Говорит ей Фу-си: "Посмотри же на синь, 
видишь, в небе опять зазияла дыра?"

Отвечает Нюй-ва: "Что мне эта молва,
мне и дела-то нет, я совсем не добра".

Не сдаётся опять: "А потом горевать,
что до новой беды довела их игра?"

Но не смотрит она. "Вот теперь я нужна!
Хороша ж получилась моя детвора:

дай им мать, дай им мать - а как в небо плевать,
обозвать злом и ведьмой, да выгнать взашей,
 
впереди были всех. Поднимали на смех,
а теперь, дескать, просят: поправь, мать, пришей!  

Так что нет, мой супруг. Да и нет тех же рук,
что когда-то таскали пригоршни камней...

Что Земля мне во мгле? Я сижу на скале
и гляжу, как сбываются знаки тех дней.

Я прошу, я прошу! Коль бы был средь них Шунь -
мудро правил средь тьмы он в далёкий свой век -

или Юй, добротой усмиривший гнев той,
что была не женой  - силой трёх буйных рек,

то тогда б я смогла. А пока что - скала
там, где дом был мой прежний, открытый для всех.

И за них не проси!" ...Не сдаётся Фу-си,
и поёт, и танцует - везде слышен смех.

"Ох, глупа твоя лесть! Не Япония здесь,
чтобы пляской наружу меня заманить! 

Ставь-не ставь зеркала, я эпоху спала,
и посплю ещё пару. Не буду чинить!"

Но проспорит она - улыбнётся со сна,
и скользнёт солнца луч по лазурным камням.

"Что ж, я знаю, ты ждёшь. Но зачем отдаёшь,
чтоб на части они разорвали, меня?

Я уйти не могу, ты же знаешь, не лгу -
как же бросить цветы, и леса, и поля?

Принесу камни сам - почини небеса,
чтоб вздохнула, не плача от боли, Земля".

И вздыхает Нюй-ва: произносит слова,
чтобы стали добрей, чтоб хранили леса...

Протянув две руки, что длиннее реки,
с бирюзою в горсти, чинит вновь небеса.