- Ах, отец, наконец-то пришла весна,
И боль стала тише, но дорога - всё так же длинна.
И пока её камни стирают мне ноги в кровь, я всё же учусь смотреть в сердца,
Вот только б если была хоть одна рука, что сотрёт слезу с моего лица...

Но в этом мире несбыточных мечт и обманчивых голосов
Каждый видит свой собственный, одинокий сон,
И, зная их сны, я не могу прикоснуться к ним -
Потому что тогда они разлетаются в прах. И я остаюсь один.

Правда то, что я был бы счастлив исполнить чужие сны, чтобы поверить, что я любим,
Но я не умею любить и лгать - и груз мой, воистину, невыносим!..
...Научи же меня, как приносить радость им?..

Ведь, воистину, свет - это ложь сказать.
Если от этого высохнет чья-то слеза.

- Ну, не падай же духом, скитаясь по склонам своей души.
Знаешь что? Песня истины рождается в мире, где каждый звук - фальшив,
И в каждом сердце, на самом дне, под окутавшей его тьмой,
Есть бездонное море любви - даже в твоём, сын мой.

И пройдя по дороге к нему, израненный тысячами камней,
Я уверяю, что ты не будешь жалеть о ней,
Когда, поднимая руку в окружающей непроглядной тьме,
Ты вдруг коснёшься лица другого - и вытрешь с него слезу; скажешь, что вы вдвоём.
...и тогда он - осушит её на твоём.

И две ваших слезы, исчезая в счастье (а по-нашему - умерев), 
Вдруг очнутся, став частью Моря, что я назвал бы, родные, отцом морей.