Аннотация: Об истинных именах, или индивидуация путем призыва демона.
Флора любила подслушивать. Особенно разговоры, предназначенные не для ее ушей.
- Когда проведем ритуал? - раздался голос сестры. Флора вдавила чашку в обои. - Надо проследить, чтобы никто не видел.
Сестра отличалась поразительной наивностью. Флора полжизни провела, прижавшись к стене.
У Флоры не происходило ничего интересного. Утром - уроки итальянского и литературы. Обед полагалось посвятить игре на пианино. Даже после ужина нельзя посидеть в одиночестве. Мамины приятельницы жаждали внимать флориному пению.
Секреты, в отличие от итальянской грамматики, ни к чему не обязывают.
Знает Флора, что служанка Дженни не в силах расстаться с некоторой частью их столового серебра. И что? Это если вызубрила спряжения глаголов, назад дороги нет. Говори по-итальянски, милочка.
Секреты никому не принадлежат. Они кочуют от человека к человеку.
- Но ты же понимаешь, Маргарет, - сказала Элисон, лучшая сестрина подружка. - Нам следует подготовиться куда серьезней. Для вызова демона требуется кровь.
Флора подергала сережку.
Любопытно. Сестра увлекалась мистикой. Однажды даже ходила на спиритический сеанс. Мама потом причитала: вопиющее нарушение приличий, вдруг кто узнает. Мамин будуар сестра покинула под вечер.
Она сказала "все было подстроено, ассистентка шевелила стол. Эзотерика вряд ли существует".
Из комнаты сестры исчезли магические книги, карты и камни.
Элисон перестала наряжаться скандинавской ведьме, сестре на потеху.
Флора думала, с мистикой покончено. Увы, к потусторонним сферам сестра не охладела.
И Элисон впутала в какой-то ритуал.
Флора отложила чашку.
Скоро обед, нужен корсет.
Где же он, этот чудовищны инструмент из китового уса?
На глаза попадались лишь книги.
Под софой таился "Пир" Платона.
Перьевая ручка прокатилась по полу и уткнулась в корсет.
- Передай соль, пожалуйста, - произнесла Элисон. Она расправила салфетку на коленях.
Из окна лился солнечный свет, голову Элисон окутывал нимб.
Флора улыбнулась.
Сколько Флора себя помнила, рядом с сестрой всегда находилась Элисон.
Элисон изображала папу, когда они играли в семью; чудовище, стоило сестре увлечься сказками.
Элисон отдавала Флоре старые наряды, флаконы из-под духов, красивые открытки.
К Элисон Флора неслась, если разбивала коленку или находила мертвую птичку (целое кладбище устроила Элисон под яблонями, только ради Флоры).
Элисон с Флорой иногда сидели за сараем.
Они разговаривали, совсем как подруги.
Флора молилась, чтобы сестра никогда не нашла их. "Здесь тень!", - прозвучало прекрасным июньским днем, - "Спасибо, Элли, я бы не додумалась"
Флора успела перехватить взгляд Элисон. Та понимала, не могла не понять - но существовали правила дружбы.
Чужое брать нельзя, Элисон принадлежала сестре.
А секреты, например, ничьи.
- Как провели утро? - спросила мама. Ее не то чтобы интересовало.
- Весьма познавательно, - сестра зачерпнула суп.
В тарелке заколыхалось, мама поджала губы.
- Флора, твой корсет затянут недостаточно туго.
Над столом висела люстра, триста фунтов бесполезного стекла.
Флора представила, как люстра лопается. Подвески рассыпаются, летят кто куда. Одна непременно падает в мамин корсет.
- Я исправлюсь, - сказала Флора.
- Постарайся.
Мама почему-то редко делала замечания сестре.
"С Маргарет сладу нет", - подслушала Флора прошлой весной , - "Дисплины для нее не существует!"
Наверное, Флора производила впечатление девушки куда более приличной. Пока мама читала нотации, Флора не позевывала.
Это сестра заявлялась к обеду без прически - и что куда страшнее - без корсета.
Флора же истово следовала правилам. Так проще.
Два поколения назад Фолли-Стоун являлось крупным поместьем. К дому вела аллея тополей, вокруг росло акров пять леса.
Прадедушка разорился, из былого великолепия остался дом.
Основание выложили крупным камнем. Больше ничего основательного в доме не было.
Протекала крыша, стены украшали выбоины.
Мама ненавидела загородный дом. После сезона балов аристократы кучей валили на природу - и маму вел древний, как английское королевство, инстинкт.
"Ах эта утомительная светская жизнь", - жаловалась мама подругам. - "Право, порою я мечтаю о простом достойном труде селянки".
Флора полагала, у потомственных аристократов единый мозг. Думать самостоятельно в силах два-три человека. Мама - точно нет.
- Кровь достала, - сказала Элисон. Послышался шорох. Флора навострила уши. Хлюпнула чашка, как бы не раскололась. Перед глазами маячили обои с ирисами.
- Молодого черного петуха?
- Да. Только надо быстрей все делать, свернется.
- Полнолуние завтра, - произнесла сестра. Ее голос звенел.
Флора посмотрела на чашку.
Осенью сестру представят королеве. Там и до брака рукой подать, сестра миловидная. Может, ритуал этот - последнее, что случится с Флорой веселого?
Может? Абсолютно точно.
***
Туфли на войлочной подошве сделали свое дело. Да сестра с Элисон не оглядывались.
Они миновали рощу, малинник - и углубились в чащу.
Флора то терялась, то вновь слышала голоса.
Дважды наступила на шишку, больно.
Когда Флора думала повернуть - завтрашний день сулил экзамен по итальянскому - показалась поляна.
Она наполнилась серебристым светом, из-за полыни или другой какой травы.
- Успеваем, - сказала сестра.
Флора спряталась за сосной. "Потом выскочу, напугаю", - пришла в голову мысль.
Экзамен тут же позабылся.
К небу устремился огонь. Слишком много в нем было цветов - и синий, и розовый, и даже черный.
Элисон посыпала поляну солью.
- Готова? - спросила сестра. Элисон кивнула.
Они разом скинули плащи, Флора ахнула.
Сестра предстала полностью голой, на Элисон - нижняя сорочка.
- Взываем к тебе, о владычица адского пламени, одна из жен темного властителя Самаэля, первая жена сына рода человеческого! - завела сестра. Элисон плеснула что-то в костер. Тот загудел.
"Кровь", - поняла Флора, - "Он принял кровь"
- Взываем к тебе сестра смерти и душительница младенцев, - сказала Элисон. Она говорила без выражения.
Тучи схлынули. Над поляной горела луна.
- Ты заключила луну в свои зрачки, - прошептала Флора, рот открывался сам по себе, - ты отринула солнечный свет, поелику ты мать тьмы.
Костер дернулся, словно услышал.
- Не выходит, - сказала сестра.
- Потушим и уйдем?
- Надо дочитать, вдруг в этом все дело?
Дуры, - хотелось закричать Флоре, - бегите!
На нее пролился лунный свет. Он был ледяным.
- Предстань перед нами, ибо мы знаем твое истинное имя, - произнесла Элисон.
Они взялись за руки. Плясал костер, тени обступали деревья.
- Предстань перед нами, о великая и страшная Лилит!
Флора застыла. Костер тоже.
Луну затянули тучи.
Это не то имя, - подумала вдруг Флора, - ее зовут не так.
- И все? - спросила сестра. Она ринулась к плащу.
- Быть может, мы истинные христианки, - сказала Элисон.
Пламя с шипением погасло.
Сестра рассмеялась.
***
Она просыпается. Свет сочится сквозь гардины.
В воздухе плавают золотистые пылинки.
Балдахин сияет красным. Будто кровь вытекла из вен и зависла над кроватью.
Она протягивает руку. Через кожу виднеются сине-зеленые линии.
Их рисунок завораживает.
Она встает, подпрыгивает, кружится.
Сквозь тело проходят солнечные лучи, тепло тает.
Она разворачивается на носке.
В обрамлении зеркала прячутся тени. Выпяченные сгустки серебра складываются цветами да листьями.
Она переводит взгляд.
Дженни протирала пыль. Та ковром покрывала книги. Леди Стоун не любила читать, а чистоту любила.
Бедные девочки, - в который раз подумала Дженни. Маргарет безусловно сбежит от маменьки.
Флора - у которой ребра придавлены корсетом - останется здесь вовек.
- А-а-а-а-а! - послышалось сверху. Дженни не без радости откинула метелку.
К комнате мисс Флоры неслась экономка. Экономка очень уж переживала, что дела дома разладятся. Она заглядывала под рояль, словно Дженни там плохо протирает.
Если с мисс Флорой стряслась беда - не сносить экономке головы.
Мисс Флора стояла перед зеркалом. На ней ничего не было, даже сорочки. Хорошо сложена, - подумала Дженни.
Лицо, правда, перекошено.
- Вы целы? - экономка подскочила к Флоре.
- Там не я, - сказала Флора, плечи ее тряслись, она смотрела в зеркало, - там не я!
***
Занятия не заладились. Голос мисс Бин медленно, но неукротимо отдалялся. Флора пыталась - честно пыталась - слушать. Когда вместо "спряжения" прозвучало "ритуал смерти", Флора с облегчением вздохнула.
Теперь можно было и не стараться.
- Дорогая, - сказала мисс Бин, - у вас что-то произошло? Вы без корсета.
- Он неудобный, - ответила Флора.
Сама удивилась.
Она прикоснулась к волосам. Пучка, проткнутого шпильками, не оказалось. Вдоль спины спускались волосы.
Флора нахмурилась.
Утром что-то произошло.
Но мысли ускользали, точно нужные сережки в огромной шкатулке.
И Флора расслабилась.
***
Перед ней - сад. Под ней - мягкая земля.
А небо над ней.
Она опускается на колени. Травы тянутся вверх, дрожат от напряжения. Она слышит их души. Это музыка.
Ноготь вонзается в землю. Она чертит ноту фа.
- Люди, - говорят сверху, - вы такие формалисты. Зачем тебе чертить музыку? Слушай.
Женщина полностью обнажена,не считая пояса из живой змеи.
Змея тянет язык и шипит.
С клыков капает яд.
Она подставляет ладонь.
- Яблоки попробовали только Адам и Ева, - произносит она. Она знает, она видела. - Ты попробовала другое.
Яд высыхает на коже белесыми дорожками. Она слизывает одну.
- Какое-то отравление, - донеслось сквозь сон, - или она повредила желудок.
Раздался шелест накрахмаленных юбок. Мама, кто ж еще.
- Флора поправится? - спросила сестра, от нее пахло ромашковым настоем и почему-то костром.
Флора снова нырнула в туман, где было куда интереснее.
Толстые корни ползут по земле, кореньица потоньше ввинчиваются в нее.
У дерева нет секретов, оно наго.
Оно так похоже на эту женщину.
Ее волосы приподнимаются и оплетают ветки.
Ее руки обнимают ствол.
Она высовывает язык - раздвоенный, как у змеи.
Дерево качается, с него летят листья и яблоки.
***
Маргарет отложила вязание.
Шерсть никогда не сматывалась в аккуратный клубок, с какими играют прелестные котята.
Рукодельная корзинка Маргарет внушала ужас. По крайней мере, мама так часто говорила.
Маргарет взглянула на камин.
Стрелки золотыми линиями рассекли циферблат, часы показывали без пятнадцати три.
День колыхался за занавесками.
Флора спала, а Маргарет, как верная сестра, сидела рядом.
"С ней что-то необычное", - изрекла вчера Элисон.
И теперь Маргарет караулила необычное.
Чудо могло случиться в любой момент.
Маргарет гонялась за чудом,будто дьявол за душой праведника. Иногда Маргарет делала вид, мол все, устала ждать и разуверилась. Точно гончая - лису Маргарет выманивала чудо из норы.
Однако иные дела требовали внимания. Маргарет поерзала. С каждой секундой все сильней хотелось в уборную.
Где же Элисон?
Та вошла, едва золотые стрелки соединились.
Маргарет не без удовольствия отметила, какие у Элисон румяные щеки. Торопилась. К Маргарет - торопилась в любое время.
Элисон переводила дух.
- Я заждалась, - обронила Маргарет. Она миновала Элисон, чуть задев плечом. - Я быстро, - и припустила по коридору.
***
Она подходит к женщине. Та отстегивается от дерева, сквозь ветки ручьем сочатся волосы.
Женщина выше, приходится встать на цыпочки.
До чего красивое лицо. Глаза вспыхивают ярко-зеленым, точно просветы между листвой.
Она прижимает женщину к себе, вдавливает в тело.
Но эта женщина может только обволакивать.
Поцелуй горчит.
На языке тает яд.
Первое, что Флора увидела, глаза Элисон. Они не горели зеленым огнем, глаза у Элисон синие и человеческие.
Элисон совершенно не походила на ту женщину, но губы ее тоже были горькими.
Элисон нависала над Флорой.
- Очнулась.
- Поцелуй Прекрасного Принца? -
Сестра быстрыми шагами подошла к кровати. - Ты знала, что так будет? Почему меня не позвала? Это же была магия!