Он молчит, и исколоты руки - игла его ржава,
за окном же бескрайна песчаная ширь,
от морей до морей простиралась держава,
завладевшая миром, презревшая мир.

От зари до зари вышивает картины
на тончайшей, из шёлка, накидке царя; 
разостлались, как саван, пески Палестины,
мёртвой солью покрыты святые моря.

И ни тени, ни ветра, несущих прохладу,
слёзы кедров стекают застывшей смолой -
вспоминают деревья величие града,
что смешался с землею столетней золой.

Здесь в тиши царских комнат, забытый судьбою,
не отложит и на ночь своё полотно -
украшает разлукой, победой, любовью 
дар Иосифа - дивный плащ снов.