Аннотация: Путешествия Лодовико ди Вартемы по Египту, Сирии, Аравии Пустынной и Аравии Счастливой, Персии, Индии и Эфиопии с 1503 по 1508 гг. (полный перевод с комментариями)/ (Исправленная и дополненная версия от 03.2019г.)
Предисловие переводчика.
Не будет преувеличением сказать, что имя Лодовико ди Вартемы практически неизвестно, или, в лучшем случае, малоизвестно отечественному читателю. Действительно, в отличие от другого своего земляка (также уроженца северной Италии), знаменитого Марко Поло, Вартема не снискал такой бессмертной славы, хотя оставленное им описание путешествий по таинственному, неизведанному и экзотическому для рядового европейца той эпохи миру Востока вскоре после своего выхода в свет превратилось в настоящий бестселлер. Оно было переведено чуть ли не на все западноевропейские языки, - среди них немецкий, испанский, английский, французский и т.д., - и выдержало десятки переизданий. Но на русский язык книга Вартемы ни разу не переводилась. Насколько мне известно, лишь из двух научно-популярных изданий, вышедших к тому же еще в советское время, читатель мог почерпнуть некоторую, довольно фрагментарную информацию (что было обусловлено тематическими особенностями каждой из упомянутых книг) о странствиях итальянского путешественника, изложенную на основе его "Повествования". Первая из них, принадлежавшая перу французского историка Ж.Пиренн "Открытие Аравии", как следует из названия, посвящена знакомству европейских путешественников и исследователей с Аравийским полуостровом, и в связи с этим на ее страницах упоминается имя Вартемы - как первого европейца, оставившего бесспорное свидетельство о своем посещении святых городов Ислама - Мекки и Медины, а заодно и проникшего в глубинные районы Йемена, которые еще долгое время после него оставались недоступными для европейцев. О дальнейших его странствиях автор практически ничего не сообщает. Во второй книге - "С крестом и мушкетом" И.Можейко, Л.Седова, А.Тюрина, посвященной ранним этапам колониальной экспансии европейцев, преимущественно португальцев, в Азии, в центре внимания оказывается также, по сути дела, лишь один эпизод пятилетних скитаний болонского странника - его пребывание в Каликуте, где Вартема выдавал себя то за мусульманского шейха, то за врача, а впоследствии пытался по заданию португальского вице-короля Франсишку де Алмейды устроить побег из Каликута двух своих соотечественников, миланских оружейников, находившихся на службе у правителя города - саморина. Заговор был раскрыт, и Вартеме повезло, что в тот момент он находился под защитой стен и пушек португальского форта в Каннаноре, в недосягаемости для мести мусульман, - в отличие от миланцев, убитых толпой разъяренных горожан. Об остальных этапах его путешествия упоминается только вскользь. Обе книги не свободны от неточностей и фактических ошибок - в первом случае вызванных тем, что автор или переводчик вольно передал или недопонял смысл текста "Повествований" (отсюда поистине фантастические сообщения о двери в храме Мекки, "порог которой расположен на высоте человеческого роста" - так у Ж.Пиренн, хотя Вартема пишет лишь о том, что дверь была высотой с рост человека!); в отношении второй книги создается впечатление, что авторы решили ради большей увлекательности и драматичности отступить от исторической правды и "подослали" Вартему в Каликут в качестве шпиона вице-короля, хотя из текста "Повествования" Вартемы такой вывод невозможно сделать при всем желании (напротив, он пишет, что впервые встретился с португальцами после бегства из Каликута, но никак не до него, да и физически не мог этого сделать, коль скоро всюду до бегства из города путешествовал в компании мусульманского купца и других попутчиков). Это всё, что можно было узнать из отечественной литературы о Лодовико ди Вартеме (1).
Между тем странствия Лодовико ди Вартемы и выход в свет его книги совпали с одной из ключевых и переломных эпох в развитии западной цивилизации, эпохой Великих географических открытий и Ренессанса, эпохой коренного изменения старого мировоззрения и расширения пространственных и духовных горизонтов человека средневековья, причем расширения по историческим меркам необычайно бурного и стремительного, происходившего на глазах всего у каких-то одного-двух поколений. Путешествия Колумба, Васко да Гамы, Магеллана, не говоря уже о десятках других менее известных, но не менее славных мореплавателей, их современников, изменили всю картину мира, представшего отныне в своем единстве и бесконечном многообразии. По выражению Ф.Энгельса, "мир сразу сделался почти в десять раз больше, вместо четверти западного полушария перед взором западноевропейцев предстал весь земной шар, и они спешили завладеть остальными семью четвертями" (2). Отсюда и необычайный всплеск интереса к географической и страноведческой литературе среди образованных слоев европейского общества того времени; отсюда та спешка, с которой отчеты, письма, реляции, бортовые дневники, записки путешественников и мореплавателей, как знаменитых, так и благополучно в наши дни позабытых, попадали в руки к издателям и шли нарасхват едва ли не из-под пресса печатных станков. Лодовико ди Вартема был не одинок в той "жажде новизны", которую он представляет главной побудительной причиной своих пятилетних скитаний по миру; многие образованные люди, порой не покидавшие своих домов и привычного круга занятий, испытывали не менее страстное желание узнать "из первых рук" о новых землях и народах, их обычаях, нравах, верованиях, о которых раньше либо вообще ничего не было известно, либо ходили смутные слухи, основанные на давно устаревших записках путешественников прошлого или пересказах трудов античных "классиков". "На смену наивно-фантастическим представлениям о Востоке, пришедшим из сочинений античных авторов (Геродот, Страбон, Плиний и др.) через Солина (III в.), Стефана Византийского (VI в.) и Исидора Севильского (VII в.)... в средневековой Европе с XIII в. появляется новый вид сочинений -- записки участников всевозможных миссий (религиозных, торговых, дипломатических), проникших в глубь Азии и открывших европейцам новые страны и народы" (3).
Но не меньшие сдвиги произошли и в умственной сфере. Мысль - хотя и не полностью - освободилась от уз теологического мировоззрения, согласно которому все происходившие события рассматривались через призму "промысла Божьего", а многообразие чужих стран, их "чудеса" служили лишь доказательством премудрости и неисповедимости воли Творца. Новый гуманистический взгляд на мир все больше вытеснял старый, схоластический. Теперь человек ставился в центр мироздания, и не загробное существование и проблема бессмертия души, а настоящая земная жизнь со всеми ее горестями и радостями все больше интересовали образованные слои тогдашней Европы. "Вместе со старинными барьерами, ограничивавшими человека рамками его родины, пали также и тысячелетние рамки традиционного средневекового способа мышления. Внешнему и внутреннему взору человека открылся бесконечно более широкий горизонт..." (4). Таков был фон, на котором разворачивались странствия Лодовико ди Вартемы.
В первую очередь интерес европейцев того времени привлекала Азия - они "бредили благовониями Аравии, пряностями Индии, сокровищами Великого хана, властителя Манзи, Катая и Тартарии" (5). Источник пряностей, Индия, - о существовании Молуккских островов тогда еще не знали, - не была для европейцев в полном смысле слова "землей незнаемой", доказательством чему служит популярность "Книги" Марко Поло, распространявшейся в сотнях рукописных копий и первых печатных экземплярах. Но с распадом Монгольской империи старые сухопутные пути, связывавшие Европу с Китаем и хорошо известные итальянским купцам XIV в. (например, Пеголотти, описавшему маршрут из Таны (Азова) в Ханбалык (Пекин) в своей "Pratica della mercatura") пришли в упадок, и центр тяжести трансевразийской торговли переместился южнее, в бассейн Индийского океана. Мусульманские купцы и правители, в чьи руки перешел контроль над торговыми путями, ревниво оберегали свое монопольное положение, извлекая из него поистине баснословные доходы. Лишь редкие смельчаки отваживались преодолеть исламский барьер и уж совсем немногие из них по возвращении в Европу оставляли записки о своих скитаниях. Стремление установить прямые связи с Индией (вначале, впрочем, ее заменяло полуфантастическое царство "Пресвитера Иоанна", христианского полуцаря-полусвященника, которое европейские картографы той эпохи располагали где-то в Африке, приблизительно отождествляя с Эфиопией) и добраться до рынков пряностей в обход мусульманских владений стало одним из стимулов великих португальских плаваний. Открытие морского пути в Индию Васко да Гамой в 1498 г. (всего лишь за пять лет до начала странствий Вартемы!) положило начало новому периоду в истории взаимоотношений Востока и Запада, Европы и Азии, - эпохе колониальных захватов, монопольной торговли и безудержного грабежа покоренных территорий, сочетавшегося на первых порах с пылким крестоносным энтузиазмом и ненавистью к "маврам", как собирательно называли португальцы всех мусульман Азии и Африки независимо от расы, национальности и цвета кожи.
Португальцы недолго ограничивались мирной торговлей. Уже Васко да Гама столкнулся с сопротивлением мусульманских купцов, пытавшихся свои интригами настроить против него правителя Каликута, саморина, а в 1500 г. Кабрал, командующий второй португальской эскадрой, отправленной в индийские воды, расстреливал из корабельных пушек Каликут. Новые и новые эскадры появлялись у берегов Малабара каждый год, сменяя друг друга. Воспользовавшись враждой и соперничеством среди правителей Малабарского побережья, португальцы заключили союз с раджей Кочина и построили там форт. Это укрепление стало первым опорным пунктом Португалии в Индии, своего рода "зародышевой клеткой" будущей колониальной империи. Свидетелем и даже участником первых шагов и деяний португальских конкистадоров на ниве заморской экспансии в Азии стал Лодовико ди Вартема.
* * *
Повествование Вартемы лежит в русле европейской страноведческой традиции, начало которой, очевидно, можно считать XIII век с его блистательной "Книгой чудес света" Марко Поло, оказавшей огромное влияние на все последующее развитие географических представлений вплоть до времен Колумба. Географические трактаты, существовавшие в средневековой Европе до этого периода, носили преимущественно компилятивный характер, рассматриваясь как своего рода "приложение" к Библии; их авторами были, как правило, монахи и клирики, черпавшие свои сведения из трудов античных и раннесредневековых классиков (Птолемей, Солин, Исидор Севильский), или паломники - церковнослужители и миряне, чей круг интересов по большей части ограничивался описанием святых мест (Палестина) и пути к ним. По образцу этих сочинений, за которыми закрепилось устойчивое название "итинерариев" (в древнерусской литературе у них был свой аналог - "хождения"), писал свою книгу и Лодовико ди Вартема. Тем не менее, его кругозор и сфера интересов несравненно шире, чем у авторов средневековых "путеводителей". Как уже говорилось, это обусловлено коренным переворотом, произошедшим в сознании европейцев в эпоху Возрождения. Новому жанру географической литературы, в которой "отстраненная", сухая описательно-страноведческая манера изложения все больше замещается яркими картинами жизни, обычаев, религии и быта народов далеких стран, увиденных самим путешественником и поданных через призму его личностного восприятия, суждено было достичь своего расцвета с началом эпохи Великих Географических открытий. Церковно-схоластическое восприятие мира все более уступает место мирскому, прагматическому. На смену былому обстоятельному описанию различных вымышленных чудес, особенно связанных с христианскими святыми и мучениками, приходит пусть наивный, но реализм. Для Вартемы вообще присущ прагматический взгляд на мир, объясняемый, должно быть, общими свойствами мышления той социальной среды, из которой он вышел - патрициата и купечества североитальянских городов, переживавших в ту эпоху, до начала широкой испано-португальской экспансии, "золотой век" своего процветания. Купца мало волновали чудеса заморских земель, разве что в качестве сопутствующего экзотического антуража. Сфера его интересов была куда более приземленной: ассортимент местных товаров и цены на них, безопасность торговых путей, размер таможенных пошли и сборов, наличие доступных средств перевозки товаров, конъюнктура спроса и предложения на дальних рынках, деньги, употребляемые в обращении при торговых сделках. Вартема, истинный сын своей родины, никогда не упускает случая упомянуть об этих переметах, столь близких сердцу большинства его соотечественников, при описании азиатских стран. Но в эту узкопрагматическую среду с конца XV в. властно вторгается новое духовное течение - гуманизм. Именно влиянием гуманизма можно объяснить тот неподдельный интерес, который проявляет Вартема по отношению к тем сторонам жизни и обычаев местного населения, которые оставили бы глубоко равнодушным обычного "рыцаря наживы", не имея прямого отношения к его коммерческим выгодам. Под влиянием этих мотивов, очевидно, Вартема посвящает целую книгу своего труда, притом немалую по объему, описанию религии, быта, нравов жителей Каликута, города, который он называет "главой Индии и средоточием всех его богатств", подчеркивая, что отмеченные им характеристики в целом являются общими для всей Индии.
Примечательно достаточно прокладное отношение к религии, которое проходит сквозь всю ткань "Повествования" Вартемы, и которое невозможно скрыть даже всякого рода трафаретными бранными эпитетами по адресу ислама и язычества (последнее в некоторых главах книги Вартемы изображено как "дьяволопоклонство"), и преувеличенными восхвалением достоинств христианской веры. Один уже тот факт, что Вартема, оказавшись на Ближнем Востоке, и не подумал посетить Иерусалим, сразу из Каира отправившись в Сирию, в Бейрут, уже достаточно ясно говорит о несколько скептическом настрое его ума, и еще больше - та легкость, с которой он без внешних видимых причин отрекается от христианской веры и обращается, пусть притворно, в ислам, дабы получить возможность проникнуть в Аравию, а оттуда - в желанную Индию. Возможно, отступничество Вартемы было вызвано самим характером его предполагаемой миссии (об этом пойдет речь ниже). Но, повторюсь, человек с религиозным мировоззрением просто не в состоянии был бы так глубоко вникнуть и подробно описать религию и нравы обитателей Малабара, - для него различные языческие (нехристанские) культы представляли бы просто "идолопоклонство" или "служение дьяволу", в котором бессмысленно было бы искать разницу между отдельными его направлениями. Подобных взглядов придерживались, например, христианские миссионеры, трудившиеся над обращением туземцев Азии в том же XVI в., но уже позже времени странствий Вартемы, под эгидой португальской короны, в том числе и сам "апостол Индии и Японии", святой Франциск Ксаверий.
Вартему, безусловно, сложно назвать человеком, хорошо владеющим пером, наделенным безупречным литературным вкусом. Стиль его повествования местами заметно неровный, отсюда и шаблонные, иногда даже дословно повторяющиеся фразы при описании городов, населения, его занятий и вероисповедания. Если значительный ряд глав повествования отличается лаконичностью и сухостью дорожных путеводителей, то другие достигают высот увлекательного авантюрного романа, и читаются с неподдельным интересом. К числу последних относятся, несомненно, перипетии, выпавшие на долю Вартемы в Йемене, и описанные им с известной долей юмора, - эпизод с тем, как он притворился безумцем и решительно отвергал все авансы и заигрывания султанши, вознамерившейся во что бы то ни стало обольстить понравившегося ей белого пленника. С неменьшим драматизмом читается рассказ Вартемы о его авантюре в Каликуте и о том, как он (в какой уже раз в своей бурной скитальческой жизни надевая личину другого!) изображал из себя мусульманского святого и по совместительству врача, а затем бежал из города, преодолевая различные препятствия и опасности, пока не нашел спасения в португальском форте в Каннаноре. И его наблюдения становятся тем ценнее, что они принадлежат очевидцу.
* * *
Естественно, возникает вопрос о цели странствий Вартемы. Предпринял ли он это путешествие исключительно по собственному почину, как со всей определенностью утверждает во вступительном разделе? Только ли "желание увидеть мир" и "жажда новизны" лежали в основе столь длительного и рискованного вояжа? Мы едва ли когда-нибудь получим достоверные ответы на эти вопросы, но следует учитывать, что путешествия с ознакомительными целями, предпринятые ради любопытства, подобно современным туристическим круизам, были, в общем-то, редкостью для людей средневековья. Тем более это касается странствий по чужому и враждебному миру Востоку, где отчаянному смельчаку, рискнувшему проникнуть вглубь практически неисследованной Азии, в любой момент грозила смерть от рук мусульман или язычников, враждебно настроенных по отношению к представителям западного христианства.
Сам Вартема нигде не пишет о том, был ли его маршрут сознательно спланирован и имелась ли у него определенная конечная цель. При чтении его книги складывается впечатление: автор представляет дело так, будто выбор направления пути на разных этапах его переездов из одного населенного пункта в другой был обусловлен случайным стечением обстоятельств. Вначале он присоединяется к отряду мамлюков, желая побывать в Мекке, - об этом он четко и недвусмысленно пишет. Затем он сбегает из отряда, по воле случая встречается с неким мусульманским купцом, бывшим раньше в Италии и узнавшим Вартему; с его помощью Вартема узнаёт о том, как ему добраться до Индии (итак, здесь он упоминает вторую четко определенную цель своего путешествия - Индию), и садится на корабль, который, однако, вместо Индии, хотя и после захода в порт Диу в индийском Гуджерате, доставляет его в Ормуз, крупнейший перевалочный центр торговли восточными товарами, преимущественно пряностями. Ормуз не мог не заинтересовать Вартему, посвятившего ему довольно подробное описание. Затем следует не вполне понятное отклонение от первоначальной цели маршрута - поездка в Герат, а отсюда в Шираз, где - снова счастливое совпадение, и не слишком ли много их в жизни Вартемы? - ему подворачивается еще один мусульманский купец, также его старый знакомый, которого Вартема называет "Кожиазенор" (вероятно, искаженная форма имени "ходжа Джафар"). Этот купец настолько обрадовался встрече с Вартемой, которого он знал под его мусульманским именем "Юнус", что предложил ему стать попутчиком в путешествии, которое он намеревался предпринять с торговыми целями, не уточняя, впрочем, собирался ли он первоначально только в Самарканд, либо уже и тогда вынашивал мысль посетить Индию и более отдаленные края Восточной Азии. В обществе этого "Кожиазенора" и происходили дальнейшие странствия Вартемы. Примечательная деталь, - при описании встречи с ним Вартема упоминает, что знал его "около двух лет тому назад в Мекке"; но со времени его посещения Мекки не мог пройти столь длительный срок, - хотя Вартема и не приводит на этом отрезке маршрута никаких дат, косвенным путем можно выяснить, что он не мог оказаться в Ширазе ранее октября 1504 г. (см. приложение "Приблизительные даты путешествия Вартемы"). Крайним нижним рубежом здесь является 16 марта 1506 г., дата сражения между португальцами и флотом саморина, - события, в котором принимал участие и Вартема, и находящего подтверждение в сообщениях португальских хронистов (6). Но до этого времени он должен был совершить еще долгий путь - побывать в Индии, Бирме, на Молуккских островах и вернуться обратно, на что в самом оптимальном варианте, при тех средствах передвижения, которыми пользовался Вартема, ушло бы не меньше полутора лет.
Если нанести на карту его маршрут, откроется поразительная вещь, - оказывается, что он почти полностью, не считая незначительных второстепенных отклонений, например, поездки в Герат и Шираз, совпадает с "цепью пряностей", т.е. торговым путем, по которому шли в Европу экзотические и дорогостоящие товары Востока. Он посетил все основные перевалочные пункты и крупнейшие рынки акватории Индийского океана и прилегающих областей: Каир, Дамаск, Мекку, Джидду, Аден, Ормуз, Камбей, Каликут, Цейлон, Тенассерим, Малакку, Молуккские острова. Случайно или нет, но Вартема поворачивает обратно только после того, как достиг крайней восточной точки этого пути - Молуккских островов и островов Банда, ареалов произрастания гвоздики и мускатного ореха.
Отмеченное обстоятельство позволяет взглянуть на странствия Вартемы под несколько иным углом зрения, - не престо как на вояж любознательного предшественника современных туристов или случайные скитания беспокойного бродяги, но как на ответственную и сложную разведывательную миссию, своего рода "глубокий рейд" в Терра Инкогнита, требовавшую от ее исполнителя отваги, умения вживаться в роль, житейской сметки и недюжинной наблюдательности. Всего этого Вартеме было не занимать.
Вартема был итальянцем, уроженцем Болоньи, но отправился в путь, скорее всего, из Венеции. В то время Венеция, "царица Адриатики", была крупнейшим торговым центром, извлекавшим огромные прибыли из своего положения в качестве посредника в транзитной торговле Востока и Запада, главную роль в которой играли пряности. Правящие круги Светлейшей Синьории ревниво оберегали свои интересы в данной сфере коммерции и при помощи разветвленной шпионско-дипломатической сети всегда своевременно получали известия обо всех значимых событиях, происходивших в ближних и дальних странах, особенно тех, которые могли тем или иным образом повлиять на процветание Венеции или несли угрозу ее торговым интересам. Предприятия португальцев, направленные на открытие морского пути в Индию, не могли не вызвать у них вначале обеспокоенности, а затем и страха. Уже известие об успешном возвращении кораблей Васко да Гамы привело к тому, что на крупнейшей бирже Венеции Монте-Нуово акции за один день упали на 50 % (7). Находившийся в Лиссабоне с официальной миссией просить короля Португалии о помощи в войне против турок венецианский посол Паскуалиго в то же время негласно информировал дожа и Совет Синьории о выходе в море и возвращении всех португальских эскадр, особенно о количестве привезенного ими из Индии драгоценного груза. "Если король Португалии добьется успеха в осуществлении своей цели (перекрыть старый торговый путь, ведущий из Индии в Египет и Сирию. - Aspar), - завершает одно из своих посланий Паскуалиго, - то невозможно представить, какой приток богатства и товаров наводнит это королевство, и венецианским судам придется привозить отсюда свои привычные статьи торговли... Если ему (королю Португалии) это принесет пользу, то для нас, привыкших вести торговлю своими силами, от него последует только вред". (8) В 1502 г. венецианские галеры, как обычно отправившиеся в Александрию и Бейрут для закупки пряностей, вернулись наполовину пустыми - из-за страха перед португальской угрозой мусульманские купцы не рискнули в этом году отправить дхау с индийскими товарами в порты Красного моря. Создавшееся критическое положение угрожало интересам как Венеции, так и Египта, и требовало срочных ответных действий. Венеция предприняла шаги для активизации дипломатических контактов с мамлюкским Египтом, и в 1502 г. направила в Каир на переговоры с султаном своего представителя Бенедетто Санудо, убеждая султана принять меры к изгнанию португальцев из Индии. (9) В следующем году на специально созванном заседании комитета 15 нобилей было принято решение об отправке в Египет еще одной миссии во главе с опытным дипломатом Франческо Тольди, чтобы подтолкнуть султана к более решительным действиям. (10) Как предполагают исследователи, венецианский посол имел полномочия обещать тайную, но существенную поддержку со стороны Венеции к снаряжению экспедиции - деньгами, людьми, корабельными материалами. (11)
Мог ли Лодовико ди Вартема быть как-то связан с этими дипломатическими контактами? Прямого ответа у нас нет, но синхронность дат - посольства Бенедетто Санудо и отъезда Вартемы из Венеции - дает основания для выдвижения такой гипотезы, пусть и в осторожной форме. Возможно, помимо активизации связей с Египтом, Венеция решила попытаться проложить собственные пути на Восток, и одним из таких разведчиков-первопроходцев мог стать и Вартема. Вспомним, кстати, что и португальский король Жуан II перед началом подготовки экспедиции Васко да Гамы послал на Восток для сбора информации двух своих доверенных лиц - Афонсу де Пайва и Перу Ковильяна; последнему из них удалось добраться до Каликута, а затем до Эфиопии, и переданные им на родин сведения существенно способствовали успеху первого португальского плавания в Индию. Если наше предположение отвечает истине, то выбор пал на Вартему потому, что он уже бывал на Востоке, обладал определенными знаниями восточных обычаев и арабского языка и потому мог и раньше свести знакомство с Кожиазенором - не в Мекке, но быть может, в Египте. Был или не был Вартема тайным агентом венецианской Синьории, но результатом его странствий, независимо от их первоначальной цели, явилась книга, заслуживающая того, чтобы поставить ее автора в ряду выдающихся путешественников эпохи Великих Географических открытий, сыгравшим немалую роль в установлении межцивилизационных контактов.
* * *
Первый перевод "Странствий" Вартемы на русский язык выполнен с английского издания 1861 г., осуществленного Дж.Перси Бэйджером и по мере возможности подвергнут сверке с итальянским изданием 1885 г. Английский редактор, Бэйджер снабдил записки Вартемы пространными комментариями, которые, несмотря на их определенную устарелость, я счел нужным также полностью включить в текст перевода, потому что они представляют собой историко-культурный памятник, своего рода компендиум по истории, географии, этнографии, нумизматике, зоологии, ботанике и другим отраслям знания Южной и Юго-Восточной Азии, накопленных в английской науке к середине XIX в., и содержат большое количество малоизвестных фактов. Те случаи, где сведения Бэйджера носят явно ошибочный характер или противоречат современным научным данным, специально оговорены соответствующими примечаниями (в электронной версии выделен красным шрифтом. - Aspar).
(1) Ряд отрывков из "Повествования", впрочем, цитирует еще, не называя по имени его автора, американский историк и географ Г.Харт в книге "Морской путь в Индию", повествуя о плавании Васко да Гама - отсюда взято, в частности, описание Каликута и любопытный рассказ о будто бы имевшем место среди его жителей обычае меняться своими жёнами.
(2) Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. - К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т. 21, с.83.
(3) Руи Гонсалес де Клавихо. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403-1406). М. Наука. 1990, с.6.
(4) Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. - К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т. 21, с.83.
(5) Я.Свет. Колумб (ЖЗЛ). М., 1973, с.73
(6) См. Danvers, History Portuguese in India, vol. I, p. 123; Faria-i-Souza, Portuguese India.
(7) J. J. Grygie. Great Powers And Geopolitical Change, р.84.