Аннотация: Как распорядиться свалившимися на тебя фантастическими возможностями... Трудно сказать, все зависит от конкретного человека. Его образования, воспитания и протчая...
СЕКУЩАЯ
Рассказ
1
На майские торжества Женя с Ириной никуда не собирались, и в гости к себе никого не ждали. В эти дни хозяин решил сделать крышу на балконе. Долгое время семья обходились без этого удобства, проживая на третьем этаже блочного дома.
Сказал он жене об этом второго мая. Сюрприз для той - лучше не придумать, на радостях она стала готовить голубцы - любимое блюдо муженька.
Инструмент у Кубанцева на все случаи жизни был. Что там перфоратор или лобзик, даже фрезер и циркулярка у него имелись в наличии.
Не прошло и получаса, как он засверлился под вертикальные планки, час ушел на их установку. Деревянная конструкция выходила ладно скроенной, крепко сшитой. Еще бы, инженер - конструктор!
Стоя на ограждении, крепя горизонтальный брус, Женя сорвался. Падал он неловко, переворачиваясь.
2.
Очнулся Кубанцев в больничной палате, как выяснилось, два дня он был в коме. Рядом с ним, на краешке стула заплаканная Ира.
- Жаль, голубцы твои не попробовал! - его первые слова. - Надеюсь, не пропали?
Шутить изволили.
- Не пропали? Я знаешь, сколько тебе заверну! - обрадовалась его пробуждению жена. Только вернись...
Рассказывала. Хорошо, что он упал на козырек магазина, еще бы немного и... Приходили сослуживцы. Само собой с фруктами, соками, пивными банками. Горевали, сочувствовали...
Домой он вернулся, не прошло и трех недель, еще через десять дней - вышел на работу.
- Вовремя ты Женя! - обрадовался его приходу Петрович, начальник отдела. - У нас тут запарка, страшное дело! Меня ссылают в командировку, вы уж тут как-нибудь сами...
Ставлю задачу! - не тянул с делом. - Поступил заказ на стенд для испытания резиновых рукавов. И не в Нижней Уде, а в дружественной нам стране. В условиях повышенной солнечной радиации, для тропиков. "Патриа о муэрто!" Вот исходные бумаги, техническое задание, ГОСТы. Остальное додумаешь, как Штирлиц - сам. Ты уж постарайся.
- Не без того! - конструктор приступил к делу.
Его кульман, так вышло, прятался в глубине помещения, за длинными архивными стеллажами. Чтобы пройти к нему, надо извиваться между столами и протискиваться в зазоры шкафов. Габаритному начальству такие дефиле не нравились, Жене - на руку. Стратегия!
Работа у него шла гладко, вопросов и проблем не возникало. Готовы уже девять больших форматов, рябило в глазах от малых.
Женя благодушествовал и трепался, и надо заметить - было с кем. Какие только темы не обсуждались: Моника Левински, стволовые клетки, липосомия, большая политика. В полемике с "колэжанками" он выглядел достойно.
Вернулся из командировки Петрович. Дошла очередь и до Кубанцева.
- Показывай, хвались.
Бригадир долго осмысливал графику, его молчание затягивалось, переходя грань допустимого. Женя насторожился.
Начальник ходил вдоль стола: наклонялся, приседал, смотрел на листы сбоку. Наконец, недоуменно уставился на исполнителя.
- Не понял? - его тон не обещал ничего хорошего. - Что ты этим хочешь сказать? Войти в историю машиностроения?
- О чем вы Андрей Петрович?
- Все о том же.
- Вы дали мне техзадание на стенд. Так? - у Евгения в руках документы.
Тот даже не посмотрел на них.
- И что?
- В соответствии с ним и рисовал.
- А эти белоснежные участки...
- Какие участки?
- Давай дружок иначе. У меня уже голова от тебя кругом идет. Или я чего-то недопонимаю или ты. Начнем с первого листа. Где у тебя общий вид стенда?
- Вот! - Женя подвел начальника к краю стола.
- По-твоему, это общий вид?
- Что значит, по-моему? С любых точек зрения.
- С любых говоришь... Покажи пальчиком, где у тебя редуктор с движком.
- Мы как в детскую игру играем, - обиделся Женя. - В прятки. Вот движок, а вот редуктор. Цилиндрический, двухступенчатый.
- У тебя как у Райкина - это на ум пошло? Не вижу: ни цилиндрического, ни червячного, ни фрикционного. Наша работа, да будет тебе известно, оценивается по конечному результату. Что делать - специфика!
Там, куда ты ткнул пальцем - чистая бумага. "Табула раса" по латыни. Вот граница четырехугольника, где нет ничего! - бригадир водил карандашом. Видишь?
- Нет!
- Ну знаешь, с меня довольно! - Петрович выбрался из лабиринта.
- Внимание! - поднял руку. - Я выйду на свежий воздух, у меня что-то с головой происходит. Обсудите с коллегой его работу. Женя лезет в бутылку, отвергая очевидное. У меня уже нет слов, попытайтесь вы.
Женщины поочередно протискивались к коллеге. Смотрели, переглядывались, сочувствственно косились на него.
- Жень, Петрович прав! - решилась на комментарий Инна Борисовна, контроллер. - До меня тоже не доходит твоя начерталка. Это ж надо! Нарисовать стенд, выделить часть рисунка, потом стереть все, что входит в эти пределы. Зачем?
До Евгения постепенно стал доходить смысл их пояснений. Часть чертежа, коллегам почему-то не видна, хотя он никаких белых пятен не видит. Что происходит? Коллективный розыгрыш?
Не похоже. Неужели происходящее - следствие его падения? Такое обычно не проходит бесследно - отражается на умственных способностях.
Женя поставил себя на место коллег. Выстроив в уме все обстоятельства, тоже стал недоумевать. Прерывать без нужды линию, чтобы через двести пятьдесят миллиметров продолжить ее? И так десять, двадцать, сто раз подряд...
Работать он не мог, расстроенный вышел в коридор, где вовсю дымил Петрович.
- Я пораньше уйду, а? Что-то мне не по себе
- А мне? - горевал бригадир. - Убедили?
Женя кивнул.
- Иди, завтра обсудим.
3.
По пути домой, Кубанцев пришел к грустному выводу: работать конструктором он уже не сможет. По причине своей дефективности.
Утешало одно, у него несколько профессий, случись что, можно и электриком устроиться, и в ювелиры податься. Не говоря о плотнике и сантехнике.
Впрочем, ювелирка - баловство, не такой он мастер, что бы работать "соло". Здесь нужен серьезный патронаж, он же, растерял все свои знакомства. Где они теперь: Витя Ситников, Валера Абрамов, Олег Тимофеев!
Ирина ему не поверила - сказки! В доказательство, Женя провел следственный эксперимент - исчеркал фломастером газету "каляками - маляками".
Демонстрация потрясла Иру, она не верила глазам - посреди листа - чистое, без изображения газетное поле.
Кубанцев уволился, Петрович ему вдогонку ни слова утешения. Его можно понять: отдел должен выдавать графику, там не место фокусам. Кубанцев же, "белая ворона", перестал вписываться в покладистый коллектив.
К слову, коллеги и Петрович, даром это не считали, скорее наоборот. Только что пальцем у виска не крутили.
Женя устроился на завод. Первое время ему там пришлось тяжело: принеси, подай, убери, передвинь, вымой. А ведь не мальчик - двадцать восемь.
А вот и первая неприятность. Требовалось разметить под сверловку шесть станин для гидропресса, килограммов по пятьдесят каждая. За смену он с ними управился. На следующий день, за неимением свободных рук, его же просили и засверлить их. Три десятка отверстий в каждой плите.
К обеду он справился с двумя. После перерыва, его бросили на другой участок, потом отправили в командировку на соседний завод. Якобы по производственной необходимости. По возвращению его ждал пренеприятный разговор с начальником цеха.
Во время его отлучки, решили заняться теми станинами, продолжить начатую Женей работу. Свободных станков в цехе не нашлось, плиты повезли за семьдесят километров.
Начали сверлить. И... руки опустились: из двадцати шести отверстий, оказались размеченными всего одиннадцать. В средней части станин, следов керна нет вообще. Работа остановилась.
Условий для этой слесарной незавершенки не нашлось, и плиты вернулись на родное предприятие, где их размечал уже другой человек. Перепроверка. Расчерчивание. Кернение. После этого опять вояж за тридевять земель. Работка не из приятных, вспомнили по этому поводу всю родословную Кубанцева.
И если бы на этом все. Когда оставалось засверлить три плиты, увидели недостающую разметку... на их обратной стороне. Что за несуразица! Искусственно, в разы усложненная задача! Глупость разметчика?
Потом сообразили - такое по плечу лишь специалистам экстракласса. Кубанцев к этой категории работников не относился.
Когда ему стали пенять на технологическую промашку, он понял - к нему вернулись старые проблемы. Впрочем, они не уходили. Вот они - последствия ЧМТ, черепно-мозговой травмы.
Он безропотно выслушал все упреки в свой адрес. Что ему еще оставалось.
4.
Как жить с этим? Женя к Ирине, так мол и так. Незадача. Та срывать на нем зло не стала, у нее родилась концепция. Женя разумеется, ее одобрил. Попробовал бы он не согласиться.
Коротко о сути уложения: надо искать сферу деятельности, в которой муженек мог бы выгодно использовать свой великий дар, контакт с иным измерением. Не надо комплексовать по этому поводу: никакой он не изгой, напротив - венец творения.
Утешила Ира, словно бальзам на рану пролила. Сообща стали думать, экспериментировать. Один из опытов дал результаты, сходные с "методикой разметки".
Женя, лелея в себе не самые лучшие чувства, отправился на прежнее место работы. Нашел свои злополучные чертежи, их не стали доводить "до ума", списали как брак, издержки производства. Решение о денежном штрафе за этот прокол, в свое время принимали коллегиально, жениной точкой зрения пренебрегли. Нет изображения и точка! Коллективу виднее.
Кубанцев показал коллегам обратную сторону листов. И ушел, с высоко поднятой головой, провожаемый удивленными взглядами. Что он этим хотел сказать.. В огороде бузина, в Киеве...
Утрированный, с нарочито узкими бедрами силуэт, выписанный цветным мелком на кухонной стене, проявился в гостиной под обоями. Там где их нет, явочным порядком красовались его художества. Малевич! Эффект "секущей" работал на стенах и перекрытиях.
Если он рисовал что-либо, положив бумагу на лицевую часть зеркала, на обратной стороне листа появлялось зеркальное отражение. Он начал писать стихи на листе, подложив под него зеркало зачерненной стороной. На мужнин вопль, прибежала из кухни Ира.
Не отрывая бумаги от стекла, Женя тогда глянул в зеркальный прямоугольник, надеясь увидеть себя. Но нет, на отражающей стеклянной поверхности, как на валике принтера - рябь стихов Сааведры. Не рукописные - печатные буквы:
"Где ты, что тебя не видно,
Сфера граций недоступных,
Красота в бессмертной форме,
Обнаруженная людям.... "
С классической пунктуацией. Явление поражало и притягивало своей нереальностью, Женя как ребенок, носился с зеркалом по квартире. Казалось бы: если перевернуть исходный лист с рукописным текстом, вверх ногами, его распечатка должна тоже перевернуться. Не переворачивалась!
Напрашивался вывод: Кто-то в Зазеркалье, "работает" с ним. Попытки жены добиться того же эффекта, ни к чему не приводили, "секущая" активировалась лишь Евгением.
Невероятное случилось, когда ни на что не рассчитывая, путаясь в грамматике, он написал по памяти известное:
"Когда же перестанешь ты Катилина, злоупотреблять нашим терпением? До каких пор ты, ослепленный безумием, будешь глумиться над нами? Где предел, необузданной дерзости твоих...".
Ошеломленный, он читал на зеркале печатный русский текст.
5.
Эффект "секущей" Кубанцевы заставили работать на себя. Для начала, они перевели с "инглиша" инструкцию по эксплуатации плазменной панели. Привезенная с берегов Альбиона, она не была русифицирована.
Легко переведен на русский язык паспорт к стиральной машине "Ардо". И по мелочи, что под руку попало... Немецкий, польский, греческий...
Ирина, пристально вглядевшись вдаль, увидела сияющие на горизонте вершины. Как могла, пыталась передать мужу свое ощущение перспектив. У нее это вышло как всегда - играючи.
Женя уволился с завода, Ира могла какое-то время содержать супруга. Догадываясь, что за "птицу" держит в руках ее муж, она стала относиться к нему бережнее, подавляя в себе активное начало.
Торговая фирма, где она работала, в высшей мене ценила ее. В самый "засушливый" месяц, Ира приносила домой в два раза больше мужа. Их вклады в семейный бюджет сравнялись, когда Женя слесарил. К сожалению, эта пора длилась недолго.
По наводке жены Евгений отправился в Торговую палату, где свила крышу Ассоциация переводчиков. Он хотел прибегнуть к их посредническим услугам, хлопотно самому искать клиентов.
В небольшом зальце стояло восемь столов с мониторами, за каждым - эффектная мисс: англичанка, немка, француженка, итальянка. Их девичьи стати впечатляли, Кубанцеву хватило пяти секунд, чтобы отметить это приятное обстоятельство.
Девушки, в обязанности которых составной частью входило и производство впечатлений, повернули к нему нарисованные личики.
- Вы по какому языку? - спросила самая молодая, а значит - самая нетерпеливая.
- Мне все равно! - оробел Евгений. - Любой устроит.
На лицах девушек отразилось неприкрытое изумление.
- Как это, как это?
Женя сообразил: они говорят на разных языках. Леди - пе-ре-во-дят! И только. Они считают: если клиент пришел к ним - значит ему нужен перевод.
Он тут же перестроился, помня наставления жены, сделал виноватое лицо.
- Мне не переводить, я сам ищу кому предложить услуги.
После этого дерзкого заявления, девушки потеряли к нему интерес, обиженно занялись собой. Лишь одна из них, наводя контур на свои припухлости снизошла.
- Язык?
- Без разницы, я уже говорил.
Оторвавшись от макияжа, девушки глянули на него с повышенным интересом. Одна из них что-то прощебетала. Женя догадался - к нему, но ответить должным образом не смог, стоял потерянно улыбаясь, переминаясь с ноги на ногу.
Он знал лишь классику: ду ю спик инглиш?, парле ву франсе?, шпрехен зи дойч? Одно понял, расширенными ноздрями вдыхая смешанный букет экзотических ароматов - колокольчиком звенел итальянский.
- Вы сами хотите переводить? - надула губки девица.
- Нет, жена.
- А почему она не пришла. С вами-то, о чем говорить?
- Не может она ходить, ноги ее не держат. Инвалид детства, - нашелся Женя, удивляясь сам себе. Церебральный паралич.
Знала бы Ирина об этой его выходке, ему бы не поздоровилось. Сделать ее, молодую цветущую женщину - инвалидом детства!
- За немецкий технический возьметесь? - продолжила девица.
- С удовольствием!
- А французские стихи осилите? Подстрочником.
- Нет проблем!
- Ладно, что-нибудь придумаем, - подала голос женщина у двери, по-видимому - старшая. - Приносите документы, оформим договор. А это к завтрашнему дню переведите, посмотрим на умение вашей жены. Расценки надеюсь, знаете, - протянула Евгению листы с иностранным текстом.
Кубанцев кивнул, хотя и представления не имел. Главное сейчас - застолбить участок.
Тексты он взял утром следующего дня, после обеда принес перевод. В Ассоциации удивлены, чтобы не сказать - ошарашены.
- Мы вас ждали дня через два, - с ним говорили не в пример уважительнее.
Женя получил деньги, набрал заказов на много дней вперед. Ира ждала его на улице. Денежные купюры переводчику были ни к чему, они тут же исчезли в сумке жены.
- Вот так они и жили! - подвела женщина итог. - А ты говорил...
Женя виновато молчал.
6.
Он не был простаком - так ему было удобнее. Жена по своей инициативе брала на себя роль водителя ритма. Он уступал ее давлению совсем не от безволия и душевной лени, а из такта и миролюбивого характера. Хочет девочка быть хранителем казны? Ради Бога! Полномочия? Какие угодно!
К удачливым он себя не причислял. То, что приносил домой меньше жены, считал издержками системы, и на свой счет не относил. Коммерция - одни деньги, творческая работа - другие, так уж в России заведено, и не ему менять традиции.
Он решил ехать в Питер. Для Ирины - к старому армейскому другу, на самом деле его интересовал Эрмитаж, древние рукописи музея.
Встретили его там не сказать - радушно, научные сотрудники никак не могли взять в толк, что ему нужно.
Да, - плакались они гостю в "жилетку", - у них много непрочитанных рукописей, свитков. Что-то легко читается, перевести их - дело времени. К сожалению, желающих заниматься этой черновой работой - исчезающе мало. Есть непрочитанные свитки: то ли зашифрованные, то ли разным алфавитом набранные. Ждет своего часа клинопись, ассирийские письмена. Сказать, что загадочных текстов много - ничего не сказать, объем работы невообразимый.
Что они все о деле, да о деле! С кем имеют честь разговаривать? Откуда этот интерес? Стариной прежде увлекались? Отчего же сейчас? Желание помочь в расшифровке?
Желание похвальное, но его мало. И отечественные мэтры и варяги брались за лингвистические загадки, а потом бессильно опускали руки.
Хотели бы видеть директора? С какой целью? Может быть они могут помочь? Нет. Воля ваша.
Кубанцеву устроили встречу с директором Эрмитажа. Евгений, воспарив над обыденностью, и имея на то основания, позволил себе немного игры, мистификации.
- Дайте мне копию фрагмента рукописи и зеркало без рамы.
Найти зеркало оказалось не просто. Женя проделал все нужные манипуляции.
- Что это? - директор покосился на кириллицу.
- Переведенная рукопись! - на лице Кубанцева довольная улыбка. - Если убрать бумагу, то перевод исчезнет. Надо сканировать текст, тогда он останется на винчестере системного блока. Подтверждение того, что вам это не приснилось.
- Невероятно! В это трудно поверить! Тем не менее... Как же быть с вами..., - директор в раздумьи. Вы... эту свою способность где-нибудь афишировали?
- Как сказать... Человек десять знают об этом. Правда, они думают - у меня "сдвиг по фазе".
- Вы хоть осознаете, чем владеете? - растерянный директор пытался разобраться в происходящем. - Если о вас узнают в Академии Наук, тут же возьмут в оборот. И фамилию не спросят. Больше того, вы попадете в поле зрения ФСБ. Тогда пиши - пропало, до нас очередь уже никогда не дойдет.
Нет, вашей жизни ничего не грозит, - успокаивал он гостя, - всем вы нужны здоровый и живой. Что до нас с вами... Я учёный, и хочу прибегнуть к вашим услугам немедленно. Не знаю, как завтра выстроятся звезды, если не сделать этого сейчас... Разумеется, я говорю о наших запасниках, и цели у меня корыстны. Кто из коллег меня за это осудит?
Давайте мы заключим с вами договор, не скажу преступный - тайный, - директор конструктивен. - Отшлифуем его так, чтобы комар носа не подточил. О документе не должен знать никто, кроме нас и... моих людей. Впрочем, вы и сами все понимаете.
- Для меня это новость, - Кубанцев напуган откровениями директора, - я над этим побочными эффектами не задумывался. - Спасибо что просветили.
В его голове звучал тезис жены: "искать сферу деятельности, в которой смог бы реализовать..."
И еще..., - Женя стыдливо потупился, - хотелось, чтобы в наших интересах была обоюдная... мотивация. Ну, вы понимаете, о чем я...
Директор понимал: его понятливо прикрытые глаза, и еле обозначенный кивок, говорили о том. Он вышел, и вскоре вернулся, отдав нужные распоряжения.
- Расскажите, как это у вас получается? - доверительно положил Жене руки на плечи. - Глаза видят, а я не верю им. Не считаю себя невеждой - знаю, есть некие уровни сознаний, параллельные миры. Оттуда приходят порой советы, рекомендации. Наслышан я и о контактах с умершими родственниками. Но что бы так активизироваться... С таким я сталкиваюсь впервые.
Расскажите о себе.
Кубанцев рассказал, Он не стал останавливаться на известных причинно - следственных связях, - ни к чему это посторонним. Пусть принимают его таким, какой есть.
Принимали. Тактичный директор в душу не лез. Принесли рукописи, договора. Их сумма вызвала у Евгения легкую эйфорию. То-то Ира обрадуется.
Ему сняли комнату в гостинице, ссудили ноутбуком, сканером, принтером. Спустя девять дней на его валютном счету появилась сумма с четырьмя нулями.
Директор Эрмитажа заручился согласием дорогого гостя: спустя время снова вернуться к дешифровке бумаг. Он обещал подобрать материалы.
О своей денежной тайне "переводчик" жене не рассказал. Как-нибудь при случае...
По приезду, он вновь наладил отношения с Ассоциацией. Довольные, те сплавляли ему свои невыгодные заказы. Кубанцев брался за все.
7.
Кубанцевы становились на ноги. Бывшие коллеги Жени не могли взять в толк: с чего бы вдруг, он поменял свой бывший в употреблении раскладной "Самсунг", на новый "Ай Фон"? С каких средств он каждый день в новой, совсем не дешевой сорочке? Кроме того: его обувь, часы, костюмы... И это уволенный "де юре" по собственному желанию, "де факто" - по несоответствию?
Ира тоже обзавелась костюмчиками из бутиков, дорогим бельем, стала тяготеть к желтому металлу.
И все бы хорошо - детей у них не было. Считалось - здесь недоработка Жени. Откуда это пошло: то ли он сам себе внушил, то ли Ира слово ненароком бросила. Время шло, у супругов менялась шкала ценностей, заново выстраивались приоритеты. Взгляд тридцатилетней молодицы, все чаще задерживался на детских колясках, играющих малышах. Ира украдкой вытирала грустные, подернутые соленой поволокой глаза.
Разговор на детскую тему начала Ирина, Женя тоже проникся ее важностью: что мешает им завести ребенка?
В Центр планирования семьи супруги ходили порознь. Вскоре Ира держала в руках радостное для себя заключение - она может быть матерью.
Мужское обследование, как пояснили Жене - сложнее женского. Факторов состоятельности здесь не в пример больше.
Клиент события не торопил, время терпело. Правда, ошеломляла стоимость процедур, но с этим обстоятельством приходилось мириться - дело того стоило.
И вот, заключение специалиста: по двум позициям Женя не состоялся. Супругов такой однозначный вывод не устроил, они записались на прием к медицинскому светиле, этот визит им тоже обошелся в копеечку.
Первое. Гормональная несостоятельность снималась медикаментозно. Дорого? Не дешево! Но ведь и лечиться не всю жизнь, главное - зачать, а там - гуляй Вася!
Но... до этого надо дожить: лечение должно предваряться операцией. У молодого человека врожденный дефект.
Для того, чтобы Евгений стал отцом, требовалось полостное вмешательство. Ни где-нибудь - в Норвегии, там богатая практика таких операций. После этого должен следовать курс физио- и гармональной терапии. Можно в России.
Иру от всего этого бросало в дрожь, все упиралось в немалые деньги. В какой-то момент, она пожалела о своем замужестве. Пустила слезу. Женя, чувствуя свою невольную вину, как мог, утешал ее.
Пришло письмо из Питера, Женю приглашали в Эрмитаж. Ира этим фактом удивлена: какие у мужа могут быть отношения с музеем?
- Прослышали, наверное, - Женя отводил глаза.
Вернулся он из северной столицы, и поразил Иру подарками: парфюм, часы за две тысячи условных, сережки не дешевле.
- Откуда все это?
- Эрмитаж, кормилец наш! - Женя теперь не скрывал своих доходов. - Будем лечиться.
- А хватит? - оробела от его богатырского замаха Ира.
- Еще останется! - самодовольно жмурился добытчик. - Давай о главном думать, остальное приложится. У нас есть демографическая идея, надо претворять ее в жизнь. Если не мы, то кто!
Смотри! - улыбчиво и довольно, осаживала хозяина хозяйка.
Муж рос не по дням - по часам. Ирина на "седьмом небе", она готова отдать ему на радостях даже бразды своего правления. Если на то пошло, начать жить по Домострою.
Только вот захочет ли Женя...
8.
Дорогое удовольствие - операция в Европе. Полтора месяца прозябал Евгений в клинике. В деньгах у него нужды не было. Он звонил жене, звал ее к себе: мир посмотришь, себя покажешь.
Ира с отъездом тянула, отнекивалась. Разное приходило в голову Жене. На самом деле все проще простого - денег ей было жалко. Прокатать три тысячи евро легко, а на них - полгода жить! Так и не поехала.
После операции, Женя мог недельку побродить по королевству, его фюльке, столице Осло. Такой возможности у него не отнимали, виза заканчивалась не скоро. Он пересилил себя, туристские прихоти сейчас - предательство. Ира там ждет, переживает...
Городу он посвятил всего два дня. До свидания Осло, прощай Норвегия!
Вернулся домой. Начались утомительные физиопроцедуры. Деньги у Кубанцевых еще оставались, но следовало думать о завтрашнем дне.
Очередной визит в Ассоциацию Евгения не обрадовал. Он долго не показывался, и ему нашли замену.
Эрмитаж. Кубанцев позвонил директору. Как там с фронтом работ? Тот не против его приезда, но прежних объемов не обещал.
В этот раз Кубанцева ждали ассирийские письмена, предстояло работать с фотоснимками обелисков, столбов, постаментов. Когда он глянул на договор, ему стало не по себе - его сумма была до обидного мала. Вот оказывается, почему его не встречал директор. Стыдился.
Тот от встречи уклонялся до последнего.
- Вы еще не начинали? - вальяжный респектабельный мужчина, театрально приподняв брови, глянул на свои "CARL F. BUCHERER". - Прошло уже четыре часа, а у нас с вами ни одной распечатки.
- Павел Андреевич, судя по всему, вы меня не поняли, - Женя знал: лучшая оборона - нападение, - скорее не сориентировались, - взял на тон выше. - В первый раз вы составляли договора сами, ставя меня перед фактом. Согласованием сумм пренебрегли, считая - на то у вас есть право сильного, упустив из вида - у меня тоже есть право. Право монополиста.
Вы же покупаете бензин у "ЛУКОЙЛа" по цене, которую они срисовали с потолка, - Женя заводился. - И не ропщете. Я в своей нише такой же диктатор, как они. Оспорьте этот факт.
Сколько времени уходит на расшифровку страницы ассирийского письма?- Женя набирал обороты. - Страницы... Я не так выразился. Вы меня понимаете... Соглашусь, эта работа творческая, её нельзя нормировать, символ - символу рознь. Тем не менее.
- Только не говорите - три дня. Две недели, не меньше. А у меня - тридцать секунд, и распечатка готова! На двадцать страниц у вас уйдет чуть ли не год. Сколько заработает кандидат наук за это время? Загляните в мой договор. Не забудьте сопоставить скорости исполнения. Сравните: десять месяцев и десять... пусть тридцать минут!
Директор, слушая Женю, взволнованно ходил по кабинету. Рассеянно трогал вещи, протестовать не пытался, глазами встречаться избегал. Гость считал себя отчасти психологом, он ждал реакции робкой, протестующей. Она же была неожиданной.
- Вы что из себя воображаете! - кричал директор на весь Эрмитаж. - Господь снизошел до вас, избрал, причастил, а вы собираетесь на этом строить бизнес? Здесь дело принципа, если на то пошло! Нам проще отказаться от ваших услуг, чем принимать этакие кабальные условия, - выходил он из себя.
- Этакие? Я своего последнего слова еще не сказал, вы мне не даете, - тоже накалялся Евгений. - Вы покупаете билет во Дворец спорта на Лещенко или Плющенко. Отдаете за двухчасовое шоу свою недельную зарплату. Отчего же сейчас вы не хотите оценить мой дар соразмерно?
- Не путайте его с яичницей! - возмущался Павел Андреевич. - Это признанные таланты, популярность дается им через пот, кровь, слезы. Вы же, пользуясь промыслом божьим, легко переводите тексты, на которые у специалистов уходят годы. Требовать за это равной с ними оплаты? Это поная несуразица, отдайте себе в этом отчет.
- Как знаете! - стоял на своем Кубанцев. - Ваши условия меня не устраивают. Передумаете - звоните.
И уехал.
Об этой ссоре он жене не сказал, чувствовал - погорячился. В конце - концов, утешал себя, на музее свет клином не сошелся. Оставалась еще Москва с ее институтом Истории.
И вот, он в Орехово-Зуево, у многоэтажного, на квартал, здания. Позвонил из вестибюля в приемную, выразил желание говорить с директором о переводах старинных рукописей. Нет, по профессии он не историк, но к древнему письму, волею обстоятельств причастен.
Сверху спустилась девушка, тронув его за рукав, тут же выбежала на улицу.
Евгений вышел на крыльцо. Секретарь о чем-то говорила сидящей в машине женщине. Он представился. Той чуть за пятьдесят, она крупного, как и подобает руководителям такого ранга, сложения. Директриса.
Кира Семеновна куда-то собиралась, ждала водителя. Женя не был готов в такой спешной, уличной обстановке, вести разговор о деле. Он сослался на питерского Павла Андреевича, на прочитанные в стенах его музея, тексты. Рассказал вкратце, с историческими датами, именами.
В какой-то момент, директор его перебила, попросила телефон Эрмитажа. Евгений из деликатности отошел в сторону. Разговор ее был долгим. После этого она какое-то время молчала, в раздумье ходила перед Женей взад вперед.
- Знаете, - в ее голосе Жене почудилась надежда, - вы меня интригуете. - Я уверена, мы будем с вами сотрудничать. Павел Андреевич такое про вас рассказывал, такое... Не верить ему я не могу, он не тот человек.
Что тут сказать... История с Питером повторится, мы станем с вами заговорщиками. Сделаем вот что... Секретарь проводит вас наверх, и познакомит с Ильей Тихоновичем. Он подберет вам бумаги. Думаю, нам есть смысл работать с большими объемами. Мои сотрудники не будут знать о вас ничего, вы тоже не давайте им повода к размышлениям.
Улыбалась, кокетничала...
- Не сердитесь на Павла Андреевича. Он стеснен в средствах, это его беда - не вина, у нас всё будет по другому. Определимся в расценках, найдем... как это... консенсунс, золотую середину.
Доверьтесь мне Евгений Сергеевич! - энергично трясла руку. - Идите в вестибюль, я позвоню своим девочкам. Оставьте свой телефон у Наташи.
Женя был согласен на все, его цветущая физиономия говорила за то. Он чувствовал: работы в институте - непочатый край, хуже, чем в Питере не будет. Если ещё учесть, у него заканчивается лечение... Живи, не хочу!
9.
После возвращения из Москвы, он какое-то время бездельничал. Прошла неделя, другая, третья, прошел месяц. Неожиданно, раздался звонок от Киры Семеновны.
Она вся извелась. Какая жалость, что он болен. Как только выздоровеет, пусть тут же приступает к делу. Закончит, его ждут новые, сенсационного характера, материалы.
Женя кривил душой: признаться Кире в том, что месяц "бил баклуши", он не мог - стыдился. Зная, от этой работы все равно не уйти, перевода ждали более двухсот страниц. Дня четыре на них придется потратить.
Чувствуя свою вину, молодой человек спешил и нервничал. Глядя на свое отражение в зеркале, он воспринял его как должное - на то и зеркало. Через секунду до него дошло: он должен видеть не себя - текст.
Женя сосредоточился, оглаживая поверхность стекла. Перевернулего. Снова огладил, активизируя. Ничего не происходило. Попробовать с другим зеркалом...
- Ира! - крикнул он в нервном отчаянии.
Та, побросав свои кухонные дела, вбежала в комнату испуганная.
- Не получается у меня. Который раз пробую, и ничего...
Ирина присела рядом.
- Давай по-старому, - успокаивала. - Помнишь?
"Секущей" как и не было.
- "Нет, ребята, все не так, все не так ребята!" - оценил Женя ситуацию.
В его голосе неприкрытый драматизм. Ирина тоже испугана.
- Ты думаешь? - она сложила руки крестом.
Муж согласно кивнул.
- Ума не приложу, когда это могло случиться? В какой день.