и победа за мной... но ее так и не последовало. Худощавый, пятидесятилетний блондин, Генри Эдриан Стаффорд был слабее меня, но намного опытнее. Он знал все мои слабые места, ведь он меня учил всему, что я знаю. Предугадывая каждый мой шаг, он вышел победителем из этого примитивного гладиаторского поединка. Лежа на полу, я, раз за разом, получая отбойным молотком по лицу, превращавшим его в фарш из зубов, мяса и крови.
Все прекратилось также быстро как и началось. Отец нависал надо мной. Его грудь вздымалась от тяжелого прерывистого дыхания, кулаки сжаты и готовы нанести смертельный удар. Я не боялся смерти. Лучше лежать в земле, пожираемый червями, чем жить с клеймом позора и бесцельно существовать. Я чувствовал фантомную длань смерти, держащую меня за горло и радовался скорейшей гибели.
Звонкий хлопок вывел меня из забвения. Приоткрыв единственный зрячий глаз, я увидел тело отца. Оно смиренно лежало возле меня. Из головы сочилась темно-красная сущность Генри Стаффорда, унося его в вечное забвение, а мою руку отягощал дымящийся пистолет. " Все кончено" - подумал я тогда, но это было только начало. И вечный холод показался мне раем.