Я умею читать мысли на расстоянии, и направлять их в нужное русло. Я вижу прошлое, настоящее и будущее, это неслыханное оружие, невероятный дар мой привлекает интерес спецслужб, которые думают, что охотятся за мной, когда происходит всё с точностью до наоборот. Я пока не трогаю их, пусть балуются, пусть думают так, как им кажется. Потому что это будет напоминать управление персонажем какой нибудь компьютерной игры, я нажимаю на клавиши, а он идёт куда мне надо, и делает то, что я хочу.
Вот сосед, у него забор - выше не придумаешь, на нас он смотрит как на неких изгоев - цыган. Он пока занят своим хозяйством, ремонтирует крышу, забор, потом снова крышу,и так без конца. А ему помогает другой сосед, который подобный ему. Но у соседа есть ещё и собака, большая и злая, такая же как он, и бегает без поводка. Сосед вышел от соседа, и что-то прихватил, но передумав швырнул это что-то, железное, большое и тяжёлое, через высокий забор соседа обратно. Зашвырнул с тем расчётом, что тот поймает эту штуку, зная при этом, что сосед не ведает о том, что эта штука к нему летит. Они чем-то похожи, эти двое, как родные братья, не внешнее сходство тут определяющее. Это два "добрых соседа", при чём эта болезнь у них с детства, и как они дожили до сегодня - не понятно! Соседа пронесло, ибо штуковина упала и с грохотом приземлившись рядом с ним, совсем близко, я не видел, но знаю так, как будто бы наблюдал всё собственными глазами. Эти два "добрых соседа" умиляют своей любовью друг к другу.
Он по возмущался, но даже не успев как следует испугаться был таков. А второй с некоторым сожалением поплёлся восвояси, жалея, что не прибил "доброго соседа". Не потому что тот ему что-то сделал, а потому что он такой же как и тот, у них такая любовь и согласие друг к дружке. Настоящее добро-соседство!
А вот мы, и это наш дом. Но как-то не так всё. Мы хотим справить день рождение матери, всей своей, большой семьёй, но средств нет и как-то негде. Мать же, не долго сомневаясь, мол идём ко мне. Она живёт тут недалеко в доме. Тут дома, как их описать, колоссы в пустыне, невысокие дома, двух, трёх этажные строения, построенные ещё во времена стародавнего СССР. Даже не хрущёвские постройки. Мы приблизились к дому, не вошли. И мать заглядывает в окно, как бы определяя, а можно ли идти или нет. Весьма странно себя ведёт. Там же свет загорелся, кто-то включил свет в туалете и дверь открылась и закрылась. Ага, значит можно идти, но не в эту квартиру, и даже не в этот дом. Одна мысль у меня в голове, то что мать имеет любовника, и он сейчас дома, поэтому у неё его нет, но вероятно он мог бы прийти, но не пришёл. И по сему можно идти к ней и праздновать. И вот ещё окна, света нету в них, и пустыня пустыней вокруг, я сам с собой общаюсь. И чувство пребывания на кой нить марсианской колонии не покидает среди этих строений. Прям африканское поселение. Все давно уже вошли, а я рассуждаю стою, и любуюсь экзотикой, красотой местной архитектуры. Которая напоминает что-то из древнего Египта, или что-то инопланетное, так бы охарактеризовали это современные вчённые, которые взяли себе за привычку характеризовать всё, что они не понимают, с точки зрения целесообразности и инженерной мысли, как вмешательство инопланетян. Они не знают, как и зачем построены пирамиды, значит инопланетяне построили. Я тоже не знаю как, и главное зачем построили, не ошибусь, если скажу, что и инопланетяне не знают, и не желали бы, что бы им это чудо маразма инкриминировали бы... Не были эти вчёныя тут, в Новотроицком посёлке, марсианская колония на земле, не иначе. Монументальные строения, которые строились на века т.с. Века минуют, а они действительно стоят. Более того, простоят и до того, когда новые поколения вчённых, назовут ето чудом инопланетной инженерной мысли, ввиду того, что другого объяснения этому чуду не найдут.
Я вошёл таки внутрь, тут похоже одни старики живут, которые коротают свою жизнь в одиночестве. И мать среди них самая молодая походу,такая себе Марина Алексеевна из фильма "Сваты", который есть олицетворение доброй комедии в противопоставление засилья зла и насилия на экране, с той лишь разницей, в которой добрая ложь отличается от злой. Может для кого-то и есть существенная разница в этих понятиях, но как по мне это одно и то же. И вот, я стою напротив двери, подходит молодой человек, моего возраста с цветами. К той же двери, а весь он, если описать покороче - напыщенный Альфонс, причём красавчик блондин весь из себя ангел любви к престарелым женщинам. Ибо мать живёт в поселении этом среди стариков, где сплошь старики и старухи. Он увидев меня, и что я стою у той же двери к которой он направляется, вдруг испугавшись, резко развернувшись, учтиво извинившись собрался идти прочь. Но я его остановил, даже догнал едва, что бы этот столь любезный малый не уходил так быстро, а разобрался сначала. Я говорю, та я не любовник, я сын той женщины, к которой ты ходишь - ага. Более того нас там сейчас ещё три сына, и в придачу две дочери, целая семья, не стесняйся, заходи. С тем такой конфуз приключился, с полюбовником этим, только его я и видел. И больше его тут никто и никогда не видел, он словно испарился, исчез. Забавный какой-то, и что бы это значило? Я его и не трогал, и чего он дёрнул не понятно? Мне-то понятно чего он дёрнул, и чего хотел от матери. Но вроде матери принадлежит не квартира вся, а только комната в квартире, где живут прочие старики как в коммуналке. И даже в коридоре спать ложатся, ибо кое кому и коридор принадлежит. Забавно, но всё ясно в первого взгляда на человека, это телепатия, особое искусство читать душу глазами. Видеть мысли, это не трудно. И вот я вижу, что же я вижу? А то, что описать не в состоянии. Что-то в последнее время мне трудно подбирать слова и формулировки бесформенному безобразию.
И вот, я войдя в комнату подошёл к постели, а в постели кто-то под одеялом играет в игру, и мешает спать тому, кто спит рядом у стенки, да и вообще всему дому. Я бы сказал пару слов этой женщине, которая почувствовала себя девочкой, что это только так кажется, но яйцо курицу не учит, и вообще это всё бессмысленно. Они играют в службу спасения, даже лямки и верёвочки нацепила эта "девочка", которая кричит, и вся в игре любовной. Это так мило, и даже забавно. Парашюта не хватает ей на грудь, и одежды на смуглое голое тело. Но сегодня она что-то другое, не то, чем была вчера. И игра эта наполнена глубочайшим смыслом, который я затрудняюсь даже описать. Потому что не знаю как начать думать, что бы до такого додуматься, как сказал сатирик. Сегодня кто из них девочка, или обе девочки, или девочка на девочке, и девочку спасает, короче кто-то кого-то изображает, в то время, когда оба тела лежат на кровати и самозабвенно трахаются, а точнее трахается маман, а ещё точнее её трахает ета вторая "девочка", которой я тут не вижу почему-то, но ето кто-то изображающий девочку. М-да, я в шоке. Я в шоке, нет скорее это что-то настолько экзотическое, что я не в состоянии оценить стиль и смысл.
А вот и Африканские пляжи, песчаное побережье, лазурное море. И вся прелесть в том, что этот спокойный залив не иначе как воды великого океана, в которых плещутся туристы. Туристы из Европы и Америки, белые люди прибывшие сюда на отдых. Эти пляжи так и манят, но что-то в последнее время всё меньше и меньше манят они сюда людей. И не так уже и много туристов там, и те не многие, которые плещутся, это в основном местные. А позади пляжей тянутся африканские джунгли, густые леса, дикие совершенно. Я и раньше замечал, что тут творится насилие, в этих джунглях, но теперь - это какой-то бич. Позади пляжей и на окраине песчаного берега, не далеко от него в джунглях творится беззаконие. С дюжину чурок насилуют кого-то, и слышу крик, никак детский. И эти чурки - воины, такие себе, непонятной африканской армии, непонятной африканской страны. Они все пристраиваются и буквально расталкивают друг друга, что бы совершить половой акт насилия впереди всех. Так столпились вокруг жертвы, что невозможно рассмотреть кто там. А чуть поодаль ещё один, он кого-то насилует тоже, и такой крупный экземпляр - этот насильник. Командир наверное, а то его подчинённые. Они никак ребёнка там насилуют, а тот никак какому-то своему в рот даёт или такому же как он, ибо такое впечатление складывается. Забавно, но и это не все картины современной Африки. Не удивительно, что европейцы покинули пляжи эти, и туристы по-разъезжались благополучно из этих мест, убрались восвояси. Весьма разумно. А я стою и пытаюсь понять кого они там насилуют, и что можно сделать, что бы прекратить распространяющиеся зло? Ибо их половые сношения уже приобретают массовый характер, и всё это в плане извращённых изнасилований, словно дорвались. А ведь они такие и были, в мыслях, а теперь и в поступках. Эти урюки или кто они там, они в основном нашли себе виноватых - негров, и негры ими унижаются, и всячески истребляются. Я смотрю, но они оглядываются по сторонам, словно опасаясь: никто ли не видит сего их преступления? Знают паскуды, что это преступление и всё равно делают оное зло. И вот слишком часто они стали оборачиваться и в мою сторону, и смотреть злобно, однозначно привлекаю внимание. Блин, всего можно ожидать от этих чурок, и благо европейцы убрались, в эти, восвояси вовремя. А я чего стою, ибо их взгляды меня пугают, мол чего ты там наблюдаешь? Эти арабские извращенцы способны на всё. Камуфляж по-напяливали, воины прям, ну прям бойцы невидимого фронта на передовой изнасилований. И этот мерзавец тоже пристроился, чурка не русский, напоминает мне одного козла, точная копия, а там гиена трусливая, но мразь конкретная. Он один из первых лезет впихнуть несчастной жертве, расталкивая остальных. Жуть какая-то. Я бросился в сторону поста, надо сообщить властям, и охране порядка о происходящем там зле, необходимо немедленно пресечь зло и оных злодеев наказать. Но вот и часть, шлагбаум, но и там чурки стоят, и им бы пофиг всё, но нет, не совсем пофиг и не всё, я им не пофиг. Это такие же деятели, взял автомат, два гранат и всё - хозяин джунглей. Чурки одним словом, радикалы тупоголовые. И я даже не остановился, но мимо побежал, надо ноги уносить куда подальше. Но тут один с автоматом второй мировой, типа - ППШ, меня решил на шлагбауме остановить, и с таким важным видом топает в мою сторону. И вот решил я воспользоваться попавшим под руку котелком и со всего размаху швырнул ему в голову. Я не боюсь смерти, даже если он будет стрелять я погибну с чувством собственного достоинства, а если не будет, то я рискую остаться как бы без этого достоинства, ибо у него гляжу никогда не было этого достоинства, но всегда есть какое-то другое чувство ко всем и ко мне тоже. Так что дух мой,во мне возмутился - это же чурки, ослы. Оне трахают всё что движется. И тот не стал стрелять, но идёт в мою сторону, и весьма серьёзно настроенный, и у меня не было другого выхода, как воспользоваться своим даром, иначе зачем он нужен мне, этот дар? Я внушил ему пойти и убить всех тех, которые там совершают насилие. Всех до единого, начиная кончать тех, кто начинал первым и кончая теми, кто кончал последним это безумие. Тот застыл и потеряв ко мне всякий интерес развернулся, и послушно пошёл по направлению своего предназначения. Давай, давай милый, я тоже тебя очень люблю, ты мой оловянный солдатик, иди, выполни свой долг. Давай, давай, убей их всех, никого не жалей, убивай, расстреливай всех до единого. Он идёт как загипнотизированный, никуда он не денется, теперь я его не отпущу, и будет убивать пока его самого не убьют. Пусть идут, убивают, смотрите все как это делается, разве безумие движет этими убийцами? Нет, я их веду к гибели, и никто не одумается из них, пока всех оных злодеев не истреблю, руками этих же злодеев...
Я остановился, и стою, там где-то второй был, но он ушёл куда-то, я ему был как бы пофиг. Ему свой кусок дорог, как тому псу и он доволен, это для него справедливо. А что там, где-то, что-то, то его не касается, и поэтому он никого не касается. Пожалуй этого не трону, и он мне пофиг, его же словами выражаясь, но надо ещё солдатиков, ещё нужны человечки, боюсь тот один не справится,но к счастью я же в Африке, в арабской Африке, и тут материала много, и воины для моей академии трупов есть в избытке. Не знаю, что они себе там за перспективы разрисовали, могилы - их перспективы!
И стал я натравливать их друг на друга, до тех пор, пока они не перестреляют, не перережут, не перевешают друг друга. Они все чурки, и их истребление - Святое дело для меня! Всех до единого, пока все насильники не будут уничтожены.