Рассказ основан на реальных событиях. Имена итальянцев подлинные.
Семинар подходил к концу. Через четыре дня родной, тесный и неудобный "Ту-154" понесет обратно усталую, пьяную толпу наученных американским премудростям борьбы с наркотиками российских правоохранителей. Десять дней на земле вечного города Рима остались в прошлом. Уже утихли восторги по поводу цветущих в декабре пальм. Не захватывало дух при проходе мимо колонны возрастом в две тысячи лет, притащенной из египетской пустыни одним из многочисленных вождей Римской империи в ознаменовании очередной победы. Само собой разумеющимся стало присутствие в номерах пятилитровых баллонов молодого вина, ежедневно покупаемых за итальянские копейки в ближайшем продуктовом магазине. Вячеслав Полунин со своими "Лицедеями", поселившийся в том же отеле, что и российская делегация, воспринимался уже не легендарной звездой, а добрым соседом, с которым приятно раскланяться по утру. Короче, еще чуть-чуть, и наступит чемоданное настроение.
Все было замечательно. Кроме одного. Так и не состоялась совместная пьянка с братьями по оружию. А душа отдельных членов русской делегации не могла вынести столь явного пренебрежения традициями.
Попытка затащить за дружеский стол для неформального общения американцев, организаторов семинара, с треском провалилась. Янки вежливо, но твердо отказались. Переводчик, русский мужик, давно болтающийся по миру, объяснил инициативной группе, что бравые звездно-полосатые парни заинструктированы до слез, и пить в чужой стране, тем более с русскими, никогда не будут. Можно даже и не пытаться.
Оставалась принимающая сторона. Итальянцы. К их чести нужно сказать - сопротивлялись они мужественно. Придумывали различные причины. Но на десятый день не выдержали напора. Двое самых отчаянных - Адреа де Роза (Андрюха Розов), руководитель отдела римского департамента "Антимафия" и его коллега из Турина, Микеле Соле (Мишка Солнцев), рискнули откушать водки в компании русских друзей.
Часов около четырех вечера, после окончания занятий, в небольшом двухместном номере собралась теплая компания. На столе батареей стояли бутылки фирменной водки, совершившие путешествие в Рим из самых разных концов необъятной России. В предусмотрительно открытых баночках лоснилась черная и красная икра. На газетке аккуратно нарезан экзотический для Италии слегка зачерствевший черный хлеб, специально для такого случая сохраненный принимающей стороной.
Мероприятие началось как обычно, с тостов за долгожданную встречу, деловое сотрудничество и вечную дружбу. После того как разлили первый литр, а итальянцев не жалели, накатывали по сто пятьдесят и заставляли пить залпом, последовали тосты за женщин. Начала образовываться оживленная беседа, благо тема оказалась интересной для всех. Несмотря на то, что гости в принципе не понимали русский язык, а среди хозяев никто даже мимо не проходил итальянского, второй употребленный литр смел языковый барьер.
Тема женщин особенно затронула темпераментного Микеле. При помощи набора слов из пяти европейских языков и пальцев, он объяснил, что любовнице в Испанию он уже звонил, а сейчас хочет позвонить жене. Жена его, как следовало из рассказа, переведенного общими усилиями, тоже полицейский. Но не просто полицейский, а полковник полиции в Турине. А так как Микеле дослужился пока только до майора, она его периодически строит, и ему обязательно нужно доложить о встрече с русскими друзьями. Отговорить от опрометчивого поступка упрямого итальянца не удалось. Как и следовало ожидать, через пару минут разговора по мобильному телефону, он, с покрасневшим лицом, выскочил в санузел. Через дверь доносились эмоциональные реплики о том, что Микеле никакой не пьяный, вовсе не скотина, а общается с русскими коллегами, среди которых нет женщин. Пришлось вытаскивать несчастного обратно в комнату. Отбирать телефон. Передавая его по кругу, на ломаном английском, и почему-то французском языке, успокаивать разбушевавшуюся супругу.
Сделав вид, что поверила, полковник итальянской полиции и по совместительству жена собрата по оружию, сделав напоследок суровое внушение мужу, первая положила трубку. Финал разговора откровенно огорчил Микеле, с убитым видом присевшего на край кровати. Но русским не привыкать к таким катаклизмам, хотя не один опер, даже в нетрезвом уме, а вернее, тем более в нетрезвом уме, не догадается позвонить домой и рассказать, что он керосинит с друзьями. Для поднятия тонуса коллеги русская сторона перешла к вручению сувениров. Итальянцев в телячий восторг привели подаренные меховые форменные ушанки из голубого мутона. А последовавший за этим тост: "За подарки!" заставил гостей забыть неприятности.
К концу третьего литра засобирался на выход по срочным служебным делам более опытный Андреа. Его проводили до находящейся метрах в пятистах от отеля стоянки и загрузили за руль потрепанного "Фиата". На следующее утро он с изумлением рассказывал, что никогда такой пьяный не ездил на машине. А когда через пару минут после начала движения запотели все стекла в автомобиле, ему пришлось высовывать голову в открытое окно, и так ехать до места назначения.
Тем временем, как это всегда бывает в мужской компании, разговор зашел о работе. Отошедший от стресса после разговора с женой Микеле рассказал жуткую историю о том, как он лично насмерть подстрелил гангстера. Но просто рассказа ему показалось мало. Из портфеля, лежащего рядом, неожиданно появился небольшой револьвер и Микеле, демонстрируя, как он расправлялся с преступниками, на полном серьезе собрался выстрелить в окно. Русские опера, привычные к таким штукам (какая "корпоративная вечеринка" без стрельбы), шустро обезоружили ковбоя, попутно объяснив, что не стоит палить в форточку, когда окно соседнего дома располагается напротив, менее чем в пятнадцати метрах. Снова выпили за боевой опыт.
Когда разлили по следующей, у Микеле запел мобильник. Оказалось, его друг, прокурор Турина, находится в Риме и жаждет с ним встретится. Единогласно было принято решение пригласить прокурора. Благообразный, лет пятидесяти, в аккуратно подстриженной бороде, больше похожий на профессора, прокурор, появился минут через пятнадцать. Степенно принял полный двухсотграммовый стакан водки, отхлебнул небольшой глоток. Пришлось объяснять, что это не виски, или всякая подобная хрень, а благородный напиток, который необходимо пить залпом. Прокурор послушно осушил посуду. Глаза его заблестели, а лицо разрумянилось. После очередной начала завязываться интересная беседа, но случилась непредвиденная неприятность. Неожиданно кончилась водка. К слову сказать, закуска кончилась раньше, а прокурору достался последний бутерброд с икрой.
Нужно отдать должное итальянцам, сориентировались они быстро. Перекинувшись парой слов с прокурором, Микеле объявил, что тот хочет пригласить русских коллег в небольшой ресторан, расположенный неподалеку, где и продолжилось застолье. Пили что-то крепкое, запивая шипучим красным вином. В ходе дружеских объятий прокурор был облит шипучкой, обсыпан солью для выведения пятен с дорогого костюма, а Микеле, наблюдая процесс, орал заплетающимся языком, что, дескать, прокурор богатый, и купит себе другой.
Поздно ночью, распугивая редких прохожих на тихих римских улицах, в обнимку брели две пошатывающиеся фигуры - русский милиционер и итальянский прокурор. Окрестности оглашала, вытягиваемая в два голоса песня: "Ой, мороз, мороз, не морозь меня..."