Аскерова Лиза : другие произведения.

Достичь солнца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир, в котором отличаться значит стать добычей для Комендантов, мир, в котором никогда не светит солнце и под запретом слово "надежда". Кажется, что нет выхода, ведь когда под ногами и над головой земля двигаться не куда...или можно попытаться? Рискнуть и узнать куда приведут мечты...
  Я смотрю в иллюминатор самолета, единственное не занавешенное черными светонепроницаемыми занавесками окно на всем борту. Почему люди любят темноту?
  Говорят, что раньше люди, надевали солнечные очки только для того, чтобы смотреть на солнце без боли в глазах. Мы носим их, только потому, что боимся его, этого огромного желтого диска, зависшего в космосе.
  Ласковые лучи отсвечивают на темно - синие сиденье и кладут причудливые тени на мое лицо. Я не чувствую тепла, точно также как и холода, но впервые за все шестнадцать лет моей жизни, хочется узнать как это, когда по твоему лицу пробегает, словно вскользь холодный ветерок, когда от тепла приятно покалывает тело.
  Но мне никогда этого не почувствовать, мы поколение замороженных людей. Мы боимся солнца и носим супер модные светонепроницаемые очки даже в бункерах. Наши комнаты обставлены в самых различных цветах, начиная от готично - черного, до гламурно - розового. Под запретом, только желтый, цвет солнца. Психолог, который беседует с нами раз в три дня, объясняет это тем, что нам больно видеть его, больно знать, что мы никогда не сможем жить там, наверху. Они называют желтый цвет - цветом Надежды. Еще одно запрещенное слово в наше время, людям больше нельзя надеяться.
  Стюардесса идет мимо пассажиров, предлагая воду с газом или без. Я торопливо отворачиваюсь от окна и быстро задергиваю шторку. Не хочу, чтобы кто - нибудь знал, что мне нравиться на него смотреть.
  Как только она проходит, я возвращаюсь к своему занятию. Белые, перистые, похожие на рваные клочки сладкой ваты облака проплывают мимо, и мне кажется, что на моем лице осталось несколько капель воды. Рассеяно провожу ладонью по лицу, но тут, же опускаю ее вниз. Как глупо...
  Я слышала, что раньше люди писали стихи про дождь, сочиняли рассказы о деревнях у самых вершин гор и пели песни про огромные, глубокие и своенравные моря и океаны. В моем бункере нет ни одного писателя или певца, они живут в отдельном привилегированном месте под названием Колония. Все Рабочие хотят попасть туда, но психологи выделяют только единицы из сотен и десятки из тысяч, остальным приходиться после окончания школы оставаться в своем бункере, довольствуясь разведением новых видов животных и растений или работой на заводах.
  Каждые выходные мы получаем газету, в которой рассказывается о последних новинках в области науки, и показывают солнечные фотографии Колонии. Я сказала солнечно, потому что Колония, окружена бесцветным куполом, через который виднеется небо, голубое, синее, черное, какое угодно. Колонисты могут слышать ветер, дождь и видеть, видеть солнце, луну! К сожалению, они никогда не пишут книги для простых рабочих, по уверению психологов мы не сможем понять их, оценить картины и по - настоящему услышать музыку. Люди Колонии творят только для людей Колонии.
  Стюардесса снова прошла мимо и мне приходиться вновь прервать свое занятие. Когда люди видят человека, смотрящего на солнце, им кажется это странным. Я называю тех, кто так думает "куклами". Они не видят, не знают и не чувствуют, что здесь происходит.
  Но я не очередная "кукла" из бункера с пластмассовыми мозгами и вы должны кое - что услышать прежде, чем пойдете дальше по своим делам, потому, что это первая книга, которую написал Колонист, для вас Рабочих, для тех, кто, оказывается, понимает мир гораздо лучше нас...
  
  Глава 1.
  Тебе разрешено почти все, если ты псих или ученый. В основном это одно и тоже. У ученых едет крыша от их идей, а психи гениальны в своих сумасшедших выходках. (Цитата моей подруги Кэти, которая в пятнадцать лет на день рождение, подарила мне запись, какой - то старой рок - группы, благодаря, которой я знаю, что петь в душе)
  
  То, что мы не видим солнца не значит, что у нас нет часов и понятия утро. Каждый новый день начинается с механического писка будильника, который проникает в наш головной мозг, побуждая к пробуждению. Мы буквально подпрыгиваем с наших кроватей и несемся в ванную, помыться и почистить зубы. Да, у нас есть вода, продезинфицированная, переработанная и профильтрованная десятками, если не сотнями раз и да, жизнь под землей не искоренила некоторые привычки человечества.
  Если вы думаете, что утро, с которого все началось, было каким - то особенным, то вы ошибаетесь, ничего необычного не произошло. Разве, что сломался будильник, и я встала на двадцать минут позже. На двадцать минут позже начала привычную рутину этого дня, но может в этом и дело? В том, что в отличие от всего бункера я опоздала в этот день стать собой и превратилась в кого - то другого...
  Видеофон выходил на связь слишком долго, сказывалась перезагруженность спутниковых вышек, которые с величайшим трудом были восстановлены на поверхности. Я успела выпить несколько чашек газированной воды для бодрости, прежде чем улыбающееся лицо моей подруги проявилось на экране.
  - Привет сучка.
  Я улыбнулась и покачала головой, Кэти Паттерсон была моей лучшей подругой, не смотря на то, что все считали ее полным психом. Возможно это потому что ее оба родителя были скрытыми Колонистами, и до того как их раскусили психологи, они успели внушить своей дочери слегка необычный взгляд на мир. Несколько месяцев назад Паттерсов отправили в Колонию, как раз в тот день, когда Кэти заканчивала школу. Несколько недель с ней работали лучшие психологи пятого уровня, но не нашли в ней ни грамма творчества. К моей эгоистичной радости, потому что потерять самого близкого человека в этом бункере подобно смерти, ведь кто мы без наших близких?
  - Поэзия не передается в генах вместе с хорошенькими губками и большой грудью - любит шутить Дрэк.
  Дрэк еще один из моих чокнутых друзей. На самом деле все мои знакомые практически официально занесены Комендантами в список Других. Это люди, которые болтаются на грани помешательства и шизофрении. Что ж, скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты.
  - Решила поваляться в кровати подольше? Разве забыла, что сегодня Съезд?
  Съезд это конференция, на которую с разных бункеров приезжают светила различных наук. Нас туда не пускают, отчасти из - за того, что однажды мы назвали круглый стол, за котором сидят ученные, хлевом для свиней. Меня и Кенни дипломатически, с помощью дубинок выдвинули за дверь и светила, как ни в чем не бывало, продолжили дискуссии на тему еще одного вида крота.
  - Если я и забыла, то они точно не забыли нас - отшутилась я и приблизила свое лицо к экрану. Новое обновление, которое мне недавно скачал Дрэк, позволяло разговаривать без прослушки Комендантов. Кэти давно загрузила себя такое же и теперь мы, не стесняясь в выражениях, могли спокойно разговаривать.
  - У меня уже есть несколько идей... - Кэти сложила губы бантиком и прижала к ним палец. Я, не удержавшись, рассмеялась. В пустой комнате, перед монитором, под землей, окруженная людьми, которые считают меня сумасшедшей, я казалась себе лицемерной. Что если все о чем говорят Коменданты, правда? Что если психи никогда не могут понять, что сошли с ума?
  Хотя, в принципе это неважно, лучше жить, так как я, и платить за это низшим социальным статусом, уровнем, чем быть на верхушке, только для того, чтобы уметь разговаривать, и наставлять на пусть истинный, праведный и скучный - Других.
  - Знаю я твои идеи - тихо пробурчала я и достала из самого нижнего ящика на кухне запретный энергетический тоник.
  - А я все расскажу! - весело крикнула в динамик Кэти и отключилась. Я улыбнулась своим мыслям. Мы все - таки еще дети, может через несколько лет, когда нам будет восемнадцать, что - то в нашей жизни измениться. Но я в этом сомневаюсь, думаю, к тому времени меня можно будет увидеть на первой полосе газеты, как опасного террориста, а фотографию обнимающихся Дрэка и Кэти поместят на вторую страницу, за проповедь аморальных отношений в общественных местах...
  
  Дик О"Нил сидел в кресле и важно надувал щеки. Его осуждающий взгляд был направлен на Итана, семнадцатилетнего гения в области механики, физики и химии. Молодой парень с жаром и пылом, не свойственным ученым этого времени доказывал свою теорию.
  - Все эти доказательства просто смешны! - наконец вставил в его проникновенную речь свое слово Дик - ваша теория беспочвенна и бездоказательна. Люди больше никогда не смогут жить под солнце.
  - Но почему? Почему? - Итан в порыве чувств, стукнул кулаком по столу и ученые, сидевшие рядом с ним, невольно отодвинулись в сторону.
  - Вы считаете себя самым умным Итан? - Дик специально не стал называть молодого человека по имени, стараясь поставить наглеца на его законное место - множество, сотни, тысячи ученых до вас пытались решить эту проблему и не смогли. И вот теперь появляетесь вы, со своими смешными теориями, когда Совет Департамента официально закрыл эту тему, человечество обречено проживать под землей.
  Последние его слова эхом пронеслись в голове Итана. Обречены...под землей...Он ненавидел всех и каждого в отдельности, за то, что именно в этой комнате, которая принимала самые безумные идеи никто не пожелал понять его собственную. Наука это свобода, она похожа на птицу и если посадить ее в клетку, то она сможет только улучшить положение этой клетки, но не вырваться из нее. Департамент заключил Съезд в клетку, одаривая обманчивыми осколками когда - то великой и бескрайней свободы научного полета мысли...
  - Честно? - Итан иронично изогнул правую бровь и бросил на стол папку с его мечтой, огромной и недостижимой доверенной печатными буквами на белом листе этим напыщенным болванам - да.
  Он развернулся и медленными, все еще надеясь на возврат, шагами вышел из комнаты. Никто не окликнул, никто ничего не сказал, это была не стандартная ситуация, ее не описали в учебнике Поведении Ученного, написанного Министерством департамента. И все - таки...Молодой ученый не спешил сдаваться так быстро, это был всего лишь первый неуверенный и местами неуклюжий в своей робости шаг.
  Как только его рука коснулась ручки двери, а нога уже готова была сделать совсем другой шаг во тьму подземных коридоров, именно в тот момент, когда он горел желанием отомстить своими коллегам, дверь распахнулась сама собой, и из нее в комнату влетел гвалт крика, смеха, голосов и шумной возни. Какая - то девчонка с длинными светлыми волосами вскочила на стол ученых, те даже слова не могли вымолвить, и положила небольшой проигрыватель перед собой. Двое других, черноволосый парень с длинным шрамом на лице и девушка быстрыми, отработанными движениями подключили две огромные колонки.
  Музыка грянула по ушам. Музыка. Самой запретное, и одно из самых прекрасных творений Колонистов, каким - то чудом пробралось в этом заплесневелое, покрытое пылью помещение.
  Это был вызов, протест и Итан благодарил бога или кого - то там наверху, что не ушел раньше.
  - Потанцуем? - слащаво протянула светловолосая девушка и наклонилась вперед, выхватив руками галстук Дика и поигрывая им в руке, словно хлыстом. Ученый сначала побледнел, потом побагровел, затем заорал и нажал кнопку вызова Комендантов. Итан оглянулся вокруг, в уверенности, что Другие, он узнал их по татуировке на плече, небольшой темно - синей клетке для птиц, сбегут, как делали всегда. Но они оставались здесь, танцевали под звуки музыки, словно впервые и не обращали на орущих ученых никакого внимания. Они просто не знали, что Коменданты будут здесь через несколько секунд.
  Итан не совсем понимая, что делает, пробился сквозь толпу к столу, к светловолосой девушке, но как только он хотел коснуться ее, привлечь внимание перед ним, словно из под земли появился тот самый парень.
  - Это только для Vip клиентов - рассмеялся он.
  - Расслабься Дрэк! - девушка спрыгнула со стола и протянула ему руку - он мне тоже понравился, такой милый в этом белом халатике...
  - Бежим! - крикнул Итан как раз в тот момент, когда дверь снова распахнулась и впустила в комнату мужчин и женщин в черной одежде с дубинками в руках.
  Итан потянул блондинку за собой, вперед, минуя толпу, к черному выходу. Черноволосый парень и еще несколько ребят побежали за ними.
  Молодой ученый вздохнул с облегчением, когда дверь оказалась открыта. Они в течение нескольких секунд бежали по освещенному коридору, пока не свернули в темный переулок, едва работающий лампочек.
  Дрэк обнял девушку рядом с собой и нежно поцеловал ее в губы.
  - Кэти - блондинка покачал головой - если вы собираетесь заняться любовью прямо сейчас, то Коменданты так вас и найдут, голыми и довольными. В Зоне таких не жалуют.
  - Да, ладно! - Кэти легко рассмеялась и перевела взгляд на Итана, его полусдернутый белый халат, рассеченную бровь и туннель в ухе - разве такими теперь стали учеными? Скоро меня будут называть чопорной, и обвинять в старых моральных устоях!
  - Я необычный ученый - подмигнул Итан блондинке, и она усмехнулась в ответ.
  - Меня зовут Касс.
  - Итан.
  Остальные тоже представились, и под тихий топот отряда Комендантов толпа людей побежала дальше, вперед и не оглядываясь. Итан ловил себя на мысли, что рад этому необычному знакомству. Касс бежала чуть дальше всех и успевала по пути подпрыгивать, взметая за собой вихрь светлых волос, который опоясывал ее маленькую фигурку и освещал в темноте.
  - Наша Касс любит выступать в роли фонаря для людей, они всегда идут за ней - печально и как - то грустно улыбнулась Кэти, успевая иногда останавливаться и целовать Дрэка в губы, не замечая следующих по пятам Комендантов.
  Итан пожал плечами и догнал девушку. Она лихорадочно перебирала в голове карту Научного отделения и рабочего корпуса, по пути мысленно внося новые заметки.
  - Я думала, что все ученые скучные старики - призналась Касс, когда они вновь остановились, на этот раз в последний. Другие оторвались и поздравляли друг друга с победой.
  - А теперь?
  - Я еще больше в этом уверена - ответила Касс и послала в темноту за спиной, то есть Комендантам, воздушный поцелуй.
  - Что мне сделать, чтобы переубедить тебя - расплылся в хитрой улыбке Итан.
  - Показать мне солнце - тихо, вкрадчивым шепотом, будто поверяя страшную тайну, ответила Касс.
  - А что я получу взамен? - Итан был увлечен разговором, не замечая, что девушка придает ему серьезный смысл.
  - Все.
  Все? Ему, пока, не нужно было все. Всего лишь, чтобы люди вернулись на землю, почувствовали на губах капли дождя и ощутили босыми ступнями мох зеленой травы, блестящей под лучами солнца. Он читал запретные книги Колонистов и знал, каков бывает тот, другой, теперь стараемый предать забвению мир. Мир самый лучший из всех возможных, только потому, что Итан знал, в нем есть все...но пока людей в нем нет, он пуст, также как и головы рабочих в этом бункере.
  А еще он читал, что дождь на вкус соленый, что его стук напоминает музыку и это одно из самых прекрасных зрелищ в мире.
  - Я хочу кое - что показать тебе - также тихо ответил Итан. Касс наклонилась вперед, впитывая атмосферу этого невинного заговора.
  - Что? - девушка не умела удерживать любопытство так же как и свои эмоции.
  - Узнаешь. Приходи завтра в корпус Ученых, 300 В. Тебе понравиться - добавил парень и повернул обратно, в темноту, ни сколько не опасаясь быть пойманным Комендантами. Его защищал белый халат надменных придурков.
  
  Я водила пальцем по сенсорному экрану проигрывателя, прослушивая три одни и те же песни вновь и вновь. Но не слышала их. Передо мной лежали запретный Пушкин, глянцевый журнал и потрепанная маленькая книжка о любви, заголовок, которой стерся со временем. Но я не читала.
  В голове, подобно заедающему проигрывателю, крутилась картинка сегодняшнего дня. Его рука, протянутая именно мне, почему? Почему он спас нас? Разве ученым разрешают делать туннели в ушах?
  Видеофон пискнул и мне даже против воли разума, пришлось подойти к столу и нажать на кнопку соединения. Мы не можем не ответить на звонок, также как и не встать по будильнику, нами управляют беззвучные импульсы, пока слишком не доработанные, чтобы подчинить волю и я, честно говоря, с ужасом ожидаю, когда ученые решат и эту "проблему".
  На экране возник очаровательный, маленький Кенни, ему тринадцать и он самый младший из нас, зато самый неугомонный и энергичный. Его светлые волосы вечно взъерошены и непослушным ершиком стоят на макушке, голубые глаза блестят вовсе не ангельским блеском, скорее там чертики отплясывают свои танцы, придумывая новые козни. Обожаю его за то, что посмотрев фильм про супермена в семь лет, в девять он сшил сине - красную форму и пошел так в школу. Его, конечно, выгнали, но он встретил нас, тогда прогуливавших очередной урок. Как сейчас помню его огромные, наполненные слезами глаза и лицо, до страшного напомнившее мне мое собственное. Он, пожалуй, единственный, из моих знакомых, который имеет, светлую шевелюру, почти все мы темноволосые и бледные, с кругами под глазами и впавшими щеками, такова наша наследственность. Мы уже пятое поколение, живущее под землей, на календаре 2312 год, а человечество интересуют все те же проблемы, и все мы совершаем одни и те же ошибки. Меняется просто обстановка и техника, а мы...запутавшись в этом странном течении времени и крутых поворотах истории остаемся все теми же...
  После одновременно трех взрывов ядерных станций в разных частях света, люди спрятались под землю, спасаясь от смертельных лучей солнца, которые проникали через продырявленные озоновые слои и добивали тех, кто выжил после катастрофы. Сейчас, по прошествии стольких лет, мы вспоминаем обо всем с легкостью, особенно не задумываясь насколько сложно было, прижиться Тому поколению в новой среде, ведь мы родились в подземелье и привычны к этому темноту миру металлический туннелей. Теперь люди могут выходить на землю, в огромных скафандрах, для добычи материала, или установки, ремонта купола Колонистов.
  Странно, что почти никто не задается вопросом, почему нас не поселят также как и Колонистов? Департамент отнекивается цифрами жертв, которые погибли при установке купола из - за огромной радиации, проникшей, даже через толщи скафандра.
  Звучит неубедительно. Но мы, психи, похоже, единственные, кто вообще об этом задумывается.
  - О чем задумалась, фонарик? - Кенни дружелюбно улыбнулся и попытался стряхнуть со лба отросшую челку, он упрямо не соглашался остричь ее, приговаривая, что закрыв один глаз, он видит весь остальной мир четче, потому, что тогда он желает его разглядеть. Тринадцатилетний философ, который обожает вредную пищу и таскать нам запретные фильмы со склада своего отца.
  - Что ты думаешь об этом парне, Итане? - я со всей серьезностью посмотрела на друга, и он напрягся, обдумывая ответ.
  - Солнечный.
  Кенни всегда говорит "Солнечный", когда кто - то ему нравиться или "Солнечно" вместо классно, я тоже заразилась от него и теперь вспоминаю солнце, по меньшей мере, несколько раз в день.
  - Но не стоит сразу доверять ему - тихо и осторожно продолжил Кенни, опасаясь моей реакции. Я постучала пальцами по столу и задумчиво посмотрела на кровать с запретными подарками.
  - Наверное, ты как всегда прав - сожаление все - таки скользнуло мрачной тенью в моем голосе, и Кенни ободряюще улыбнулся.
  - Хей! Фонарик, помни, если не найдешь себе парня, то подожди еще три года и тогда....
  - Про "тогда" тебе еще даже знать рано - возмущенно откликнулась я, но все, же мысленно поблагодарила его.
  - Может быть - с легкой иронией ответил мальчишка и показал мне язык. Я скорчила рожу в ответ, и мы оба весело рассмеялись, обрадованные схожестью наших взглядов.
  - Ты придешь сегодня к Лоре?
  - Нет, думаю, нет - я искренне зевнула и помахала рукой Кенни. "Зануда" - сказал он одними губами и отключился.
  
  На этот раз будильник пробудил меня на десять минут раньше и я, взглянув, на огромные часы, висящие на совершенно пустой белой стене, громко выругалась. Кэти часто спрашивала, почему эта стена, на которой приютился циферблат с единственной цифрой двенадцать на самом верху и всеми остальными разбросанными в беспорядке внизу, весит на совершенно голой стене.
  Как сейчас помню свое серьезное лицо и нахмуренные брови. Мне было тринадцать.
  - Потому что время здесь ничего не значит. Мы не можем видеть, как оно меняется и потому оно абсолютно бессмысленно.
  Кэти удивилась, но позже через несколько месяцев я заметила рванные куски обоев на стене с часами. Она, счастливо улыбаясь, рассказала мне свою теорию.
  - Это осколки жизни, которые мы вырываем у времени, проведенного здесь. Это наши мечты и желания.
  На одном куске висела фотография Дрэка. Сейчас уже три года, как они встречаются - стена желаний Кэти работает, и я очень надеюсь, что единственная фотография земли, украденная из научной лаборатории, и приклеенная мной, Дрэком, Кенни и Кэти тоже исполниться. Мы положили на нее свои руки и поклялись никогда не останавливаться на полпути и не жалеть о том, что произошло. У нас не было желания остаться лучшими друзьями до конца своей жизни, потому что знали так и будет, до самого последнего слова и вздоха...
  Я села на небольшой черный, исполосованный красными пришитыми кусками тканями, диван и наклонила голову назад. Волосы свободно рассыпались по обивке, а мысли свободно проигрывали в голове ничего не значимые эпизоды и рассказывая старые истории.
  Ровно через десять минут я услышала звонок видеофона и не чувствуя знакомого, непреодолимого импульса ответить обеспокоенно огляделась. Звук все еще отражался от стен, но не касался меня. Я медленными шагами подошла к столу и с улыбкой, неторопливо нажала на кнопку. Экран тут же заполнило ярко - красное лицо Кэти. Девушка потирала руки и старательно хмурилась.
  - Привет сучка - опередила ее коронное приветствие, я.
  - Не люблю рано вставать - вдруг ответила она - я всю ночь не спала.
  Видимо удивление слишком явно отразилась на моем лице, потому что подруга добавила.
  - Потому что не хотела уснуть.
  Импульс. Она не почувствовала вечернего импульса, загоняющего нас в кровати после двенадцати. А я проснулась на десять минут раньше, вчера на двадцать позже. Время...меняется?
  - Что - то не так - тихо проговорила Кэти и чмокнула экран на прощание - поговорим на работе.
  
  Стальные, холодные коридоры проносились мимо с сумасшедшей скоростью. Мелькали размытые лица людей, рассеянные и понимающие улыбки Других, у нас у всех в плеере одна и та же песня. Мы не совсем понимаем слово, но это ведь совсем не важно, если люди, прослушав ее, думают об одном и том же?
  Бороться.
  Какие же мы глупые. Мы зачастую похожи на школьников, чьи проделки только злят беспомощных родителей. Но никто не задумывается, почему мы это делаем, почему нам хочется это делать.
  - Раз...два...три... - Кенни стоит у динамика, за прозрачным стеклом сторожки Комендантов и наблюдает за Рабочими внизу. Они бегают, что - то делают, разговаривают и вдруг, как только раздается звук, все замирают. Замороженные, с застывшими выражениями лиц, они, кажется, не знают, как точно выразить удивление. Кто - то кривит губы, кто - то отводит взгляд.
  Черные, полусгнившие цветки на клумбах задумчиво глядят вверх, туда, где по логике должно быть небо. Но его нет, поэтому постепенно все растения становятся грязно - коричневых, черных цветов и склоняются к земле.
  Также и Рабочие, они смотрят верх, но не видят и поэтому безразлично опускают взгляд вниз. Работа продолжается. Тогда Дрэк отодвигает Кенни и наклоняется к динамику.
  - Привет.
  Такое простое слово и столько шума. Почему люди удивляются, ведь громкоговорители натыканы в Оранжерее по всем стенам. Наверное, все отвыкли оттого, что через них можно не только подслушивать, но и говорить. В этом вся проблема, мы отвыкли говорить и доносить до других свои мысли, нам внушили, что мы не способны это делать. Да. Здравствует Колонисты! Те, которых больше не увидят.
  - Сегодня мы хотим кое - что сказать. Вы должны, нас услышать, хорошо? - на мгновение Дрэк преображается и его бледное лицо светлеет. Узкие щелочки глаз широко раскрываются, улыбка расцветает на его потресканных губах.
  А люди снова стоят и слушают, но вы, же понимаете, что слышать, услышать разные вещи? Вот, чего мы хотим, чтобы нас услышали.
  Кенни резко отодвигает Дрэка, и садиться на стул.
  - Вы, наверное, уже слышали о Шоне?
  Все продолжают смотреть наверх, но ничего не видят, никто не опускает глаз вниз. У нас, подземных людей, нет совести и сострадания. Эти чувства бессмысленны, по утверждениям психологов. Что ж, мы давно перестали их слушать.
  - Он умер - тихо добавляет Кенни.
  На лицах нет, ни вспышки узнавания, а только все тоже глупое не понимание. Вроде надо бы и удивиться, но к концу рабочего дня все так устали, что остановившись, не могут заставить себя пошевелиться.
  - Да- да - как ни в чем не бывало, продолжает мальчик - этот самый парень с татуировкой клетки на плече. Его уже не смогут наказать, за то, что он перечеркнул ее маркером. По - крайней мере, еще больше.
  - Хотите узнать, как он умер?
  Ноль реакции, но это скорее нужно нам. Мы хотим высказаться, рассказать о том, что было на самом деле. Даже если Рабочим все равно, пусть Коменданты знают, что мы все понимаем, даже отрезанные от "нормального" полузомбированного общества.
  - Его убил Департамент, вчера на Съезде, один из Комендантов стукнул его о колонку. Вы, знаете, что такое колонка? Ну, это не так важно...Власть сказала, что ты погибнешь от того, что ты так любишь! Так смешно, умереть за музыку.
  Дрэк щелкнул пальцами, привлекая внимания Кенни. Мальчик виновато улыбнулся и только сейчас заметил слезы на щеках, Шон был его другом. Нашим другом.
  - Хотя, может кто - нибудь из вас назовет хотя бы одну причину, за, что мы все можем умереть? Ну же...хоть кто - нибудь...У вас даже нет воображения...
  Я стою у противоположной стены и только сейчас заглядываю в окно.
  - Вы все также верите в вашу непоколебимую власть? Продолжайте, а мы пока подумаем, как все изменить.
  Вдруг маленькая девочка, ей может, нет еще и тринадцати, вскидывает голову и встряхивает черными волосами. Ее карие глаза сияют.
  - Любовь! - кричит девочка.
  Отважная. Но это уже не важно, мы бежим вниз, чтобы успеть ее перехватить, иначе толпа задавит малышку. Оглянувшись назад, в окне, я уже вижу их алчный блеск в глазах и сжатые в кулаки руки. Задавить. Убить. Другая.
  Вот так мы и находим друзей, отвергнутые другими они сами идут к нам. Вот так, люди становятся Другими. Они просто говорят, что думают.
  
  Кэти сидит за видеофоном, и ее пальцы привычно порхают по сенсорной клавиатуре. В правом окошке, отражаются адресаты, все те, у кого Дрэк отключил прослушку. Остальных мы пригласили лично.
  Я хотела бы спросить у людей в том, далеком, двадцать первом веке, о том, как они провожали погибшего друга, как скорбели, плакали, думали ли о том, что будет после, куда отправиться Шон дальше? Неужели конец, настолько омерзителен?
  По - крайней мере, здесь, под землей смерть ужасна. У Шона была серьезная рана, но его еще могли вылечить, если бы, конечно, наши врачи приложили достаточно усилий. Но они не захотели, Коменданты запретили им, статус Других, не позволяет нам рассчитывать на медицинскую помощь в случае ранений при сопротивлении властям.
  Они выдают всем нам планшетку, в которой указано, на что мы можем рассчитывать теперь. У нас никогда не будет детей, скорее всего не доживем и до тридцати. Там так и написано: ваш возраст ограничен.
  В Бункере нет мест, где есть пожилые люди, мы как скоропортящийся продукт, как только наши свойства ухудшаются, нас выбрасывают за непригодностью. Чем больше и лучше вы работаете, тем выше срок вашей жизни. Места в Бункере ограничены, поэтому нам не могут позволить жить долго, после очередной провинности, в любой момент Других можно усыпить.
  Вот так, без проблем решить такую надоедливую проблему, как мы.
  А Шону было пятнадцать, и он еще не дожил до того конца, который ему приготовило правительство. Кислородную маску жизнерадостного зеленого цвета и как наклеенные, ничем не пробиваемые улыбки медсестер. Сначала вас привяжут, а потом ласково пожелают "Спокойной ночи", спите детки в своих металлических гробах. Хотя, если говорить о Бункере, то все мы в одной большой стальной гробнице...
  Мы провожаем своих друзей по своему, просто собираемся в последний раз в его комнате, и каждый берет одну его вещь на память, чтобы не забыть, кто мы и как к нам относятся на самом деле.
  Потом кто - нибудь расскажет веселую историю из его жизни, и мы дружно посмеемся. Искреннее. И все улыбнуться, потому что, пусть даже на одну секунду, нам покажется, что он здесь, Шон. Стоит и улыбается. Нам хочется думать, что он ни о чем не сожалеет, поэтому и улыбается.
  Кэти все еще рассылает Другим время и место, где нам нужно встретиться. Кенни кидает в стенку мячик, и он с глухим стуком отскакивает обратно, Дрэк с нежностью смотрит на Кэти, и я и подумать боюсь, что будет, если умрет кто - то из них. Я не выживу, наверное.
  
  
  Старый потрепанный магнитофон стоял на небольшом раскладном стуле. Итан сидел напротив него и напряженно вертел в руках кассету. Влево - вправо...
  Придет, не придет?
  Влево, вправо.
  И хотя он ждал Касс, стук в дверь все равно раздался неожиданно. Жаль, что это все - таки была не она. На пороге стоял мужчина в белом халате, через его плечо была перекинута сумка, в которой лежал одинокий планшетник.
  - Что тебе нужно? - Итан вопросительно приподнял правую бровь. Мужчина заметно напрягся, он не привык, чтобы его встречали подобными словами.
  - Для начала, здравствуй сын - тихо сказал он и кивнул на комнату - можно войти?
  - Нет.
  - Мне нужно с тобой поговорить - взгляд отца стал умоляющим и Итан отвернулся. Ему было противно видеть своего родителя таким. Раньше все было по - другому.
  - Делай это здесь - зло усмехнулся парень - тебя же послали Коменданты, наверняка, где - то в тебе есть динамик. Кстати, передай им, если они не слышат, огромный привет.
  - Ты стал другим - отец четко выделил последнее слово - и все это заметили. Это все из - за того, что ты был у Колонистов. Они тебя научили так разговаривать?
  Итан задумчиво улыбнулся, припоминая и усмехаясь, тому, что отец никогда не узнает.
  - Нет, я всегда это умел. Просто раньше мне нравилось молчать - он чуть помедлил - как и тебе.
  Мужчина сжал руки в кулаки и зло посмотрел на сына, которого видел впервые, за столько лет.
  - Сколько лет тебе было, когда они пришли за тобой? - вдруг спросил отец и прищурился. Вопрос должен был прозвучать с нотками сожаления, но голос оставался все таким, же равнодушным и механическим. Мертвый человек.
  Чтобы сказал настоящий отец, увидев сына после столь долгого времени разлуки?
  Итан отогнал мысли и грустно, печально улыбнулся где - то там, глубоко в своей душе.
  "Настоящий отец, никогда бы не отдал меня, Комендантам. Он ведь знал...все знал и ничего не сделал".
  - Ты не помнишь? Я только научился читать, Виктор - он намеренно не назвал его "отцом". Не заслужил, потерял доверие и вряд ли когда - нибудь сможет его вернуть. Он даже прощение будет просить чужими словами, если вообще будет.
  - Я только...вообщем - мужчина замялся, застигнутый врасплох, холодной толщью стены между ним и сыном - если ты будешь продолжать вести себя так, то Департамент будет вынужден занести тебя, в список Других. Ты потеряешь все Итан, опомнись!
  Виктор не сдержался и выплюнул последнее слово.
  - Вынужден...? - лениво растянул слово Итан, будто пробуя его на вкус - мне нечего терять, а статус Безумный ученый мне нравиться гораздо больше.
  - Они не оставят тебя в покое, ты был там, многое знаешь и видимо слишком до многого дошел своими размышлениями. В эти времена, опасно разговаривать, понимаешь, лучше помолчать, чтобы потом...
  - Что потом?! Что будет потом?!! Хочешь, я тебе расскажу? Нас всех усыпят, а если нет, то окончательно подчинят импульсами. Мы будем мертвыми людьми, которые продолжают молчать! Все! Лучше уж умереть - Итан наклонился к карману халата Виктора, где, он был, уверен, лежало подслушивающее устройство - слышите? Чем жить так, ненавижу вас, ненавижу...ненавижу...
  Итан резко захлопнул дверь и несколько секунд постоял, напряженно вслушиваясь в тишину. Отец не постучал, не пытался что - то вернуть, он просто ушел. Видимо так теряют родителей, не во время их смерти, а когда они оказываются по ту сторону двери и больше не пытаются ее открыть.
  Итан скатился вниз по стене и закрыл глаза. Слова тихим шепотом срывались с губ: Ненавижу, ненавижу...
  
  Двенадцатилетняя девочка робко рассматривала огромную толпу в комнате. Ее взгляд выхватывал то чью - то улыбку, то злые слезы, мелькали лица, слышались голоса. Она совершенно растерялась. Мама рассказывала ей, кто такие другие: злобные, агрессивные существа, которые не вправе называть себя людьми. Они не подчиняются правилам и не ценят наш справедливый Департамент.
  Но мама, отказалась от нее. Значит, что все она говорила не правда? Она врала?
  Руки девочки сжались в кулачки. Полумесяцы ногтей впились в мягкую ладошку, оставляя за собой красноватые следы. Она хотела большего, хотела запомнить эту боль, что оставила в ее душе, собственная мать, чтобы не ошибиться в них снова.
  Маленькая девочка не хочет никому доверять. Больше.
  Она немного выросла. Совсем чуть - чуть. Но уже успела разочароваться в людях.
  Это неправильно, мы не должны сожалеть об обманчиво радужном детстве, взрослые проблемы должны обходить детей стороной. Но, к сожалению, не все подчиняется нашим правилам, как бы нам этого не хотелось.
  Девочка вдруг вскинула голову и удивленно посмотрела на кровать, разрисованную маркером. На ней было столько запретных и непонятных фраз, что она не могла просто оторваться и не прочитать их.
  Но гораздо интереснее, был мальчик, который сидел на этой кровати.
  Ей в голову пришло всего несколько слов. Необычный. Особенный.
  В руках, у него был какой - то странный предмет, напоминающий огромную грушу с шестью стальными полосками и дыркой в середине. Не в силах устоять она подошла ближе, и мальчик неожиданно подмигнул ей. Он провел рукой по груше и она звякнула. Переливчато, мелодично, она никогда такого не слышала.
  Девочка и не заметила как села рядом с ним на кровать и теперь внимательно всматривается в его такие же особенные, как и он сам, голубые глаза.
  - Красивый цвет - она сказала это вслух и тут же залилась краской.
  - Меня зовут Кенни - тихо сказал мальчик и наклонился к девочке - ты новенькая, да?
  - Да. Мама отказалась от меня.
  Она совсем не замечала, что говорит ему свои самые потаенные мысли. Ей, казалось, все таким правильным, рядом с ним, словно мир специально замирает и останавливает время для них. Странное ощущение и приятное.
  - Не грусти, хочешь, я сделаю что - то, что заставит тебя забыть обо всем? - Кенни с удивлением рассматривал ангелочка перед собой. Черные волосы, заплетенные в косичку, так уже никто не делает и огромные, наивные серые глаза. Такой цвет, всегда печальный, застывший, ему просто хотелось расшевелить и заставить искриться весельем обладателя таких красивых глаз.
  "Ты уже это сделал" - чуть не сказала она, но сдержалась.
  - Что это? - вместо ответа спросила Рики и показала пальцем на "грушу".
  - Это гитара - любовно погладив странный инструмент, отозвался Кенни - послушай его, это одно из самых великих чудес на земле.
  - Хэй! - он резко и громко крикнул всей комнате. Другие повернулись - я посвящаю эту песню Рики, маленькому ангелу рядом со мной. Не грусти, девочка, все будет хорошо...
  И заиграла музыка, настоящая, реальная. Урывками перепрыгивающая с ноты на ноты, но от того еще более прекрасная. Пальцы умело перебирали струны, и казалось, что его больше ничего не интересует на этой планете. Он заставлял верить людей рядом с ним, что нет проблем, который нельзя не решить, заставлял их печально улыбаться о прошлом и со спокойной решимостью идти в будущее.
  О, да...За такую музыку, можно умереть. Умереть, за то, что заставляет людей идти вперед.
  
  I'm looking at you through the glass
  Don't know how much time has passed
  Oh God it feels like forever
  But no one ever tells you that forever feels like home
  Sitting all alone inside your head
  How do you feel, that is the question
  But I forget you don't expect an easy answer
  When something like a soul becomes initialized
  And folded up like paper dolls and little notes
  You can't expect a bit of hope
  So while you're outside looking in describing what you see
  Remember what you're staring at is me
  'Cause I'm looking at you through the glass
  Don't know how much time has passed
  All I know is that it feels like forever
  But no one ever tells you that forever feels like home,
  Sitting all alone inside your head
  How much is real, so much to question
  An epidemic of the mannequins contaminating everything
  When thought came from the heart
  But never did right from the start
  Just listen to the noises
  (null and void instead of voices)
  Before you tell yourself
  It's just a different scene
  Remember it's just different from what you've seen
  And it's the stars
  The stars that shine for you
  And it's the stars
  The stars that lie to you
  (Stone Sour)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"