- Семенов, ты не прав. - сказал Иван Николаевич наливая.
- Это в чем же на этот раз? - вяло поинтересовался Семенов. Он был занят: пытался ухватить скользкую шпроту из банки.
Иван Николаевич шумно выдохнул, одним глотком прикончил рюмку водки, поморщился:
- Ты в принципе не прав.
- Ааа. Ну разве что в принципе. - протянул Семенов и вылил масло из банки на кусок хлеба. Куснул пару раз, потом подумал и замакал остатки масла остатками хлеба. Съел.
Иван Николаевич вздохнул, глядя на пустую бутылку, при этом он косился на Семенова, словно намекая. Семенов достал полную бутылку из-за кресла и поставил ее на стол. Иван Николаевич сразу оживился и отвернул пробку, налил в обе рюмки. Оба выпили не чокаясь не говоря ни слова. Полминуты молчали.
- Вот я тебе и говорю, Семенов, - Иван Николаевич зевнул в кулак - сидишь ты тут и ничерта... - зевнул еще раз - не делаешь.
Семенов словно пропустил эти слова мимо ушей. Иван Николаевич налил себе еще:
- Ты вообще меня слышишь?
- Угу. - Семенов догрыз огурец. Потом он подумал и достал из-за кресла непонятной формы деревяшку, принялся ее острагивать перочинным ножом.
- Ну вот ты мне скажи, о чем ты думаешь?
- Думаю, что из этой деревяшки может получиться.
- Далась тебе эта деревяшка. Приволок же эту дрянь откуда-то. - Иван Николаевич был раздражен. - Ты б еще вязанием занялся.
Семенов откинулся на спинку кресла, поднял глаза к потолку и насупил брови, словно обдумывая это предложение. Потом сказал, не резко, но решительно:
- Нет. Это не по мне. - и снова принялся за свое.
- А что по тебе? О чем ты, действительно, думаешь, кроме этой деревяшки, долбанной?
- Думаю... Думаю, на этот год перекопаю там, за ручьем, понасажу там овощей, а здесь, возле крыльца, пускай кусты всякие растут. Или даже клумбу разобью. А то ведь и вправду, выходишь на крыльцо - видишь картошку.
- Эстет чертов. - Иван Николаевич собирался было хлопнуть еще одну рюмку, но решил немного переждать и облокотился на стол. Семенов бормотал какую-то песенку под нос. Иван Николаевич не мог разобрать слов, если они вообще были.
- Эх ты, Семенов. Ты хоть знаешь, что в мире твориться?
- А что? Что-то случилось? - спросил Семенов, слегка обеспокоившись.
- Да нет, ничего не случилось. Происходит многое. Сидим мы тут с тобой, только и видим что огород, да поезда эти, будь им кисло... - В этот момент, словно бы в подтверждение его слов, мимо прошуршал скоростной поезд.
- Чего-то парижский сегодня рано, - сказал Семенов, глядя на часы - на семь минут спешит.
- Да пусть себе спешит. Ему виднее. Ты мне лучше скажи какой сейчас год.
- А то ты не знаешь, тридцать шестой.
- Вот именно. Две тысячи тридцать шестой. Люди между прочем уже давно в космос вышли, вон, Марс заселяют, а мы тут сидим.
- Сидим. - сказал Семенов так умиротворенно, что Иван Николаевич сжал кулаки. - Да остынь ты, Николаич, хорошо ведь сидим, воздух свежий, а они там все из баллонов дышат. В космос поди уже лет сто как летают, а красоты как у нас нигде не нашли еще.
Иван Николаевич хлопнул рюмку. За ней, не выдыхая, еще одну.
- Тебя, зараза, ничем не проймешь. Выпей что ли.
Семенов выпил, закусил помидором и снова сгорбился над своей деревяшкой. Через минуту разогнулся и просиял:
- Ты только глянь, Николаич, какая замечательная штука получается. - Семенов вращал ее перед глазами Ивана Николаевича, а тот все не мог понять, что это за штука, и чем она так замечательна.
- Да иди ты. - Иван Николаевич прислушался, Семенов тоже. Они слышали звук мопеда. Через несколько мгновений мопед заглох.
- Иван Николаевич. Иван Николаевич. - донеслось со двора. Скрипнула калитка - Иван Николаевич... Семееенов. - на этом выкрике мальчишеский голос сорвался.
- Женька что ли? - Семенов оставил деревяшку в покое и пошел к выходу.
- Кто же еще так орет? - Семенова в комнате уже не было, поэтому Иван Николаевич просто так ворчал. Потом вздохнул, встал и пошел за Семеновым.
Семенов вышел на крыльцо, на крыльце стоял Женька. Он в который раз изучал табличку над входом: "Афроевразийское Объединенное Министерство Путей Сообщения. Линия Санкт-Петербург-Париж. Станция номер 1115. Смотрители - Семенов, Иван Николаевич". Запятая после "Семенова" была нарисована ручкой, как и буква "и" в слове "смотритель".
- Привет, Женька. - сказал Семенов и протянул Женьке руку.
- Здорова. - выдавил из себя Иван Николаевич, но руки не подал.
- Здравствуйте. Я в город еду. А папка мне сказал: "Заедь к Семенову, проведай. А то небось опять водку пьет и сам с собой разговаривает".
- Водку пьет это громко сказано, пару рюмок за обедом. - добродушно сказал Семенов.
- А насчет "сам с собой разговаривает", так такой привычки не имею. - добавил Иван Николаевич не так добродушно.
Женька озадаченно посмотрел на него:
- Да это у папки шутки такие. Я что приехал: я в город еду, может Вам чего привезти, так Вы говорите.
- Привези хлеба пару буханок. - сказал Семенов, подумал немного и добавил - И колбасы привези вареной, "Ленинградской" если будет. Чаю упаковку. У меня тут еще топор сломался, но ты ведь на мопеде топор не попрешь, поэтому - все.
Женька кивнул:
- Хорошо, все привезу и топор тоже. У меня вон багажник есть.
- И водки привези. - сказал Иван Николаевич.
- Хорошо, Иван Николаевич, и водки привезу.
- Только не много, пару бутылок и хватит. - поспешил добавить Семенов. Иван Николаевич посмотрел на него из-под бровей.
- Все понял, все записал. - сказал Женька и показал рукой на лоб, показывая куда именно он все это записал. - Ну, тогда я поехал?
- Давай. - Семенов напутственно похлопал Женьку по плечу.
Они постояли на крыльце еще немного, глядя как Женька заводит свой мопед. Женька укатил. По рельсе на высоких опорах промчался полукилометровой стрелой поезд. Иван Николаевич был уже внутри. Семенов посмотрел на часы:
- Опять на семь минут раньше. Наверное, часы врут, поезда-то и так вон как летают, зачем им еще спешить. - пробормотал Семенов и пошел внутрь дострагивать свою деревяшку.