Степан Кудахтин работал оператором насосной станции на заводе железобетонных изделий. Посменно, и, как говорится, "через два на третий". Работа его заключалась в тщательном... Впрочем, это не имеет значения, важно, где он в данный момент, и чем занят?
Сейчас он лежал на диване, тоскливо посматривая в окно, за которым набирала силу осень. Одна радость у него в жизни и оставалась: смотреть, как листья с деревьев опадают. Досчитал до тридцати, можно семечками заняться или "Спид - инфо" перечитать. Потом опять... А там вздремнуть, или "ящик" посмотреть.
Ну, и попал же он в переплет! Сплошная черная полоса пошла, и в конце ее - инсульт, на правой ноге сказался. То ли на нервной почве, то ли время стариковское поджимало. С мотоциклом тоже история вышла... Хорошо, до уголовного дела не дотянула. Степану стало жаль себя до слез, он отвернулся к стене.
Одно светлое пятно во всем этом безобразии и осталось - Лизка, Елизавета Норкина. "Ах, какая женщина, мне б такую!", думал с тоской и надрывом больной. На край света побежал бы, собачкой на поводке ходил, только бы услышать ее голосок малороссийский: ты мне Степушка очень даже приятен. Эх!
Лизавета жила с ним на одной площадке. Дом был довоенной постройки, с высокими лепными потолками. Кудахтин одну комнату унаследовал, соседка - купила три. "Новая русская".
Кем работала Норкина, оставалось тайной. Въехала она в свои апартаменты несколько лет назад, тут же обставив комнаты импортной мебелью. Смотрелась женщина на сорок-сорок два, была не замужем, без детей. В своей квартире появлялась от случая к случаю. Понятное дело.
Временами, на лестничной площадке возникал шум. Припав к глазку, Степан видел молодых и красивых дам, хорошо одетых мужчин, у Лизки намечалось "пати". Расходились гости далеко за полночь, о том, что происходило за стальной, выделанной под дерево - дверью, можно только догадываться.
Кудахтин продлевал моменты редких встреч с Лизаветой как мог. То у лифта якобы замешкается, пропуская ее вперед, то невзначай не ту кнопку на панели нажмет.
Изредка, женщина стучала к Степану с просьбой: принести с улицы музыкальный центр, сплит - систему, посудомоечную... Степан шел на эти акции охотно, желая угодить своей "душке". В награду он получал из ухоженных рук стопку водки, коньяка, и ласковый взгляд колдовских зеленых глаз. О большем и мечтать нельзя!
Вот и тогда, в ту злополучную пятницу...
2
Сидел Степан у своего постылого "ящика" прикидывая, что смотреть в этот раз: то ли на "Покровских воротах" сосредоточиться, то ли на "Белом солнце пустыни"? Вдруг раздался звонок в дверь. Кого там нелегкая несет... Он глянул в глазок, и обомлел - Лиза! Его первое желание - распахнуть дверь настежь, но быстро сообразил: его "ню" смутит соседку.
- Чем могу? - подал он дрожащий голос в щель двери. - Ваши проблемы - наши проблемы! - добавил на всякий случай.
Лиза смотрелась шикарно: легкая паутинка блузки с цветными иероглифами, сексапильно оттопыривалась, скрывая от неравнодушного взгляда таинственные выпуклости. Ниже пояса женщину окутывало нечто розовое, похожее на кимоно. Парео, - пояснила позже Лиза, - модный атрибут молодых и стройных женщин. Высвободив при этом из складок материи бархатную ножку, удостоверяя сказанное. Но все это было потом.
- У меня к вам Степа, разговор? - сказала таким потусторонним голосом, можно подумать речь идет об интиме. - Вижу, вы не одеты, - она стыдливо потупилась. Если можете, зайдите ко мне через полчаса, - склонив голову, улыбчиво смотрела на хозяина.
Степан кивнул, охваченный жаром подросткового вожделения. Через двадцать минут, в дверь соседки стучал другой человек. Благоухающий "МЭНом", в недорогом, в мелкую, ширпотребовскую клетку костюме, при ярком галстуке, Степан старался соответствовать джентльменской линии поведения. Лизавета, судя по всему, была уже слегка "под шафе", что вселило в гостя предвкушение сладостных утех. Хозяйка гостя в том не разубеждала.
Они сели за журнальный столик. Лиза, торопя события, с делом не тянула, налила Степану чуть ли не стакан "хеннесси". Оглушенный такой дозой гость, после этого был готов на все. Изысканные дары моря, поставили в их обоюдном сговоре окончательную точку.
- Мне доски на дачу привезли, - делилась хозяйка с Кудахтиным своими горестями. - Четыре куба лиственницы. Гостевой домик думаю соорудить. С банькой, бассейном. Лес привезли на прицепе, разгружать было некому - оставили. Теперь под навес перенести бы. Как у вас со временем? - шлифовала ногти.
Не обращая внимания на мелочь: ее нога оголилась непозволительно высоко. А может и обращала...
- Я в долгу не останусь, - добавила, не поднимая глаз.
У Степы разыгралось воображение.
- Нет вопросов Лиза! - чеканил он по-военному. - Дайте срок. Назовите время.
- Вы на рейсовом добиретесь? - уточняла Норкина. - Или у вас есть варианты? Хотелось бы начать пораньше, с первыми петухами.
- Есть варианты! - поклонник впал в амбицию. - Можно и на "Харлее - Дэвидсоне" подкатить.
В гараже его брата, стоял японский мотоцикл. Перед тем, как уехать в Канаду, Сергей переписал технику на имя Степана. Тот же, так и не получил права на вождение, не было в том нужды. Впрочем, бабушка надвое сказала: сдал бы он экзамен, не сдал...
Был у Степы и велосипед "Урал", пятьдесят седьмого года выпуска. Он на нем ездил редко, не потому, что не хотел - некуда.
Лизавета, окутав сомлевшего Кудахтина обаянием, у нее это выходило играючи, тем не менее, избавилась от поклонника через двадцать минут. Вручив ему, как утешительный приз - початый коньяк. Гость ушел несолоно хлебавши, так и не испив чаши услад.
3
Из дома он выехал после шести, двадцать два километра он думал одолеть часа за два. Поворотной точкой его маршрута, стал седьмой: в этом месте шел крутой спуск, с резким поворотом влево. Истинное проклятие для водителей.
Преодолев затяжной подъем, Кудахтин расслабился, перестал смотреть под колеса. Не успев ничего сообразить, он кожей почувствовал беду: велосипед содрогнулся, словно пересек тропу из щебня. Оглянувшись, Степан увидел россыпь разбитых бутылок.
Какая тварь...
Велосипед повело в стороны, ехать дальше не имело смысла. Степан впал в депрессию: обе покрышки ремонту не подлежали. О том, чтобы идти пешком до лизкиной дачи не могло быть и речи. Он повернул назад, чертыхаясь и проклиная все на свете, повел свой "Урал" домой. Что бы ему взять с собой телефон... Лизавета ждет, надеется...
Машин в это субботнее утро на трассе было мало: люди больше ехали в одну сторону, на дачи. Шел Кудахтин по обочине, горюя, представляя себе реакцию Норкиной на его "блистающее отсутствие". Какими словами она будет поминать "поклонника", можно только догадываться. Степан не находил себе места от огорчения. Главное - у него сорвалось свидание. Все могло сложиться иначе, сделай он свою работу.
Шел Степа по обочине второстепенной дороги, положив руку на руль, грустно посматривая по сторонам. И не радовал его ни березняк с проплешинами полян, ни солнечная безветренная погода.
Деревья у дороги подросли, и это не удивительно, последний раз он был в этих окрестностях два года назад, когда провожали на пенсию его приятеля Семеновича. Где-то здесь в чаще, и устроили мальчишник.
Он замедлил шаг, дорогу пересекал косой след автомобильного протектора. Белый след одного колеса. Машина, по видимому, шла навстречу ему, затем свернула, и съехала с насыпи.
Степан положил "байк" на обочину, открыл двухлитровую бутыль "Балтики" Љ9. Ехать в гости к такой женщине на трезвую голову - верх глупости.
После того, как емкость опустела на треть, Степа окинул взглядом шоссе. Прямо по ходу, метрах в пятидесяти, на асфальте что-то белело. То оказался раздавленный полиэтиленовый пакет с белой краской.
Велосипедисту все ясно: машина наехала на пакет, водитель, желая очистить колесо от краски, решил прогнать ее по грунту. Все правильно сделал.
Потерпевший сел на обочину, свесив ноги в траву, приложился к пиву. Скучая, смотрел по сторонам, его взгляд блуждал по полосе отчуждения, пока не остановился на... россыпи монет. В нескольких метрах, сбоку от следов машины, на траве лежала куча "серебра". Десятирублевики, полтинники...
Монет набралось на полтораста рублей. Не было бы счастья, да несчастье помогло! Плохое настроение у Кудахтина, как рукой сняло.
Он направился по следу машины, на росистой траве тот был виден отчетливо. У опушки его ждала еще одна находка - старый клеенчатый бумажник. "Следопыт" открыл его, и замер пораженный - тысяча двести пятьдесят рублей.
Жажда приключений звала в чащу. Содержимое бумажника перекочевало в карман, с чувством глубокого удовлетворения, Степан справил нужду на портмоне из клеенки. После чего сходил за велосипедом, оставлять его на дороге остерегся. Штучка недорогая, а неровен час - угонят.
Сунул он "байк" в кусты, и дунул по машинному следу. И трехсот шагов не прошел, в просвете меж деревьев замаячила иномарка.
Инстинкт охотника подсказывал: надо затаиться в кустах, прислушаться... Прошла минута, пять, десять - не слышно ни звука. Стараясь не хрустнуть веткой, он подошел к машине.
Передние дверцы распахнуты, внутри - ни души. Сначала легкое, а потом и сильное покашливание, ни произвело должного эффекта, никто из кустов не появился.
Кудахтин сунул голову в салон, заглянул за спинку сиденья. На кожаном сидении зазывно чернели магнитола "Sony" и кожаная барсетка. У "следопыта" учащенно забилось сердце, он еще раз огляделся, "послушал, как растет трава".
Спустя три минуты, он выходил на опушку леса, в багажнике "байка" лежали магнитола и барсетка. Интригуя себя, Степан в нее. не заглядывал. Не здесь, потом...
Вдруг, он насторожился: на дороге стояла ГАЗель. Водитель, заприметив его, стал чертыхаться: он тоже наехал на краску, за ним тянулся прерывистый след протектора.
Для очистки совести, Степа поддержал негодование шофера, и успокоенный направился домой. На месте своей аварии, у поворота, стекол на дороге он не увидел, их смели к обочине.
4
Как ни жаль было ему барсетки, пришлось сжечь ее вместе с записной книжкой. Улика! Доллары решил до поры не тратить, кто знает, как дело повернется. Четыре пакета, завернутые в полиэтилен, он рассовал по квартире.
Для смелости выпив, Степан стучал вечером к соседке.
- Лиза, я это... не смог приехать. Со мной... беда случилась в пути. Велосипед подвел. Я бы с радостью, - бормотал он, не смея поднять глаз.
- Какая мелочь, Степа, - успокаивал Лиза, - я и думать забыла. - Мало ли что бывает. Не смог, значит, не смог.
- Я к тому, - визитер подыскивал слова, - можно переиграть. - Сместить сроки. Если я что обещал, кровь из носу - сделаю. Назначайте новую дату, буду как штык. На автобусе приеду, если на то пошло.
- Дорогой Степушка, - веселилась Лизка, - поезд ушел, доски мне уже перетаскали. - Так вышло, ко мне утром неожиданно явились друзья. Для них это было делом двух часов.
У Кудахтина словно камень с души упал.
- Я что..., - продолжал он оправдываться. - Я как пионер - всегда готов! Если что, знайте, есть...
- Знаю!- Лиза великодушна и незлопамятна. - Потому и поддерживаю с вами отношения. Не берите ничего в голову.
- Простите, я вас к себе не приглашаю, - молодая женщина поводила открытыми плечиками. - У меня не убрано. Впрочем, подождите минутку, - скрылась за дверью.
Появилась спустя минуту, держа пластиковый стакан с янтарной жидкостью. В другой руке - одноразовая тарелка с королевскими креветками, черной икрой, сыром, сервилатом.
- Утешьтесь! - протянула Степану, чмокнув на прощание в щеку.
И хлопнула дверью. Чего угодно ожидал он: упреков, сожаления, сетований... Всего, только не этого. Коньяк, поцелуй... Выходит, у него есть шанс...
5
Прошел месяц с того, не сказать злополучного, дня. Вдруг, телефонный звонок из Пенсионного фонда. Время его оформления на пенсию, но возникли сложности с определением базового коэффициента. Некто Виктор Иванович, хотел встретиться с ним, обговорить детали. Собеседник назвал место и время встречи, просил захватить с собой все нужные документы.
Виктор Иванович, интеллигентного вида мужчина лет сорока пяти, ждал на автобусной остановке, прошли в офис учреждения. Степан еще удивился про себя, он считал, что Пенсионный фонд в другом месте.
У входа в здание - два десятка вывесок различных фирм. Они прошли по первому этажу, поднялись на третий, в его конце спустились на второй. И вот, они у коридорной решетки, тут же скучающий милиционер.
В этой части коридора двери не закрывались - сновали штатские и военные разных званий и родов войск. У Степы сжалось сердце, когда они остановились у двери с табличкой "РАЙОННОЕ ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ".
Вошли, и оказались в приемной, темной комнате. В углу скромно ютилась секретарь, девушка не видной внешности. По обе стороны приемной - двери, на одной надпись "СЛЕДОВАТЕЛЬ", на другой - "СУДЕБНЫЙ ПРИСТАВ".
- Не волнуйтесь, - тронул гостя за рукав Виктор Иванович. - Может обойдется, - открыл дверь следователя .
Гость оказался в помещении со стеллажами, на которых пылилась старая бытовая техника. Радиолы "Минск", "Фестиваль", магнитофоны "Романтика", "Орбита", "Весна". Были изделия народных промыслов: плетеная посуда, керамика, домотканные коврики.
- Конфискат, - объяснил хозяин кабинета вошедшему. - Если угодно, вещественные доказательства. Кто только нам не попадается.
Кудахтин обмер. Молнией пронеслось в голове - попался! Аукнутся теперь ему эти десять тысяч. Как узнали, кто навел, пульсировала жилка на виске. Он никому и ничего не говорил. Как нашли...
И наряду с этим агрессивная, атакующая мысль: уйду в несознанку, ничего не знаю, ведать не ведаю, меня с кем-то путают.
- Я не понимаю, что происходит? - Степан сел на предложенный стул.- Мне сказали, вызывают в Пенсионный фонд, - повысил голос, - а я оказался в милиции. - Что такое?
Он поднял глаза на следователя. Перед ним сидел громила в звании старшего лейтенанта, с явным несоответствием возраста и звания. Степан съежился, ему захотелось в туалет. Если в сорок лет еще старший лейтенант, значит с умственными способностями не все складно. Вид офицера производил гнетущее впечатление: нависшие брови, пустой взгляд, мясистый испитой нос, лицо в шрамах. Окажись с таким в одной камере... Об этом не хотелось думать.
У Степана попросили документы. Изучая их, старлей делал выписки в свою тетрадь.
- Вы, Степан Авдеевич, не волнуйтесь. Мы не кровожадные, и хотим одного - найти истину. Она где-то рядом, не так ли? - угрюмо и пристально смотрел на Кудахтина.
Тот глаз не отвел, хотя у него перехватило дыхание. Истину. Значит раскопали. Как?
- Мы подстраховались, представившись сотрудниками Пенсионного фонда, - развел руками старший лейтенант. - Бог нас простит. Если бы вы, с самого начала знали, что имеете дело с милицией... Тут все ясно, вы приняли бы контрмеры. Вариантов много: могли удариться в бега, оказать давление на свидетеля... Надеюсь, вы понимаете, о чем я? - смотрел как прокурор на Степана.
- О чем вы? - обреченно оборонялся тот, повторив слова хозяина кабинета. - Свидетеля. До меня не доходит, почему я задержан?
- Задержан? - театрально осведомился следователь. - Кто вам это сказал? Вставайте, и идите себе домой, никто вас и пальцем не тронет. Если конечно ваша совесть чиста, и вам нечего сказать о происшествии на трассе Љ27. Месячной давности. В березняке.
В комнате повисло тягостное молчание. И все-то они знают, печалился Степан, смирившись с положением нарушителя, и, как знать - заключенного.
- Я не могу понять..., он начал повторяться.
- Смотрите сами! - прервал его следователь. - Мое дело предупредить. Явка с повинной, и признание вины - одно, безнадежная оборона - другое. Разные статьи, разные сроки.
- Вы мне сначала обвинение предъявите? - Степан смелел на глазах. - Тогда и будем разговоры разговаривать.
- Обвинение? - хихикнул следователь. - Если мы его предъявим, а значит - откроем дело, назад дороги уже не будет. Машина правосудия закрутится, повернуть ее вспять вы не сможете. Выбирайте: или мы заводим на вас дело, или вы идете на мировое соглашение с потерпевшим. Разумеется, мы тоже в доле, и от своих комиссионных не откажемся.
"Хорошо, что деньги не потратил", - Степан облегченно вздохнул. Магнитофон сберег. Он все отдаст, лишь бы отцепились. Если дело только за этим...
- Мы можем завтра решить эту проблему? - задал он вопрос следователю.
Кроме хозяина, в кабинете два мужчины и женщина. В помещении переставили мебель, Степану пришлось сесть к столу. Свет из окна бил ему прямо в лицо, он какое-то время щурился. Гости с интересом рассматривали обвиняемого. Один из мужчин шептался с женщиной, судя по всему, лизкиного возраста.
- Это пострадавшие, - указал следователь на сидевшую парочку. - Петр Исмаилович Калита, и Моника Апполоновна Жердочкина. Вас я уже представил. Рядом с ним свидетель, его фамилия вам ни о чем не скажет. Впрочем, до него еще не дошла очередь.
- Петр Исмаилович, расскажите об обстоятельствах дела.
Мужчина, лет сорока пяти, картинно пригладил волосы, с минуту рассматривал свои ногти. Укоризненно взглянув на Степана, начал:
- Двадцать восьмого августа, в субботу, мы с женой поехали на дачу на машине. Ее модель, если надо для дела - "Санта Фе". В какой-то момент, мы с Моникой, - Петр Исмаилович тронул жену за рукав, - захотели... ну, вы понимаете, о чем я...
Давайте уточним, - следователь прервал пострадавшего, - что за надобность, какого свойства?
Моника Апполоновна потупилась, ее муж тоже поначалу смешался.
- Неужели не понятно! - вскричал, спустя мгновение. - Отправление естественных потребностей. То, что мы называем - "по большому" и "по малому".
- Вопросов нет, - следователь сделал у себя пометку. - Продолжайте.
- Съехали мы, стало быть, с дороги, и углубились в березняк. Ну, и там...
- Что было дальше? - следователь проводил свою линию.
- Когда мы вернулись к машине, Моника увидела, пропала барсетка и магнитола. Впрочем, о магнитофоне нет речи. Мы в ужасе: в сумке у нас много денег, мы собирались заехать к моим родственникам, дать им в долг. Давно просили. В барсетке лежало ровно восемнадцать тысяч долларов.
Степан похолодел. Восемнадцать тысяч? О чем он говорит? Его попытка вставить свое поперечное слово, пресеклась следователем на корню.
- Свою версию событий, вы озвучите позже.
- Я в обмороке! - женщина продолжала живописать. - Петя не знает что делать: то ли меня выхаживать, то ли в милицию звонить. Потом я кое как пришла в себя. О том, чтобы ехать на дачу, не могло быть и речи, мы решили тут же написать заявление в милицию о краже.
- Простите, - следователь уточнял, - отлучаясь от машины, вы закрыли двери?
- А как же! - удивился пострадавший. - На сигнализацию не ставил, а двери захлопнул. Мы же в кустах, метрах в тридцати. Рядом.
- Вы чушь порете! - не выдержал Кудахтин. - Передние двери были открыты. Если кто и крутился поблизости, то не ближе двухсот метров. Я ходил вокруг машины минут пятнадцать. Голос подавал, окликал... Восемнадцать тысяч... Зачем брехать, в барсетке было всего ...
- Перестаньте вмешиваться! - рассердился следователь. - Я хочу слышать изложение событий пострадавшим. Дойдет и до вас очередь.
Моника Апполоновна, враждебно смотрела на Степана, Петр Исмаилович нервно мял бейсболку.
- Мы въехали на асфальт, - жена перехватила инициативу у мужа, - и тут нам повезло, мы встретили Гая Серафимовича, нашего доброго ангела.
Она нежно смотрела на сидящего поотдаль мужчину.
- Тот самый свидетель, благодаря которому, мы нашли вас. По фотороботу, что он нам любезно составил, - следователь протянул Степану фотографию.
На Кудахтина смотрел... он сам. Изображение было размытым, но черты лица угадывались. Разыскать в небольшом городке человека по этим ориентирам не составляло труда.
Копаясь в памяти, в свидетеле Степан наконец узнал водителя ГАЗели, он встретил его на дороге, в ту злополучную субботу. Обладая хорошей зрительной памятью, а у водителей она развита, тот вполне мог описать внешность велосипедиста.
- Спросили у него, - Моника Апполоновна не теряла нити разговора, - видел ли он поблизости посторонних? Он описал нам этого типа.
- Дело за вами, Гай Серафимович, - хозяин кабинета предоставил слово свидетелю. - Расскажите обо всем, на что обратили тогда внимание.
- Еду я по своим делам на "Баргузине". Вдруг, движок у меня чего-то засбоил. Остановился, копаюсь в моторе. Вижу, снизу из леска, к дороге мужик с великом подтягивается, - свидетель не в меру разговорчив. Я поначалу на него внимания не обратил, мало ли что. Потом присмотрелся: руки у товарища дрожат, в глаза не смотрит, ведет отвлекающие маневры.
- Какие маневры? - возмутился Степан. - Вы первый на разговор вышли. Краской, дескать, все колесо вымазал, теперь след по дороге потянется.
- Какая краска? - у свидетеля на лице недоумение. - Я ни на что не наезжал. Вон, моя машина на улице стоит, смотрите.
- Краска к делу не относится, - следователь строг. - Она у нас уликой не проходит. Не отвлекайте человека Кудахтин.
Сволочь, клял свидетеля Степан. Ишь, какой наблюдательный выискался! Руки дрожат... Глаза бегают... О краске забыл... Впрочем, он мог сменить колесо.
- Короче, велосипедист вдоль дороги, так и почесал, - продолжал Гай. Я еще обратил внимание: он будто чего-то боялся, все оглядывался.
Минут через десять, из того же места на шоссе въехал джип. За рулем этот товарищ, - свидетель показал на потерпевшего. Рядом с ним рыдала дама, водитель ее успокаивал.
Они подошли ко мне, стали расспрашивать. Я рассказал им все, что знал про велосипедиста. Они взяли мой телефон и уехали.
- Как же вы меня не встретили? - взвился Кудахтин. - По времени, у вас нестыковка. Я до города минут сорок топал, вы меня не могли миновать.
Следователь покосился на пострадавших.
- Как вы можете это объяснить?
- Очень просто, - инициатива опять за Моникой Апполоновной. - Как только подозреваемый поднялся на бугор, он припустил, что было мочи в садовое общество "Середнячок", оно у самой дороги. Там легко запутать следы: поворот через каждые пятьдесят шагов. Потом огородами выбрался в город. Совесть-то у него нечиста, вот и юлил, как уж на сковородке, - обвиняющим жестом пострадавшая указала на Степана.
- Многое теперь проясняется, - Иван Христофорович подводил итог. - Картина, со слов пострадавших и свидетеля ясна, дело за вами, Степан Авдеевич, - он разложил перед собой бумаги. - Имейте в виду: запутывая следствие, вы затягиваете удавку на своей шее. Это не в ваших интересах поверьте, - улыбался зловеще.
Кудахтин в том не сомневался, потому и рассказал все как есть: и про мелочь вспомнил, и про полторы тысячи. Никто его за язык не тянул, совесть проснулась. Лучше поздно, чем - никогда.
- ... барсетку я в пути не открывал, дома пересчитал деньги. Ровно девять тысяч пятьсот сорок американских рублей.
- Сколько? - потянулся к нему Петр Исмаилович. - Я тебе сейчас морду бить буду. Там было вдвое больше! Ты мне мозги не компостируй.
На Кудахтина обрушилось, ни много ни мало - небо. Он съежился, и потерял способность к сопротивлению. Весь мир ополчился на него, как доказать свою невиновность?
Он выложил перед следователем деньги, банковские карточки, магнитолу. Все это сразу перекочевало в сейф.
- И все бы хорошо, Степан Авдеевич - в сумме недостача. Пострадавшие утверждают: в барсетке лежало восемнадцать тысяч долларов. Вот, список ее содержимого, составленный пострадавшим. Его жена под этим тоже подписывается. Вот, копия чека из Сбербанка. Накануне происшествия, с валютного счета была снята именно такая сумма.
Вот, письменное показание близких Петра Исмаиловича. Они утверждают: в этот день им должны были привезти именно восемнадцать тысяч. Ознакомьтесь со всеми бумагами.
Таким образом, доказательства противной стороны перевешивают. Иначе говоря, вы, Степан Авдеевич, обвиняетесь в краже восьми тысяч четырехсот шестидесяти долларов. Что скажете?
Вздохнув, Степан опустил голову. Долго молчал, потеряв счет времени. Его не торопили: следователь перебирал бумаги, супруги тихо переговаривались меж собой.
- Что я должен делать? - Кудахтин не поднимал головы.
- Вопрос по существу, - следователь осветился лицом. - Как я говорил, есть варианты, - он облегченно откинулся в кресле, заложив руки за голову. Впрочем, как я понимаю, есть смысл рассматривать лишь мирный исход событий. Так? - смотрел доброжелательно на Степана.
- Так! - вынужденно подтвердил тот.
- Стало быть, вопрос в том, где взять недостающие..., - офицер поднял глаза к потолку, - одиннадцать тысяч?
- Одиннадцать? - удивился Степан. - Помнится, вы говорили о восьми пятистах?
- Так то без наших комиссионных. Но... ближе к делу. Если вы согласны на мировую, через пятнадцать минут здесь появится нотариус, и мы все оформим законно. Согласны?
- Согласен,- еле слышно прошептал Кудахтин.
Он уже знал, где возьмет деньги. "Харлей - Дэвидсон". Кому именно принадлежит мотоцикл, сейчас не имело значения: на кону стояла его собственная судьба.
Мировое соглашение оформили быстро, комиссионные включили в счет потерпевших. Степу это уже мало интересовало - их дела... Формально, Кудахтину давался месяц на погашение "долга". На самом же деле...
Проводив всех, Иван Христофорович сурово очертил ситуацию:
- Вам, Степан Авдеевич, на всё про всё пять дней, мотоцикл вы должны сбыть с рук за этот срок. Тянуть не советую - чревато. Я сведу вас с судебным исполнителем, он возьмет на себя все хлопоты. Вам останется только пожинать лавры, - зашелся в бестактном смехе.
Степан, не откладывая, съездил с исполнителем в гараж, сдал ему под роспись мотоцикл.
Сидя на кухне, любитель острых ощущений, раз за разом опустошал рюмки. Перед Степаном стояла литровая бутыль "Журавлей", тазик с пельменями, банка салата "Охотничий".
7
Прошел еще месяц. Пугающий звонок Сергея из Виннипега: брат собирается приехать в отпуск. Найти для него крышу и кровать - не проблема, одно печалило Степу: тот захочет прокатится с ветерком на мотоцикле. А тут...
Посвящать Серегу в эту неприглядную историю он не хотел, рассчитывал поднести "сюрприз" позже. Больная тема не шла у Степана из головы. Накануне рождества он заболел: повысилось давление, зачастило сердце. Тахикардия.
Однажды, встав с постели, он не ощутил своей правой ноги. Первая мысль - отлежал. Но шли минуты, онемение не проходило, нога не слушалась, Степа прошел на кухню с трудом.
Степан в смятении, как теперь на улицу выйти? Соседи будут пальцем на него показывать: вот идет плохой человек, редиска.
Вдруг звонок, кто бы мог думать - Ивана Христофоровича, следователя. Он выразил желание встретиться. Узнав о его недомогании, долго молчал.
- Если не можете, мы к вам сами подъедем.
И положил трубку.
Мы? Интересно - кто? И зачем? Степан заполошно метался по думу, не зная за что браться, то ли полы мыть, то ли унитаз чистить... Он за все рассчитался, и никому ничего не должен. Одна беда: всю оставшуюся жизнь, ему носить на себе клеймо вора, мошенника. Мало им унижений на очной ставке.
Нет, он покажет Ивану Христофоровичу, "где раки зимуют", скажет ему все, что о нем думает.
Степан позвонил в соседний магазин знакомой Любе, заказал ей "перцовку". Через десять минут та стукнула в дверь, и, получив свои чаевые, ушла полная достоинства. Еще через десять минут, на душу больного сошла эйфория любви и всепрощения.
Звонок в дверь. Он открыл рот от удивления, на площадке толпилась вся "милая семейка". В полном комплекте: следователь, семейная пара, свидетель обвинения, судебный пристав. И все шумные, веселые, с пакетами. Офицеры в штатском платье.
Навязчивый сервис, - роились невеселые мысли у хозяина, - незваный гость - хуже татарина.
- Знаю, о чем думаете, Степан Авдеевич, - следователь вышел из сумрака прихожей в комнату. - Поминаете нас недобрым словом. Так?
Хозяин потерял дар речи. Перед ним стоял не угрюмый и внешне недалекий, а улыбчивый и розовощекий человек. Угадывались прежние черты лица.
- Не понял! - в голове у Степана все смешалось. - Что за маскарад?
- Грим. Об остальном - в свое время, - Иван Христофорович снял с плеча плоскую сумку, ноутбук. - Сейчас посмотрим кино. После него, часть вопросов отпадет сама собой.
Расселись: кто на диване, кто на стульях.
На экране возникла Моника Апполоновна, во всей своей женской стати. Степан покосился на сидящую рядом женщину, она подмигнула ему. Чудеса.
Не секрет, говорила диктор, все мы сталкиваемся в жизни с маленькими и большими мошенниками. Нам недовешивают на рынке, недодают сдачи в магазине. Гадание, наперстки... Но все это примитивные виды обмана, люди не воспринимают его всерьез, поскольку потери мизерные.
Но есть и другие виды мошенничества, где ставки не в пример больше. Все мы знаем о финансовых пирамидах: "МММ", "Тибет", "Башкирский бензин", "Алиса", "Властилина". Их организаторы нажили на них сотни миллионов.
Казалось бы, прошли времена, когда люди покупались на кричащие со страниц газет слоганы: 555, 800, и даже - 1300 процентов. Оказывается, не прошли, и сейчас в стране есть не меньше трех десятков банков, идущих дорогой Мавроди. И государство, в лице конкретных чиновников, им в этом не препятствует.
Любители легкой наживы не дремлют, они в вечном поиске способов обмана. Проникнуть в квартиру пенсионеров под видом работников соцобеспечения или "Горгаза" - уже не новость. Эта ниша становится для мошенников опасной, они вынужденно уходят в другой бытовой сегмент...
До Степана трудно, но доходило: он - пешка в некой игре. В какой именно, еще не разобрался.
... и, чтобы предостеречь население от хитрых, многоходовых комбинаций мошенников, мы начинаем серию разоблачений. Вам будет показан в высшей степени, достоверный сюжет на эту тему. По сути - это сценарий преступления. Заранее спланированный "умниками", он преследует единственную цель - поставить человека в безысходную ситуацию, и шантажом выманить у него деньги. Немалые, надо сказать, деньги.
На экране возник Степан, и хозяин квартиры прилип к экрану. Добрых полчаса он смотрел захватывающее похождение "лоха" внешностью, поразительно напоминающую его. Начиная с момента, когда тот наткнулся на белый след автомобиля. Тут и его ползанье по траве, в поисках дармовых рублей, и обретение кошелька с полутора тысячами...
Особое оживление в комнате вызвала не столько кульминация события - кража барсетки и магнитолы, сколько ее предыстория.
Вот, Степан настороженно оглядывается, замирает, прислушиваясь. Вот, "тихой сапой", чуть не ползком, крадется к машине...
Сцена в лесу, если говорить непредвзято, смотрелась великолепно. Снималась она, как и все, с разных точек. И все профессионально, с наездами...
Гости Кудахтина не столько на экран глазели, сколько на Степу поглядывали. Иван Христофорович откровенно хихикал, запанибрата тыкал ему пальцем в бок. Пристав понимающе жмурился, расплываясь в улыбке. У Петра Исмаиловича, от неприязни к Авдеичу и следа не осталось.
Свидетель, в силу своего возраста, сохранял невозмутимый вид. Но все равно, время от времени, по его лицу скользила улыбка, он поднимал сочувственно плечи.
Киносеанс закончился. Все смотрели на Степана Авдеевича. Он же не знал, что и думать. Молчал. Напряжение разрядил Иван Христофорович.
- Надеюсь, теперь вам все понятно! - он торжественно вытянулся перед хозяином. - Сами того не подозревая, вы приняли участие в съемке, можно сказать, документального фильма. Судя по отзывам зрителей, он нам удался. Честь и хвала вам, главному герою сериала.
Долго тряс руку, ничего не соображающему Степану. Каждый из гостей, счел своим долгом поздравить его с премьерой, даже Моника Апполоновна потрепала по щеке. "Артист вы наш доморощенный", только и сказала.
Артист? Наконец до Степы дошло - его крупно разыграли. Все, начиная с денежной мелочи, кражи, очной ставки у следователя, беседой с приставом - подстроено. И как он раньше не догадался.
Шло время, и на его лице появлялась осмысленность, это поняли и гости. Освоившись, они принялись за пакеты, намечалась грандиозная вечеринка. Моника, ее Степан называл уже по имени, вовсю орудовала на кухне, ей помогал пристав, к ней тяготеющий.
- Выходит, - хозяин бродил по комнате, разговаривая сам с собой, - все как бы понарошку. - Вы, вроде артистов. А я не воровал ни барсетки ни магнитолы. Теоретически брал, а практически - нет. И наоборот.
Гости вторили ему, но Степан не унимался.
- С деньгами ладно, пропади они пропадом. А как теперь с мотоциклом быть? Здесь у вас тоже "приколы нашего городка"? Если по вашему сценарию...
Насторожился, ждал ответа от дорогих гостей.
- Все так и есть, - Иван не разочаровал, - с "харлеем" мы тоже шутку сыграли. Вернем его вам в целости и сохранности. Дайте ключи от вашего гаража, Толик его сейчас подгонит. Все будет чики - чики.
Пристав скользнул за дверь. Вскоре, в квартире Кудахтина началось веселье: ни в сказке сказать, ни пером описать.
8
Елизавета Норкина вела обычную жизнь светской львицы. Числясь в некой фирме, свои обязанности она выполняла номинально. Иными словами, на рабочем месте ее трудно было отыскать. Тому причиной - теплые отношения с руководителем информационного отдела.
Укрывшись простыней, она лежала на тахте, приходя в себя после сауны. Рядом с ней покоилась ее лучшая подруга Татьяна. Женщины еще под впечатлением жара, они утомлены и молчаливы. Прошло несколько минут.
- Лиззи, ты молчишь о своем последнем проекте, - Татьяна накрылась простыней с головой, ее голос звучал глухо. - Или у тебя там что-то не сложилось?
- Ты же знаешь, у меня не бывает осечек! - прозвучал томный, нарочито возмущенный ответ. - Зверь бежал на ловца, тут и думать нечего. Когда Валера предложил разыграть просто скрытую камеру, я еще сомневалась. После того, как посмотрела сценарий...
Этот лох давно на меня запал, я его с рук кормлю. Моя задача - выманить его из дома. Тут нет ничего проще: он спит и видит, как со мной кувыркается. У него слюнки текут, когда на меня смотрит. Как этим не воспользоваться! Степа не по годам озабочен, на том и купился.
Я все разыграла, как по нотам: позвала его к себе на дачу, будто там у меня дела. Была уверена - он поедет на велосипеде. Если бы он выбрал рейсовый автобус, сценарий летел к черту. Повезло. А дальше дело техники: один наш человек его провожает из дома, другой бутылки в нужном месте бьет. Они меж собой созваниваются. Все прошло по сценарию. Не потому, что мы гениальны - потому что натура предсказуемая. Такого околпачить - нечего делать! Но хватит о нем, противно. Давай о чем-нибудь приятном, эротическом...
- И сколько ты с этого поимела? - не успокаивалась Татьяна.
- Копейки, смешно сказать - полтора куска. А ведь своей честью рисковала, - рассыпалась Лиза чарующим хохотком.
- А он?
- Ему четыре отстегнут.
- Чтобы я так жила! - подруга в шоке. - Всего за два дня переживаний...
- Не завидуй Степке, у него из-за этого инсульт приключился, - охладила Татьяну Лиза, - нога плохо слушается.
- Переживет! Если ты его по французски поцелуешь...
- Почему не поцеловать - поцелую. Только по русски.
И Лиза уплыла в мир приятных воспоминаний, и чувственных переживаний.