СВИДАНИЕ

Ах, наконец! Продрогли вы?				
Мне рюмку бы... микстурки.
Окошек иероглифы 
По жёлтой штукатурке.
Под крышею за ставнями 
Моё окно... Пойдёмте?
Вот лестницу заставили
Да круглый год потёмки.
Я здесь родился. Долго ли...
Стакан не уроните.
А я, пожалуй, догола,
Как научил родитель.
Тепло... спасибо, Ванечка.
Вставать, в глазах опилки
Мне по начальству клянчить.
А мне сдавать бутылки.

МЕЛОДРАМА

Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о поэте и поэте.
Они друг друга страстно полюбили,
И, разлучаясь, словно полубыли.
Но на беду она была ревнива,
Сварлива, а подчас драчлива.
Повсюду ей мерещились измены,
Серали, одалиски и гаремы.
Её стихи - экстракт душевной боли,
Но так уже никто не пишет боле...
В тот день химеры навалились разом,
Она сдалась и отравилась газом.
А он, безгрешный, дописал сонет
"Иду к тебе"...и грянул пистолет.

ЖОРЖ И ЖОРЖЕТТА

Фантазия на тему живописи Гузенко.

Карловы Вары. Художники
уминают свои подорожники,
золотым запивают пилзнером
под СиДи с Окуджавой и Визбором.
Меж полотен гуляют курортники,
мини, макси, джинсы и двубортники.
Прищуриваясь, прицеливаются,
прикуривая, прицениваются.
Подходят, уходят, тусуются,
глазеют как шаржи рисуются.
И я под стишки с синкопами
тоже слоняюсь. Как вкопанный
вдруг замираю: картина!
И сразу линяет рутина.
Гузенко, неведомый гений,
ловец эфемерных мгновений.
И вот на поверхность холста
планируют чьи-то уста,
потом саксофон и усы
под что-то из новой попсы.
Смещаются в центр сюжета
Жорж, саксофон и Жоржетта.
Синее, голубое, 
зелёное, золотое.
Жоржетта раздражена,
на Жоржа не смотрит она.
Отвернулась и выговаривает,
похоже, что заговаривает.
Но грудь её обнажена
и к Жоржу обращена.
А Жорж саксофон обнимает,
с улыбкой Жоржетте внимает.
Он слушает и наигрывает,
то выигрывает, то проигрывает.
Синее, голубое,
зелёное, золотое...
Теперь этой жизни толика
висит у меня над столиком.