Аннотация: Именно встреча с одиночеством, в конечном счете, делает возможной для человека глубокую и осмысленную включенность в другого. (Ирвин Ялом)
"История одного причала"
"История одного причала"
Долгие годы старик жил у безымянного причала, носил коричневую широкополую шляпу, курил сигары. И вроде как счастливо жил, ни в чем не нуждаясь. Иногда шалили дети близ его яхты, гул от них стоял такой, что хоть затычки в уши вставляй.
В один из таких дней - когда шум разрастался, грозясь поглотить собой весь причал, - он выглянул в окно, отдернув цветастую шторку, и обнаружил рябь на воде. Наверное, мальчишки с берега бросили камень, чтобы в очередной раз испытать его терпение. Он отчетливо услышал стук резиновых каблуков о дощатый пирс. Шторка вернулась на место.
- Бегите, бегите, - человек проговорил это громко вслух, как если бы обращался к кому-либо.
Сняв с настенного крючка полотенце, он насухо вытер только что вымытые с мылом руки, и отправился из коридора в каюту. Отсюда из окна открывался великолепный вид на угрюмое озеро, по утрам застеленное сизоватым маревом тумана. Озеро вновь привиделось ему живым, оно словно дышало, его легкие покоились где-то на глубине, а сам туман являлся как бы дыханием озера, а его гладкая почти глянцевая поверхность представлялась отражением души этого условно живого существа. Старик вернулся к черно-белому снимку, несмело держа фотографию в руках, словно хрупкую, весьма значимую для него, вещь. Обветренная кожа сухих старческих пальцев легонько касалась фотобумаги, старой, пожелтевшей, изношенной, ведь по времени она относилась к концу прошлого столетия.
Глядя на изображение на снимке, сознание этого зрелого мужчины с сединой в висках возвращалось в прошлое с каким-то неумолимым рвением, и, покидая настоящее, обретало покой в безграничном океане давно минувшего.
Он был музыкантом. Охотно играл на шестиструнной гитаре, когда выпадала такая возможность; сам сочинял музыку, и даже как-то собрал свою группу, просуществовавшую чуть более года. Время молодости трудно забыть, оно ставит штамп в сознании, - чпок, и готово! С одной стороны это горечь утраты - заброшенные друзья, разъехавшиеся по всем уголкам России; но кто-то из них спился, кто-то успел обрести покой на кладбище, кто-то доживает свои дни в окружении внуков далеко от родного города; с другой стороны - воспоминания, пусть и не всегда светлые. Одна часть закадычных товарищей потеряла себя в этой жизни, другие... А что другие?! Бизнес, карьера, деньги, - ушедшие по этому пути забывают о тебе навсегда!
"Неужели и она забыла?" - Он задал себе этот вопрос и еще раз взглянул на фото.
Когда-то давным-давно, еще в прошлой жизни, миловидное личико этой барышни занимало умы многих парней, в том числе и его. Каштановые волосы, убранные в роскошную густую косу, выразительные черные глаза, чувственные губы, - все в ней было прекрасно. Он ловил каждый ее взгляд, а их было не так много, и всегда от них сквозило равнодушием, что само по себе являлось нестерпимой болью, легко обосновавшейся в левой области груди. Мальчишки бегали за ней, а он, оставаясь в сторонке, тяжело вздыхал, тайно мечтая о своей любви. И однажды они сблизились, стали друзьями в самом прямом смысле слова. Ох и доставалось ему от старшеклассников, когда они видели их вместе! Долго приходилось объяснять, что у него с ней чисто дружеские отношения.
Ближе к обеду гром заставил его выйти на палубу своей яхты, чтобы взглянуть на небо. С запада надвигалась черная кустистая туча, похожая на грозную бригантину пиратов, такую же непреступную, будто сулящую беду. И хотя у ее природных парусов не было опознавательных знаков, вроде черепа с костями, представшее зрелище могло в тысячу раз превзойти появление черных корсаров.
"Просто гроза", - подумал он, наблюдая, как первые капли дождя оросили темную гладь озера. Затишье быстро сменилось резкими порывами ветра, он налетел как уличный разбойник, отрывая от земли и поднимая вверх сухие осиновые ветки, и надоедливые клубы пыли завертелись в своем бешеном вечернем танце, подобно потревоженным мотылькам. Проливной дождь заставил мужчину вернуться в каюту, где, широко расправив плечи, сидел незнакомый ему человек. Белый воротничок его рубашки успел промокнуть, хотя темные волосы казались абсолютно сухими. На среднем пальце его правой руки маняще так поблескивал в золотой оправе драгоценный камень. Солидный черный костюм непрошеного гостя был куплен явно не на распродаже. В пронзительном взгляде молодого человека отсутствовала холодность, скорее наоборот, он источал добродушие, что никак не вязалось с грабителем или нежданно объявившимся вымогателем ценностей.
Хозяину яхты на мгновение представилось, что мир перевернулся, рухнуло нынешнее сковывающее долгие годы одиночество, и он вновь в мыслях очутился во временах своей молодости.
Да, Яна была его подругой. Он это осознавал так же ясно, как верил в любовь с первого взгляда. И не мог ничего изменить. Ее родители были богаты, отец работал начальником в одной престижной фирме, мать держала сеть салонов красоты, имея с них немалую прибыль. Конечно, вряд ли они пожелали бы для дочери такого незавидного жениха, сына простого слесаря и домохозяйки.
Ему хорошо запомнился школьный выпускной вечер, это был поистине переломный момент в его жизни. Последний звонок.... Он до сих пор слышит этот будоражащий сознание перезвон, который, находя место в настоящем, как бы возвращает в далекое прошлое. Возможно, к этому вечеру он готовился как никто другой. Внешне это никак не проявлялось: тот же темно-синий костюм, что и у остальных, красный пионерский галстук в дополнение к белой шелковой рубашке, - однако в кармане брюк оставалась записка, составленная специально для этого вечера. И именно эта записка беспокоила его весь день, с утра и до поздней ночи.
Объяснение в любви. Кровь стыла в жилах при мысли, что вот-вот Яна возьмет ее в руки, чтобы прочесть, и как он поступит, если она посмеется над ним! Все пошло не так, не по сценарию, который тысячекратно приходилось прорабатывать дома. Уже под вечер, когда все расходились по домам, записку перехватил одноклассник, имени его уже и не припомнить, он прочел ее вслух, и вот уже послышались насмешки ребят, да и девчонок тоже. Яна не смеялась, она отвела глаза в сторону, будто это ее вовсе не касалось. Шаткая стена их недавней дружбы рассыпалась, а может, и не было вовсе этой дружбы.
Злость переполняла его сердце, сама ненависть стала ему соратником, и он ввязался в драку, пытаясь выхватить записку у обидчика, но безрезультатно. На помощь к неприятелю поспешили еще двое зачинщиков ссор. Его сил не хватило, чтобы справится с тремя рослыми парнями, и поваленный на землю, он смотрел, как Яна удаляется прочь. Его били, а ей было все равно. Недавно безупречный костюм теперь стал цвета грязи, носом пошла кровь, под стать расцветке галстука на груди.
Следующая их встреча состоялась спустя двенадцать лет, и вряд ли бы он узнал ее, если б не имя и фамилия, с которыми он столкнулся, заполняя квитанцию об уплате за коммунальные услуги. Их разделяла стеклянная перегородка кассы, как разделяли двенадцать лет жизни и все та же прежняя холодность. Ему удалось поймать ее взгляд, как всегда расчетливый, взвешенный. Яна лишилась роскошной густой косы, отдав предпочтение прическе-каре, исчезли миниатюрные очки в позолоченной оправе, видимо, им на замену пришли неприметные линзы. Он заполнял квитанцию, а сердце переполняли чувства. Шквал эмоций сделал мощную встряску всего тела, через него будто пропустили ток мощностью в миллионы ватт.
- Яна, здравствуй, - сумел произнести он, и насколько представлялось возможным, подавил волнение в голосе.
- Привет, - без тени смущения ответила она и протянула руку за квитанцией и небольшой суммой денег.
- Как поживаешь? - спросил он, надеясь на радушный и долгий разговор.
- У меня все в порядке. Как сам?
- Тоже.
- Семья, дети? - Она задавала рядовые вопросы, один за другим. Такими вопросами осыпают знакомых на улице, которым ничем не обязан, и не важно, как долго ты их не видел - пять дней или двадцать лет.
- Нет, один пока. Все некогда, - последней фразой он хотел пошутить, но не вызвал на лице кассира (именно кассира) даже намека на улыбку.
Столько лет прошло, а ему было не по себе. Время словно смеялось над ним, представив перед бывшей одноклассницей тем робким подростком, что и много лет назад. Хотя внешне он всячески силился оставаться спокойным. Она отсчитала сдачу и выложила ее в пластиковую коробку вместе с визитной карточкой, о чем стало известно лишь при ближнем рассмотрении. Что-то происходило в тот момент, что-то неподдельно-ощутимое, перед ним как бы тянулась незримая нить в прошлое, стоило только ухватиться за нее и никогда уже не отпускать.
Сидя в глубоком кресле, у себя дома, он внимательно рассматривал визитную карточку. Изучил на ней каждую полоску, каждую буковку, новую фамилию Яны перечитал сотню раз: Климентьева. Когда-то была Сорокиной.
Может, и не нужна была эта встреча! Наверняка замужем, и вмешиваться в ее личную жизнь, - ой, как не хотелось! Ум говорил одно, сердце приказывало другое. Видит Бог, он отчаянно пытался бороться с искушением взять трубку и набрать ее номер, однако не мог совладать с собой. Пальцы послушно отыскали нужные цифры. Они поговорили, договорились о встрече. Вечером, когда неистовый ветер бушевал в узких улочках родного города, он вышел в непогоду, чтобы их свидание состоялось. Дождь грозил почтить этот час своим присутствием, и сдержал обещание, вылив на землю неисчислимые осадки. Благо - зонт несколько смягчил натиск дождя, и большая часть одежды не намокла.
- Который час? - спросил у него случайный прохожий.
Евгений ему ответил, с грустью понимая, что Яна опаздывает. Спустя двадцать минут он пришел к окончательному выводу, что подруга детства сегодня не придет. "Но почему?" Вопрос не нашел ответа, повиснув мрачным облаком в глубинах его сознания. Только сердце подсказывало пути решения этой нелегкой задачи. Оказавшись дома, его пальцы вновь с усердием набирали уже знакомую комбинацию цифр. Мужской голос грубо поприветствовал его. И так же грубо посоветовал впредь не звонить его жене, иначе ему придется худо. Вот он, очередной камень преткновения. И на что Евгений вообще надеялся, когда минуло столько лет? Если тогда не сложились отношения между ним и Яной, что могло измениться сегодня?
Спустя три дня она позвонила сама, просила оставить звонки и забыть ее телефонный номер.
- Давай встретимся! - буквально выпалил это предложение бывший одноклассник, чтобы опередить ненавистные уху гудки.
В трубке повисло молчание. Думает. Может, хочет отказать, и подбирает нужные слова. А может...
- Когда? - она оборвала нить его размышлений, подарив надежду увидеться.
Они встретились днем позже, под вечер, когда легкие сумерки едва опустились на землю, придав таинственности их небезопасной встрече. Город гудел, машины в бесконечном потоке пролетали мимо, прохожие, готовые сэкономить даже минутку времени, все неизменно куда-то спешили, торопились. Они же, как два влюбленных подростка, стояли возле тротуара и, глядя друг другу в глаза, какое-то время молчали.
Евгений /его звали Евгений/ сделал первый решительный шаг и коснулся ее руки.
- Не надо, нас могут увидеть, - попросила Яна, но он, кажется, ее не слушал. - Всего один поцелуй, слышишь! Подари мне его, и мы никогда больше не увидимся.
Яна отпрянула, хотела уйти прочь, но что-то заставило ее остаться, словно ее одолели чары, которым она была не в силах противостоять. Из взрослой женщины, всегда имевшей трезвый и рассудительный взгляд, она превращалась в ту самую несмышленую девчонку, какой была когда-то давным-давно. Их губы сплелись подобно двум красиво связанным алым ленточкам, а мир вокруг замер, растворился, канул в небытие. Посторонние шумы исчезли, как уходят в дальнее плавание корабли, чтобы когда-нибудь возвратиться. Этот поцелуй не мог длиться долго, Яна легким движением руки оттолкнула от себя мужчину, в одно мгновение развеяв это минутное волшебство.
- Ты что делаешь?! Нас могли увидеть!
- И что с того? - заявил Евгений, по-прежнему чуя аромат ее утонченных духов, и от поцелуя чувствуя сладострастный привкус на языке. - Прошло столько лет, а я так и не смог тебя забыть. Иногда мне казалось, что сойду с ума!
Женщина не ответила. Хотела было что-то сказать, но скрип автомобильных тормозов за спиной заставил ее вздрогнуть. К ним подъехала черная иномарка с тонированными стеклами, и они оба наблюдали, как задняя ее дверца отворилась, и оттуда вышел рослый мужчина в сером длинном плаще. Он не произнес ни слова, но жестом дал Яне понять, что она немедленно должна сесть в машину.
Евгений оценил взгляд этого человека: тяжелый, бескомпромиссный, алчный, жаждущий справедливости. Мужчина подошел к нему и толкнул в грудь, будто бульдозер задел бетонный столб своим железным ковшом. Евгений покачнулся, но едва удержался на ногах. На этом их пути разошлись.
Автомобиль, словно гончий пес, сорвался в направлении центра, оставляя за собой недосказанность и некую пустоту, бередящую душу.
_
- Вы Захаров Евгений Геннадьевич?
- Да, это я, - старик опустился в кресло, пристально изучая молодого человека. Глядя на молодых людей, он всегда старался отыскивать в них свое забытое отражение.
- Да вы не пугайтесь, мне надо кое-что узнать о вас, и более ничего! - парень раскрыл черный кейс и вытащил оттуда бумажный пакет. - Вы были знакомы с Яной Климентьевой?
- Да.
- Замечательно! Мне многое о вас известно.
- Откуда же знаете? - старик снял шляпу, нервно теребя ее пальцами.
- От Яны Александровны, разумеется! Она просила меня рассказать вам о ее жизни.
- Вот как...
- А это ее фотографии, разверните пакет, можете взглянуть.
Владелец яхты неторопливо потянулся к пакету, в котором действительно оказались цветные снимки.
- Сделаны они в самые разные годы ее жизни. В самом низу стопки - одни из последних. Яна не любила позировать перед камерой, говорила, что не фотогенична, так что в ваших руках практически все ее фото.
Захаров неторопливо просмотрел каждый снимок, с таким благоговением, как если бы истинному еврею в руки попали Моисеевы скрижали с десятью заповедями. Хотя пришедшее на ум сравнение ему самому не понравилось.
И вот вскоре он обратил взгляд к незнакомцу, и спросил:
- Где она сейчас? Почему сама не пришла?
- Видите ли, - парень явно медлил, не желая так скоро раскрывать всей правды, - лет десять-одиннадцать назад произошел один очень трагичный случай. Если вы не были знакомы с ее мужем, то смею заявить, что он человек знатный, строгий, даже в чем-то, чего греха таить, - деспот. Вряд ли он любил Яну по-настоящему, но ревность однажды дочерна сожгла его сердце. Он видел измену и предательство повсюду, устраивал слежку за супругой, в каждом случайном знакомом Яны видел тайного или явного врага. И это была холодная ярость, здесь не было проявлений излишних эмоций, или безудержного гнева, какой возникает внезапно, парализовав волю человека и способность трезво мыслить. Им двигали взвешенные поступки, а его хладнокровию могли позавидовать змеи, если бы знали, что вообще существует подобное чувство. Деньги, власть, влияние в обществе превратили его в человека горделивого, не терпящего отказов или упреков в собственный адрес. Он отдавал приказы, и ему всегда покорно подчинялись.
Старик перебил:
- Для чего вы мне все это рассказываете?
Дождь стучался в окна, яхта мерно раскачивалась от порывов ветра, рождая меланхолию, и в любой другой момент можно было взгрустнуть, - то ли от одиночества, то ли от самой жизни, протекающей обыденно, и зачастую размерено.
- Понимаете, я вам уже говорил, он влиятельный человек, и не мне вас убеждать в том, что этим миром правят деньги. Вот взгляните, - он протянул старику небольшой пакетик.
В нем оказалась та самая записка:
"Ты свет, который светит во тьме,
ты солнце, которое дарит мне жизнь!
Яна, я тебя люблю!"
Эти строки, которые уже выпали из памяти, ему довелось написать тысячу лет назад, с явным намерением преподнести ее однокласснице на том самом выпускном вечере. Как записка попала к ней, и как вообще уцелела? Вопросы, вопросы!
- Думаю, она любила вас, но многое мешало открыто проявить свои чувства. Сначала богатые родители, отказавшиеся даже близко видеть вас рядом с ней, потом сама жизнь, которая поставила ее в тяжелые условия. Ее будущий муж был на том школьном выпускном бале, и именно он запретил ей любые встречи с вами.
Захаров вспомнил ее лицо, там за кассой, полное грусти, и какой-то невосполнимой утраты, что ясно вырисовывалось в характерную для неблагополучной жизни картину.
- Но какое вам до того дело? - опешил старик. - Кем вы ей приходитесь? Почему не договариваете?
- Считайте меня другом Яны. Мы познакомились с ней случайно, на юбилее ее мужа, с которым мы сблизились по работе, и с тех пор я стал частым гостем в их доме. И хотя разница в возрасте у нас была солидная, это не мешало нам вести светские беседы за кружечкой кофе. Яна видела во мне своего сына, о котором всегда мечтала, а для меня она всегда оставалась зрелой интересной женщиной - только и всего. Один Бог знает, что бы случилось, узнай о наших отношениях ее ревнивый супруг, ведь эти опасные встречи происходили втайне от него.
Но муж Яны мне никогда не нравился, из раза в раз мне приходилось надевать маску, какие надевают, чтобы спрятать свое истинное лицо. Потому как во взгляде этого человека сквозила надменность, фальшь, он мог предать - и именно это меня всегда страшило. Однако я проявлял к его выпадам некоторое напускное безразличие, дабы не возмутить его самолюбие, что мне легко удавалось. Но и это еще не все. Вы не знаете главного!
- Чего же?
- Двенадцать лет назад Яна покончила с собой. Все это время я разыскивал вас! Она отравилась, приняв смертельную дозу сильнодействующих лекарств. Муж побоями довел ее до нервного срыва.
Захаров прикрыл лицо судорожной рукой. Хотел огородиться рукой от всего мира, но тщетно, - мир дышал ему в затылок.
- Как это произошло?
- Просто. Он избивал ее, причинял не только душевную, но и физическую боль. Она молча терпела все обиды, потому что не могла ничего поделать с мужем-тираном, в подчинении которого находятся все власти города. Он отправил жену на низкооплачиваемую работу, установил за ней слежку, а вечером, напиваясь в стельку, заставлял ее делать все, что пожелает его черствая душа.
Ветер за окном не смолкал. Яхту раскачивало. Захаров поднялся и включил свет. Человек, явившийся какие-то десять минут назад, кажется, разрушил всю его жизнь. Тогда Евгений сурово задал вопрос:
- Для чего вы все это мне рассказали? У меня все это не укладывается в голове! Как такое возможно? Ради Бога, для чего вы пришли? - он потянулся к шкафчику за валокордином.
Незнакомец вернулся к своему излюбленному кейсу и достал оттуда матерчатый сверток с неизвестным содержимым, который с грохотом лег на обеденный стол.
- Что это? - Спросил хозяин яхты, но вроде бы догадался, что за вещь предложил ему парень.
- Убейте его! Убейте этого гнусного человека! Вы стары, вам нечего терять! Подкараулите его поздним вечером возле подъезда и в упор пристрелите, как бешеного пса.
Захаров подошел к столу и развернул "подарок". Им оказался нешуточных размеров револьвер, какой давно уже не встретишь в оружейных магазинах. По спине пробежался холодок, неизвестно откуда взявшийся. Может, его тело замерло в предвкушении убийства.
- Убейте его, - не унимался незваный гость. - Пусть получит по заслугам! Пристрелите его, как бешеного уличного пса! Здесь в портфеле его адрес, все данные о его передвижениях и сведения о месте работы.
Старик взял револьвер в руки. Видит Бог, его руки тряслись как в припадке, испарина выступила на лбу. Волнение, которому не было и не могло быть равных!
- Зачем вы разрушили мою мечту? - сквозь зубы, цепенея от ярости, вопросил старик. - До вашего прихода я жил надеждой. Мое сознание возвращалось в прошлое, и я жил прошлым. Вы все испортили! Мне плохо, у меня больное сердце, но больше всего....
- Для чего жить в неведении? - перебил гость. - Я оказал вам услугу, открыл правду, пусть и горькую. Речь идет об отмщении, как вы не поймете? Будем борцами за справедливость, где нет места иллюзиям. А вы, уверяю, эти годы тешили себя иллюзиями!
- Будьте уверены, я убью этого мерзавца, убью и не пожалею об этом! - старик выпил очередную порцию валокордина. - Моя жизнь не удалась, лучше бы я никогда не знал этих колдовских глаз, этих злосчастных губ... Но разве я смогу жить после рассказанного вами? Вы, молодой человек, оборвали мою жизнь сегодня, и я проклинаю вас, слышите?!
Старик, казалось, лишился ума: его лицо исказила маска бездумной ненависти, теперь он размахивал оружием, как конюх хлыстом из кожи.
Обескураженный визитер вскочил с кресла.
- Вы спятили! - закричал он, прикрываясь кейсом.
Раздался грохот. Посыпалась штукатурка и кусочки обоев. Выстрел просвистел над левым ухом парня, едва не лишив его жизни. Это подстегнуло молодого человека броситься наутек, отбросив в сторону кейс, словно ползучую змею.
- Я не хотел, слышите! - пролепетал старик, пытаясь совладать с собой. - Самопроизвольно получилось. Да и зачем мне тебя убивать, щенок!
_
Захаров вышел на дощатый пирс, крепко сжимая в руках черный кейс. Дети бежали без оглядки впереди мужчины, удирающего от самой смерти. Это была самая настоящая гонка на выживание. Вряд ли кто из этих мальчишек еще раз покажет свой нос на пристани, но каждый из них запомнит этот день навсегда.
Старик сделал несколько шагов за ними, будто пытаясь рассказать им о чем-то особенно важном. Сердце саднило, руки уже не слушались, ноги тряслись, заплетались, пока он не упал на колени, прикрывая руками голову, и оставался еще долго в таком положении. Врач констатировал мгновенную смерть от разрыва сердца.
Сама же яхта стояла в полном одиночестве какое-то время, а затем никто и не помнит, что с ней стало. По-моему перешла в собственность государства, и из нее сделали завидный краеведческий музей.
Иногда прошлое возвращается, больно ранит, скалится, не желая расставаться с нами, а иногда - мы сами его находим, чтобы нанести себе эти раны собственноручно. Так и вышло. Так приходит осень.
Так птицы летят на юг, и некоторые из них уже не возвращаются никогда.