Игорь И. : другие произведения.

Саркофаг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Восемнадцать лет назад оперуполномоченный Сергей Баринов, преследуя преступника, столкнулся с древним злом - адским созданием, пьющим кровь людей. Сергей вступил в схватку с упырем - и проиграл. Он остался жить и даже обрел бессмертие, но сам стал исчадием ада. Все эти годы зло, которое поселилось в нем, крепчало и напитывалось темной энергией. Наконец упырь осознал - он и ему подобные должны покончить с человеческой цивилизацией и вернуть на Землю первозданное зло. Для этого надо лишь активировать один древний артефакт... ПОЛНЫЙ ТЕКСТ!

  
   Часть первая. Проклятая деревня.
  
   Пролог. Предвестие.
   Ночь с 11 на 12 августа 1989 года. Мурманское шоссе. Граница Тихвинского и Бокситогорского районов Ленинградской области.
  
   Белая "шестерка" нудно громыхает разбитой подвеской по неровному асфальту. Пятый час то сплошной, то прерывистой белой полосой ложится под колеса осевая линия. Двести пятьдесят минут - треть рабочей смены патрульного экипажа роты дорожно-патрульной службы. По случаю специальной операции, на этот раз нацеленной на борьбу с грабителями дальнобойщиков, экипаж усилен сотрудником отделения уголовного розыска.
   Оперуполномоченного зовут Сергей Баринов. Сегодня его очередь обслуживать очередную показушную инициативу, рожденную в недрах Главного управления, а может даже самого Министерства. Баринов никогда не вдавался в подобные тонкости, своих проблем хватало. Его ведь даже ради приличия с приказом о проведении мероприятия никто так и не удосужился ознакомить.
   Как водится, на традиционной "сходке" в конце дня, шеф, майор Коркин, как бы между прочим осчастливил очередной вводной. Жалкие попытки Баринова отбояриться, ссылаясь на давно просроченный отказной материал и прочие подобные мелочи, не вызвали у него ни понимания, ни элементарного сочувствия. В довершение всех неприятностей откровенно не повезло с инспекторами. Два молодых старших сержанта трудились на трассе на совесть, развеяв его мечты принять сто грамм и выспаться под елкой, пока рыцари полосатой палки зарабатывают на завтрак.
   - И где же вас таких только находят? - раздраженно бубнил под нос оперативник, не опасаясь быть услышанным из-за шума двигателя. - Правда, что ли решили злодеев поймать? Ну-ну... Флаг в руки.
   Тщетно пытаясь хоть как-то устроиться на продавленном заднем сиденье, в конце концов, Баринов не выдержал и завыл в полный голос:
   - Все мужики, привал! Если прямо сейчас не остановитесь, на ходу выпрыгну! Задница уже плоской стала, а на клапан давит так, что аж пар из ушей!
   - А чего молчишь, Серега? - с левой стороны подголовника переднего пассажирского сиденья появилось веселое, краснокирпичное от загара лицо старшего наряда Васи Турыгина. - Ты, если чего, сразу говори. Мы-то люди привычные. У нас перерыв обычно через шесть часов, на тридцать минут. Когда ровно полсмены отвоюем.
   - Знаю я ваши тридцать минут. Меня ссыте, вот и службу изображаете, - продолжал вполголоса недовольно бурчать Баринов.
   - А? - не расслышал Турыгин. - Чего говоришь-то?
   - Тормози! - проорал ему в самое ухо Сергей. - А то сейчас пузырь мочевой лопнет!
   - Сей секунд сделаем, - испуганно отдернул голову сержант, - Колян, за поворотом карман будет, остановимся. Заодно с радаром поработаем, ноги разомнем.
   - Добро, - лениво отозвался сидящий за рулем напарник.
   Причудливые тени деревьев испуганно метнулись по округе, когда "шестерка", хлестнув по кругу дальним светом и пронзительно взвизгнув стертыми колодками, с лихим разворотом остановилась в облаке оседающей пыли.
   - Ну, ты, гонщик, осторожней, - Баринов, не ожидавший столь резкого торможения, чувствительно приложился лбом о подголовник водительского сиденья. - Людей везешь, не картошку.
   - А ты пристегнись, - посмеиваясь, посоветовал водитель, выбираясь из-за руля.
   - Больно умные все стали, - бросил ему в спину Сергей и мелко затрусил к ближайшим деревьям.
   Между тем, внимание инспекторов привлек приткнувшийся у самого края стоянки, вплотную к лесу, запыленный грузовик с прицепом. Старший наряда, машинально поправил свисающий с плеча новенький, недавно полученный со склада, "Калашников". Знакомая с армейской службы тяжесть оружия придавала сержанту уверенности. Он повернулся к напарнику:
   - Ну что, глянем?
   - Думаешь, стоит? - скептически скривился тот. - Второй час ночи. Водилы, небось, давным-давно дыхнут без задних ног. Чего попусту тревожить? Может, ну их на фиг?
   Однако, не вняв его доводам, старший негромко, но жестко скомандовал:
   - Работаем.
   Напарник равнодушно пожал плечами, расстегнул поясную кобуру с табельным "ПМ" и, не вынимая пистолета, демонстративно положил правую ладонь на рукоятку.
   ...Справив малую нужду, Баринов, испытывая долгожданное облегчение, сладко потянулся. Помассировав неприятно ноющие ягодицы, протяжно зевнул и размечтался: "Эх, пивка бы... Разливного... Холодненького..." - перед его глазами, как наяву всплыла увенчанная шапкой белоснежной пены, запотевшая кружка с янтарным напитком. Рот тут же наполнился тягучей слюной, и Сергей с отвращением сплюнул. Нервно вытряс из мятой пачки предпоследнюю сигарету. Поспешно закуривая и продолжая отплевываться, сам себе вслух пожаловался:
   - Все, сил моих больше нет!.. Эти козлы пусть как хотят, но лично я сейчас еду к ближайшему ларьку, где продают пиво, - хрустнул зажатой в ладони пустой пачкой, - и сигареты.
   Воодушевленный собственной решительностью, Баринов устремился к "шестерке", щедро поливающей так и не выключенным дальним светом дальнобойную фуру.
   "У них явно аккумулятор запасной есть, - зло подумал имевший понятие об автомобильных проблемах опер, - Если посадят, толкать из принципа не буду... Вот же придурки".
   Он уже открыл, было, рот окликнуть инспекторов, как в последнее мгновение что-то его удержало. Когда до выхода из леса оставалось всего пара-тройка шагов, Баринова сковал внезапный столбняк. Душу захлестнула жуткая тоска, а от леденящего ужаса зашевелились волосы на затылке. Сергей вдруг с содроганием ощутил холодное давление недоброго взгляда сквозь прорезь прицела и ясно представил палец, неторопливо выбирающий свободный ход спускового крючка.
   Моментально взмокший опер инстинктивно пригнулся, затем и вовсе присел, опускаясь на левое колено. Из кобуры во влажную от пота ладонь привычно скользнул нагретый подмышкой "ПМ". Большой палец скинул флажок предохранителя вниз, а следующим движением взвел оглушительно щелкнувший в мертвой тишине курок.
   Передергивать затвор, и досылать патрон в патронник не было нужды. Баринов изначально, как только получил оружие для постоянного ношения, добыл у знакомых вояк пачку патронов, заменил в магазине пистолета первые три казенных на свои, личные. Четвертый собственный патрон находился в стволе. Таким образом, боекомплект увеличился до девяти выстрелов, из которых за добрую половину, в случае чего, не нужно отчитываться. А для того, чтобы открыть огонь, достаточно было снять пистолет с предохранителя и взвести курок.
   В крайних обстоятельствах можно начать стрелять и, не взводя курка, так называемым самовзводом. Он даже специально тренировался, укладывая монету под самый срез ствола возле мушки. Задача заключалась в том, чтобы, плавно нажимая на спусковой крючок, постараться удержать ровную мушку в прорези целика, при этом, не уронив монету.
   Готовый немедленно открыть огонь, и мучительно вспоминая, лежит ли в кармашке кобуры запасной магазин, или он остался в сейфе, Сергей одним рывком преодолел расстояние до машины, опершись мокрой спиной о правое заднее крыло. Судорожно нащупав твердый брусок магазина в притороченном к ремню кобуры специальном кармашке, с облегчением перевел дух и промокнул лоб рукавом.
   Сильнее всего его пугала абсолютная тишина, нарушаемая только грохотом сердца и шумом крови в ушах. Внезапно накатило желание заорать, вскочить и открыть беспорядочную стрельбу.
   Неимоверным усилием воли задавив приступ паники, Баринов все же сумел взять себя в руки. Несколько раз глубоко вдохнув через нос и выдохнув через рот, он почувствовал себя немного лучше. Настолько, что смог вспомнил про радиостанцию в салоне "шестерки".
   Опер уже ни секунды не сомневался в том, что с инспекторами что-то случилось. Что-то очень нехорошее. А бросаться в одиночку им на помощь Сергей великой охоты не испытывал. В конце концов, подумал он - у них же есть автомат. Или был? Предположение о попавшем к неизвестным злоумышленникам "Калашникове" заставила Баринова невольно поежиться.
   "Нужно бы подмогу вызывать. Уж лучше прослыть живым дураком и паникером, чем мертвым героем", - домысливая на ходу, он ужом скользнул вдоль машины. Сидя на корточках, осторожно приоткрыл переднюю пассажирскую дверцу и потянулся к такому близкому микрофону. Пальцы уже обхватили скользкий, прохладный пластик, когда ему на голову обрушилось небо.
   ...Первыми, с трудом пробиваясь сквозь тонкий, противный писк в ушах пришли голоса. А вот попытка открыть глаза не удалась. Намертво приваренные друг к другу ресницы никак не желали разлепляться.
   Инстинктивное желание поднять веки пальцами привело к катастрофе. Жуткая боль обожгла выкрученные за спину руки. Сквозь запекшиеся губы прорвался жалобный стон, и сознание вновь заволокла серая пелена.
   Во второй раз Баринов очнулся от холода. Несмотря на то, что его колотила крупная дрожь, по непонятным причудам физиологии по лбу струился ледяной пот, неприятно собираясь в крупные капли на кончике носа. Едкая жидкость, легко преодолевая преграду бровей, в конце концов, растворила склеившую ресницы корку крови, и Сергей сумел разлепить веки.
   С минуту он фокусировал зрение, пытаясь совладать с плотным роем сверкающих мушек, беззаботно суетящихся внутри глазных яблок. Титаническим усилием воли справившись с этой задачей, ничего, кроме сереющих в предрассветном сумраке деревьев, не увидел. А естественное желание осмотреться оказалось невыполнимым, так как голову жестко фиксировала тугая веревочная петля. Оставалось, уставившись прямо перед собой, гадать, что же на самом деле произошло?
   Переступив босыми ступнями по мху, покрытому ковром колючих сухих иголок, Баринов вдруг с замиранием сердца понял, что привязан к дереву абсолютно голым. Почему-то отчаянно стыдясь собственной наготы, Сергей рванулся изо всех сил. Как и следовало ожидать, веревки выдержали натиск. А вот последствием крайнего напряжения стал жесточайший, выворачивающий наизнанку, приступ дурноты, свидетельствующий о серьезном сотрясении мозга.
   Едва не захлебнувшись обильно заброшенной через пищевод собственной едкой желчью, он, больше не обращая внимания на происходящее вокруг, шумно отплевывался. И только наполненный безнадежной мольбой, срывающийся женский голос заставил Сергея замереть с открытым ртом.
   - Опомнись! Хватит крови! Этот мальчик не сделал тебе ничего дурного! Пощади хотя бы его!
   Что ответил собеседник его защитнице, Баринов не услышал. Гулкий удар по многострадальной голове вновь отправил его в темноту.
   ...На этот раз он очнулся лежа и первым делом провел ладонями по липко-влажным волосам на пульсирующем жаркой болью затылке. А, поднеся перепачканные красным ладони к глазам, едва справился с подкатившей тошнотой.
   Немного полежав без движения, Сергей все же заставил себя подняться. Сначала на колени, а потом, цепляясь непослушными, скользкими от крови пальцами за гладкий ствол молодой сосны, на дрожащие ноги.
   Он по-прежнему был без одежды. Но теперь это его нисколько не трогало. Даже холод не чувствовался, несмотря на то, что при дыхании изо рта вылетал заметный в светлеющем воздухе парок.
   Сделав несколько неверных шагов до соседнего дерева, Сергей, судорожно обнял его, прижавшись всем телом к шершавой коре. Медленно повернул голову вправо, и снова чуть не потерял сознание. Рвотный позыв сначала согнул его пополам, затем вновь бросил на колени. На этот раз выполаскивало основательно, и было от чего.
   На связанных из стволов молодых березок импровизированных крестах обвисли два обнаженных трупа. Из распоротых животов мертвецов наплыла черная, уже частично свернувшаяся кровь. Между ног вместо гениталий свисала отвратительная, иссиня-багровая бахрома. Желто-розовые, лишенные плоти позвоночные столбы, поднимающиеся, казалось из самого центра грудных клеток, подпирали круглые шары голов с неестественно выпученными побелевшими глазами.
   Сергей, до рези всматриваясь в алебастровые лица, леденея, понимал, чьи это тела.
   Дальнейшие события сохранились обрывками. После поляны с трупами инспекторов он обнаружил себя у машины, почему-то уже одетым. Не хватало только кобуры с пистолетом. Несмотря на так и не выключенные фары, аккумулятор еще дышал. Радиостанция зашипела, как некстати разбуженная змея, и ожила.
   Дежурный, попытавшийся было возмутиться долгим отсутствием связи с патрульным экипажем, испуганно поперхнулся, услышав хрип Баринова: "Скорую... Опергруппу... Прокуратуру.... Два трупа сотрудников... Быстро...", что-то неразборчиво пробормотал и отключился.
   ...Наваждение отпустило так же внезапно, как и началось.
   Сергей машинально застегнул молнию на джинсах, и какое-то время, приходя в себя, просто неподвижно стоял. Затем, не ощущая боли от прикосновений, недоверчиво ощупал голову. Долго и придирчиво рассматривал ладони, так и не обнаружив на них ни единого пятнышка крови. А когда, с замиранием сердца, с силой прижал левый локоть к боку, предохранитель пистолета даже сквозь толстую кожу кобуры, отрезвляюще больно воткнулся в ребро.
   "Блин горелый, да что же это такое? С ума схожу, что ли?" - с этой мыслью Баринов опасливо оглянулся. Но, кроме ближайших стволов густого подлеска, едва различимых во тьме, ничего не сумел рассмотреть.
   Стараясь не шуметь, он развернулся лицом к дороге. Фары патрульной машины все так же щедро освещали стоянку и фуру на ее краю. Вокруг стояла абсолютная, неестественная тишина, а трасса словно вымерла. С того момента, когда белая "шестерка" остановилась, мимо не проехала ни одна машина. Даже воздух застыл, и как показалось Сергею, слегка загустел.
   Опер нервно вздрогнул. Сделал неуверенный шаг к выходу из леса и ему в нос ударил явственный запах вскопанной влажной земли. Разыгравшееся воображение тут же подкинуло образ свежевырытой могилы.
   - Тьфу ты, черт! - с глухим отчаянием вслух выругался Баринов.
   Резким движением выдернув "ПМ" из-под куртки, большим пальцем привычно сдвинул вниз предохранитель и взвел треснувший, будто сломавшийся под ногой сучок, курок.
   - Ну, суки... - непонятно к кому обращаясь, прошипел он и, пригибаясь, бросился к машине.
   Как только Сергей пересек невидимую черту, отделяющую лес от стоянки, мир вокруг переменился как по мановению волшебной палочки. Вместо могильной сырости невыносимо воняла валявшаяся на обочине обгоревшая покрышка. Мимо натужно проревел "МАЗ". Навстречу ему шустро проскочила блеснувшая в свете фар черным лаком представительная "Волга". Возле осветившейся изнутри кабины грузовика недовольно бубнили голоса. Словом, все было как обычно. Только, почему-то не спешил таять ледяной ком, застывший у Баринова под ложечкой.
   Сергей рывком открыл заднюю дверцу и с размаху плюхнулся на продавленное сиденье, продолжая упираться ногами в землю. Несмотря на то, что поза получилась неловкой, он как будто наслаждался этим неудобством, отвлекающим от воспоминаний о недавнем наваждении. Ему все еще мерещились голые изуродованные трупы инспекторов.
   Баринов с раздражением тряхнул головой, пытаясь прогнать навязчивое видение и, не рассчитав, сильно ударился о стойку между дверями. От боли из глаз брызнули слезы, но неожиданно стало легче.
   Шепотом матерясь, он вытащил из левого кармана куртки смятую пачку, зубами достал последнюю сигарету. Нервно скомкал картонный прямоугольник в кулаке и кинул его под колесо. Неловко прикурив левой рукой, с удивлением покосился на пистолет, который продолжал судорожно сжимать в правой. Потом отработанным до автоматизма движением большого пальца поставил оружие на предохранитель и воткнул в кобуру, одновременно глубоко затягиваясь горьковатым дымом.
   В этот момент от кабины грузовика отделился плоский в слепящем искусственном свете, силуэт. Старший смены, похрустывая гравием под подошвами ботинок, неспешно подошел к оперу. Не давая сержанту раскрыть рта, Баринов капризно зачастил:
   - Короче! Заканчивайте эту бестолковую бодягу, и отрываемся туда, где дают водку и шашлыки. Мне край, как накатить нужно. А если желаете ударно трудиться дальше, я не в претензии. Меня на обратном пути подхватите.
   Инспектор удивленно захлопал глазами и, помявшись, несмело забормотал:
   - А нас... это... ну... на инструктаже предупредили, что ты... ну-у-у, это... как сказать?..
   - Да как есть, так говори. Чего кота за хвост тянешь?
   Инспектор переступил с ноги на ногу, потупившись, как провинившийся школьник, и выдавил:
   - Ну, типа, правильный ты.
   Сергей нервно хихикнул.
   - Ага, все верно. А мой вождь по страшному секрету мне шепнул, что недоделанные вы. И поэтому мы уже шесть часов занимаемся херней, вместо того, чтобы с пользой провести время. Так?
   - Так, - подтвердил ошарашенный подобным поворотом старший сержант.
   - Тогда чего стоим? Кого ждем? Руки в ноги, и быстро-быстро попылили в сторону моря.
   - Погоди, - качнул указательным пальцем инспектор. - Там фура из Дагестана. Похоже, с левой водкой. Документы откровенное фуфло, невооруженным глазом видно. Смотреть пойдешь?
   - Не... - расслаблено отмахнулся Баринов, хотя еще час назад такой вариант заставил бы его подскочить и со всех ног броситься к сладкому куску. После прогулки в лес внутри что-то надломилось. - Сами разберитесь. Возьмите пару пузырей и пусть катятся на все четыре стороны.
   Сержант, поперхнувшись от возмущения, просипел:
   - Какие пару пузырей? Ты вообще о чем?
   - Да, действительно, что-то я не то говорю, - Сергей с пониманием прищурился на инспектора. - Но все равно, мне замарачиваться с ними в лом. Устал что-то. Сами разбирайтесь, я не в теме. Сколько стрясете, все ваше.
   - Хорошо подумал? - сержант не верил собственным ушам.
   - Давай, давай. Пока мы здесь базарим, время идет. А у меня трубы горят.... Сигарету дай.
   Инспектор, не вынимая пачки, ловко добыл из нагрудного кармана белый цилиндрик и бросил его на сиденье. Затем развернулся и потрусил к фуре, по пути несколько раз обернувшись, проверяя, не передумал ли опер.
   Не прошло и четверти часа, как до самых глаз заросшие черной щетиной хмурые горцы загрузили в багажник милицейского автомобиля четыре картонных коробки с водкой, а в карманы сержантов немалое количество хрустящих бумажек. Турыгин сиял, словно новый самовар.
   - Сергуня! Поляна за нами! Мы такое место тебе покажем. Там шашлыки, - заливался он, целуя сложенные щепотью пальцы правой руки, - пальчики оближешь.
   Вполуха слушающий его Баринов расслаблено развалился на заднем сиденье, с немалым удовлетворением ощущая, как после доброго глотка обжигающей жидкости прямо из горла бутылки, мало-помалу отпускает дикое напряжение и начинает таять лед в желудке.
   "Ох, как же я сейчас нажрусь..." - всплыла и, не зацепившись на поверхности, канула в глубины подсознания ленивая мысль. С каждой минутой все быстрее набирая скорость, машина неслась навстречу светлеющему горизонту.
  
   Глава 1. Опала.
   12 августа 1989 года. 11 часов 15 минут. Горотдел милиции. Кабинет начальника отделения уголовного розыска.
  
   Мучаясь кошмарной головной болью, старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Баринов Сергей Анатольевич тщетно пытался сосредоточиться на речи непосредственного начальника. Ежедневное оперативное совещание, как правило, начиналось в девять утра, но Коркин без объяснения причин перенес его на одиннадцать. Баринов резонно предполагал, что сделано это было исключительно из-за его персоны.
   Ночное мероприятие закончилось гораздо хуже, чем ожидалось. Предчувствие, посетившее Баринова в машине, не обмануло. К шести утра оба старших сержанта и опер дошли до состояния полного собственного изумления.
   Однако когда веселье достигло своего апогея, заявился командир взвода дорожно-патрульной службы, который в сопровождении заместителя два с лишним часа разыскивал по всей трассе неожиданно замолчавший экипаж. Это сейчас Сергей понимал, что они, по сути, спасли сорвавшихся с катушек подчиненных и коллегу. Но тогда, как подсказывали вспышки памяти, он бурно сопротивлялся и требовал продолжения банкета, после чего в воспоминаниях зиял черный провал.
   Час назад Баринов очнулся на стульях в рабочем кабинете. Первичная проверка показала наличие на своем месте пистолета и удостоверения, что оставляло призрачную надежду выкрутиться без необратимых последствий.
   "Интересно, получиться отделаться строгачом, или все же влепят предупреждение о неполном служебном соответствии? - мысли в голове ворочались тяжело, как неподъемные булыжники, а каждое слово начальника отделения раскаленным гвоздем втыкалось в больной мозг. - Плевать, - успокаивал он себя, - раз "ксиву" с оружием не отобрали, значит, пока не выгоняют. А взыскание не триппер, половой жизни не помеха. Придет время - снимут. Не в первой".
   Пока Сергей отчаянно боролся с подкатывающей тошнотой, Коркин успел закончить совещание. Народ, поднимаясь, громко задвигал стульями. Сергей, прикрываясь спинами коллег, попытался тихонько смыться под общий шумок, но его остановил начальственный перст. Обманчиво ласковым голосом Мюллера в исполнении актера Броневого, он пропел: "А вас, Баринов, я попрошу остаться".
   "Точно неполный ход", - сделал неутешительный вывод Сергей, тоскливым взглядом провожая выходивших из кабинета коллег. Они, в свою очередь, сочувственно косились на него.
   Коркин, дождавшись пока кабинет опустеет, неторопливо пересек помещение по диагонали. Откровенно трясущейся рукой снял с громадного, шелушащегося лупящейся рыжей краской сейфа графин с мутноватой водой и набулькал полный стакан. Жадно осушив его, вернулся за стол и бросил в рот подушечку жевательной резинки. Затем тяжело посмотрел на Сергея глубоко упрятанными под припухшими веками глазами в красных прожилках.
   "Так вот оно что, - незаметно переводя дух, с облегчением догадался Баринов, - шеф, похоже, вчера тоже немало на грудь принял, вот и хреново ему, также как и мне. Поэтому, наверное, и оперативку перенес".
   - Значит так, Сергей Анатольевич, - надтреснутым голосом начал Коркин, - сейчас ты поднимаешь снизу Хохлова, твоего старого знакомого и беседуешь с ним под протокол. Поручение следователя уже есть. Цель - определить местонахождение его подельника.
   - Михалыч! - дурниной взвыл Баринов. - Ты чего творишь-то, а?! Я же ночь не спал! Мне отдых положен!
   В ответ начальник мгновенно налился темной кровью и гневно заревел:
   - Отдых, говоришь?! - его кадык совершил поступательное движение вверх-вниз. - Я тебе покажу отдых!!! На гражданке отдыхать будешь!!! Понял?!
   Приподнявшийся со стула Коркин тяжело ухнул обратно, и неожиданно спокойно продолжил:
   - Короче так, Баринов. Или ты прямо сейчас начинаешь выполнять указание, или можешь идти в кадры за обходным листом.
   - Все, все. Слушаюсь и повинуюсь, - примирительно поднял вверх руки Сергей, в планы которого не входило такое скоропостижное увольнение со службы, и неуклюже попытался изобразить раскаяние на небритой, опухшей физиономии.
   Начальник отделения показал пальцем на выход:
   - Иди, работай.... Да, притормози-ка еще на секунду...
   Баринов, уже взявшийся за дверную ручку, с нехорошим предчувствием обернулся.
   - Еще одна такая выходка, - прикуривая, прищурился на него Коркин, - уволю в двадцать четыре часа, и никакие прежние заслуги не помогут... Вопросы есть?
   - Вопросов нет, - с тяжелым вздохом ответил Сергей, тихонько прикрывая за собой дверь с ясным пониманием того, что с печальным свистом пролетает мимо премии за предыдущее раскрытие.
  
   12 августа 1989 года. 18 часов 40 минут. Ленинградская область. Окрестности деревни Грызлово.
  
   Канареечного цвета "УАЗ" с синей полосой вдоль всего кузова, на полном ходу обрушился носом в наполненную мутной водой колдобину. Оправдывая свое народное название, автомобиль на выходе из ямы "скозлил". Находившиеся в салоне люди на доли секунды испытали чувство невесомости, а потом на противоходе встретились с обтянутыми потертым дерматином сиденьями. Сидевший впереди Баринов, с такой силой клацнул зубами, что чуть не откусил себе язык.
   - Ты куда несешься, черт нерусский?! - благим матом заорал он на младшего сержанта Галимова, втопившего в пол педаль газа. - Все равно до конца смены не успеешь, идиот! Мы же еще туда не доехали... Кстати, - обернулся он к местному участковому, - далеко еще?
   - Километра три с половиной, четыре, - ответил, тщетно пытавшийся закрепиться на скачущей под ним, как необъезженная лошадь плоскости сиденья, младший лейтенант Вася Бородулин.
   Сергей мысленно прикинул подлетное время и толкнул водителя в плечо:
   - Сбрось скорость, я сказал! Ревешь, за десять километров слышно. Это раз. А два - имей в виду, если твоя колымага замерзнет, обратно будешь толкать ее собственной задницей. Понял?
   Галимов, по крови предков дитя гор, однако родившийся и всю жизнь проживший в Ленинградской области, генетически унаследовал склонность к стремительному перемещению в пространстве. Из древнего барахла, которое гордо именовалось специальным транспортом горотдела, он умудрялся выжимать последние соки, заставляя этот металлолом двигаться со скоростью автомобиля. Неудивительно, что машина, закрепленная за джигитом, большую часть времени проводила в ремонте, не выдерживая запредельных нагрузок.
   Скрипнув зубами, водитель покраснел и набычился, но давление на акселератор все же ослабил. Сразу стало значительно меньше трясти и утихло оглушительное рычание прогоревшего глушителя, всю дорогу немилосердно истязающее барабанные перепонки пассажиров.
   - Вася, - вновь обратился Баринов к младшему лейтенанту, - когда останется метров двести, триста, скажешь. Нам машину в зоне прямой видимости светить не с руки. А то до следующего понедельника по лесу за клиентом будем бегать.
   Когда дорога выскочила на песчаный взгорок, "УАЗик" по команде Бородулина, немилосердно заскрипел тормозами и остановился. Переждав, пока осядет пыль, Баринов с участковым выбрались на свежий воздух, оставив водителя в машине.
   - Эх, голова садовая, надо же было бинокль забыть, - вполголоса ругался Сергей, из-под козырька ладони пытаясь рассмотреть с десяток почерневших от ветхости домишек, без всякого порядка раскинутых вдоль извилистого, с болотистыми берегами ручья. Закатное солнце, прямой наводкой бившее в глаза, значительно усложняло это занятие.
   Страдающего жутким похмельем, и по этому поводу люто ненавидевшего весь мир опера, понесло в глухомань вследствие проявленной дурной инициативы. Стремясь оправдаться за допущенный накануне прокол, Сергей асфальтовым катком наехал на мелкого хулигана Хохлова.
   Похожий на золотушного подростка, прыщавый Леня Хохлов, по кличке Слизняк, сломался менее чем за десять минут. Не пришлось даже применять меры физического воздействия, о чем Баринов, особо не грешивший рукоприкладством, в глубине души даже пожалел, так как ему очень хотелось на ком-нибудь оторваться. Но Слизняк, тонко уловил состояние опера и не рискнул испытывать судьбу, играя в молчанку.
   Через сорок минут довольный Сергей, не отважившись опохмелится, на сухую заглотил завалявшуюся с незапамятных времен в ящике стола таблетку анальгина, направился докладывать о результатах Коркину. В протоколе, чин по чину подписанном Хохловым, имелся полный расклад по пяти квартирным кражам. Перепуганный Слизняк не только сдал скупщика, которому он сносил ворованное добро, но и указал возможное место пребывание подельника.
   Сам Хохлов, в силу крайне низкого уровня умственного развития, был способен разве что вытрясти карманную мелочь у младших школьников, потому как старшие уже могли отобрать наличность у него. Однако отсидевший свой второй срок вор-рецидивист Кувалдин, по кличке Кувалда, открыл у Слизняка настоящий талант форточника. И все было бы замечательно у стихийно сложившейся преступной группы, на горе гражданам и операм успешно вычищавшей квартиры на нижних этажах домов, да вмешался его величество случай.
   Как-то рассеянный жилец забыл отключить охранную сигнализацию, и по сигналу тревоги тут же примчалась патрульная группа. Спускавшиеся пешком с пятого этажа два сержанта нос к носу столкнулись с Кувалдой и Слизняком, неосмотрительно вывалившимися из чужой квартиры. Милиционеры может, и не обратили бы внимания на двух невзрачных мужичков, но, на свою беду, сладкая парочка была под завязку нагружена чужими вещами.
   Когда воров остановили для проверки, более сообразительный Кувалдин, улучив момент, бросился бежать. Перекрывавший выход водитель к этому времени уже получил сигнал отбоя и успел вернуться в машину. А пока один из сержантов, цепляясь стволом автомата за перила и путаясь в сброшенных под ноги тюках, выскочил из подъезда, его и след простыл...
   Раскрутивший Слизняка Баринов, имел неосторожность при докладе начальнику отделения подкинуть идею задержания Кувалды по горячим следам. Хохлов божился, что тот залег у дальних родственников в деревне Грызлово, и Сергей, для очистки совести, предложил смотаться туда за Кувалдиным.
   Неожиданно для него Коркин не только ухватился за эту мысль, но и умудрился в течение часа, что само по себе явилось событием невероятным, пробить машину с водителем. Теперь, готовый отрезать себе язык и выбросить его облезлым котам, оккупировавшим ближайший к отделу мусорный бак, опер прикидывал, как не упустить хитрого уголовника.
   - Василий, - повернулся Баринов к Бородулину, - ты дом установил?
   - А как же, - отозвался участковый, заранее предупрежденный по телефону и успевший собрать необходимый минимум сведений.
   - Точно? - с сомнением переспросил Сергей, привыкший за время службы ко всяким накладкам и не очень доверявший наспех собранной информации.
   - Обижаешь, начальник, - самодовольно ухмыльнулся участковый.
   - Ну-ну. Я обычно своих не сдаю. Но если с домом проколешься, не обессудь. Крайним, однозначно тебя сделаю.
   - Не колотись, Серега. Все будет тип-топ, - возбужденно ответил Бородулин, до крайности взбудораженный предстоящим приключением, так как в силу недолгого пребывания в органах, еще не успел наиграться в войну.
   Неодобрительно цикнувший зубом Баринов посмотрел на уходящее за горизонт солнце, а потом на циферблат наручных часов:
   - Короче так. Выдвигаемся, как только начнет темнеть. Если он нас срисует на подходе, все - кранты. Так что придется изображать разведчиков.
   - Это как? - не понял участковый.
   - А вот так! - раздраженно окрысился Баринов. - Для особо одаренных, разъясняю: скрытно будем выдвигаться к деревне. То есть огородами.
   - Да тут километра полтора по пересеченной местности в темноте переть, - сразу поскучнел Бородулин.
   - И попрешь, никуда не денешься! - продолжал давить на него Баринов, которому тоже не светила перспектива ломать впотьмах ноги.
   Но оперативник прекрасно понимал, что взять такую хитрую рыбу, как Кувалда, можно только подобравшись на расстояние уверенного броска. А проколоться он сейчас никак не мог.
   Сергей помолчал, прикидывая в уме план ближайших действий. Затем достал сигареты и примирительно протянул раскрытую пачку Бородулину. Милиционеры дружно закурили.
   Привычно дотянув окурок до самого фильтра, Баринов стукнул кулаком по гулко отозвавшемуся крылу машины.
   - Эй, джигит! - успевший задремать Галимов заполошно подхватился. - Не спи, замерзнешь! У тебя фонарь есть?
   - Да был где-то, - невнятно, сквозь раздирающую рот зевоту ответил водитель.
   - С кем работать приходится? - обреченно махнул рукой опер. - Так не сиди сиднем, ищи. И радиостанции доставай, настраивать будем. Или ты тут месяц загорать собрался? А то смотри, организую.
   Пока водитель искал и выкладывал на капот требуемые предметы амуниции, Баринов инструктировал его и участкового. Повторив финальную часть, он переспросил:
   - Все понятно?
   - Да вроде все, - буркнул Бородулин.
   - Ага, - равнодушно протянул Галимов.
   - Точно все?! - рявкнул на него Сергей. - Смотри, если облажаешься, я тебя быстро в патрульно-постовую службу пристрою, на самый поганый маршрут! Усек?
   - Да понял, понял, - отмахнулся от Баринова совсем не испугавшийся угрозы водитель.
   Сергей, с досады плюнув под ноги, на всякий случай проверил крепление кобуры под мышкой. Еще раз внимательно посмотрел на растворяющуюся в густеющих сумерках деревню.
   - Все. Еще по сигарете, и двинулись...
  
   Глава 2. Соль на рану.
   11 августа 1989 года. 12часов 20 минут. Ленинградская область. Деревня Грызлово.
  
   Аркадий Григорьевич Кувалдин, он же Кувалда, сидел на чердаке ветхого, как и все в деревне, дома. Низкие, источенные жучком балки перекрытия не только мешали распрямиться во весь рост, но и при малейшем прикосновении обильно осыпали колючей трухой.
   На чердак Кувалда полез с целью рекогносцировки на местности, хотя в жизни не слыхал столь мудреного слова. Аркаша за свои тридцать два года прочитал не более десятка книжек, да и те в детстве, когда пришлось целых четыре года учиться в начальной школе. На этом традиционное обучение закончилось, и его единственным университетом стала зона. Сначала малолетка, а потом сразу колония усиленного режима.
   Кувалда нисколько не боялся в любой момент вернуться туда, и даже в глубине души загадывал к концу третьего срока, а в его неизбежности сомневаться было бы глупо, короноваться вором в законе. Но пока Кувалдин за колючку не спешил, потому как не успел еще по-полной оттянуться на свободе. Как-никак за вторую ходку он отмотал шесть полных годков от звонка до звонка.
   Полуденное солнце раскалило потрескавшийся шифер, а висевшая в воздухе пыль забивалась в нос, заставляя ежеминутно конвульсивно чихать. Кувалда уже успел слазить на крышу и с риском свалиться в густые заросли крапивы, внимательно изучил местность. Долго прикидывал маршруты отхода, если вдруг неожиданно нагрянут менты, а сейчас со скуки изучал рухлядь, наполнявшую чердак.
   Внизу, в доме, ничего интересного и ценного не было. Замусоленную пятерку, остаток пенсии двух стариков, приходящихся Кувалдину родней по давно сгинувшему папаше, он, после того как нежданно-негаданно для них нагрянул в гости, прикарманил первым же делом. Да только толку от этих жалких копеек не было никакого. Магазина в деревне отродясь не водилось, лишь изредка, не чаще раза в месяц попутным ветром заносило автолавку. Десяток аборигенов обоего пола, самому младшему из которых уже перевалило за шестьдесят, жили исключительно натуральным хозяйством.
   Однако для того чтобы временно схорониться место было, лучше не придумаешь. Еды, пусть и без особых разносолов, в достатке. Мутного картофельного самогона тоже хватало. Разве что здорово донимала смертельная скука.
   Когда окончательно запарившийся на душном чердаке Кувалда собирался вниз, его внимание вдруг привлек тусклый отблеск полированного металла. Пробившийся сквозь щель в обрешетке тоненький лучик отпрыгнул солнечным зайчиком прямо в глаз. Вор встрепенулся в предчувствии долгожданного приключения.
   В дальнем углу от лаза громоздилась ничем не примечательная уродливая куча заплесневелых тряпок. Но она только на первый взгляд не имела определенной формы. Внимательно присмотревшись, уголовник не столько увидел, сколько интуитивно угадал под вонючими лохмотьями крупный ящик. Окончательно сгнившая рвань обнажила обитый металлом угол, а случайный солнечный луч довершил разрушение маскировки.
   Кувалда, промокнув рукавом несвежей рубашки липкую испарину с лица, стряхнул с коротко стриженых волос насыпавшуюся сверху труху и подумал: "Надо бы старого заставить баню топить, а бабку клифт простирнуть. А то не вор, а бомжила какой-то". Прищурившись, он прикинул такую траекторию движения, чтобы собрать потным телом как можно меньше медленно колыхающейся пыльными сетями паутины.
   Кувалдину пришлось изрядно повозиться, откапывая находку. Но он, как археолог, увлеченно вкалывал, распугивая поселившихся в гнилье жирных пауков и еще какую-то длинно-многоногую, исключительно мерзкую на вид живность.
   Через четверть часа ударного труда его усилия, наконец, увенчались успехом. Освещенный бившими сквозь дыры в крыше столбами яркого света, перед Кувалдой во всей красе предстал прямоугольный деревянный сундук высотой около полуметра, шириной сантиметров семьдесят, и длиной не менее двух метров.
   "Не... Фарт, он есть... А я вор фартовый... Взял вот, и клад нашел", - возбужденно потирая перепачканные руки, бормотал Кувалда. Воображение, помимо воли рисовало то горы старорежимного, тускло-желтого золота, то переливающиеся всеми цветами радуги крупные бриллианты. На крайний случай, стоившие бешеные деньги на черном рынке, иконы в тяжелых, драгоценных окладах.
   Несмотря на то, что большинство уголовников искренне верили в существование Бога, в отличие от них Кувалда был убежденным атеистом. Он никогда не понимал, зачем люди отваливают безумные суммы за раскрашенные куски дерева, но, тем не менее, немало наварился на модном поветрии.
   Перед второй отсидкой Кувалдин совершил целую серию дерзких краж разнообразной утвари из сельских церквей и очень хорошо заработал на её перепродаже. Попался же он совсем на другом деле, и хищение церковного имущества осталось безнаказанным. После этого Кувалда окончательно уверился в том, что бояться нужно совсем не выдуманного Бога, а лишь людей в погонах, реально отравляющих ему жизнь.
   "Ну, ни фига себе!" - изумился Кувалда, когда детально рассмотрел находку. Время и непотребные условия хранения никак не отразились на покрытом лаком благородном дереве. Затейливые металлические украшения, одновременно играющие роль усиления и защиты конструкции от внешнего воздействия, устояли перед коррозией. Плотно притертая крышка ящика запиралась двумя внушающими уважение врезными замками.
   Опытный Кувалдин сразу смекнул, что голыми руками замки взять не получится и торопливо скатился вниз по хлипкой лестнице. Когда же под ногой предательски хрупнула трухлявая перекладина, не удержал равновесия и со всего маха воткнулся коленом в пол. В запале не обращая внимания на острую боль, похромал в сени, где накануне заприметил ржавый топор.
   Хитроумные запоры долго не поддавались, но силы изначально были не равны. Исступленно кромсая зазубренным железом беззащитную древесину и безжалостно увеча затейливые металлические завитушки, Кувалда, в конце концов, добился своего. Поддавшись напору грубой, тупо-напористой силы, крышка дрогнула и с тихим скрипом пошла вверх.
   "Оба, на! - заглянувший внутрь ящика вор от неожиданности уронил топор обухом прямо на пальцы правой ноги, и даже не заметил этого. - Там же жмур!"
   Теперь Кувалдин понял, почему в тот момент, когда он раскопал находку, в глубине души ворохнулось дурное предчувствие, тут же задавленное жаждой возможной наживы.
   "Мать твою за ногу! Во, попал! Да это ж гроб!" - с оборвавшимся в желудок сердцем сообразил Кувалда. Все свободное пространство вскрытой домовины, вместо вожделенных драгоценностей, занимало мертвое тело. Труп до самого подбородка укрывала плотная серая ткань, оставляя открытым лишь щерящийся необыкновенно крупными, неправильной формы зубами, лишенный волос бугристый череп.
   Завороженный жутким зрелищем Кувалда вцепился побелевшими от напряжения пальцами в кромку гроба. Тем временем, яркий столбик, отчетливо прорисованный в наполненной взвешенной пылью атмосфере чердака, двигаясь вслед за породившим его светилом, забрался на щеку мертвеца. И тут же коричневый пергамент сморщенной кожи вскипел, будто на него плеснули концентрированной серной кислоты.
   Тяжеленная крышка стремительно обрушилась вниз, дробя не успевшему среагировать Кувалдину пальцы. Вор, заливая внутренности гроба обильно хлынувшей кровью, отчаянно взвыл и лишился сознания от болевого шока.
  
   12 августа 1989 года. 23 часа 18 минут. Ленинградская область. Деревня Грызлово.
  
   Баринов тысячу раз пожалел, что перестраховался и решил поиграть в индейцев. Засветло спуститься с горы в деревню, до которой, казалось, подать рукой, представлялось проще простого. Но брести по незнакомой местности, да еще и в кромешной тьме, совсем другой коленкор.
   Слабенький лучик фонарика помогал мало, не в силах проявить скрытые в густой поросли провалы. Сопя и матерясь, опер с участковым больше часа продирались сквозь колючие кусты, совершенно потеряв какие-либо ориентиры. По расчетам они давно должны были выйти к намеченной точке, но зарослям не было видно конца и края.
   - Ёкарный бабай! - наплевав на конспирацию, во весь голос заорал Баринов, очередной раз ударившись ногой о спрятавшийся в траве валун. - Все, стой!
   Бредущий слева Бородулин, вздрогнув от неожиданности, застыл, как вкопанный. Сергей направил на него фонарик. Луч выхватил виноватое выражение на потной физиономии.
   - Куда ты завел нас, Сусанин? Сдается, мы так до утра гулять будем?
   - Вроде бы правильное направление держали. Сам не пойму, как так получилось, - пожал плечами участковый.
   - Понятно. В трех соснах заблудились, - ехидно резюмировал Баринов.
   - Ну, вроде того, - увел глаза в сторону младший лейтенант.
   У Сергея, толком не спавшего вторую ночь, не было сил даже обругать коллегу. Тяжело вздохнув, он, не выбирая места, сел прямо там, где стоял.
   - Перекур. Отдышусь, потом думать буду, как выбираться... Наберут, понимаешь, на работу по объявлению...
   Бородулин предпочел не заметить камень, брошенный в его огород. Как ни в чем не бывало, уселся рядом и закурил.
   Баринов не успел сделать и трех затяжек, как почувствовал, что джинсы стремительно напитываются водой. Проворно вскочив, он с усилием надавил подошвой ботинка на землю. Под ногой смачно чавкнуло.
   - Слышишь, Васек, - Сергей отбросил недокуренную сигарету. - Мы, похоже, к ручью вышли. Ты еще задницу не промочил?
   - Не а, - беззаботно ответил предусмотрительный участковый, который прежде чем опуститься на землю, заправил под себя полы вытертого, доходящего до колен дождевика.
   В отличие от Баринова, он, имея небольшой запас времени подготовиться к поездке, оделся соответственно.
   - Молодец. А я теперь по твоей милости теперь с мокрым задом буду воевать? - возмутился Сергей.
   - А почему по моей? - простодушно удивился Бородулин.
   - А по чьей же еще? Кто участка не знает ни хрена? А если бы в деревне террористы заложников держали? Ты бы группу захвата тоже всю ночь на объект выводил?
   Сергей в глубине души понимал несправедливость обвинений. С момента назначения парня на должность не прошло и года. А звание младшего лейтенанта ему присвоили и вовсе полтора месяца назад, уже не говоря о том, что идея скрытого выдвижения вообще принадлежала самому Баринову, который в запале и слушать не хотел резонных возражений Бородулина. В том, что они заблудились, участковый был виноват не больше опера.
   Приведенный же пример про террористов, вообще не лез ни в какие ворота. Какие к черту террористы в этой глуши? Для борцов за национальный суверенитет деревенька представляла такой же практический интерес, как для Баринова уровень уличной преступности в Занзибаре.
   До Сергея почти сразу дошло, что он сморозил глупость. Василий, конечно, тактично промолчал, не подвергая сомнению авторитет старшего товарища, и Баринову ничего не оставалось делать, как, смущенно крякнув, сокрушенно щупать сырое пятно аккурат под задними карманами джинсов.
   - Поднимайся, - Сергей примирительно протянул участковому руку, помогая встать. - Пошли искать переправу.
   ...К ближним от ручья домам промокшие, с головы до ног перепачканные в липкой грязи милиционеры выбрались около часа ночи. Участковый, ко всему прочему, умудрился со всего маху ухнуть в наполненную водой бочажину.
   Подсвечивая дорогу заметно потускневшими лучами фонарей, батарейки садились, не выдерживая беспрерывной эксплуатации, они добрались до первого забора. Присели на корточки, устало привалившись спинами к доскам из горбыля.
   - Вот же зараза, - зашипел Бородулин, выливая из кармана воду вместе с бесформенным комком, бывшим когда-то сигаретной пачкой, - теперь еще и без курева остался.
   - Расслабься, у меня на двоих хватит, - опытный Баринов никогда не выезжал на любое маломальское мероприятие без тройного табачного запаса. И в этот раз, планируя отсутствовать дома не более суток, на всякий случай бросил в сумку картонную упаковку с десятью пачками.
   - Лучше удостоверение и оружие проверь, а то на коленях будешь с утра по берегу ползать, - Сергей протянул участковому сигарету.
   Ночную тишину не нарушал ни один звук. Безучастно поблескивали в разрывах облаков далекие звезды, а полная луна, первую половину пути светившая не хуже фонаря, уже нырнула за горизонт. В чернильной темноте красными светляками плавали два огонька, слегка подсвечивая их лица в момент затяжек.
   - С другой стороны может и неплохо, что так долго провозились. Сейчас самый сон, тепленького возьмем, - инстинктивно стараясь не нарушать тишину прошептал Сергей. - Дом-то сумеешь найти?
   - Должен. Вроде как сориентировался, - также шепотом ответил Бородулин.
   - Тогда пора джигита будить. Дрыхнет, небось, гаденыш, без задних ног. Пока плутали, ни разу ведь не побеспокоился, черт нерусский.
   - Соблюдал режим радиомолчания, - хихикнул участковый.
   - Вернемся, я ему устрою режим, - пригрозил Баринов, доставая из внутреннего кармана куртки брусок радиостанции.
   Галимов ответил после двенадцатой попытки вызова, когда озверевший Баринов уже начал орать в микрофон. Разбуженные громкими звуками завозились куры в соседнем сарае, а Василий тронул опера за плечо:
   - А ну, его к Аллаху, сами справимся. Ты же сейчас всю деревню на ноги поднимешь.
   Но в этот момент ожила радиостанция, и динамик хрипнул: "На приеме".
   - Слушай внимательно, раздолбай, - зарычал Сергей. - Сейчас, не включая света, заведешь свою барбухайку, и будешь напряженно ждать команды. Запомни, напряженно! И как только она поступит, во всю прыть несешься вниз. Вот тогда фары включи обязательно.
   Баринов не просто так акцентировал внимание на этом моменте, вполне резонно опасаясь, как бы недалекий водитель не догадался, соблюдая уже никому не нужную конспирацию, без света рвануть в деревню. Для полного счастья Сергею не хватало только разбитой машины.
   - Тебя встретит Бородулин. Для ориентира подсветит фонариком. Ты хоть помнишь дом, который тебе показывали?
   - Помню, - отозвалась радиостанция.
   - Тогда не вздумай спать и жди команды. Отбой.
   Сергей сознательно не стал ничего выговаривать Галимову. Когда все закончится, будет и кнут, и пряник, в зависимости от вклада каждого. Впрочем, как показывал опыт - не судят победителей. А вот в случае неудачи, достается всем без разбора. Но, как правило, при любом раскладе, обычно награждают непричастных, и наказывают невиновных.
   Однако подходило время активных действий, и вместе с окурком отбросив посторонние мысли, опер, покряхтывая, поднялся. Размял затекшие от долго сидения в неудобной позе мышцы ног и, повернувшись к участковому, включил фонарь:
   - Ну, веди что ли. А то я как-то потерялся...
   К нужному дому они вышли неожиданно быстро. По-видимому, Бородулин не соврал, что, несмотря на кромешную тьму, сумел определиться с положением в пространстве.
   Они испугано замерли, когда вдруг оглушительно завизжала расхлябанная калитка.
   - Слушай, а почему собаки не лают? Неужели в деревне ни одной нет? - переведя дух, еле слышно спросил Баринов.
   - Сам удивляюсь, - так же тихо ответил участковый, напряженно вглядываясь в глубину двора. Фонари милиционеры из предосторожности выключили, - Ну что, дальше пошли?
   - Пошли, - Сергей вытащил из кобуры пистолет и сдвинул предохранитель вниз.
   Дверь в сени оказалась открытой, что впрочем, неудивительно для патриархального уклада деревенской жизни. Воровать-то все равно нечего.
   Просочившись на цыпочках в сени, Баринов все же решился включить фонарь. Жиденький луч осветил торчащие из дверного проема, ведущего в комнату, ноги, обутые в стоптанные валенки. И тут же волной накатил тяжелый, застоявшийся запах крови.
   Сергей посветил на участкового, вставшего в шаге от него. Закаменевшее лицо Бородулина побелело.
   - Влипли, - пророчески изрек Баринов, вздрогнув от звука собственного голоса. - Вот мокрухи мне сейчас только и не хватало.
   Второй труп они обнаружили в комнате, наполовину перегороженной беленой известью русской печью. Сгорбленный старик сидел на табуретке, привалившись спиной к стене. Его руки плетьми повисли вдоль тела, пальцы скрючило судорогой, голова запрокинулась. Закатившиеся глаза жутко поблескивали белками в щелях между неплотно сомкнутыми веками, а лицо изуродовала гримаса ужаса.
   Сергей, за годы службы навидавшийся всяческих мертвецов, в том числе и самых жутких - обгорелых, быстро сумел взять себя в руки. С каким-то мрачным удовлетворением отметил, что нехорошее предчувствие, подспудно томившее его с прошлой ночи, не обмануло. В районе солнечного сплетения вновь стал нарастать ледяной ком. Но закаленная психика, если и не полностью справилась с истерическими проявлениями, то загнала их глубоко внутрь подсознания. Баринов шумно выдохнул, отключая эмоции, и приготовился к работе.
   Первым делом ему нужно было привести в порядок напарника. Бородулин выглядел совсем плохо. Остекленевший взгляд младшего лейтенанта уперся в мертвого деда, а правая ладонь плотно зажимала рот.
   - Эй, боец! - намеренно грубо окликнул Сергей участкового. - Ты мне еще наблюй здесь, порадуй криминалистов. Мертвяка что ли впервые видишь?
   Бородулина передернуло. Он судорожно глотнул, с трудом давя рвотный позыв, но руку ото рта все же убрал.
   - Я их с детства жуть как боюсь, - с трудом справляясь с прыгающими губами, дрожащим голосом ответил Василий.
   Баринов только фыркнул в ответ:
   - Живых лучше бойся. Эти уже безобидные... А вот куда делся тот, кто их умертвил, большой вопрос?
   Опер провел лучом фонаря по комнате. Прищурил один глаз, что-то прикидывая про себя, затем спросил:
   - Вася, ты свою рогатку, случаем, не потерял?
   - На месте, - участковый инстинктивно ухватился за прикрытую полой плаща кобуру на брючном ремне.
   - Тогда доставай, приводи "наган" в боевую готовность и прикрывай меня сзади... И еще. Теперь нужен свет. Как можно больше света. Придумай-ка по шустрому что-нибудь.
   Получив конкретную задачу, Бородулин, наконец, вышел из ступора. Сергей, пристально изучавший труп деда и убравший свой "ПМ", чтобы не мешал, в кобуру, услышал за спиной характерный щелчок затвора, досылавшего патрон в патронник.
   "Пусть делом займется. А то глядишь, со страху того и гляди, в обморок брякнется. Наберут детей в армию..." - раздраженно думал Баринов, до рези напрягая зрение, чтобы рассмотреть мельчайшие детали в меркнущем луче фонаря.
   Пока участковый, пытаясь найти хоть какой-нибудь источник света, громыхал в соседнем помещении, так как электричества в деревне отродясь не водилось, заодно окончательно разрушая первоначальную картину преступления, Сергей успел осмотреть оба трупа.
   Несмотря на витающий в воздухе характерный сладковатый запах, ожидаемых кровавых луж не было. Тело хозяйки кто-то пытался втащить в комнату, но бросил на пороге. Оно так и осталось лежать с вытянутыми вперед руками.
   Кожа трупа поражала неестественной белизной. С такой бледностью у мертвецов Баринов никогда еще не встречался, но лишними загадками голову забивать себе не стал. В конце концов, при скудном освещении могло и показаться. Подобные странности епархия медиков, пусть они и разбираются.
   Еще раз, чуть ли не касаясь носом трупа, Сергей осмотрел деда в поисках хоть каких-нибудь повреждений и все же нашел, что так упорно искал. За ухом, под редкими седыми волосами, притаились две неприметные дырочки. Баринов сумел разглядеть их только благодаря ореолу из запекшихся микроскопических капелек крови, словно черной тушью нанесенных на беломраморную кожу.
   Сергей вернулся ко второму телу. Не задумываясь, отодвинул волосы и обнаружил такие же, как у старика проколы, только уже без следов крови.
   "Так что же это получается? Они что, от укусов погибли что ли? Стало быть, несчастный случай? - напряженно размышлял, столбом застыв в середине комнаты, Сергей. - И кто же их тогда покусал?.. Змея?.. Цапнула, сволочь, стариков, и сейчас спит себе спокойненько, свернувшись где-нибудь в укромном углу".
   От перспективы нечаянной встречи с ядовитой рептилией у Баринова побежали мурашки по спине. Он отчаянно заорал:
   - Вася!!! Ты долго еще возиться будешь?! Когда, в конце концов, будет свет?!
   - Иду уже, иду, - озабоченно отозвался участковый. По комнате побежали тени, и резкая вонь керосина перебила сладковатый запах смерти.
   ...Сколько раз Сергей убеждался в правильности поговорки: "Пришла беда - отворяй ворота". Если сразу все пошло наперекосяк, как правило, дальше будет только хуже.
   Не в меру любопытный Галимов, несмотря на категорический приказ оставаться в машине, после того как подъедет к дому, сунулся во двор. В кромешной тьме он провалился в узкую, но глубокую дренажную канаву и сломал ногу.
   Когда оглушенные душераздирающими воплями опер с участковым выскочили из дома, водитель, обхватив руками правую лодыжку катался по земле, вереща, будто кастрируемый поросенок. Кое-как затащив несчастного азиата внутрь, они, с грехом пополам пристроили его на расшатанном кухонном столе. Закатав его штанину, Сергей сразу понял - дело совсем плохо. Нога ниже колена безобразно раздулась, синея на глазах, а сломанная кость откровенно бугрила кожу.
   - Ну, куда же тебя, баран, понесло? - в отчаянии простонал Баринов. - Русским ведь языком сказал - сиди на месте. Мало мне своих проблем, так теперь за тебя отписывайся... Вася, я тут вроде дровяной сарай заметил. Будь другом, слетай, подбери пару деревяшек для шины. Только побыстрее.
   Не прошло и минуты, как Бородулин с вылупленными глазами ворвался обратно.
   - Серега! Хватай лампу и беги за мной!
   - Ну что опять случилось? - Баринов почувствовал, что ему уже становится нехорошо от сыплющихся как из рога изобилия сюрпризов.
   - Давай, давай! Я покажу! - участковый приплясывал на месте от нетерпения.
   - Подождешь? - повернулся Сергей к водителю. - Я мигом. Заодно "скорую" попробую из машины вызвать. - Галимов молча кивнул. Его искаженное от нешуточной боли смуглое лицо лоснилось от пота.
   Во дворе, шагах в пятнадцати от входа, возле покосившейся будки распласталась крупная дворняга. В оставшихся открытыми после смерти, остекленевших собачьих глазах отразился свет лампы.
   - Так ты что, ради этого меня выдернул? - раздраженно бросил Баринов.
   - Правее, правее смотри, - голос Бородулина напряженно вибрировал.
   Опер неторопливо повернулся и увидел сразу за будкой, возле полурассыпавшейся поленницы лежащее в траве тело.
   - Так, еще один, - отрешенно констатировал Сергей. - Ну, чего встал столбом? Пошли уже смотреть.
   "Точно какую-нибудь заразу подхвачу. Теперь перчатки на любой выезд брать буду", - Баринов, присев на корточки, перевернул труп с живота на спину.
   Преодолевая брезгливость, на всякий случай дотронулся средним пальцем до артерии на шее, с удивлением нащупав едва пробивающееся сквозь ледяную кожу нитевидное биение. Сергей резко отдернул руку. Бородулин, стоявший с лампой за спиной и не ожидавший резкого движения, испуганно отскочил назад.
   - Он жив! - воскликнул Сергей. - Помоги!
   Подхватив бесчувственное тело за руки за ноги, опер с участковым заволокли его в дом и оставили на полу, рядом со столом, на котором корчился от боли водитель.
   Подрагивающими руками Баринов достал сигареты, протянул пачку Бородулину. Они молча закурили. Бессмысленно блуждающий взгляд Сергея остановился на лице найденного во дворе человека.
   - Охренеть, Василий, - неподдельно поразился опер. - Ты не поверишь. Это же Кувалдин.
   - Как Кувалдин? - поперхнувшийся табачным дымом участковый едва не выронил сигарету - Так что же получается, это не он хозяев порешил? А тогда кто?
   - Не знаю, - глухо ответил Сергей.
   Он решил пока не делиться догадками о причине гибели стариков. Участковый и так не в своей тарелке, не дай Бог запаникует.
   - Короче, - опер бросил окурок на пол и раздавил его ногой. - Дуй до сарая, принеси, наконец, палки. Джигиту давно пора шину наложить. А я посмотрю, что с этим, - Баринов кивнул на неподвижного Кувалдина. - Только я тебе умоляю! - крикнул он в спину участковому. - Не находи больше никого!
   Сергей, отсылая Бородулина, не столько заботился о водителе, сколько хотел без свидетелей, занятого сломанной ногой Галимова он в расчет не брал, проверить свою безумную догадку.
   Как только Василий скрылся за дверью, Баринов схватил лампу, так как от фонарика уже не было никакого толку, и склонился над Кувалдиным. Приподняв голову, внимательно осмотрел его шею, и вскоре, под самым срезом волос на затылке нашел два знакомых отверстия с бурой каймой вокруг них. Кувалда на манипуляции опера никак не реагировал. Сергей не был даже уверен, жив ли он, или уже испустил дух.
   Когда вернулся Бородулин, Баринов успокаивал тонко причитавшего водителя. При помощи участкового он зафиксировал изувеченную лодыжку и попытался поставить на место выпирающую кость, но Галимов взвыл от боли на всю деревню.
   - Вася, - Сергей скривился от ударившего по ушам крика, - пошукай вокруг, может, где анестезию найдешь?
   Участковый с ходу уловил намек Баринова и ведомый безошибочным чутьем извлек из дальнего угла трехлитровую бутыль, заткнутую вялой кочерыжкой. Чуть погодя обнаружился и захватанный стакан. Сергей выдернул импровизированную пробку, осторожно понюхал и непроизвольно передернулся от шибанувшего в нос густого сивушного духа.
   - Угадал? - поинтересовался Бородулин.
   - То, что нужно, - оттопырил большой палец опер, - подставляй стакан.
   Баринов приподнял Галимова и поддерживал под спину, пока тот, одной рукой размазывая слезы по лицу, другой заливал в себя самогонку. Когда стакан опустел, Сергей участливо спросил:
   - Еще?
   Водитель отрицательно помотал головой, и Баринов осторожно опустил его на место.
   - Ну, как, легчает? - заглянул в его подернутые страданием глаза опер.
   - Вроде, - заплетающимся языком ответил Галимов.
   - Будешь? - Сергей протянул стакан участковому.
   - Я похож на самоубийцу? - открестился тот.
   Баринов почесал в затылке, прислушиваясь к своему организму.
   - Пожалуй, тоже воздержусь. Присмотри пока здесь, а я пойду, попробую с отделом связаться.
   Вернулся опер мрачнее тучи, со злостью пнул подвернувшуюся под ногу табуретку, и та с грохотом отлетела к стене. Две пары глаз с удивлением и страхом уставились на него.
   - Зачем мебель крушишь? - несмело поинтересовался участковый.
   Сергей поднял табуретку и тяжело на нее опустившись, мрачно ответил:
   - Связи нет. На гору подниматься нужно, и то не факт, - помолчал, - Вася, как далеко ближайший врач.... Или телефон.
   Бородулин задумчиво посмотрел в потолок.
   - Лесопилка большая километрах в двадцати. Там есть и телефон и медпункт.
   Сергей прикрыл глаза, вспоминая.
   - Ага, точно. Мы в прошлом году в те места на охоту ездили. Найду дорогу.
   - Ты о чем? - не понял участковый.
   - Все о том же, - опер угрюмо сгорбился на табуретке. - За помощью ехать надо. Попали мы с тобой, как куры в ощип. Я бы с радостью здесь остался, только ты, боюсь, с машиной не справишься. Не дай Бог в лесу заглохнет, тогда все, кранты. Пешком будешь выбираться.
   - А ты как же? - откровенно занервничал Бородулин.
   - Эта колымага раньше у нас, в розыске была. Со всеми ее примочками пришлось столкнуться, - терпеливо, как ребенку, растолковывал участковому опер.
   - Так ты чего, серьезно, меня одного бросить хочешь? - по лицу Бородулина разлилась нездоровая бледность.
   - Нет!!! Мы с тобой здесь навечно прописались!!! - неожиданно заорал Баринов. - Ты мужик, в конце концов, или как?! Скулит, понимаешь, как баба!
   - Серега, а, может, еще что-нибудь придумаем? - не обращая внимания на крик, продолжал слезно канючить участковый.
   - Думал, - уже спокойно ответил опер. - У нас пострадавшие, причем один серьезно, - он ткнул пальцем в Кувалдина. - Срочно нужен врач, а наши, в лучшем случае, часа через четыре доберутся. А с ними еще и связаться нужно, - Баринов достал сигарету, вторую кинул Бородулину. - Или ты сможешь оказать им квалифицированную помощь? - ядовито поинтересовался опер.
   Василий обреченно развел руками.
   - Вот и я про то, - вздохнул Сергей. - Решено. На горку поднимусь, попробую с дежурным связаться. Если не получится, тогда уже придется пилить до первого телефона.
   Баринов развернулся и в одиночестве вышел на крыльцо. Поднес к глазам левое запястье и всмотрелся в циферблат часов. Изумрудно фосфоресцирующие стрелки наручных часов показывали начало четвертого. Под утро небо затянуло серая облачная пелена, скрывшая звезды. Лишь слегка светлеющая полоска на востоке показывала, где еще глубоко под горизонтом прячется дневное светило.
   Сергей с хрустом потянулся и протяжно зевнул. И в этот момент от будки послышался слабый шорох. Опер насторожился и в том месте, где лежала мертвая собака, заметил плотную тень.
   - Эй, кто там еще трется? - напряженно окликнул Сергей.
   Тень шевельнулась, но не издала не звука. Баринов вытянул из кармана фонарик, щелкнул выключателем, но волосок лампочки еле тлел, а последний рабочий фонарь остался в машине. Однако путь к "УАЗику" лежал как раз мимо будки.
   Сергей дернулся, было, обратно в дом за лампой, но в последнюю секунду передумал. Вынул из кобуры пистолет, на всякий случай опустил предохранитель и взвел курок. Отлично слышные в тишине характерные металлические щелчки должны были показать тому, кто скрывался в темноте серьезность намерений опера.
   - Медленно подойди. И без глупостей, - подпустил металла в голос Сергей. - Имей в виду, в случае чего стреляю без предупреждения!
   Тень сразу выросла в размерах, словно во весь рост поднялся присевший человек, одетый в просторный, черный плащ. Вдруг, внезапно зашипев, как лопнувший воздуховод высокого давления, сгусток мрака стремительно полетел на Баринова.
   Инстинкты опера сработали без участия сознания. Судорожно сокращаясь, указательный палец рвал спусковой крючок. Сергей даже не успел сообразить, что куцый ствол "Макарова" слишком сильно клюет вниз, так стремительно все случилось. Впрочем, на расстоянии в несколько метров промахнуться было практически невозможно.
   Оранжевые вспышки выстрелов с частотой стробоскопа подсвечивали цель, после чего становилось еще темнее. После четвертого, произведенного практически в упор, нападавший резко изменил траекторию движения. Зацепившись за балясину, поддерживающую козырек над крыльцом, да так, что, опасно затрещав, содрогнулось вся хлипкая конструкция, нырнул за угол, бесследно растворяясь в темноте.
   Сергей обессилено привалился к двери, ощущая, как мелко дрожат колени, а по лицу струится ледяной пот. Между первым и последним выстрелами уместилось от силы секунд пятнадцать, но ему казалось, что минула целая вечность.
   Привели Баринова в себя сильные толчки входной двери в спину. Это ему на помощь рвался Бородулин. Сергей отступил в сторону, и участковый, едва удержавшись на ногах, со всего маха вылетел наружу с лампой в левой руке и пистолетом в правой. Опер едва успел поймать его за полу плаща. Василий резво развернулся, при этом, однозначно выбил бы Баринову глаз стволом, не успей Сергей вовремя отклониться назад.
   - Да стой же ты, черт оглашенный. Я это, я, - опер как следует встряхнул перевозбудившегося коллегу.
   - Серега, ты! - заполошно заорал участковый. - Тьфу ты, мать твою за ногу! Перепугал до смерти. Что случилось? В кого палил?
   Не отвечая, Баринов забрал у Василия лампу и подсвечивая дорогу, пошел к будке. Участковый шумно топал следом.
   Кто-то попытался отделить голову от уже застывшего тела дворняги. Разорванная шкура на шее обнажала мышечные связки. По-видимому, Сергей вмешался в самом начале процесса.
   Что-то в этом кошмарном зрелище было не то, какая-то мысль беспокоила Баринова, но он никак не мог ухватить ее за хвост. Не давали сосредоточиться причитания участкового.
   - Заглохни! - рявкнул Сергей на Бородулина и тот послушно стих.
   В этот момент Баринова осенило. Он понял, чего не хватало для полноты картины - нигде не было крови. Ни возле трупов, ни рядом с Кувалдиным, ни около мертвой собаки, которой к тому же пытались оторвать голову, он не увидел ни одной капли.
   И в черного, Сергей мог поклясться, он попал как минимум два раза. Да, "макаровская" пуля не обладает мощным останавливающим действием, она шьет на вылет, особенно с близкого расстояния. Но тогда крови из ран должно быть еще больше, а Баринов, чуть ли не носом по земле, проследил весь путь до дома. Заглянул за угол, внимательнейшим образом обследовал растрескавшуюся бетонную отмостку, и не нашел никаких следов, словно он стрелял в призрака. Однако Сергей отлично помнил, как темная фигура чуть не снесла подпорку козырька. А приведения, по идее, должны быть бесплотными.
   Бородулин следовал за опером по пятам, как привязанный. Когда вышли к машине, Баринов отдал ему лампу, а сам, забравшись в кабину, завел двигатель, осветил дорогу фарами и вылез обратно, дожидаясь пока прогреется мотор.
   Тут участковый и задал вопрос, который с самого начала беспокоил опера.
   - Слушай, Серега, как думаешь, а почему соседи не всполошились? Ты тут такой тарарам устроил, а им хоть бы хны.
   - Вот это мне больше всего и не нравится, - мрачно ответил Баринов. - Поэтому и ехать нужно как можно быстрей.
   Баринов поставил ненужную теперь лампу на капот. Они закурили, и участковый опять завел старую пластинку:
   - Так ты мне все-таки скажешь, в кого стрелял?
   - Не знаю, - не сразу ответил Сергей - Кто-то кинулся, я в темноте не разобрал.
   - Человек, животное. Кто это был-то? - не унимался Василий.
   - Сказал, не знаю, - начал раздражаться Баринов. - Тут вообще непонятно что творится. Вот группа приедет, и будем разбираться... А теперь действуем так - я дожидаюсь, пока ты войдешь в дом и закроешься. Желательно забаррикадируйся какими-нибудь подручными средствами, скамейками, скажем, или стульями. Если вдруг станут ломиться неизвестные, стреляй сразу, не думай. Понял?
   - А если это будут местные? - голос Бородулина предательски дрогнул.
   - Ну, тогда разок пальни над головами, что ли. Если не разбегутся, бей на поражение.... Надеюсь, - Сергей суеверно трижды плюнул через левое плечо, - все же этого не дойдет.
   Баринов отдал участковому пачку сигарет из своего запаса. Затем, поколебавшись, достал запасной магазин и тоже сунул в ладонь Бородулину.
   - Так, на всякий случай. Мне в дороге ни к чему. Только умоляю, не потеряй.
   Василий, не задавая лишних вопросов, сунул его в карман плаща.
   - Давай, осторожнее. Постарайся не спать, - Сергей крепко сжал вялую, неприятно липкую ладонь участкового, а когда за ним захлопнулась дверь, прыгнул на сиденье, со скрежетом воткнул передачу и надавил на педаль газа.
  
   Глава 3. Из огня, да в полымя...
   13 августа 1989 года. Раннее утро. Ленинградская область. Лесоперерабатывающее предприятие.
  
   Рев двигателя безжалостно рвал хрупкую тишину еще не проснувшегося леса. Сергей торопился, выжимая из машины все, на что она была способна. Но двигаться по разбитой проселочной дороге со скоростью быстрее сорока километров в час никак не получалось. "УАЗ" швыряло, заносило, руль так и норовил вырваться из рук. Щетки не справлялись с фонтанами грязной воды, выбиваемой колесами из колеи.
   На преодоление жалкого десятка километров у Сергея ушло минут сорок. Три раза он садился на брюхо и чудом, только благодаря поразительной проходимости шедевра отечественного автопрома, выскакивал из коварных, до краев заполненных жидкой грязью промоин.
   Мелькание теснившихся вплотную к обочине деревьев внезапно оборвалось, и дорога выскочила на бескрайний, вдоль и поперек перепаханный лесовозами, пустырь. "УАЗик" переваливаясь с боку на бок на оплывших земляных гребнях, натужно подвывая, устремился к конечной точке маршрута - высоченному бетонному забору, прорезанному огромными, когда-то ярко-зелеными, металлическими воротами. Горевшие по его периметру фонари уже терялись на фоне наливающегося утренней синевой неба.
   Возле самых ворот, рядом с дверью для входа работников предприятия, украшенной облупившейся табличкой: "Пост охраны. Предъявлять пропуск в развернутом виде" имелась небольшая, относительно чистая площадка.
   Баринов загнал машину в ее середину и выключил зажигание. Двигатель, напоследок конвульсивно забившись от остаточной детонации, остановился. В наступившей звенящей тишине Сергею на секунду показалось, что заложило уши.
   Он устало потер лицо подрагивающими от напряжения пальцами и немного посидел, откинувшись на спинку сиденья, ощущая, как затихает внутри вибрация движения. А когда открыл дверцу и неловко выпрыгнул из машины, под ногами чавкнуло. Холодные брызги неожиданно и неприятно ударили в лицо.
   Пока Баринов переводил дух, из скрытых полостей кузова успела натечь внушительная лужа. У Сергея не осталось сил даже выругаться, и он просто размазал мутные капли по лбу и щекам.
   Звонок, нелепым прыщом торчавший из бугристого бетона стены, как водится, не работал. Сергей надавил на кнопку, и она, скрежетнув сломанной внутри пружинкой, провалилась под пальцем.
   "Эх, Россия..." - Баринов в сердцах влупил ребром ладони по камню.
   Этот, в сущности безобидный эпизод, который в иной ситуации не вызвал бы ничего кроме улыбки, или в крайнем случае легкой досады, послужил последней каплей, переполнившей чашу. Кровь горячей волной ударила в голову.
   Сергей до хруста сжал кулаки, с хрипом втянул в себя воздух и зажмурился. Из коричневых, с ярко зеленой каймой, пятен, поплывших перед глазами, вылепилась картина: застывший в дверном проеме Вася Бородулин, бережно, как самый дорогой подарок, прижимающий к груди стиснутый в кулаке магазин.
   ...Толстые доски податливо прогибались под мощными ударами ноги. Сама дверь вверх-вниз скакала в косяке, уже готовая сдаться и, сорвавшись с петель, улететь внутрь. Баринов, раз за разом со всего маха впечатывая подошву кроссовки в дверное полотно, получал от этого острое, почти сексуальное наслаждение.
   Сергей так увлекся, что даже почувствовал разочарование, когда из-за двери донесся хриплый со сна, крайне недовольный и слегка встревоженный голос:
   - Ты что же это творишь, гад такой? А ну, прекрати немедленно! Чего тебе надо?
   - Бегом открывай, тетеря сонная! Телефон нужен! - Баринов попытался произнести это грозно, но сорвался и в конце фразы дал петуха.
   Голос за дверью набрался уверенности и еще большего недовольства:
   - Тебе здесь не переговорный пункт! Глаза разуй! Частная собственность, понял! А бузить будешь, ментов кликну, и тогда тебе мало не покажется!
   Зверея, Сергей, окончательно потерял терпение.
   - Я и есть милиция, идиот пустоголовый!
   На этот раз в двери открылось круглое отверстие, которое заполнил мутный похмельный глаз. Увиденное глазу не понравилось. Он несколько раз моргнул и пропал, но смотровое отверстие против ожидания не захлопнулось, а голос за дверью зазвучал надменно и даже с насмешкой:
   - Ты на себя сначала в зеркало глянь, милиция... Пошел отседова, бомжила хренова. Не то сейчас собак спущу...
   Вспышка бешенства выжгла у Сергея остатки разума. Тело, казалось, потеряло вес. Он перестал адекватно воспринимать окружающее, и слышал только грохот крови в собственных ушах.
   Хищно лязгнул взведенный затвор, загнавший в патронник золотистый цилиндр, увенчанный туполобой пулей. Черный зрачок ствола, внезапно появившийся в смотровом отверстии, моментально ввел ошалевшего охранника в ступор.
   Между тем, вторая фаланга указательного пальца Сергея уперлась в прохладную сталь спускового крючка и привычно выбрала свободный ход. Какие защитные механизмы остановили движение за мгновение до рокового выстрела, Баринов так до конца и не понял. Просто вдруг рассеялась застившая глаза кровавая пелена и он с содроганием осознал, что секунду назад был готов ни за что ни про что пристрелить ни в чем неповинного человека.
   Сергей медленно убрал палец за пределы защитной скобы и поставил пистолет на предохранитель, однако ствол из глазка вынимать не стал. Немая сцена заняла не меньше минуты и закончилась щелчком щеколды с другой стороны двери. Опер отработанным движением тут же распахнул дверь ногой, прыгнул в проем, сразу после приземления развернулся в сторону охранника и прицелился ему в грудь.
   Изрядно потрепанный жизнью мужичок лет пятидесяти, вжался в стену в метре от Баринова. Побелевшими от ужаса глазами он вылупился на опера, пытаясь что-то произнести прыгающими губами. Только с третьей попытки охранник кое-как справился с собой и смог издавать членораздельные звуки:
   - П-парень, т-ты чего?.. Н-не надо... Я все п-понял...
   - Что ты п-понял? - зло передразнил его Сергей, не опуская оружия.
   - Все! - до мужика дошло, что расправа откладывается, и страх в его глазах сменился собачьей преданностью.
   - Ну, раз понял, тогда веди к телефону.
   Гнев внутри Баринова осел, оставив после себя выжженную пустыню безучастия. Механически сунув пистолет в кобуру, Сергей поплелся за мелко семенившим впереди охранником.
   Неказистое двухэтажное здание лесоперерабатывающей конторы располагалось метрах в пятидесяти от забора. Удивительно, как мирно почивающий страж вообще услышал, как кто-то пытается вынести ворота.
   Старинный аппарат с трубкой, стянутой синей изоляционной лентой стоял на столе в небольшой будке, упиравшейся треснутым витринным стеклом в облупившийся хром вертушки. Баринов, всунувшись вслед за охранником в тесное, прокуренное помещение, куда вместе со столом умудрились воткнуть железную армейскую кровать с провисшей сеткой, с недоверием покосился на телефон.
   - Работает? - нахмурившись, спросил он мужика.
   - Так точно, - взял тот под козырек.
   Сергей брезгливо, двумя пальцами поднял трубку и, услышав гудок в наушнике, стал накручивать расколотый, болтающийся на оси диск. Как ни странно, но с отделом он соединился с первого раза, учитывая, что до этого все попытки связаться по автомобильной радиостанции потерпели фиаско.
   Дежурный, выслушав опера, было матюгнулся, но поймал себя за язык. С недавнего времени цивилизация в виде технического контроля добралась и до их глуши - все телефонные переговоры с пульта записывал магнитофон.
   Майор предпенсионного возраста, попавший в дежурку из уголовного розыска, сразу смекнул, что дело пахнет жареным и нужно немедленно принимать меры.
   - Держись Серега. Я поднимаю руководство и направляю к тебе группу. Встречай... - в трубке запиликал сигнал отбоя.
   Охранник, окончательно убедившись, что перед ним не бандит, а действительно представитель правоохранительных органов, так как показать ему удостоверение Сергей не удосужился, встал по стойке смирно, всем видом выражая готовность исполнить любую команду.
   - Врача поблизости найти можно?
   - Так точно, - мужик в усердии выслужиться ел опера глазами. - Сразу за промзоной фельдшерица живет. Желтый дом, квартира семь. Проводить?
   Баринов поднялся с расшатанного стула, с хрустом потянулся.
   - Не нужно, сам разберусь. Ты лучше бензина семьдесят шестого литров двадцать организуй. Сможешь?
   - Легко, - понимающе усмехнулся охранник.
   Страж, дабы скорее избавится от назойливого опера, добыл из заначки новенькую канистру и, наполнив ее из бака ближнего в линейке техники на площадке "ЗИЛа", сам заправил милицейскую машину. Сергей в благодарность хлопнул его по плечу, пожал вялую ладонь, и отправился за врачом.
   Фельдшер, а точнее фельдшерица, проживала в двухэтажном деревянном доме барачного типа. В подъезде тошнотворно воняло плесенью и кошачьей мочой. По крутой лестнице Сергей поднялся наверх и подсветил зажигалкой номер квартиры. С тоской представив предстоящее объяснение, Баринов заранее вытащил удостоверение из внутреннего кармана и тяжело вздохнув, постучал.
   Ждать, на удивление, пришлось совсем не долго. За облупленной дверью послышались легкие шаги, отчетливо щелкнул выключатель. Воображение рисовало Сергею медработника в виде толстой тетки лет сорока пяти, с низким прокуренным голосом и испитым лицом. В соответствии с придуманным образом он сурово насупился, приготовившись услышать отказ в своей просьбе. Но опер, в любом случае собирался идти до конца. Поэтому, когда дверь, скрипнув несмазанными петлями, распахнулась, Баринов, открыв рот, застыл в изумлении. На пороге стояла молодая хрупкая девушка в пушистом халатике.
   - А... Мне бы... Здрассте... Мне бы фельдшера..., - с трудом управляясь с непослушным языком, промямлил Сергей.
   Она серьезно, без удивления, смотрела на опера.
   - Я вас слушаю. Что случилось?
   Он, наконец, сообразил продемонстрировать удостоверение. После чего, взяв себя в руки, подробно изложил обстоятельства столь раннего визита.
  
   13 августа 1989 года. 7 часов 40 минут. Ленинградская область. Деревня Грызлово.
  
   В компании с симпатичной пассажиркой обратная дорога пролетела незаметно. Девчонка, а назвать фельдшерицу, которой едва исполнилось двадцать по-другому, не поворачивался язык, еще не успела заразиться цинизмом, свойственным старшему поколению представителей самой гуманной профессии.
   Ехать с Сергеем она согласилась без лишних вопросов, едва узнала суть дела. Баринов, пытаясь заглушить растущую внутри тревогу, чесал языком не замолкая, реально рискуя откусить его, когда машина скакала по ухабам.
   Ольга, так представилась спутница, только улыбалась в ответ на эскапады опера. Но обострившаяся до предела интуиция подсказывала Сергею, что ей тоже не по себе.
   Часы показывали без двадцати восемь, когда он остановил автомобиль на том же месте, откуда вместе с Бородулиным менее суток назад отправился на поимку Кувалды. Погода окончательно испортилась. Поднялся сырой ветер, нагнавший тяжелые, пропитанные водой тучи. Но дождь все никак не мог начаться, и с горы отлично просматривалась единственная деревенская улица.
   Возле конечной точки маршрута, дома родственников Кувалдина, откровенно диссонируя с патриархальным пейзажем, по-хозяйски расположились две машины - черный "УАЗ" начальника уголовного розыска и синий "РАФ" городской прокуратуры.
   Баринов с удивлением почесал в затылке:
   - Ну, ни х... пардон... ни фига себе оперативность. Даже прокуратура прискакала. Вот бы так всегда работали. Сдается, Оля, зря я вас в такую даль потащил. Помощнички явились, не запылились.
   Девушка, приподнявшаяся на сиденье и с интересом разглядывавшая открывшуюся панораму, ответила не задумываясь:
   - А "скорой" для больного что-то не видно. Значит, не переживайте, не зря. Сомневаюсь я, что ваши товарищи сумеют оказать ему реальную медицинскую помощь.
   Сергей, оценив справедливость замечания, сам себе скомандовал вслух:
   - Погнали, - и направил капот машины в створ извилистой, круто обрывающейся вниз колеи.
   Баринов остановил "УАЗик" в самом начале узкой улочки и, попросив Ольгу немного подождать, бодро потрусил к топтавшемуся у крыльца Коркину. Начальник отделения заметил его только возле распахнутой настежь калитки. Подчеркнуто радостно вскинул руки и мелко засеменил навстречу:
   - О! Серега вернулся! Где ж ты пропадал? А мы уже совсем заждались.
   Баринова сразу насторожила столь радушная встреча. Прекрасно зная характер шефа, Сергей скорее ожидал отборной матерщины, потому как Валерий Павлович, пользуясь статусом ветерана, предпочитал проводить субботний день на даче, а не на службе. А тут, того и гляди, целоваться полезет. Однако чувство облегчения от присутствия поддержки пересилило смутные подозрения, и Баринов смело пошел навстречу.
   - Слушай, Палыч, тут такое дело...
   - Знаю, знаю, - перебил его Коркин, изо всех сил пытаясь выглядеть добродушно, только почему-то пряча глаза. - Ты мне лучше скажи, Сережа, оружие твое где?
   - Как где? - изумился опер столь неуместному вопросу. - Где и положено, при мне.
   - Покажешь? - фальшиво улыбнулся майор.
   От приторно ласкового голоса начальника, ему стало зябко, несмотря на влажную духоту. Баринов замешкался, но тут как из-под земли по бокам выросли два молодых лейтенанта, недавно пришедшие в отдел по распределению после окончания школы милиции. Эти бугаи, ничем выдающимся, кроме отменного физического здоровья не отличавшиеся, почему-то сразу стали пользоваться неизменным расположением Коркина.
   Уже понимая смысл происходящего, и внутренне цепенея от абсурдности ситуации, Сергей медленно вытащил пистолет из кобуры и, перехватив левой рукой за ствол, протянул начальнику. Тот нервно схватил "ПМ", выщелкнул магазин из рукоятки, передернул затвор, удаляя патрон из патронника, и пересчитав боеприпасы, понюхал срез.
   - Стрелял?
   - Стрелял. Я ж говорю, Палыч, тут...
   - Понятно, - жестко перебил его Коркин и кивнул одному из лейтенантов.
   Через секунду Баринов с ужасом ощутил на запястьях холодную сталь наручников.
   - Прости, Сергей, но поступить по другому не имею права, - Коркин развернулся к нему спиной и крикнул кому-то невидимому. - Снимаемся! Здесь больше делать нечего! разбираться будем на базе!
   В ответ синхронно завелись двигатели "РАФа" и "УАЗа", на котором приехал Баринов. Сергея бугаи погрузили в "собачник" машины начальника. Он, находясь в шоке, совсем забыл про Ольгу.
   За семь лет в уголовном розыске, дослужившись до должности старшего оперуполномоченного и специального звания капитана милиции, Баринов ни разу не ездил в отсеке для задержанных. Когда, с горем пополам он устроился в узкой щели между салоном и задней дверью кузова, его посетила горькая мысль:
   "Много бы дали ханурики, за просмотр спектакля: зловредный Барин, - так его за глаза окрестил подопечный контингент, - в "браслетах". Впрочем, судя по темпам развития событий, им еще предстоит насладиться подобным зрелищем.... Где же Бородулин с Галимовым? Почему эти собаки мне ничего не сказали? Конспираторы хреновы".
   Машину немилосердно бросало на неровной дороге, и Сергею скоро стало не до анализа ситуации. Несколько раз, с размаху приложившись сначала головой, а потом коленом, он сосредоточился на том, чтобы удержаться на узкой скамейке. Неудобства добавляли скованные руки.
   Едва Баринов сумел кое-как закрепиться, как по ушам ударил длинный сигнал клаксона, и "УАЗ", клюнув носом, неожиданно встал как вкопанный. Сергея в момент экстренного торможения сначала прижало к перегородке, а потом, по инерции, бросило на дверь.
   - Вы там совсем охренели, козлы! - заорал он, больно воткнувшись локтем в грубо сваренную решетку на грязном оконце, и тут же захлебнулся, услышав хлопки выстрелов.
   Пока Сергей притихнув, пытался понять, что происходит снаружи, стрельба оборвалась, так же внезапно, как и началась. Вместо неё доносились глухие отзвуки непонятной возни и придушенные хрипы. И тут, коротко скрежетнув плохо смазанными петлями, распахнулась дверь "собачника". Как только в проеме показался темный силуэт. Баринов, не дожидаясь продолжения, изо всех сил ударил в него обеими ногами.
   Противник сразу исчез, а Сергей выпрыгнул следом. Высокий человек, с ног до головы закутанный в черное, возился в дорожном песке, пытаясь подняться. Опер, не давая прийти в себя, с ходу рубанул его по голове голенью правой ноги. Взвилась и улетела в сторону тряпка, скрывающая лицо, а тяжелое тело с глухим стуком опрокинулось навзничь.
   Баринов на секунду застыл, но неподвижная фигура в пыли не подавала признаков жизни. Тогда Сергей ужом скользнул к правому заднему крылу машины и осторожно выглянул. Водительская дверь была открыта настежь. Из салона свешивалось тело одного из лейтенантов, а его пистолет лежал под колесом. Баринов рванулся вперед, на ходу подхватывая оружие.
   И тут обнаружился второй нападавший, прилипший к откинувшемуся на переднем пассажирском сиденье Коркину. Сергей, не задумываясь, вскинул "ПМ", совместил мушку с целиком точно по центру черной головы, и плавно нажал на спусковой крючок.
   Грохот выстрела не сумел заглушить сочного шлепка. Существо дернулось, зашипело как проткнутая гвоздем покрышка, и проворно метнулось в лес. Баринов успел послать ему вслед еще две пули, прежде чем кончились патроны, и затвор отскочил в крайнее заднее положение...
   Первым делом Сергей избавился от наручников, отстегнув ключ с пояса лейтенанта, попутно убедившись, что тот мертвее мертвого. Затем, вытащив у него же запасной магазин, перезарядил оружие и, держа его на изготовку, направился к задней двери машины.
   С распростертым на дороге телом было что-то не так. Баринов осторожно подошел, прикоснулся к нему носком кроссовки, и застыл в изумлении. Внутри провалившийся внутрь себя одежды, четко повторяющей силуэт человека, никого не было.
   Сергей, теряя способность удивляться, присел рядом и стволом пистолета пошевелил тряпки. Грубый балахон вместо мертвой плоти наполнял странный серый порошок. Баринов нерешительно дотронулся до него пальцем и вдруг сообразил, что это пепел.
   Окончательно запутавшись, он обхватил голову руками и мерно покачиваясь, отстраненно размышлял: "Что же, в конце концов, происходит? Чертовщина какая-то... Я ж тому уроду в машине, с двух метров башку навылет как мишень в тире прострелил. А он как не в чем ни бывало, ускакал перепуганным зайцем. Этот второй так вообще сгорел, понимаешь, на работе... Палыч, волчара битая-перебитая, верно спинным мозгом неладное почуял. Потому-то и подорвался отсюда как угорелый. А меня видать, решил на всякий случай, крайним сделать. Только вот не успел, - массируя пульсирующие жгучей болью виски, Сергей мучительно вспоминал, - Что-то я упустить из виду, что-то проворонил... Ё мое! - он звонко хлопнул себя по лбу, - Они ж, кретины, в деревне Ольгу забыли! К бабке не ходи, на произвол судьбы бросили!"
   Тут же забывая о головной боли, Сергей подхватился как подпаленный. Особо не церемонясь, вывалил из салона машины трупы Коркина и лейтенанта. Сложил их на обочине, а оружие и удостоверения небрежно бросил на заднее сидение.
   Для очистки совести, попытался связаться по радиостанции с отделом, а затем с прокурорским "РАФом". Однако в эфире лишь равнодушно трещали помехи. Тогда Баринов плюнул, завел заглохший во время нападения "УАЗик", развернулся и помчался обратно в злополучную деревню.
  
   13 августа 1989 года. 10 часов 10 минут. Ленинградская область. Деревня Грызлово.
  
   Машину прокуратуры он увидел метров за пятьсот от первых домов. Перегородивший дорогу "РАФ" уткнулся смятым бампером в кривую березу. Баринов выругался и вслух спросил сам себя: "Интересно, на будущем разборе полетов, этих тоже на меня повесят?"
   Сергей осторожно объехал микроавтобус по обочине и остановился, не глуша двигатель. Не выходя из машины, провел ревизию имеющегося арсенала. В результате несложных подсчетов выяснилось, что у него имеется три пистолета - собственный, лейтенанта и Коркина, а к ним четыре магазина. Три полностью снаряженных и один с пятью патронами. Итого, двадцать девять выстрелов. Судя по складывающейся ситуации - негусто. "Калашников" с полным боекомплектом тут явно пришелся бы впору.
   С другой стороны, как он убедился, неизвестным тварям, которые без зазрения совести убивали его коллег, пули не наносили особого урона. Но с оружием Баринов все же чувствовал себя увереннее.
   На всякий случай отслеживая обстановку боковым зрением, Сергей разрядил пистолет начальника и бросил его под сиденье, а полные магазины засунул в левый боковой карман джинсов, чтобы в случае чего были под рукой. Личный "ПМ" оставил в кобуре, а если что, непосредственно использовать решил новенький, недавно выданный лейтенанту.
   Настроившись на худшее, Баринов пригнулся, и на цыпочках подбежав к "РАФу" со стороны настежь распахнутой боковой пассажирской двери, прижался спиной к прохладному металлу. Прислушался и, собравшись духом, резко развернулся, с ходу запрыгивая в салон.
   Ухватив "Макарова" двумя руками, Сергей судорожно тыкал стволом туда, где, по его мнению, мог спрятаться неведомый неприятель. Но все приготовления к схватке оказались напрасными, машина была пуста.
   Баринов опустился на краешек сиденья, унимая мелкую дрожь, вызванную чудовищным выплеском адреналина, и теперь уже осмысленно осмотрелся. Открывшаяся картина не внушила ему оптимизма.
   Смутно знакомая, сразу и не вспомнить хозяйку, растерзанная дамская сумочка на полу. Раздавленный градусник, вывалившийся из лежащего на боку баула с красным крестом на крышке. Монтировка, которой, судя по всему, безуспешно пытались обороняться.
   "В салоне были как минимум трое, - прикинул Сергей. - Следователь, судмедэксперт и водила. Только вот куда они могли подеваться?.. Похитили?.. Кто?.. Зачем?.. Бред какой-то..."
   Сергей мучительно напрягал мозги, пытаясь сообразить, что же за напасть могла завестись в забытом Богом и людьми медвежьем углу. Так и не сумев придумать ничего путного, он машинально поднял сумочку и обнаружил в ней, помимо косметики, бордовое удостоверение, на вкладыше которого значилось: "Старший следователь, советник юстиции третьего ранга, Сенина Марина Владимировна".
   "Тебя-то, Мариночка, зачем сюда понесло?" - горестно вздохнул Баринов.
   Эффектная тридцатипятилетняя разведенная блондинка являлась достопримечательностью местной прокуратуры. Сергей, в числе многих, когда-то пытался строить ей глазки, но дальше милой улыбки в ответ дело не пошло. Марина Владимировна предпочитала проводить свободное время с более состоятельными гражданами, нежели нищий провинциальный оперок.
   Еще раз вздохнув, Сергей бросил сумочку обратно на пол, сунул удостоверение в задний карман и выбрался из машины. Вокруг стояла неестественная, ватная тишина серого пасмурного дня, нарушаемая только сбивчивым тарахтением двигателя "УАЗика". Пристроив на ходу пистолет за пояс, совсем не лучшее решение, но из кармана выдергивать сложнее, Баринов забрался в свой автомобиль и тронулся на поиски Ольги.
   Деревня, в которую он совсем скоро въехал, словно вымерла. На улице не было видно ни людей, ни домашних животных, что совсем не радовало Сергея, пока старавшегося гнать от себя самые мрачные предположения. Не мудрствуя лукаво, опер направился прямиком к злополучному дому, с которого все началось.
   Еще не развеялся пыльный хвост за машиной, а Баринов уже стрелой пронесся сквозь призывно распахнутую калитку и сумрачные сени. Влетев в комнату, он с трудом удержался на ногах, как на роликах прокатившись подошвой по чему-то круглому и твердому. Сергей наклонился и подхватил с затоптанных половиц смятую гильзу, поднес ее к лицу, втянув ноздрями острый душок сгоревшего пороха. Оглянулся на дверь и увидел не замеченные сразу пулевые отверстия.
   Ощущая, как вдоль хребта побежал холодок, Баринов разжал пальцы, выпуская тонко звякнувшую о доски пола гильзу. Судорожно стиснув рубчатую рукоять "Макарова" за поясом, начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, обшаривая взглядом скудную обстановку. И тут его ждало очередное потрясение.
   В дальнем, самом темном углу, привалившись боком к старинному комоду, съёжившись, будто в ожидании удара, на корточках сидела Ольга. В ее широко раскрытых, наполненных слезами глазах, стыл дикий ужас.
   Баринов бросился к девушке, упал рядом на колени, крепко обхватил за плечи и повернул лицом к себе.
   - Оля, смотри на меня... Это я, Сергей... Что случилось? Кто тебя напугал? - Ольга, молча протянула руку, и заметно дрожащим пальцем указала за спину оперу.
   Баринов вывернул шею, оглядываясь, но ничего толком рассмотреть не сумел. Тогда, отпустив девушку, так и не вставая с колен, развернулся всем телом. В жиденьком свете, сочившемся сквозь подслеповатое оконце, лежавший на спине под высоко поднятой на ржавых железных ножках кроватью дед выглядел умиротворенно, и совсем, на первый взгляд, не страшно.
   На секунду Сергей даже испытал облегчение. "Тьфу ты невидаль. Подумаешь, покойника испугалась. С кем не бывает?" - мелькнуло у него голове. Но ему тут же стала ясна вся абсурдность ситуации. "Почему испугалась? Она же медик, не должна трупов бояться... И вообще, кто старика под койку затолкал? Явно же не Коркин со старшим следователем прокуратуры за компанию? Как же они тогда его не заметили? А если обнаружили, то почему не осмотрели?.. Стоп, стоп, стоп... Что, черт возьми, здесь вообще происходит?"
   Баринов решительно поднялся и шагнул к кровати. Присел, примериваясь как сподручнее выволочь деда в центр комнаты, с твердым намерением, в конце концов, хотя бы с этого трупа начать раскладывать ситуацию по полкам, но тут его словно парализовало. Более полусуток мертвый старик, все такой же, будто гипсовое изваяние, неестественно белый даже для покойника, смотрел на него! Не двигаясь, не моргая, остановившимся бессмысленным взглядом, но, тем не менее, смотрел.
   И тут Сергея кипятком ошпарила темная, ядовито-едкая аура дома. В какой-то момент даже показалось, что стены и потолок хищно выгнулись навстречу друг другу, как будто норовя перемолоть его тело в кровавую кашу. Баринов с сипением втянул в себя вместе с загустевшим, застревающим в бронхах воздухом, разлитую вокруг жуть. Волосы на затылке зашевелились, а по телу побежали волны противных, ледяных мурашек.
   Несмотря на перехватывающую горло панику, в мозгу зарницей полыхнуло понимание: "Коркин испугался!.. До такой степени струсил, что, плюнув на все писанные и неписанные правила, решил бежать отсюда, куда глаза глядят, лишь бы подальше и побыстрее... Он и от моего появления струхнул не на шутку. Шеф всегда отличался недюжинной интуицией, вот и перестраховался с наручниками.... Да только на этот раз фортуна его подвела..."
   От того, что первые элементы мозаики начали складываться, Сергею неожиданно стало легче. Как только стылые объятья ужаса немного ослабли, и он смог шевельнуться, Баринов, не мешкая ни секунды, вцепился в холодное запястье Ольги и поволок её вон из дома.
   Колодезный журавль высился за калиткой, шагах в пятнадцати от крыльца. Опер практически волоком дотащил все еще пребывающую в прострации девушку до замшелого сруба, и бережно усадил на траву, а сам опустил заметно тронутое ржавчиной мятое ведро в темную глубину.
   Сергей жадно, захлебываясь и расплескивая на грудь, до невыносимой ломоты в зубах, глотал и глотал прозрачную как слеза ледяную воду. Наконец, отвалившись, он с облегчением шумно выдохнул. Перед тем как выплеснуть из ведра остатки, набрал полный рот и сквозь сжатые губы прыснул прямо в Ольге лицо. От неожиданности она испуганно отпрянула, обиженно всхлипнула и, закрыв лицо руками, бурно разрыдалась.
   Баринов немного подождал, а затем, обреченно вздохнув, принялся её успокаивать. Когда минут через двадцать истерика, наконец, пошла на убыль, мягко задавая наводящие вопросы, сумел составить примерную картину приключений начинающего медработника, с его невольной подачи оказавшегося в нехорошей деревне.
   Со слов Ольги выходило, что один из бугаев-лейтенантов, после того как захлопнул Сергея в арестантском отсеке, грубо вытолкал её из салона даже толком не поинтересовавшись, кто она такая и каким образом оказалась в служебном автомобиле. После этого милиционеры, словно им наступала на пятки свора чертей, без оглядки рванули в сторону трассы, а следом за ними устремился и микроавтобус прокуратуры.
   До глубины души возмущенная столь бесцеремонным поведением представителей власти Ольга, гадая, в чем же таком страшном провинился Сергей, отправилась по домам в поисках хоть какого-нибудь транспорта. Перспектива десятикилометровой прогулки обратно её совсем не прельщала. Однако, обойдя все стоящие нараспашку дома деревушки, так и не смогла отыскать ни одной живой души. Последним в очереди оказался дом, где на неё и наткнулся Баринов. Здесь Ольга все же, на свое несчастье, додумалась заглянуть под кровать и, неосторожно поймав мертвенный взгляд хозяина, тут же впала в странное состояние полусна, полуяви. И только устроенный Сергеем холодный душ сумел вернуть её обратно в реальность.
   - Но это еще не все, - продолжая хлюпать носом, девушка зябко вздрогнула. - В коровник лучше загляни, - сами того не замечая, они перешли на "ты".
   Не ожидая увидеть ничего хорошего, Сергей, ориентируясь на сочащийся сквозь неплотные стены почерневшего от времени бревенчатого сарая тяжелый смрад, с замиранием сердца потянул на себя протяжно заскрипевшую створку ворот.
   Внутри, на липком земляном полу лежала мертвая корова, над которой уже вился мельтешащий рой монотонно жужжащих мух. Опер, стараясь не вляпаться в навоз, подошел ближе и, затаив дыхание, наклонился над несчастной буренкой. Шею животного, ближе к рельефно прорисованным ребрам, рассекали два глубоких пореза, увенчанных дырами, заполненными побуревшей, запекшейся кровью.
   "Однако нечто подобное мне уже встречалось, - озадаченно почесал в затылке Баринов. - Только, похоже, змеей здесь и не пахнет. Возникает резонный вопрос, - какой такой зловредный монстр тут забавляется?"
   Пока опер исследовал хлев, Ольга окончательно оправилась от потрясения, и даже при помощи невесть откуда появившегося зеркальца пыталась ликвидировать следы недавней истерики. Когда Сергей вернулся, она встретила его смущенной улыбкой. Баринов же, пряча глаза, хмуро спросил:
   - И куда же теперь подадимся?
   Девушка ответила не задумываясь. Но, совсем не то, что Баринов ожидал услышать:
   - Тут совсем рядом, за околицей, старое, еще довоенное кладбище и церквушка при нем. Священник там живет. Может к нему?
   - Хм, - Сергей задумчиво потер скрипучую щетину на подбородке и оценивающе покосился не неё, - а ведь это реальная идея. Судя по творящимся здесь делам, церковь как раз то самое место, куда стоит двинуть в первую очередь, - и не очень умело осенил себя крестным знамением.
   Интуиция у Баринова была развита не хуже, чем у его покойного начальника.
  
   Глава 4. Непрошенная исповедь.
   13 августа 1989 года. 12 часов 57 минут. Ленинградская область.
Приход при кладбище в четырех километрах от деревни Грызлово.
  
   Алая лампочка датчика топлива уже не моргала, а горела непрерывно, непрозрачно намекая на скорую вынужденную остановку. В подтверждение этого стрелка прибора неподвижно залегла на ноль. Прожорливый мотор проворно высосал жалкую четверть бака, от сердца оторванную прижимистым Коркиным для незапланированной поездки.
   Майор, не скрываясь, как мог, экономил выдаваемые на отделение талоны, заправляя казенным бензином старенькую "Волгу", на которой по выходным катался на дачу. А на дворе как раз стояла суббота.
   Поначалу Баринов, презрев принцип - о мертвых либо хорошо, либо ничего, недобрым словом помянул погибшего шефа, но при зрелом размышлении остыл. В крайнем случае, до цели можно добраться и пешком, а черный "УАЗ" слишком известен в районе, чтобы использовать его как основное средство передвижения. То же касалось и прокурорской "Газели", независимо от полноты ее бака.
   Сергей вполне обоснованно полагал, что история только-только начиналась. Смерть четырех человек, из коих два сотрудники милиции, пропажа еще нескольких, включая следователя прокуратуры, это чрезвычайное происшествие даже в масштабах Главного Управления. А после обязательного доклада в Москву не исключено появление и министерских контролеров.
   Для своих лет, вполне достаточно повидав жизнь, Баринов ни секунды не сомневался, - разбирательство однозначно начнется с его персоны. А его последствия спрогнозировать было несложно. Если уж свои не долго думая, нацепили наручники, то, что же ожидать от приезжих.
   Таким образом, вывод напрашивался однозначный - светиться, пока не появится ясное понимание ситуации, мягко говоря, не умно, так как доказывать невиновность из следственного изолятора весьма затруднительно. А как умеет перемалывать судьбы бездушная машина правоохранительной системы, для Сергея давно уже не было секретом, поэтому он и не горел желанием становиться козлом отпущения.
   "Интересно, дотянем, или пешком придется шлепать? Не хотелось бы", - прикидывал Баринов, буквальным образом продираясь по направлению к кладбищу, потому как назвать дорогой еле заметную, густо заросшую колею, язык не поворачивался.
   Перевалившись через очередной поваленный ствол "УАЗик" фыркнул на прощание и затих. Сергей, в надежде на чудо, раз за разом включая зажигание, насиловал стартер, но мотор, лишенный питания, отказывался оживать.
   - Все, приехали, - с досадой ударил кулаком по рулю опер. - Дальше ножками.
   - А что тут осталось? - негромко отозвалась молчавшая всю дорогу Ольга. - Смотри, - и пальцем показала в просвет между чахлыми елками.
   Сквозь покрытое толстым слоем пыли и маслянистыми пятнами от разбившихся насекомых лобовое стекло Сергей не сразу рассмотрел на фоне серого неба плывущий над верхушками деревьев православный крест.
   - Вот и ладушки, - выдохнул он с облегчением и теперь уже нежно погладил ладонью пластиковую баранку. - Отдыхай, заработал... Кулачить тебя здесь некому, а как только проблемы разгребем, так сразу тебя и заберем... Ну, чего ждем? - повернулся Сергей к девушке. - Выгружаемся.
   Сергей достал из вещевого ящика третий пистолет, собрал разбросанные по заднему сиденью документы погибших сослуживцев и запер двери, на всякий случай, подергав за все ручки. Покрутив на пальце автомобильный ключ с затейливым брелоком, напоследок окинул взглядом машину, сплюнул, и сунул его в боковой карман джинсов.
   Нечаянно наткнувшись в кармане куртки нераспечатанную пачку сигарет, Баринов с удивлением сообразил, что последний раз курил ранним утром, на лесопилке, за компанию с чудаком сторожем, отказавшимся от "Космоса" из-за его малой крепости и, засмолившим зловонную "Приму".
   Сдерживая нетерпение, Сергей подцепил ногтем с траурной каймой прозрачный язычок, сорвал хрусткую пленку и, раздраженно скомкав лежавшую под крышкой рекламку, вытряхнул сигарету. Ольга, опершись на заляпанное подсыхающей грязью крыло, остановившимся взглядом смотрела куда-то вглубь леса. Баринов протянул ей открытую пачку, но она только отрицательно качнула головой.
   Сергей вздохнул, скрипнул колесиком зажигалки, прикуривая:
   - Правильно, не стоит и начинать. Сам вот бросить мечтаю. Да разве с такой жизнью бросишь? - он с наслаждением глубоко затянулся, выпустил густую сизую струю табачного дыма и, ощущая неожиданный подъем настроения, хитро подмигнул спутнице. - Веди, что ли, Сусанин.
   ...Большая поляна, в незапамятные времена отвоеванная у леса топорщилась потемневшими крестами на оплывших, безмятежно зеленеющих холмиках. В дальнем углу кладбища, вплотную к густому осиннику притулилась неказистая церквушка. Рядом с ней, но уже за границей погоста, обнесенного покосившейся, местами поваленной оградой, расположился добротный рубленый дом, возле крыльца которого колол дрова кряжистый широкоплечий мужик в рясе. Мерные удары топора гулким эхом разносились по окрестностям.
   Увлеченный работой священник заметил их только тогда, когда Баринов нарочито громко поздоровался. С размаху всадив топор в колоду, он медленно разогнулся, неторопливо отер со лба пот, глубоко посаженными серыми глазами настороженно изучая непрошенных гостей.
   - И вам здравствуйте, - правая ладонь батюшки как бы невзначай опустилась на топорище.
   Сергей, поначалу несколько опешил от такого приема, но, опустив взгляд на свои перепачканные глиной кроссовки, и не менее грязные, в зеленых разводах от травы джинсы, понял причину тревоги святого отца.
   Улыбнувшись, он покопался во внутреннем кармане куртке, достал удостоверение и раскрыв его, поднес к лицу настоятеля. По привычке, намертво въевшийся в плоть еще с младых милицейских ногтей, Баринов бордовую корочку в руки никому не давал, а всегда держал так, чтобы ее можно было без помех изучить, но в то же время успеть убрать при попытке выхватить. За годы службы он насмотрелся на всякое, а порча, а тем паче утеря удостоверения, в лучшем случае вела к последнему звонку - предупреждению о неполном служебном соответствии, в худшем - к увольнению. Сергей же, пока не терявшей надежды разобраться в сложившейся ситуации, и впоследствии вернуться к нормальной, в его понимании жизни, рисковать не собирался.
   Священник, против ожидания, и не подумал хвататься за документ, лишь напряжено прищурившись, пристально всмотрелся в фотографию, откровенно сличив её с оригиналом, а также обратил внимание на срок действия и личный номер.
   Баринов усмехнулся про себя: "Подкованные нынче служители церкви пошли. Не иначе в семинарии теперь этому учат".
   Тем временем настоятель немного расслабился и, убрав руку с топора, огладил густую, с заметной проседью бороду. Однако ледок в его глазах таять не спешил.
   - И чем же могу помочь власти?
   И тут на Сергея совсем некстати накатила жуткая слабость. Его ноги ослабли и затряслись в коленях, а в глазах потемнело. Сказалось бешеное напряжение последних суток. Он отодвинул несколько обалдевшего от подобной бесцеремонности батюшку и без сил опустился на колоду, не обращая внимания на вбитый в ее край топор. Баринов сжал лицо ладонями и из-под них глухо обратился к настоятелю:
   - Слышишь, отец, у тебя, случаем, вмазать чего-нибудь не найдется? А то я сейчас прямо здесь кончусь, ей-богу.
   Священник, покосившись на торчащую из-под ремня опера рукоятку пистолета, призадумался, нервно подкручивая кончик уса, но все же не решаясь отказать им в помощи, пробасил:
   - В обитель проходите. Сейчас придумаем, как с вашей бедой справиться.
   ...До того, как первый глоток ледяной водки мячиком покатился по пищеводу, Сергей пребывал в полнейшей прострации. Батарейки внутри окончательно сели, и затуманенное сознание категорически отказывалось фиксировать окружающее. Но, за раз влив в себя две трети граненого стакана, Баринов, вместе с первым хмелем, вдруг ощутил приступ нестерпимого голода. Пока он без лишних уговоров уплетал курицу с холодной вареной картошкой, заедая квашеной капустой, священник, едва пригубивший за компанию из небольшой рюмки, молча за ним наблюдал.
   Когда же Сергей, подобрав последние крошки с тарелки, с довольным вздохом отвалился на спинку массивного стула, хозяин подал голос:
   - Зрю, насытился. Теперь можно и по-человечески познакомиться. Тебя отроковица, - он указал пальцем на Ольгу, пристроившуюся рядом с опером, - я ведаю. А ты, стало быть, - палец переместился в сторону Баринова, - Сергей Анатольевич, капитан милиции и старший оперуполномоченный... Занятно, однако... Ну, да Бог с вами... Я же настоятель местного прихода отец Илья... Повествуйте уже, с чем пожаловали?
   Разомлевшего от водки опера неожиданно потянуло на откровенность. Тщетно борясь с раздирающей рот зевотой, он в мельчайших подробностях вывалил настоятелю события последних суток. Тот же слушал не перебивая, заметно мрачнея по ходу рассказа. Закончил свой рассказ Баринов вопросом, на который не особо надеялся получить ответ:
   - Ну, отец, может, ты растолкуешь, что происходит? Я так лично ни черта не понимаю!
   - Не богохульствуй! - грозно сверкнул глазами настоятель и, повернувшись в красный угол, перекрестился на большую, в темном окладе икону, перед которой теплилась лампада. - Большая беда к нам пришла.
   Сергей, трезвея от появившегося знакомого стылого кома в желудке, с необъяснимым ужасом наблюдал, как посерело его лицо. Между тем священник замогильным голосом продолжал:
   - Разбудили грешники дьявольских тварей. Теперь только на помощь Господню уповать остается. Не чаял я, что выпадет встать на их пути. Но, видать, не закончен еще мой путь воина.
   - Э, э, отец, ты это вообще о чем? - Баринов всерьез испугался, что батюшка не в себе.
   Отец Илья, наконец, справившись с собой, залпом допил остатки водки в рюмке и налитыми кровью глазами в упор уставился на опера.
   - Думаешь, рассудок потерял, старый дурак? Ошибаешься, все гораздо хуже. Сейчас и для твоего разума, сын мой, тяжкое испытание настает... С вампирами ты воевал, капитан милиции, вот с кем. И молись Господу, что уберег он тебя от участи, коя много страшнее смерти бренного тела - от вечной жизни.
   Закрыв рот ладонью, тихо ойкнула до этого бесшумно, как мышка, сидевшая Ольга. Оглушенный признанием настоятеля, Сергей, заикаясь, с трудом смог выдавить из себя:
   - К-какими еще вампирами?.. Их же в природе не существует... Это ж все сказки для идиотов...
   Священник, прежде чем ответить, взял початую литровую бутылку, и на этот раз, игнорируя рюмку, щедро разлил по стаканам.
   - Давайте-ка еще примем, а после все без утайки расскажу, о чем сам ведаю. Раз уж мы в одной упряжке, так вместе придется и напасть одолевать.
  
   13 августа 1989 года. 14 часов 05 минут. Ленинградская область. Дом настоятеля.
  
   Несмотря на давящую усталость и выпитую водку Сергей воспринимал действительность с болезненной резкостью. Стресс моментально нейтрализовал хмель, и спиртное уже не мутило сознание, а играло роль допинга, позволяющего держаться на ногах и дальше слушать невероятный, больше похожий на страшную сказку, рассказ настоятеля.
   - Я-то, прежде чем сан принять, - голос батюшки вновь отвердел, он сумел овладеть собой, - более двух десятков лет верой и правдой Родине отслужил. Вчистую демобилизовался с должности заместителя командира десантно-штурмовой бригады. В миру - подполковник в отставке Савельев Илья Алексеевич.
   Баринов по-новому посмотрел на священника. С первого взгляда он дал ему не более сорока пяти лет, разве густая, аккуратно подстриженная борода добавляла возраст. Но сейчас, несмотря на скупой свет пасмурного дня, Сергей отчетливо увидел, что бывшему подполковнику уже хорошо за пятьдесят. А тот, не обращая внимания на реакцию слушателей, продолжал:
   - За жизнь не раз пришлось мне людской кровушкой землю окропить. Афганскую войну, с самого начала, с семьдесят девятого, от звонка до звонка прошел и другого бытия, кроме ратного дела, для себя не представлял. Вырвешься, бывало, в Союз в отпуск, посмотришь на бардак там царящий, и обратно в горы тянет, прям спасу нет. Там-то сразу понятно кто друг, а кто враг. Кто в бою прикроет, а к кому спиной ни в коем случае нельзя поворачиваться. И жену там же встретил, Людмилу мою.
   Настоятель глубоко вздохнул, сглатывая ком в горле.
   - Да видать за все мои грехи она сполна и заплатила.... В ноябре восемьдесят шестого обстреляли духи госпиталь из миномета. И мины-то всего две на территорию залетели, а ее дурным осколком в живот...
   Баринов медленно повернул голову к Ольге и в ее глазах, наполненными близкими слезами, прочитал то же, о чем подумал сам. Настоятель, которому самой судьбой назначено исповедовать других, сейчас, по сути, исповедовался перед ними, малознакомыми прохожими, волею слепого случая, занесенными к нему в дом.
   Сергей остро почувствовал гнетущую, неподъемную тоску, переполнявшую сидящего напротив человека в потертой рясе. И еще он, леденея, понял, - нет, не просто так отец Илья выворачивает душу наизнанку перед первыми встречными. Теперь их судьбы в один тугой узел связаны самой старухой с косой.
   Батюшка заметил безмолвный разговор гостей, и горько усмехнувшись, разлил остатки водки по стаканам.
   - Помянем душу безгрешную, - и, первым махнув свою порцию, продолжил:
   - Она еще полгода боролась. Семь операций перенесла, последние две в Бурденко, в Москве... "Красную Звезду" её, посмертную, мне потом в районном военкомате вручили... Но, самое страшное было в том, что она на втором месяце беременности была. Я об этом только после похорон узнал. Хорошо, хоть сразу не сказали, а то бы точно умом тронулся, и так на самой грани помрачения рассудка балансировал... По кустам, да за солдатскими спинами я и раньше никогда не прятался, а в то время окончательно страх потерял. Вот в Кандагаре, в восемьдесят седьмом, аккурат под новый год, снайпер меня и подкараулил. От верной смерти тогда бронежилет спас. Пластина хотя и не выдержала, но инерцию пули погасила, да в сторону отклонила. Та, вместо сердца, легкое продырявила. Вот меня в Ленинград, в Военно-медицинскую академию прямиком и отправили. Я-то, как Людмилу схоронил, так до самого ранения пил страшно. Командир с пониманием относился, глаза закрывал, и прикрывал, как мог. А в госпитале словно обрезало. И вроде глаза на водку не смотрят, но и жить не хочется, чуть руки на себя не наложил. - Настоятель перекрестился на икону. - Как раз в ту самую черную пору священник к нам и зачистил, вроде как психологу помогать, с посттравматическим синдромом у раненых справляться. Я на него поначалу и внимания никакого не обратил. Все мои синдромы давным-давно перегорели, а ранение, так - невезение досадное. Только начал он меня разговорами донимать, и ведь мало-помалу сумел интерес к себе пробудить. Доказал, что совсем другая жизнь есть, без войны, без крови и смерти. И светлого в ней гораздо больше, чем черного... А перед самой выпиской пригласили меня на ту беседу, которая всю судьбу и перевернула. Где и с кем я общался, вам знать ни к чему, расскажу только суть, которая меня тогда чуть повторно с ума не свела. Когда впервые услышал - грешным делом подумал, что разыгрывают. Однако истина заключается в том, что вампиры-кровососы не выдумка, а действительно существуют в реальности.
   Настоятель прервался и, поднявшись из-за стола, принес из сеней кипящий самовар, водрузив его посередине стола. Потом вынул из буфета чашки с блюдцами. Сергей же с Ольгой неподвижно застыли в ожидании продолжения.
   - Наливайте, не стесняйтесь, пока горячий. Небось, ни разу такого и не пробовали.... Так вот, эти твари появились задолго до рождества Христова.... Настолько давно, что достоверно никто не знает, когда. На Руси их издревле называли упырями и еще славяне-язычники упоминали в сказках и легендах. Нынешнее название пошло от небезызвестного Стокера. Своего "Дракулу" он написал с благословения и по заданию Папы Римского, так сказать, для отвлечения общественности. Всегда проще спрятать истинную сущность явления, растрезвонив о ней по всему миру и превратив в небылицу.... Да, да, не дивитесь моей осведомленности. В борьбе с этой напастью все без исключения конфессии издревле отодвигают в сторону любые, даже самые непримиримые разногласия, и регулярно обмениваются любой, более или менее значимой информацией. Первые же документальные свидетельства о столкновении с дьявольскими порождениями относятся к временам римских легионеров. Неизвестный летописец оставил описание ночного боя с вампиром, имевшим человеческий облик, и его кошмарные последствия. Обладавшая чудовищной силой тварь в клочья разорвала тринадцать солдат, прежде чем её сумели разрубить на куски, продолжавшие извиваться и корчиться. Все, кого она успела покусать, умерли в мучениях, чтобы с наступлением тьмы воскреснуть в образе чудовищ. В результате более сотни людей сожгли заживо, только таким страшным способом не допустив дальнейшего распространения заразы. Однако по настоящему профессиональную борьбу с вампирами начали лишь специальные секретные подразделения пресловутой средневековой инквизиции. При этом, совсем не афишируя эту сторону своей деятельности, в отличие, скажем, от охоты на мифических ведьм. Пока закованные в железо рыцари развлекались войной с неверными, святые отцы спасали мир от реальной погибели, истребляя исчадья ада. Пожертвовав бесчисленным множеством ни в чем неповинных жизней, они все же сумели заложить основы стратегии выявления и уничтожения нечисти. Этим опытом мы пользуемся и поныне.
   - Впечатляет, конечно, - неучтиво перебил священника Баринов, пытаясь напускной бравадой замаскировать смятение, - а мы-то при чём?
   Батюшка, неодобрительно фыркнув в ответ, шумно отхлебнул чай из блюдца:
   - Терпение, сын мой. Это пока только присказка, а к главному я только подхожу. Не думал, конечно, что таким образом произойдет то, к чему столько готовился, но пути Господни неисповедимы. Знать, придется нам втроём племя человеческое спасать.
   - Как, втроем? - Испуганно охнула Ольга.
   - Вот так, втроём, - жестко отрезал священник. - Если соблаговолите дослушать, поймете почему. Продолжать?
   Молодые люди, оглушенные происходящим, растерянно молчали.
   - Как говорят в народе - молчание знак согласия, - вздохнул отец Илья. - Итак, на чем остановились-то?.. Ага, вспомнил.... Вы полагаете, я случайно торчу в медвежьем углу, где прихожан меньше, чем могил на кладбище? И при всем при этом здесь церковь восстановили, а настоятеля епархия за свой счет содержит. Да и настоятель не простой, а зачем-то с богатым боевым опытом. Странно, не правда ли?
   - Что-то вы, отец, загадками заговорили. Я как-то сейчас совсем не расположен ребусы разгадывать, - огрызнулся Сергей.
   - Ладно, ладно, - примирительно пробасил батюшка. - Это я так, к слову.... Рукоположили меня не столько потому, что истинно уверовал, а как раз из-за опыта этого специфического, и полного отсутствия живых родственников. Таким как я, легче тайны хранить - меньше соблазна разболтать. Да и в случае чего, слезы лить некому будет.
   - А с нами-то чего вы вдруг решили поделиться? Потом что, подписку о неразглашении оформите? - Мелкий бес недоверия, по природе свойственный всем оперативникам никак не давал Баринову покоя.
   Ольга бросила на своего спутника осуждающий взгляд, а настоятель только усмехнулся.
   - У меня в прошлой жизни железное правило было, - перед боевыми подробно предстоящую задачу разъяснять. Особенно таким вот молодым да горячим. Сейчас как раз такой случай... Вы, в конце концов, дослушаете, или нет?
   - Все, все. Весь внимание, - поднял ладони Сергей - Закурить можно?
   Хозяин дома поморщился, но все же достал из-за занавески мятую алюминиевую армейскую миску и поставил перед Бариновым.
   - Ныне сделаю исключение. Дыми молча, пока не закончу. Все вопросы после.
   Пока священник устраивался за столом, Сергей быстренько, пока он не передумал, бросил в рот сигарету и прикурил, выпуская дым в сторону двери.
   Отец Илья повозился на стуле, упер локти в столешницу и, положив подбородок на сплетенные пальцы, размеренно заговорил:
   - Зимой с сорок второго на сорок третий год объявился в этих местах неуловимый партизанский отряд. Здорово он немцам кровь портил, - и в прямом и в переносном смысле. Дело было даже не в том, что налеты совершались исключительно ночью. Это как раз характерно для партизанской тактики. Командир гитлеровского пехотного батальона, несшего службу на этом участке, не мог понять другого - почему потери несет только его подразделение, и куда исчезают после каждого столкновения погибшие солдаты? В результате майор вынужден был обратиться за помощью. Для проведения операции по поиску и уничтожению партизан в его распоряжение прибыла специально подготовленная мобильная группа СС. Первым делом каратели, при поддержке пехотинцев вошли в эту деревню, но, как ни старались, не сумели найти ни одного местного жителя. В нешуточные морозы дома стояли брошенными, а людей, словно корова языком слизнула. Пока немцы ломали голову, как действовать дальше из леса к ним вышел молодой православный священник. Судьба благоволила ему - обер-лейтенант, командир группы, оказался крепким профессионалом с железными нервами, к тому же свободно владеющим русским языком. Священник и офицер оккупационной армии больше двух часов общались без свидетелей, после чего немцы не только дотла спалили деревню, но и вскоре, с помощью русского батюшки, уничтожили партизанский отряд. Не вступая в открытый бой, они окружили базу и перепахали её из минометов, а затем команда огнемётчиков сожгла лес вместе с посеченными осколками трупами... Это был единственный за всю Отечественную войну случай, когда представитель русской православной церкви пошел на контакт с завоевателями... Я принял приход за месяц до его смерти, и знаю о тех событиях из первых уст.
   - Зачем же он так поступил? - Онемевшими губами прошептала Ольга.
   - А ты понял, почему? - Не отвечая ей, обратился настоятель к Баринову.
   Тот, раздавив окурок в тарелке, коротко бросил:
   - Вампиры?
   - Именно. Целый отряд вампиров. Отец Евлампий поступил тогда мужественно, приняв единственно верное решение, и Бог услышал его молитвы. Помог руками супостата уничтожить нечисть.
   - И с тех пор здесь организован наблюдательный пост? - Сергей уже не ерничал, вдруг раз и навсегда поверив в реальность рассказа священника. - Но какой смысл сейчас-то здесь сидеть? Столько лет уже прошло.
   - Про заставу верно догадался, сразу видно служивого человека. А зачем я здесь караулю, попробую объяснить. - Священник в задумчивости покрутил в руках опустевшую чашку и с тихим звяком поставил её на блюдце. - Вот до сих пор не могу понять, как же он тогда сумел убедить обер-лейтенанта?.. Ну да ладно, сие на уже узнать не дано... Так вот, последнее, что сделали немцы, - с помощью динамита вырыли огромную яму для останков, однако категорически отказались к ним притрагиваться. Отец Евлампий в одиночку всю ночь таскал горелых мертвецов, но так и не нашел главного. Дело в том, что на самом деле истинных вампиров, так называемых прародителей, единицы, иначе человечество уже давным-давно представляло бы из себя племя кровососов. За всю многовековую историю битвы с упырями удалось уничтожить едва ли с десяток подобных особей. Остальные вурдалаки, в которых обращаются после укуса обычные люди, вторичны. А самое же главное состоит в том, что абсолютной свободой действий обладают только истинные вампиры. Они-то и управляют прочими, - здесь настоятель запнулся, щелкнул пальцами в затруднении, - ох, и не люблю я это слово, да точнее, пожалуй, не подберешь, - по сути, являющимися самими что ни на есть классическими зомби.
   - То есть как? - Поперхнулся последней затяжкой догоревшей до фильтра очередной сигареты Баринов.
   - То есть так. После укуса человек как бы умирает примерно часов на двадцать- двадцать пять. У него останавливается сердце, дыхание, и вообще все физиологические процессы. От обычного мертвеца предвампир отличается немногим - отсутствием окоченения, трупных пятен, а также запредельно низкой температурой тела.
   Тут Сергей непроизвольно вздрогнул, вспоминая прикосновение к ледяному трупу деда, а священник, между тем, продолжал:
   - После пробуждения новоявленные кровососы целиком и полностью зависимы от обратившего, управляются им, как куклы и на первых порах жаждут только одного - крови. Лишь через неделю-другую у них зарождаются зачатки самостоятельного мышления. Если до этого момента успеть уничтожить поводыря, остальные сами по себе передохнут.
   Баринов откинулся на спинку, и задумчиво поднял глаза к потолку.
   - То есть, насколько я понял, как раз центрового вурдалака отцу... как его... Евлампию отыскать и не удалось? Получается, что он вдруг ни с того ни с сего очнулся от спячки, принялся всех подряд грызть и теперь у нас всего-навсего одна ночь его найти и завалить... Задачка, однако...
   - Ты не по годам догадлив, сын мой, - хмыкнул настоятель и тут же озадачено переспросил. - А почему всего одна ночь? Уж в любом случае дня два-три гарантированно имеются.
   - Нет, - отрубил Сергей. - Завтра, крайний срок в понедельник, но это в лучшем для нас случае, сюда налетит туча народу. Для начала весь местный райотдел, затем прокуратура, главк. Бойцов краснопогонных, или ОМОН какой-нибудь непременно пригонят для усиления. Лично я бы не взялся им объяснять, с кем предстоит воевать. - Он нервно хихикнул, представив реакцию омоновцев или кураторов из управления уголовного розыска, на рассказ о вампирах. - Глазом не успею моргнуть, как на Пряжке окажусь... Да и кровососам будет где разгуляться, столько свежего мяса подвалит.
   Отец Илья озабочено почесал в бороде и вопросительно глянул на Ольгу.
   - А ведь прав. Как есть, прав. Как же я этот момент упустил? Вот, что значит привычка к мирной жизни. Совсем нюх потерял, - он решительно поднялся из-за стола. - Раз такое дело, не будем напрасно терять время. Следуйте за мной.
  
   Глава 5. Горькая сладость.
   13 августа 1989 года. 15 часов 52 минуты. Ленинградская область. Подворье настоятеля.
  
   К притаившемуся на заднем дворе погребу вела узенькая тропинка, едва заметная в густых зарослях буйно разросшихся сорняков. Сергей, не удержавшись, все же чертыхнулся вслух, когда тыльную сторону ладони в очередной раз чувствительно ожгло крапивой, но, поймав неодобрительный взгляд обернувшегося настоятеля, прикусил язык. Чуть приотставшая Ольга шла последней.
   Святой отец небрежно откинул ногой сухие ветки, прикрывавшие неприметную деревянную дверь, назидательно поднял вверх указательный палец:
   - Маскировка. Места, хотя и глухие, но, как говориться, береженого Бог бережет.
   Затем батюшка сноровисто извлек из-под полы рясы увесистую связку ключей и привычно отделил нужный, с замысловатой бородкой. Сухо щелкнул врезной замок и дверь, скользя на щедро смазанных солидолом петлях, открылась без единого скрипа. Священник, первым нырнувший в темный проем, засветил стоящую на специальной полочке при входе керосиновую лампу и пробасил из глубины:
   - Вы там чего, особого приглашения ждете? Только осторожнее, здесь низко. Головы берегите.
   Баринов, пригнувшись, с опаской ступил на круто уходившую вниз лестницу, в дальнем конце которой маячила грузная фигура настоятеля. Сергей, в последнюю секунду вспомнивший о хороших манерах, сообразил подать руку девушке, и они вместе начали непростой спуск.
   Узкие, крутые ступени привели в галерею с неожиданно высоким потолком, позволяющим выпрямиться в полный рост. Дальше двигаться им пришлось на ощупь, так как проводник вместе с лампой скрылся за крутым изломом коридора. Бросившийся вдогонку опер, сразу же за поворотом с ходу воткнулся носом в его широкую спину.
   - Ага, прибыли, наконец, - отец Илья посторонился и приподнял выше лампу, источавшую в замкнутом помещении невыносимо-удушливый запах керосина.
   Баринов, зажав пальцами нос, осмотрелся и не смог удержаться от удивленного восклицания:
   - Вот это да!
   Подземный бункер, площадью не менее ста квадратных метров, по периметру обшитый потемневшими от времени широкими досками, с массивной колонной по центру, подпирающей перекрестие потолочных балок, был битком набит экзотическим оружием.
   В первую очередь в глаза Сергею бросилось неимоверное количество арбалетов, от миниатюрных, величиной буквально в два десятка сантиметров, до полутораметровых монстров. На всех трех ярусах широких полок плотно громоздились топоры, металлические кольца разнообразного диаметра, связки стрел, заостренных кольев, и еще множество предметов, о назначении которых можно было только догадываться.
   Пока молодые люди, раскрыв рты, озирались, священник, пристроив лампу на стеллаже, засветил еще одну гигантскую керосинку, закрепленную прямо на центральной колонне. Стоило ей разгореться, как полумрак скачком съежился, испуганно отпрыгивая в дальние углы. А настоятель уже ковырялся у прямоугольного короба, уходящего в потолок возле самого входа. Когда же заметно потянуло свежим воздухом, сразу разбавившим едкую керосиновую вонь, он с удовлетворением выдохнул:
   - Ну вот, теперь будет чем дышать. Я-то вентиляцию открытой не оставляю, потому как не часто сюда заглядываю, - священник горделиво оглянулся. - Как погребок? С самой войны стоит, и хоть бы что. Перед самой оккупацией закончили. Немцы чуть ли не о входную дверь спотыкались, а ничего так и не заметили. С умом строили, даже поворот перед входом предусмотрели, так как обычно при зачистке, прежде чем сунуться в подобные схроны, первым делом гранату кидают. А при такой конструкции не только все осколки в стену уйдут, но и взрывная волна погаснет, - тут настоятель сам себя оборвал. - Однако что-то я заболтался, давайте-ка лучше экипироваться.
   Через полчаса Сергей с Ольгой, взопревшие и насквозь пропитанные керосиновым чадом, с облегчением свалив выданное батюшкой имущество на крыльце, упали на скамейку отдышаться. Закурив, Баринов с унынием отметив про себя, что сигареты придется экономить, потому что до ближайшего магазина километров пятнадцать, а сумка с табачным запасом потерялась еще в деревне.
   Когда опер, потушив окурок о землю под ногами, искал глазами, куда бы его выкинуть, его вспугнул неслышно подошедший сзади хозяин:
   - Чего, как воробей на плетне, головой во все стороны вертишь? Бросай уже в опилки, все равно убирать, - он грузно опустился на ступеньку крыльца, вытер тыльной стороной ладони мокрый лоб и, тяжело вздохнув, вновь заговорил: - Короче так, братцы-кролики, на ваше счастье, горячей воды в бане в достатке. Попариться, конечно, не получится, да и ни к чему это, не то разомлеете, а вот помыться, в самый раз. На все про все даю вам час. По тридцать минут... хм... на брата. И еще, имейте в виду, что впереди у нас масса дел, а хотя бы пару часов нужно будет обязательно поспать. Одежду верхнюю прямо в предбаннике кидайте, потом с ней разберемся, когда все закончится, и переодевайтесь в камуфляж, который я выдал, - настоятель помолчал, в изнеможении прикрыв глаза ладонью, а затем недовольно рявкнул: - Вы еще здесь?!
   ...Свежесрубленная банька располагалась неподалеку от погреба, но к ней уже вела ровная, отсыпанная крупным речным песком, дорожка. Сергей, как истинный джентльмен, пропустил Ольгу вперед, а сам уселся на скамеечку возле самого входа, оперся спиной на ствол дерева, под которым она стояла, и прикрыл глаза. Плечам, освобожденным от сбруи кобуры, было непривычно легко, лишь при шевелении отзывались легкой болью намятые пистолетами мягкие ткани спины и живота. Все оружие, воспользовавшись предложением священника, Баринов оставил в доме. Отец Илья, покосившись на арсенал, скривил губы, саркастически прокомментировал: "Внушительно конечно, ничего не скажешь, однако в нашем деле абсолютно бесполезно. Так, ворон пугать. Не боятся упыри огнестрела. Не берет их, понимаешь, пуля..."
   Не имея сил бороться с сонной одурью, Сергей уже соскользнул в сладкую дрему, когда его заставил вздрогнуть звук упавшего на пол ковшика, плеск воды и звонкое "Ой!". Баринов встрепенулся, потянул из кармана пачку, встряхнул, пересчитал сигареты. Обреченно вздохнув, высек искру колесиком зажигалки, прикуривая.
   Рассеяно наблюдая за замысловатыми петлями табачного дыма, постепенно растворяющимися в воздухе, он вдруг отчетливо представил Ольгу без одежды. Картина получилась настолько реальной, что Сергей почувствовал горячие толчки крови в паху. С минуту он боролся с собой, но, не сдержавшись, решительно вскочил, затоптал окурок и, дивясь собственной неожиданной смелости, рванул дверь в баню.
   - Спинку не потереть?.. - Пытаясь с помощью пошловатого нахальства преодолеть замешательство, начал, было, Баринов, и поперхнулся, наткнувшись на взгляд девушки.
   Его сердце было готово выскочить из груди, и Сергей внутренне сжался, ожидая пощечины. Но Ольга, не выказывая и тени смущения, просто шагнула вперед, подняла руку, невесомо провела ладонью по отросшей щетине на щеке. Улыбнулась и прошептала: "Колючий какой..."
   Поцелуй длился целую вечность. Баринов, оглушенный свалившимся на него чувством, без остатка растворился в мучительном блаженстве. Обжигающая нежность к почти не знакомой девчонке, перехватила спазмом горло, выдавливая слезы из-под плотно зажмуренных век. Последнее, о чем он успел подумать, прежде чем отключиться от действительности, было: "Выберемся из передряги, сразу женюсь на ней. Обязательно женюсь..."
   Потом они занимались любовью на широких, горячих полках парилки. Мылись, брызгаясь водой и веселясь, как дети. Снова, раз за разом отдавались страсти, пока обессилено не упали на лавку в предбаннике...
   Вместо отпущенного часа Ольга с Сергеем провели в бане два с половиной. Настоятель, когда они с полыхающими лицами и блестящими глазами, ворвались в горницу, демонстративно постучал пальцем по стеклу наручных часов.
   Баринов, как бы не был занят спутницей, моментально прикипел взглядом к массивному блестящему хронометру, с множеством циферблатов и заводных головок. Польщенный священник пояснил:
   - Грешен, не смог с этим трофеем расстаться. Я его в самом начале афганской компании, когда первый караван взяли, с американского инструктора, бывшего зеленого берета снял. Мертвому они ему уже ни к чему были, а со мной всю войну прошли... Ну да это дела былые. В настоящем же, в отведенное время вы не уложились, что не есть хорошо... Воды-то теплой мне оставили?
   - Оставили, батюшка, оставили, - не в силах удержать счастливую улыбку, ответила Ольга.
   - Эх, молодежь, молодежь, - непонятно, то ли с осуждением, то ли с одобрением, проворчал священник уже на пороге.
   - Отец! - Окликнул его Сергей, и когда тот оглянулся, продолжил, - Обвенчаете нас, после того, как все закончиться?
   Настоятель долго молча смотрел на ладного широкоплечего парня и прижавшуюся к его плечу тоненькую девушку.
   - Ну, так что? - Не выдержал паузы Баринов.
   - Что, что? - Вдруг подозрительно севшим голосом недовольно огрызнулся священник. - Обвенчаю, куда ж я денусь? - И сделав вид, будто разглаживая усы, чуть слышно пробормотал: - Если доживем до утра, - а вслух приказал: - Марш спать! Не то ночью будете как мухи вареные. Я в светелке постелил...
  
   Глава 6. Ночь живых мертвецов.
   Ночь с 13 на 14 августа 1989 года. Ленинградская область. Деревня Грызлово.
  
   К околице деревни они вышли уже в полной темноте. Весь день хмурившееся небо так и не разродилось дождем. Быстро летящие низкие облака принялись, было, сеять противной моросью, но очень быстро одумались, а разгулявшийся ближе к вечеру свежий ветерок и вовсе порвал их, гоня гуртом к горизонту и заставляя громоздиться одно на другое. Над черными изломами крыш показался невероятных размеров кроваво-красный диск полной Луны.
   Отец Илья, сменивший рясу на камуфляжный костюм, по-кошачьи мягко двигавшийся в авангарде, остановился и прищурился на ночное светило.
   - Однако кстати, - приглушенно пробасил он. - Нечисти-то темень не помеха, а нам все, какое-никакое подспорье.
   Сергей скосил глаза на жавшуюся к нему Ольгу. "Страшно ей, - с жалостью подумал опер. - И не мудрено. Самого вон то и дело в дрожь бросает".
   Между тем, настоятель, подвернув рукав на правой руке, поднес к глазам пристегнутый кожаным ремешком к запястью странный прибор, отдаленно напоминающий компас. Фосфоресцирующая стрелка на его циферблате, до этого бесцельно вертевшаяся вокруг оси, остановилась, чуть подрагивая, указав точно в центр деревни...
   Это устройство священник выложил на стол, когда молодые люди, позевывая после короткого сна, выползли на свист закипающего самовара. Баринов, с веселым удивлением уставившись на него, беззлобно пошутил:
   - Никак, отец, в трех соснах боитесь заблудиться? Где ж такой доисторический аппарат раскопали. Поновее-то ничего не нашлось? - Сергей, присматриваясь внимательней, наклонился над столешницей. - Да и не работает он.
   - Дурак, прости Господи, - ворчливо ругнул опера настоятель. - Этот, как ты правильно угадал, доисторический аппарат, наши глаза и уши. Принцип действия, уволь, сам не знаю, но, как бы там ни было, - отец Илья постучал ногтем по мутноватому, неровному стеклу, - стрелка должна указать местоположение истинного вампира. Сейчас он, судя по всему, в гробу. Видите, направление не определяется. Однако, как только тварь выберется, тут же будет запеленгована. А так как кровососы обычно активны ночью, потому что без защиты днем сразу гибнут, нам тоже придется рыскать в потемках...
   - Есть, заработало, - священник с облегчением перевел дух. - Теперь самое интересное начинается. Готовы?
   Баринов, непроизвольно вздрогнув, поправил лежащий на плече арбалет. Машинально нащупал локтем пистолет, провел вспотевшей ладонью по висящим на брючном ремне в специальных петлях остро заточенным осиновым кольям.
   Железный ошейник, единственная реальная защита, неприятно леденил шею. От стальных кольчуг для защиты корпуса им пришлось отказаться. Мелковаты оказались предки против современников, и подходящего размера не удалось подобрать даже для Ольги.
   Из арбалета, который, несмотря на почтенный возраст, оказался надежным и точным оружием, каждый сделал несколько пробных выстрелов. Однако он имел один, но очень серьезный недостаток - длительное время перезарядки.
   Настоятель еще раз подчеркнул, что пуля из огнестрельного оружия не наносит вампиру существенного вреда, но может оставить его атаку, особенно если попадет в голову. Именно таким образом Сергей сумел спастись при первой встрече с кровососами. Поэтому каждый взял по одному "ПМ" с полным магазином, а оставшиеся боеприпасы прихватил Баринов. Перед этим он коротко объяснил Ольге, как обращаться с пистолетом.
   Главным и, пожалуй, единственным по настоящему действенным средством борьбы с упырями являлась обычная осина. Святая вода, которой герои легенд лихо растворяли нечисть, к сожалению, была абсолютно бесполезна, и существовало лишь два способа гарантированно уничтожить вампира: пробить его сердце осиновым колом или сжечь.
   Священник, еще раз сверив направление, смерил критическим взглядом свое воинство и напряженно зашептал:
   - Постарайтесь при движении производить как можно меньше шума.... Эх, мне бы сейчас всего-то отделение моих разведчиков, так через пару часов от тварей и духу поганого не осталось. И основного штык-ножами в капусту быстро порубили бы, - печально вдохнул он и продолжил: - Но, мечтать, однако не вредно.... Двинулись с Богом, - перекрестился и бесшумно скользнул вдоль плетня.
   Первая тень мелькнула в призрачном лунном свете, когда они, настороженно озираясь пробирались по тропинке вдоль ручья, рассекавшего деревню точно по середине. Тут же среагировавший на движение батюшка, предостерегающе вскинул левую руку, а правой выхватил из петли на поясе отточенную деревяшку.
   Опер, оттирая спиной девушку к забору, вскинул арбалет, судорожно вертя головой по сторонам в поисках цели и не находя её. Не зашипи вампир перед прыжком, настоятелю пришлось бы туго, но, обнаружив себя, он лишился главного преимущества - внезапности.
   Бывший десантник оказался быстрее. Отец Илья встретил противника железным кулаком еще в полете, и тот утробно хрюкнув, шумно обрушился на землю. Священник стремительно подскочил к извивающемуся, конвульсивно скребущему ногами по земле телу, и вбил каблук армейского ботинка в отчетливо хрустнувшее адамово яблоко, а кол, двумя руками с размаху всадил в грудь.
   - Не торгуй хлебалом, прикрывай! - Свирепо рыкнул он на Баринова, приколачивая кровососа к дороге небольшой киянкой, извлеченной из специального крепления на поясе.
   Когда живой труп перестал дергаться, настоятель распрямился, тяжело переводя дух. Сергей опасливо приблизился к останкам и, наклонившись, всмотрелся в перекошенное судорогой смутно знакомое лицо. Смахнув тыльной стороной подрагивающей ладони испарину со лба, через силу выдавил:
   - Это Кувалдин... Теперь, кажется, я догадываюсь, где может скрываться главная тварь... А с этим что делать будем?
   Отец Илья брезгливо сплюнул.
   - Ничего. Пусть здесь валяется. С утра сам по себе в прах рассыплется.
   Священник, за неимением других, принял на веру версию опера, что именно Кувалда каким-то образом умудрился обнаружить и разбудить вампира. Тем более что стрелка однозначно указывала в направлении столь памятного Сергею дома. К нему Баринов мог теперь привести даже с завязанными глазами.
   По пути до цели охотники охотников напасть на них больше так и не нашлось, несмотря на подозрительные шорохи за гнилыми плетнями, шевеление в придорожных зарослях, и неприятное ощущение сверлящего спину кровожадного взгляда. Открытая калитка неприкаянно качалась под порывами ветра, душераздирающе скрипя на всю улицу ржавыми петлями.
   Настоятель остановил движение, вскинув сжатый кулак и настороженно замер, всматриваясь и вслушиваясь в ночь. После чего, подманив Сергея пальцем, зашептал в ухо:
   - Ты в доме бывал, знаешь внутреннее расположение, поэтому пойдешь первый. Я за тобой, следом девица. Смотри в оба и если что, - стреляй не задумываясь. Здесь нормальных людей по определению быть не может. Готов? - Сергей молча кивнул в ответ. - Тогда, с Богом.
   Баринов, внутренне сжавшись, как перед прыжком в холодную воду, одним броском преодолел расстояние до крыльца, рванул дверь и заскочил внутрь. Не задерживаясь в сенях, пролетел в комнату. Застыл в центре, вытянувшись, как струна. Медленно повел глазами по сторонам и с оборвавшимся сердцем, облился холодным потом.
   Дед, хозяин дома, чуть слышно шурша одеждой, выбирался из-под кровати. Покойник, хорошо различимый в луче лунного света, сверкнул незрячими бельмами, повел головой, будто принюхиваясь, и вдруг оскалился, обнажив белоснежные клыки чудовищного размера.
   Попятившись и плохо соображая от помутившей сознание жути, ведомый исключительно инстинктом самосохранения, Сергей вскинул арбалет на уровень глаз, и в упор всадил толстенный, диаметром с указательный палец взрослого человека, болт в левую половину груди старика. Упырь, пронзительно взвизгнув, взмахнул руками и опрокинулся на спину. Пока Баринов, в нетерпении кусая губы, перезаряжал оружие, он бился на полу. Однако повторного выстрела не понадобилось.
   Но, не успел Баринов с облегчением выдохнуть, как со стороны кухни послышался страшный грохот. Тренированная психика Сергея к этому моменту уже успела справиться с последствиями шока, а выплеск адреналина сделал тело невесомым. С невероятным трудом сдержав порыв со всех ног бросится на помощь, а опер не сомневался - в бой вступил священник, он на цыпочках вышел из комнаты, держа арбалет на изготовку.
   Его зрение уже успело адаптироваться к темноте, и Баринов сразу заметил неподвижный силуэт у вешалки с верхней одеждой. Прицелившись в него, опер на цыпочках продолжил движение, не снимая указательного пальца со спускового крючка. И только приблизившись вплотную, Сергей сумел разглядеть Ольгу, конвульсивно стиснувшую обеими руками рукоятку пистолета.
   Одним глазом продолжая косить в сторону возможной опасности, он обнял девушку за плечи. Ольга вздрогнула, рванулась, но Баринов сумел её удержать и прошипел: "Т-с-с!" Она же, узнав Сергея, перестала вырываться, и плотно прижалась к нему. Опер ощутил, что её бьет крупная дрожь.
   - Все, все, успокойся, - зашептал он в маленькое, холодное ухо. - Где командир?
   - Там, - так же шепотом ответила девушка, ткнув стволом в сторону кухни. - Сказал мне ждать здесь.
   - Правильно сказал. Но больше расходиться не будем, а то схарчат поодиночке. Я вперед, ты за мной. Прикрывай спину и, не раздумывая, стреляй во все, что движется.
   В разгромленной кухне настоятель, подсвечивая себе фонарем, рассматривал располосованный рукав куртки. Возле ржавой металлической плиты обвисла старуха, наколотая на осину как диковинное насекомое на булавку. Затоптанный пол вокруг неё был усыпан обломками табуретки.
   Осветив вошедших, отец Илья нервно дернул головой.
   - Шустрая бабушка. Если бы не ошейник... - он повернул фонарь так, чтобы на полированном металле стали видны две глубокие борозды. - Ты как?
   - Деда из арбалета завалил. Под койкой прятался.
   - Молоток. А эта в углу, за печкой притаилась. Еще чуток, и точно ущучила бы... Однако, тремя тварями меньше. Теперь дом нужно обыскивать, гроб искать. Это уже по твоей части задачка, Серега.
   Баринов только успел раскрыть рот для ответа, как со звоном лопнуло оконное стекло. Сквозь разлетевшуюся в мелкие щепки раму, в клубе бритвенно острых осколков, внутрь влетела кряжистая черная фигура. Священника, оказавшегося на ее пути, снесло, словно пушинку. Фонарь, который он держал, совершил в воздухе сложный кульбит, ударился в стену и погас, откатившись в угол. Но, используя даже те доли секунды, когда цель подсветил рассекший мрак луч, Сергей, не целясь, выстрелил от бедра. Болт, по касательной вспоров плечо вампира, ушел в темноту за окном.
   Тварь оглушительно заверещала, завертелась волчком, и внезапно, по невероятной траектории кинулась на опера. Баринов едва успел выставить перед собой приклад арбалета, с трудом устояв на ногах от мощнейшего толчка. Клыки щелкнули в сантиметре от кончика носа, а лицо обдали брызги зловонной горячей слюны.
   Пропустивший удар упырь, упруго, как мячик отпрыгнул и сгруппировался, готовясь к новому броску, но, вдруг захрипел, споткнувшись на ровном месте. Словно резиновая кукла, из которой выпустили воздух, он сложился пополам, затем осел на колени и завалился вперед, звонко ударившись головой о половые доски. Настоятель с утробным "х-ха!" всем телом налег на осиновый кол, до самого основания загоняя его между лопаток ожившего мертвеца.
   Сергей едва успел показать батюшке большой палец, рванув из колчана очередной болт, как с треском выбивая из оконного проема остатки рамы, прямо на спину священнику сиганул еще один кровосос, а за спиной пронзительно завизжала Ольга. Вслед за этим ударили два пистолетных выстрела подряд.
   Баринов швырнул ставший бесполезным арбалет в вампира, атаковавшего настоятеля и попытался развернуться, чтобы помочь девушке, но не успел. Стальные пальцы вцепились в плечи, пытаясь опрокинуть навзничь, а по металлу ошейника мерзко скрежетнуло.
   Опер резко присел, изо всех сил оттолкнувшись ногами. Кувырнулся назад через противника, одновременно изловчившись выдернуть из петли на поясе заточенную деревяшку. Оказавшись сверху, с размаху всадил ее в оскаленную пасть бывшего сослуживца, одного из лейтенантов, привезенных Коркиным его задерживать. Это открытие совсем не ошеломило Баринова, а скорее всколыхнуло в глубине души чувство злорадного удовлетворения. Наглый бугай никогда не нравился Сергею и сейчас получил по заслугам.
   Тем временем крошечная кухня распухла от грохота борьбы, треска сокрушаемой мебели, топота множества ног.
   "А-а-а!!! С-с-суки!!!" - Разъяренным медведем ревел настоятель, направо и налево молотя кулаками. А Сергей, пытаясь уловить в адской какофонии голос Ольги, рванулся к выходу, сметая с дороги яростно шипящую тварь, в прыжке доставая ногой еще одну, и в эту секунду отключаясь прямо на лету. Его сознание сдуло, словно слабый огонек свечи ураганным порывом ветра.
   ...Очнулся Баринов от холода и разрывающей череп тошнотворной боли. Попытался разлепить склеенные ресницы, но первая попытка не удалась, как, впрочем, и вторая. Тяжело ворочая категорически отказывающимися соображать мозгами, он пытался сообразить, где находится, и что с ним произошло?
   Когда отхлынула первая волна непереносимой боли, оставляя после себя бухающие толчки крови в ушах, Сергей вдруг вспомнил все сразу. На мысленном экране полыхнула картинка, как он рвется сквозь шипящую и рычащую ораву туда, где оставил Ольгу, но на этом воспоминания обрывались.
   Баринов несмело пошевелился, царапнув обнаженную кожу спины о шершавую кору. Переступил босыми ногами по колючей опавшей хвое, и с тоской ощутил, как в желудке растет знакомый ледяной ком.
   "Только не это... За что?.. Почему я?" - Метались в голове обрывки панических мыслей. Слишком свежа оказалась память о том наваждении, с которого все началось. Сергей рванулся и с ужасом осознал, что накрепко прикручен веревкой к дереву. Только поэтому, будучи без чувств, он оставался в вертикальном положении.
   Холодный пот, обильно выступивший из пор кожи, ручейками катясь по лбу и щекам, наконец, растворил запекшуюся корку крови и опер сумел приподнять веки. Его привязали на самом краю большой поляны. В прозрачном предутреннем тумане, на полегшей, седой от росы траве угадывались десяток темных фигур, образующих неплотный круг.
   В центре, глыбой непроницаемого мрака возвышался широкоплечий великан в длинном черном плаще с надвинутым на лицо капюшоном, из-под которого свисали неухоженные сивые космы. Почему-то только его одного Баринов видел очень резко, тогда как остальные плыли и двоились.
   И еще Сергей отчетливо слышал черного, как тот негромко бормочет на незнакомом языке. Голос постепенно становился все громче, наливался гнетущей силой, сдвигаясь в спектр низких частот. И вдруг тяжелым басом, на чистейшем русском языке, он раздраженно спросил:
   - Сколько еще мне ждать собаку? Скоро утро, а ритуал так и не закончен.
   - Они уже рядом, господин, - ответила женщина. - Только заклинаю, не трогай мальчика! Хватит крови! Он не сделал тебе ничего плохого!
   - Я вижу, в прошлой жизни ты была неравнодушна к нему, - насмешливо пророкотал гигант. - В тебе еще слишком много от смертного. Забудь. Скоро ты окончательно убедишься, что он недостойная внимания пыль, - черный исполин развернулся, резко взмахнув полами плаща, и широко зашагал к противоположному краю поляны, а остальные гуськом потянулись следом.
   "Эх, Мариночка... Спасибо тебе за заботу, милый мой следователь, - теперь Сергей легко узнал голос. - Кабы знать раньше... А теперь у меня есть Оля... Оля? - Баринов дернулся, как от электрического разряда. - Где она? Что эти твари с ней сотворили?"
   В отличие от наваждения, наяву Сергей мог вертеть головой свободно, чем не преминул тут же воспользоваться. Он не ожидал увидеть ничего хорошего, и не обманулся в предчувствиях. На соседних деревьях обвисли три опутанных веревками тела. В ближайшем опер, по окровавленной бороде и клочьям камуфляжа, с оборвавшемся сердцем опознал священника. Похоже, святого отца драла клыками вся свора, не оставив на нем ни одного живого места.
   Сглотнув горький ком, Сергей заставил себя отвести взгляд от останков настоятеля, а в том, что тот мертв, не было никаких сомнений, и посмотреть на распятых по соседству. Два знакомых инспектора дорожно-патрульной службы, с обглоданными до костей шеями, безжизненно таращились в пустоту.
   "И этих тоже достали.... Вот уж точно - от судьбы не уйдешь... Знать, скоро и мой черед. Обидно, до майора всего-то месяц не дотянул. Жену, наконец, нашел. А теперь что, все? Вот так запросто падаль ходячая сожрет заживо?" - неслось в его голове.
   Впавший в отчаяние Баринов не сразу сообразил, что давление пут неожиданно ослабло. Через секунду разрезанная веревка упала вниз и Сергей, не веря в неожиданное спасение, обессилено опустился на корточки, затем медленно обернулся. Бледная как мел, с расцарапанной щекой и растрепанными волосами Ольга, смотрела на него полными боли, горячечно блестевшими глазами.
   Сергей, затаив дыхание от страха, что расстроенная психика выдает желаемое за действительное, и все это ему только чудится, потянулся к ней. Коснулся кончиками пальцев тонкой кисти, вынул и аккуратно опустил на землю зажатый в кулаке нож. Потом рванул девушку к себе и крепко прижал к груди.
   Сергей, зябко подрагивая, одной рукой обнимал Ольгу, а другой до боли вцепившись в собственные волосы, мучительно пытался понять, что дальше. Пока Баринов был без сознания, его раздели до пояса и лишили обуви. Но сейчас Сергею было плевать, одетый он, или голый. Опер никак не мог сообразить, каким образом ему добраться до вампира, и при этом уберечь собственное горло от клыков чудовища.
   А время неумолимо уплывало в вечность, и вот-вот из-за горизонта должно было показаться солнце. Кровососы готовились завершить непонятную церемонию и раствориться в лесу до следующей ночи, чтобы снова губить невинные души, пополняя темную армию.
   Сергей с Ольгой спрятались в подлеске у самого края поляны и хорошо видели, как там вновь началось движение. Черный великан занял место в центре, а к нему подтянулись фигуры помельче. И тут Сергея окатило жаркой волной, потому что он вдруг понял, как ему достать упыря. Осознание смертельной опасности задуманного, наполнило тело звенящей легкостью, и только гипертрофированное чувство долга сумело задавить инстинкт самосохранения. Сейчас Баринов ни на секунду не задумывался о каких-то высоких материях, о готовности совершить подвиг, принося себя в жертву. Он просто делал свою привычную работу.
   Ничего не объясняя, Сергей снял с пояса девушки два оставшихся осиновых кола, взвесил их на ладонях и один отложил. Пошевелил плечами, разгоняя кровь. Прищурив левый глаз, оценил расстояние до исполина.
   Ольга, интуитивно разгадав задумку опера, вцепилась в него, срываясь на крик:
   - Даже не думай!.. Ни за что!.. Раз мы сумели уцелеть, значит так надо проведению. Я что, зря головой рисковала, тебя вытаскивая? Между прочим, - она всхлипнула, - могла бы и убежать, пока они вас вязали... А когда упыри отца Илью заживо на куски рвать начали? Или этих ребят на милицейской машине поймали? Я же чуть со страху не умерла.... Нет, не пущу!.. Что смогли, мы сделали. Пускай теперь другие попробуют...
   Не отвечая, Сергей поцеловал ее, вытер слезы, и мягко отстранил:
   - Сейчас ты быстро-быстро отсюда уйдешь. А когда доберешься до ближайшей церкви, расскажешь, как все было. Дальше - по обстоятельствам. А я тебя найду. Обещаю, непременно найду... И мы обязательно поженимся. ... А теперь все, беги, время вышло.
   Девушка заглянула в посветлевшие, отрешенные глаза Баринова. До крови закусив нижнюю губу, едва сумела сдержать рвущееся рыдание. Нехотя поднялась с колен и побежала в глубь леса, спотыкаясь и оглядываясь через каждый шаг.
   Сергей сколько мог, проводил Ольгу взглядом и когда убедился, что ее уход остался незамеченным теми, кто проводил свой сатанинский ритуал на поляне, сосредоточился, гася эмоции и гоня лишние мысли. Когда голова стала пустой, а по мышцам побежала легкая дрожь возбуждения, он упруго вскочил, и изо всех сил рванул по сырому от росы, податливому мху.
   Ему повезло. Упыри, поглощенные творимым на поляне действом, слишком поздно заметили вылетевшего на поляну полуголого человека и рванулись помешать ему прорваться к хозяину. Их жалкие попытки преградить путь живому снаряду не увенчались успехом.
   Сергей, не снижая скорости, плечом отбросил ближайшего кровососа и кинулся прямиком к цели - мрачному черному великану. Тот, сосредоточенный на лежащей под ногами крупной, еще живой дворняге с выпущенными кишками, не успел даже удостоить взглядом человеческую букашку, посмевшую помешать церемонии.
   Полуметровый, гладко отшлифованный и остро заточенный осиновый кол, легко, словно раскаленный нож в масло на половину ушел в плоть чудовища. Вампир содрогнулся, оглушительно взревел и подался назад. Баринов, отчетливо ощущая замешательство окружающей нечисти, продолжал вворачивать благословенный кусок дерева ему в грудь. И тут тварь сделала то, чего Сергей меньше всего ожидал. Гигант, на целую голову возвышающийся над статным опером, шагнул вперед, глубже насаживая себя на смертельный вертел. Баринов, опрометчиво подпустив его слишком близко к себе, не успел среагировать.
   Огромная пятерня, увенчанная кинжаловидными когтями, сгребла Сергея, разрывая мышцы спины, и до хруста в ребрах придавила к твердой, как камень груди. Последнее, что он почувствовал, прежде чем в глазах померк свет, была невыносимая боль в прокушенной шее.
  
   Эпилог. Вампир.
   Рассвет 14 августа 1989 года. Ленинградская область.
Лесная поляна в двух километрах от деревни Грызлово.
  
   Мокрая трава приятно охлаждала пышущее жаром тело. Муравей щекотно полз по щеке. Шумно хлопая крыльями, с верхушки дерева сорвалась и пронзительно застрекотала сорока. Другие птицы отвечали ей чириканьем и посвистыванием из глубины леса.
   Сергей, не поднимая век, с наслаждением внимал звукам пробуждавшейся природы. В голове ликовала, прыгала, вертелась, радостно отскакивала от костей черепа лишь одна мысль: "Жив!.. Жив!.. Жив!.."
   Он не хотел шевелиться, желая продлить это ощущение как можно дольше. Только легкое жжение на тыльной стороне ладони вносило в идиллию дискомфорт. Когда же оно стало непереносимым, Баринов вынужденно открыл глаза.
   Кожа, на которую упал пробившийся сквозь высокую траву тоненький солнечный лучик, дымилась и чернела, вскипая безобразными волдырями. Сергей замер, не веря в происходящее.
   "Нет!.. Не может быть!.. Я же жив!.. Я слышу!.. Я чувствую!.. Я не хочу!.. Я не желаю превращаться в монстра!!!"
   В отчаянии человек решил не шевелиться и продолжать медленно поджариваться. Мучительная, нестерпимая боль раздирала каждую клеточку тела, но он терпел, стиснув до хруста зубы.
   "Пусть так. Лучше крематорий, чем стать нечистью. Пусть смерть, чем вечно сосать чужую кровь по ночам... Прости Оля, не сдержал я слово. Не срослось", - но человеческую сущность уже корежила, ломала, сметая хлипкие препоны сознания, волна жажды. Жажды жизни. Жажды крови.
   Вампир вздрогнул. Оскалил клыки. Злобно зашипел и неуклюже пополз в спасительную тень.
  
   Часть вторая. Властелин ночи
  
   Пролог. Черные метастазы.
   Ночь с 4 на 5 июля 2007 года. Колпинский район Санкт-Петербурга. Заводской проспект, дом 14.
  
   Высохший как мумия девятнадцатилетний наркоман, задыхаясь и потея, упорно карабкался вверх по лестнице сплошь разрисованного неприличными надписями, насквозь пропитавшегося разъедающей глаза кошачьей мочой подъезда многоэтажного дома-корабля брежневской застройки. Освещение не работало, но прозрачные сумерки белой ночи позволяли ясно различать заплеванные, усыпанные окурками и табачным пеплом бетонные ступени. Хуже всего, что давно и мертво стоял лифт, а ему обязательно нужно было доползти до девятого этажа.
   Всего пару часов назад наркоману несказанно повезло. Возле престижной гимназии, где обучались отпрыски состоятельных родителей, ему удалось вырвать мобильный телефон из рук оставленного без присмотра мальчишки лет одиннадцати. Такую добычу он мог свободно обменять на несколько "чеков" - завернутых в бумажки полуграмовых доз героина и протянуть пару дней, но как не спешил, не успел до начала ломки. Опытный барыга-наркоторговец, наметанным глазом оценив состояние клиента, затеял жестокий торг. В итоге, наркоман был вынужден удовольствоваться всего одним тоненьким инсулиновым шприцем с тремя "кубиками" готового героинового раствора.
   Он не задумывался о возможной передозировке, или о том, что в шприце, вместо вожделенного наркотика, может оказаться какая-нибудь убийственная дрянь. Смерть наркомана давным-давно не пугала. Гораздо страшнее была испепеляющая внутренности непереносимая боль.
   Будь у него вены на руках, необходимость мучительного подъема отпала бы сама собой. Закатать рукав и уколоться - дело нескольких секунд. Но сосуды не только на руках, но и на ногах давным-давно сгорели. Вместо них по его телу змеились воспаленные багровые "дороги". Лишь в паху еще пока можно было отыскать живое место. Поэтому ему каждый раз приходилось снимать штаны, а в этот момент шприц могли запросто выхватить наглые малолетки, днем и ночью шастающие по подъезду. Такое уже раз случилось, и больше не желая наступать на грабли, наркоман, из последних сил, задыхаясь, упорно карабкаясь вверх.
   ..."Приход" после укола оказался настолько стремительным, что он так и застыл на корточках, не успев натянуть ни брюк, ни трусов, будто устроился облегчиться в зловонной щели между рифленым стальным листом боковины лифтовой коробки и грязной бетонной стеной.
   Спешивший как можно скорее завершить столь удачную для себя сделку - сменять дорогущий новенький мобильник всего на один шприц, барыга впопыхах напутал и сунул покупателю вместо слабенького раствора героина чистейший медицинский морфий.
   Обнаружив промах, наркоторговец расстроился до слез, и с досады несколько раз грохнул кулаком по стене. Однако, растирая ушибленную кисть, быстро успокоился, подсчитав в уме, что навар от продажи телефона в любом случае с лихвой перекроит стоимость морфия.
   С вялым любопытством повертев в руках сверкающий хромированными вставками аппарат, он небрежно кинул его на стол и одним глотком допил из горлышка бутылки степлившееся пиво. Затем с чувством исполненного долга отправился спать.
   А в это время в дальнем угле площадки девятого этажа от стены отделился сгусток мрака и бесшумно скользнул к наркоману. Тот, пребывая в нирване, даже не заметил запрокидывающего голову грубого рывка за волосы. Когда же гигантские клыки с отчетливым хрустом прокусили кадык, так и не вернувшись в реальность, расстался с жизнью...
  
   Глава 1. Приход зверя.
   Ночь с 13 на 14 августа 2007 года. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 48.
  
   Закутанная в длинный, непроницаемо черный плащ фигура, неподвижно стояла у окна квартиры расселенного перед сносом дома. Здание возвели после войны пленные немцы и плохо пропеченный, пористый кирпич до сих пор хранил воспоминания о страхе и тоске подневольных строителей. Существо у окна легко улавливало мельчайшие эфирные колебания, однако эхо людских эмоций нисколько не трогало его, а лишь мешало сосредоточиться.
   Давным-давно, в напрочь забытой запрошлой жизни, стоящий у окна был старшим оперуполномоченным уголовного розыска, капитаном милиции Сергеем Бариновым. Был человеком. Восемнадцать лет прошло с той ночи, когда молодой опер вступил в схватку с вампиром и, смертельно ранив древнюю тварь, в последний миг все же не сумел уберечься от клыков свое горло.
   Это теперь он прекрасно понимал, что тот бой был обречен на поражение. Вампир загодя знал о каждом шаге стихийно сложившейся группы сопротивления, состоявшей из священника, милиционера и молоденькой девушки-фельдшера. Настоятеля местной церквушки, единственного, кто представлял для чудовища реальную опасность, стая упырей растерзала первым. На девчонку в запале охоты просто не обратили внимания, и ей, волей случая, удалось выжить. А вот в молодом, полном сил оперативнике одряхлевший кровосос увидел себе замену, и сумел заманить в хитро расставленную ловушку.
   Людская молва не зря приписывает вампирам бессмертие. Если судить человеческими мерками, несколько тысяч лет сравни вечности. Кровосос же, случайно разбуженный в глухой деревне, был обречен. Он практически исчерпал жизненный ресурс. Сергей, волей обстоятельств оказавшийся на его пути, стал единственным реальным кандидатом на передачу силы. Проводить классический ритуал упырь не успевал, поэтому решился, по сути, на самоубийство.
   Не эмоции, а элементарная программа выживания вида руководила его действиями. Когда жизнь обрывается неестественным образом, высвобождается энергия, достаточная для мгновенного обращения обычного человека в ночную тварь. Дряхлый вампир сумел использовать свой шанс.
   Сергей, а он по привычке продолжал называть себя именем, данным при рождении, не жалел о случившемся. Он вообще больше не ведал ни жалости, ни любви, ни страха, ни ненависти. Вся эмоциональная палитра, присущая человеку, осталась в прошлом. Вампиру не нужны чувства, потому что у него нет души. Он беспощадный воин тьмы, с сотворения мира ведущей бесконечную битву со светом.
   ...Каждый год, в ночь обращения, Сергей позволял себе ненадолго предаться воспоминаниям. Тогда, без малого два десятилетия назад, он чудом уцелел. Стая кровососов, еще лишенных собственной воли и оставшись без поводыря, быстро превратилась в пепел под лучами утреннего солнца. А Сергей, которому вожак передал силу, еще не мог их спасти, сам находясь на грани гибели.
   Он выпростал из свободного рукава правую руку и поднес к лицу. На мертвенной, сине-белой коже тыльной стороны ладони выделялась россыпь угольных клякс. Такие же отметины покрывали его лоб и щеки. Безжалостное к порождению мрака дневное светило выжгло на теле причудливый узор, и Сергей отлично помнил эту жуткую боль.
   Его спасла старая берлога. Сергей провалился в неё уже в беспамятстве. Еще сутки назад такое падение вниз головой однозначно закончилось бы летальным исходом. Когда же он пришел в себя в кромешной тьме глубокой норы, то с немалым удивлением обнаружил, что не только видит как днем, но и может легко рассмотреть собственную спину, потому что фактически свернул себе шею. Дрожащими руками, под аккомпанемент противно хрустящих позвонков он вернул голову в первоначальное положение. Отстраненно подумал: "Травма несовместимая с жизнью. Я на том свете".
   Но скоро ему стало не до абстрактных размышлений. Перестройка организма шла стремительно и очень болезненно. Буквально через час восстановились кости позвоночника. Ногти на руках превратились в длинные острые кинжалы и приобрели способность втягиваться под кожу пальцев. Деформируя челюсти, непропорционально увеличились клыки. Ближе к вечеру Сергей почувствовал прилив сил и, как только солнце скрылось за горизонт, сумел выбраться из убежища.
   Старой ежихе и в кошмарном сне не могло привидеться, что она станет жертвой озверевшего от голода вампира. Разрывая губы твердыми иглами, Сергей до корней погрузил клыки в живую трепещущую плоть.
   Кровь несчастного зверька не смогла потушить бушующий внутри пожар, лишь слегка пригасив его. Следующим стал молоденький водитель раздолбанного колхозного "ЗИЛа", среди ночи возвращавшегося из районного центра и рискнувшего подхалтурить - подвезти припозднившегося пешехода.
   Сергей, дурея от испепеляющей жажды, прокусил парнишке горло прямо на ходу. Грузовик слетел с трассы, снес растущую на обочине сосну, и перевернулся. Два переплетенных тела вылетели из кабины в клубе осколков лобового стекла. При ударе о землю, Сергей снова сломал позвоночник, что, впрочем, не помешало ему высосать мальчишку досуха и уползти в лес на дневку.
   Однако тьма не спешила раскрывать свои секреты апологету, не прошедшему полноценного посвящения. Сергей сумел выжить только потому, что до конца не утратил человеческой памяти. Превратившись в банального маньяка-убийцу с точки зрения не склонных к мистике бывших коллег, он выбирал жертвы из тех, кого практически не будут искать - бездомных, опустившихся одиноких алкоголиков, сезонных рабочих из дальних республик и прочей подобной публики. Тщательно прятал трупы, нигде подолгу не задерживаясь.
   Около десяти лет он скрывался в самих глухих углах области, постепенно накапливая силу. Произошедшие в стране перемены сыграли Сергею на руку. В хаосе девяностых, когда бандитские разборки со стрельбой и трупами стали нормой жизни, он больше не голодал, но по инерции продолжал соблюдать меры предосторожности.
   Опасался Сергей не столько правоохранительных органов, прекрасно зная, как грамотно замести следы, а тайной церковной службы по борьбе с вампирами. К встрече с натасканными на уничтожение нечисти священнослужителями он еще не был готов.
   Перелом произошел два года назад. Сергей уже почти смирился с судьбой вечного чистильщика отбросов человеческой цивилизации, когда, при погружении клыков в шею очередного бродяги, его внезапно озарило, как воскресить обескровленный труп и заставить служить себе.
   Первый обращенный прожил недолго, меньше двух суток. По неопытности Сергей потерял контроль над вечно голодным зомби, днем задремав в заброшенном сарайчике на окраине небольшого городка. Тот, учуяв поблизости ватагу мальчишек, выскочил из укрытия и факелом вспыхнул на глазах у шокированных детей.
   Опережая волну слухов, порожденных рассказом детворы, Сергей, едва дождавшись сумерек, на скорую руку замаскировал место безвременной гибели пробного образца, и поспешил убраться подальше.
   Продолжая эксперименты, он начал постепенное продвижение к мегаполису, предпочитая любому виду транспорта пешие ночные броски. Не обременяя себя раньше времени спутниками, теперь Сергей каждое утро сознательно уничтожал оживляемых им ночью мертвецов, попутно тренируя навыки управления нежитью...
   Южную окраину города он выбрал случайно. Во всяком случае, Сергей считал, что так сложилось само собой, и не забивал себе голову по этому поводу. Абсолютно равнодушный к внешнему комфорту вампир поселился в заброшенной коммуналке. Бездомные, обретавшие по соседству, очень скоро стали его вассалами, первыми солдатами ночной армии.
   Сегодня Сергей решил, что, наконец, настало время пробить последний барьер, отделяющий его от прямого канала информационного обмена с царством теней, и как следствие, практически безграничных возможностей по воздействию на реальность.
   Вампир одним движением скинул плащ, оставшись обнаженным. Если бы ни цвет кожи, больше подходящей недельной давности покойнику, он мог с успехом работать стриптизером. Широкие плечи, рельефно прорисованная мускулатура, ни капли лишнего жира. Длинные, без единой сединки черные волосы, собраны в хвост на затылке. Худому лицу с ввалившимися щеками придают хищное выражение выглядывающие из-под верхней губы клыки. Глубоко сидящие беспросветные глаза способны в один миг превратить человека в безвольную куклу.
   С треском распахнув облупившиеся рамы, он разбавил затхлую атмосферу комнаты щедро хлынувшим внутрь свежим ночным воздухом. Отступив на шаг, сделал несколько быстрых вращательных движений руками, и на миг исчез. Через секунду гигантская летучая мышь с победным писком стремительно понеслась над пустынными улицами.
   Сергей был доволен. Перекинувшись, вопреки опасениям, он не утратил интеллекта. Рассекая сильными крыльями уплотнившийся воздух, вампир переваривал огромный массив новой информации. Открывшийся доступ к генетической памяти дал знания истинной истории его племени.
   ...Исчерпав даже свое бесконечное терпение, Создатель наказал за непомерную гордыню могущественную цивилизацию, первую волну разума на планете. Наказал - лишив рассудка. В результате на планете разразилась ядерная война.
   Самый сокрушительный удар, в пятьсот килотонн был нанесен по Южной Африке, колыбели древнего народа. Множество зарядов меньшей мощности накрыли Евразийский континент, Северную и Южную Америку.
   Одним из разрушительных последствий атаки стало изменение скорости вращения Земли вокруг своей оси. Это произошло за счет того, что огромные массы воды Мирового океана, покрывавшего планету, в результате удара пришли в движение -- получилось что-то вроде гигантского водоворота. Его сила подстегнула Землю, заставив ее вращаться быстрее. Сутки сократились с тридцати шести до двадцати четырех часов.
   Но даже не изменение жизненного цикла, землетрясения, цунами, пожары и радиоактивное загрязнение поставили точку в истории гордецов, посмевших пойти против Божьего промысла, а наступившая ядерная зима. Выброшенные в атмосферу колоссальные массы пыли, пара, продуктов горения на сотни лет укутали планету непроницаемым для солнечного света одеялом, породив ледниковый период.
   Как ни странно, но более приспособленными к выживанию оказались люди, побочный продукт их экспериментов над высшими приматами. Человечество, пребывающее в полудиком состоянии, ушло под землю. Радиация, ставшая причиной огромного числа мутаций, тем не менее, дала мощный толчок развитию эволюции. Из множества видов выживали сильнейшие, постепенно формируя современный облик биосферы планеты.
   Виновных же в планетарной катастрофе постигла страшная участь. В живых остались единицы - израненные, обожженные, получившие смертельную долю облучения. Окончательно утратив веру в Спасителя, понимая, что шансов на выживание практически нет, они решились на крайнюю меру - обратиться за помощью к Сатане.
   Князь тьмы услышал обращенные к нему мольбы. Новые слуги получили много - беспредельно долгую жизнь, почти бессмертие, огромное могущество. Но взамен лишились души и возможности видеть солнечный свет. И еще, теперь они были вынуждены питаться кровью. Вампиры стали каналом, по которому энергия живых существ питала темные силы. За это им была дарована возможность превращать в рабов тех, кого они убивали.
   Сергей летел, набирая высоту, и одновременно на мысленном экране видел яростно сражавшихся между собой трехглазых и одноглазых мутантов, предков современных людей. В следующем эпизоды мутанты уже рвали глотки своим соплеменникам, управляемые холодной волей вампиров, забиравших все больше власти над миром.
   Однако сумевшее выжить человечество, не смерилось с отведенной незавидной участью и не дало себя поработить, оказав яростное сопротивление порождениям мрака. Начало созданию тайной организации по уничтожению вампиров, с подачи светлых сил, положили еще языческие шаманы. Позже, инициативу подхватили христианские священники. Межрелигиозные распри отходили на второй план, когда вставал вопрос выживания всего людского рода. И они сумели сломать хребет черной стае, загнать ее в самые глухие и темные углы планеты, и даже вытравить память о творимых злодеяниях, но окончательно уничтожить все же не смогли.
   Мышь сделала крутой вираж, гася скорость, и зависла в воздухе, трепеща крыльями. Сергей вернулся в реальность. Часть его мозга, не участвующая в путешествии по подсознанию, непрерывно контролировала действия десятка новообращенных вампиров, вышедших на охоту. Сейчас, судя горячим толчкам в желудке, они настигли первые жертвы. Сергей, как транслятор, гнал переполнявшую тело энергию истинным хозяевам его жизни.
   Когда свора упырей насытилась, спрятала трупы, которые следующей ночью пополнят ряды кровососов и, повинуясь команде, расползлась по убежищам, Сергей, продолжавший оставаться в теле летучей мыши, описывающей широкие круги над темной землей, почувствовал жестокий голод.
   Он поднялся выше, сориентировался, где находится. Сильным воздушным потоком мышь снесло на десяток километров за пределы города. Внизу крепко спал небольшой, наполовину дачный поселок Красный Бор, прежде всего знаменитый расположенным неподалеку одноименным полигоном для хранения химических отходов. Благодаря ночному зрению, Сергей хорошо различал за ниткой железной дороги жиденькую рощицу перед высокой бетонной стеной, окружающей зловонные котлованы.
   Биологические инфракрасные сенсоры не обнаружили присутствия на улицах теплокровных объектов величиной крупнее собаки. Кровь животных, конечно, могла утолить жажду, но это все равно, как вместо качественной водки выпить мутного, сивушного самогона. Вампир давно стал гурманом, и забыл времена, когда опускался до убийства зверей. А вламываться в дома он до сих пор не решался, потому что все еще не был готов во всеуслышание заявить о своем существовании. Массовое убийство однозначно вызвало бы громкий общественный резонанс, и сразу привлекло внимание могущественного противника, в реальных возможностях которого Сергей сумел убедиться, еще, будучи человеком.
   Он уже было собрался вернуться в город, когда на опушке заболоченного леса, отделяющего поселок от Московского шоссе, засветилось пятно костра и менее яркие на его фоне контуры трех человек. Сергей, сложив крылья, спикировал к земле, бесшумно опустившись на траву в нескольких метрах от ничего не подозревающей компании.
   ... Два парня неопределенного возраста, в засаленных джинсах и одинаковых легких куртках с натянутыми, несмотря на теплую ночь, до глаз капюшонами, колдовали над кипящим в закопченной жестяной банке мутным варевом. Худенькая девчонка, лет шестнадцати, в короткой юбке и легком топике, почти не скрывающем груди, напряженно наблюдала за ними, нервно перекатывая в ладонях тоненький цилиндрик одноразового шприца.
   Она первая заметила вступившую в круг света от костра обнаженную мужскую фигуру и остолбенела с открывшимся от удивления ртом. Следом среагировал один из парней. Напружинившись и резко развернувшись в сторону незваного гостя, он процедил сквозь зубы:
   - Чего надо, извращенец? Вали отсюда, пока яйца не обстриг, - и продемонстрировал выкидной нож, хищно щелкнувший выброшенным из рукоятки лезвием.
   Пришелец на секунду застыл, потом сделал неуловимое движение рукой. Вооруженный зековским пером наркоман отлетел в сторону и потерял сознание, гулко ударившись головой о ствол дерева. Второго он пригвоздил к земле тяжелым взглядом вспыхнувших дьявольским огнем глаз. Тот просто осел безвольным кулем, не в силах пошевелиться.
   Девчонка, цепенея от ужаса, обреченно наблюдала, как жуткий незнакомец шагнул к ней. Каменной твердости ледяные пальцы больно ухватили за подбородок и запрокинули голову. Блики пламени отразились от чудовищных клыков. В следующий миг жуткая боль в прокушенной шее затопила её сознание.
   ... Гигантская летучая мышь тяжело поднялась над верхушками деревьев, плывущих в предрассветном тумане. На вытоптанной поляне остался чадящий едким дымом умирающий костер, с лежащей прямо на углях банкой, раздавленный шприц и отброшенная в сторону летняя женская туфля.
  
  
  
  
   Глава 2. Прорыв тьмы.
   Утро 14 августа 2007 года. 8 часов 15 минут. Отделение внутренних дел в поселке Ульянка Тосненского района Ленинградской области.
  
   Заместитель начальника Ульяновского отделения милиции по оперативной работе, несмотря на понедельник, день по определению тяжелый, находился в приподнятом настроении. Впервые за лето он сумел отдохнуть два полноценных дня. Как ни странно, за выходные на подведомственной территории, куда входил и проблемный Красный Бор, с его торгующими направо и налево героином цыганами, упивающимися до посинения дачниками, гастарбайтерами, и прочей людской пеной, кипящей по периметру огромного города, ничего экстраординарного не произошло. Квартальные показатели обещали быть значительно выше среднего, что вполне могло обернуться приличной премией. Погода для середины августа стояла необычно сухая и теплая. То есть поводов для печали в это утро у капитана не было.
   Но, стоило ему распахнуть дверь кабинета начальника, как в нос сразу шибанул густой дух неприятностей.
   Предпенсионного возраста майор поднял на заместителя красные то ли от недосыпа, то ли с похмелья глаза, неприветливо пробурчал в ответ на приветствие:
   - Сколько можно ждать? Почему ни рация, ни мобильный не отвечают?
   Заместитель на секунду замялся, но по укоренившейся привычке правду решил не говорить.
   - Батарейки сели, - развел он руками и сделал виноватое лицо, - а обе зарядки в кабинете. Сам знаешь, Петрович, с работы-то не вылезаю. Вот смысла дома держать нет. Короче, виноват, не уследил.
   Начальник скривился, жестом показав на стул, прекрасно понимая, что капитан врет. Он специально отключил связь, потому что кому же охота поганить вызовом столь редкие выходные? Тем более, три трупа, спозаранку обнаруженные непоседливыми грибниками, отодвигали на задний план все мелкие прегрешения подчиненных.
   Заместитель опустился на край стула и осторожно поинтересовался:
   - И что у нас плохого?
   Майор не удивляясь его проницательности, с тяжелым вздохом ответил:
   - Все плохо... Тройное убийство.
   - Какое? - не веря своим ушам, переспросил капитан, мысленно прощаясь с премией и выходными как минимум до конца года.
   - Такое! - вдруг взорвался начальник. - Оглох что ли!.. Тройное!.. Три трупа!.. Три!
   - Глухо? - не обращая внимания на крик, без особой надежды, так, на всякий случай, поинтересовался заместитель.
   - А я откуда знаю? - уже спокойно ответил майор. - Вот прямо сейчас туда двинешь и на месте разберешься, глухо или очевидно... Ты еще здесь?
  
   Утро 14 августа 2007 года. 9 часов 10 минут. Окраина поселка Красный Бор Тосненского района Ленинградской области.
  
   Роса на изумрудной траве играла миллионами бриллиантов в лучах поднимающегося солнца. Стоя на краю асфальта, капитан с сомнением смотрел на легкие летние туфли, представляя, во что они превратятся после прогулки до места происшествия. Но делать все равно было нечего, и он, осторожно ступая в границах темной полосы, вытоптанной сотрудниками опергруппы, двинулся к людям, копошащимся в густой поросли метрах в семидесяти от дороги.
   Следователь прокуратуры и судмедэкперт уже вовсю ваяли протокол осмотра. Капитан поздоровался с ними за руку, кивнул операм, рыскающим между деревьев в поисках следов и вещественных доказательств. В стороне топтались понятые - два помятых, бомжеватого вида незадачливых грибника, благодаря своей бдительности лишившихся возможности подзаработать на продаже даров леса, потому что пока закончатся все обязательные процедуры, конкуренты успеют вычистить без того небогатый урожай. Прекрасно это понимая, они с тоской наблюдали за происходящим.
   Прокурорский следователь, оторвавшись от бумаг, с иронией поинтересовался у милиционера:
   - Что-то ты, Колюня, припозднился? Большим начальником становишься?
   Приподняв указательный палец, капитан ответил ему в тон:
   - А то. Начальство - оно такое. Никогда не опаздывает, а только задерживается, - и пошел к освобожденным от прикрывающих веток телам.
   Эксперт, для определения времени наступления смерти, уже измерил им температуру в заднем проходе. Капитан равнодушно посмотрел на лежавших лицом вниз двух молодых парней со спущенными до середины бедер грязными джинсами и линялыми трусами. А вот у трупа девчонки задержался.
   На вид ей было не более шестнадцати-семнадцати лет. Короткая юбка задрана до талии, оголяя во всю длину безупречной формы ноги. В отличие от товарищей по несчастью, доктор не стал снимать с нее белые стринги, а лишь сдвинул в сторону узкую полоску ткани. Бесстыдно обнаженная промежность магнитом тянула взгляд и капитан, почувствовав, как на мгновенье внутри шевельнулось желание, гадливо вздрогнул. Порывисто отвернувшись, он со смятением подумал: "Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Доработался, уже на жмуров встает".
   Шумно отдуваясь, подошел закончивший диктовать свою часть протокола, судмедэксперт, пятидесяти лет отроду, низкорослый, толстый, лысый, потный, несмотря на ранний час, уже успевший опохмелиться. Тем не менее, он был одним из лучших специалистов в своем деле. Закурив, медик задумчиво прищурился на трупы.
   Милиционер тоже достал сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся, выдохнув, спросил:
   - Когда их?
   - Не знаю? - Пожал плечами эксперт.
   - К-как? - Капитан от удивления даже поперхнулся табачным дымом.
   - А вот так. Температура тел такая, словно они в холодильнике лежат. Ни трупных пятен, ни окоченения. Странно. Первый раз с таким встречаюсь.
   - Повреждения?
   - Пока только парные дырки на шее, непонятного происхождения. На первый взгляд похоже на укус.
   - Может змея? - С затаенной надеждой поинтересовался оперативник, непроизвольно пошарив глазами по траве под ногами.
   - Может и змея, - доктор стер ладонью бисеринки пота с лысины. - Вскрытие покажет, - усмехнулся он.
   - Сегодня разрежешь?
   - Не-е, - протянул эксперт. - Денька через три-четыре, не раньше.
   - Не понял? Чего так долго?
   - Ремонт у нас, Коля, плановый. Холодильник отключен, в помещении разгром. Еще месяца полтора в Колпино гостить будем... В очередь, сукины дети, в очередь.
   - Аркадий Моисеевич, - взмолился милиционер. - Ты же все можешь. Меня же через час плющить начнут, а не времени смерти, не причины. Мне же позарез понимание нужно - в какую сторону копать?
   - Ладно, ладно, - медик успокаивающе похлопал собеседника по плечу. - Завтра к вечеру постараюсь. Но раньше не обещаю, не обессудь.
   Ну, хотя бы так, - обреченно вздохнул капитан, затоптал окурок, и подозвал подчиненных, узнать, что те успели нарыть.
  
   Вечер 14 августа. 20 часов 42 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Улица Труда, дом 8.
  
   Бывший старший оперуполномоченный уголовного розыска, добивающий последний год до пенсии в дежурке районного управления внутренних дел, скептически поджав губы, слушал участкового. Пару месяцев назад в связи с катастрофическим дефицитом кадров и наличием диплома металлургического техникума, рядовой милиционер патрульно-постовой службы, стал офицером. Сегодня он уже входил в состав оперативно-следственной группы и формально подчинялся дежурному.
   Майор прикидывал, действительно ли новоиспеченный младший лейтенант просится на участок, или это только повод хотя бы на время увильнуть от несения службы. Но опыт подсказывал ветерану, что на этот раз пацан говорит правду, и он принял решение:
   - Мобила есть?
   - Конечно, - кивнул паренек.
   - Оставь номер помощнику и вали. По первому свистку - на базу.
   ...Расселенный дом находился на главном проспекте района. Со временем жизнь закипела вокруг построенных на пустырях торговых центров, а здания вдоль бывшей центральной магистрали стали пристанищем пенсионеров, доживающих свой век в многочисленных коммуналках. По генеральному плану ветхие послевоенные постройки постепенно освобождались от жильцов, чтобы после сноса освободить место под элитное жилье. А пока они стали прибежищем для бомжей, наркоманов и прочей маргинальной публики.
   От районного управления до интересующего участкового дома быстрым шагом было не более десяти минут. Неизбалованный инспектор, само собой не стал требовать транспорт, все равно никто бы не дал, а на собственный автомобиль средств пока не хватало.
   Не спеша, так как дежурство суточное и в любом случае придется возвращаться на службу, он миновал здание бывшего кинотеатра, возвращенного городскими властями епархии и вновь перестроенного в православную церковь. Прикурил, облокотившись на кованую ограду и подняв голову, зацепился взглядом за позолоченный крест. Так и дотянул сигарету, наблюдая, как он летит на фоне стремительно несущихся облаков.
   Участковый, несмотря на средний рост и отнюдь не атлетическое сложение, обладал от природы отменным здоровьем. Именно это обстоятельство определило место срочной службы после окончания техникума. Только начальник управления знал, почему его личное дело так и осталось в военкомате, а не перекочевало, согласно установленного порядка, в кадровую службу министерства внутренних дел. Заместитель по личному составу, больше из любопытства, попытался разобраться с вопиющим случаем нарушений приказов и инструкций, но был отправлен восвояси с настоятельной рекомендацией не соваться не в свое дело.
   За два года инструкторы специального подразделения Главного разведывательного управления Министерства обороны превратили обычного паренька в профессионального диверсанта, способного автономно выполнять боевые задачи во вражеском тылу. Только тяжелая болезнь матери, нуждающейся в постоянном уходе, помешала ему стать контрактником.
   Две недели назад участковому начали регулярно поступать жалобы на непонятную ночную активность в пустующем доме. Замученный разбором колоссального количества бытовых конфликтов и прочих мелких происшествий, участок достался запущенный, инспектор поначалу не проявил интереса к невнятной информации. Но вбитая в подсознание привычка обращать внимание даже на незначительные мелочи, все же заставила его найти время для проверки.
   Сегодня, одурев от бесконечной писанины, участковый решил ради разнообразия посетить нехорошее строение. Идти туда один он не боялся. Едва ли в районе нашелся бы противник, способный противостоять ему в рукопашном бою. А мастерское владение огнестрельным и холодным оружием делало младшего лейтенанта практически неуязвимым, тем более что на дежурство был выдан табельный "Макаров".
   Запущенный двор пустовал. И без того редких прохожих, словно корова языком слизнула. Участковый напрягся. Ситуация развивалась противоестественно, а его очень хорошо научили интуитивно чувствовать опасность. Зверь, еще секунду назад мирно дремавший внутри, мягко вскочил, напружинив лапы, и вздыбив шерсть на загривке, утробно заворчал.
   На младшего лейтенанта угрюмо посмотрел недовольно насупившийся дом. Скалясь гнилыми зубами разбитых дверей подъездов, подслеповато щурясь темными окнами, дом излучал такую волну ненависти, что кожа участкового покрылась ледяными мурашками. Даже его тренированная психика дала сбой. Он непроизвольно зажмурился, не выдержав темного взора, а когда заставил себя разлепить веки, вокруг клубилось стылое марево.
   Сначала инспектору показалось, что в подвале здания внезапно прорвало трубы горячего водоснабжения и из трещин в фундаменте вырывается пар. Но по краю сознания скользнула заполошная мысль: "Не было там никогда горячей воды, и отопление давно отключено... Это что-то другое... Очень опасное..."
   Омерзительно холодный, ощутимо липкий туман обволакивал застывшего в ступоре милиционера, гасил сознание не хуже усыпляющего газа из арсенала специальных средств диверсанта.
   Невероятным усилием воли участковый заставил себя сначала пошевелить рукой, а когда мышцы, наконец, отреагировали, сломя голову рванулся прочь из двора на тротуар, идущий вдоль проспекта. Дородная тетка с гигантскими авоськами послужила живым щитом, не позволив ему с ходу вылететь на проезжую часть, и угодить под колеса отходящего от остановки автобуса.
   Не слыша причитаний тетки и машинально извиняясь, младший лейтенант помог ей подняться, собрал разлетевшиеся продукты. Затем бегом кинулся в сторону управления и пришел в себя только возле церкви, обессилено рухнув на скамейку.
   Сердце отчаянно бухало в груди, в ушах плыл комариный писк, обильная испарина выступила на лбу, а струйки холодного пота неприятно щекотали спину, скатываясь вдоль позвоночника. От чудовищного выброса адреналина тряслись пальцы и стучали зубы. Участковый, изо всей силы давя рвущийся из глубины души первобытный страх, отчетливо понимал, что только чудом избежал смерти... Или чего-то еще гораздо более худшего...
  
   Ночь с 14 на 15 августа. 23 часа 52 минуты. Павловская улица. Морг Колпинской городской больницы.
  
   Пожилой санитар вяло возил сырой тряпкой по тускло отблескивающему кафелю. Тишину голубого полумрака нарушал только глухой стук деревянной поперечины швабры по стыкам плиток. В свои сорок три года санитар выглядел на все шестьдесят. Природа сыграла с беднягой злую шутку, наградив хилым, болезненным телом и уродливым лицом.
   Одинокий санитар, владеющий доставшейся по наследству двухкомнатной квартирой, фактически жил в морге, и это всех устраивало, позволяя экономить на ночном стороже. Помимо прямых обязанностей он уже давным-давно выполнял работу уборщицы, но не только за дополнительные полторы тысячи рублей к основному заработку, как считало начальство.
   Сейчас, заперев за припозднившимся судмедэкспертом обитую крашеным железом дверь, он, сосредоточенно размазывая мутную воду по полу, специально тянул время, чтобы как можно сильнее себя распалить.
   Накануне, ближе к полудню в морг доставили три тела. Два из них, мужские, оставили санитара равнодушным. Когда же настала очередь выгружать труп молодой девушки, то его затрясло как в лихорадке, а по спине побежали ледяные мурашки.
   Санитар трудился в морге более двадцати лет, и практически с первого же дня удовлетворял свою похоть, совокупляясь с мертвецами. Но такой случай как сегодня выпадал крайне редко и был небывалой удачей. Толкая противно дребезжащую на неровном полу каталку, он ощущал, как помимо воли, к паху упругими толчками приливает кипящая кровь.
   ...Слившиеся в линию стрелки круглых электрических часов на стене обозначили полночь. Не имевший больше сил терпеть санитар отшвырнул швабру и со всех ног бросился в темный анатомический зал.
   Он давным-давно выучил каждый сантиметр морга и мог легко передвигаться даже в полной темноте. Поэтому в верхнем свете не было нужды, тем более что холодные отблески коридорных ламп создавали своеобразный интим.
   Не обращая внимания на таблички, привязанные к восковым ступням, санитар безошибочно нашел нужную каталку. Медленно, сантиметр за сантиметром он стягивал ткань, не в силах оторвать взгляд от безупречных форм юной покойницы. Когда же простыня соскользнула на пол, судорожно сглотнул и принялся рвать с себя одежду.
   Полностью обнажившись, в горячечном возбуждении не ощущая стылой атмосферы мертвецкой, он провел обеими ладонями по неподвижному телу от шеи до ступней, задерживаясь на груди и в паху. Необыкновенно холодная кожа, странная гибкость, а также поразительное отсутствие уродливых трупных пятен, до крайности заводило санитара.
   По-обезьяньи ловко вскарабкавшись на каталку, он крепко прижался к мертвой девчонке и впился губами в ледяные безответные губы. Отработано вращая тазом и утробно урча от наслаждения, санитар глубоко вошел в нее, но тут, выбивая его из колеи, внезапно распахнулись глаза покойницы. В первую секунду ему показалось, что это следствие посмертного сокращения мышц. Однако тут же, не давая опомниться, каменной твердости руки с чудовищной силой обхватили некроманта, да так, что у него затрещали ребра, и перехватило дыхание.
   Окаменевшее от ужаса сердце санитара оборвалось в желудок. Он с хрипом втянул в себя воздух и, заорав не своим голосом, забился, тщетно пытаясь вырваться из смертельных объятий. Заглушая эхо от крика, загрохотала завалившаяся на бок каталка. Извращенец опрокинулся на холодный кафель, больно ударившись спиной и затылком, но, к своему несчастью сознания не потерял.
   Голая красотка, еще минуту назад казавшаяся мертвее мертвой, железной хваткой вцепилась в санитара. Парализованный запредельной жутью происходящего, он уже не увидел, как еще два оживших мертвеца покинули жестяные столы.
   Три озверевших от голода вампира, яростно шипя и толкаясь, с остервенением рвали беззащитное человеческое тело.
  
   Ночь 15 августа 2007 года. 00 часов 15 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 10.
  
   Настоятель церкви, в здании которой совсем недавно еще размещался кинотеатр с незатейливым названием "Пламя", проводил последних прихожан. Лично затушил свечи перед иконами, и устало поднялся по неприметной лестнице в маленький кабинет. У него оставалось еще одно важное дело - подготовить срочную депешу в Северо-Западный отдел секретной службы Русской православной церкви.
   Священника очень беспокоили происходящие последнее время в районе события. По всем признакам случилось невероятное - пробудилось древнее зло, само существование которого всегда представлялось ему весьма сомнительным.
   Скрипнув ножками стула по паркету, он удобнее устроился за рабочим столом, зевнул, перекрестив рот, и мелким почерком написал в верхнем правом углу листа "Сугубо секретно. Тема: Зазеркалье". Глубоко вздохнув, приготовился излагать накопившиеся подозрения, лишь отчасти подкрепленные фактами, когда в комнату ворвался порыв ледяного ветра.
   Настоятель, сидевший спиной к двери, непроизвольно вздрогнул и нервно обернулся. На пороге стоял высокий человек, как вначале показалось священнику, в рясе. Но он почти сразу понял, что ошибся. Незваный гость был наглухо закутан в угольно-черный плащ, а тень от низко надвинутого капюшона, скрывала лицо.
   Кто ты... вы?.. - Севшим, от внезапно перехватившего глотку спазма, голосом выдавил настоятель.
   Незнакомец молча сделал шаг вперед, откинул капюшон и навис над отшатнувшимся в ужасе священником. Тот пытался креститься непослушной рукой, повторяя трясущимися губами:
   - Изыди, демон... Изыди... Сгинь... Ты не можешь здесь... Не должен... В святом месте...
   Пришелец распрямился и громко расхохотался. Затем издевательски пророкотал низким, на грани инфразвука, басом:
   - Ты ошибся, святоша! Целых два раза дал маху! Первый, - он больно ткнул указательным пальцем в грудь съежившегося на стуле человека. - Это не святое место. Забыл, сколько лет его оскверняли? Второй - ты не веришь в то, чему служишь, - он снова причинил священнику боль, протыкая одежду острым когтем. - Не веришь в Бога, - его губы растянулись в зловещей усмешке, обнажив гигантские белоснежные клыки. - Иначе, как бы я смог до тебя дотронуться?
   Вампир обошел стул, сгреб со столешницы подготовленный для донесения лист, зачем-то хищно его обнюхал, после чего гневно скомкал и бросил в лицо святому отцу.
   - Донос не поможет, - он снова склонился над обезумевшим от страха настоятелем. - Совсем скоро ты сменишь хозяина. Не поверишь, - бес довольно хохотнул, - ты станешь моим рабом.
   Тяжелый удар железным кулаком отправил священника в беспамятство, а упырь, припав к нему, с хрустом прокусил горло. Но на этот раз он жестоко просчитался. Хлынувшая горячим потоком кровь обожгла внутренности твари не хуже серной кислоты. Вампир, захлебнувшись, отскочил и забился в приступе наизнанку выворачивающего внутренности кашля. Содержимое его желудка выплеснулось на пол и расползлось ярко-алой, пенистой лужей.
   Разочаровано заревев, вампир выбросил вперед ощетинившуюся кинжалами когтей пятерню, и со всего размаху полоснул по лицу настоятеля, до костей разрывая плоть. Упиваясь неистовыми криками пришедшей в себя от нестерпимой боли жертвы, упырь методично, взмах за взмахом кромсал такое мягко-податливое человеческое тело...
  
   Глава 3. План сатаны.
   Ночь 15 августа 2007 года. 03 часа 07 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 48.
  
   Сергей, голодный и злой, насколько может быть зол лишенный эмоций вампир, сидел на колченогом скрипучем стуле в центре пустой комнаты. Он уже отошел от убийства священника и собирался потратить оставшиеся до рассвета часы на поиски то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака.
   Перекидываться в летучую мышь настроя не было. Поблизости пока еще достаточно шаталось неприкаянного молодняка и подгулявших компаний. В темное время суток Сергей снимал защиту с дома, и любителей ночного образа жизни как магнитом тянуло во двор. Вот и сейчас в кустах у разрушенной детской площадки, стремительно утекала жизнь из трех наркоманов, неудачно выбравших место пустить раствор героина по венам.
   Наркоманы, вообще были наиболее лакомой добычей, тем более что этот окраинный район мегаполиса все больше разъедала опухоль тяжкой социальной болезни. Их души блуждали в искусственно созданном мраке и без малейшего сопротивления попадали в рабство, когда тело, лишаясь крови, прекращало физическое существование. Стая вампиров на три четверти состояла из бывших наркоманов, предпочитающих питаться исключительно своими собратьями по пагубному пристрастию.
   Сергей повел плечами. Обожженная кожа пылала острой болью. В последней вылазке он явно переоценил свои силы. По большому счету ошибся не настоятель, а вампир. Даже сумев прорваться в оскверненную церковь и убив недостаточно крепкого в вере священника, упырь не только не смог поработить его после смерти, но и даже усвоить проглоченную кровь. И сейчас Сергей понимал, что прошелся по самому краю. Волей случая нарвись он на спеца по борьбе с нечистью, исход рискованного эксперимента был бы непредсказуем.
   Подобные размышления не добавляли вампиру уверенности в себе. К тому же его все сильнее терзал голод. Сергей встал, сосредоточился и мысленно приказал отловить и доставить обыкновенного человека. У него уже не было ни сил, ни желания выходить из здания. Хотелось тривиально хлебнуть крови и залечь на дневку.
   В этот момент вампиру сильно ударило в голову, мотнуло к стене, и только инстинктивно выброшенные когти, оставившие глубокие отметины на штукатурке, помогли удержаться на ногах. Перед глазами поплыл багровый туман, из которого постепенно вылепился текущий подобно раскаленному металлу ужасающий лик. Кости черепа тошнотворно завибрировали в резонанс зазвучавшему внутри тяжелому басу. Вампир с содроганием понял, чей голос слышит.
   Сергей нутром почуял непостижимую древность грохочущих в голове слов. Мертвый древний язык воспринимался вспыхивающим калейдоскопом образов, как уже когда-то встречавшихся в странствованиях по генетической памяти, так и абсолютно новых. История бесконечной битвы тьмы и света в мгновение ока пролетела перед ним.
   Однако, когда до Сергея, наконец, дошло, что требуется сделать, то от изумления даже отпустило ледяное оцепенение, сковавшее его с начала контакта. Ни много, ни мало, по плану Сатаны он должен был стать палачом человечества и, в конце концов, завершить процесс, активированный дьяволом двести пятьдесят веков назад. На этот раз, учитывая прошлые просчеты, окончательно и бесповоротно стереть с лица земли нынешнюю цивилизацию.
   В него рекой лилась черная энергия, бурлившая внутри неведомой до этого силой. Сознание Сергея разделилось на несколько параллельных потоков, которые он, тем не менее, успешно контролировал. Один из них легко взломал последние перегородки, скрывающие за собой истину, и вампир осознал - его путь был предопределен заранее. Он, всего лишь часть замысла, задуманного темным властелином десятки тысячелетий назад.
   ...Линия рода бывшего милиционера началась трагически, с изнасилования первобытной женщины случайно выжившим после первых ядерных ударов и сошедшим с ума представителем высшей расы. Каким образом осталась в живых дикарка, получившая запредельную дозу облучения, навсегда осталось тайной. Но ее организм не только сумел справиться с лучевой болезнью. Она умудрилась забеременеть, чего в принципе не должно было случиться.
   Причиной невероятной патологии, скорее всего, стала жесткая радиация, перемешавшая генотип всех без исключения живых существ на планете, и породившая неимоверное количество мутаций. Более того, выжил родившийся в глубине бесконечной пещеры ребенок.
   По прихоти судьбы, а скорее, в результате хитросплетений битвы света и тьмы, мальчишка, никогда не знавший отца и рано потерявший мать, стал великим вождем мутантов и одним из первых непримиримых борцов с вампирами. От него родили детей множество женщин. А чужой ген, мигрируя из поколения в поколение, все еще ждал своего часа.
   У Сергея, далекого потомка того древнего вождя, с самого детства прорывались странные способности, иногда пугая его самого. Не особо усердствуя в учебе, он легко угадывал ответы задач, с одного прочтения запоминал тексты, был первым на уроках физкультуры и в уличных драках.
   Несмотря на потенциал, паренек из небольшого провинциального городка не строил наполеоновских планов по покорению мира. Армия, школа милиции, работа в уголовном розыске. Пик карьеры - должность заместителя начальника горотдела по оперативной работе и специальное звание подполковника перед пенсией.
   Только теперь Сергей понял - он с самого рождения находился под пристальным темным взором, и ему была уготована другая судьба. Черный ген чужой расы, после двадцати пяти тысяч лет сна, доминировал именно в нем. И роковой визит в проклятую деревню, и неуемное любопытство уголовника Кувалдина, так кстати разбудившего вампира, и все произошедшие затем события, были звеньями одной цепи.
   Ритуал на поляне, прерванный Сергеем, как выяснилось сейчас, предназначался исключительно для него. Лишь поэтому стая, разорвавшая священника, оставила в живых настырного опера. Но дряхлый вампир, увлекшись процессом подготовки, упустил незначительную деталь - влюбленную девчонку. А может, и не упустил. С большой долей вероятности в процесс на тонких уровнях, притупляя чувствительность нечисти, вмешалась светлая сторона, используя девушку в качестве инструмента противодействия.
   Как бы там ни было, Сергей почти сумел вырваться из замыкающегося круга. Почти... Но зло оказалось сильнее. Ядовитые клыки все же достали его горло...
   Вампир очнулся от воспоминаний, ощущая, как переполняющая тело сила делает его невесомым, запрокинул голову и победно взревел. Теперь он знал, что нужно делать.
  
   Ночь с 15 на 16 августа 2007 года. 02 часа 17 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Угол Проспекта Ленина и улицы Губина.
  
   Гулкие удары в металлическую дверь разбудил охранника, дремавшего в кресле холла отделения банка "Северо-Западная финансовая корпорация". Его напарник, читавший книжку за стойкой с телефоном и тревожной кнопкой, удивленно поднял глаза.
   - Кого еще черт принес? Открывать будем, или пусть на хрен идут?
   Сидящий в кресле, широко зевнул, потер кулаками слипающиеся глаза, и хотел, было, согласно кивнуть, мол, лучше послать, но в дверь уже барабанили не переставая.
   - Ладно, пойду, гляну. Может проверка внеплановая. Слухи ходят, так новый заместитель по безопасности, развлекается. Будет потом на всех углах орать, что дрыхнем на службе. А то, еще, не дай Бог, без премии оставит.
   Охранник неторопливо поднялся и, шаркая подошвами по полу, направился к входной двери. В глазок, а недавно открывшееся отделение не было оборудовано видеокамерами, он сумел рассмотреть только закутанную в черный бесформенный плащ фигуру, с надвинутым на лицо капюшоном.
   Словно почувствовав взгляд, стоящий на улице человек перестал молотить в дверь и отступил на шаг. Затем резким движением головы скинул капюшон и обеими руками широко распахнул плащ.
   От увиденной картины у недавно вернувшегося из армии молодого парня вылетели из головы все инструкции. Совершенно голая под плащом юная девчонка демонстрировала ему свои прелести. Загипнотизированный ее горящим взглядом охранник, помимо воли сдвинул щеколду засова.
   Как только массивная металлическая полоса выскользнула из проушины, девица стремительно ухватилась за ручку и с нечеловеческой силой рванула дверь на себя. Не успевший среагировать парень вылетел наружу. Тут же из кустов, отделяющих тротуар от проезжей части метнулись две тени, погребая под собой человеческое тело.
   Девчонка, не оборачиваясь, ужом проскользнула внутрь. Тем временем более опытный напарник, интуитивно почуяв неладное, правой рукой пытаясь выдрать из кобуры пистолет, левой судорожно шарил по столешнице в поисках тревожной кнопки. Существо, прорвавшееся в банк, словно огромная кошка прямо от входа прыгнуло на него. Так и не сумевший выхватить оружие охранник, за секунду до того, как вместе со стулом опрокинуться назад и распроститься с жизнью, все же успел вызвать подмогу.
   Прилетевший по сигналу тревоги через положенные три с половиной минуты наряд вневедомственной охраны поначалу даже опешил от дерзости грабителей. Не обращая никакого внимания на завывающий сиреной и брызжущий красно-синими огнями милицейский автомобиль, трое в темной одежде сноровисто таскали из помещения на улицу брезентовые мешки с наличностью.
   - Блин, когда же они сейфы успели вскрыть? - Вслух поразился старший наряда, передергивая затвор автомата. - Коля, вызывай подкрепление. Смолин, за мной, - скомандовал он подчиненным, выскакивая из машины.
   Вскинув автомат к плечу, и привычно выбрав свободный ход спускового крючка, прапорщик заорал:
   - Милиция! Всем лежать! Руки за голову! При сопротивлении открываю огонь на поражение!
   Преступники на секунду замерли, потом, синхронно бросив добычу и по-змеиному зашипев, кинулись на милиционеров.
   Между домами гулко метнулось эхо от короткой очереди, сухо треснул пистолетный выстрел. Затем стрельба сменилась шумом борьбы и предсмертными хрипами. Еще через пару минут захлопали дверцы автомашины, взревел раскрученный до предельных оборотов двигатель, взвизгнули покрышки. Еще толком не успел растаять синеватый дымок выхлопа, а на улице, как ни в чем ни бывало, уже царил сонный покой.
   Прибывшее на место происшествия подкрепление обнаружило лишь выпотрошенные сейфы, россыпь гильз и пятна свежей крови на асфальте. Усиленные поиски милиционеров наряда, охранников банка и патрульного автомобиля, не говоря уже о похищенных деньгах, ни к чему не привели.
  
   Утро 16 августа 2007 года. 08 часов 42 минуты. Районное управление внутренних дел по Колпинскому району. Улица Труда, дом 8.
  
   Участковый отогнул край рукава и посмотрел на часы. До традиционного утреннего совещания у начальника милиции общественной безопасности оставалось пятнадцать минут. Еще можно было успеть покурить на свежем воздухе и перекинуться парой слов с сослуживцами.
   Знакомые опера, дымящие на крыльце перед входом, с неподдельным интересом посмотрели на него. Тот, что постарше, манерно стряхнул пепел, и ехидно поинтересовался:
   - Как ночь провел, Леха?
   - Нормально провел, - осторожно ответил участковый, вытряхивая сигарету из пачки, и пытаясь понять, откуда дует ветер.
   - Вах, маладэц! - Розыскник, неумело изображая южный акцент, звонко хлопнул участкового по плечу и, уже обращаясь к товарищу, продолжил: - Пока мы, Никола, всю ночь носом роем землю на земле товарища младшего лейтенанта, он мирно почивает в уютной постели. Да еще, наверное, видит сны про то, как когда-нибудь станет генералом. Представляешь, как тогда он не на шутку развернется?
   - Вы чего, мужики, не похмелились с утра! - Возмутился участковый. - Ни с того, ни с сего наехали бульдозером, и хоть бы объяснили, за какие грехи? У меня, между прочим, вчера законный отгул был после суточного дежурства.
   - Ну, тогда это в корне меняет ситуацию, - не менее ехидно, чем первый, развел руками второй опер. - Подумаешь, всего-то навсего у него на участке банк бомбанули. Двенадцать миллионов деревянненьких, и так, по мелочи, тысчонок тридцать "зелени" лиходеи стянули. При этом трое из вневедомственной охраны и двое охранников банка как в воду канули. То ли живы, то ли нет? То ли в заложниках, то еще хрен знает где? То ли сами все это провернули, и сейчас уже в пути на Гаити-Таити... А у него, понимаешь, отгул - святое дело!
   - Да пошли вы! - Участковый сделал вид, что обиделся. - Тоже мне, начальники нашлись, морали читать! Я что ли этот гребаный банк грабил? - Но, в глубине души посочувствовал операм, безрезультатно пропахавшим всю ночь, и банально выместивших злобу на первом встречном.
   Но в одном, они, похоже, были правы. Выключенный на ночь мобильный телефон, ему еще аукнется. В сердцах выбросив недокуренную сигарету и больше не обращая ни на кого внимания, участковый резво зашагал в свой кабинет.
   Но, вопреки прогнозам оперов, про него на совещании никто не вспомнил. Да и ночью, как оказалось, тоже никто не искал, руководству и так хватило забот. Однако это не порадовало участкового. После утренней стычки остался какой-то неприятный осадок. Не давали покоя мысли о бесследной пропаже пяти человек. Участковый интуитивно чувствовал связь между нехорошим домом на центральном проспекте и совершенным ночью преступлением.
   Своими подозрениями, он, само собой, делиться ни с кем не стал. После рассказа о происшедшем коллеги в лучшем случае покрутили бы пальцем у виска, а руководство вполне могло отправить на внеочередную медкомиссию - голову проверять. Да ладно, руководители, даже не подозревающие об уровне его профессиональной подготовки, сам участковый никак не мог понять, что же произошло на самом деле? Чего он испугался? Почему среди бела дня бежал от обыкновенного дома как испуганный мальчишка с ночного кладбища? Ответы на все вопросы можно было получить, только вновь посетив пресловутое здание. Но даже при мысли об этом потели ладони, и сердце неслось загнанным зайцем.
   Младший лейтенант в раздражении скомкал лист, на котором пытался сочинять план мероприятий по розыску неизвестных злоумышленников ограбивших банк, и бросил его в урну. Участковый без того с трудом мирился с бюрократией, присущей милицейской системе, а сейчас просто органически не мог заниматься пустой писаниной. На его земле совершено тяжкое преступление, и в первую очередь нужно было трясти поднадзорный контингент, общаться с доверенными лицами, искать свидетелей, а не протирать в кабинете штаны. Он порывисто схватил телефонную трубку и нервно накрутил номер.
   - Геннадий Александрович?.. Красовский у аппарата. Разрешите на участок? А план я к восемнадцати представлю... Обязательно... Есть...
   Участковый хлопнул трубку на контакты, решительно поднялся и глубоко вдохнув, как перед прыжком в холодную воду, вышел из кабинета. Нехороший дом тянул к себе.
   ... На этот раз, не обращая внимания на фокусы сознания и климатические аномалии, милиционер с ходу влетел в сумеречное парадное. Сразу за дверью он замер, прижавшись спиной к стене. В носу защипало от удушающей смеси из запахов кошачьей мочи, гнили и плесни. Глаза заслезились от аммиака, обильно растворенного в затхлом воздухе.
   Стараясь не наступить на обильно усеявшие рассохшуюся деревянную лестницу испражнения, он начал осторожный подъем. Внутри здания стояла странная, неестественная тишина, словно окружающее пространство само по себе гасило звуки.
   На первом этаже ничего интересного не оказалось. Длинный, заваленный мусором коридор, с пустыми дверными проемами в бывшие жилые комнаты. Все более-менее ценное, включая немудреную мебель и полотна дверей, давным-давно вынесли предприимчивые жильцы соседних домов. После беглого осмотра, участковый двинулся дальше.
   Странности начались на втором этаже. Сначала под ногами захрустели непонятно откуда взявшиеся тараканы, продолжавшие с невероятной скоростью пребывать из щелей между досками пола, ручейками сбегать по стенам, сыпаться с потолка. С десяток насекомых запутались в волосах, так как милиционер, заскакивая в здание форменную кепку засунул под погон, а часть из них попала за воротник. Участковый завертелся волчком, судорожно сбивая тараканов с головы, давя под одеждой, и стараясь не давать им забираться вверх по ногам.
   Дальше стало еще хуже. Отрезая выход на лестницу, коридор перегородила стая громадных, ростом с небольшую собаку, крыс. Сверкая кроваво-красными бусинками глаз и хищно скалясь, они, прямо по ковру из тараканов, серым клином устремились на человека.
   Любой другой на месте участкового остался бы обглоданным скелетом на загаженном полу. Но его хорошо научили принимать единственно верное решение в экстремальной ситуации. Милиционер, не дожидаясь, когда в дело вступят сотни клыков, с хрустом мышц рванул к спасительному окну в противоположном от лестницы конце коридора.
   Ему приходилось прыгать и с большей, чем второй этаж, высоты. Прикрыв голову руками, участковый изо всей силы оттолкнулся от пола, чтобы в полете боком выбить раму с остатками стекол, но в последний момент подошва ботинка скользнула по маслянистой массе раздавленных тараканов. Инерции прыжка не хватило, и он, протаранив раму головой, со всего маху ударился ребрами о подоконник.
   Дыхание перехватило, в глазах потемнело от боли, однако участковый, неимоверным усилием воли удерживая сознание, вывалился наружу. Короткий полет в сопровождении роя стеклянных и деревянных осколков, завершился гулким ударом, потрясшим организм до основания. От неизбежной гибели его спасло только то, что в последнюю секунду перед встречей с землей, тело все же вспомнило необходимые навыки и сумело сгруппироваться, тем самым, оградив голову от прямого контакта с асфальтом.
   Младший лейтенант, с огромным трудом сфокусировал зрение и в окне, из которого только что выпал, с изумлением увидел человека с необычайно бледным лицом, закутанного в непроницаемо черный плащ. Он, сложив руки на груди, с брезгливым недоумением, словно диковинное насекомое рассматривал распластанного на земле милиционера. Участковый попытался вскочить, но, срезанный приступом нестерпимой боли провалился в темный омут беспамятства.
  
   Вечер 17 августа 2007 года. 18 часов 51 минута. Колпинский район Санкт-Петербурга, улица Культуры, дом 5.
  
   Филиал "Экспортбанка", входящего в первую десятку кредитных учреждений страны, располагался в трех сотнях метров от здания районного управления милиции. Несмотря на такое соседство, вопросам безопасности руководство филиала уделяло самое серьезное внимание, особенно на фоне происходящих в последнее время событий.
   Особое беспокойство заместителю управляющего по безопасности доставляло то обстоятельство, что в хранилище из-за проводимой на грани фола финансовой операции, скопилось более трехсот миллионов рублей наличных денег.
   Информация об этом была известна строго ограниченному кругу лиц. Центральный офис, наконец, подтвердил прибытие специальной колонны инкассаторов для перевозки денег в столицу. Оставалось пережить всего одну ночь.
   Несмотря на отсутствие явных причин для тревоги, заместитель по безопасности покидал рабочее место с тяжелым сердцем. Перед тем, как выйти из здания, он еще раз проинструктировал прапорщика - старшего смены охраны. По договору, ночью в помещении филиала дежурили милиционеры вневедомственной охраны с табельным оружием.
   Уже из салона новенького, блестящего лаком внедорожника, главный секьюрити с сомнением окинул взглядом едва заметные, последней разработки широкоугольные камеры на фасаде, позволяющие держать под контролем значительную часть улицы перед входом. Раздраженно выкинул в окно только что прикуренную сигарету и, вдавив акселератор в пол, он с проворотом вылетел со стоянки на проезжую часть, заставляя испуганно шарахнуться в сторону зазевавшегося пенсионера на потрепанной "пятерке".
  
   Ночь с 16 на 17 августа 2007 года. 02 часа 07 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга, перекресток улицы Труда и улицы Культуры.
  
   Дежурный по районному управлению майор целую минуту тупо смотрел на отдельно врезанную в панель пульта алую лампочку, которая под аккомпанемент противного писка, вдруг нервно заморгала. Когда до него, наконец, дошло, что это означает, помещение сотряс трехэтажный мат.
   Вечер выдался на удивление спокойным. Пролетарии набирались сил и аккумулировали средства перед выходными. Молодняк с улиц разогнал зарядивший вопреки прогнозам обложной дождь. И тут такая пакость - "сработка" в "Экспортбанке".
   На самом деле, физическая защита объектов входила в компетенцию вневедомственной охраны. Но удобное расположение филиала, а также тесные контакты управляющего с высокими милицейскими руководителями, сделали свое дело, и на пульте оперативно-дежурной службы появилась нештатная тревожная лампочка.
   "Неисправность", - мелькнула у майора первая мысль. Он не мог себе представить, кто в трезвом уме решит штурмовать банк, находящийся под носом у целого милицейского подразделения?
   Однако, события, произошедшие накануне, ставили под сомнение обычную логику. Дежурный, прослуживший без малого двадцать лет, ради скорой пенсии готов был поверить во что угодно.
   Через несколько минут пять человек, все, кто оказался под рукой, с оружием на изготовку выскочили на улицу. В этот момент фонари, щедро заливавшие светом окрестности, беспомощно моргнули и погасли. Мелко сеявший дождик в одну секунду превратился в ливень. Отрезая милиционеров от здания филиала, возле крыльца которого в сырой тьме громоздились силуэты грузовиков и мелькали неясные тени, из водяной пелены вышли собаки. Десятки бродячих псов взяли людей в плотное кольцо.
   Пылающие яростью глаза, вскипающая вкруг оскаленных клыков слюна, вставшая дыбом мокрая шерсть и угрожающее рычание, рвущееся из множества глоток, ввергли в оторопь даже видавших виды мужиков.
   Майор, передернув затвор "Макарова", тыльной стороной левой ладони тщетно пытаясь протереть заливаемые потоками воды глаза, дрогнувшим голосом скомандовал: "Фу! Брысь!". В ответ ближайшая к нему крупная худая дворняга встряхнулась, залилась хриплым лаем и кинулась в атаку. За ней синхронно сомкнулась к центру круга остальная стая.
   Дежурный успел подстрелить прыгнувшего первым пса. За его спиной коротко, на три патрона, рыкнула автоматная очередь. Резанул уши предсмертный визг. Но людей было слишком мало, а озверевших, потерявших страх собак слишком много...
   Десятью минутами раньше, патрульная группа вневедомственной охраны получила сигнал тревоги из филиала "Экспортбанка". Обученный экипаж рванул к объекту без промедления, кратчайшим маршрутом по набережной канала. До цели оставались считанные минуты, когда в лобовое стекло мчащейся на скорости сто пятнадцать километров в час "девятки" пушечным ядром ударила летучая мышь.
   Сила столкновения была столь велика, что триплекс не выдержал. Зверек, в мгновение ока превратившийся в бесформенный кровавый комок, угодил водителю прямо в лицо. Машина резко вильнула влево, перескочив через бордюрный камень, пробила ограждение и, перевернувшись в воздухе вверх колесами, упала в воду.
   ...На этот раз грабители не стали разыгрывать перед охраной банка спектакль, а, не мудрствуя лукаво, подорвали дверь зарядом пластида. Накануне операции Сергей лично прокусил горло прапорщику-саперу, заведовавшему складом взрывчатых веществ на армейской тыловой базе.
   Милиционеров охраны, привлеченных к дверям отслеженной камерами видеонаблюдения непонятной суетой снаружи, смело взрывной волной. Их трупы и табельное оружие забросили в кузов одного из грузовиков вперемешку с денежными мешками. Весь налет занял не более пятнадцати минут.
   Сергей, наблюдавший за происходящим со стороны, обеспечивая внешнее прикрытие акции, остался доволен. Теперь он обладал необходимыми финансовыми средствами для начала реализации плана сатаны.
  
   Глава 4. Паутина зла.
   17 августа 2007 года. 08 часов 22 минуты. Санкт-Петербург, Суворовский проспект. Главное управление внутренних дел по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
  
   Начальник Колпинского РУВД, крепко прижимая к правому боку черную дерматиновую папку, торопливо шагал по безлюдному коридору в сторону кабинета начальника Главного управления. Спешил он скорее по привычке, потому как предполагал, чем закончится беседа. Кто-то должен был ответить за резонансные преступления, совершенные на подведомственной территории, и этим кем-то, ни секунды не сомневался подполковник, будет назначен именно он.
   Ситуацию усугубляло даже не количество погибших и пропавших без вести сотрудников, а похищенная астрономическая сумма, принадлежавшая известному банку. Такие проколы не прощаются. В лучшем случае последуют поспешные проводы на пенсию. В худшем - обвинение в халатности и неизбежная судимость, чтобы следующий, севший в освободившееся кресло, не вздумал расслабиться.
   Секретарша в приемной с каменным лицом не ответила на приветствие, лишь молча кивнула на высокую двухстворчатую дверь. Несмотря на готовность к неприятностям, сердце подполковника дало сбой. Стараясь удержать дрожь в пальцах, он надавил на отполированную множеством прикосновений медную ручку.
   Юный по меркам правоохранительных органов, сорокатрехлетний генерал, сидя за рабочим столом, разговаривал по мобильному телефону. Точнее, внимательно слушал собеседника, страдальчески кривясь и морща лоб. Подняв глаза на вошедшего, он ткнул пальцем в ряд стульев у стола для совещаний и подполковник, повинуясь, опасливо присел.
   Закончив разговор, генерал поднялся, устало растер лицо ладонями, подошел к вскочившему подполковнику и протянул руку.
   - Здравствуй, Константин Викторович.
   Подполковник почтительно пожал неприятно холодную, вялую кисть.
   - Здравия желаю, Валерий Васильевич.
   - Да сиди, сиди, - генерал обошел стол и сел напротив. - Ты, Константин Викторович, догадываешься, с кем я только что общался?
   Начальник районного управления неопределенно пожал плечами.
   - Да ладно, - хмыкнул хозяин кабинета. - Все ты прекрасно понимаешь, чай не первый день в органах. Небось, за приказом об увольнении ехал?.. Так вот, тот, кто мне звонил, дал пять, от силы, семь суток, найти похищенные из филиала "Экспортбанка" деньги. В противном случае с погонами распрощаюсь я. Ну, а ты распрощаешься со свободой. Ничего себе перспективка?.. Я так понимаю, ты на зону-то пока не стремишься?
   Подполковник закашлялся, вытащил из кармана брюк не первой свежести платок, сначала вытер выступившую на лбу испарину, затем губы, и только после этого прохрипел:
   - Так уж сразу и на зону?.. Условно-то никак нельзя?
   - На зону, на зону, - почти весело подтвердил генерал. - Но есть и хорошая новость. Если мы находим деньги, то обещанной премии тебе вполне хватит на безбедную старость. Усекаешь? - Он бодро встал и деловым тоном продолжил: - Сейчас двигаешь к начальнику Управления уголовного розыска, он в курсе событий в части касающейся. И помни - семь суток, не больше... Все, свободен...
  
   17 августа 2007 года. 12 часов 00 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Павловская улица, дом 10.
  
   Участковый очнулся от пронзительного звука сигналов точного времени, словно раскаленными иглами прожигающих мозг. Где-то за стеной на полную громкость работал телевизор. Раздражающее пиканье сменилось музыкальной заставкой выпуска новостей, затем что-то неразборчивое забубнил диктор.
   Открыв глаза, первое, что он увидел, был плохо оштукатуренный, лупившийся на стыках плит потолок. Перекатив голову влево, уперся взглядом в высокое пыльное окно с широким подоконником. А справа тянулся ряд кроватей с поцарапанными железными спинками.
   Мягкий дневной свет слепил, выжимая слезы, и его лицевые мышцы рефлексивно сократились, смыкая веки. Продираясь, сквозь бешено вращающиеся перед глазными яблоками разноцветные круги, фрагменты воспоминаний постепенно склеивались в единую картину. По нему снова ползли тараканы, атаковали крысы, осколки пробитого головой стекла вспарывали кожу. А в черной раме выбитого окна светилось жуткое, мертвенно-белое лицо с бесконечной глубины провалами глаз, и выступающими из-под верхней губы звероподобными клыками.
   Младший лейтенант перекатил голову по подушке, через силу приоткрыл глаза, часто смаргивая наплывающую влагу. Выпростал руки из-под одеяла, провел ладонями по густо залепленным пластырем щекам, ощупал коротко остриженный затылок, убеждаясь в отсутствии серьезных повреждений.
   Первое же движение отозвалось острой болью в спине и правом боку, особенно пострадавшем от жесткого контакта с подоконником. Но участковый был человеком опытным, специально обученным без помощи врачей оценивать ущерб, нанесенный организму. Несмотря на значительную высоту падения, судя по ощущениям, он не только ничего не сломал, но даже не получил тяжелых травм. Это подтверждало отсутствие на теле гипса, а также нахождение не в реанимации, а в общей палате. То, что он в больнице, милиционер сообразил сразу же после пробуждения.
   Вцепившись в холодные ребра рамы кровати, он медленно сел. Скрип пружин продавленной панцирной сетки разбудил укрытого с головой человека по соседству. Из-под одеяла появилась небритая, опухшая физиономия с подбитым глазом и густо пахнуло свежим перегаром.
   - Оба на, прочухался, - радостно просипел сосед. - А я уж, грешным делом подумал, что все, кранты тебе. Со вчерашнего дня бревно-бревном валяешься, - он опустил руку, пошарил под кроватью и, воровато оглянувшись, жестом фокусника извлек початую бутылку водки. - Вздрогнем?
   При одном виде дешевого зелья участковый тут же ощутил рвотный позыв и смог только отрицательно мотнуть головой.
   - Ну, как знаешь, - мужичонка отвинтил пробку, сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка и, передернувшись, шумно выдохнул: - Уф, хорошо-то как!.. Ты, слышал, прям как я, из окошка сиганул? С какого этажа?.. Я так с третьего. Совсем никакой был, потому, наверное, и башка цела осталась. Копыта, вот, правда, подкачали, - он приподнял край одеяла и продемонстрировал загипсованные до колена ноги.
   В палате кроме них никого больше не было, а на глазах хмелеющего соседа явно тянуло к общению. Участковый же, не отвечая, волевым усилием поборов головокружение, осторожно встал. Провожаемый удивленным взглядом переломанного пьянчужки, слегка пошатываясь, вышел из палаты.
   Через час, первая половина которого ушла на поиски лечащего врача, а вторая на препирательства с ним, младший лейтенант был выписан на амбулаторное лечение.
   ...Участковый всю жизнь прожил с матерью в двух комнатах большой четырехкомнатной коммунальной квартиры на центральном проспекте. Отец бросил семью еще до рождения сына. Используя свое нынешнее положение, он мог бы попробовать его отыскать, но, при здравом размышлении, оставил эту мысль.
   Пока из будущего милиционера в армии готовили машину для убийства, у матери открылся рак легких. Именно это обстоятельство и помешало ему остаться служить по контракту. Сейчас же болезнь зашла столь далеко, что мать постоянно находилась в хосписе, расположенном в пригородном поселке. Устроить её помогла соседка по коммуналке, работающая там старшей медицинской сестрой, также в одиночку воспитывающая сына пятью годами младше участкового. За пятнадцать лет жизни в одной квартире, они практически стали одной семьей, и соседского Ромку милиционер давно воспринимал как младшего брата.
   Младший лейтенант на цыпочках вошел в квартиру и, не зажигая света в длинном темном коридоре, хотел незаметно для соседей проскочить в свою комнату. Но на звук неожиданно громко захлопнувшейся входной двери из кухни выскочил семнадцатилетний, в этом году окончивший среднюю школу, Роман.
   - Леха, ты что ли?
   Участковый досадливо скривился, он не хотел сейчас никого видеть, но, тем не менее, отозвался:
   - Я конечно. А ты думал кто?.. Здорово, - Алексей ответил на крепкое рукопожатие.
   - Ты куда пропал?.. Блин! А с рожей что? Кошки драли?.. Или девки? - Роман как-то нервно хихикнул. - Ты меня впустишь, или как?
   Младший лейтенант уже взявшийся за ручку двери в свою комнату, плечом ненавязчиво оттирал Романа от входа.
   - Или как. Видишь, только со службы, устал, спать хочу, как из пушки. А ты с вопросами своими дурацкими. Отвали Ромка, позже, вечером поговорим.
   Участковый лукавил. После суточного беспамятства спать он естественно не хотел. Но ему были крайне необходимы хотя бы пара часов одиночества, преодолеть смятение в мыслях и попытаться привести в порядок энергетику изрядно потрепанного организма. Однако Роман не думал отставать.
   - Успеешь. Все равно, пока свою дозу никотина не получишь, не утихомиришься. А у меня дело к тебе, - цепко ухватив Алексея за рукав, он настойчиво тянул его на кухню.
   Тот нехотя, но все же двинулся за приятелем. По пути, заглянув в висевшее на стене зеркало, искренне ужаснулся, и подумал, что в таком виде как минимум неделю на улицу показываться не стоит. С окончательно испортившимся настроением, участковый плюхнулся на скрипучий стул, подвинул ближе пепельницу, закурил, и угрюмо буркнул, обращаясь к Роману:
   - Излагай.
   Парнишка, пристроился на стуле напротив. Ладонью разогнав облако табачного дыма, закашлялся и нервно заметил:
   - Окно слабо открыть?
   - Ты меня за этим позвал? - Все сильнее раздражаясь, рыкнул Алексей.
   На кухне повисла напряженная тишина, готовая в любую секунду взорваться скандалом.
   Первым прервал молчание Роман. Крепко сжав голову ладонями, он глухо выдавил:
   - Ленка пропала.
   - Куда пропала? - По инерции все еще грубо переспросил участковый.
   - Я в последний раз с ней на вокзале столкнулся, в понедельник, тринадцатого. Она там с какими-то двумя наркоманами крутилась, - не обращая никакого внимания на тон старшего товарища, продолжил Роман. - Естественно подошел, стыдить начал. Ленка ж до этого неделю дома не ночевала, мать с ума чуть не сошла. А она на меня матом, мол, не суйся не в свое дело. Потом вскочила вместе с этими уродами в автобус на Красный Бор и больше ее никто не видел. Мобильник вон "вне зоны" всю дорогу.
   Алексей повернул пронзительно взвизгнувшую ручку оконной рамы, приоткрыл створку, впуская струю свежего воздуха. С досадой раздавил в пепельнице наполовину недокуренную сигарету.
   Ленка, о которой шла речь, жила в соседнем доме, и была давней безответной любовью Романа. Алексей никогда не воспринимал его переживания всерьез. С кем в детстве не бывает? Но, вернувшись после службы в армии, с удивлением убедился, что парня заклинило не на шутку. И все было бы ничего, с таким упорством он мог вполне добиться взаимности, только вот его избранница выбрала кривую дорожку. Связавшись с криминальной компанией, бросила школу накануне выпускных экзаменов, и что хуже всего, по данным Алексея, пристрастилась к героину. Роман же, не воспринимая никаких доводов, продолжал обреченно бороться.
   Участковый вытряхнул из пачки новую сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся:
   - И что ты от меня хочешь?
   - Помоги ее найти. Я чувствую, она в беде. Ты же милиционер, у тебя есть возможности.
   - Да ни хрена у меня нет! Никаких особенных возможностей! - Алексей со всего маху стукнул кулаком по столу, так, что над подпрыгнувшей пепельницей взвилось серое облачко. - Я обычный участковый... У-част-ко-вый, - повторил он, для убедительности растягивая слово по слогам. Потом встал, подошел к сгорбившемуся на стуле Роману, опустил ладонь на его плечо, и уже спокойно, без эмоций, сказал: - Ладно, не напрягайся ты так. Что-нибудь придумаем. Только искать начнем завтра с утра, раньше не приставай. Мне действительно нужно отдохнуть.
   Тот помолчал, а потом тусклым голосом спросил:
   - С лицом-то, что на самом деле?
   - С лицом? - Вопросом на вопрос ответил Алексей. - С лицом... - повторил он, задумчиво поглаживая пластырь на щеках, и вдруг, поддавшись безотчетному порыву начал рассказывать про непонятно-жуткие события последних дней.
   Когда неожиданно увлекшийся участковый дошел до описания странного, так поразившего его лица, повествование прервал всхлип за спиной. Вздрогнув от неожиданности, младший лейтенант резко развернулся и увидел неслышно вошедшую мать Романа - Ольгу Васильевну. Бледная как полотно женщина, безвольно привалившись к дверному косяку и зажав рот ладонью, смотрела на Алексея налитыми ужасом глазами.
  
   17 августа 2007 года. 05 часов 53 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.
  
   Она привычно проснулась на три минуты раньше звонка будильника.
   Ей опять приснился все тот же кошмар.
   Казалось, за семнадцать лет воспоминания должны не то чтобы померкнуть, а стереться, развеяться в прах...
   Но, она опять, как наяву, задыхаясь и глотая слезы, отчаянно продиралась сквозь переплетение колючих ветвей. Запинаясь о выступающие из земли узловатые корни, с обжигающей ясностью понимала, что оставшегося на краю поляны, единственного любимого человека, больше никогда не увидит. И снова ледяная игла насквозь пронзала сердце, наполняя грудь нестерпимой болью, кровь оглушительно била в виски, а по подушке плыло соленое сырое пятно.
   Ольга Васильевна Разумова до скрипа стиснула зубы и чуть слышно, чтобы ненароком не разбудить спящего в соседней комнате сына, застонала. Но, секунду спустя, привычно вытерев пододеяльником мокрые щеки, выключила так и не успевший зазвонить будильник, и легко соскочила с кровати.
   В свои тридцать восемь она сохранила стройную фигуру, которая вкупе с привлекательным лицом продолжала притягивать мужчин. Однако кратковременные романы ни с одним из них так и не переросли в серьезные отношения. Сейчас Ольга Васильевна два-три раза в месяц тайком встречалась с женатым главным врачом хосписа, где работала старшей медсестрой. Престарелый, пятидесятипятилетний ловелас интересовал ее только в связи с занимаемой должностью. Аморальность этой связи не задевала женщину, слишком много ей пришлось пережить, одной, без помощи, поднимая ребенка. Ольга давно жила по принципу - цель оправдывает средства.
   В хоспис она устроилась, когда тот был еще обычной больницей, специализирующейся на лечении онкологических больных. Поэтому, в своем статусе ветерана, Ольга имела авторитет в коллективе, пожалуй, выше, чем у главного врача. Однако было одно "но". Только он заверял акты о списании наркотических средств, а Ольга, используя служебное положение, давным-давно воровала морфий для продажи.
   ...Зимой девяностого, когда окончательно обрушилась привычная, пусть небогатая, но размеренная жизнь, в один из серых, оттепельно-слякотных январских дней, дорогу спешащей домой после работы медсестре преградил нагло вывалившийся прямо на тротуар громадный внедорожник. Вальяжно выбравшиеся из него бритые парни в лопающихся на крутых плечах черных кожаных куртках сделали предложение, от которого в те времена не было принято отказываться никому, а уж тем более беззащитной матери-одиночке.
   Первый раз она чуть не умерла от страха, вынося две ампулы морфия, оставшиеся после пациента, умершего в первых числах месяца. Но, на грубо подделанные документы никто не обратил внимания. Когда зарплату не платят месяцами, даже у начальства мысли совсем не о работе, а о том, как добыть кусок хлеба.
   Ольке повезло, бандиты оказались из категории "правильных". Они не кинули, а заплатили за ампулы столько, сколько медсестра зарабатывала за полгода. Поначалу Ольга мучилась, не спала ночами, прислушиваясь к шорохам за дверью в ожидании неминуемого ареста. Но время шло, и до нее, наконец, стало доходить, что в стране, захлебнувшейся в криминальном беспределе, никому нет дела до какой-то медсестры, наладившей свой маленький бизнес. Да и материальное положение начало стремительно выправляться. Ольга сумела рассчитаться с хроническими долгами и потихоньку стала забывать, как растягивать жалкие копейки до мизерной получки, как выворачиваться, когда ее выплату традиционно задержат.
   Обладая от природы острым умом и тонкой интуицией, она не стала афишировать свои доходы перед коллегами, покупая вещи и продукты, недоступные по социальному статусу. Только намекнула, что сумела обзавестись состоятельным любовником, и теперь может позволить себе не жить в долг.
   Впоследствии братва подвела к ней доверенного барыгу, вместе с которым Ольга создала действенный механизм хищения наркотиков. Ее совершенно не интересовало, на кого тот работает, как и кому сбывает украденный морфий, главное, что за много лет не случилось ни одного прокола.
   Сейчас же вообще сложилась крайне удачная ситуация. На ее попечении оказалась соседка по коммуналке с раком легких в четвертой стадии. Ольга, конечно, в любом случае пристроила бы в хоспис несчастную женщину, с которой дружно прожила бок о бок полтора десятка лет. Но и отказаться от представившейся возможности не смогла.
   Без малого два месяца она выписывала двойную дозу наркотиков, половину из которых спокойно забирала на продажу. Риска, практически никакого не было, так как Ольга, ссылаясь на давнюю дружбу, сама делала уколы больной. Такая неофициальная практика бытовала в хосписе. Если сотрудник учреждения приводил своего пациента, то либо ухаживал за ним лично, либо приплачивал коллегам за дополнительную заботу.
   Ольга давно могла бы купить отдельную квартиру, но не хотела срывать сына из школы. Но теперь пришло время решать - либо забирать под себя всю коммуналку после смерти соседки, и тогда придется приобретать жилье ее сыну, после службы в армии устроившемуся на работу в милицию и недавно ставшему участковым, либо бросить все и уехать в другой район города, подальше отсюда.
   Она все больше склонялась ко второму варианту. Сын окончил школу и благополучно сдал экзамены в институт. Очень скоро он будет вынужден ежедневно добираться в центр города с отдаленной окраины. Но даже не это было главным. Ольга реально осознавала - сколько веревочке не виться, конец все равно будет. Когда-нибудь она ошибется, и тогда загремит на долгие годы в колонию. Настала пора сворачивать бизнес и уносить ноги, благо денег за прошедшие годы скоплено более чем достаточно. Теперь их точно хватит на безбедное существование до конца жизни.
   Сегодня, прихватив очередную партию морфия для продажи барыге, и отправив ему sms-сообщение с условной фразой, она окончательно решила - все, довольно. После смерти соседки, которая, по расчетам Ольги, должна случиться не позже чем через месяц, она уволится из хосписа, купит квартиру подальше от Колпино, и бесповоротно оборвет все прежние связи.
   От одной этой мысли у Ольги Васильевны улучшилось неважное с утра настроение. Она вдруг осознала, как устала за все эти годы. Устала жить в состоянии постоянного стресса, устала бояться. И сейчас, переполняемая нетерпением поделиться с сыном своими планами, она, не включая света, скинула туфли в прихожей. Бесшумно ступая мягкими тапками, направилась прямиком на кухню, откуда тянуло сигаретным дымом, и слышался возбужденный голос соседа.
   Ольга уже было открыла рот, собираясь по-отечески ругнуть Алексея за устроенную дымовую завесу, но как-то сразу ухватила суть его рассказа. Ощущая слабость в ногах, оперлась спиной о дверной косяк, с ледяной обреченностью понимая, что прошлое все же достало её. Не было никакого сомнения - сбылись худшие ночные кошмары. Вампиры вернулись.
  
   17 августа 2007 года. 23 часа 17 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Улица Карла Маркса, дом 16.
  
   Глава районной администрации с нетерпением дожидался последнего, припозднившегося гостя. Каждую пятницу, начиная с семи вечера и до поздней ночи, его квартиру посещали просители, кровно заинтересованные в решении своих вопросов и готовые за это щедро платить.
   Бывшего заместителя начальника РУВД по оперативной работе занесло в исполнительную власть случайно. По странной прихоти судьбы он попал в свиту одного, а точнее одной из вице-губернаторов. И хотя покровительница не долго задержалась на властном верху, ее выдвиженец сумел зацепиться за должность, и сейчас пытался выжать из своего положения максимум возможного. Под этим максимумом новоиспеченный чиновник понимал одно - получить как можно больше денег. Он и на прежнем-то месте не отличался особой щепетильностью, а сейчас и вовсе разошелся не на шутку.
   Когда-то в молодости районный голова был неплохим оперативником, поэтому создал, как ему казалось, гениальную в своей простоте систему получения взяток. Подношения принимались им на дому, в самом конце недели. Сначала для этой цели была выбрана суббота. В выходные, как известно, стараются отдохнуть все, даже беспощадные борцы с коррупцией. Да и доказать, что в квартиру принесли взятку, а не, скажем, деньги в долг, весьма затруднительно. К тому же подходы к начальственному жилищу перекрывали четыре охранника со служебным оружием и радиосвязью. Этих сил было вполне достаточно для остановки группы захвата на те несколько драгоценных минут, так необходимых для уничтожения вещественных доказательств.
   Однако со временем чиновник осмелел и расслабился. Он пришел к выводу, что субботний вечер можно проводить с гораздо большей, даже чем сбор податей, пользой. Выходной, по сути своей, предназначался для посещения ночных клубов, саун в компании с симпатичными и безотказными девчонками, этакой релаксации после напряженной рабочей недели. Поэтому прием и был перенесен на пятницу...
   Когда, наконец, заверещал звонок, глава администрации, облаченный в ярко-алый атласный халат, раздраженно брякнул на журнальный столик пузатый стакан с виски, и нетвердой походкой отправился открывать. Абсолютно уверенный в своей безопасности, к тому же подогретый изрядной дозой алкоголя, он испытал шок, обнаружив на пороге двух вооруженных автоматами милиционеров.
   Мгновенно протрезвев, хозяин района отступил в глубь коридора и, дернулся, было, обратно в гостиную, где на столе остался открытый кейс с деньгами. Их, во что бы то ни стало, нужно было успеть уничтожить до появления понятых. Но железные пальцы уже болезненно сдавили пухлое плечо, лишая возможности двигаться.
   - По какому праву? - Обреченно пискнул чиновник, теряя последнюю надежду на спасение.
   Однако задержание шло как-то невнятно, неправильно. Никто с криками "Милиция! Все оставаться на местах! Не двигаться!", - не вваливался в квартиру. Не светился глазок видеокамеры, не топтались на заднем плане понятые. Да и стражи порядка выглядели как-то странно. Не первой свежести мятая форма, с сержантскими лычками на погонах и, с какой-то стати тусклыми, поцарапанными бляхами отдела вневедомственной охраны на груди. И еще исходивший от них тошнотворный, до боли знакомый запах.
   Внезапно бывший оперативник с содроганием вспомнил, где еще так же мерзко воняло. Как-то его чуть не вырвало в мертвецком покое, когда пришлось проводить опознание трупа в сильной стадии гнилостного разложения.
   Глава администрации в упор посмотрел в белые, мертвые глаза ухватившего его милиционера и обмер, облившись холодным потом. В голове чиновника поплыл звон, ноги подкосились и, выскальзывая из жесткой хватки, грузное тело осело на пол.
   Но потерять сознание ему не дали. Тяжелый, давно не чищеный ботинок, наступил на полу халата, больно прищемив кожу на бедре. Вплотную приблизилось алебастровое лицо, и тяжелый бас прогудел в самое ухо:
   - Поднимайся. Тебя ждет хозяин.
   Задыхаясь от смрада, едва справляясь с подкатывающей тошнотой, толстяк все же нашел в себе силы возмутиться:
   - Совсем охренели?! Какой хозяин?! Я здесь хозяин! В порошок... - и захлебнулся от звонкой оплеухи.
   Больше с ним никто не разговаривал. Главу районной администрации, словно нашкодившего щенка вздернули за шиворот, и мощным пинком отправили в створ оставшейся открытой входной двери. По инерции вылетев на лестничную площадку, он не удержался на ногах, проехался коленями и ладонями по гладкому холодному бетону. Взвыв от боли и унижения, чиновник, однако, больше не стал перечить незваным гостям. Урок пошел впрок.
   Неуклюже поднявшись, он безропотно захромал вниз, по бабьи придерживая разлетающиеся полы халата и исподтишка стреляя глазами в поисках охранников. Но те как сквозь землю провалились. Только свежие пятна крови на ступенях наполняли душу самыми мрачными предположениями о том, чем может и для него закончиться встреча с неведомым хозяином.
   Во влажной тьме возле подъезда тлели габаритные огни негромко тарахтящей на холостых оборотах машины. Фонари уличного освещения не горели, и вокруг не было ни души.
   "Вот же козлы... Завтра устрою экономию электричества!" - по инерции пробормотал под нос остановившийся на крыльце глава, но его тут же вернул в реальность грубый толчок в спину.
   "Если оно будет, это завтра..." - тут же обожгла паническая мысль.
   Распахнулась задняя дверца машины и тяжелая ладонь надавила на затылок, пригибая голову. Вздрогнув, как перед прыжком в ледяную воду, чиновник обреченно опустился на сиденье...
   Через полчаса, ввалившись обратно в квартиру, он первым делом бросился к бутылке. Расплескивая на стол, до краев наполнил стакан маслянистым темно-коричневым виски и хватил залпом, будто обычную воду. Задохнувшись, с сипением втянул в себя воздух. И только после того как, растворяя сковавший внутренности лед, по жилам побежал жидкий огонь, обрел способность соображать.
   Поведать кому-нибудь о встрече, последовавшей после нападения на квартиру, без риска оказаться в сумасшедшем доме, глава администрации не мог. Ему очень хотелось немедленно стереть из памяти то, что довелось услышать в машине. Но, магнитом тянувшая к себе взгляд внушительная пачка тысячных купюр посреди стола лучше всего свидетельствовала о реальности происходящего.
  
   Ночь с 17 на 18 августа 2007 года. 01 час 38 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга, улица Вокзальная, дом 9.
  
   Начальник Колпинского РУВД незаметно для себя задремал на заднем сиденье служебной "Волги". До дома было всего-то около километра, и обычно он ходил пешком. Но день выдался крайне напряженный, поэтому подполковник решил изменить традиции.
   Зевающий водитель, в душе уже не раз обругавший до неприличия засидевшегося в кабинете шефа, двумя пальцами почтительно подергал его за рукав кителя. Подполковник подхватился, не прощаясь, выскочил из машины, и перед тем как захлопнуть дверцу, бросил через плечо: "Завтра к семи".
   - А чего не к шести? - Дождавшись хлопка дверцы, буркнул под нос прапорщик.
   Прикидывая в уме, что времени на сон почти не осталось, он в бешенстве утопил акселератор. Разорвав грубым ревом двигателя ночную тишину, "Волга", задымив покрышками, ракетой вылетела из дворовой арки.
   Начальник РУВД приостановившись на пороге, обернулся, неодобрительно нахмурившись. Но затем, махнув рукой, шагнул в подъезд. Жена подполковника все лето жила на даче с внуками, и он, неторопливо поднимаясь по лестничному маршу, пытался припомнить, что из продуктов осталось в холодильнике. Поужинать у него не получилось, и желудок неприятно урчал, напоминая об этом.
   Открыв затейливым ключом специально привезенный из Германии замок входной двери, подполковник зашел в квартиру, привычно щелкнул выключателем. Но, против ожидания свет не зажегся.
   Вроде бы ничем не примечательное событие, ну, подумаешь, лампочка перегорела, хотя в широкой прихожей вряд ли могут одновременно перегореть все лампочки, насторожило милиционера. Он вдруг остро пожалел, что давно перестал носить с собой табельный "Макаров". Переступил с ноги на ногу, потянул носом, и понял, что на самом деле послужило истинной причиной беспокойства. Со стороны гостиной волной набегал тошнотворный запах.
   Подполковник не относился к людям робкого десятка, но, в силу богатого жизненного опыта, уже давно не совершал опрометчивых поступков. Нащупав в кармане мобильный телефон, он сделал осторожный шаг назад с намерением бесшумно ретироваться из квартиры, вызвать подкрепление, и только потом разбираться, что происходит. Однако его остановил низкий, насмешливый голос, в резонанс которому неприятно завибрировали кости черепа:
   - Ну, что же вы, Константин Викторович, в дверях-то топчитесь? Проходите, не стесняйтесь. Мы не кусаемся. - Незваный гость неожиданно хрипло хохотнул. - Пока...
   С легким скрипом растворились двустворчатые двери в гостиную. В широком проеме появились два силуэта, подсвеченных отблесками уличного освещения. Вонь стала непереносимой и, что самое неприятное, подполковник узнал характерный металлический щелчок карабина, крепящего ремень к оружию. Он понял, что визитеры серьезные, к шуткам не склонны и, оставив в покое мобильник, решительно двинулся вперед.
   Даже не пытаясь зажечь свет, подполковник опустился в кресло, и двое сразу стали у него по бокам. Начальник районного управления, усилием воли задавив шевельнувшийся внутри страх, заставил себя ровным голосом спросить:
   - Кто вы такие и что вам от меня нужно?
   - Всему свое время, Константин Викторович, - собеседник был издевательски вежлив. - Вы пока не готовы к восприятию истины... Главное же в том, что ваши жена, дети и внуки пока в безопасности. Вы ведь хотите, чтобы так продолжалось и дальше?
   Подполковник похолодел. В глубине души он всегда боялся подобного развития событий, когда заложниками его карьеры могут оказаться близкие. Не питая иллюзий о возможностях правоохранительной системы реально защитить хоть кого-нибудь из них, давно определился для себя, как поступить в такой ситуации. Но, по инерции все же попытался перехватить инициативу:
   - Вы вообще-то представляете, с кем связались? И какие последствия для вас будет иметь этот дешевый шантаж?
   Глыба мрака напротив пошевелилась и подполковник, успевший адаптироваться к темноте, заметил мелькнувшую под низко надвинутым капюшоном полоску необычайно бледной кожи. Между тем все тот же густой, на уровне инфразвука бас, продолжал издеваться:
   - Конечно, подполковник, - от былой вежливости не осталось и следа. - Мы прекрасно понимаем, с кем имеем дело... С неудачником, так и не сумевшим поймать преступников, безнаказанно грабящих банки. Со дня на день тебя в лучшем случае выкинут на пенсию, а в худшем... - последовала театральная пауза. - А в худшем и посадить могут... Хм... Сумма-то на кону немалая. Пожалуй, точно посадят. Дабы другим неповадно было спустя рукава хозяйское добро охранять...
   Начальник РУВД подавлено ссутулился в кресле, как никогда ясно понимая правоту режущих ухо слов. Ему вдруг так стало жалко себя, свою семью, что на глаза навернулись слезы. Не сумев проглотить всхлип, задохнувшись, подполковник просипел:
   - Что... что я должен сделать?.. И, ради Бога, кто же вы, в конце концов, такие?..
   - Ради кого... ты сказал?!! - Неожиданно взревел закутанный в плащ громила. - Значит, ты хочешь знать, кто я такой?!.. Уговорил! - И внезапно оказался перед подполковником.
   Человек, несмотря на разлитую в комнате тьму, отчетливо различил в нескольких сантиметрах от своего лица, горящие дьявольским красным огнем глаза, и одним своим видом вгоняющие в животный ужас ослепительно-белые, гигантские клыки.
   Остекленевший от жути подполковник даже не почувствовал, как по внутренней поверхности бедер на пол побежали теплые струйки...
   Со стоянки перед домом, куда менее часа назад приехал несчастный начальник районной милиции, неторопливо вырулила "шестерка" с логотипами вневедомственной охраны на дверях и проблесковым маяком на крыше. Машина двигалась, не включая света. Водителю, видящему в темноте лучше кошки, он не был нужен.
   Из выхлопной трубы автомобиля, несмотря на небольшие обороты двигателя, валил необычайно густой дым. Вместо того чтобы бесследно растворяться в сыром ночном воздухе, он уплотнялся, разрастаясь в объеме. Затопив колодец двора, перелился через крышу многоэтажки, молочной пеленой окутывая здание за зданием.
   К восходу, отдельно стоящий городской район накрыла непроницаемая для солнечных лучей шапка вязкого как кисель тумана. Тьма отхватила свой первый кусок.
  
   Глава 5. Темная территория.
   18 августа 2007 года. 08 часов 19 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Московское шоссе.
  
   Новенькая, блестящая полированным лаком ярко-алая "Мазда", нахально превышая разрешенную скорость, металась из ряда в ряд на забитом степенными дачниками Московском шоссе. Девушка за рулем, то, резко ускоряясь, то, экстренно тормозя, раздраженно кусала губы, профессионально работая педалями и быстро меняя передачи. Она уже неделю злилась на отца, вице-губернатора города, который в угоду компании борьбы с чиновничьими привилегиями оставил ее машину без проблескового маячка, именуемого в народе мигалкой и пронзительной, рвущей барабанные перепонки, сирены.
   Перед развилкой на Пушкин и Колпино, плотность движения достигла состояния пробки. "Мазда", все же не рискуя выскакивать на встречную полосу, по ухабистой обочине, обдирая о гравий манерный обвес, прорвалась к перекрестку. Но тут на ее пути из непонятно откуда взявшегося густого тумана вылепилась массивная фигура со светящимся жезлом. Стоявший по середине проезжей части инспектор дорожно-патрульной службы направлял поток транспорта в сторону от шоссе.
   Девушка, рисуя на асфальте черные полосы покрышками намертво заблокированных колес, едва сумела остановить машину в считанных сантиметрах от милиционера и, опустив боковое стекло, разъяренно завизжала:
   - Ты, какого хрена, придурок, на дорогу выперся?! Идиот, я же тебя чуть в блин не раскатала!.. Чего раскорячился, как пень отмороженный?! Проехать дай!
   Старший лейтенант в первую секунду опешил от такой неслыханной наглости, затем, побагровев, с шумом втянул носом воздух. Но, привычно бросив взгляд на номера "Мазды" с особым сочетанием цифр и букв, тут же сдулся. Дрожащим от едва сдерживаемой злобы голосом, прорычал:
   - Трасса закрыта. Объезд через Колпино.
   - Да плевать мне, - небрежно отмахнулась девушка. - Дорогу дай.
   Инспектор скрипнул зубами.
   - Гражданка, я повторяю, трасса закрыта. Перед Ям-Ижорой серьезное дорожно-транспортное происшествие, - и, все же не сдержавшись, заорал, брызгая слюной прямо ей в лицо: - Проезжаем быстрее!!! Не задерживаем движение!!!
   Девушка испуганно отшатнулась, инстинктивно поднимая стекло, и бросив напоследок: "Придурок!" - была вынуждена свернуть на незнакомую дорогу.
  
   18 августа 2007 года. 09 часов 02 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.
  
   Всю ночь Роману снились кошмары. Он, задыхаясь, убегал по мрачному лабиринту от многоруких зубастых монстров, так и норовящих вцепиться ему в горло. Но, едва оторвавшись от кровожадных тварей, Роман, по непредсказуемой прихоти сна оказался в мертвой деревне.
   Беззвучно шагая по пустынной улице и напряженно вглядываясь в слепые окна черных, покосившихся домов, он испытывал непонятное чувство. Совсем не страх, как в лабиринте, а скорее томительное нетерпение перед долгожданной встречей.
   Романа вдруг неудержимо потянуло в ближний к лесу дом, возле которого приткнулся потрепанный, канареечного цвета "Уазик" с синей полосой на борту и белой надписью "милиция" по ней. С любопытством косясь на автораритет, он толкнул висящую на одной петле, пронзительно запевшую калитку и, перешагнув через коварно-глубокую дренажную канаву, по странной приходи хозяев пересекающей тропинку, поднялся на крыльцо.
   Под ногой Романа что-то звякнуло и, наклонившись, он поднял с подгнивших досок позеленевшую от времени смятую с одного бока гильзу от пистолетного патрона. Продолжая машинально крутить в пальцах латунный цилиндр, парень с трепетом потянул за разболтанную ручку, открывая испещренную оспинами сквозных отверстий дверь, и шагнул в сумрачные сени.
   Стоило ему переступить порог, как из темной глубины послышались тяжелые шаги. Сердце Романа засбоило, а душа зашлась в предчувствии должного вот-вот открыться знания, которое перевернет всю его жизнь. А ключом к этому знанию было лицо того, кто шел к нему из темноты... Но, за доли секунды до встречи Роман внезапно проснулся.
   Наручные часы на столе показывали начало десятого. Обычно он вставал гораздо раньше, но накануне, не особенно надеясь на обещанную помощь со стороны соседа, до глубокой ночи болтался по району в поисках хоть какого-нибудь следа Ленки.
   Роман сел в кровати, пальцами растирая лицо. Внутри бурлило глухое раздражение от завершившихся полным провалом поисков, дурацких снов и, почему-то особенно оттого, что он так и не смог рассмотреть загадочного хозяина дома в заброшенной деревне.
   Мрачное самокопание прервал ворвавшийся в открытое с вечера окно резкий визг тормозов и сильный глухой удар. Роман сорвался с кровати и, высунувшись по пояс наружу, попытался рассмотреть, что же происходит на проспекте. Однако невиданно плотный, молочно-белый туман ограничил видимость длиной вытянутой руки.
   Кое-как натянув тренировочные штаны, и на ходу накинув рубашку, он на выходе из комнаты столкнулся с Алексеем.
   - Слышал? - Не здороваясь, озабоченно спросил сосед.
   Роман кивнул:
   - Реально бабахнуло. Пошли, глянем, а то из-за тумана этого долбанного в окно ни черта не видно.
   - Давай, - не стал возражать участковый. - Может, там помощь нужна.
   Друзья сбежали вниз по лестнице и, не обращая внимания на липкую хмарь, сквозь арку выскочили на проспект. Бледные полотнища, закручиваясь по воле легкого ветерка в замысловатые фигуры, время от времени раздвигались, давая возможность рассмотреть, что твориться вокруг. Именно в такой момент Алексей с Романом увидели ошеломляющее зрелище.
   Водитель-дальнобойщик, потерявший в тумане ориентиры, вылетел на встречную полосу и лоб в лоб столкнулся с алой "Маздой". На проспекте, против обыкновения плотно забитом транспортом, тут же образовался внушительный затор.
   Алексей вдруг остановился как вкопанный, поймав за руку бросившегося было к разбитой легковушке Романа. Тот недовольно дернулся, но участковый, словно клещами до боли сжав его предплечье, предостерегающе вскинул сжатый кулак.
   - Ты чего, с дуба рухнул? Там же люди! - Роман тщетно пытался разжать твердые, будто железные пальцы.
   - Тихо... Замри... - Цыкнул на него Алексей, насторожено озираясь.
   И тут Роман тоже почуял неладное. Во вновь сгустившейся белой мути между остановившихся машин проявилось множество темных фигур. Прямо на глазах у ошарашенных друзей они как по команде принялись крушить стекла машин, выдергивая из салонов ничего не понимающих и неспособных сопротивляться, людей. Улица взорвалась отчаянными криками о помощи.
   Участковый, наконец, отпустил руку Романа, и присев на напружиненных ногах отрывисто бросил:
   - Прикрывай спину и не отставай.
   Затем, пригнувшись как под обстрелом, стремительно бросился к разбитой "Мазде". Его товарищ, чуть замешкавшись, со всех ног кинулся следом и стал свидетелем моментальной стычки.
   Из-за покореженной "Мазды" неторопливо выплыл высоченный громила. Широко раскинув руки, и разъяренно шипя, он враскачку двинулся наперерез Алексею. Тот, не снижая скорости, легко поднырнул под летящий в висок пудовый кулак, и воткнул колено в солнечное сплетение. Бугай, утробно хрюкнув, рухнул на карачки, а участковый добавил ему локтем в основание черепа.
   Больше не обращая внимания на поверженного противника, он легко перемахнул через капот "Мазды" и рванул водительскую дверь. Внутри Алексей увидел завалившуюся на пассажирское сиденье совсем молоденькую девчонку, с разбитым в кровь сработавшей подушкой безопасности лицом. С первого взгляда определив, что она без сознания, участковый выдернул бесчувственное тело из тесного салона и перекинул на руки подоспевшему Роману.
   - Жми домой! - Тычковым ударом ноги назад Алексей отправил в нокаут еще одного погромщика.
   - А ты? - Растерялся Роман, едва не уронив неожиданную ношу.
   - Отставить разговорчики! - Рявкнул участковый. - Бегом! Я за тобой!
   Парень нехотя повернулся и медленно потрусил по направлению к дому. Алексей же, двигаясь спиной вперед, сбил ударом ноги выпрыгнувшего из-за прицепа фуры, тонко подвывающего полуголого мальчишку, а ковылявшего вслед за ним изможденного мужика неопределенного возраста срубил прямым в челюсть.
   Продолжая отступать, он с изумлением увидел, что лежавший лицом вниз у переднего колеса "Мазды" бугай зашевелился и начал медленно подниматься.
   - Да что же это творится? - Со смятением пробормотал под нос участковый, продолжая вертеть головой во все стороны. - После таких ударов уже не встают. Я ж его сто пудов убил. Заколдованные они что ли? - И уже в полный голос заорал: - Ромка, шевелись! Быстрей, быстрей!
   Только заскочив в парадное и заклинив ручки дверей очень кстати забытой уборщицей шваброй, он перевел дух, вытирая дрожащей рукой выступившую на лбу испарину.
   Бледный как полотно Роман опустился на ступени, продолжая держать на руках так и не пришедшую в себя девушку. Алексей, критически глянув на друга, подошел и аккуратно перехватил ее. Затем недовольно буркнул:
   - Чего расселся? Вали наверх, двери открывай.
   На площадке перед входом в квартиру встревожено металась Ольга. Увидев подымающегося сына, она, всхлипнув, запричитала:
   - Где тебя носит? Дома не сидится? Обязательно нужно приключения искать?
   Однако пыхтевший сзади Алексей, не давая раскрыть другу рта, перебил ее:
   - Позже теть Оль Ромку воспитывать будете. Пациентку вон принимайте. Похоже, барышню здорово приложило, как бы "скорую" не пришлось вызывать.
   Женщина осеклась на полуслове, рассмотрев, что сосед несет молоденькую девчушку без сознания и с залитым кровью лицом. Однако она была настоящим профессионалом и собралась моментально.
   - Где вы ее нашли? - Протискиваясь вслед за соседом в коридор, Ольга подхватила безвольно свисающую тонкую руку, пытаясь нащупать пульс на запястье, и не дожидаясь ответа, скомандовала: - В мою комнату давай, на кровать.
   Алексей, споткнувшись о стоящую у порога обувь, чертыхнулся, затем, запинаясь при попытках перехватить так и норовившее выскользнуть из рук обмякшее тело, начал рассказывать:
   - В аварию она попала, тут рядышком, на проспекте. Фура в тумане на встречную выскочила и в лоб ее тачку влепила.
   - Тогда клади ее очень аккуратно, - Ольга помогла парню мягко опустить пострадавшую на разобранную кровать, - запросто могут быть переломы.
   - Не, - мотнул головой Алексей, поочередно массируя натруженные бицепсы. - Вряд ли. Судя по повреждениям, скорость была небольшая. Салон совсем не деформировало. Даже спинка сидения назад не сложилась. Ее, так стрельнувшей подушкой безопасности, приложило. Эта зараза хоть жизнь и спасает, но бьет не слабее мастера спорта по боксу.
   - Дай Бог, чтоб так и было, - вздохнула Ольга. - Рома, принеси мне аптечку и тонометр, потом ждите на кухне. Здесь я сама справлюсь.
   - Точно, - хитро прищурился Алексей. - А то я запросто могу за медбрата подсобить. Снять там что-нибудь, осмотр провести.
   Ольга хмыкнув, положила на стол принесенную сыном коробку с косо нарисованным красным фломастером крестом и потертый футляр с прибором для измерения давления. Затем, вытолкав парней из комнаты, плотно закрыла дверь.
   Приятели, как и было сказано, отправились на кухню, где участковый первым делом схватил трубку телефона, висевшего на стене возле входа, но тут же брякнул ее обратно на рычаги.
   - Что за черт? - В сердцах выругался он. - Не работает. Попробую от себя.
   Вернулся Алексей с зажженной сигаретой в зубах, на ходу давя тонко пикающие кнопки мобильного телефона.
   - Вот не пруха, - сокрушался милиционер, - городской, как назло, глухо молчит. А на счету три копейки осталось. Заплатить все руки не доходили. Да и хрен с ним, пусть отключают. - Он поднес аппарат к уху.
   Дежурный по райотделу очень долго не отвечал, а, наконец, взяв трубку, нервно посоветовал Алексею не паниковать и спокойно болеть дальше.
   Участковый, озадаченно присел к столу, не замечая, что стряхивает пепел мимо пепельницы. Роман подвинул ближе к нему наполовину заполненный окурками прозрачный куб из толстого стекла и спросил:
   - Как думаешь, там, на улице, кто они такие? И чего на всех подряд кидаются?
   Но, вместо неопределенно пожавшего плечами товарища, ему ответила, как обычно неслышно вышедшая на кухню мать:
   - Потому, что они вампиры.
   - Кто?! - в один голос переспросили не на шутку огорошенные друзья.
   Ольга горько улыбнулась, глядя на их вытянутые от изумления лица. Вынула из пальцев Алексея наполовину выкуренную сигарету и жадно затянулась.
   - Девочке повезло. В аварии она почти не пострадала, не считая разбитого носа и, может, легкого сотрясения. Сознание потеряла скорее от страха. Я дала ей успокоительное. Пока она спит, слушайте, во что, мы все, похоже, вляпались...
  
   18 августа 2007 года. 10 часов 11 минут. Санкт-Петербург. Набережная реки Монастырки 1 (Александро-Невская лавра).
  
   Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, предупредив только одного игумена - секретаря епархии, ранним утром прибыл в Лавру из загородного санатория, где проходил реабилитацию после сердечного приступа. Ненадолго задержавшись в рабочем кабинете, где сделал всего один короткий звонок со стоящего особняком красного старомодного телефона без диска для набора номера, он в одиночестве неторопливо спустился на первый этаж. Слегка подволакивая ноги, прошел через загроможденную пыльным хламом кладовую, скудно освещенную единственной лампочкой в жалкие сорок ватт. Позвякивая внушительной связкой ключей на железном кольце, отпер малоприметную дверь, и по потайной лестнице спустился в сводчатый, чисто выметенный подвал.
   В расположенной гораздо ниже уровня земли просторной келье с гладко оштукатуренными стенами, из мебели были только стол и два жестких стула. Митрополит перекрестился на большую икону в золотом окладе и тяжело опустился на стул, пытаясь отдышаться. Врачи еще запрещали ему заниматься делами, но сложившаяся чрезвычайная ситуация потребовала личного присутствия.
   Через пару минут тишину нарушил негромкий стук в дверь, и в помещение шагнул среднего роста худощавый монах лет тридцати, облаченный в новенькую рясу. Первым делом перекрестившись на образ, он склонился в глубоком поклоне, а затем, опустившись на колени, поцеловал протянутую руку. Завершив ритуал, неуловимо-текучим движением вскочил и, повинуясь жесту, сел на свободный стул.
   Предстоятель выдержал паузу, и едва двигая бледными губами, слабо спросил:
   - Ты уже в курсе проблемы?
   Собеседник коротко кивнул, опустив глаза:
   - Да, отче.
   Митрополит побарабанил тонкими желтоватыми пальцами по столу и неожиданно окрепшим, низко рокочущим голосом с нажимом продолжил:
   - Нам крайне, не побоюсь сказать, жизненно важна объективная информация. Подобного прорыва тьмы не случалось с позапрошлого века, когда пробудившееся в центре Европы чудовище объявило себя румынским графом Дракулой. Но тогда не было современных средств телекоммуникации и панику удалось погасить, издав достаточным тиражом спешно написанную Стокером книгу. Ныне подобный вариант не пройдет. В запасе у нас не то, что дни, часы.
   Монах задумчиво потер неестественно для его сана гладко выбритый подбородок.
   - Светские власти осведомлены?
   Откинувшийся на спинку стула архиерей отрицательно качнул головой:
   - Как ты думаешь, что первым делом постараются сделать военные, узнав истину?
   Инок криво усмехнулся:
   - Известно что... Как водится, не оценив степени опасности, первым делом попытаются использовать кровососов в качестве оружия. В результате мы получим целую армию, сплошь состоящую из вампиров. Нейтрализовать ее будет невероятно сложно... Если вообще возможно.
   - Верно мыслишь, - тяжело вздохнул митрополит. - Если узнает хотя бы один непосвященный, все, шила в мешке не утаишь. Поэтому тайное всегда должно оставаться тайным... Теперь непосредственно о твоей задаче. Ты сегодня же должен проникнуть на темную территорию и вернуться, максимум завтра к вечеру. А я пока постараюсь удержать горячие головы от необдуманных шагов. Но, повторюсь, все висит на волоске. На этот раз зло оказалось изворотливее, сумев ударить неожиданно. У нас осталось не так много воинов веры и чтобы собрать их, требуется время, которого нет.
   Монах, сверкнув глазами, впервые в упор взглянул на предстоятеля.
   - Благословите отче, и я один доберусь до главной твари. Вы же знаете, мне это по силам.
   В ответ, митрополит, неожиданно налившись темной кровью, гневно грохнул кулаком по столу.
   - Даже не мысли проявить дурную инициативу! Запомни, от тебя требуется только разведка! - И, переведя дух, прошептал, доверительно наклонившись к собеседнику. - Пойми, у нас нет права даже на единственную ошибку... Слишком велика ставка...
  
   18 августа 2007 года. 13 часов 13 минут. Санкт-Петербург. Аэропорт "Пулково-1".
  
   Огромный "Ан-12" с натужным ревом тяжело оторвался от взлетной полосы. Его экипаж состоял из бывших пилотов военно-транспортной авиации, налетавших на подобных машинах не одну тысячу часов. Не желая окончательно расставаться с небом после увольнения в запас, они пристроились в особый отряд по разгону облаков.
   Каждый их вылет обходился бюджету города в кругленькую сумму, поэтому два оборудованных специальной техникой самолета большую часть времени проводили на земле. Однако сегодня, как в старые добрые времена ветераны были подняты по тревоге. Необычно плотный туман, накрывший прилегающий к аэропорту район города, парализовал работу не только авиатранспортного предприятия, но и вызвал многочисленные дорожно-транспортные происшествия на Московском шоссе, где движение фактически остановилось.
   Когда вопреки прогнозам синоптиков, непроницаемая пелена, вместо того, чтобы к началу одиннадцатого, как положено, благополучно растаять, лишь продолжала густеть и расползаться все дальше и дальше, руководители авиакомпании, после экстренных консультаций с городской администрацией, решились на крайние меры.
   Отставной подполковник, командир экипажа воздушной цистерны с химикатами, взлетал с нехорошим предчувствием. С одной стороны, для него всегда было радостно лишний раз подняться в небо. Но, мало того, что этот полет готовился в лихорадочной спешке, так еще и работать на этот раз предстояло на сверхмалых для этого типа самолетов высотах. Хотя, несколько упрощало задачу отсутствие гражданских бортов, заранее направленных диспетчерской службой для посадки в аэропортах-дублерах.
   Молочно-белая клякса тумана напоминала выброшенную на берег и содрогающуюся в предсмертной агонии невероятных размеров медузу. Второй пилот с удивлением качнул головой:
   - Первый раз такое вижу. Торфяники, правда, похоже горят. Но там дым синий и хвостом по ветру тянется. А здесь, будто кто изнутри держит. - Он повернулся к командиру. - Думаешь, поможет наш одеколон?..
   Тот неопределенно пожал плечами:
   - Кто ж его знает? - И запросил в переговорное устройство: - Штурман, высота тумана?
   - Двести пятьдесят по всей площади пятна. Ровненько, как ножом срезали, - не пользуясь внутренней связью, перекрывая мерный гул двигателей, гаркнул сидящий в прозрачном носу великан в туго натянутой на плечах видавшей виды кожаной куртке.
   - Ну что ж, давайте-ка для начала с пятисот попробуем, - принял решение командир, укладывая самолет на правое крыло...
   После двух заходов вдоль и поперек продолжавшего как ни в чем ни бывало медленно клубиться туманного поля, первый пилот снова запросил штурмана о высоте и плотности метеообразования. Выслушав обескураженный доклад об отсутствии положительной динамики, получил у диспетчера разрешение на рискованный маневр, и снизился до трехсот метров.
   Тяжелая машина, вспарывая белесую муть всеми четырьмя винтами, неслась в опасной близости от земли, щедро выливая содержимое баков. И туман дрогнул, широкой полосой растворяясь за хвостом самолета.
   - Есть командир! Пошел процесс! - Радостно завопил штурман. - Еще пару заходов и дело в шляпе!
   Летчик незаметно перевел дух, поднимаясь для очередного разворота, а когда вновь опустился до рабочей высоты, случилось немыслимое. Прямо по курсу перед самым носом самолета из кипящего марева вырвалось несметное количество угольно черных точек. Все произошло настолько стремительно, что отчаянный крик второго пилота: "Ручку на себя, командир!!! Поднима-а-а-ааа-й!!!" - совпал с барабанной дробью по фюзеляжу.
   Невероятным образом занесенные на невозможную для них высоту сотни летучих мышей, при скорости самолета в четыреста пятьдесят километров в час, зенитными снарядами навылет пробивали остекление кабины, и что самое страшное, жадно всасывались воздухозаборниками двигателей, один за другим вспыхивающими и захлебывающимися.
   Моментально потерявший управление, объятый пламенем тридцатитонный "Ан-12", стремительно теряя высоту, насквозь протаранил оказавшуюся на его пути новенькую девятиэтажку на окраине микрорайона с беззаботным названием "Простоквашино"...
  
   18 августа 2007 года. 13 часов 37 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.
  
   Закончив долгий рассказ, Ольга воткнула дымящийся окурок в доверху набитую пепельницу. Потом распахнула окно, впуская в кухню перемешанный с клоками продолжавшего густеть тумана низкий гул барражирующего над самыми крышами тяжелого самолета.
   Вообще-то она старалась не курить при сыне, на дух не переносящем табачного дыма, но сегодня было не до церемоний. В результате, за три с половиной часа, от двух пачек "Винстона", хранящихся в заначке у Алексея, осталось всего три сигареты.
   Окаменевшие парни сидели с вытянутыми лицами, пытаясь заставить себя поверить в немыслимое, до основания разрушающее с младых ногтей вбитые каноны о принципах построения мирового порядка. Они были бы еще готовы безоговорочно принять реальность существования Христа, благо православная религия за последние полтора десятка лет вновь стала неотъемлемой частью жизни. Но вампиры...
   Повисшее тягостное молчание нарушило шарканье подошв по стертому паркету, и на кухню вышла зябко кутающаяся в прихваченное с кровати покрывало выуженная из разбитой "Мазды" девчонка. При ближайшем рассмотрении, друзья не смогли не отметить про себя, что ее хорошенькую мордашку не испортил даже опухший после жесткого контакта с подушкой безопасности нос.
   Окинув взглядом скудную обстановку и брезгливо скривив губы, гостья процедила:
   - Вы кто вообще такие? И какого черта затащили меня в этот гадюшник? Имейте в виду, хоть пальцем до меня дотронетесь, и мой отец вас в порошок сотрет.
   Роман, еще не привыкший к тому, что дороже всего всегда приходится платить как раз за добрые дела, в возмущении шумно втянул воздух, готовясь разразиться гневной тирадой. Но вдруг, сбивая его, серией гулких хлопков оборвалось гудение двигателей самолета. А спустя всего полтора десятка секунд дом ощутимо, словно от подземного толчка, качнуло. В резонанс оконным стеклам сначала звонко тренькнула посуда в серванте, и лишь потом по барабанным перепонкам больно ударил оглушительный грохот мощнейшего взрыва.
   Роняя покрывало, девчонка в дверях испуганно присела, потешно прикрыв голову руками. Роман инстинктивно пригнулся, а Ольга, вздрогнув и ощутив противную слабость в ногах, как подрубленная рухнула на табуретку.
   Лишь более опытный Алексей, сразу сообразивший, что произошло, вмиг посерел, и с трудом справляясь с онемевшими губами, еле слышно произнес: "Это кобздец..."
   Первой, как ни странно, пришла в себя гостья. Как ни в чем ни бывало, подхватив с пола покрывало и набросив его на плечи, с любопытством спросила:
   - А это еще что за фигня? Теракт, что ли? - И осторожно пощупав разбитый нос, резюмировала: - Во, попала.
   Вцепившийся побелевшими пальцами в стол участковый обжег ее недобрым взглядом:
   - Какой, на хрен, теракт, дура? Самолет грохнулся, неужели не понятно?! - Он закрыл лицо ладонями и глухо продолжил: - Похоже, на жилые дома упал... Боже, какое же там сейчас месиво.
   - Сам дурак, - огрызнулась девчонка. - В конце концов, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
   Тут с места подорвался Роман и, оттолкнув ее с дороги плечом, бросился на выход из квартиры.
   Назад!!! - В один голос взвыли Ольга с Алексеем, а отброшенная к стене девушка, растирая ушибленную руку, лишь злобно прошипела ему вслед: - Дебил.
   Кнутом хлестанувший окрик осадил Романа. Уже схватившись за дверную ручку, он порывисто обернулся, и безумно сверкая глазами, не своим голосом заорал:
   - Там люди гибнут!!! Им же помощь нужна!!!
   В ответ, обреченно уронившая руки Ольга, устало произнесла:
   - Сынок, ты им уже ничем не поможешь. Только себя понапрасну погубишь. Забыл, кто сейчас на улице хозяйничает?
   Еще какое-то время, тяжело дыша, Роман возмущенно хлопал ресницами. Но, остыв, по-стариковски ссутулился и, подволакивая ноги, вернулся на кухню. Вытащил из-под стола скрипнувшую ножками по полу табуретку, и поставил перед девчонкой. Буркнув: "Присаживайся", - отошел к окну и застыл, уставившись невидящим взглядом в непроницаемую белую муть за стеклом.
   Ольга шагнула к сыну, успокаивающе погладила по плечу. Затем повернулась к напряженно опустившейся на край сиденья девушке и мягко спросила:
   - Тебя как зовут, деточка?
   - Вика. А что? - Передернув плечами, капризно поджала губы девица, судя по всему, недовольная обращением "деточка".
   - Да нет, ничего, - вздохнула Ольга. Ты хорошо помнишь сегодняшний день?
   - А чего тут помнить? - фыркнула она. - Поднялась с утра пораньше и рванула на пикничок. Тусовка классная намечалась. А придурок мент на трассе, - Ольга с Алексеем многозначительно переглянулись, - взял и завернул меня в объезд через какое-то убогое Колпино. Туман еще этот идиотский. Короче, светофор я успела проскочить под желтый, и... все, - девушка запнулась и обвела присутствующих удивленным взглядом, - дальше ничего не помню. Как же это, а?
   - Вот как раз за светофором фура точно в лоб твою точилу и влепила, - встрял Алексей. - Благодари Бога, что вообще жива осталась. Не иначе как в рубашке родилась. И еще, я, между прочим, милиционер. Так что язык не очень-то распускай.
   - То-то я и вижу, с тем, деревянным на трассе, прям таки одно лицо, - ничуть не смутившись, съязвила девчонка. - Так вы это, хотите сказать, что типа спасли меня, да?
   - Выходит, - примирительно улыбнулась Ольга и кивнула в сторону Алексея. - Вот он-то тебя из машины и вытащил.
   - Да еще по дороге от кровососов, рискуя жизнью, отбивал, - мрачно добавил продолжавший стоять к ней спиной Роман. - Только, что-то благодарности не видно.
   - Каких еще кровососов? - Возмутилась Вика. - Ты чего меня паришь?.. А на счет благодарности - не переживайте. Мой папа очень большой человек. Если все было, как говорите, денег не пожалеет.
   После этих слов Роман все же обернулся и, смерив ее презрительным взглядом, подчеркнуто обратился к Алексею:
   - Давай-ка выгоним эту стерву к чертям собачьим. Пусть ее крутой папахен со своими охранниками-головорезами мчится и сам дочурку из этого дерьма выковыривает. Смотришь, может до кучи и пакость эту зубастую с улицы разгонит... А деньги свои, - он шагнул вперед и навис над испуганно отшатнувшейся девчонкой, - в трубочку сверни и знаешь куда засунь?
   - Ромка! - Взвизгнула Ольга. - Прекрати немедленно! Ты чего несешь? Совсем с ума сошел? Не доходит, что девочка не в себе?.. А вот родителям, - повернулась она к гостье, - позвонить действительно не мешало бы. Успокоить, мол, жива, здорова. Но звать сюда пока никого не нужно. Помочь не помогут, только сами ни за что, ни про что пострадают.
   - Вы чего, всей компанией травы обкурились? - Вика для убедительности покрутила пальцем у виска. - И теперь реальные глюки ловите?
   Алексей, сморщившись как от зубной боли, с сожалением посмотрел на нее, потом поднял глаза на Романа.
   - Знаешь, братишка, а может ты и прав. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Пусть действительно катится, куда хочет. Сумеет выкрутиться - ее счастье. Не сумеет - знать не судьба.
   - Мальчики, мальчики, не дурите, - запротестовала Ольга, но парни и не думали ее слушать.
   Участковый поднялся со стула, вплотную подошел к девушке и, чеканя каждое слово, заговорил:
   - Значит так, гражданка! Если вас не устраивает компания, насильно никто не держит! Выход, - он ткнул пальцем в сторону двери в квартиру, - там!
   Девчонка, наконец почувствовавшая, что явно перегнула палку, решила на всякий случай пойти на попятную. Она совсем не горела желанием оказаться на улице, где происходили непонятные и вполне возможно, опасные события и, не очень умело изобразив раскаяние, примирительно отозвалась:
   - Да ладно тебе. Прям нервный какой. Уже и пошутить нельзя? Можно подумать, головой не я, а ты приложился. И носом вон, - девушка, покривившись от боли, осторожно прикоснулась к посиневшей переносице. - Орешь тут, как потерпевший. На улицу гонишь. Еще милиционер называется.
   Роман при виде растерянного, сразу не нашедшегося что ответить товарища, саркастически хмыкнул:
   - Вот и поговорили.
   Ольга же, ставя на плиту чайник, разряжая обстановку, подвела итог дискуссии:
   - Все, хватит собачиться. Сейчас выпьем чаю, успокоимся, и все вместе будем думать, что делать дальше...
  
   18 августа 2007 года. 14 часов 47 минут. Смольный. Администрация Санкт-Петербурга.
  
   Несмотря на умиротворяющее мягкое тепло выходного дня уходящего лета, в приемной вице-губернатора, курирующего, в том числе, и деятельность силовых структур города, толпились множество сдавленно переговаривающихся, нервно мечущихся из угла в угол, озабоченных чиновников. В самом же кабинете беспрестанно надрывались телефоны. А сгорбившийся за необъятным рабочим столом отставной генерал внутренних войск, недавно перешедший в городскую администрацию, не обращая на них никакого внимания, раз за разом набирал на мобильнике один и тот же номер.
   Его единственную девятнадцатилетнюю дочь-студентку, как на грех именно сегодня с раннего утра понесло на дачу к приятелям в Тосненский район области. Почему-то он с самого начала был категорически против этой поездки, но, строптивая девчонка все-таки настояла на своем. И вот теперь, когда со всех сторон поступала паническая информация о творящемся на этом направлении светопреставлении, она ни в какую не желала отвечать на звонки.
   Обманывая себя тем, что дочь просто из вредности дразнит его, продолжая дуться за снятый с ее личной машины проблесковый маячок, вице-губернатор в отчаянии отшвырнув ни в чем ни повинный аппарат. Затем, леденея от дурного предчувствия, все же заставил себя взять трубку не желающего умолкать алого телефона.
   После первых слов оперативного дежурного городского управления Министерства по чрезвычайным ситуациям, он побелел и схватился за левую сторону груди, ощутив болезненный укол в сердце.
   Спасатель бесстрастно, словно о рядовом дорожно-транспортном происшествии, доложил о жуткой авиакатастрофе. Военно-транспортный "Ан-12", переоборудованный для разгона дождевой облачности, экстренный вылет которого всего три часа назад согласовывали с вице-губернатором представители авиакомпании "Пулково", рухнул на жилой микрорайон в Колпино.
   - Какие разрушения и количество жертв? - После длительной паузы прохрипел он, с трудом собравшись силами.
   - Неизвестно, - запнувшись, ответил дежурный. - С места катастрофы пока нет никакой информации.
   - Как это нет?! - Постепенно приходя в себя, возмутился чиновник. - Вы что же, до сих пор никак не отреагировали?!
   - Отреагировали-то мы как положено, немедленно по поступлению сигнала, - теперь в голосе спасателя прорезались нотки растерянности, - но район чрезвычайного происшествия накрыт необычайно плотным туманом. Как только расчеты пересекли его границы, связь с ними тут же оборвалась.
   - Хорошо, полковник. - Вице-губернатор невероятным усилием воли, наконец, овладел собой и сумел обрести былую генеральскую решительность. - Я немедленно дам указание начальнику милицейского главка направить на место катастрофы роту ОМОНа. Они живо с творящимся там бардаком разберутся. По результатам вы будете подробно информированы.
  
   18 августа 2007 года. 15 часов 02 минуты. Пушкинский район Санкт-Петербурга. Совхоз "Ленсоветовский".
  
   В середине дня, выполняя распоряжение дежурного по городу, сотрудники, несущие службу на стационарном посту ГИБДД "Ленсоветовский" перекрыли Московское шоссе. Потеющие в бронежилетах инспекторы разворачивали назад чертыхающихся водителей и старались не задумываться о том, почему из медленно колышущейся в пяти метрах за яркими пластиковыми щитами молочно-белой завесы уже много часов не выехала ни одна машина.
   В начале четвертого, идущий в голове колонны заливающихся сиренами серых "Уралов" камуфлированный "Тигр" растолкал поток встречного транспорта и, взвизгнув тормозными колодками, осадил перед заграждением. Из броневика, в профиль отдаленно напоминающего знаменитый американский "Хаммер", оставив открытой тяжелую дверь, выпрыгнул моложавый поджарый майор.
   Начальник поста, вынужденный в экстремальной ситуации трудиться наравне с подчиненными, вразвалку подошел к нему, по пути рукавом вытирая пот со лба, и пожал протянутую руку.
   Омоновец прищурился на лениво шевелящуюся стену тумана, едва заметно дернул уголком губ и подчеркнуто беззаботно спросил:
   - Ну, рассказывай, как до жизни такой докатились?
   Тяжело отдуваясь, грузный капитан, безысходно отмахнулся и сморщил лицо в подобии улыбки:
   - Да чего тут рассказывать? Сам видишь. Похоже, доигрались с экологией-то. Вон, какая напасть приключилась.
   - И как долго это безобразие творится? - Майор продолжал внимательно изучать необычное природное явление.
   Начальник поста задумчиво почесал переносицу и, закатив глаза к небу, ответил:
   - Да, пожалуй, часов с пяти утра. Время-то никто не засекал. Сперва подумали, туман как туман, здесь он частенько под утро бывает. Вон даже, на всякий случай, транспарант зажгли, - он кивнул в сторону нависшего над проезжей частью прямоугольника из матового стекла с красными надписями, предупреждающими водителей об опасных метеоявлениях. - А эта зараза ненормальная какая-то оказалась. Перед постом встала, и ни туда, и ни сюда. И главное, движение прекратилось. В начале десятого последняя фура оттуда выскочила, и все, как обрезало.
   - В натуре незадача, - усмехнулся омоновец, прекрасно понимая истинную причину переживаний капитана, оставшегося без дневного заработка и успокаивающе потрепал его по плечу. - Не переживай, сейчас прокатимся туда, разберемся, что к чему. Смотришь, и твоему горю поможем.
   - Хотелось бы, - горестно вздохнул его собеседник, - да, только, верится с трудом.
   - Брось, не в таких переделках бывали, - подмигнул майор, машинально поправляя орденские планки на левой стороне груди, - и здесь без проблем разрулим. Разбирай свои баррикады, пора двигаться.
   Пока инспекторы раздвигали перекрывавшие дорогу щиты, начальник поста крикнул вслед уже забравшемуся в командирский "Тигр" омоновцу:
   - Слышишь, мы тут типа взрыв слышали! Болтают, вроде самолет завалился! Правда, что ли?!
   Майор, придержав дверь броневика, высунулся из салона, приложив палец к губам.
   - Да не ори ты на всю Ивановскую... А ты думаешь, с чего бы нас в эту дыру погнали? На жилой дом аэроплан грохнулся. - И опускаясь на сиденье, скомандовал водителю: - Трогай.
   Капитан со странным чувством проводил глазами рычащую мощными моторами колонну, бесследно канувшую в непроницаемой пелене, и долго вглядывался в безучастно колышущийся туман, словно пытаясь рассмотреть что-то ведомое только ему одному...
   Примерно в это же время неприметная "девятка", совсем немного не доехав до поста, свернула с шоссе на примыкающую к нему узенькую, плохо заасфальтированную дорожку. Из машины вылез тот самый монах, что ранним утром приватно общался с митрополитом. Беспечно потянулся, глубоко прогибаясь назад и разводя в стороны согнутые в локтях руки, при этом незаметно для постороннего наблюдателя сканируя окружающее пространства.
   В отличие от утреннего визита на этот раз он был одет по-походному, в плотную, несмотря на теплый день, темно-зеленую брезентовую куртку с капюшоном и такого же цвета и фактуры штаны, а обут в высокие ботинки на толстой, рифленой подошве.
   Открыв заднюю дверцу, монах, теперь больше походящий на дачника, или, в крайнем случае, путешествующего автостопом студента, вынул небольшой туристический рюкзак. Закинув его за спину, строго сказал сквозь приоткрытое стекло так и не вышедшему из машины водителю:
   - Завтра ждешь меня здесь с десяти до восемнадцати. Не приду - уезжай. Если это, - он показал пальцем на шевелящийся в ста метрах впереди туман, - дойдет сюда - уезжай. Проявят нездоровый интерес представители власти - уезжай. За меня не беспокойся, если что, - выкручусь, не впервой. Все ясно? - И не дожидаясь ответа, слегка хлопнул по крыше автомобиля. - С Богом.
   Не оборачиваясь, он, легко стелясь над землей, бесшумно побежал в сторону закрывшей половину неба белесой хмари.
   ...Монаха звали отцом Олегом. Пять лет назад разведгруппа, ведомая командиром взвода в бригаде особого назначения Министерства внутренних дел, старшим лейтенантом Копьевым попала в засаду боевиков в горах на юго-востоке Ингушетии. Разведчики отказались сдаваться, и пять часов держали круговую оборону. Когда к ним, наконец, сумели прорваться "вертушки", до полевого госпиталя дожил лишь командир.
   На самом деле группу, сумевшую зацепить горячий след Басаева, продали нечистые на руку руководители операции. Заметая следы предательства, штабные сумели сфальсифицировать данные радиообмена, и на их основании обвинить тяжело раненного офицера в профессиональной непригодности, повлекшей за собой гибель подчиненных. Представители кадровой службы, не дожидаясь, пока он закончит лечение, настоятельно предложили по-тихому уйти на гражданку, в случае отказа пригрозив трибуналом.
   До конца не оправившийся от психологического шока, вызванного издевательски бессмысленной смертью товарищей, Олег, прямо в палате Военно-медицинской академии, не задумываясь, подмахнул рапорт, заботливо подсунутый прячущим глаза холеным полковником.
   После выписки, в пожарном порядке уволенный из органов внутренних дел бывший детдомовец Копьев оказался на улице. Однако город, где, вопреки всем прогнозам, его сумели поставить на ноги, Олегу приглянулся. Пристроившись охранником на платной автостоянке, он снял угол в громадной, запущенной коммуналке и попытался начать все с начала.
   Но великолепно обученный воевать, а краповый берет, он с первой попытки получил еще на третьем курсе командного училища внутренних войск, отставной спецназовец никак не мог найти себя в мирной жизни. Каждую ночь Олег плавился в горячечном бреду кошмаров. К нему вновь и вновь приходили погибшие друзья, и он все бросался в ту последнюю, отчаянную контратаку, пытаясь спасти хотя бы кого-нибудь из них.
   Чтобы окончательно не сойти с ума Олег стал все чаще и чаще прикладываться к рюмке. И в один из похожих друг на друга как две капли воды, промозглых осенних вечеров уже привычная доза спиртного вдруг показалась ему недостаточной. Понимая, что не сможет заснуть без добавки и, проведя ревизию скудной наличности, Олег направился в круглосуточный магазин за парой бутылок самого дешевого пива.
   В темной арке, ведущей из колодца двора на оживленный проспект, он натолкнулся на трех наголо бритых, затянутых в черную кожу молодчиков, прижавших к стенке пожилого прохожего с недвусмысленным намерением проверить содержимое его карманов.
   Открывшаяся картина показалось Олегу настолько омерзительной, что неожиданно для себя он решил вмешаться. Некоторое время понаблюдав, как выродки деловито, не обращая ни на кого внимания, потрошат добротно одетого старика с окладистой седой бородой, насмешливо окликнул их:
   - Эй, орлы! Не многовато будет, трое-то на одного?
   Приземистый, широкоплечий крепыш, запустивший руку в черной перчатке с обрезанными пальцами во внутренний карман пальто жертвы, нехотя обернулся. Смерив смельчака презрительным взглядом, презрительно процедил сквозь зубы:
   - Вали отсюда лох, пока цел. И радуйся, что не до тебя сейчас.
   В ответ Олег довольно хохотнул, ощущая, как забытое чувство звенящей легкости, всегда приходившее перед боем, моментально растворяет пьяный дурман в голове:
   - Какой же ты грозный, как я погляжу. Уже можно бояться?
   Не ожидавшие подобной наглости от внешне ничего собой не представляющего, к тому же явно поддатого молодого парня, грабители удивленно переглянулись. Крепыш, видимо бывший вожаком в банде, плотоядно оскалился и, бросив подельникам: "Сам разберусь", - резко развернулся.
   - Ну, лошара, ты напросился. Щас кишки выпущу, - он демонстративно выдернул из кармана щедро проклепанной косухи выкидной нож, хищно клацнувший выскочившим из рукоятки лезвием.
   - Да нет проблем, - как ни в чем ни бывало, улыбнулся Олег, приводя громилу в секундное замешательство. - Давай, - а себе под нос едва слышно добавил. - Если сумеешь.
   Присевший на напружиненных ногах бритоголовый помедлил, покачивая перед собой вытянутой рукой с зажатым в кулаке ножом. Но затем, вероятно решив, что перед ним обычный городской сумасшедший, сделал, как ему, наверное, показалось, молниеносный выпад.
   Олег привычно ушел с линии атаки и, перехватив запястье, сначала уронил противника, а затем всей массой тела воткнул его локоть в асфальт, кроша лучевые кости. Дикий, полный невыносимой боли вой многократным эхом отразился от близких каменных стен.
   Два оставшихся бугая, заранее предвкушающих легкую расправу над посмевшим вмешаться в их дела идиотом, отшвырнули в сторону упавшего на колени старика, и с воплями: "Смерть тебе, сука!!!" - кинулись на Олега.
   Подскочившего первым он незамысловато встретил прямым ударом ноги в солнечное сплетение. А второму, по инерции пролетевшему мимо, с разворота, впечатал в спину подошву тяжелого ботинка, напрочь отбивая почки.
   Близкое завывание милицейской сирены заставило умолкнуть тонко, по-бабьи скулившего от боли главаря. Он с трудом поднялся с колен, и бережно придерживая неестественно вывернутую руку, пошатываясь, затрусил в сторону проспекта. За ним потянулись очухавшиеся приспешники. Но последний, прежде чем скрыться за углом, обернулся и прорычал: "Мы с тобой, волчара позорная, еще обязательно встретимся. С живого шкуру сдерем".
   Олег только с удивлением качнул головой, и в полголоса пробормотав: "Вот уж точно - черного кобеля не отмоешь добела", - шагнул к пострадавшему. Спасенному прохожему при ближайшем рассмотрении действительно оказалось лет семьдесят. Но, несмотря на столь почтенный возраст и только что пережитое потрясение, он без посторонней помощи встал и безуспешно пытался отчистить жидкую грязь с брюк и пальто.
   - Зря стараетесь. Пока не высохнет, бесполезно, - со знанием дела оценил проблему Олег. - До дома-то доберетесь, или помочь?
   Старик разогнулся, энергично встряхнул кистями и в упор взглянув на спасителя необычайно ясными глазами, с мягким осуждением заговорил:
   - А ведь вы, молодой человек, неоправданно жестоки. Можно было и не калечить этих заблудших овец. Те жалкие копейки, которые они пытались у меня отобрать не стоят увечий. Или у вас другое мнение?
   Внутренне съеживаясь под его пронзительным взглядом, Олег с тоскливым разочарованием ощутил, как всколыхнувшуюся вроде душу вновь затягивает трясина тоскливого безразличия. Теряя интерес к старику, он криво усмехнулся и язвительно продекламировал вдруг всплывшую в памяти строчку из песенки к детскому фильму:
   - Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя... Вот она - истина, папаша... Бывай здоров и лучше вечером, от греха, дома сиди. А то овцы нынче свирепее волков пошли. Неравен час, за копейку глотку порвут, - и, вспоминая, зачем вообще вышел из дома, сгорбившись, побрел на выход из двора.
   Но, вместо того, чтобы по-тихому ретироваться, старик бросился вслед за ним и с неожиданной силой рванул за плечо, разворачивая к себе. Горячая, сухая ладонь легла Олегу на лоб, а повелительно окрепший голос приказал:
   - Сейчас ты вернешься домой и ляжешь спать. А утром, когда проснешься, - тут в его пальцах оказался твердый картонный прямоугольник, - придешь по адресу, написанному на этой визитке...
   Вот так, казалось, никому не нужный, окончательно сломленный и неотвратимо опускающийся на самое дно Олег Копьев, обрел новый смысл жизни. Хотя впоследствии, ему, чем дальше, тем больше казалось, что встреча та была совсем не случайной.
   Теперь же пришло его время. Специальному помощнику председателя отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, или воину света, истинное предназначение которого было открыто лишь посвященным, настала пора вступить в открытую схватку с порождением мрака.
  
   Глава 6. Обратный отсчет.
   18 августа 2007 года. 15 часов 32 минуты. Пушкинский район Санкт-Петербурга. Земли совхоза " Ленсоветовский".
  
   На границе темной территории Олег застыл, заставляя включиться кожное зрение. Использовать эту и многие другие скрытые возможности организма его обучил тот самый, отбитый у грабителей старик, оказавшийся отцом Матвеем, ведущим специалистом епархиального отдела по противодействию наркомании и алкоголизму.
   Теперь разведчик мог свободно передвигаться либо в кромешной тьме, либо, как сейчас, в непроницаемо густом тумане, где терялись из виду даже пальцы вытянутой руки. Поправив скрытый под глухо застегнутым воротником куртки тонкий, но чрезвычайно прочный титановый ошейник, накинув капюшон и трижды перекрестившись, вновь ставший воином монах нырнул в белое марево.
   Закрыв ставшие бесполезными глаза, он привычно считывал картинку окружающего пространства с мысленного экрана. Когда же Олег первый раз сумел войти в состояние транса, позволявшего обойтись без традиционного зрения, то не сумел самостоятельно сделать и пары шагов. Его словно окунули в виртуальную реальность, со сказочно светящимися разноцветным неоном предметами и странной ограниченно-искаженной перспективой. Но уже через неделю интенсивных тренировок под руководством отца Матвея, бывший спецназовец сумел не только с приличным результатом преодолеть стандартную общевойсковую полосу препятствий, на и выстоять в схватке против двух мастеров рукопашного боя. И все это с плотной повязкой на глазах.
   Беда была в другом. Подобный режим пожирал слишком много внутренней энергии. С момента его активации в запасе у Олега оставалось четыре, максимум пять часов, после чего требовался длительный восстановительный отдых. Поэтому, хочешь, не хочешь, пусть и неоправданно рискуя, но приходилось спешить.
   Убедившись, что рядом нет непосредственной угрозы, он до максимума ощетинил сторожевые системы организма и бесшумно побежал по буеракам, тянущимся вдоль шоссе. До цели, первых жилых домов города-спутника, оставалось около пяти километров. На весь путь Олег положил себе не более получаса.
   Сразу же за поворотом на Пушкин дорога пересекалась с небольшой речушкой под названием Славянка. Летом ее кое-где можно было преодолеть, не замочив ног, - хорошенько разбежавшись перепрыгнуть. Но разведчик все же решил не терять времени на поиск подходящего места и собрался воспользоваться автомобильным мостом, благо движение по шоссе окончательно остановилось.
   Миновав до блеска отполированные вагонными колесами рельсы железной дороги и, оставляя в стороне жалкие, на живую нитку сшитые из подручного материала хибарки огородников, он уже было собрался с ходу взлететь на насыпь. Но обволакивающе-глухое безмолвие внезапно порвала, невольно заставляя вздрогнуть, беспорядочная россыпь гулких одиночных выстрелов, очень быстро сменившихся отчаянно-длинными, на весь магазин, автоматными очередями.
   Олег помертвел, не желая верить собственным ушам. Однако стойкое ощущение беды уже обожгло сердце. Колонна ОМОНа, обогнавшая его на подъезде к посту ГИБДД, все же не сумела дойти до района авиакатастрофы и попала в засаду упырей как раз на мосту.
   Прекрасно понимая, что уже ничем не сможет помочь обреченным, несмотря на всю свою подготовку и огневую мощь, милиционерам, он опустился на колени и в бессильной ярости ударил обоими кулаками в землю:
   - Ну, зачем? Зачем вы туда сунулись? Вас же предупреждали.
   С трудом проглотив застрявший в глотке горький ком, поднял к небу затуманенный близкими слезами взгляд, истово перекрестился и прохрипел: "Простите, парни, если сможете... За своих тогда не сумел, но за вас, клянусь, с тварями поквитаюсь..."
   Хоронясь в складках местности от шальной автоматной пули, легко пролетающей пару километров, Олег был вынужден вернуться к реке. Над самой водой туман на удивление редел, давая возможность воспользоваться обычным зрением.
   Когда он выбрал удобный участок берега и уже примерился к прыжку, на спину словно плеснули кипятком. Олег, вместо того чтобы изо всей силы оттолкнувшись ногами перелететь через речку, волчком крутнулся на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси. Заваливаясь на левый бок, он использовал чахлый кустарник как естественное препятствие, не позволяющее соскользнуть по покатому склону в воду. Вцепившись левой рукой в колючие ветки, правой рванул из петли на брючном ремне заостренный осиновый колышек и, преодолевая сопротивление хрустящей плоти, до основания вогнал его в обрушившееся сверху тело.
   Вывернувшись из-под напавшего, Олег стремительно вскочил, в полной готовности отразить следующую атаку. Но, на секунду застыв, не уловил волны агрессии и переключил внимание на извивающегося в чахлой траве худющего паренька, с остервенением скребущего скрюченными пальцами грудь в тщетных попытках выцарапать осину из груди.
   Сноровисто скинув рюкзак, монах выдернул из специально пристроченного кармана небольшое бритвенной остроты мачете. Приговаривая: "Что ж ты, бедолага, в одиночку-то шатаешься? Одному-то тебе я точно не по зубам", - с двух ударов отсек вампиру голову и мощным пинком отправил ее в воду. Затем вытер лезвие об одежду обезглавленного трупа, вернул оружие на место и вновь закинул рюкзак за плечи. Выдохнув: "Нуте-с, с почином", - поднатужившись, кинул на глазах киселем расползающееся тело поперек течения и, используя его как дополнительную опору для ступни, легко перемахнул на противоположный берег...
  
   18 августа 2007 года. 16 часов 00 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Улица Урицкого, дом 1. Районная администрация.
  
   Сергей, вольготно раскинувшись в добротном кожаном кресле, задумчиво постукивал пальцами по столу. Он машинально то выпускал, то, втягивал когти, не обращая никакого внимания на то, как уродливыми прорехами с тихим треском расползается нарядное изумрудное сукно, в модном ретро-стиле обтягивающее столешницу.
   Рядом на краешке стула тяжело, с хрипами и присвистом дыша, съежился хозяин кабинета, прикипевший взглядом к чудовищным кинжалам, запросто кромсающим ценную ткань. Небритое, распухшее с похмелья лицо главы района свело в отвратительную гримасу от парализующего волю страха.
   Недовольно морщась от бившего в нос ядреного перегара, вампир с ленивым любопытством изучал человека, а за приоткрытыми двойными дверями монотонно бухали тяжелые шаги, и время от времени бряцал металл о металл. В пустынной по случаю выходного дня приемной маялись, поигрывая от скуки автоматами, два бывших милиционера.
   Минут сорок назад упыри досуха высосали дежурившего по администрации заместителя начальника общего отдела, и теперь на сытый желудок их нестерпимо морило. Но страх перед гневом властелина заставлял изо всех сил бороться со сном, бесцельно вышагивая от стены к стене и раздраженно скалясь.
   У Сергея же так и чесались руки разодрать на части раздражающе икающего и обильно потеющего толстяка. Однако он был вынужден сам себе признаться, что пока не в силах обойтись без помощи смертных в обеспечении всех нюансов выполнения миссии. Слишком тупыми и неспособными на самостоятельные действия получались новообращенные вампиры. Да и отвлечение на решение посторонних вопросов осложняло управление растущей не по дням, а по часам армией.
   Сергею уже не годилась заброшенная квартира в расселенном доме и поэтому все на той же видавшей виды "шестерке" вневедомственной охраны он направился прямиком в администрацию. Пока на плотно затянутом туманом проспекте озверевшая свора вурдалаков захлебывалась кровью водителей и пассажиров застрявших в пробке машин, ничего не понимающий, лишенный связи, но интуитивно ощущающий витающие в пространстве флюиды смерти дежурный с видимым облегчением загромыхал тяжелым засовом дверей, лишь только завидел в глазок представителей власти.
   Одним сокрушительным ударом оглушив несчастного, вампир бросил его на растерзание вечно голодной свите, а сам, прогулявшись по безлюдным коридорам и заглянув в аппаратную, приказал срочно доставить к нему главу района. И вот еще толком не отошедший от ночного визита чиновник в мятом костюме и косо повязанном галстуке сидел напротив, обмирая от ужаса.
   Толстяк вздрогнул и обреченно втянул голову в плечи, когда, разбивая тягостное молчание, кабинет наполнил тяжелый, заставляющий тонко резонировать оконные стекла бас. Каждое слово жуткого великана, по-хозяйски развалившегося в кресле, нестерпимой болью отдавалось в его голове. Не в силах осмысливать детали, глава администрации понял только одно - если он беспрекословно подчинится чудовищу, то сумеет остаться в живых, а не превратится в одну из тварей, так бесцеремонно приволокших его сюда.
   Сергей, на мгновение зажмурился, волевым усилием восстанавливая телефонную связь с внешним миром. Затем решительно подвинул к краю стола один из ряда выстроившихся в линейку аппаратов. Вампир, играючи взявший под полный контроль смятое ожиданием неминуемой мучительной смерти сознание, ни на секунду не сомневался в беспрекословном подчинении нового раба.
   Успокаивающий звонок в Смольный был нужен Сергею, чтобы выиграть время. Его совсем не страшила перспектива встретиться с активным противодействием смертных. Не владея сутью происходящего, они, несмотря на всю внешне устрашающую мощь оружия, были бессильны против клыков темного воинства. Дезинформация же, прежде всего, предназначалась для церковников. Вот они могли доставить реальные неприятности, особенно учитывая два неподавленных очага сопротивления в собственном тылу.
   Из трех существующих в районе церквей вампиры сумели с наскока захватить лишь одну, тот самый храм Вознесения Господня, на проспекте, в котором Сергей накануне разорвал настоятеля. Десятками лет оскверняемое здание бывшего кинотеатра не устояло и прорвавшиеся внутрь упыри сумели его поджечь. А вот вновь отстроенная на берегу Ижорского пруда церковь Святой Троицы и восстановленный старинный храм Александра Невского в Усть-Ижоре продолжали отчаянно сопротивляться.
   Но Сергей, как ему казалось, сумел найти ключ к быстрому решению этой проблемы. Вместо того чтобы в ходе длительной осады морить голодом и жаждой укрывшихся за стенами храмов священников и прихожан, дожидаясь их капитуляции, вампир спровоцировал авиакатастрофу, тем самым, убивая двух зайцев.
   Самая большая неприятность - летающая цистерна, чуть не рассеявшая туман, позволяющий вампирам безнаказанно шататься по улицам круглые сутки, в итоге, протаранив при падении жилой дом, послужила отличной приманкой. Опираясь на опыт прошлой, человеческой жизни, Сергей, заблокировав связь с отрезанным от внешнего мира районом, легко заманил в силки сначала усиленную пожарную команду, а потом и такую необходимую роту ему ОМОНа.
   Теперь максимум через двое суток он планировал получить под начало мощную ударную группу. Как показала практика, даже плохо обученные военному делу милиционеры, безвозвратно терявшие вместе с душой львиную долю без того небогатого интеллекта, тем не менее, сохраняли элементарные навыки владения оружием. Следовательно, рассуждал Сергей, прекрасно вышколенные спецназовцы, уж тем более останутся способны правильно использовать свою огневую мощь для уничтожения церквей и подобных им объектов, которые окажутся не по зубам остальным вампирам.
   Но, несмотря на удачно проведенную первую атаку, темный властелин испытывал смутное беспокойство, и поэтому старался максимально ускорить события. Спаянный незримыми нитями ментальной связи с каждым своих порождений, Сергей, еще по дороге в администрацию ощутил неожиданный обрыв одной из них. На самой границе контролируемой им зоны кто-то сумел со знанием дела уничтожить патрулирующего периметр упыря.
   Такой подготовкой мог обладать только лазутчик секретной службы православной церкви, с незапамятных времен преследующей единственную цель - беспощадное истребление вампиров. Это означало, что грозный противник нанес первый, пробный укол, на который нужно было немедленно реагировать.
   Сергей дождался, когда немного пришедший в себя глава администрации закончит телефонный разговор с вице-губернатором города, и с нажимом спросил:
   - Он поверил?
   Потихоньку приходящий в себя чиновник неопределенно пожал плечами:
   - Я старался. Думаю, до утра активных действий не будет, - и добавил: - У него где-то в наших краях дочь потерялась. Вот ее бы найти.
   Его собеседник мрачно усмехнулся, словно ненароком обнажая одним своим видом вгоняющие в дрожь кипенные клыки:
   - Обязательно найдем... А сейчас вызывай сюда начальника милиции...
  
   18 августа 2007 года. 16 часов 21 минута. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.
  
   Опустошив два чайника и охрипнув от споров, они так и не пришли к единому мнению, как выкручиваться из ситуации. В довершение всех неприятностей продуктов в холодильнике оказалось, кот наплакал, да закончилось курево.
   Когда опустела и щедро брошенная гостьей на стол пачка дорогущих, бестолково-тоненьких и слабых дамских сигарет, Алексей, хлопнув ладонью по столу, отрезал:
   - Все! Кончай базар! Так до утра языками без всякого толку чесать можно. Сколько будет тянуться этот бардак - непонятно. Поэтому, для начала нужно добраться до ближайшего магазина и по максимуму там затариться. А дальше уже будем действовать по обстановке... Давай, Ромка, собирайся.
   - Я с вами, - как ужаленная подскочила с табуретки Вика.
   Участковый смерил ее хмурым взглядом и только отрицательно помотал головой.
   - А кто ты такой, чтобы мне указывать?! - Тут же взвилась девчонка. - Подумаешь, командир выискался! Не хочешь вместе, сама пойду. Мне вон мобилу из машины нужно забрать и отцу позвонить. Он там, наверное, уже с ума сошел, полгорода на ноги поднял.
   Алексей, сосредоточено грызя ноготь большого пальца, молча смотрел на нее, что-то для себя прикидывая. Затем спросил:
   - Что у тебя с обувью?
   - То есть как - что? - изумленно осеклась Вика.
   - То есть так, - раздраженно скривился парень. - Ты прямо в этих тапках идти собираешься? Так вот, уверяю тебя, через три, максимум через пять шагов они слетят, а скакать по улице босиком удовольствие еще то.
   Девушка, опустив глаза вниз, задумчиво поправила челку и пробормотала под нос:
   - Вот, блин, Пинкертон чертов. И что же теперь делать?
   - Дома сидеть, - с торжествующей ухмылкой резюмировал Алексей, но тут вмешалась Ольга.
   - У тебя, деточка, какой размер?
   Вика, уже переставшая взбрыкивать от такого обращения, тут же с надеждой откликнулась:
   - Тридцать пятый, а что?
   - Тогда мы твоему горю поможем легко, - улыбнулась Ольга. - Подожди минутку.
   - Теть Оль, - не скрывая недовольства, бросил ей в спину сосед, - ну, зачем?
   Она обернулась и мягко сказала:
   - Ей с вами будет безопасней. Поверь, я знаю, что говорю.
   ...По прошествии получаса молодые люди, несмотря на теплую погоду одетые в плотные ветровки и до подбородков закутанные шарфами, толпились у выхода из квартиры, дожидаясь, пока Роман попрощается с матерью. Поцеловав сына, Ольга украдкой перекрестила их и жалобно попросила:
   - Вы уж там осторожнее. И постарайтесь долго не задерживаться. До магазина и назад. Не лезьте больше никуда. Леша, я на тебя очень надеюсь.
   Глубоко вздохнув, участковый преувеличено бодро ответил:
   - Все будет хорошо, я обещаю! - И, распахнув дверь, скомандовал: - За мной!
   Спускаясь первым по пустынной, гулко звучащей под каблуками лестнице, Алексей на ходу дергал за дверные ручки соседских квартир. Но не одна из дверей не поддалась, и он незаметно перевел дух.
   В идеале нужно было бы оповестить соседей об угрозе, убедить ни в коем случае не покидать дом. Однако участковый имел понятие о человеческой натуре. В лучшем случае его подняли бы на смех, а в худшем, нездоровое любопытство кого-нибудь обязательно подтолкнуло бы высунуть нос на улицу и тут же стать легкой добычей кровососов. Поэтому он, скрепя сердце, решил оставить все как есть, тем более что швабру, запирающую выход из подъезда так никто и не вынул.
   Стараясь производить как можно меньше шума, Алексей плавно вытянул импровизированный запор и отставил его в угол. Осторожно приоткрыл меньшую створку дверей, впуская внутрь парадного мутную дымку и замер, прислушиваясь. Затем выглянул, но в густом белом мареве толком не смог ничего рассмотреть.
   Задуманный поход мог оказаться гораздо сложнее, чем он себе представлял. Но, понимая, что никакая сила не заставит упрямых спутников вернуться назад в квартиру, обернулся и вполголоса, с нажимом заговорил:
   - Двигаемся цепочкой, в спину друг другу, с обязательным визуальным контактом. Я первый, Вика в середине, Ромка, ты замыкающий. Ушами не хлопать, следить за моими командами и обстановкой... Специально для некоторых повторяю, команды выполнять живо и без пререканий. Иначе церемониться не буду - своими руками шею сверну. Понятно? - И заранее набычившись, ожег девушку неприязненным взглядом.
   Та вздрогнула, гневно раздув крылья распухшего носа, но тут же ойкнув от боли, спрятала лицо в ладонях.
   - Так понятно или нет? Не слышу ответа, - выдержав непродолжительную паузу, прошипел Алексей.
   Роман, прекрасно понимая, кому непосредственно адресован вопрос, лишь молча кивнул, не в силах удержать ехидную ухмылку. Вика, промокая рукавом выступившие слезы, буркнула:
   - Понятно, понятно. Не глухая.
   - А раз понятно, - участковый пригнулся и напружинился, сразу становясь похожим на взявшую след охотничью собаку, - тогда вперед...
   Первый продовольственный магазин, к которому безошибочно вывел Алексей, оказался закрыт. До этого они без приключений добрались к разбитой "Мазде" и забрали из салона оставшийся невредимым мобильный телефон. Чтобы не отвлекать внимания Вики, милиционер сунул его в свой карман. Девушка, хоть и скривилась, но удержалась от возражений. Картина плотно затянутого туманом проспекта, забитого безмолвно застывшими машинами, подействовала на нее удручающе.
   Участковый, несколько раз рванув ручку входной двери, вплотную прижался к зеркальной витрине, безуспешно пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Потом развернулся, привалился спиной к толстому стеклу и вытер испарину со лба. Его раздирало напополам. Здравый смысл подсказывал, не мудрствуя лукаво при помощи подручных средств разнести витрину и забрать в магазине все необходимое. Однако руки крепко-накрепко вязал статус сотрудника правоохранительных органов.
   Прищурившись на тяжело пыхтящих, запарившихся в слишком теплой одежде спутников, Алексей принял компромиссное решение. Если не будет работать и находящийся тремя сотнями метров дальше сетевой супермаркет, то они вернуться обратно и тогда уже, будь что будет, он вскроет этот магазин.
   В итоге ему так и пришлось поступить. Все торговые точки в зоне реальной доступности оказались закрыты, а на встречу не попалось ни одного прохожего. Отбросив принципы, младший лейтенант подобрал так кстати оказавшуюся на газоне половину кирпича и высадил витрину.
   Спасаясь от хлынувших на тротуар осколков, Роман резво отскочил назад. С осуждением покачал головой, но промолчал. Зато Вика отреагировала бурно. Подпрыгнув на месте, захлопала в ладоши:
   - Вот это крутизна! Ну, ты, мент даешь! Мы что, будем грабить этот лабаз? А кто на шухере?
   Алексей и без того мерзко себя чувствующий, с отвращением сплюнул и рявкнул:
   - Заткнись! Быстро внутрь и бери только самое необходимое!
   - Хам! - Фыркнула в ответ девчонка, но, тем не менее, послушно нырнула в сумрачное нутро магазина.
   Они быстро пробежались вдоль витрин, сваливая в пакеты продукты длительного хранения и сигареты. Снаружи, продолжая кутать город непроницаемым одеялом, безучастно катил свои волны белый туман. И участковый, несмотря на гложущие его отвратительные предчувствия, почти поверил, что все обойдется...
   Их встретили на выходе. Перед возглавлявшим группу Алексеем, уже задравшим ногу, чтобы переступить через ощерившуюся острыми стеклянными осколками раму разбитой витрины, словно из-под земли вырос оборванный старик с длинной седой бородой. Его клыки щелкнули буквально в сантиметре от носа участкового.
   Если бы не острая вонь, на мгновение обогнавшая рывок упыря, тонкий трикотажный шарфик вряд ли бы спас горло младшего лейтенанта. Но отлично тренированное тело среагировало на внешний раздражитель быстрее сознания. Следом за прямым ударом уже поднятой ноги, в голову твари полетел доверху набитый консервами тяжеленный пакет, и тут же за его спиной отчаянно завизжала Вика.
   Несмотря на то, что первую, самую опасную атаку команде удалось отбить, положение с каждой секундой становилось хуже и хуже. Алексею, способному одним ударом отправить на тот свет даже прекрасно подготовленного бойца, с большим трудом удавалось лишь ненадолго отключать упрямо наседавших вампиров.
   От семи до десяти упырей, точнее в толчее сосчитать было сложно, зажали троицу в углу между хлебными стеллажами. Участковый, ощущая, как с каждой минутой схватки от усталости все сильнее чугунеют мышцы, с ледяной обреченностью ждал неминуемой развязки, и остро жалел лишь об одном, что в кармане нет гранаты.
   Неуклюжие твари мешали друг другу в тесноте, и только это позволяло Алексею из последних сил сдерживать их напор, прикрывая неискушенных в искусстве рукопашного боя спутников. И когда, казалось, что уже только чудо сможет спасти его от клыков наседающих чудовищ, чуть ниже кадыка самого настырного из них, насквозь проколов бледно-серую кожу, выскочило острое жало деревянного колышка.
   Неопрятный мужик с огромным пивным животом, потешно хрюкнул, выкатив мутные бельма. Обхватив горло волосатыми лапищами, шумно рухнул на колени. Затем, рассекая воздух, тонко свистнула отточенная сталь, наискось перерубая цыплячью шею худосочной тетки, облаченной в яркий атласный халат поверх застиранной ночной рубашки.
   Непонятно откуда свалившийся молодой парень, в такой же, как на Алексее типовой ветровке, перерезая неуловимо порхающим в его руке мачете глотку очередному вампиру, выкрикнул на выдохе:
   - Дерево в них загоняйте!.. Дерево!..
   Участковый, на ходу схватывая подсказку, глубоким уклоном влево ушел от едва не зацепивших воротник скрюченных пальцев. Подцепил валявшуюся под ногами отломанную ножку стула и утробно крякнув, снизу-вверх всадил ее острым концом в живот седобородого бродяги, первым из всей своры кинувшегося на него.
   Воодушевленный примером Роман, с самого начала заварухи вооружившийся черенком от швабры и все это время не очень успешно пытавшийся помочь другу, не долго думая, как на вертел насадил на него непрерывно шипевшего упитанного подростка. И даже на удивление не поддавшаяся панике Вика, хоронясь за спинами приятелей, исподтишка метала в упырей щедро рассыпанные по полу обломки мебели.
   Неожиданный удар с тыла в корне переломил ситуацию. Не прошло и пяти минут с момента вмешательства незнакомца, как полегли все напавшие на людей вампиры. А он с деловым видом расхаживал между ними, отсекая головы отполированным до зеркального блеска лезвием мачете.
   Закончив, подмигнул пытавшимся отдышаться, еще до конца не верящим в чудесное избавление молодым людям, и насмешливо спросил:
   - Помочь, случаем, никто не желает? А то в одиночку эту падаль кантовать как-то не с руки.
   Очнувшиеся от столбняка Алексей с Романом кинулись стаскивать в кучу обезглавленные тела. А спаситель тем временем складывал рядом отрубленные головы. Закончив, нырнул в сумрачную глубину магазина и вернулся с тремя канистрами растворителя, содержимым которых щедро облил останки вампиров.
   - Пока пропитывается, быстренько собирайте продукты, - он, отогнув рукав, озабочено посмотрел на часы, - и ждите меня на улице. Только сильно не расслабляйтесь. Сдается мне, что вокруг подобной пакости пруд пруди.
   Когда, через четверть часа, они уже вчетвером двинулись по направлению коммуналке, за их спинами, подсвечивая туман кроваво-красными сполохами, весело разгорался пожар.
  
   18 августа 2007 года. 16 часов 27 минута. Колпинский район Санкт-Петербурга. Перекресток Колпинского и Московского шоссе.
  
   Дожидаясь седого, трясущегося старика, в которого за одну ночь превратился начальник РУВД, Сергей окончательно спустил когтями обивку столешницы. Брезгливо кривясь оттого, что за последнее время ему слишком часто приходилось снисходить до прямого общения со смертными, детально проинструктировал милиционера, ориентируя в первую очередь на поиски дочери вице-губернатора. А главе администрации уже в приватной беседе, приказал глаз не спускать с подполковника. Сам же вампир собрался лично проконтролировать, как идут дела с его главным резервом - попавшейся в расставленные силки со всем вооружением и техникой ротой ОМОНа.
   Оставив нескольких наиболее сообразительных особей присматривать за зданием, он вышел в примыкающую к кабинету комнату отдыха, запер за собой дверь и распахнул окно. Перекинуться в летучую мышь не составило особого труда.
   Рассекая воздух сильными крыльями, шустрый зверек гораздо быстрее автомобиля оказался в нужном месте. К обычному облику Сергей вернулся прямо посередине широкого, шестиполосного автомобильного моста, в непосредственной близости от распахнувшего тяжеленные бронированные двери угловатого "Тигра". Нисколько не стесняясь наготы, прошелся мимо громадных "Уралов", застывших в тумане неуклюжими мастодонтами, наблюдая, как с головы до ног перепачканные в свежей крови, сытно отрыгивающие упыри, закидывают последние трупы в грузовик, приткнувшийся сразу за командирской машиной. Затем мысленно приказал им собрать раскиданное оружие.
   После того, как последний автомат был извлечен из-под колес, три бывших водителя из отдела вневедомственной охраны заняли места в кабинах, а остальные забились в замыкающий "Урал". Колонна, марая молоко тумана черным выхлопом и сотрясая окрестности ревом мощных дизелей, ушла влево, на Колпино.
   Сергей проводил ее ментальным взглядом, еще раз подтверждая приказ водителю головной машины доставить груз в подвал администрации, а затем отловить десятка три людей на завтрак новообращенным вампирам. Ему как можно быстрее была нужна эта рота.
   Теперь пришла пора заняться поиском следов чужака. Спустившись под мост, он пригнулся к земле. Принюхиваясь и всматриваясь до рези в глазах, сминая по пути колючую поросль, оставляющую глубокие борозды на алебастровой белизны коже, двинулся вдоль реки.
   Долго искать ему не пришлось. Смятая трава, обломанные, лишившиеся листьев ветви, а также стойкий дух тлена недвусмысленно говорили о том, что именно здесь закончил свое существование сторожевой вампир. Но, как Сергей не старался, смог учуять следы лишь одного человека.
   На первый взгляд подобный прорыв не представлял серьезной опасности. Однако он, с пугающим постоянством продолжал ощущать болезненные уколы, свидетельствующие о том, что в глубине подконтрольной территории непостижимым образом продолжают гибнуть его создания.
   Яростно зашипев, вурдалак вспорол когтями дерн. Еще раз потянул носом воздух, запоминая особенности запаха смертного. Полный решимости найти и уничтожить наглецов, дерзнувших воспротивиться его воле, вновь обернулся летучей мышью и черной молнией устремился вслед за колонной, успевший преодолеть три четверти пути до цели.
  
   18 августа 2007 года. 16 часов 21 минута. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, двор дома 62.
  
   Уже во дворе, когда до входа в парадное было подать рукой, у Романа лопнул пакет с консервами и банки, глухо стукаясь о землю, раскатились по разным сторонам. Он в сердцах глухо выругался, и раздраженно отмахнувшись от предложенной помощи, бросился собирать с таким трудом добытые припасы, пока остальные переводили дух на крыльце.
   Торопясь изо всех сил, Роман с грехом пополам распихал разномастные жестянки по карманам и за пазуху. А когда с трудом выковырнул из-под покосившегося бордюрного камня последнюю и поднял глаза, то остолбенел. Словно порожденный туманом призрак на него в упор смотрела пропавшая Ленка. Ее налитые алой кровью глаза, размером в половину болезненно бледного, с ввалившимися щеками и резко обострившимися скулами лица, тянули магнитом, лишая воли.
   В один миг обмякший Роман, с трудом двигая непослушными губами, едва смог выдавить из себя:
   - Ты?
   - Я, милый. А кто же еще? - Неузнаваемо низким, каким-то простуженным голосом, просипела девушка. - Скорее иди ко мне. Я так соскучилась.
   И он, уплывая в сладкое беспамятство, как загипнотизированный удавом кролик, роняя только что собранные банки, всем телом послушно потянулся к вампирше.
   Парень, так вовремя пришедший на помощь в магазине, и на этот раз среагировал первым. В невероятном по траектории прыжке он буквальным образом вырвал, казалось уже обреченную жертву из пасти кровососки. Но она, хотя и промахнувшись мимо горла, клыками успела вспороть брезентовый рукав куртки, точно тот был бумажным.
   От жуткой боли в правой руке, на которую будто плеснули концентрированной серной кислотой, у Романа помутилось сознание. Он опрокинулся на спину, сильно ударившись затылком. А лишившаяся добычи тварь споткнулась и, потеряв равновесие, кувырнулась через голову, с размаху пропахав носом по асфальту.
   Не обращая никакого внимания на стесанную с лица кожу, вампирша, разочаровано взвыв, резво подхватилась, и тут же бросилась в новую атаку. Но опять оказалась на земле, на этот раз сбитая ногой подоспевшего Алексея. Больше ей подняться не удалось. Отлично закаленная сталь с отчетливым хрустом перерубила позвоночник.
   - Знатный удар, - с облегчением перевел дух участковый, - а, главное, вовремя. Меня, между прочим, Лехой зовут. А тебя, спаситель, как, если не секрет?
   Да какой секрет? - Улыбнулся парень, тщательно оттирая блестящее лезвие от серой слизи сорванным с газона пучком травы. - При рождении Олегом нарекли. А теперь вот я отец Олег.
   - Чей отец? - С ходу не сообразил Алексей.
   Он откинул капюшон и ловко воткнул мачете в ножны.
   - Монах я, Леха. Поэтому и отец.
   Младший лейтенант, в первый раз с момента знакомства получивший возможность детально рассмотреть лицо спутника, отметил про себя, что не так он и юн, как показалось с первого взгляда. Отчетливо проступающая на темных, коротко остриженных волосах, седина, резко обозначившиеся морщины, говорили сами за себя.
   "Постарше меня будет. Лет тридцать-тридцать пять, не меньше", - про себя прикинул Алексей, а вслух, с легкой иронией заметил:
   - Как-то не очень похож ты на монаха... отец Олег.
   Тот хитро подмигнул в ответ:
   - Да и ты, сын мой, не лыком шит. В какой структуре натаскивали?
   Не ожидавший такого поворота участковый замялся, но, уловив откровенную насмешку в словах собеседника, неожиданно для себя решил открыться:
   - Спецназ ГРУ.
   - Солидное учреждение. Уважаю, - без тени ехидства оценил откровенность Олег. - А я в прошлой жизни "краповый берет", спецназ МВД.
   - Выходит, мы, типа, коллеги? - Потянулся пожать ему руку Алексей, но монах, мгновенно закаменев лицом, вдруг рявкнул: - Ложись!
   Все же инструкторы, гонявшие младшего лейтенанта до седьмого пота не зря ели свой хлеб. Алексей, не задумываясь, через правое плечо кувырнулся вперед, а взвившийся в воздух Олег, ребром стопы отправил в глубокий нокаут незаметно подкравшегося вампира.
   Упыря, зашедшего с другой стороны и нацелившегося на беспомощного, так и не пришедшего в себя Романа, встретил уже участковый. Пользуясь неповоротливостью твари, он, крутнувшись юлой, мощнейшим ударом ноги перебил ей хребет.
   Тем временем Олег, успевший вскинуть Романа на плечи, крикнул:
   - Уходим! Прикрой!
   Алексей, вертя головой по сторонам и пятясь задом к парадному, по укоренившейся привычке не оставлять за спиной живых врагов, бросил:
   - Добивать будем?
   Пыхтя под нелегкой ношей, Олег ответил только на крыльце:
   - Некогда. Того и гляди, еще набегут, можем и не отбиться. Тем более, у нас раненый. Кстати, куда его?..
  
   18 августа 2007 года. 16 часов 33 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.
  
   Мучимая дурным предчувствием Ольга не находила себе места, сто раз пожалев о своем опрометчивом согласии на рискованную авантюру. И, когда, наконец, с лестничной площадки послышался шум шагов, она со всех ног бросилась к входной двери, распахнув её не дожидаясь оглушительного в пустой квартире дребезга звонка.
   Не успевший нажать на кнопку Алексей испуганно отскочил, чертыхнувшись от неожиданности.
   - Вы что творите, теть Оль? - Неподдельно возмутился он. - А если бы вместо нас клыкастые оказались? А тут и двери нараспашку - заходи, кто хочешь, грызи кого хочешь!
   Но Ольга, не слыша его, прикипела взглядом к безвольно повисшему на плечах незнакомого парня сыну. Горячая волна ударила в голову, пол поплыл под ногами и она, зажав рот ладонью, начала медленно сползать по стенке.
   Не ожидавший подобного поворота участковый, помогавший Олегу занести в коридор окончательно провалившегося в беспамятство товарища, неуклюже попытался упокоить соседку:
   - Да не переживайте вы так, теть Оль. Ромка головой здорово ударился, а так живой. Пару часиков отлежится и как новый будет... Давай, святой отец, тащи его в комнату, там где дверь открыта.
   Изрядно подрастерявшая за время похода свой апломб, растерянно-притихшая Вика, присела рядом с находящейся в шоке женщиной и что-то тихонько зашептала ей на ухо.
   Опустив Романа на кровать, Олег первым делом ощупал его голову. Но, кроме налитого, горячо пульсирующего желвака на затылке, других повреждений не нашел. Тогда он занялся располосованный по всей длине, насквозь пропитанным кровью рукавом.
   - Вот же... - Монах в последнюю секунду поймал готовое сорваться с губ ругательство, мелко перекрестился и вполголоса пробормотал: - Как же ты, отрок, не уберегся? - Затем повернулся к присевшему на стул участковому. - Боюсь, парень-то не жилец.
   До устало растирающего лицо Алексея не сразу дошел смысл сказанного. Он уронил ладони на колени, с минуту растеряно смотрел на угрюмо молчащего монаха, затем громогласно возмутился:
   - Ты чего, отец родной, перегрелся?! Это, с какого же перепугу он не жилец?! Подумаешь, чайником об асфальт приложился? Вон даже до крови голову не разбил! - И продолжил, чуть сбавив тон: - Ничего страшного. Максимум денек поблюёт и никуда не денется, оклемается. А от порезов еще никто концы не отдавал.
   Не вступая в спор, Олег аккуратно стащил с безучастно лежащего Романа куртку и приподнял поврежденную руку:
   - Смотри внимательно.
   Участковый тяжело поднялся и шагнул к нему. Две длинных, от ключицы до кисти, все еще продолжающих сочиться багровой сукровицей темно-багровых борозды, не были похожи на смертельное ранение.
   - Ну и что? Царапины. Видали и хуже. Перекисью хорошенько обработать, так через пару дней следа не останется.
   Хотя Алексей и сознательно кривил душой, прекрасно осознавая всю тяжесть полученной Романом травмы, но, как бы там ни было, у него не укладывалось в голове, что из-за неё приятель вот так запросто может погибнуть.
   - Поверь, я бы не стал разводить панику - тяжело вздохнул монах, - будь это следы, скажем, от ржавой колючки. - Но эти отметины, - его палец легко коснулся отекшей, синюшной кожи, - оставили клыки вампира... - И, не сдержавшись, вдруг взорвался: - Пойми, дурья твоя башка, прости Господи, - это приговор!.. Дай Бог пацану до утра протянуть!.. Но, ужасна даже не его смерть сама по себе. Чтобы он не превратился в чудовище, кому-то из нас придется взять нож и отрезать ему голову!
   Участковый, не находя слов для ответа, потерянно молчал. А монах, почувствовав странный дискомфорт, выпустил с глухим стуком упавшую на кровать руку Романа, и непроизвольно напрягшись, обернулся. На него, вцепившись в косяк побелевшими от напряжения пальцами, в упор смотрела Ольга.
   Не сумев выдержать взгляд матери обреченного на жуткую участь парня, он опустил глаза. А женщина, мертвенным, лишенным интонаций голосом, произнесла:
   - Забирай с собой детей и уходи. Я сама присмотрю за сыном.
   Олег, со свистом втянув воздух сквозь зубы, собрался силами и выдавил:
   - Это равносильно самоубийству. У него нет шансов.
   Горько усмехнувшись, Ольга отрицательно качнула головой:
   - Однажды я уже послушалась его отца и ушла. Больше такой ошибки ни за что не повторю. Не имеет никакого смысла тратить время на уговоры. Тем более, его у вас и без того не так много.
   Упоминание об отце Романа, вроде не имеющее никого отношение к делу, странным образом заинтересовало Олега. И бывший спецназовец, наученный жизнью не оставлять без внимания любую мелочь, тут же переспросил:
   - Простите великодушно, но, каким боком это связано с нашей проблемой?
   Судорожно сглотнув, она все же сумела справиться с перехватившим горло спазмом и надтреснуто ответила:
   - С этой нечистью, в отличие от вас, я уже сталкивалась девятнадцать лет назад, когда по распределению после медучилища заведовала фельдшерским пунктом на лесозаготовках. Эх, знать бы еще бы тогда, чем закончиться тот ранний визит молодого милиционера, попросившего помочь раненому в соседней деревне.
   Ольга прервалась, накрытая волной нахлынувших горьких воспоминаний, но монах нетерпеливо поторопил:
   - Дальше-то, дальше что было?
   Она с глубоким вздохом пожала плечами:
   - Все то же, что и сейчас. К нашему приезду все жители были уже мертвы. Вызванная подмога, не разбираясь, схватила моего спутника, а меня бросили в деревне. Только далеко они уехать не успели, нарвавшись на вампиров. Сергей, тогда чудом уцелев, сумел вернуться за мной. Потом мы нашли церковь, настоятель которой и разъяснил, что происходит. Мало того, не спрашивая особого согласия, включил в команду по уничтожению главного вампира. Он еще называл его истинным. Вот мы сдуру и ввязались в ночную драку, - голос Ольги дрогнул, звеня близкими слезами.
   - И чем же закончилось ваша история? - Вновь проявил несвойственное ему нетерпение Олег.
   Женщина, неряшливо пачкая пальцы черной тушью, смахнула с ресниц набежавшую соленую влагу и подняла глаза к потолку.
   - Ничем. Священника разорвали первым, а Сережа, спасая меня, все же схватился с чудовищем. Останься я с ним, все, может, и пошло бы по-другому. А я испугалась, сбежала, и навсегда потеряла отца еще не рожденного сына. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему без Ромки я шагу отсюда не сделаю?
   Монах, глубоко задумавшись, некоторое время поглаживал подбородок, переводя взгляд с Ольги на неподвижно распростертого на кровати Романа и обратно. Затем, порывшись во внутреннем кармане куртки, извлек миниатюрную радиостанцию. Нажав тоненько пискнувшую кнопку, включил устройство. Убедившись, что индикатор на дисплее показывает наличие связи, обратился к Алексею:
   - Дружище, где я могу без лишних ушей перекинуться парой слов с начальством?
   Участковый, покосившись на странный аппарат в его ладони, встал и ничего не говоря, жестом пригласил следовать за собой. Проводив Олега до своей комнаты, не стал, несмотря на соблазн, подслушивать под дверью, а присоединился к одиноко курившей на кухне Вике.
   Девушка подвинула ближе к краю стола открытую пачку и, дождавшись, пока он прикурит, спросила:
   - Как он?
   Алексей жадно затянулся, выпустил дым и лишь потом, ответил:
   - Неважно. Наш ангел-хранитель, - милиционер качнул головой в сторону коридора, - утверждает, что Ромка не только не доживет до утра, но и после смерти превратиться в одну из этих тварей.
   - И как же нам теперь быть? - Заметно вздрогнула Вика, пряча испуганные глаза.
   - Не знаю, - Алексей в сердцах раздавил в пепельнице окурок вытянутой в четыре затяжки сигареты и тут же вытряхнул следующую.
   - Зато я знаю, - в кухню стремительно ворвался Олег. - Есть шанс у вашего парня. Если вы, конечно, соизволите поторопиться.
   Вика от неожиданности выронила со стуком покатившуюся по столу круглую, украшенную блестящими стразами гламурную зажигалку, а приподнявшийся с табуретки Алексей, отрубил:
   - Командуй!..
  
   18 августа 2007 года. 18 часов 04 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Перекресток улиц Пролетарской и Володарского.
  
   Больше часа просидел Сергей на складном брезентовом стульчике, под светофором, впустую щелкающим своими реле переключения сигналов. За все это время на обычно оживленном в это время суток перекрестке так и не появилось ни одной машины. Захваченный нечистью город вымер, тщетно пытаясь выжить.
   Расслабленный вампир с вялым любопытством наблюдал, как стая из двух десятков упырей, бывших клерков, домохозяек и школьников безуспешно пытается прорваться в церковь Святой Троицы.
   Окрестности оглашала дикая какофония из шипения, злобного рычания и пронзительного визга от обжигающей боли, когда особо ретивая тварь заскакивала на ограниченное символическим заборчиком пятно освященной земли.
   Засевшие внутри не подавали признаков жизни до того момента, пока юркая девчонка, завывая в голос, умудрилась вихрем пронестись до крыльца и со всего маха высадить массивную дверь. Однако, тут же появившийся в проеме дородный батюшка в черной рясе, с утробным уханьем насквозь пронзил ее длинным, остро заточенным колом и мощным толчком ноги выкинул наружу.
   После того, как юная вампирша на глазах рассыпалась серым пеплом, Сергею надоела эта мышиная возня. Он щелкнул пальцами, привлекая внимания двух застывших за спиной монстров в обтрепанной милицейской форме. Кивнул головой в сторону церкви и рыкнул:
   - Разберитесь!
   Упыри неторопливо подошли к калитке, расположенной напротив крыльца и синхронными движениями начали метать в опрометчиво незарешеченные окна гранаты со слезоточивым газом, внушительный арсенал которых обнаружился в "оружейке" районного управления.
   Не прошло из трех минут, как из всех щелей бревенчатой коробки повалил едкий сизый дым, а следом начали выскакивать ослепленные жгучими слезами, заходящиеся надрывным кашлем люди.
   Повинуясь мысленному приказу, телохранители Сергея вскинули короткоствольные автоматы. Несколько коротких очередей оборвали жизни трех священников, на свою беду ярко выделявшихся своим облачением. Остальная, до полуобморочного состояния отравленная газом паства, стала легкой добычей озверевшей от голода своры.
   Не желая оставлять в тылу даже намека на возможность восстановления базы для продолжения сопротивления, Сергей распорядился церковь поджечь, а сам, в сопровождении вооруженных охранников, пешком, не спеша, направился в новое обиталище - здание районной администрации.
   По пути он остановился на мосту через Ижорский пруд и, облокотившись на перила, глубоко задумавшись, долго смотрел на клубящийся над темной водой туман. Несмотря на видимость полного контроля над событиями, внутри у Сергея копилась неудовлетворенность.
   Еще совсем недавно отлично функционирующий канал связи с преисподней, питающий его неограниченной силой, стал истончаться, словно пережатый невидимой могучей рукой. Ему все сложнее становилось контролировать свою армию. Все чаще внутренности сводило от нестерпимой боли, недвусмысленно свидетельствующей об уничтожении смертными очередного вампира на, казалось, полностью подконтрольной территории.
   Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о вступлении в игру реального противника. И Сергей, был вынужден признаться себе, если дело пойдет так дальше, то его, раньше или позже, неминуемо раздавят.
   Зародившаяся в желудке раскаленная лава гнева ударила в голову, испаряя путающую мысли мягкую пелену. Инстинктивно выброшенные чудовищные когти с омерзительным скрежетом стесали свежую краску с трубчатого ограждения моста, оставляя на металле внушительные зазубрины. Застывшие неподалеку от хозяина телохранители, упали на колени, сбитые с ног неожиданным ментальным ударом.
   А Сергей вдруг отчетливо понял, где изначально просчитался. Но, для того, чтобы исправить положение ему нужно было отлучиться из города, то есть, по сути, бросить в большинстве своем безмозглую стаю на произвол судьбы, обрекая ее, в конечном итоге, на неминуемую гибель. Однако, не находя другого выхода, Сергей все же решился на рискованную комбинацию.
   Сильно оттолкнувшись от перил, он развернулся, шагнул с панели тротуара на проезжую часть и поочередно пнул так и не успевших подняться оглушенных охранников. Те, прекрасно зная крутой норов властелина, поспешно подхватились, бросаясь вдогонку за стремительно удаляющейся темной фигурой.
  
   18 августа 2007 года. 19 часов 07 минут. Пушкинский район Санкт-Петербурга. Земли совхоза "Ленсоветовский".
  
   Роман безвольно плыл в беспросветной мгле вне времени и пространства. Беспамятство притупило невыносимую боль в разодранной ядовитыми клыками правой руке. И если раньше она полыхала, точно погруженная в расплавленный металл, то теперь от раны текли медленные ледяные волны, постепенно вымораживая кровь.
   Потерявший вес Роман парил в невесомости и отстраненно, словно о постороннем, абсолютно незнакомом человеке, вяло размышлял, что стоит холоду, неторопливо, сантиметр за сантиметром сковывающему тело, добраться до сердца, то тогда и наступит неминуемый конец.
   Но эта мысль, как ни странно, не будила никаких эмоций. Он уже не боялся смерти, оказавшейся совсем не черной, бездонной ямой, а заветным сияющим рубежом, за которым скрывалось потрясающее, невероятной глубины знание. Обладание им наделяло способностями постичь величайшие тайны мироздания. А чтобы дотянуться до этого кладезя, всего-навсего нужно было перестать цепляться за жизнь, как змея кожу сбросить тянущую камнем вниз, в багровый омут страданий и боли, грешную душу.
   В предвкушении перехода в иное измерения Роман блаженно улыбаясь, зажмурился, но раствориться в сладкой истоме помешал едва слышный голос, нараспев произносящий неразборчивые слова. Помимо воли он прислушался, с невероятным усилием разлепив тяжелые, будто налитые свинцом веки. И в этот миг прекрасный лик баюкавшего его ангела подернулся рябью, из-под которой проступили омерзительные черты тошнотворно багровой рогатой рожи.
   ...Обессиленный Олег выпал из молитвенного транса, вытер мелко подрагивающей ладонью обильно выступившую на лбу испарину. Продолжая стоять на коленях, надолго приложился к бутылке с минеральной водой, заботливо поданной Викой. Утолив жажду, перевел дух, и с трудом ворочая языком, заговорил:
   - Еле-еле вытянул. Буквально на одной нитке удержал. Парень балансирует на самой грани, а это уже не мой уровень. Тут серьезный специалист нужен. Поэтому, если хотим успеть, заканчиваем привал и вперед.
   За два часа они вплотную подошли к границе тумана. Поход сильно усложнялся необходимостью передвигаться по пересеченной местности, на чем категорически настоял Олег, а также тем, что один из мужчин должен был выполнять функции охранника.
   Романа несли на снятом с кровати покрывале. Спереди в углы вцепились Ольга с Викой, а сзади поочередно менялись Алексей с Олегом. То ли им повезло, то ли монах отпугивал нечисть, но вампиры, возможно и рыскавшие поблизости, тем не менее, напасть не отважились.
   Обливаясь потом во влажной духоте, маленький отряд старался двигаться без остановок. Однако женщины быстро выбились из сил, а Роману с каждой минутой становилось все хуже и хуже. В сознание он не приходил, на глазах бледнел, покрываясь холодной липкой влагой и мелко, прерывисто дышал. Поврежденная рука угрожающе потемнела и раздулась.
   Когда до выхода с темной территории оставалось всего ничего у Ольги, стиснувшей зубы от боли в натруженных руках, сердце проткнула ледяная игла. Споткнувшись на ровном месте, она выпустила свой угол покрывала. Круживший рядом Олег, в последнюю секунду успел подхватить едва не воткнувшегося головой в землю в землю Романа, и с первого взгляда в помертвевшее лицо женщины понял, что произошло. Ее сын уходил, и монаху ничего не оставалось, как попытаться его спасти.
   Теперь Олег приходил в себя, пытаясь сбалансировать потерявший критическое количество энергии организм. Неподалеку разминал уставшие кисти рук напряженно озиравшийся Алексей, готовый в любой момент вступить в схватку. А Ольга с Викой безуспешно пытались привести в чувство страшно хрипящего Романа.
   Понимая, что как минимум сутки не сможет на равных конкурировать с обладающими чудовищной силой упырями, Олег решил рискнуть и воспользоваться связью еще до выхода из оккупированной ими зоны. Достал радиостанцию, вставил наушник в ухо и, уже не срываясь от спутников, негромко заговорил в микрофон:
   - Седьмой, первый на связи. Ты где?
   Дождавшись ответа, продолжил:
   - Срочно меняй "девятку" на пассажирскую "Газель" и дуй на точку встречи. Я там буду минут через двадцать-двадцать пять. Со мной четверо. Один тяжелый "трехсотый". Все понял?.. Действуй.
   Категорически отказавшись от роли охранника, монах достал из рюкзака веревку, закрепил ее на углах покрывала и накинул получившуюся петлю на шею. В ответ на удивленный взгляд участкового, криво усмехнулся:
   - Руки совсем не держат. Шлепать еще метров восемьсот, а состояние как у досуха выжатой половой тряпки.
   - Так чего молчишь? - Возмутился Алексей. - Давай я понесу.
   - Ага, - хмыкнул монах. - Если, не дай Бог, - он машинально перекрестился, - по закону подлости, какая-нибудь заблудившаяся тварь на нас под занавес наткнется, предлагаешь бифштексом с кровью стать?.. Не забывай, дружище, мы сейчас не в свободном поиске и обычной пулей нашего противника не возьмешь. С ним по-старинке, врукопашную разбираться приходится. А я, понимаешь, совсем ослаб... Давай-ка, лучше, помоги парня загрузить.
   Алексей качнул головой, прикусив нижнюю губу, и не найдя, что возразить, молча подхватил на руки Романа и мягко опустил на заранее растянутое покрывало.
   Последний рывок выдался бесконечно-тяжелым. И когда они вдруг вывалились из густого, ядовитой липкой слизью оседающего в горящих бронхах марева, то не сразу поверили своим глазам.
   Освободившийся от ноши Олег, последние минуты державшийся исключительно на силе воли, едва успел непослушными губами пробормотать подскочившему помощнику: "На Монастырку, к отцу Матвею", - и тут же отключился.
  
   18 августа 2007 года. 19 часов 44 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Улица Урицкого, дом 1. Районная администрация.
  
   Ураганом ворвавшийся в кабинет главы района Сергей с такой силой толкнул от себя массивную дубовую дверь, что намертво привернутый к паркету ограничитель срезало как ножом. Предоставленный сам себе толстяк, уже успевший опохмелиться из припрятанной заначки, вполне освоился со своим новым положением. Развалившись в кресле и, не обращая ни малейшего внимания на безмолвного охранника в углу, он с кем-то беспечно болтал по телефону.
   Вздрогнув от неожиданного грохота, глава гневно сверкнул глазами, но, натолкнувшись на горящий лютой ненавистью взгляд вампира, осел, облившись холодным потом. Затем, моментально оценив ситуацию, выскользнул из-за стола, с глубоким поклоном освобождая ему место.
   Тяжело упав в жалобно скрипнувшее кресло, Сергей прорычал:
   - Ты организовал поиск девчонки - дочери вице-губернатора?
   Съежившийся глава администрации забегал глазами и с трудом справившись с прыгающими губами, проблеял:
   - Но я... это... не могу приказывать милиции. Они же напрямую мне не подчиняются... Я их главному, как было велено, все передал, но он... это... как бы сказать-то... не совсем в себе... Не слушает никого.
   Сергей, исподлобья разглядывая его, нервно барабанил пальцами по изуродованному столу и тяжелым, на грани инфразвука басом, произнес:
   - Не разочаровывай меня, смертный. - Человек напротив побелел и, не дыша замер в ожидании продолжения. - Где подполковник?
   Уже распрощавшийся с жизнью толстяк, облегченно выдохнул и зачистил:
   - Здесь, здесь, рядом. В соседней комнате. Я сейчас же его приведу. Вы позволите, - он запнулся, но сумел себя переломить и произнести это слово, - хозяин.
   Вампир повелительно шевельнул указательным пальцем и напрочь забывший о своем статусе, еще совсем недавно надменно смотрящий на окружающих сверху вниз чиновник, словно мальчишка на побегушках со всех ног кинулся исполнять команду.
   Начальник РУВД, которого через пару минут затолкнул в кабинет глава администрации, производил гнетущее впечатление. За те полтора часа, что Сергей отсутствовал, он окончательно утратил рассудок. Трясущиеся ноги, безумный взгляд, тонкая струйка слюны, подтекающая из угла перекошенного рта и расплывшееся по мятым форменным брюкам остро разящее аммиаком пятно, говорили сами за себя.
   Зрелище беспомощного подполковника неожиданно разбудило у вампира зверский аппетит. Не долго думая, он одним движением перемахнул через стол, и на глазах забившегося в угол главы, с отчетливым хрустом прокусил милиционеру горло.
   Насытившись, упырь ослабил хватку. Обескровленное тело, складываясь, словно резиновая кукла, из которой выпустили воздух, сползло на пол. Сергей плотоядно облизнул запачканные красным губы и оценивающе прищурился на зажмурившегося в преддверии неминуемой смерти толстяка, но, с некоторым усилием, сдержался. Он еще не сыграл предназначенной роли и поэтому пока мог не слишком опасаться за жизнь.
   - Падаль в подвал, к омоновцам, - бросил Сергей невозмутимому телохранителю. - А ты, - указательный палец, увенчанный гигантским, одним своим видом вгоняющим в трепет когтем, уставился на чиновника, - доставь ко мне самого толкового из его, - он брезгливо пнул останки подполковника, - заместителей. Справишься?
   Тот, не веря в чудесное спасение, энергично затряс головой, не в силах справиться с перехватившим горло спазмом.
   - Тогда, что ты еще здесь делаешь? - Довольно ухмыляясь, вампир сыто отрыгнул и кивнул заглянувшему в кабинет второму охраннику: - Помоги нашему другу.
   ...Не прошло и получаса, как в кабинет в сопровождении суетящегося главы, вошел пропахший гарью крепыш лет тридцати пяти в изрядно перепачканном сажей и местами прожженном спортивном костюме. Заметно нервничающий толстяк, задыхаясь и одновременно утирая обоими рукавами пиджака обильный пот с лица, с порога затараторил:
   - Вот хозяин, на пожаре нашел. Там, где самолет упал. Едва успел. Там... - он поперхнулся, - наши почти всех... ну это... того, короче... А это... вот... ну, как приказано, заместитель по оперативной работе, майор Вахрин... Из местного милицейского руководства самый молодой и сообразительный.
   Откинувшийся в кресле и сложивший на американский манер вытянутые ноги на стол Сергей, склонив голову к плечу, внимательно изучал озадаченно озирающегося коротко стриженого здоровяка. По цвету составляющих его ауры он однозначно определил, что новоявленный слуга с выбором не ошибся. Озадаченно топтавшийся перед ним человек больше всего на свете любил две вещи - деньги и власть.
   Вампир удовлетворенно хмыкнул, опустил вниз правую руку и поочередно метнул к ногам вошедших два увесистых, туго зашнурованных мешка, с банковскими печатями на боку, и ухмыльнулся, намеренно обнажив клыки.
   - Шесть миллионов рублей. По три на брата. Неплохо для начала, а?..
   В глазах коренастого милиционера блеснула откровенная алчность. Он заинтересованно, без единой капли страха взглянул на вампира.
   - Можно взглянуть?
   - Конечно, - благосклонно кивнул Сергей, - это же теперь ваши деньги.
   Опустившись на корточки, майор ловко распутал узел, сломал печать и, запустив руку внутрь, извлек две пачки купюр. Подцепив ногтем, сорвал бумажную упаковку, пролистал деньги, убеждаясь, что внутри не прячется резаная бумага. Затем уронил их обратно, поднялся на ноги и буркнул:
   - Годиться. Что нужно сделать?
   - Вот это мужской разговор, - подыгрывая ему, довольно осклабился вампир, и звонко хлопнув ладонью по столешнице, вдруг оказался рядом с людьми.
   Дружески обняв напрягшегося здоровяка за плечи, Сергей увлек его на выход, приговаривая:
   - Приятно иметь дело с конкретными людьми. А за свой аванс, - он специально подчеркнул слово "аванс", - не переживай. Здесь он надежнее, чем в банке, - и довольно хохотнул.
   Вампир, конечно, мог без труда сломить любого смертного, но сейчас ему был нужен инициативный исполнитель, обладающий определенной свободой воли. И заместитель начальника районного управления, курирующий оперативно-розыскную деятельность, подходил по всем статьям.
   В свою очередь майор, вынужденный, как он считал, всю жизнь перебиваться с хлеба на квас, впервые получил реальную возможность заработать достойные, по его мнению, деньги, и был готов за них продать душу кому угодно, хоть самому дьяволу.
   Однако, опрометчиво считавший себя готовым к любым неожиданностям милиционер, спустившись в подвал, до синевы побледнел и с огромным трудом сдержал рвотный позыв. Зрелище уложенных ровными рядами на влажном цементном полу множества тел в форме подразделения специального назначения, потрясло его до самого основания.
   Когда же, приноровившись к тусклому освещению, в ближайшем трупе майор, заледенев, опознал своего шефа, то, наконец, осознал, на каком тонком волоске повисла его собственная жизнь.
   Стоявший рядом Сергей с удовлетворением ощущал, как стоящего рядом человека захлестывает волна первобытного ужаса. Показ произвел должный эффект. Смертный в полной мере осознал глубину своего ничтожества, и теперь вампиру уже ничего не стоило добиться от него беспрекословного подчинения.
   Тяжелая, даже сквозь синтетическую ткань спортивной куртки ощутимо холодная ладонь придавила плечо майора. Низкочастотный бас, дробясь эхом под нависающими над самой головой кирпичными сводами, пророкотал над самым ухом:
   - Перед тобой те, кого завтра нужно вести за собой исполнять мою волю. Ты готов их возглавить?
   Заместитель начальника управления, сам любитель в разговоре с подчиненными поиграть громовыми нотками в голосе, судорожно сглотнув набежавшую слюну, тонко пискнул:
   - Да! - И подтверждая согласие, нервно икая, закивал головой, повторяя как заведенный: - Да, да, да... Кончено, да... Однозначно, да...
  
   18 августа 2007 года. 20 часов 21 минут. Санкт-Петербург. Набережная реки Монастырки 1 (Александро-Невская лавра).
  
   Ничем не примечательная "Газель" с глухо тонированными стеклами пассажирского салона, крутясь в редком потоке вечернего транспорта, шустро добежала от начала Московского проспекта до моста Александра Невского. Перескочив Неву, развернулась на одноименной площади и нырнула в Лаврский переулок. Уже на малой скорости перебравшись через узенький Второй Лаврский мост скрипнула тормозами у неприметной дверки углового здания тыловой части монастырского комплекса.
   Здесь было тихо и безлюдно. Лишь статный старик с окладистой седой бородой, в давно вышедшем из моды, но прекрасно сохранившемся костюме-тройке, прохаживался по аллейке, постукивая вычурной тростью.
   Стоило машине остановиться, как он с удивительной для столь почтенного возраста резвостью подскочил к пассажирской дверце и рванул на себя ручку. Обессилено привалившийся в углу кабины Олег, приоткрыл глаза и с трудом выдавил:
   - Там, сзади... Парень совсем плохой... Я попытался... но... получилось не очень...
   - Эх, учишь вас, учишь, - заворчал старик, прислонив трость к крылу и суетливо роясь в карманах пиджака.
   Выудив откуда-то из-за пазухи крошечный пузырек, протянул его монаху:
   - Ну-ка на, быстренько глотай.
   Тот попытался возразить:
   - Не мне... ему, - он приподнял ладонь с оттопыренным большим пальцем, указывающим за спину, - помощь требуется. Я сам... как-нибудь...
   - Глотай, говорю! - Прикрикнул на него пожилой эскулап. - Великий специалист, понимаешь. Учить меня вздумал, - пристально наблюдая, как Олег опрокидывает в себя содержимое пузырька. - А теперь посиди немного, я пока на второго гляну.
   Он, неловко повернулся, споткнувшись о собственную трость, загремевшую по растрескавшемуся асфальту, и не обращая на нее внимания, кряхтя, сдвинул дверь в основной салон. Затем, неуклюже зацепившись руками за края дверного проема, при помощи Алексея, кое-как забрался внутрь.
   Беспомощный Роман раскинулся на заднем диване, головой на коленях матери. Вика, пристроившаяся на краешке бокового сиденья, придерживала его лодыжки. Участковый жался в стороне, стараясь не путаться под ногами.
   Старик на секунду замер, ладонями поочередно оглаживая бороду, потом осторожно, двумя пальцами за запястье взял травмированную руку продолжающего пребывать в беспамятстве парня. Незряче уставившись в потолок, сосчитал пульс. Потом свободной ладонью медленно провел над раной, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и задумчиво пробормотал под нос:
   - Занятно, занятно, - а когда опустил взгляд, то наткнулся на полные безысходности глаза Ольги.
   Бережно опустил руку Романа на рубчатую ткань, и коротко поклонился:
   - Покорнейше прошу прощения. Совсем забыл представиться - отец Матвей. В миру - Матвей Поликарпович Фролов... А у молодого человека действительно есть шанс, есть. Вы уж не вините старого за откровенность, но это меня немало удивляет... Тем не менее, за его спасение можно и должно побороться. Посему, давайте-ка, не теряя время даром перенесем больного в более подобающее помещение. Справитесь, или на помощь кликнуть?
   - Справимся, - подал голос Алексей, ненавязчиво протискиваясь в узком проходе мимо батюшки и подхватывая приятеля на руки. - Куда нести-то?
   - Раз так, - собирая глубокими морщинами кожу на лбу, приподнял брови священник, - давайте-ка за мной...
   После короткого перехода по мощеному двору и долгого плутания по запутанным внутренним переходам, отец Матвей привел их в просторный, с деревянными диванами вдоль стен и пальмами между ними, холл, куда выходили три белых двери с нарисованными на них алыми крестами.
   Он распахнул ближнюю и обернулся к участковому:
   - На кушеточку, на кушеточку клади. А сами на диванчике посидите. За вами сейчас подойдут.
   Вымотанные до последнего предела Ольга с Викой без лишних вопросов воспользовались предложением. Скоро к ним присоединился Алексей, оставивший Романа в медицинском боксе на попечение отца Матвея.
   Так они и сидели молча, пока в холле не появился Олег. Выглядел монах не лучшим образом, но уже, во всяком случае, передвигался без посторонней помощи. Он тоже присел на свободный диван и, переведя дух, негромко заговорил:
   - Сейчас минутку отдышусь и провожу вас на ужин. Потом разместимся на ночлег, а завтра, по старому, доброму правилу - утро вечера мудренее, решим, как действовать дальше... Договорились?
   Ольга с Алексеем, которым все равно деваться было некуда, согласно кивнули. Вика же сначала отрицательно замотала головой, потом подала голос:
   - Я - домой. Только мне звякнуть нужно, а мобильник кончился. Поможешь горю?
   Олег ненадолго задумался, затем коротко бросил:
   - Хорошо.
   Тяжело, с отчетливым стоном поднялся, махнул ей рукой, приглашая за собой, и успокоил остальных:
   - Мы быстро.
   Уронивший голову на грудь участковый, приоткрыл один глаз и насмешливо заметил:
   - Можете не торопиться. До утра понедельника мы совершенно свободны.
   - Учту, - монах дернул уголком губ, изображая улыбку, и обернулся к Вике. - Ну, пошли, что ли?..
   Когда персональная "БМВ" вице-губернатора, примчавшаяся сразу же после звонка, увезла наотрез отказавшуюся от ужина девушку, а Ольга с Алексеем, без аппетита поковыряв скромную еду, разбрелись по комнатам, Олег вернулся в медицинский отсек. Без стука приоткрыв дверь, он застыл на пороге и долго ждал, пока стоящий на коленях перед большой иконой на стене наставник закончит молитву.
   Переодетый в чистое белое белье Роман лежал поверх одеяла. Несмотря на закрытые глаза, теперь он выглядел скорее спящим, чем находящимся в беспамятстве. И даже слегка побледнела мертвенная синева на обнаженной изувеченной руке.
   Закончив молиться, старик с трудом поднялся, опираясь ладонями на табуретку. Кроме нее, деревянного лежака и простенькой тумбочки в узеньком боксе больше никакой мебели не было. Стряхнув несуществующие пылинки с брюк на коленях, проскрипел, подманивая пальцем:
   - Вижу, помогло снадобье-то? А чего сопротивлялся, принимать не хотел, а?
   - Так не в себе был, - смиренно опустил глаза Олег. - Похоже, когда за парнем кинулся, в астрале столкнулся с одним из ближайших приспешников самого...
   - Тс-с! - Перебил его собеседник, поднеся палец с ухоженным ногтем к губам. - Не стоит вслух лишний раз поминать его имя.
   Монах перекрестился на икону и спросил, покосившись на неподвижное тело на кушетке:
   - Как он? Сумеете вытянуть? А то на мать смотреть жалко, - тут он запнулся, хлопнув себя ладонью по лбу. - У меня же совсем из памяти вылетело самое главное. Со слов этой женщины, она якобы была свидетелем той, неподтвержденной попытки прорыва в конце восьмидесятых.
   Отец Матвей отчетливо вздрогнул и озадаченно уставился на Олега.
   - А ты убежден, что она это не сочинила?
   Тот в сомнении пожал плечами:
   - Не знаю, отче, не уверен. Детально разбираться времени не было. Сами понимаете, едва ноги успели унести. Я поэтому-то только сейчас к слову и вспомнил.
   Старик, привычно оглаживая бороду, размышлял, попеременно глядя то в наглухо зашторенное окно, то на икону и вдруг приставил указательный палец к груди Олега.
   - Мне прямо сейчас нужно с ней переговорить. Побудь здесь, пока я не вернусь, - и больше ничего не объясняя, торопливо вышел.
  
  
   18 августа 2007 года. 22 часа 58 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Улица Урицкого, дом 1.
  
   Чем дальше, тем больше психовал Сергей, интуитивно ощущая, что опаздывает за событиями. Вампира неудержимо влекло туда, где восемнадцать лет назад оборвалась его человеческая жизнь, и где затерялся так остро необходимый ему сейчас артефакт.
   Но бросить на произвол судьбы плохо управляемую, ежеминутно прибавляющую в числе ораву вурдалаков, значило обречь ее, да и в конечном итоге себя, на неминуемую гибель. Поэтому Сергей был вынужден страшно рисковать, принимая отчаянное решение временно передать власть над темной территорией смертному.
   И, наконец, решившись, он для начала остановился на двух кандидатурах - главе местной администрации и начальнике управления милиции. Но подполковник, не выдержав столкновения с тьмой, лишился рассудка и пополнил ряды безмозглых упырей. А главный районный чиновник, тоже выходец из милицейской среды, оказался трусливым мелким карьеристом, единственным сомнительным достижением которого стала организация системы поголовного мздоимства.
   Настоящей же находкой стал для вампира заместитель начальника РУВД по оперативной работе - властолюбивый и потрясающе меркантильный майор. Оставалось только проверить его в реальном деле.
   Чтобы как можно скорее разрубить все туже затягивающийся узел проблем, находившийся в жестоком цейтноте Сергей, пошел на беспрецедентный шаг - сложный, требующий огромного расхода внутренней энергии ритуал, инициирующий мгновенное перевоплощение мертвых омоновцев.
   Ближе к одиннадцати вечера вампир приказал охранникам привести в подвал майора и главу администрации, которых предусмотрительно запретил отпускать из здания и дал категорическое указание развести по разным помещениям. Перепуганные, плохо понимающие, что происходит, люди, непроизвольно жались подальше от разложенных по всему влажному цементному полу трупов в серой форме.
   Два вампира из бывших милиционеров отдела вневедомственной охраны, плотоядно скалясь, куцыми стволами автоматов оттерли гостей в угол. Остальные упыри, не обращая на них никакого внимания, под непосредственным руководством Сергея выкладывали из мертвых тел замысловатую пентаграмму.
   Майор, до того как за ним пришли, был занят доскональным пересчетом полученных денег. Таким способом он попытался стереть воспоминания о недавнем посещении подземелья и неожиданно для себя так увлекся, что потерял счет времени.
   Теперь, улучив момент, он шепнул на ухо главе администрации, с которым его вновь свели только на сумрачной пыльной лестнице, ведущей в подвал:
   - Василич, ты не в курсе, нас-то на кой опять сюда приволокли?
   Тот в ответ растеряно пожал плечами и таким же свистящим шепотом ответил:
   - Разве эту нечисть разберешь, что у нее на уме? - И нервно сплюнул под ноги. - Вот же не было печали, черти накачали. Влипли мы с тобой, Боря, по самое не могу.
   Милиционер непроизвольно дернул щекой и покачал перед носом товарища по несчастью закопченным скрюченным пальцем:
   - Нет, господин городской голова, тут ты не угадал. Влипли, - и палец его уставился на мертвецов, - вот они. А мы еще очень даже живы. И жизнь свою я задаром никому не отдам. Припрет, так хоть черту, хоть дьяволу пойду служить. Тем более, что он, - майор качнул головой в сторону завернутой в черный плащ массивной фигуры, - весьма недурно платит.
   Пока они перешептывались, возня с перемещением тел прекратилась. Рядовые вампиры, как ошпаренные, сыпанули подальше от пентаграммы и неподвижными изваяниями застыли вдоль стен. Под угрожающе низко нависшими сводами воцарилась напряженно-звенящая тишина. Стало слышно, как шлепают о пол капли из подтекающей водопроводной трубы, да шуршит в дальнем углу бестолково-бесстрашная крыса.
   Исполин, возвышавшийся внутри составленной из трупов многолучевой звезды, вскинул вверх руки и, касаясь кончиками пальцев волглых кирпичей потолка, низко, временами срываясь на хриплый рык, затянул заклинание. По мере того, как наливался силой его голос, вокруг все ярче разгоралось кроваво-красное свечение. Багровые всполохи, рождаясь в месте контакта пальцев вампира с изъеденным сыростью камнем, стекали вниз, раскаляя границы пентаграммы.
   По многочисленные радиусам и хордам побежала сначала едва заметная глазу вибрация, постепенно превращаясь в отчетливую рябь. Фосфоресцирующих, будто гигантские светляки мертвецов корежило так, словно по ним били высоковольтные разряды. Опешившим людям на миг показалось, что подвал наполнился сладковатой вонью горелого мяса. Однако это вполне могло быть и игрой воображения, так как вокруг осязаемо клокотала коверкавшая пространство черная энергия.
   В какой-то момент, жутко скрежещущие клыками и отчаянно скребущие стальными когтями штукатурку вампиры, пали на корточки. Круто выгнув спины и разинув зловонные пасти, все как один пронзительно взвыли.
   Невольные свидетели сатанинского шабаша не имели ни малейшего шанса сопротивляться хлестнувшему из центра пентаграммы ментальному валу. Они, стиснув руками вскипевшие непереносимой болью, казалось, вот-вот готовые лопнуть головы, рухнули на колени.
   Не в силах больше выдержать бешеного напора темной силы, глава администрации, непроизвольно обмочившись, завалился на бок, соскальзывая в спасительное беспамятство. А более закаленный, еще секунду назад захлебывающийся страданием майор, вдруг с пьянящим восторгом ощутил, как обжигающе-слепящий черный вихрь, словно гнилые капустные листья срывает с него липкие путы лицемерной морали, выпуская на волю до поры дремавшего первобытного монстра.
   Тем временем, от свирепствующего в центре магического знака багрового водоворота, мерцающими искрами занялся воздух. Одна за другой ярко вспыхивали и взрывались редкие лампочки, рассыпаясь ослепительными фейерверками. А извивающихся на полу мертвецов с оглушительным треском стегали раскаленные бичи бесчисленных вишневых молний.
   Но, стоило прерваться булыжному перекату тяжелых слов древнего заклинания, как бушующая в подвале вакханалия в мгновение ока улеглась. Очумевшие вампиры, тряся головами, стали медленно подниматься на дрожащих ногах. И вместе с ними нескладно вставали недавние мертвецы, по навсегда въевшейся в плоть привычке, выстраиваясь в неровные ряды.
   После погружения в мощнейшее магическое поле милиционер обрел способность к ночному видению. Он с отстраненным любопытством наблюдал, как откуда-то из темной глуби подвала упыри по цепочке передавали из рук в руки плотно спеленатых с головы до ног скотчем, отчаянно бьющихся и мычащих людей. А вот длинный хвост из недавних покойников, с угрюмой покорностью дожидавшихся очереди на получение жертвы, привела его в неописуемый восторг.
   Как пересохшая губка водой, насквозь пропитавшийся злом майор, не испытывая ни капли сочувствия к гибнущим на глазах соплеменникам, ухватившись за живот корчился от смеха. А бивший в нос густо-приторный дух свежей крови возбуждал его не хуже коньяка многолетней выдержки.
   Запыхавшийся Сергей, обессилено уронив нестерпимо пылающие руки, устало усмехнулся. Теперь он уже ни на секунду не сомневался, что на этот раз в выборе не ошибся.
  
   18 августа 2007 года. 23 часа 58 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Поселок Усть-Ижора, перекресток улиц Девятого Января и набережной Октября. Церковь Александра Невского.
  
   Два тяжелых "Урала" рвали надсадным ревом полуночное затишье, повергая в ужас немногих оставшихся в живых обитателей вытянувшегося вдоль Невы небольшого поселка. Их целью была восстановленная из руин стараниями епархии и прихожан церковь Александра Невского, к которой примыкало маленькое, каким-то чудом сумевшее пережить катаклизмы двух веков, кладбище.
   Жесткие рессоры ничуть не компенсировали зубодробительную вибрацию на сохранившейся еще с петровских времен булыжной дороге. Пару раз умудрившийся достать макушкой голого железа потолка кабины заместитель начальника РУВД, успевший сменить прожженный и перепачканный в саже спортивный костюм на новенький, еще необмятый камуфлированный комплект, с облегчением перевел дух, когда брусчатка, наконец, сменилась гладким асфальтом.
   Грузовики с ходу вылетели на небольшую площадь, на удивление свободную от вездесущего тумана. Причина аномалии стала понятна, когда вцепившийся в руль вампир отчаянно зашипел и, словно на него плеснули кипятком, на глазах стал покрываться отвратительными волдырями. Судорожно воткнув остро скрежетнувшую заднюю передачу, он до пола утопил педаль газа, бросая машину назад, в мутную мглу. Рядом фыркнул сброшенным из тормозной системы воздухом, оказавшийся в аналогичной ситуации второй "Урал".
   С размаху ударившийся головой во время неожиданного маневра майор уже, было, привычно раскрыл рот обматерить безучастно пялившегося в лобовое стекло водителя, но в последнюю секунду передумал. Погладив отозвавшийся острой болью затылок, он страдальчески скривился и в сердцах во все горло гаркнул: "К машине!!!" Новообращенный упырь, продолжая смотреть прямо перед собой остановившимся взглядом, бесстрастно откликнулся: "Есть к машине", - и, распахнув дверцу, деревянно соскочил на асфальт.
   Тяжело вздохнув, милиционер потянул за неприятно холодную ручку и со своей стороны надавил плечом на дверь. Неловко спрыгнул на землю, зацепившись треснувшей штаниной за какой-то выступ крыла и едва не запахав при этом носом. Вполголоса чертыхаясь, майор нервно закурил, наблюдая, как из клепаных фургонов грузовиков, металлически позвякивая оружием, сыплются размытые туманом силуэты.
   Обратившиеся омоновцы предсказуемо потеряли львиную долю присущего обычным людям интеллекта. Тем не менее, вбитая в подсознание на уровне рефлексов наука убивать превращала их в идеальных исполнителей чужой воли.
   Невольно холодея в предвкушении грядущей миссии, единственный в стае человек, глубоко затягиваясь сигаретой, несколько раз прошелся туда-сюда вдоль изломанного безмолвного строя. Несмотря на прививку вируса тьмы, подобно концентрированной кислоте разъедавшего душу до обугленных черных дыр, ему все еще было никак не решиться шагнуть за последнюю грань.
   А над ними, укрывшись в тумане, писала замысловатые петли крупная летучая мышь, нетерпеливо попискивая в ожидании - сумеет ли смертный переступить через свою глубинную человеческую сущность и выдержать проверку кровью?
   Будто почувствовав давящий сверху взгляд, майор, размашисто бросил рассыпавшийся огненными брызгами окурок под ноги и, раздавив его подошвой, с обреченностью приговоренного скомандовал:
   - Развернуться в цепь! Оружие к бою!
   Моментально отреагировавшие вампиры в серой форме с автоматами наперевес бегом рассредоточились по границе тумана. Дальше их не пускало невидимое обычным глазом защитное поле, окружавшее церковь и кладбище. Зато играющие в воздухе золотистые искры очень хорошо различала летучая мышь, уже опалившая крыло неосторожно столкнувшись с одной из них.
   Вот эта защита и служила камнем преткновения для упырей, сжигая их не хуже главного врага - прямых солнечных лучей. В первую очередь для борьбы с подобными объектами и захватывал Сергей омоновскую роту, которой сейчас предстояло пройти первое испытание.
   Тем временем, тоже вооружившийся автоматом майор, занял позицию на левом фланге. Пользуясь тем, что поле свободно пропускало людей, он пробрался на погост, укрылся за массивным гранитным монументом, и лишь после этого рявкнул: "Огонь!"
   По серой цепи пробежала волна движения, сопровождаемая хищным клацаньем досылающих патрон в патронник затворов. Через секунду сотни пуль из трех десятков стволов ударили в белоснежные стены церкви, в пыль кроша штукатурку и в щепки разнося деревянные рамы стрельчатых окон. Массивные двустворчатые входные двери в одно мгновение превратились в решето, а затем вообще с грохотом вывалилась из проема, не удержавшись на исковерканных петлях.
   Притаившийся за памятником майор, морщась от бьющего по ушам треска автоматных очередей и непроизвольно чихая от раздражающих носоглотку пороховых газов, напряженно наблюдал за зданием, пытаясь угадать, что же происходит внутри. Выждав, когда каждый из стрелков выпустит по два полностью снаряженных магазина, он машинально вытер о брюки повлажневшую правую ладонь, и хитро переплетя пальцы, пронзительно засвистел.
   Вампиры, вместе с перевоплощением становившиеся восприимчивыми к телепатии, с ходу уловили, что от них требуется, и тут же прекратили стрельбу. Милиционер выдохнул и подобрался, как перед прыжком ледяную воду. От волнения не чувствуя под собой ног медленно подошел к крыльцу и, не поднимаясь на ступени, до рези в глазах долго всматривался в еще курящийся остро пахнущим порохом дымком мрачный зев входа в церковь.
   Несмотря на промозглый сквознячок, тянущий от близкой реки, по лбу и вискам майора катились крупные капли горячего пота, а подмышками расплылись темные круги. С оборвавшимся в желудок сердцем, он вскинул автомат, отчаянно рванул затвор и, стараясь как можно тише хрустеть подошвами по каменно-деревянному крошеву, на полусогнутых, крадучись, двинулся внутрь здания.
   В непроглядном мраке посеченного пулями притвора не было ни живых, ни мертвых. Казавшаяся в темноте плоской, как на поблекшей черно-белой фотографии двустворчатая дверь, ведущая непосредственно в храм, устояла, несмотря на полтора десятка щетинящихся острыми сколами сквозных отверстий. Слыша только пульсирующий бой крови внутри головы, майор очень медленно, двумя пальцами потянул на себя туго поддавшуюся левую створку и проскользнул в приоткрывшуюся щель.
   Первой живой душой, на которую сразу же наткнулся милиционер, оказался низенький, круглый священник в перепачканной белым рясе. Его правая рука висела плетью, а с разлохмаченного, набухшего рукава, на пол часто скатывались багровые капли.
   Майор, обладавший великолепной зрительной памятью, сразу узнал в нем настоятеля церкви, с которым однажды сталкивался на каком-то протокольном мероприятии. А в глазах батюшки, здоровой рукой выставившего перед собой на манер копья заостренный кол, при виде вооруженного человека в камуфляжной форме мелькнула безумная надежда. Но, чем дальше они в полном безмолвии смотрели друг на друга, тем больше тяжелел взгляд священника. И когда настоятель окончательно осознал, кто перед ним и сделал неловкий выпад, целя майору в середину груди, тот тут же надавил на спусковой крючок. Короткая, в три патрона очередь сбила святого отца на колени. А окончательно оборвал его жизнь разворотивший лицо одиночный выстрел в упор.
   Впившись взглядом в неподвижное тело, распростершееся в быстро натекающей бурой луже, добровольный приспешник тьмы не испытал ни капли раскаяния в сотворенном злодеянии. Наоборот, гораздо сильнее, чем добрая дорожка подлинного колумбийского кокаина, к употреблению которого майора не так давно пристрастил один из многочисленных друзей-спосоров - крупный криминальный авторитет, кружило голову сознание абсолютной безнаказанности, никем и ничем не ограниченной власти над чужими жизнями.
   Мертвенно оскалившись и скользя по залившей пол крови, он переступил через убитого священника. Поведя стволом влево, поймал в прицельную рамку в смертельном ужасе скулящую под стойкой церковной лавки некрасивую девчонку в очках с толстенными линзами. Автомат коротко рыкнул, отрыгнув зазвеневшими по лакированному паркету гильзами.
   - Что же ты вытворяешь, ирод?!! - Вдруг ударил под купол отчаянный крик.
   От неожиданности майор втянул голову в плечи, присел и круто развернулся. На него, от алтаря, со шваброй на перевес, наступала сухая старуха. И вновь сухо треснула очередь.
   Ткнув укрепленным железной пластиной носком неподвижное тело, душегуб прицелился в покрывающий седые волосы темный платок, но вместо контрольного выстрела раздался лишь характерный сухой щелчок. Матюгнувшись, он затравленно оглянулся. Но в едва освещенной несколькими слабо тлеющими лампадами и десятком тоненьких свечей церкви уже некому было сопротивляться убийце. Торопливо сменив магазин, ни в коем случае не желавший оставлять случайных свидетелей, майор на всякий случай прострелил старухе голову. Затем, перекинув для экономии патронов флажок на одиночный огонь, отправился разыскивать и добивать оставшихся в живых.
   Золотистые звездочки защитного поля, с каждой вспышкой озарявшей лишенные стекол оконные проемы, тускнели и гасли одна за другой. Вместе с туманом, летучая мышь сначала опустилась до уровня креста, а когда молочно белая муть поглотила площадь, церковь и кладбище, с победным писком промчалась над самой землей и унеслась прочь.
   Тем временем на крыльцо, оставляя в белой пыли влажные темно-красные следы, вразвалку вышел майор, сладко потянулся, хрустнув суставами, и беспечно закинул автомат за спину. Словно прицеливаясь, прищурил левый глаз, окидывая взглядом свое воинство. Потом протянул вперед руку с растопыренными пальцами и во всю глотку заорал:
   - Бойцы!.. Пора подкрепиться!.. Я дарю вам этот поселок!.. На всё, про всё, час!.. Разойдись!..
   Вечно голодным вампирам не нужно было повторять дважды. Так и не проронив ни слова, они развернулись и хищно пригнувшись, плотной стаей рванули к ближайшим домам, едва проступающим мутными пятнами сквозь сгущающийся с каждой минутой туман. Майор же, присев на ступени, достал из нагрудного кармана сигарету и с чувством выполненного долга с удовольствием закурил.
  
   Глава 7. Бой со смертью.
   19 августа 2007 года. 00 часов 13 минут. Санкт-Петербург. Набережная реки Монастырки 1 (Александро-Невская лавра).
  
   После того, как отец Матвей поспешно выбежал из бокса, Олег присел на стул возле кровати Романа и незаметно для себя прикорнул. Ему приснился кошмар, где он, жадно хватая ртом тягучий, насквозь пропитанный испарениями гниющих листьев, воздух, заполошно метался по мрачному лесу, пытаясь найти выход к прятавшейся за деревьями рубленой церквушке. Но каждый раз, когда ему, казалось, вот-вот удастся выскочить на опушку, стволы смыкались непроходимой стеной, и все начиналось заново.
   В начале двенадцатого монаха разбудил мягкий толчок в голову, вслед за которым сердце проткнула раскаленная игла. Плохо соображая спросонок, он заполошно вскочил, тут же складываясь пополам от полыхнувшей за грудиной невыносимой боли. А на кровати, вцепившись в одеяло, хрипя и булькая, бился Роман.
   Олег запредельным усилием воли сумел совладать с собой, и всем телом навалился на извивающегося в конвульсиях парня, не давая ему свалиться на пол. Он попытался купировать эпилептический припадок, подпитывая Романа собственной энергией и тут же поплатился за это сердечным приступом.
   Облившись холодным потом, монах осел на пол и привалившись к тумбочке, ухнул в непроглядный омут забытья. Вернувшийся отец Матвей без лишнего пиетета отхлестал его по щекам, приводя в себя, а затем насильно влил в рот одно из своих магических снадобий.
   Олег, ощущая, как постепенно проясняется сознание и помаленьку отпускает боль, потряс головой, выгоняя остатки одури. Потом ошеломленно спросил:
   - Что это было?
   - Что было, что было? - Как обычно заворчал священник. - Кто-то инициировал мгновенное обращение - вот что это было.
   - Какое обращение? - Все еще сидя на полу, удивленно захлопал глазами монах.
   Вместо ответа его собеседник сам задал вопрос:
   - Ты, когда по темной территории болтался, часом не видал, как твари одновременно большое количество народу порешили?
   Олег на минуту задумался, прикрыв глаза, а когда вспомнил, то непроизвольно вздрогнул:
   - Там же, - он машинально бросил взгляд на наручные часы, отмечая начало новых суток, - вчера днем целая рота ОМОНа попала в засаду. Кровососы всем до одного глотки порвали и куда-то на их же машинах увезли.
   - Вот тебе и ответ, - глядя в сторону, озабочено теребил бороду старик. - Ему зачем-то срочно нужна серьезная ударная сила. Впрочем, кажется, я знаю - зачем... А мальчик-то, как ты наверное заметил, очень, точнее сказать, даже слишком тесно с ними связан. И это, как ни странно, дает нам реальный шанс...
   Оборвав на полуслове малопонятный для Олега монолог, он склонился над переставшим корчиться, но все еще тяжело и часто дышащим, до синевы бледным Романом. Пощупал пульс, оттянул веки и выдохнул:
   - Да, все верно, его нужно как можно скорее возвращать... Пока не стало поздно... Помоги-ка мне доставить хлопца в Благовещенскую церковь.
   - Там же реставрация, - не удержался взбодрившийся в результате действия эликсира монах. - Может, лучше в собор Троицкий?
   - Я у тебя, раб божий, совета спрашивал? - Недовольно насупился старик.
   Виновато потупившись, Олег подхватил Романа на руки и вынес в холл, где уже дожидалась предусмотрительно подготовленная отцом Матвеем каталка на мягком резиновом ходу.
   В перегороженном строительными лесами, на две трети скрытом под защитной пленкой храме оставалось совсем немного свободного места перед самым амвоном. Туда они кое-как втиснули каталку. После чего начали твориться и вовсе непостижимые для Олега вещи. Священник приказал совершить форменное святотатство - занести в алтарь непосвященного. А в ответ на удивленно-непонимающий взгляд, ничего не объясняя, угрюмо буркнул: "Так надо".
   Смирившись с нарушением всех мыслимых и немыслимых канонов, монах, беспрекословно следуя указаниям, опустил Романа на возвышение горнего места, между семисвечником и большим запрестольным крестом.
   Слегка запыхавшийся отец Матвей поднял на него глаза и вполголоса спросил:
   - Теперь понял, почему нельзя было в собор?
   Тяжело вздохнув, Олег кивнул головой, прекрасно понимая, что в действующем храме, никто бы не позволил сотворить подобное, пусть даже и даже глубокой ночью.
   Больше ничего не говоря, старик опустился на колени перед крестом, трижды осенил себя крестным знамением, глубоко, до самого пола поклонился и беззвучно зашевелил губами, читая молитву.
   Олег, ощутил как в настоянной на запахе сырой штукатурке прохладе от него, одна за другой покатились теплые, переливающиеся золотистым свечением волны. Не долго думая, монах пристроился рядом и попытался подключиться к ментальной сфере наставника.
   Тот, видимо, ожидая поддержки от ученика, беспрепятственно впустил его, и Олег, совершенно неожиданно для себя вновь оказался в уже знакомом мрачном лесу. Только на этот раз в толстом слое скользящей под ногами прелой листвы появился намек на еле заметную тропинку. Будто кто-то совсем недавно прошел здесь, оставив в мягкой гнили не успевшие затянуться углубления следов.
   Монах перекрестился, не без удивления обратив внимание на плывущий за рукой искристый след. Не отказав себе в удовольствии полюбоваться причудливым эффектом, он некоторое время шевелил пальцами, наблюдая, как с них стекают и медленно уплывают вдаль, постепенно угасая, сверкающие капли.
   В глубине душе жалея о невозможности задержаться и продолжить изучение удивительных явлений, Олег вздохнул и начал протискиваться между плотно стоящими стволами, с хрустом проламываясь через густое переплетение ветвей.
   Настроившийся на долгий, утомительный путь, монах неожиданно быстро вырвался на неровную поляну, огороженную от леса трухлявым, развалившимся по разным сторонам, частоколом. Поначалу он принял ее за заброшенное пастбище, и только запнувшись о проросший травой поваленный крест, сообразил, что поляна, никакое не пастбище, а забытый погост.
   Тут, словно по команде невидимого режиссера поднялся занавес, и на дальнем краю кладбища возникла маленькая, сложенная из растрескавшихся, потемневших от времени бревен, церквушка. К ней, согнувшись в три погибели под тяжестью тела Романа на плечах, покачиваясь и спотыкаясь, брел отец Матвей. А его не пускала, раз за разом с яростным писком бросаясь в атаку гигантская, размером с крупную ворону, летучая мышь, так и норовя выцарапать глаза венчающими перепонки крыльев мелкими, но чрезвычайно острыми когтями.
   Олег с первого взгляда понял, что силы старика на исходе, тварь вот-вот доконает его, и тогда уже никто и никогда не сможет вызволить парня из черной трясины. Время привычно замедлилось, когда он рванулся на помощь. Резиново тянулись секунды, пока воин, с треском сухожилий отталкивая от себя землю, продавливал грудью загустевший, как патока, воздух.
   Подхватив левой рукой уже готового сдаться священника, правым кулаком монах встретил налетевшую мышь и попал прямо в оскаленную пасть. Зверюга, разочарованно заверещав, кувырнулась назад и, ломая крылья, обрушилась в высокий бурьян. Не мешкая, Олег взвалил на себя отца Матвея вместе с Романом и втащил их в церковь. Но, стоило захлопнувшейся за спиной двери отрезать тревожный свет серого дня, как он тут же выпал из транса...
   Первое, что Олег почувствовал, вернувшись в реальность, была саднящая боль в разодранных костяшках пальцев правой руки. Пока монах, поднеся кисть к глазам, разглядывал сочащиеся сукровицей треугольные раны, сзади к нему неслышно подошел священник и, как обычно, ворчливо, поинтересовался:
   - Где это ты так неаккуратно?
   Олег с изумлением уставился на него:
   - Так мы же... это... вместе...
   Старик, привычно оглаживая бороду, лукаво усмехнулся:
   - Так ты считаешь, что в твоих грезах мы были реально вместе?.. Кстати, с кем сцепился-то? - Кивнул он на его окровавленные пальцы.
   Озадаченный монах, кривясь от боли, промокнул несвежим, серым на сгибах носовым платком тыльную сторону ладони и буркнул:
   - С летучей мышью, - затем хмыкнул и покачал головой. - Здоровенная такая зараза, и зубастая, прям птеродактиль какой-то доисторический.
   - Ага, - задумчиво почесал макушку отец Матвей, - вот, значит, на ком упырь наш споткнулся. А я-то гадаю, куда запропастился, почему не вмешался?.. Что ж, - он с уважением взглянул на ученика, - молодец. Здорово мне помог.
   - Так что же это получается? - Олегу было все никак не успокоиться. - Если мне все привиделось, как тогда это объяснить? - Монах протянул наставнику изрезанную руку. - Это, между прочим, отметины от зубов той самой летучей твари. Самые, что ни на есть материальные. Или хотите сказать, они каким-либо боком на стигматы похожи?
   - Неугомонный какой. Все ему выложь, да положь, - не то с осуждением, не то со скрытым одобрением отозвался старик. - Правильно понимаешь, к стигматам твои раны отношения никакого не имеют. И не летучая мышь это была вовсе, а вампир проснувшийся, как раз тот самый, за которым мы охотимся. Ты с ним, считай, в его владениях встретился, и отбиться сумел. Что уже само по себе странно. Не обессудь, но нет пока в тебе еще силы, на равных с подобной тварью тягаться. Да и парень, укушенный, давным-давно уже темным должен был стать, а он, знай себе, барахтается. Непонятно это все, неправильно.
   - И где ж теперь истину-то искать? - Тяжело вздохнул присмиревший Олег.
   - Ты кроме мыши летучей из своего видения запомнил еще что-нибудь? - В свойственной ему манере ответил отец Матвей вопросом на вопрос.
   Монах, наконец, поднялся с колен и, пожав плечами, не очень уверенно заговорил:
   - Вас с Романом запомнил, кладбище старое, совсем заброшенной, и церковь маленькую... Вроде все...
   - Вот, - назидательно поднял палец священник, - там-то мы истину и найдем.
   - Да как же мы узнаем, где это? И существует ли эта местность на самом деле? - Неподдельно изумился Олег.
   - Еще как существует, - неожиданно весело подмигнул ему наставник. - Более того, я знаю, кто нам туда дорогу покажет... А пока, давай-ка вернем хлопца на место. Я ему успокоительное дал, пусть до утра поспит. Нам тоже подремать не мешает, сил поднабраться. Они еще ох, как понадобятся...
  
   19 августа 2007 года. 02 часа 07 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Улица Урицкого, дом 1.
  
   Часто сплевывая на пол в безуспешной попытке избавиться от горьковатого привкуса анаболиков, составлявших добрую половину крови специально выловленного в круглосуточном спортивном зале на улице Танкистов культуриста, Сергей рассеяно наблюдал в окно, как из двух "Уралов" выгружается прибывшая с первого задания ударная группа.
   Руководивший высадкой майор, ощутив давление темного взгляда, повернулся к фасаду и подчеркнуто вытянувшись по стойке "смирно", четко, по-армейски кинул ладонь к виску, отдавая честь. Затем, бравируя особыми отношениями с хозяином, развязано усмехнулся и, вытянув вперед правую руку с оттопыренным большим пальцем, подхлестнул сонных вампиров визгливым воплем: "Шевелись, желудки! Бегом, бегом!"
   Через четверть часа, когда подчиненное ему воинство вернулось в подвал на дневку, милиционер, решительно цокая подковами покрытых запекшейся багровой коркой ботинок, не обращая внимания на охранников, по-свойски, без стука ввалился в облюбованный Сергеем кабинет главы администрации.
   Развалившийся в кресле вампир, задумчиво ковыряясь в зубах, холодно прищурился на дерзкого клеврета. А тот, поначалу нахально уставившись ему прямо в глаза, вдруг стушевался и, покорно склонив голову, замер, не в силах побороть предательски расслабляющую колени дрожь.
   Сергей же, с наслаждением втягивая ноздрями исходящий от майора страх, выдержав многозначительную паузу, довольно пророкотал:
   - Ты удивил меня, смертный. Пожалуй, с тобой действительно можно иметь дело.
   Человек с облегчением выдохнул и набрался смелости переступить с ноги на ногу, а упырь, между тем, продолжал:
   - Следующей ночью мне нужно будет ненадолго отлучиться, и я решил на это время поручить тебе охрану моего народа, - он оскалился в подобии иронической улыбки. - Надеюсь, ты не против?
   Вдохновленный неожиданной хозяйской благосклонностью майор расправил плечи и поднял глаза на Сергея:
   - Я готов, господин. Только... - Милиционер замялся, а вампир благодушно шевельнул пальцем, требуя продолжения, - надо бы прибавить... Ну... к той сумме, что уже уплачена... Работа-то непростая... Очень ответственная, нужно сказать, работа.
   Не ожидавший подобного поворота Сергей, раскатисто расхохотался, а, отсмеявшись, удивленно покачал головой:
   - Нет, смертный, ты меня положительно умиляешь. Твоя безмерная алчность, и такая же беспредельная наглость рассеяли остатки сомнений в правильности моего выбора, - он вытер коготь об остатки изумрудной обивки столешницы. - Не переживай, будут тебе деньги. Сколько ты хочешь?
   Майор прикусил губу в муках - как бы не прогадать. А, решившись - выпалил: "Тридцать миллионов рублей!"
   Вампир саркастически приподнял бровь: "Всего-то?.. Мелковато, однако, плаваешь... Но, хозяин-барин, тебя за язык никто не тянул, - тридцать, так тридцать". Сергей, не смог отказать себе в удовольствии поиздеваться над моментально взмокшим, побагровевшим слугой, в затравленно мечущемся взгляде которого читалось отчаянное: "Продешевил!"
   Он обеими ладонями оттолкнулся от стола и не успел майор моргнуть глазом, как оказался рядом с ним. Твердым, как гвоздь, пальцем уперся милиционеру в грудь и смрадно выдохнул в лицо:
   - Смертный, неужели ты до сих пор так и не понял, кому служишь? Какие тридцать миллионов?.. Не смеши меня. Научись, в конце концов, соображать... Тебе представилась возможность получить такую власть, о которой не могут даже мечтать все президенты, короли и диктаторы вместе взятые. Но, для начала, справься с элементарной задачей - защити созданное мною... Последний раз спрашиваю, - стальные клещи до боли стиснули плечо, - справишься?
   Захлебнувшийся от открывшихся перспектив майор присел на ослабевших ногах, с собачьей преданностью таращась в гипнотически клубящиеся тьмой глаза вампира и, с трудом сглатывая ком в горле, хрипло выдавил: "Не сомневайтесь, хозяин... Костьми лягу... В лепешку расшибусь... Но все... Все сделаю в лучшем виде".
  
   19 августа 2007 года. 08 часов 07 минут. Санкт-Петербург. Набережная реки Монастырки 1 (Александро-Невская лавра).
  
   В конец измочаленный, накануне потерявший слишком много сил, Олег никак не мог проснуться. Но, настырный служка в потертой, с чужого плеча рясе, не отставая, теребил его за плечо, лишая последней возможности вновь соскользнуть в вожделенное забытье.
   - Ну, все, все, хватит уже, - он раздраженно отмахнулся от паренька. - Что за пожар? Я же просил до обеда не беспокоить.
   - Вас там, у входа в собор дожидаются. По срочному делу, - бодро протараторил юный послушник и, считая поручение выполненным, направился к выходу.
   - Э, э, погоди! - Вслед ему крикнул потихоньку начинающий соображать Олег. - Так, кому я понадобился-то?!
   - А я почем знаю? - Уже из-за двери отозвался парнишка. - Мне велели, я передал.
   Вопрос: "Кто велел?" - повис без ответа.
   Мучаясь от тошнотворной головной боли, монах немного посидел, свесив ноги с кровати, потом тяжело встал и побрел, шлепая босыми ступнями по прохладному полу в крошечный санузел, где подставил голову под струю ледяной воды.
   Через четверть часа он уже шагал по еще свободному от туристов монастырскому комплексу. На свежем воздухе, а утро выдалось серым и прохладным, ему неожиданно полегчало, и даже понемногу стал успокаиваться раскалывающийся с самого пробуждения затылок.
   Кого Олег меньше всего ожидал увидеть, так это сидевшую на ступеньках и демонстративно дымившую тонкой дамской сигаретой Вику. На территории Лавры официально курить не запрещалось, но и не приветствовалось, о чем посетителей предупреждали информационные щиты на входе.
   После того, как монах сумел побороть пристрастие к табаку, курящие люди постепенно стали вызывать у него непроизвольную брезгливость, и особенно это относилось к женщинам. Когда же до него дотянулась синеватая, отчетливо отдающая ментолом струйка, Олег вновь ощутил болезненный укол внутри головы. Кисло кривясь, он забурчал вместо приветствия:
   - И чего тебе дома не сидится? Все не успокоишься никак? Так на приключения и тянет, да? Ни себе ведь, ни людям покоя не даешь.
   Обернувшаяся с приветливой улыбкой на звук его шагов девушка, задохнулась от возмущения. Выронив сигарету и, выкатив блеснувшие злыми слезами глаза, раскрыла, было, рот, чтобы разразиться гневной тирадой в ответ. Но обстановку успел разрядить очень вовремя появившийся из-за дверей храма пожилой священник. Покачав головой, он мягко упрекнул монаха:
   - Негоже тебе, отец Олег, напраслину на барышню возводить. Не по своей воле она здесь, а по моей нижайшей просьбе.
   И Олег, уже в душе досадуя о своей несдержанности, неловко ежась под укоризненным взглядом старика, спрятал глаза и глухо попросил у Вики прощения. Она, в свою очередь, неожиданно покраснев, по-детски шмыгнула носом и, отвернувшись в сторону, коротко бросила: "Проехали".
   Ну, вот и ладно, - успокаивающе потрепал девушку по плечу спустившийся по ступенькам отец Матвей. - Нам, ребятушки, нынче не до распрей. Так уж сталось, что работать нам одной командой. А самое сложное испытание как раз впереди предстоит... Ты как, матушка, - девчонка, не ожидавшая такого к себе обращения, невольно прыснула, а священник, как ни в чем не бывало, продолжил, - сумела сделать то, о чем договаривались?
   Посерьезневшая Вика утвердительно кивнула:
   - Поначалу, правда, отец шумел сильно. Но, после вашего звонка, сломался. Все, о чем попросила, дал.
   - Славно, славно, - старик ненадолго ушел в себя, привычно оглаживая бороду. Затем встрепенулся, молодо сверкнув глазами. - Что ж, тогда не будем терять времени. С Богом.
  
   19 августа 2007 года. 10 часов 33 минуты. Ленинградская область. Мурманское шоссе.
  
   Блестящий отполированным лаком черный как смоль, новехонький двухсотый "Ленд-Круизер", с красно-синими рогами проблесковых маяков на крыше и режущей глаз особой буквенно-цифровой комбинацией на номерных знаках сломя голову летел по шоссе, время от времени оглашая окрестности оглушительным воем сирены. Вцепившийся в роскошный, отделанный деревом и кожей руль, Олег виртуозно лавировал в потоке транспорта, при первой же возможности кидая мощный внедорожник на обгон бесконечных караванов фур и лесовозов.
   Инспектора дорожной милиции откровенно игнорировали бесцеремонно нарушающий правила дорожного движения представительский автомобиль, мудро предпочитая не искать лишних приключений, на что, собственно, и рассчитывал пожилой священник, обратившийся за помощью к вице-губернатору, отцу Виктории. Как он сумел уговорить разгневанного чиновника, намеренного минимум до первого сентября посадить дочь под домашний арест, не только отпустить ее вместе со стихийно сложившейся командой, но и в придачу отдать им персональный джип, осталось для девушки загадкой.
   В шикарном салоне, напичканном всеми мыслимыми и немыслимыми опциями, включая видеоэкраны в подголовниках и вибромассажеры в подушках кожаных сидений, расположились шестеро. Хуже всего приходилось Алексею, вынужденному ютиться на откидушке в багажном отсеке. На переднем пассажирском сиденье с комфортом раскинулся отец Матвей. Ольга с Викой уже привычно опекали Романа, лежавшего на импровизированной кушетке, получившейся из откинутой средней части спинки заднего дивана. Выведенный из комы парень крепко спал, одурманенный снадобьями старика.
   ...За скромным завтраком, куда специально пригласили Вику, священник объяснил, что для спасения Романа, им всем, побывавшим в темной зоне, придется отправиться на поиски древнего артефакта - в народе получившего название гроб вампира.
   - Как вы, наверное, уже поняли, - размеренно вещал отец Матвей, прихлебывая слабенький, почти прозрачный чай, - вопреки распространенным легендам, новообращенные твари не нуждаются ни в каких специальных местах для дневки. Да и сон для них вещь условная. Но, тем не менее, так называемые древние, истинные вампиры, всегда имеют специальные саркофаги, в которых могут веками пребывать в состоянии, схожем с анабиозом. Судя по анализу дошедшей до меня информации, я пришел к выводу, что наш упырь неправильный и у него почему-то нет такого вот "гробика". И в этом его, пожалуй, единственная ахиллесова пята. Каким-то, непостижимым для меня образом, он получил темную силу при пробуждении истинного в восемьдесят девятом. Откровенно говоря, до недавнего времени я не очень верил в эту историю. Однако, - он поставил опустевшую чашку на стол и бросил быстрый взгляд на Ольгу, - в свете вновь открывшихся фактов вынужден был кардинально изменить прежнее мнение. Более того, убежден, что нужный нам артефакт до сих пор там, и его требуется обнаружить как можно скорее, пока до него не добрался либо сам владелец, либо его наследник...
   Олег, не обращая внимания на ухабы в разбитом дорожном полотне, впрочем, почти без последствий для пассажиров легко сглатываемых подвеской, выжимал из мощного дизеля все соки. Стрелка спидометра редко опускалась за отметку в сто десять километров в час, большую честь времени вообще заваливая за сто пятьдесят. Наставник поставил перед ним задачу засветло добраться до места - затерявшейся в Тихвинских лесах деревеньки Грызлово, расстояние до которой по самым скромным прикидкам было не менее трехсот километров.
   Сделав за все время беспрерывной гонки всего одну остановку для заправки, монах, по просьбе Ольги, сбросил скорость, когда до границы Бокситогорского района уже оставалось подать рукой. Женщина прилипла к тонированному стеклу, мучительно пытаясь вспомнить нужный поворот.
   - Тормози! - Внезапно воскликнула она. - Сразу вон за той горкой, направо... Правда, теперь уж и не знаю, проедем ли на этой чудо-машине, или нет. Без малого два десятка лет прошло. Есть ли там сейчас вообще дорога?..
   Вопреки опасениям, грунтовка сохранилась, а перед перекрестком внушал оптимизм свежеокрашенный предупреждающий знак. Вальяжно переваливаясь с боку на бок, внедорожник сполз с асфальта, расплескивая широкими покрышками стоящую в глубоких колеях мутную воду. Натужно ревя двигателем, на пониженной передаче потянул вглубь леса.
   Но, пассажиры в машине рано обрадовались. С каждым пройденным километром дорога становилась все хуже и хуже. Всякий раз, когда "Тойота" шаркала по песку порогами или днищем, Олег сквозь зубы шипел что-то неразборчивое, а автомобиль обиженно пищал, отчаянно моргая красными лампочками на приборной панели. Примерно через час, когда им с грехом пополам удалось продвинуться почти на двадцать километров, путь преградило поваленное дерево.
   Резко утопив педаль тормоза, монах откровенно чертыхнулся, тут же наткнувшись на осуждающий взгляд священника, но только досадливо отмахнулся в ответ. Обернувшись назад, с сомнением прищурился на Алексея:
   - Ты там, дружище, еще не все части тела отсидел? Размяться не хочешь, скажем, на разведку прогуляться?
   Участковый потянулся, насколько ему позволял объем багажника и жизнерадостно откликнулся:
   - А почему бы и нет? Пойду-ка я, действительно, по свежему воздуху пробегусь.
   Он открыл заднюю дверь, бесшумно спрыгнул на землю, и моментально растворился между плотно стоящих деревьев. Олег же, опустив стекло, заглушил двигатель и, шикнув на остальных, превратился в слух.
   Минут через семь, также внезапно как исчез, из-за ближайшего к машине ствола вынырнул Алексей, оперся о крышу и вполголоса заговорил:
   - Все, приехали. Сосна не проблема, на полчаса работы. Вот за ней - совсем худо. За поворотом, метрах в семидесяти кто-то очень оригинально схохмил и выкопал этакий форменный противотанковый ров. Его наш транспорт может форсировать только при одном условии, если ему присобачить крылья. Однако сдается мне, в списке опций подобного не предусмотрено... Понимаю, - он провел ладонью по гладкому металлу, - к хорошему привыкаешь быстро, но, увы, придется вернуться на грешную землю и дальше по простецки - ножками, ножками.
   Олег, разочарованно вздохнул и безнадежно переспросил:
   - А как-нибудь в объезд? Может по лесу, между деревьями просочимся?
   Участковый кисло скривил левую половину лица и отрицательно помотал головой:
   - Первым делом прикинул. Бесполезно.
   - Раз так, - вмешался в разговор священник, - чего уж воду в ступе толочь, нужно выгружаться и идти. Вы начинайте, а я пока парня разбужу. Не хотелось, конечно, раньше времени, но да делать нечего. Вы, воины, мне свежие нужны, не вымотанные. - Старик машинально пропустил бороду сквозь пальцы и обернулся к Ольге. - Далеко еще до деревни-то?
   Женщина неуверенно пожала плечами, растеряно оглядываясь вокруг.
   - За столько лет все так изменилось. Почти ничего и не узнать... А мы от асфальта, сколько успели отъехать?
   - Восемнадцать километров двести шестьдесят два метра, - отозвался из-за руля Олег.
   - Тогда, - Ольга задумчиво приставила палец ко лбу, - если мне не изменяет память, осталось километра три-четыре, не больше.
   - Так это ж, теть Оль, считай в соседнем дворе, - подал голос уже успевший вытащить часть поклажи Алексей. - Для бешеной-то собаки, и шесть верст вон не околица, - не очень удачно пошутил он. Впрочем, народ, уже занятый мыслями о подготовке к пешему переходу, не обратил внимания на неуместное сравнение.
   Тем временем, отец Матвей, выпроводивший из машины женщин, колдовал над Романом. И стоило еще плохо соображающему спросонок парню самостоятельно выбраться из салона, как к нему, всхлипнув, кинулась мать. Остальные, деликатно отвернулись, сделав вид, что полностью поглощены сборами.
   Через четверть часа, переодевшийся в камуфляж Олег выдал каждому по специальному тонкому, но широкому ошейнику из особо закаленной стали и проследил, чтобы все их надели. Участковый, облаченный так же, как и монах, поправил под воротником неприятно холодящую шею металлическую полосу и, закинув за плечи внушительный рюкзак, несколько раз подпрыгнул на месте. Поправил амуницию, чтобы ненароком не звякнуло при движении. Еще раз пружинисто подпрыгнул, а затем проверил насколько легко выходят из специальных креплений заостренные на концах осиновые колышки. И напоследок расписав лицо желто-зелеными разводами, задорно подмигнул Олегу:
   - Ну, что, святой отец, тряхнем стариной, а?
   Тот едва заметно усмехнувшись в ответ, размашисто перекрестился и, уронив руку, выдохнул: "С Богом... Тронулись, что ли, помаленьку..."
  
   19 августа 2007 года. 17 часов 02 минуты. Ленинградская область. Тихвинский район. Деревня Грызлово.
  
   Двигаясь вдоль непроходимо заросшей подлеском просеки, в которую за прошедшие годы превратилась старая дорога, они провели в пути не полтора-два часа, как прикидывал Олег, а все пять. Когда монах уже был готов смириться с мыслью, что Ольга все же ошиблась и выбрала неверное направление, Алексей, по собственной инициативе взявший на себя роль разведчика, выскочил на опушку и внизу, под горой, наконец, разглядел деревню.
   Не выходя из-под защиты деревьев, он негромким свистом подозвал остальных. Подскочивший первым Олег, подождал, пока подтянутся поддерживающие под руки обессилевшего Романа женщины и громко пыхтящий, изрядно взопревший священник. Приложив палец к губам, жестом показал им располагаться на привал, а сам, скинув рюкзак, извлек из него пластиковую бутылку с водой и бинокль в футляре.
   Пока наименее физически подготовленная часть команды, как подкошенная повалившись на жизнерадостно зеленеющий, мягкий как перина мох, жадно отпивалась теплой минералкой, монах надолго прильнул к окулярам. Потом передал бинокль Алексею, успевшему вытянуть сигарету и по навсегда вбитой в подсознание привычке спрятать окурок под слоем прелой листвы.
   Младший лейтенант минут десять шарил глазами по разбросанному вдоль то ли небольшой речушки, то ли разлившегося во время недавних дождей ручья десятку почерневших от старости домов. А когда опустил бинокль, то с удивлением произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
   - Сдается мне, что деревенька-то пустая... Нет никого в деревеньке... И, судя по всему, давным-давно нет.
   Задумчиво потерший гладко выбритый подбородок Олег, согласно кивнул:
   - Вот и мне тоже показалось - мертвая деревня... Или все же там засада, как думаешь?.. Защитного тумана здесь нет. Упырям особо не разгуляться, вот и сидят по темным углам, нас дожидаются... Хочешь, не хочешь, а придется на разведку идти. Всей толпой туда соваться не с руки. Можем и не отбиться, если разом, со всех сторон насядут...
   - Вместе пойдем. Нет там никого. - Безапелляционно перебил подошедший отец Матвей. - Вот отдышимся немного, и потопаем.
   Алексей обернулся и смерил его скептическим взглядом:
   - Поверьте мне на слово... - он запнулся, подбирая слово, но, все же решившись, подпустил в голос яду, - дедушка. Самонадеянность в подобной ситуации дорогого стоит. Если вы ошибетесь, то мы до утра можем и не дожить. А мне, честно говоря, помирать рановато.
   Священник недовольно нахмурился.
   - Ты меня еще жизни поучи... внучек. Сказано, нет там никого - значит, так оно и есть. А не веришь, дело твое. И еще. Заруби себя на носу - разделяться нам ни в коем случае нельзя. Вместе пришли - вместе уйдем. Все ясно?
   Смущенный столь резкой отповедью участковый покраснел, пожал плечами и, возвращая бинокль Олегу, обиженно буркнул:
   - Ну, как знаете. Мое дело - предупредить.
   Монах же, пряча бинокль в футляр, лишь усмехнулся, дружески подмигнув Алексею.
   - Понапрасну-то не казнись. Я поначалу так же ерепенился, пока не сжился с тем, что отче никогда не ошибается. Посему, - он глянул на наручные часы и, повысив голос, чтобы слышали остальные, скомандовал, - выдвигаемся через пять минут.
   Тем временем священник подозвал Ольгу, которая сразу указала ему на один из домов в середине деревни. Женщина, вынужденная погрузиться в страшные воспоминания, побледнела и, несмотря на теплый вечер, зябко поежилась.
   - Вон тот, с развалившейся трубой, - она откровенно вздрогнула. - Я его и через сто лет узнаю.
   Отец Матвей успокаивающе положил руку ей на плечо.
   - Ну, будет, будет. Крепись. Тебе, еще силы понадобятся сына из беды вытаскивать.
   Ольга по-детски шмыгнула носом, смахнула набежавшие слезы и глубоко вздохнула:
   - Все нормально, святой отец, все нормально. Я сильная, выдержу.
   - Вот и ладно, - он перекрестил женщину. - Нам пора. Иди, поднимай молодежь.
   ...Нелегкий спуск с обрывистого косогора обошелся без приключений, если не считать одной странности - чем ближе они подходили к околице, тем быстрее оживал Роман. Еще совсем недавно едва переставлявший ноги, он неожиданно категорически отказался от помощи и, сначала ускоряя шаг, а затем и вовсе сорвавшись на бег, устремился к покосившимся, вросшим в землю постройкам. Олег, вместе с Алексеем, не сговариваясь, кинулись за ним.
   Священник удержал за рукав дернувшуюся, было, вслед Ольгу.
   - Не горячись, Ольга Васильевна, ребятишки вполне без нас управятся. И проследят, и защитят, если что. Опыта в этих делах у них не занимать. А мы, - он обернулся и жестом поторопил приотставшую Вику, - уж лучше от греха, на безопасном расстоянии.
   Пока в начале единственной деревенской улицы отец Матвей в сопровождении спутниц с трудом продирался сквозь густую, вымахавшую по колено траву, Роман добежал до остатков плетня того самого дома, на который сверху показывала священнику его мать, и рванул на себя трухлявую, рассыпающуюся под пальцами калитку. Заскочив во двор, с ходу перепрыгнул, словно всегда зная о ней, за долгие годы оплывшую и заросшую бурьяном, но все еще коварно-опасную дренажную канаву. Взлетел на подгнившее, с жалобным скрипом просевшее под ногами крыльцо, и вдруг как вкопанный застыл перед входной дверью.
   Полуоторванная, болтающаяся на единственном изъеденном коррозией гвозде ручка, оспины сквозных отверстий в почерневшем, источенном насекомыми дереве, и даже сплющенная подошвой позеленевшая гильза - все это было почти один в один как в преследующем его в последнее время сне. Все, кроме главного - возбуждающего, заставляющего кипеть в жилах кровь предвкушения встречи.
   Но, несмотря на жгучее, подкатывающее невольными горячими слезами к глазам, разочарование, что-то скрытое стенами дома, непроглядно-черное, пульсирующее свирепой силой, неудержимо влекло Романа к себе. Не имея больше воли противиться, он, окончательно отрывая ручку, потянул дверь на себя и шагнул в мрачные, затхлые сени. Ведомый безошибочным внутренним компасом поднял валявшуюся под ногами лестницу и приставил ее к лазу на чердак. Не задумываясь о риске сломать шею, если не выдержит гнилое дерево, вскарабкался наверх и, раздвигая руками пыльные занавеси паутины, по щиколотку проваливаясь в прелый мусор, полез в дальний угол, где под нижней балкой перекрытия темнел массивный параллелепипед.
   Заскочивший в дом Олег сразу же сообразил, где нужно искать подопечного, но его веса лестница уже не выдержала, с хрустом сложившись пополам. Подоспевший Алексей, не долго думая, хлопнул себя по плечу. Монах, не заставляя себя уговаривать, тут же оттолкнувшись носком ботинка от переплетенных пальцев напарника, подлетел вверх и зацепился за срез чердачного лаза. Подтянувшись, ловко забрался на перекрытие и, опустив вниз руку, втащил за собой участкового.
   Младший лейтенант первым высмотрел приятеля в дальнем углу, под самым скатом крыши. Тот, закинув голову, с поднятыми вверх руками стоял на коленях возле здоровенного, с виду очень походящего на прямоугольный гроб, ящика с откинутой крышкой. Но, самым странным было то, что его растрепанные, влажные от пота волосы, в отсутствии малейшего движения воздуха, шевелились сами по себе, на глазах наливаясь багровым сиянием.
   При виде этой картины Олег не смог удержать эмоций, раздосадовано махнув рукой и сплюнув. Потом, боясь спугнуть Романа, зашептал Алексею в самое ухо:
   - Беда, Леха... Похоже, опоздали мы. Однако, как бы там не было, давай мухой за отцом Матвеем, а я пока здесь, на всякий случай покараулю.
   Участковый понимающе кивнул и, не заставляя повторять себе дважды, соскользнул вниз, повиснув на руках. Потом разжал пальцы, мягко приземлившись в позе лягушки на широко расставленные согнутые ноги и ладони, и стремительным, почти неуловимым для глаза рывком выскочил из дома.
  
   19 августа 2007 года. 22 часов 16 минут. Ленинградская область. Волховский район. Деревня Юшково. Мост через реку Волхов.
  
   Едва дождавшись девяти вечера, когда невидимое за плотной пеленой тумана солнце, наконец, закатилось за горизонтом, с утра не находивший себе места Сергей, привычно перекинулся в летучую мышь.
   Изо всей силы работая крыльями, он моментально вырвался из белесого марева над подконтрольной территорией и, разогнавшись до максимальной для физического тела зверька скорости в шестьдесят километров в час, используя в качестве ориентира подсвеченную автомобильными фарами ленту шоссе, устремился на север.
   Вампир уже знал, что кто-то не только обнаружил артефакт, но и попытался воспользоваться его магической мощью. Однако его тревожил не столько сам факт вскрытия саркофага, сколько возможность его случайного уничтожения, даже, несмотря на то, что вероятность подобного исхода была почти нулевой. Поэтому Сергей на пределе возможностей несся туда, где восемнадцать лет назад началось его восхождение на темный Олимп.
   Через час после вылета, когда под крылом засеребрился седой в рассеянном лунном свете Волхов, вурдалак вдруг ощутил болезненный спазм в желудке. Оправляясь в путь, он и не предполагал, что бешеная гонка так быстро сожрет почти все силы.
   После очередного голодного приступа, у Сергея не осталось сомнений - без свежей крови до цели не дотянуть. Смирившись с потерей драгоценного времени, он, часто трепеща крыльями, на миг завис в воздухе, затем спикировал к вздымающемуся на пять метров над проезжей частью ограждению автомобильного моста через реку. Вцепился острыми когтями в холодный, влажный от росы металл, завис вниз головой, высматривая жертву.
   Его внимание тут же привлек притаившийся в придорожных кустах потрепанный бело-синий "Жигуленок" с проблесковыми маяками на крыше. В салоне машины копошились плохо различимые на фоне едва теплившегося тусклого плафона подсветки два инспектора дорожно-патрульной службы. Стражи порядка азартно делили полученную с нетрезвого водителя взятку. Когда замусоленные купюры были надежно упрятаны в пропотевшие носки, они решили спрыснуть удачное начало смены содержимым заранее припасенной бутылки дешевой водки. На закуску из "бардачка" была излечена завернутая в промасленную бумагу остро пахнущая копченая рыбина.
   Определившись с объектом атаки, мышь, коротко пискнув, сорвалась вниз, и по крутой дуге спланировала на берег, рядом с милицейским автомобилем. За секунду до этого один из инспекторов, утирая обильно струящийся пот и пыхтя перегаром, тяжело выбрался из машины с намерением справить малую нужду, и долго сражался с пуговицами на брюках, пытаясь расстегнуть их непослушными пальцами.
   Когда же из наплывающего от реки тумана перед прапорщиком вылепился высокий, абсолютно голый атлет с нечеловечески белой, как у мраморной статуи кожей, в первый момент ему показалось, что это сыграла злую шутку щедро растворенная в водке сивуха, наградив банальной хмельной галлюцинацией. Покачнувшись на нетвердых ногах, тучный инспектор удивленно протер глаза, икнул и, отмахнувшись, пробормотав заплетающимся языком: "Кыш отсюда..."
   Однако призрак, вместо того чтобы послушно раствориться, плотоядно оскалился, обнажив громадные клыки, и зашипел, как порванное колесо тяжелого грузовика. Озадаченный прапорщик машинально лапнул висевшую на ремне кобуру со штатным "Макаровым" и это было последнее, что он успел сделать. Невероятной силы удар чуть не снес ему голову, напрочь вышибая сознание.
   Одурманенный алкоголем напарник не сумел адекватно отреагировать на ситуацию. Услышав сопровождаемый хрустом ломаемых веток шум от падения тяжелого тела, лишь гнусно захихикал, и глумливо крикнул в открытое окно: "Колян, ты там чего, завалился что ли? В следующий раз крепче за струю держись!"
   Безуспешно борясь с головокружением, он откинулся на сиденье, а затем, ощущая, как к горлу неудержимо подкатывает тошнота, все же решил проветриться, и заодно посмотреть, в чем дело. Нетвердой походкой обошел машину, оперся ладонью о багажник и обижено позвал: "Э, Колян, ты куда провалился?! Хорош придуриваться-то, водка стынет!" - и тут в отблеске фар проскочившей по трассе машины с оторопью рассмотрел торчащие из кустов, конвульсивно подергивающиеся знакомо стоптанные ботинки.
   Обмерший от липкого ужаса инспектор только со второй попытки сумел трясущимися пальцами расстегнуть кобуру. С грехом пополам выковырнул пистолет и, судорожно передернув затвор, шагнул вперед, левой рукой раздвигая упругие ветви. В первую секунду ему показалось, что беспомощно раскинувшегося на спине прапорщика кто-то туго обтянутый белоснежным трико, с характерным причмокиванием целует взасос. От абсурдности открывшейся картины милиционер сначала опешил, не придумав ничего лучше, чем визгливо возмутиться: "Колян, ты чего это еще удумал?!.. Совсем на старости лет крышу сорвало?!.."
   Но тут стремительно трезвеющего инспектора обожгло понимание, что за белую одежду он принял алебастрового цвета кожу перевитого тугими узлами великолепно развитых мышц голого мужика, который вдруг отлепился от хрипящего на последнем издыхании напарника и поднял залитое темной кровью лицо. Леденея, милиционер попятился и поднял пляшущий ствол на уровень глаз, пытаясь поймать в прорезь целика перепачканную красным грудь невесть откуда свалившегося на его голову маньяка, но нажать на спусковой крючок не успел. Злобно рыкнув, чудовище, умело уходя с линии огня, с невероятным проворством взвилось в воздух и обрушилось сверху, моментально ломая ему шейные позвонки...
   Ощущая бурный прилив сил, Сергей, взбивая крыльями упруго уплотнившийся воздух, с бешеной скоростью несся вперед. Он даже не удосужился спрятать два остывающих тела, лишь мельком подумав о том, что на обратном пути стоит забрать новоиспеченных упырей с собой. Конечно, если они сумеют уцелеть после обращения.
   Вампира, словно ночную бабочку на пламя свечи, магнитом тянули к себе пульсирующие темной энергией ворота в преисподнюю. И до вожделенного артефакта, обладание которым сулило обретение беспредельного могущества, ему оставалось всего-навсего три часа лету.
  
   19 августа 2007 года. 23 часа 47 минут. Ленинградская область. Тихвинский район. Деревня Грызлово.
  
   Больше трех часов провел отец Матвей на чердаке наедине с Романом. Чем они там занимались, остальные могли только догадываться. Однако о серьезности происходящего свидетельствовало не только потраченное на магический ритуал время, но и периодически пробивающиеся сквозь щели в рассохшейся обрешетке багровые всполохи.
   Смышленый участковый, пока бежал за священником, высмотрел притороченную к стене примыкающего к дому сарая вполне пригодную лестницу. Используя ее старик без особого труда сумел подняться под крышу и, не слушая возражений, согнал вниз Олега, приказав ждать, ничего не предпринимая без его позволения.
   Пристроив в угрюмом молчании курящих сигарету за сигаретой женщин на чудом сохранившейся скамейке, обнаруженной в лебеде высотой в человеческий рост все тем же глазастым Алексеем, вместе с Олегом они, пользуясь случаем, обследовали двор и прилегающие постройки, но ничего достойного внимания не нашли.
   Когда же окончательно сгустившиеся сумерки поглотили двор и закончились скромные запасы провианта, даже у невозмутимого монаха лопнуло терпение. Он, не слова не говоря, скинул вещмешок с твердым намерением нарушить категорический запрет и войти в дом, как, оглашая окрестности душераздирающим скрипом, распахнулась перекошенная входная дверь. Первым на крыльцо твердо ступил Роман и тут же посторонился, пропуская вперед священника. Тот энергично сбежал по ступеням и возбужденно, в несвойственной ему манере затараторил, дергая за рукав первым попавшего под руку Олега:
   - Представляешь, вот тебе и теория с практикой! Оказывается, если пропустить темное излучение через зеркальное заклинание, бодрит не хуже настойки из женьшеня. Такое ощущение - минимум лет на пятнадцать помолодел. Нужно обязательно дополнительно исследовать этот феномен...
   Но монах, слушая его вполуха, не мог оторвать взгляда от прозрачного, слабо светящегося в темноте бледно-голубым сиянием лица Романа, который первым делом подошел к встрепенувшейся матери, положил ей руки на плечи, опуская обратно на скамью и каким-то недобрым, тяжело давящим голосом сказал:
   - Успокойся. Теперь я справлюсь.
   Затем повернулся к отцу Матвею:
   - Нужно как можно быстрее перенести саркофаг в церковь. Она возле кладбища, метров восемьсот от деревни.
   Олег вдруг с содроганием поймал себя на том, что в его присутствии начинает испытывать трепет, ощущая себя жалкой букашкой в тени великана, до того огромная внутренняя сила клокотала внутри Романа. Алексей, тоже дернувшийся было к приятелю, непроизвольно напрягся и на полушаге застыл, будто наткнувшись на невидимую стену.
   Роман, смерил их странным взглядом, словно пытаясь рассмотреть что-то видное ему одному, и едва заметно скривив губы в невеселой усмешке, тихо спросил:
   - Поможете?
   Наконец сумевший стряхнувший оцепенение Олег набрался смелости в упор взглянуть в его потемневшие до бездонной черноты глаза. И внезапно с обжигающей ясностью осознал, что теперь ответственность за судьбы мира тяжким грузом легла на плечи этого мальчика, волею проведения вынужденного стать воином.
   Закаменев лицом, монах негромко, но твердо отчеканил:
   - Ты главный. Вот и командуй.
   Роман, поверх его головы долго смотрел на летящий на фоне быстро бегущих облаков золотистый диск полной луны, потом, с неожиданно прорвавшейся в дрогнувшем голосе теплотой, мягко сказал:
   - Спасибо за понимание. Видит Бог, я этого не хотел, - дернул острым кадыком на тонкой шее, с трудом сглатывая ком в горле, и справившись с эмоциями, ровно продолжил. - У нас осталось совсем мало времени. Он уже рядом.
   Ощутивший невероятное облегчение, словно с плеч сорвалась гора, Олег чуть замешкался, прихватывая за край рукава непонимающе хлопающего глазами Алексея, и таща его за собой в темные сени. В доме владеющий ночным зрением монах сунул слепо щупающему стены участковому зажженный фонарь, а сам уже взялся за перекладину лестницы, собираясь на чердак, как сверху послышался шум, посыпался мусор и раздался сдавленный голос Романа:
   - Готовы принимать?.. Только осторожнее, очень тяжелый...
   Через секунду с хрустом обламывая концы, на лестницу оперся край саркофага. Монах с помощью участкового едва успели удержать от жесткого падения соскользнувший вниз массивный ящик.
   Покрасневший от натуги Алексей, с трудом переведя дух, сипло выдавил:
   - Эта пакость что, целую тонну весит? Как же он ее один сумел с места сдвинуть?
   Ответил ему, бесшумно спрыгнувший с двухсполовинной метровой высоты Роман:
   - Двести пятьдесят, плюс-минус килограмм. Удивительно, как еще потолок выдержал, дом-то давным-давно на ладан дышит.
   Он, шурша отставшими обоями, протиснулся в узкую щель между стеной и косо перегородившей узкий коридор махиной и досадливо резюмировал:
   - Эх, совсем здесь не развернуться. Давайте-ка вместе вытащим его во двор, а дальше уже я сам.
   - То есть как сам? - Выпучил глаза участковый, но Олег чувствительно ткнул его кулаком в бок.
   - Много текста. - Язвительно прошипел монах в ухо Алексею. - Давай, хватайся.
   Натужно пыхтя, кроша острыми углами дверные проемы и в кровь обдирая руки, они с грехом пополам выволокли неподъемный артефакт на улицу, где их уже с нетерпением ждали встревоженные женщины и все такой же необычайно бодро-деятельный священник.
   Пока Олег с Алексеем, тяжело дыша и кривясь от боли в глубоких, обильно кровоточащих ссадинах на тыльной стороне ладоней, утирали горячий пот, Роман без посторонней помощи, точно картонный, вскинул весящий четверть тонны ящик на загривок и глухо бросил из-под него:
   - Я пошел, догоняйте... Мать, ты дорогу должна помнить, покажешь, - и, не дожидаясь ответа, легко потрусил на выход со двора...
   Первая от шока после увиденного отошла Ольга и угрожающе надвинулась на отступившего в испуге отца Матвея. Шипя и брызгая слюной, она ухватила священника за лацканы пиджака и принялась яростно трясти:
   - Ты что сотворил с моим сыном, старый козел?!! Ты в кого его превратил?!! Немедленно верни мне моего мальчика!!! Слышишь?!! Или я не знаю, что с тобой сделаю!!!
   На помощь наставнику кинулся стоящий поодаль Олег, но его вмешательство уже не понадобилось. Так же внезапно, как вспыхнула, женщина разжала судорожно стиснутые кулаки, бессильно уронила руки и захлебываясь рыданиями, опустилась в траву, как заезженная пластинка, повторяя одно и то же:
   - За грехи мои плата... За грехи...
   С двух сторон к Ольге тут же подскочили отец Матвей с Викой, принимаясь ее утешать, наговаривая общепринятые банальности. Тем временем не потерявший хладнокровия монах, быстро расшнуровал свой рюкзак и извлек из него упаковку разноцветных шприц-тюбиков. После секундного раздумья отдав предпочтение ярко-зеленому, проскользнул к женщине и, резким движением задрав рукав, сделал моментальный укол в предплечье. Затем, оставив затихающую Ольгу на попечение священника и девушки, вернулся к вынувшему из нагрудного кармана полупустую пачку "Русского стиля" участковому.
   Алексей, с тяжелым вздохом пересчитал оставшиеся сигареты. Ловко выщелкнув одну прямо в рот. Крутанул колесико зажигалки, прикуривая, и недовольно протянул:
   - Так с вашими походами и курить недолго бросить. До утра точно не хватит, - глубоко затянулся, туманя табачным дымом прозрачный ночной воздух, и спросил: - Ты чем ее кольнул-то?
   - Валиумом, - рассеянно ответил Олег, погруженный в свои мысли, - не заснула бы раньше времени.
   Младший лейтенант, дотянув сигарету до самого фильтра, привычно поискал глазами, куда пристроить окурок, но, передумал, и разражено сплюнув, раздавил его каблуком. Потом пихнул монаха локтем.
   - Мне кто-нибудь, в конце концов, объяснит, что, вообще, происходит? И откуда у Ромки вдруг взялась эдакая богатырская сила?
   Олег, не поворачивая головы, переспросил:
   - Ты еще до сих пор не врубился?
   Участковый отрицательно помотал головой.
   - Не а, - и желчно продолжил. - Туповат, понимаешь.
   Не обращая внимания на его тон, монах вполголоса заговорил:
   - Твоего приятеля можно было спасти, только проведя ритуал с подключением к полю саркофага истинного вампира. Само собой, о способе его проведения имелись лишь теоретические представления. И, как я понимаю, в качестве побочного явления, он получил силу. Как ни странно, но, похоже, именно после этого у нас появился шанс. Понимаешь?
   Алексей озадаченно почесал в затылке.
   - Не очень.
   Олег усмехнулся.
   - Я тоже... Но, тем не менее, пора идти, догонять нашу последнюю надежду, пока он не дай Бог не надорвался...
   Придерживаясь хорошо видной даже в лунном свете полосы вытоптанной травы, они за двадцать минут преодолели около километра и вышли к бугристому, обнесенному развалившимся в разные стороны, а местами и вовсе поваленным плетнем, полю. Несмотря на внутреннюю готовность, монах непроизвольно вздрогнул, узнав тот самый заброшенный погост из своих видений. Оглядевшись, он негромко произнес:
   - Где-то здесь должна быть церковь.
   - Правее, вдоль кладбища, - с трудом справляясь с непослушными губами, подала голос Ольга, обессилено повисшая на плече у Алексея, свободной рукой подсвечивающего дорогу фонарем.
   Память не подвела женщину, и шагов через сто кочковатый подлесок расступился, сменяясь ровной, заросшей высокой травой площадкой перед черным пятном строения. Поднятый вверх луч фонаря выхватил маковку небольшого купола, увенчанную покосившимся крестом, и тут из темноты их недовольно позвал Роман:
   - Куда вы запропастились? Утомился уже дожидаться... Давайте ко мне, в дом. Сейчас подсвечу. - Яркой искрой вспыхнула спичка, от которой занялся фитиль стоявшей на перилах крыльца керосиновой лампы, озарившей слабеньким, дерганым светом высокие ступени, козырек и призывно распахнутую дверь.
  
   20 августа 2007 года. 02 часа 11 минут. Ленинградская область. Тихвинский район. Околица деревни Грызлово. Церковь и дом настоятеля.
  
   Роман откровенно нервничал, не находя себе места в насквозь пропитавшемся плесневелой затхлостью жилище сгинувшего девятнадцать лет назад настоятеля. Первым делом, вскрыв облупившиеся, проросшие скользким, противным серым налетом рамы, он разбавил тяжкий, нежилой дух внутри помещения свежим ночным воздухом. Затем уложил окончательно размякшую из-за действия мощного успокоительного мать на застеленную пыльным солдатским одеялом кровать. После чего в сопровождении Олега и Алексея направился в бункер на краю участка.
   Судя по первозданной обстановке во всех домах, куда им довелось заглянуть, за прошедшие годы деревня так и не стала добычей мародеров. Поэтому не удивительно, что хранилище бывшего десантника тоже оказалось нетронутым. Откуда Роман узнал о схроне, ни монах, ни милиционер по обоюдному молчаливому согласию решили не спрашивать, принимая нежданно-негаданно проявившиеся удивительные способности парня как само собой разумеющееся.
   Вернулись они через час, с головы до ног заляпанные глиной и седые от пыли. Прямо посреди комнаты с грохотом свалили на пол добытые трофеи. Стоявший на коленях перед печкой и активно шуровавший ржавой кочергой в плюющейся едким синим дымком топке отец Матвей, обернулся на шум за спиной. Растирая покрасневшие, слезящиеся глаза, пожаловался:
   - Дымит, зараза, прости Господи. Не топили-то, почитай, лет двадцать, - затем, с вялым любопытством прищурившись на внушительную гору из арбалетов, различного размера осиновых кольев, капканов, метательных ножей и других средств уничтожения нечисти, спросил, обращаясь к одному Роману: - Думаешь, поможет?
   Тот неуверенно пожал плечами.
   - Трудно сказать... Но, всяко не с голыми руками... Да и спокойнее так. И мне, и им, - он кивнул на Олега с Алексеем, с остервенением отскребающих с одежды грязь и липкую серую паутину.
   Священник приподнял брови, собрав глубокими морщинами кожу на лбу и неопределенно пожевав губами, пробормотал: "Тебе виднее", - и вернулся к своему занятию.
   Ближе к двум часам ночи ему все же удалось вскипятить найденный тут же чайник, наполненный свежей водой из обнаруженного Алексеем колодца. Из старомодного матерчатого кофра, который старик, не выпуская из рук, всюду таскал с собой, очень кстати были извлечены две жестяные банки с тушенкой, ржаная буханка и пачка индийского чая.
   На затекший в самые дальние закоулки пряный дух от скворчащего в раскалившейся жести мяса потихоньку подтянулись все, включая мало-помалу приходящую в себя Ольгу. Прервал обучение Вики первичным навыкам пользования арбалетом Олег. Собрал метательные ножи, которыми кромсал на скорую руку намалеванную на двери в сени мишень, Алексей.
   Довольный произведенным эффектом священник уже разливал парящую заварку по кружкам, а женщины заканчивали готовить импровизированные бутерброды, выкладывая текущую жиром тушенку на хлеб, как, вдребезги разнося стекло подслеповатого окошка и срывая по пути засиженную мухами занавеску, на стол брякнулся крупный камень.
   Немую сцену первым прервал Роман, с тяжелым вздохом произнесший:
   - Ну вот - началось, - и после секундной паузы продолживший. - Странно, как это он сумел подобраться незамеченным?
   Подобравшийся Олег, сразу понявший, о ком идет речь, как бы промежду прочим спокойно поинтересовался:
   - Женщин здесь оставляем, или как?
   - Не стоит. Лучше держаться вместе. - Рассеяно ответил к чему-то прислушивающийся Роман, потом, ожесточенно скрипнув зубами, резко опустил крепко сжатый кулак на столешницу, заставляя плеснуться на стол содержимое подлетевших вверх кружек. - Готовы?..
   По комнате пошла волна движения. Выскочившая из-за стола Вика, опрокинув оглушительно загрохотавшую табуретку, со всех ног бросилась к прислоненному к дальней стене арбалету. Алексей, на ходу жуя бутерброд и недовольно бубня с полным ртом: "Ну вот, как всегда пожрать нормально не дадут", - через голову натягивал перевязь с ножами. Ольга судорожно прижимала к груди внушительный, остро отточенный кол, а отец Матвей, порывшись в своем саквояже, извлек тяжелый, темного металла крест. Олег же, разминая кисть, выписал блестящим лезвием верного мачете, с хищным свистом разрезавшим воздух, замысловатую траекторию.
   Роман ненадолго прикрыл лицо ладонями, а когда отнял их, то оно стало стеклянно-прозрачным и засветилось уже знакомым светло-голубым сиянием. Загустевшим до уровня инфразвука голосом, он скомандовал: "Двинулись..."
   Не на шутку разбушевавшаяся луна щедро заливала двор призрачным, не дающим теней светом, да так, что, не особо напрягая зрение можно было рассмотреть даже отдельные травинки. А метрах в двадцати от крыльца по-хозяйски твердо попирая ногами землю, высилась внушающая непроизвольный трепет массивная фигура, глухо закутанная в поблескивающий антрацитом плащ с надвинутым на самые глаза остроконечным капюшоном.
   Когда выскочившие из дома люди выстроились неровной шеренгой напротив пришельца, звенящую от напряжения тишину грубо сломал болезненно бьющий по барабанным перепонкам насмешливый бас:
   - Не многовато ли вас, смертные, на меня одного?.. Впрочем, - уже серьезно продолжил темный, - этой ночью у вас есть уникальный шанс не создавать себе лишних проблем. Просто отдайте принадлежащее мне и уходите... Пока я сыт.
   После небольшой паузы ему также тяжело, заставляя в резонанс вибрировать остатки стекол в окнах, ответил Роман:
   - А с чего ты решил, что здесь находится что-то твое?
   Озадаченный подобной наглостью великан переступил с ноги на ногу, но, следуя какими-то своими внутренними мотивами, вместо ожидаемых попыток силового давления, продолжил странные переговоры:
   - Вот этот замечательный плащик, - великан демонстративно выставил вперед облитую черной тканью руку, - почитай двадцать лет дожидавшийся здесь, носил тот, кто передал мне свою силу. Но, кроме одежды где-то здесь еще завалялись бесхозные врата. И сдается, кое-кто из присутствующих попытался ими сдуру воспользоваться. Так вот, последний раз предлагаю, верните их, и убирайтесь с глаз долой. А то ведь мое терпение не бесконечно. - Неожиданно вампир неуловимым для глаза движением покрыл половину расстояния до людей, откинул капюшон и злобно ощерившись, свирепо зарычал.
   Ураганный порыв, порожденный обманчиво легким движением его ладони, сбил с ног всех, кроме, хоть и с трудом, но все же удержавшегося на ногах Романа. Пока тут же вскочившие спецназовцы хватались за оружие, больно ударившаяся коленом Ольга с громким проклятием вскинула взгляд на вурдалака и обмерла, оборвавшись на полуслове. Побелев, она зажмурилась, не веря собственным глазам, а когда открыла их снова, то сначала одними губами прошептала, а потом не своим голосом закричала: "Се-е-ергей!!!"
   Похоже, вампир был поражен не меньше остальных, когда заливающаяся слезами женщина кинулась к нему и повисла на шее. Небрежно избавившись от объятий, он ухватил ее стальными пальцами за горло, с холодным любопытством всматриваясь в лицо и пытаясь узнать. А когда вспомнил, то вполне искренне изумился:
   - Надо же, никогда бы не подумал, что ты уцелела. И за каким же дьяволом тебя сюда принесло?
   За посиневшую от удушья, с хрипом хватающую широко открытым ртом воздух Ольгу ответил вплотную подскочивший к упырю Роман:
   - За тобой, тварь!!! Отпусти мать, иначе прямо сейчас сверну тебе шею!!!
   - Надо же, - вампир чуть ослабил хватку, давая Ольге возможность вздохнуть и впился полыхнувшими темным пламенем глазами в судорожно стиснувшего кулаки парня, - какая пастораль. Все семейство в сборе, - и гнусно ухмыльнулся, обнажая белоснежные клыки. - Вот оно и решилось само собой. Беги, тащи быстрее сюда саркофаг... сынок... Или шею ей сверну я.
   Роман в ужасе отшатнулся, хватаясь за голову, а напружиненный, давно подбирающий подходящий для атаки момент Олег, изумленно переглянулся с Алексеем и, несмотря на драматичность момента, присвистнул от неожиданности:
   - Ну, ничего себе поворотик сюжета, - он повернулся к священнику, краем глаза продолжая контролировать обстановку. - И что теперь делать?
   Тот, машинально отряхивая приставший к брюкам мусор, раздраженно отмахнулся:
   - Пока не лезь... Жди...
   Тем временем пришедший в себя Роман, испепеляя взглядом, как ни в чем не бывало продолжавшего медленно сжимать Ольге горло вампира, сначала попятился, а затем, резко развернувшись, кинулся в стоявшую по соседству с домом церковь. Через минуту он ступил на крыльцо, держа над собой на трясущихся от нечеловеческого напряжения руках, громадину артефакта, окутанную плотным сизым облаком, из которого с электрическим треском били золотистые молнии.
   - Ну, вот и конец представлению, - с заметным облегчением довольно пророкотал упырь и, пользуясь тем, что его противники отвлеклись, ошарашенные фантасмагоричностью наблюдаемой картины, неторопливо погрузил клыки в шею бьющейся в конвульсиях жертвы.
   От жуткого, исполненного безнадежного отчаяния воя Романа содрогнулись стены церкви, а с колыхнувшихся верхушек ближайших деревьев взвилась в воздух перепугано каркающая стая воронья. Рухнув на одно колено, он с размаху обрушил всю массу саркофага за спину, разнося в щепки двери притвора. А когда махина артефакта с грохотом и хрустом встающих на дыбы половых досок кувырнулась обратно в церковь, прыгнул на черного исполина.
   Однако, как бы не был быстр Роман, выпавший во время прыжка из поля зрения не только девушки и священника, но и обладающих значительно более развитым темпом восприятия монаха и милиционера, реакция вампира все равно оказалась на порядок выше. Успев отбросить ставшее помехой бездыханное тело Ольги, вурдалак контратаковал сложенными вместе кулаками. Проморгавший ужасающий по мощи удар, Роман отлетел, словно резиновый мячик от бетонной стены, как карандаши ломая спиной толстенные столбы, на которые опирался навес над крыльцом церкви.
   Но, стоило вампиру опустить руки, как в его правую глазницу с отчетливым чмоком вошел метко пущенный Викой арбалетный болт. Взревевший от полыхнувшей внутри черепа нестерпимой боли упырь царапнул когтями по оперению стрелы и тут же лишился двух пальцев, срубленных метательным ножом Алексея. Однако на бросок второго ножа он успел среагировать, и нацеленное в левый глаз лезвие лишь до кости вспороло щеку.
   Подкравшийся сзади Олег неуловимым движением мачете разрубил вурдалаку правый трицепс, обездвиживая руку. Он уже примерился к решающему удару по шее, когда, казалось, обреченное чудовище, с яростным визгом завертелось вокруг своей оси и плетью изувеченной конечности со всего размаху хлестануло по ребрам не успевшему отскочить монаху.
   От неминуемой смерти Олега спасло лишь то, что в последнее мгновенье он все же попытался уклониться. Каменной твердости лапа, по ударной мощи сравнимая с телеграфным столбом, скользнула по касательной, тем не менее, напоследок сорвала стальными крючьями когтей внушительный пласт кожи с его левого бока.
   Хрипло расхохотавшись, вампир небрежно выдрал из глазницы убийственный для нечисти рангом пониже, липкий от вскипающей безобразными пузырями зловонной слизи осиновый болт, и легко, будто спичку переломил его между пальцами. В бешенстве отшвырнув обломки, свирепо прорычал: "Это все, на что вы способны, жалкие насекомые?.. Зря вы меня не послушались... Теперь молитесь, несчастные... Сейчас вот новоявленного сынка в истинную веру обращу, и настанет ваша очередь ..."
   При виде точками натекающей из-под разодранной одежды алой крови, вурдалак, судорожно облизнувшись, уже, было, потянулся к беспомощно распластанному на смятой траве Олегу, но, немалым усилием воли переборов соблазн, рокотнул сам себе: "Успею, никуда он не денется..." - мощным пинком откинув бесчувственное тело с дороги.
   За два широких шага темный великан достиг крыльца церкви и здоровой рукой за грудки приподнял Романа над землей, но тут же выронил, когда в его висок, застревая в осколках раздробленной кости, вонзился тяжелый крест отца Матвея, пущенный твердой рукой Алексея.
   Результат превзошел самые смелые ожидания. От густо задымившегося креста чернота тлеющей кожи моментально охватила ту половину лица вампира, на которой пылал адским пламенем уцелевший глаз. И пока ослепший упырь с безумным ревом пытался выцарапать причинявшее невыносимую боль железо, до крови закусивший нижнюю губу Роман, собравшись силами, ухватил его за бока, вздернул над головой и с утробным уханьем, как на кол, насадил на остроконечный обломок балясины. Забившийся в агонии вампир оглушительно заверещал, а вовремя подскочивший участковый, по пути подхвативший мачете монаха, с одного замаха снес ему голову...
  
   Эпилог. Обреченные выжить.
   20 августа 2007 года. 07 часов 01 минута. Ленинградская область. Тихвинский район. Околица деревни Грызлово. Церковь и дом настоятеля.
  
   К утру похолодало. Цепляясь за влажные стволы, крадучись обтекая углы строений, и оседая на траве миллионами прозрачных, переливающихся в розовом свете нарождающейся зари капель, из леса потянулся синеватый туман.
   Перед развороченным крыльцом церкви, широко расставив ноги, неподвижно стоял Роман. Лишь прозрачные облачка пара, вырывающиеся из ноздрей, указывали на то, что он дышит. Весело играющие на его бледном, без единой кровинки лице малиновые блики от лучей готового вот-вот выкатиться из-за горизонта светила, резко контрастировали с серыми пятнами на ввалившихся щеках.
   Останки вампира, вместе с телом его матери уже забрал на кладбище священник. Добровольно помочь ему вызвался Алексей, на удивление не получивший ни одной царапины в схватке с чудовищем. И теперь только черные наплывы свернувшейся крови на ярко-зеленой траве, да неузнаваемо деформированный, в четырех местах насквозь прокушенный металлический ошейник напоминали о ночной трагедии.
   Не пошевелился он и тогда, когда из дома настоятеля, кривясь от боли, одной рукой держась за перебинтованный бок, а другой, опираясь на плечо Вики, показался Олег. Всего полчаса назад монаха перенесли из церкви, где над ним, как и накануне над Романом молился отец Матвей.
   Священник потерявший не менее пяти килограммов веса и держащийся на ногах исключительно на одной силе воли, все же сумел вытащить ученика из бездны, куда его затягивал яд, попавший в кровь с когтей упыря. И, несмотря на крайнюю степень нервного и физического истощения он категорически настоял на немедленном уничтожении огнем как всех частей мелко порубанных останков вампира, так и тела погибшей от зубов твари Ольги.
   Отказавшийся от участия в погребальном ритуале Роман, лишь на минуту присел на корточки рядом с матерью. Мягким движением пальцев закрыл ее незряче уставленные в светлеющее небо глаза, и не слова не говоря переминающемуся неподалеку с ноги на ногу Алексею, отошел к церкви...
   Дождавшись, пока Олег с помощью девушки доковыляет поближе, Роман не оборачиваясь, вытянул в сторону руку с обращенной вверх открытой ладонью и тяжело пророкотал:
   - Присоединяйся - воин. Ты должен мне помочь уничтожить врата и завершить эту битву. Пусть твоя женщина пособит на погосте. Здесь ей оставаться опасно.
   Продолжавший опираться на плечо девушки Олег, таким же неожиданно низким голосом ответил:
   - Она не может быть моей женщиной. Ты забываешь, что я принял схиму.
   Губы Романа тронула невидимая для собеседника усмешка.
   - Ошибаешься воин. После прикосновения к тьме ты более не связан обетом. У нас с тобой другой путь. Совсем скоро это подтвердят иерархи, а пока просто поверь мне на слово.
   Ошарашенный Олег, помимо воли скосил глаза на вспыхнувшую, обжегшую его горящим безумной надеждой взглядом, Вику. А девушка чуть слышно прошептала: "Не может быть... Так не бывает... Я же здесь только из-за тебя, дубина бесчувственная..."
   Смущенно потупившись, он легко оттолкнул Вику: "Иди к наставнику... Мы здесь закончим, и я подойду... Правда подойду, не сомневайся".
   Поколебавшись, девушка сделала шаг, за ним другой, оглянулась, но затем, решившись, бегом сорвалась в сторону кладбища. А Олег, дождавшись пока гибкая фигурка, скроется за деревьями, неловко переступив, вцепился в каменной твердости ладонь Романа.
   Переплетя пальцы в фигуру, помогающую слить энергетические потенциалы, светлые витязи объединенным ментальным хлыстом полоснули по истончившемуся в церкви защитному полю артефакта. Внутри ослепительно сверкнуло. Задание качнулось, теряя с купола крест. Просело, выдохнув из темного зева притвора клуб зеленоватого дыма. А потом взлетело в воздух, разметанное бесшумным, но от этого не менее чудовищным взрывом. Втянув головы в плечи и выставив перед собой раскрытые ладони, Роман с Олегом поймали разлетающиеся обломки в пузырь силового поля и обрушили их в дымящуюся воронку, образовавшуюся на месте фундамента церкви.
   Через час они собрались в чудом устоявшем под натиском ударной волны доме настоятеля. Хрустя осколками вылетевших из рам стекол, собрали разлетевшиеся по всей комнате табуретки и в молчании расселись за столом. Перед тем, как занять свое место во главе, священник подобрал, бережно протер полой пиджака и пристроил на место сорвавшуюся со стены икону.
   В глубокой задумчивости пририсовав к темно-коричневой лужице заварки, натекшей из опрокинувшейся на бок кружки ручки и ножки, тем самым, превратив бесформенное пятно в забавную фигурку, Роман поднял усталые, за одну ночь постаревшие глаза:
   - Полагаю, ни для кого не секрет, что после всего случившегося наша жизнь никогда не станет прежней... Всех без исключения здесь присутствующих лизнул огонь преисподней, оставив кровоточащую отметину, и не спрашивая согласия, кого-то в меньшей, кого-то в большей степени наделив силой. И теперь, хотим мы этого или нет, до конца жизни придется пользоваться этой силой для истребления нечисти, - он резко повернулся к священнику и, повысив голос, громыхнул: - Я ведь прав, святой отец?!
   Забравший в горсть свалявшуюся, нечистую бороду, болезненно осунувшийся священник только молча кивнул в ответ.
   Горько улыбнувшись, Роман продолжил:
   - Как бы ни высокопарно это звучало, но проведение выбрало нас... Лично у меня особый счет к дьявольским порождениям, и я этого не скрываю. Однако, если каждый из вас поглубже заглянет к себе в душу, то уверен, найдет свою причину их ненавидеть... Итак, - он обвел взглядом сидящих за столом, - вы готовы к этому пути?
   Непроизвольно охнувший от неловкого движения Олег, накрыл своей тяжелой ладонью узкую ладошку Вики, и с напускным недовольством проворчал:
   - Слишком много текста... Пока мы тут заседаем, того и гляди брошенному без присмотра аппарату ноги приделают. А нам еще целый город от кровососов чистить...
   ...Внимание скучающего экипажа патрульной машины дорожной милиции привлек по самую крышу заляпанный грязью шикарный внедорожник, который, вальяжно переваливаясь с боку на бок, медленно выбирался по разбитой грунтовке из леса. Когда развалившийся на пассажирском сиденье инспектор вдруг напрягся и потянул за ручку, открывая дверцу, старший наряда лениво поинтересовался из-за руля:
   - Ты куда?
   Напарник, одной ногой уже вставший на землю, ответил:
   - Да вон тот черный джип с грязными номерами тормозну. Смотришь, пару сотен на обед заработаем.
   - Ты что, заболел? - Не меняя расслабленной позы, старший лейтенант покрутил пальцем у виска. - Глаза разуй. Мигалки не видишь? И номера их, от греха, лучше не отмывать. Пусть себе едут с Богом.
   Словно подтверждая его слова, добравшаяся, наконец, до асфальта "Тойота", полыхнув проблесковыми маяками и пронзительно взвыв сиреной, стремительно набирая скорость, понеслась в сторону мегаполиса, моментально исчезая из вида.
  
   No Санкт-Петербург. Колпино. 2007 - 2009 г.г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Игорь Исайчев (Астахов)
  
  
  
  
   127
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"