Вопреки всему, вопреки обстоятельствам и предрассудкам этого мира я - фламеньер. Опоясанный рыцарь братства Матери-Воительницы. За какие-нибудь полгода я проделал путь, на который у людей более достойных, чем я, уходили годы. Сначала стрелок вспомогательных частей, потом новик, послушник и, наконец - рыцарь. У меня есть друзья и есть враги. И у меня есть задание. Кто-то ждет, что я провалю его. Но я думаю о другом.
Занавес в театре орденских интриг слегка приоткрылся передо мной. Подтверждается то, что говорил мне сэр Роберт - в братстве нет единства. С одной стороны те, кто готовы с фанатичной одержимостью противостоять терванийской экспании, с другой - люди, понимающие угрозу, исходящую от Суль. И я невольно попал в самый зазор этого противостояния. Де Фаллен рассчитывает на меня, надеется, что я найду для него доказательства реальности угрозы со стороны Суль. Но вряд ли это будет просто сделать.
Сопоставляя все, что я знаю, я прихожу к выводу, что с Домино случилась большая беда. Я даже боюсь подумать о том, что она угодила в лапы вербовщиков. И от этой мысли все во мне кипит и переворачивается. Каждая минута, проведенная в пути, кажется мне часом, а каждый час - годом. Я гоню беднягу Шанса по раскисшим от осенней распутицы дорогам Ростиана, точно спасающийся бегством преступник, как гонимый вечным проклятием упырь, спешащий до наступления зари укрыться в своей берлоге. Приданный мне братством в помощь оруженосец Лелло, курчавый крепыш лет семнадцати, не отстает от меня ни на метр. И у меня, когда я гляжу на парня, крепнет чувство, что его приставили ко мне намеренно...
За эти дни я устал так, как никогда в жизни не уставал. Но моя цель уже близка. Сегодня я буду в Агерри, где меня ждут корабль - и неизвестность.
************
Гавань Агерри оказалась немаленькой, но причал, возле которого швартовалась "Императорская милость" я нашел быстро - мачта судна с развевающимся на ветру фламеньерским флагом была видна издалека. Большой и крепкий двухмачтовый ког выглядел очень нарядно, и мне сразу подали трап. Поднявшись на палубу, я увидел осанистого хорошо одетого человека, который неторопливо и вразвалочку, как все моряки, направился ко мне.
- Добро пожаловать, милорд, - сказал человек, поклонившись. - Я Номар де Шарис, капитан и владелец этой посудины. Приказ маршала с вами?
- Да, капитан, - я достал из сумки свиток и подал де Шарису. Капитан лишь взглянул на печать и, опять же поклонившись, вернул мне приказ.
- Мы отплывем с приливом, через два часа, - сказал он. - Если угодно, можете отдохнуть в каюте или погулять по Агерри.
- Что мне делать с конями?
- Мои люди позаботятся о них, Пусть вас это не беспокоит, милорд.
- Хорошо, благодарю вас. Я, пожалуй, схожу в город.
- Коли так, у меня к вам будет одна просьба, милорд. Я жду одного пассажира, но он не появляется на корабле уже третий день. Он так же, как и вы, направляется в Фор-Авек по повелению ордена. Похоже, малый не имеет никакого представления о дисциплине. Я бы послал своих людей, но на корабле работы невпроворот. Так что если вам нетрудно...
- Совсем нетрудно. Он тоже фламеньер?
- Союзник. Из роздольских дворян и, похоже, большой любитель выпить. Вы весьма меня обяжете, добрый сэр, если во время своей прогулки по городу заглянете мимоходом в портовые таверны. Ручаюсь, он валяется в стельку пьяный в одной из них. Зовут этого молодца Якун Домаш.
- Байор Домаш из Бобзиглавицы?
- Именно так. А вы с ним знакомы, милорд?
- Встречался однажды, - я, несмотря на свое изумление, постарался сохранить невозмутимость. - Непременно найду его и приведу на корабль.
- Матерь вам в помощь, добрый сэр.
Таверн на набережной Агерри было много. Почти все были жалкими дешевыми кабаками для портового сброда. Безобразно раскрашенные и столь же безобразно одетые девицы-зазывалы окликали меня пропитыми голосами, приглашая развелчься, но я молча проходил мимо. Ходил я, наверное, не меньше получаса. Лишь в дальнем конце набережной, у здания портовой таможни, я увидел вывеску заведения, на первый взгляд более-менее благопристойного. Таверна называлась "Моряк и русалка", и, соответственно, девушка-зазывала была наряжена русалкой - она лежала на широкой тахте под навесом у входа в корчму и очень благожелательно улыбнулась мне.
- Входите, входите, юный господин! - сказала она мне, и в ее сильно подведенных зеленой краской глазах был интерес. - Только у нас лучший в порту эль, лучшая заливная треска и самые красивые девушки!
- Я ищу роздольского дворянина, - сказал я. - Здорового как медведь, любящего попеть, попить и поорать.
Девушка-русалка заговорщически подмигнула мне и показала пальчиком на дверь кабака. Я толкнул ее и вошел в полутемный, задымленный, пропахший самыми неожиданными запахами зал. Корчмарь пулей выскочил мне навстречу.
- О-о, какая честь, какая честь! - затараторил он, кланяясь мелко-мелко, как китайский болванчик. - Господин фламеньер к нам пожаловал, какая честь! Чего изволите-с?
- Мне нужен дворянин по имени Якун Домаш, - ответил я. - Где он?
- Ах, ах, конечно же, милорд Домаш наверху почивают-с. Желаете проводить?
- Сам найду, - сказал я и, сделав знак Лелло остаться в зале, поднялся по лестнице на второй этаж.
Дверей у комнат тут не было - их заменяли засаленные занавески. Из последней комнаты слева по коридору доносился богатырский храп. Откинув занавеску, я вошел в грязную каморку, освещенную сильно коптящей масляной лампой и несколькими свечами. Смесь запахов была такая, что не описать - крепкие дешевые духи, сивушный перегар, пот, вонь горелого сала, заношенных портянок и немытого женского тела. Стол у кровати был заставлен кувшинами, кружками и бутылками, а в большой тарелке были перемешаны огрызки фруктов, хлебные корки и кости. Весь пол был усеян деталями женской и мужской одежды, причем ощущение было такое, что все это снималось на ходу, поскольку терпежу раздеться нормально уже не было. На старой широченной кровати под заросшим пылью балдахином, среди драных бязевых простыней, почивал волосатым пузом кверху почтенный байор. Справа и слева от него спали две прелестницы, томно раскинувшись на простынях и белея в полутьме своими весьма аппетитными выпуклостями - видимо, одной подруги на ночь байору Домашу было мало.
Я кашлянул в кулак и не только потому, что хотел предупредить о своем приходе - вонь в комнате буквально разъедала мне носоглотку. Девушки спали чутко, и потому мой кашель разбудил их. Взвизгнув, они прикрылись простынями и уставились на меня взглядами приговоренных к смерти в утро казни.
- Привет, девочки, - сказал я.
- Ой, брат фламеньер! - сказала одна.
- Отвернись, мать твою, чего уставился? - осипшим голосом добавила вторая.
Я отвернулся. Даже портовым шлюхам не чуждо чувство стыдливости и его надо уважать. Медвежье ворчание за моей спиной стало сигналом, что и роздольский мачо тоже пришел в себя.
- Ты кто? - осведомился Домаш, пытаясь вцепиться в меня блуждающим взглядом красных воспаленных глаз. - Э, погоди, да я тебя знаю, пан!
- Байор Якун Домаш, приветствую тебя, - сказал я и слегка поклонился. - Я Эвальд, бывший оруженосец сэра Роберта де Квинси.
- Точно! - Роздолец облегченно засопел. - Халборг и все такое. Прости меня покорно, что встречаю тебя, пан собрат рыцарь, в оном борделе богопротивном и без должного политеса....фууу!
- Что такое?
- Тяжко, - байор мотнул головой вправо-влево, лицо его сморщилось в страдальческой гримасе. - Предательский мед, Матерью пресвятой клянусь, истинно языческий!
Судя по тому, как заплетался у байора язык, он еще находился под сильным действием того самого меда, о котором говорил. Девицы, забыв о стыдливости, собирали по полу свои чулки, подвязки и банты, сопя и бранясь, как последние забулдыги. Я решил, что мне лучше переждать Домашеву побудку в коридоре.
Байор не заставил себя ждать.
- Челом бью вельможному пану, - сказал он, вываливаясь из дверей. - Истинно рад новой встрече и это... препочтительнейшим образом прошу склонить слух.. кх-кх!
- Давай быстрее! - крикнула из комнаты одна из девиц. - У нас дел полно!
- Заткнись, курва! - рявкнул Домаш и, повернувшись ко мне, заговорил самым почтительным тоном: - Если милостивый государь Эвальд не сочтет за дерзость... двадцать сильверенов взаимообразно.
- Прошу, - я протянул Домашу свой кошель.
Байор радостно рыкнул, запустил лапу в кошель и вытащил куда больше, чем двадцать серебряных, а потом нырнул в комнату. Я услышал шепот, умильное мурлыканье, вздохи и звуки громких чмокающих поцелуев. Пару секунд спустя обе красавицы выпорхнули из комнаты и прошелестели мимо меня своими шлейфами в сторону лестницы. А потом вышел и сам байор. В правой руке он держал свой меч, в левой - кружку с медом.
- Ох, ну и ночка! - вздохнул он. - А ничего так чертовки. Особенна та, что с родинкой на щеке - попка у нее ммммм! Твое здоровье, пан!
- Корабль в Фор-Авек отплывает через час, с приливом, - сказал я. - Капитан ждет нас.
- А и точно! - Домаш влил в свою глотку остатки меда из кружки и счастливо охнул. - Благодарю тебя, милостивый государь. Я готов, можем идти.
- Позволь задать тебе один вопрос, байор. Как вообще получилось, что ты отправляешься на Порсобадо?
- Так после той веселой ночки в Халборге мне и было приказано сюда отправляться, - совершенно простодушно ответил рыцарь.
- Кем же?
- Как схоронили господина твоего.... Уж прости, забыл, что теперь ты опоясанный рыцарь!
- Ничего, продолжай, пан Домаш.
- Ну вот, апосля похорон поехал я обратно к себе в Бобзиглавицы. Сказать по совести, запил я после всего пережитого в проклятом замке - тьфу, как вспоню, так до сих пор трясет! Знаешь, добрый собрат рыцарь, с самого детства моего ненавижу я все это чернокнижие и колдобу всеми фибрами своей истинно верующей души. А ведь самое-то что поганое, я на этой Стасе фон Эгген, вампирице заиметой, жениться полагал...
- Пан Домаш, давай по делу.
- Так по делу я и говорю. Дня три по возвращении пил я беспробудно. А на третий или четвертый день навестили меня нежданно два господина и на словах изволили известить меня, что отныне я союзник братства и должен служить ему мечом и имением своим. Мол, зело понравилось высоким особам в братстве то, как я вел себя в Халборге, и посему честь мне великая оказана. Ну, и получил я приказ отправляться на Порсобадо, дабы с тамошним шевалье продолжать службу империи и братству. - Тут Домаш перестал улыбаться и вопросительно посмотрел на меня. - А что, пан Эвальд, ты тоже...
- Как видишь. Больше скажу тебе - как раз меня и назначили шевалье братства в Фор-Авеке.
- Гм... почтительно счастлив и, можно сказать, польщен.... Ваша милость сами изволили предупредить... - пролепетал Домаш, силясь отвесить мне изысканный поклон, который по причине опьянения вышел весьма неуклюжим.
- Оставь, сударь. Не стоит.
Интересная вещь получается, подумал я, глядя на стремительно трезвеющего рыцаря - фламеньеры не случайно выбрали мне в попутчики и помощники Домаша. Он тоже был в Халборге и невольно оказался посвящен в историю с исчезнувшим курьером и вампиршей Иштар. Подозрительно, очень подозрительно. Хотят убрать нас подальше, на задворки империи? Или избавиться от нас без лишнего шума и огласки, чтобы не осталось опасных свидетелей?
Второе больше похоже на правду. И еще интересно, что все это делается накануне смены власти в братстве. Так что я совсем не удивлюсь, если встречу в Фор-Авеке еще и Субботу.
Ладно, как говорил один мой знакомый, не будем зареветь и будем посмотреть.
- Пойдем, сударь, - предложил я. - Времени у нас мало.
Заплатив хозяину гостиницы, мы забрали из конюшни коня Домаша, вышли на набережную и направились к кораблю. Капитан сообщил нам, что до отплытия осталось совсем недолго.
- Я пойду в свою каюту, - заявил Домаш. - Чего-то морит меня.
- Сожалею, милорд, - внезапно сказал капитан. - Вашу каюту я вынужден был предоставить другой персоне. Вашей милости придется спать в кубрике.
- Захлебнись все дерьмом! - рыкнул Домаш. - Ты же сам...
- Виноват, милорд, с позапрошлого дня все немного изменилось. На корабль прибыла представительница Охранительной Ложи, у которой приказ отправляться в Фор-Авек. А кают для пассажиров на моем корабле только две.
- И меня вышвырнули из моей каюты? Почему, порази вас короста? - загрохотал роздолец, делая шаг к капитану.
- Потому что эмиссар Ложи - благородная дама и не может спать в кубрике с матросами, как корабельная шлюха. Полагаю, милорд, вы достаточно учтивы, чтобы уступить женщине свою привилегию?
Так, Элика Сонин сдержала слово. Еще одно знакомое лицо на корабле. Ситуация становится все интереснее...
- Милорд Домаш может во время плавания жить в моей каюте, - сказал я с самым серьезным видом, хотя от выражения лица байора меня разбирал смех. - Полагаю, там достаточно места, чтобы установить еще одну койку.
- Мне это не пришло в голову, - признался капитан. - Как вам угодно, шевалье.
Домаш тут же ободрился и посмотрел на меня с благодарностью.
- Пойду, посмотрю, что они с моим конягой творят, - заявил он и отошел к борту.
- Вы о дамзель Сонин говорите? - спросил я капитана.
- Так вы знакомы? - Капитан улыбнулся. - Не знал, что у вас есть друзья среди виари.
- Только один друг. - Я сделал Лелло знак идти за собой и шагнул к лестнице на нижнюю палубу. - Если я вам не нужен, капитан, я пойду отдыхать. Очень хочется снять кольчугу и поспать.
Вот и прогрохотал якорь. "Императорская милость" медленно и торжественно скользит по мутной зеленой воде бухты к выходу из гавани Агерри. Раздуваемые ветром паруса громко хлопают над моей головой.
Байор Домаш сейчас храпит в моей каюте - его богатырский храп разбудил меня и выгнал на палубу. Но это к лучшему - я не пропустил момент отплытия. В нем есть некая торжественность, я будто начинаю новую жизнь. Счастливую ли?
Только бы найти Домино!
Наблюдаю, как нос кога разрезает воду и думаю о том, что это медленное неторопливое скольжение все больше и больше приближает меня к моему счастью - или к великому горю, которое ждет меня. Что-то ждет меня на Порсобадо?
Стараюсь не думать о плохом. Стараюсь убедить себя в том, что все будет так, как я хочу, что я найду Домино, целую и невредимую, что мы снова будем вместе. Пытаюсь представить себе момент нашей встречи, но где-то в душе все равно шевелится мерзким червяком предательский подлый страх перед будущим. Я боюсь, что потеряю Домино, как уже потерял свой мир и свою прежнюю жизнь. Смогу ли я пережить ТАКУЮ потерю?
А моя усталость почти прошла. Свежий морской ветер бодрит и нагоняет аппетит - скорее бы ужин, на который капитан меня пригласил!
Элику я пока не видел. Наверное, эльфка отдыхает с дороги.
Стоит ли мне самому нанести ей визит вежливости?
Наверное, не стоит. Мне нечего ей сказать. Лучше стоять на палубе, оперевшись на бортик, наслаждаться удивительной свежестью и простором и смотреть, как корабль скользит по водам бухты, как мечутся и кричат над нами суетливые белые чайки, и как берега бухты все больше расходятся вправо и влево, открывая передо мной бескрайнее водное пространство.
Красиво. Очень красиво. Эта красота заставляет забыть обо всех моих горестях и всех темных сторонах этого мира. Хоть на время. И думать только о светлом и хорошем.
- Я плыву к тебе, маленькая моя! - шепчу я розовой закатной заре, окрасившей небо по курсу "Императорской милости" - Ме лаен туир, Домино! Ме лаен туир...
- Ты даже не поприветствовал меня, Эвальд. Я так неприятна тебе?
Я ничего не сказал. Элика не сделала мне ничего плохого - это факт. Но откровенничать с ней я совсем не был настроен. Да и ее присутствие на этом корабле вроде как дурная примета для меня. Еще один шпион братства на мою голову? Или тайный убийца с ангельским лицом, который в нужный момент поставит точку в моей карьере фламеньера? Или же напротив - искренний друг, к которому я пока очень несправедлив?
- Ты мне не доверяешь, - сказала Элика, грациозно усевшись на врезанную в переборку деревянную лавку. Она угадала мои мысли. - Не могу понять, почему, но не доверяешь. Я не в обиде. Помнишь, я предупреждала тебя, что мы вместе отправимся в Фор-Авек?
- Что я думаю, это мое дело, Элика. Для меня важно только одно - найти Домино. На все остальное мне плевать, уж извини.
- Полагаешь, ты сможешь найти свою девушку без моей помощи? Сомневаюсь.
- Какого дьявола ты все время говоришь загадками? - разозлился я. - И почему все время меня пугаешь?
- Я не пугаю. Когда Кара Донишин вместе с магами-практикантами прибыла на Порсобадо, у нее была вполне четкая задача. Охранительную Ложу интересовало недавно найденное старое святилище виари в Айлифе, недалеко от Фор-Авек. Группа Кары должна была исследовать его, а шевалье Фор-Авека - обеспечить охрану экспедиции. Это была секретная миссия, поскольку братство и Охранительная Ложа считали, что о нашем интересе к Айлифским руинам не должны знать ни местные жители, ни, тем более, наши враги.
- Какое дело терванийцам до вашей возни на Порсобадо?
- Причем тут терванийцы? Я говорю о магистрах Суль. Когда-то империя присоединила Марвентские острова после долгой и изнурительной войны с пиратами. Но пиратская вольница - это миф. Корсары всегда были преданнейшими слугами Суль, от магистров они получали золото и оружие, а взамен поставляли в Суль рабов - людей и виари. Да и с местным населением, хойлами, отношения у империи всегда были непростыми. Хойлы были язычниками, поклонявшимися останкам драконов, некогда населявших острова, а имперцы принесли на архипелаг материанство и начали обращать в новую религию аборигенов. Кроме того, среди сульских корсаров было много выходцев с Марвентских островов. Империи стоило огромных усилий переманить хойлов на свою сторону, но отношения до сих пор сложные. Имперские власти знают, что многие общины хойлов на островах живут за счет контрабанды, но закрывают на это глаза, чтобы не вызвать открытый конфликт. Добавь сюда еще вопрос с виари, и ты поймешь, насколько сложно поддерживать мир на островах.
- Что ты имеешь в виду?
- Еще до Нашествия виари жили на островах бок о бок с людьми. Островные виари были такими же искусными магами, как и их континентальные собратья. Их было очень мало, всего один клан, когда-то переселившийся на острова с материка в поисках новых земель и магических артефактов.
Для магии виари были необходимы харрасы - яйца драконов. Марвентские острова были единственным местом в империи, где жили драконы, в прочих землях их истребили еще в начале Третьей эпохи. Но по неизвестной причине драконы начали вымирать и на островах, пока совершенно не исчезли. Вот тогда и началось Первое Нашествие. Охранительная Ложа считает, что оно началось именно здесь, на Марвентских островах, и уже потом эта зараза перекинулась на остальную часть Пакс. Страшная угроза вынудила людей и виари отбросить предрассудки и объединиться.
- Так это замечательно.
- Да, это были славные времена. Хойлы и виари вместе очистили острова от демонских отродий. Но когда с Нашествием на островах было покончено, хойлы заявили, что это их земля. Их было много, виари - слишком мало. Война с нежитью унесла жизни многих храбрых воинов и магов. Начались нападения на наши поселки. И виари, чтобы избежать новой войны, приняли решение покинуть острова, чтобы спастись самим и сохранить наше наследие. Они сели на корабли и отплыли на материк.
- Подло с вами поступили, ничего не скажешь.
- Возможно. Конечно, виари могли бы ценой новой немалой крови отвоевать острова у людей, но старейшины не желали жертвовать жизнями уцелевших после Нашествия. У нас был выбор, и мы его сделали. Именно тогда мы навсегда покинули нашу родину и стали морским народом.
- Неужели вы не могли договориться с людьми?
- С хойлами? Они пресмыкались перед нами и молили о помощи, когда нежить опустошала их земли, но как только опасность миновала, тут же обвинили нас во всех своих бедах, в том, что это колдовство виари разбудило мертвецов. Нам было противно такое двуличие и такая низость. Презренные саларды могли нанести удар в спину в любую минуту. Остатки островных виари сели на корабли и отправились в Калах-Денар и Кланх-О-Дор, но и там наши братья и сестры сражались с черным потопом. Одни, без всякой надежды на помощь со стороны. Империи было не до нас. Император Лиан Кардус был озабочен только одним - как покончить с нежитью в собственных землях. Людям не было дела до бед виари. Им было все равно, выживет ли наш народ, или погибнет. Я не могу осуждать людей, Нашествие напугало их и сделало подозрительными, жестокими и черствыми. Но обида осталась. Наверное, именно тогда и пролегла между нашими расами та пропасть, что разделяет нас до сих пор.
- Я чувствую в твоем тоне ненависть к людям, Элика.
- Это не ненависть. Скорее, горечь и досада оттого, что твои сородичи-люди оказались так близоруки и глупы.
- Почему же вы не использовали свою могущественную магию для того, чтобы остановить Нашествие?
- Магия - опасная вещь, Эвальд. Никогда не знаешь, к каким последствиям может привести ее применение. К тому же, никто не знал причину Нашествия. Можно ли лечить болезнь, не зная, чем она вызвана?
- Все равно непонятно.
- Мы сейчас говорим не о прошлом, а о настоящим. Виари лишились родины и стали вечными странниками, но они частые гости на Порсобадо, их корабли заходят в бухты острова, чтобы пополнить запасы пресной воды и необходимых нам материалов и ингредиентов, вроде лечебных трав, или древесины для ремонта кораблей. Они торгуют с местным населением, и вроде все довольны. Но главное - мои соплеменники пытаются найти на островах все, что связано с нашим прошлым. В первую очередь те артефакты, которые позволяют им выживать в морских скитаниях.
- О каких артефактах речь?
- Их очень много. Любой предмет, найденный в руинах наших древних городов или в гробницах виари Сухопутной Эры может скрывать себе великую силу. Но в первую очередь это харрасы - яйца драконов. Каждое такое яйцо содержит громадную магическую мощь нерожденного дракона. Харрасы очень тяжело найти, но ценность их огромна. Опытный маг, разбив харрас, может управлять заключенной в нем силой и использовать ее в своих целях.
- Интересно, - сказал я, вспомнив мой разговор с Домино в лесу, когда мы бежали от вербовщиков. - И как же можно применять эту силу?
- Можно, например, окружить корабль защитным полем во время шторма. Или вызвать шквал или огненный шторм и обрушить его на врага. В древности наши корабли не зависели ни от ветра, ни от течений - они плыли благодаря мощным машинам, питаемым магией. Виари пытаются восстановить забытые знания предков.
- И эти ваши знания очень интересуют империю, не так ли?
- Разумеется, - Элика чуть улыбнулась, и ее улыбка показалась мне очаровательной. - Магия - это сила, это власть, это оружие, куда более опасное, чем мечи или стрелы. Тот, кто владеет магией, правит миром. В братстве это понимают. Но это хоршо знают и влаыдки Суль. Пока ни тем, ни другим не удалось заставить виари действовать в их интересах.
- Однако ты служишь Империи.
- Как и многие другие виари. Поверь, есть и те, кто служат магистрам Суль. Те самые Отмеченные, к числу которых принадлежит твоя возлюбленная. Но это лишь плата за нейтралитет. Мне все равно, что будет с салардами, но за свой народ я переживаю. Пока виари не выбрали ни одну из сторон. И я не могу позволить, чтобы моих соплеменников использовали в грязных интригах людские королевства.
- Понятно, - меня покоробило, с какой прямотой Элика Сонин выказала свое презрение к людям. У Домино я такой неприязни никогда не замечал. - Ты про какое-то святилище говорила?
- Да. Таких мест сохранилось очень немного. Можно сказать, единицы. Магистр Донишин полгода добивалась разрешения на экспедицию. И взяла в нее самых талантливых своих учеников - Гидеона Паппера и твою девушку.
- И они исчезли, - я почувствовал злость и волнение. - И вот что я скажу тебе, Элика. Ты не говоришь мне всей правды, я понимаю. Есть вещи, которые в твоем понимании я не должен знать. Но я хорошо помню наш разговор в таверне. Ты говорила мне что-то о Королевской крови. И я почему-то уверен, что моя Домино не просто так оказалась в этой проклятой экспедиции.
- Эвальд, я ничего от тебя не скрываю. Заурядная экспедиция оказалась опаснее, чем мы предполагали. Но я верю, что наши близкие живы.
- Близкие?
- Кара Донишин - моя старшая сестра. И я тоже очень переживаю за нее. Так что давай держаться вместе и помогать друг другу.
- Ты доверяешь саларду, Элика?
- Сказала бы я тебе... - в глазищах эльфийки сверкнули гневные огоньки. - Мы еще поговорим с тобой, рыцарь. Вот, возьми, - она подала мне какую-то бутылочку, - это эликсир, помогающий от морской болезни. Вы, люди, страдаете от нее слишком сильно. Надеюсь, эликсир тебе поможет. А я пойду спать. Аррамен-эрай, и постарайся быть сильным!
****************
Слава Богу, плавание позади.
Позади пять дней хождения по качающейся палубе на дрожащих ногах, постоянной тошноты, ночных кошмаров и бесполезных попыток почувствовать вкус пищи. Еще немного - и я, наконец-то, ступлю на землю.
- Готово, сэр, - сообщил мне Лелло, затянув последний ремень.
- Благодарю, - я повел плечами, чтобы убедиться в том, что кольчуга сидит на мне как надо и не сковывает свободу движений. Все-таки двенадцать килограммов железа дают о себе знать. Но в целом совсем неплохо. В кольчуге чувствуешь себя как-то увереннее. Это как военная форма в наше время - придает некую мужскую харизму, солидность и значительность. Сам Лелло уже облачился в свою клепаную куртку со стальными накладками на плечах, локтях и груди, обычный доспех орденских оруженосцев. С помощью оруженосца я надел поверх кольчуги черное суконное сюрко с оранжевым фламеньерским крестом на груди. Жаль, что в каюте нет зеркала, очень хотелось бы взглянуть на себя при полном параде.
Я затянул широкий пояс из бычей кожи с двумя кинжалами - справа длинный, с клинком в два пальца шириной менгош с усиленной гардой и крюком-клинколомом, слева маленький мизерикорд с лезвием из фламенанта, обязательный для ношения каждым фламеньером. Собственно, менгош для парирования мне не нужен - меч у меня по сути двуручный, но такое оружие лишним не будет. Поскольку свой клеймор я ношу за правым плечом, мне пришлось придумывать, как поудобнее носить орденский плащ. Похимичив с завязками, я добился того, что плащ теперь закрывает только левое плечо. Уставу это не противоречит. Покончив с плащом и мечом, я надел на голову стеганый подшлемник, и Лелло с поклоном подал мне шлем - тот самый, что подарил мне сэр Роберт в Лашеве, - а после, опустившись на колено, прикрепил к сапогам золотые шпоры, знак принадлежности к рыцарскому сословию. На губах оруженосца появилась одобрительная улыбка, когда мой рыцарский туалет был окончен.
Байор Домаш и Элика уже были на палубе. Мы поприветствовали друг друга поклонами.
- Грозно выглядишь, - сказала мне Элика. Магичка переоделась в мужскую одежду: дублет, сшитый из лоскутков кожи и бархата, широкий кушак из красного сукна, черный шаперон с длинной шлейкой и зубчатыми фестонами, лайковые перчатки с крагами, штаны-брэ, шерстяные шоссы и высокие гетры с застежками. В левой руке Элика держала кожаный баул со своими вещами, в правой - магический жезл. Байор Домаш был в своем обычном роздольском наряде, к которому добавил отличный шлем-шишак с наносьем и бармицей и маленький круглый металлический щит без герба, повешенный за спину.
Берег был примерно в полукилометре от нас - скалистый, заросший лесом. Над деревьями можно было разглядеть деревянные башни с коническими драночными кровлями: наверняка это и было место назначения, фламеньерская крепость Фор-Авек. Вода, по которой мы плыли, стала мутной, и вскоре я понял, почему - мы входили в устье большой реки.
Матросы, повинуясь отрывистым командам стоящего на мостике капитана, убирали паруса. Я заметил на мостике рядом с капитаном Годье незнакомого мне человека - видимо, это был лоцман, прибывший на "Императорскую милость", пока мы спали.
Русло реки быстро сужалось, вода стала еще мутнее и грязнее. Запахло болотом. Над водой плыли клосья тумана. Заросшие густым сбросившим листву лесом берега казались безжизненными, земля под деревьями казалась черной, будто покрытой гарью. Несколько раз я ощутил толчки, похоже, корабль днищем натыкался на что-то, но все обошлось - фарватер оказался вполне безопасным. Через четверть часа мы миновали широкую излучину, и я увидел пристань Фор-Авек.
Нас ждали. На пристани толпилась пара десятков гражданских с узлами и ящиками. Тут же стояли грубо сколоченные клетки с курами, кроликами и поросятами. Судя по выражению лиц этих людей, они ждали "Императорскую милость" как второго Христова пришествия. Чуть дальше, у выхода с пристани, стояла группа военных - с полдюжины вооруженных алебардами латников и человек в длинном темном плаще и с двуручником за спиной. Похоже, наш встречал представитель орденской цитадели.
Корабль тяжело привалился к причальной стенке, на берег полетели концы. Я вздохнул - пятидневное плавание было закончено, я на месте. Начинается самое интересное.
Спустившись по трапу, мы миновали склонившихся в поклоне штатских и подошли к рыцарю. Это был немолодой седеющий человек с обрюзгшим бледным лицом, заросшим сивой щетиной. Отвесив мне короткий поклон, он окинул нас взглядом, в котором не было ни малейшего дружелюбия.
- Милорды, миледи, - сказал он.
- Вы шевалье де Апримон? - спросил я.
- Никак нет, я Пейре де Торон, командир вспомогательной стражи Фор-Авек. Я послан встретить вас и препроводить в замок.
- Очень любезно, - ответила за меня Элика. - Но почему шевалье...
- Он мертв, сударыня, - перебил ее кастелян. - Я ничего не смогу вам толком объяснить. Вам следует поговорить с братом Дузарром, нашим инквизитором. Он человек ученый, вот его и будете спрашивать, что да как. А пока милости прошу следовать за мной.
*****************
Фор-Авек выглядел зловеще, и дело было не только в унылости, наброшенной на город серым пасмурным днем. Пока мы, пустив лошадей неторопливым шагом, поднимались к замку по грязным, раскисшим от дождей узким улочкам, я увидел немало примет постигшей городок беды. Часть домов на окраине города сгорели дотла - от них остались только обугленные каркасы и кучи головешек, - другие были брошены хозяевами. Но главное, люди, которых мы встречали на пути, выглядели насмерть перепуганными. Мужчины, женщины, дети - все они выходили из своих домов, завидев нас, чуть ли не под копыта наших коней бросались, умоляя защитить их. Я смотрел в их пустые, затянутые пленкой ужаса глаза и понимал, что они в полном отчаянии, и наше появление для них - последняя надежда на спасение.
- Все началось сразу после того, как пропали эти маги, - говорил нам де Торон, пока мы ехали по улицам. - Для наших мест дождь обычное дело, но тут он шел беспрерывно две недели. Стеной шел. Истинный потоп, честью клянусь. Город просто утонул в потоках воды. У нас в крепости все покои пролило до самого подвала, ни одной сухой комнаты не осталось. В кладовых все припасы грязью залило. А потом пришел туман с пустошей. Каждую ночь как в густом молоке сидим. За три ярда корову не разглядишь, такой туман. Сами увидите. И собаки начали по всеми городу скулить да выть днем и ночью. Словом, нечистое что-то началось. Вот тут-то и пошли первые слухи о жутких голосах в тумане.
- Голоса в тумане? - оживилась Элика. - Что за голоса?
- Я сам их не слышал, но некоторые из людей в замке рассказывали, что слышали в тумане голоса, говорившие на неведомом языке. Это не наш язык, не речь хойлов - какая-то тарабарщина. Иной раз вроде как один голос слышно, а бывает, хором они что-то талдычат. Мужские, женские, детские голоса, да такие жалостливые, жуткие, что кровь от них стынет. Люди от этих голосов начали ума лишаться. Видения у них начались страшные: то кровавый потоп они видели, то горящих живьем людей, то каких-то призраков.
- Истину говорю, твоя милость. Один из моих людей из колодца воду ведром зачерпнул, начал пить, а потом вдруг воду из ведра стал выплескивать, да как заорет: "Огонь! Огонь везде!" Мы его успокаивать, а он за меч. Троих ранил, пока мы его обезоружили и скрутили. Совсем повредился умом. Брат Дуззар хотел отчитать его, да только он все слизью блевал, да так в корчах бился, что аж суставы себе повывихнул. Так и помер, несчастный, воя и корчась. И таких случаев у нас не один и не два.
- А сам ты голоса эти слышал?
- Нет, не довелось, благодарение Матери-Воительнице! Но пару раз, когда в карауле стоял на стенах, мерещилось в тумане, что кто-то рядом ходит. Вроде как тень какая-то бесплотная.
- И что же ты сделал?
- Молитву читал, - простодушно сказал де Торон. - Помогло.
- И что дальше было? - спросил я, весьма впечатленный рассказом стражника.
- А что началось? Шевалье де Апримон пить начал мертвецки. Он и раньше любил выпить, а тут как рехнулся. Ему бы порядок навести, а он днем и ночью в зюзю, лыка не вяжет. Испугался, что ли, хотя... Человек он был отважный, мог в одиночку на целую хоругвь выйти. Словом, на себя стал непохож шевалье. Хойлы, что жили в Фор-Авеке, дома свои побросали и ушли из города. Говорят, проклятым местом стал Фор-Авек, всех тут страшная смерть ждет. Теперича у них за лесом, в Лосской долине лагерь разбит, и они никого туда из наших не пропускают. А имперские колонисты никому и не нужны. Цены на все поднялись разом, курица у нас как прежде поросенок откормленный стоит, хлеба нет, а уж за пиво и самогон готовы глотку перерезать - пьют люди горькую, чтобы страх прогнать. Рыбу никто не ловит, рынок закрыт, все по домам сидят да трясутся от страха. Кто может, уезжает: Имперская торговая компания, слышь ты, втихаря за огромные деньги на своих кораблях места продает. Да что говорить - сами все на пристани видели. Скоро город совсем опустеет.
- И все это началось, когда маги исчезли? - спросила Элика.
- Вроде так. Его милость Де Апримон как раз отряд собрал, чтобы на поиски идти, а тут эти дожди зарядили. Ну, и решил шевалье переждать, потому как в такую погоду ни пеший, ни конный по проклятым пустошам не пройдет, утопнут непременно. Такая вот история, значит... Вот и пришли почти!
Мост, ведущий в цитадель Фор-Авек, был прямо перед нами. Громко и протяжно пропел сигнальный рог. Ворота были открыты - нас ждали. Нам навстречу вышел маленький отряд воинов, вооруженных самострелами, создавая живой коридор. Возглавлял его затянутый с ног до головы в вареную кожу пожилой воин с иссеченным шрамами лицом и роскошными усами, заплетенными в косички.
- Приветствую вас, милорд фламеньер. Я Матьен Ригос, сержант арбалетчиков, - представился он. - Брат Дуззар ждет вас. Добро пожаловать в крепость.
Двор за воротами был мощен щитами из досок, плавающими в сплошной грязи. Под навесами, у сильно дымивших костров грелись воины, тут же в загонах фыркали верховые и вьючные лошади и стояли меланхоличные пятнистые коровы, перемазанные грязью. Увидев нас, люди во дворе немедленно окружили нас плотным кольцом, дружно склонились в поклоне.
Лелло соскочил с лошади, поддержал мне стремя, чтобы я мог сойти с коня.
- Милорд шевалье, - сказал он самым учтивым голосом.
Я испытал странное чувство. Чуть ли не королем себя почувствовал. А с другой стороны мне было ужасно неловко. В глазах окружавших нас людей были почтение и надежда. Они как на спасителей на нас смотрят. Сможем ли мы им помочь?
Жилые покои Фор-Авек имели весьма примечательную архитектуру - стены нижних двух этажей были сложены из природного камня, а верхние два этажа были сложены из толстых бревен с прорезанными в них узкими бойницами и опоясаны внешними галереями, окружавшими сруб с четырех сторон. Над двускатной драночной крышей трепыхалось на ветру оранжевое фламеньерское знамя. Внутри здания было грязно, и стоял резкий запах мышей и сырости, но было гораздо теплее, чем на улице. Дуззара мы нашли на третьем этаже, в библиотеке. Инквизитор был занят тем, что разбирал книги, пострадавшие от недавних дождей.
Обычно инквизиторов представляют себе как тощих, изможденных постами, желчных типов со змеиными глазами. Брат Дуззар оказался низеньким толстяком, одетым в добротный костюм из серого бархата, с венчиком светлых волос вокруг огромной лысой головы, ясными голубыми глазами и роскошной окладистой бородой, которая придавала ему очень благообразный вид.
- Шевалье де Квинси? - спросил толстяк, глядя на меня.
- Да, это я. А вы инквизитор Дуззар?
- Ваш слуга, шевалье. Простите меня, что лично не встретил вас в гавани, - заявил он, приветствуя нас поклоном. - Мир вам и добро пожаловать в Фор-Авек. Несказанно рад вашему прибытию. Ждал вас с замиранием сердца и с надеждой. Меня, по совести сказать, уже черное отчаяние начало брать от всего происходящего. Приказы с вами, господа?
- Да, разумеется, - я подал Дуззару мое назначение, то же самое сделали Элика и Домаш.
- Дамзель Элика Сонин из Охранительной Ложи? - Дуззар улыбнулся эльфке. - Превосходно. Помощь мага-эльфа может нам очень понадобиться.
- Командир де Торон уже кое-что нам рассказал, - сказал я, кивнув начальнику стражи. - И заметил, что вы знаете куда больше.
- Пейре, оставьте нас, сын мой, - велел инквизитор проводившему нас рыцарю. Сделал паузу, положил стопку книг, которую держал в руках, на стол. - Воистину скверные вещи тут творятся. Но сначала позвольте вопрос - вы, добрый сэр, давно в братстве?
- Несколько недель.
- И вас послали сюда? - Дуззар неожиданно присвистнул. - И чем только думают эти старые кретины в Рейвеноре?
- Полагаете, я слишком зелен для такой работы?
- Простите, эрл, я, конечно, кое-что знаю о вас, а главное - наслышан о заслугах вашего.... приемного батюшки, лорда де Квинси-старшего. Полагаю, он вас кое-чему научил за то время, пока вы служили у него.
- Нам сказали, что шевалье де Апримон мертв, - сказал я, меняя тему. Мне было неприятно, что Дуззар говорит обо мне с некоторым пренебрежением.
- Увы, все так. Он и прежде много пил, а с началом этого бедствия запил смертельно. Запирался в своих покоях и пьянствовал днем и ночью.
- Странное занятие для фламеньера.
- По совести сказать, де Апримон никогда не был хорошим комендантом - простите, что говорю о покойнике плохо. Воины, конечно же, скажут вам, что де Апримон был дельный командир, и кое в чем будут правы - отваги ему было не занимать. Но одно дело махать мечом, и совсем другое - управлять комтурией. Фор-Авек считается глухой провинциальной дырой, и хорошего дельного рыцаря сюда не пошлют. Де Апримон был комтуром на Порсобадо почти пять лет и от тутошней безнадеги начал потихоньку опускаться. Пил по-черному, приворовывал, брал взятки, крепостью управлял из рук вон скверно. С этими дикарями, хойлами, обращался так, будто они особы королевской крови - никакой твердости, никакой имперской отеческой суровости, сплошное потакание их прихотям. Каков форт, таков комендант... Простите, я кажется, опять что-то не то сказал.
- Ничего, мы поняли вас. Так что случилось с де Апримоном?
- Он повесился с перепоя. Мы нашли его утром - он висел на своем поясе, а вокруг валялись пустые бутылки и кувшины. Я приказал сжечь его тело на костре, а Рейвенор написал, что шевалье умер от удара.
- Так что здесь происходит?
- Для начала взгляните на книгу, что я отложил специально для вас. Вон там, на бюро.
Я переглянулся с Эликой, подошел к бюро и увидел толстую книгу в переплете из серого сафьяна, укрепленного старым медным окладом. Раскрыв книгу, я прочел заглавие: "Подлинные истории, легенды и сказки виари времен Третьей эпохи".
- Сказки и легенды? - спросил я Дуззара. - Вы считаете, что странные события в Фор-Авеке как-то связаны со старыми легендами?
- Милорд, я нашел эту книгу в комнате магистра Кары Донишин уже после того, как она и ее практиканты исчезли. Там есть подчеркнутые абзацы, посмотрите их.
Заинтригованный, я полистал книгу и нашел страницу, о которой говорил инквизитор. Так и есть, три абзаца были очеркнуты синими чернилами. И вот что я прочитал:
"По уходу старого короля Листовеня, сыновья его перессорились между собой: младшие не желали признать право старшего принца Аритиона на престол, как то было завещано отцом. И Агарэлион, подбив своего брата Лланайна на мятеж, собрал вассалов в Ардиане и двинулся на столицу. На Каллахинорском поле Аритион и его армия встретили мятежников, и битва была кровавой и жестокой. Сам Аритион пал в ней, и войско его погибло. Как только сообщили Агарэлиону о смерти старшего брата, он немедленно вызвал в шатер свой Лланайна и велел слугам умертвить брата у себя на глазах.
В Лавис-Эрдале узнали о кровавых делах Агарэлиона на второй день после Каллахинорской битвы. Знать испугалась, и многие готовы были присягнуть тирану и убийце на верность, чтобы спасти свои жизни и свое имущество. Но служители Предков были непреклонны. "Лучше потерять жизнь, чем оскверниться, служа предателю и братоубийце, - говорили они- Не было в истории виари ни единого случая, когда брат поднимал руку на брата. Презрен будет тот, кто станет служить Агарэлиону Братоубийце!". Часть знати и горожан прислушалась к этим словам и пошла за служителями, и не было в городе единства.
Агарэлион пришел к Лавис-Эрдалу со всем своим войском, с лучниками, щитоносцами и наемниками из числа хойлов и Морских бродяг, и осадил город, требуя впустить его. Знатные таны, поддавшись страху, сговорились и открыли ворота. Тогда То-Брианель, Первый служитель, собрал всех единомышленников своих и заперся в чертогах святилища Лавис-Эрдала, полагая, что король не посмеет нарушить неприскосновенность священного места.
Агарэлион приехал к вратам святилища и говорил с непокорными, и пообещал им не проливать их крови. Часть горожан поверила королю и покинула убежище. Агарэлион же поступил с ними жестоко и вероломно: велел отобрать половину пленников, связать их попарно - мужа с женой, брата с сестрой, мать с сыном или дочерью, - и утопил их всех в озере у подножия Священного холма. При этом он говорил со смехом: "Я же поклялся не проливать вашей крови. Кто скажет, что я не сдержал своей клятвы?". Прочих же пленников по приказу тирана сожгли в огромной железной клетке в центре Лавис-Эрдала перед дворцом павшего короля Аритиона. При этом не было пощады ни старикам, ни женщинам, ни малым детям. И видя лютость Агарэлиона и его палачей, То-Брианель проклял с башни храма короля и все его потомство и сказал: "Великим ужасом и великой платой расплатишься ты за лютость свою и за преступления твои". Король же, покончив с несчастными, имевшими глупость поверить ему, велел войскам взять святилище, но никого там не оказалось - служители и все, кто оставался с ними, исчезли, будто ушли в камень стен или растаяли в воздухе. В ярости Агарэлион велел разрушить весь Лавис-Эрдал, и город был предан огню и разграблению.
Разрушив город, Агарэлион направился на восток в Долину Спящей Девы, чтобы принудить тамошние кланы виари, стоявшие за Аритиона, к повиновению, но по дороге настигла его ужасная кончина, и все думали, что это сбылось проклятие То-Брианэля. После смерти Агарэлиона Лавис-Эрдал еще два века лежал в руинах, пока король Седьмой Драконьей династии Ллаиндир Скромный не повелел восстановить город и святилище, от которого остались лишь подземный лабиринт и несколько дрвних гробниц. В память же о мучениках, принявших смерть в Лавис-Эрдале, было построен новый храм, сохранившийся до наших дней..."
- Интересно, - сказала Элика, когда я закончил читать, взяла у меня книгу и посмотрела на титульный лист. - Эта книга из библиотеки Академии в Рейвеноре? Переводы древневиарийских хроник, относящихся к началу Третьей эпохи. Выходит, Кара знала, что ищет на Порсобадо. Нам надо отправляться в эти руины.
- Не стоит делать этого сейчас, миледи, - заметил Дуззар. - Скоро наступит ночь, а с ней придут туман и ужас. Вы еще не знаете, что это такое.
- Давайте начнем с самого начала, - произнес я. - Расскажите, как случилось, что магистр Кара и ее спутники пропали.
- Я знаю не больше вашего. Конечно, по прибытии магистр Кара и ее практиканты прошли коллоквиум со мной, как то полагается по законам церкви. Магистр показалась мне особой опытной и знающей, поэтому я охотно согласился предоставить ей полную самостоятельность. Поначалу все шло хорошо, маги побывали в Айлифе, где, по словам магистра Кары, находилась цель их путешествия. В День Урожая - да, это была именно праздничная пятница, - я видел магистра Кару Донишин и молодых магов в последний раз. Они ушли рано утром. Их сопровождала охрана: сержант Милан Тарде и пять арбалетчиков. Обратно не вернулся никто.
- Нам сказали, шевалье де Апримон собирался послать воинов на их поиски.
- Само собой. Исчезновение магов - это не шутка, милорд. Не мне вам объяснять, что каждый маг для империи на вес золота. А тут пропали сразу три, причем один из исчезнувших - магистр Академии и член Охранительной Ложи! Однако шевалье решил, что группа могла заночевать в одной из деревень в окрестностях Фор-Авек, и время было упущено. Лишь на третий день, когда стало ясно, что маги исчезли и воины охраны с ними, де Апримон забил тревогу. Но тут началась такая буря, что описать нельзя. Две недели небывалого ливня, милорд. Поиски в такую погоду были невозможны. Все дороги размыло, а пустоши вокруг Фор-Авек превратились в гиблое болото. После этого де Апримону осталось лишь уведомить Рейвенор о случившемся. Это была гарантированная отставка и позор на всю оставшуюся жизнь. Видимо, именно страх перед будущим заставил бедного шевалье полезть в петлю. Хотя, возможно на такой страшный поступок его толкнули чары.
- Чары? Вы сказали - чары?
- Именно так, милорд, - Дуззар кивнул. - Фор-Авек уже второй месяц во власти злых чар.
- Скажите мне правду, Дуззар, - я шагнул к инквизитору и коснулся его плеча. - Откровенно скажите - они живы?
- Очень хочу надеяться на это. Но надежда моя - как бы это сказать поделикатнее, - весьма призрачна. Я понимаю ваши чувства: я знаю, что в составе группы магистра Кары была ваша...возлюбленная. Увы, мне нечем вас успокоить, шевалье.
- Вы инквизитор, брат Дуззар, - сказал я. - Наверняка у вас есть какие-то мысли на счет происходящего.
- Разумеется. Мистические явления в Фор-Авек начались после исчезновения группы магистра Кары. Я думаю, ваши коллеги сами того не желая пробудили какую-то древнюю зловещую магию виари.
- Вы знаете, милорд инквизитор, что виари никогда не прибегали к черной магии, - с некоторым вызовом в голосе сказала Элика.
- Тогда как вы объясните, что призрачные голоса в тумане разговаривают на древнем наречии виари? - ответил Дуззар. - Я достаточно хорошо знаю язык вашего народа, дамзель магесса, чтобы понять, о чем они говорят. Духи в тумане жалуются, что их постигла жестокая смерть, и прах их остался неупокоенным. Они говорят, что ненавидят нас за то, что мы живы, а они умерли. Вы сами сможете это услышать, если после полуночи выйдете на стены и постоите в тумане некоторое время.
- Не самая лучшая идея, - сказал я.
- Согласен, - кивнул Дуззар. - Когда вокруг тебя в тумане ходят призраки, это неприятно. И опасно. За несколько недель мы потеряли пять человек. Они сошли с ума и позже умерли в мучениях. Я не мог им помочь. Перед смертью троих из них рвало грязной водой, как утопленников, а у двоих на теле невероятным образом появились следы страшных ожогов. Что это, по-вашему, если не самая черная магия?
От слов инквизитора меня холодом пробрало. Домаш, похоже, испытал похожие чувства. Но в глазах Элики по-прежнему поблескивали сердитые огоньки.
- Это ничего не доказывает, брат Дуззар, - сказала она. - Но будь по-вашему: сегодня же я отправлюсь на стены крепости и сама послушаю, что говорят эти ваши таинственные голоса.
- Мы отправимся, - сказал я. - Неужели ты думаешь, что мы позволим тебе пойти одной?
- И я пойду, - впервые за все время подал голос байор Домаш.
- Воля ваша, - ответил инквизитор. - Я тоже отправлюсь с вами, хотя мне бы не хотелось вновь пережить этот ужас.
- Вы можете остаться в замке, брат Дуззар, - сказал я. - Мы справимся сами.
- Конечно, ведь дамзель Элика весьма искушена в магии, как понимаю, - инквизитор слегка улыбнулся. - Вы правы. Я был бы невеждой и глупцом, если бы усомнился в способности члена Охранительной Ложи противостоять самому могучему колдовству. К тому же другого способа найти хоть какую-то подсказку, где искать исчезнувших магов, у нас все равно нет. Только умоляю, шевалье - будьте предельно осторожны. Если позволите дать дружеский совет, я бы предложил вам вначале переговорить с Пейре де Тороном - он усилит стражу на стенах.
- Мы будем осторожны, - ответила за всех Элика.
- Однако я только сейчас понял, что веду себя как неотесанный болван, - сказал Дуззар. - Вы ведь наверняка устали и голодны. Беды бедами, но мы просто обязаны отпраздновать прибытие нового шевалье в Фор-Авек. Изысканных явств в замке нет, зато малиновое вино у нас на Порсобадо очень неплохое, а копченая лососина, сельдерей и яблоки просто отменные. Пойдемте, я провожу вас в покои, отведенные для коменданта. Вы сможете отдохнуть, а я пока похлопочу о достойном вас столе на вечер и заодно закончу с этим беспорядком. Проклятые дожди чуть не погубили все мои книги.
2. В тумане
После нескольких дней скачки по грязным дорогам и пятидневного путешествия на корабле баня - это событие. Это настоящее райское наслаждение. А баня в Фор-Авеке оказалась на удивление добротной. Чистой, теплой, со стенами, обшитыми дубовыми досками, с деревянным полом, а главное - с маленьким бассейном, наполненным теплой водой.
После получасового купания я почувствовал, что вполне готов начать новую жизнь. Что же до Домаша, то он, накупавшись и развалившись на полоке, дремал как сытый довольный жизнью кот. И тут появилась Элика.