Аннотация: Брату и сестре-двойняшкам уже почти четырнадцать, однако они до сих пор верят в сказки и играют в детские игры.
- Я хочу отыскать Острова Бессмертных! - решительно заявляет Ньетта и вскакивает с дивана. Недоплетённый бисерный браслет падает на пол, отныне о нём забыто. На горизонте - очередная великая цель, до мелочей ли? Всё потом!
Сидящий позади брат обречённо вздыхает.
В прошлый раз это был Святой Грааль. Чем всё закончилось? Тяжелейшим отравлением, случившимся с сестрой после того, как она намешала в мамином салатнике какую-то дикую смесь, состоящую из свекольного сока, зелёной гуаши, геля для душа с ароматом розы и... чего там ещё? Найе уже плохо помнит, хотя это именно он бегал по городу, как сумасшедший, добывая для сестры элементы "волшебного зелья".
- Скорее! Скорее! - подгоняла та. - Если мы не успеем до захода солнца, то всё пропало!
Найе носился по району, и нужные магазинчики возникали перед ним, как по волшебству, а нужные вещи появлялись в них, даже если не были указаны в ассортименте. Сестра была в восторге.
Ох, и всыпали же ему потом родители... А Ньетте-то ничего не сделалось, она в этот момент лежала на больничной койке. Ну, кроме того, что она лежала на больничной койке. Потом же, когда она вернулась домой после промывания желудка, то выглядела бледной, печальной и присмиревшей. Родители её пожалели, Найе - простил. На какое-то время она, казалось бы, образумилась и стала уделять пристальное внимание учёбе. Вот, Древним Китаем увлеклась...
- Острова называются Пэнлай, и находятся они в Восточном Море. Ими повелевают Великая Владычица Запада Сиванму, и её муж, Дун Вангун - Князь Восточных деревьев. Она является покровительницей всех женщин-бессмертных, он...
- Да знаю я, знаю, - перебивает её Найе, вздохнув.
Сказать по правде, он уже с самого начала предчувствовал, что именно этим всё и закончится. Поэтому подготовился заранее. Загодя запас все "волшебные ингредиенты", чтобы не бегать по всему городу, не помня себя, когда, по мнению сестры, наступит "единственно правильный момент" - ночь полнолуния, или двойная радуга появится на небе, или комета прилетит...
Кстати, о кометах: Найе украдкой косится на книжку о Муми-троллях, любимые сказки с детства. Ну почему, почему она не могла увлечься ими? Хотя, конечно, никто не может знать, как именно Ньетта восприняла бы ту же "Шляпу Волшебника"... Нет, ладно уж, Древний Китай - так Древний Китай. Тут хотя бы сразу стало понятно, что нужно делать. В красивой коробке, спрятанной под половицей, у Найе лежат кусочек зелёного нефрита, золотая серёжка, потерянная мамой, игрушечный белый тигр, усатый дракон, вырезанный из открытки, и птичье перо, выуженное из подушки.
Серёжку, конечно, можно было бы вернуть маме - мучается совестью Найе. Но где ещё добыть что-то, что символизировало бы "золотого отрока", прислужника бессмертных? Пока что мама пропажи не заметила, у неё и без того много украшений. А потом, когда всё закончится, Найе, конечно же, осторожно подложит её в мамину шкатулку, и никто ничего не заметит.
- Мы добудем волшебные персики, растущие в саду, и навсегда станем бессмертными! - торжественно объявляет Ньетта.
Найе ощущает нечто, похожее на тревожное предчувствие. Вот оно - то, чего он не предусмотрел. Где он достанет персики в середине января?! Однако что-то подсказывает ему, что если вырезать их изображение из рекламного проспекта, то сестра довольна не будет...
Решение зреет неотвратимо. Ну, что поделаешь, придётся разбить свою копилку... Набор пастельных карандашей из девяноста восьми цветов - очень хотелось! Но родители сказали: только если закончит учебный год на все пятёрки. В том, что это ему удастся, Найе сомневается: это сестре обучение даётся с невероятной лёгкостью, стоит ей по-настоящему приложить усилия, он же всегда тащился чуть позади неё, в "хорошистах". А родители желают видеть золотых медалистов в обоих детях.
Найе старается, но всё же не уверен, что ему хватит сил при всём желании. А раз так, то он решил подстраховаться: весь год потихоньку откладывал деньги, сэкономленные на обедах. На дорогущие импортные персики из супермаркета, наверное, хватит. Ему грустно, конечно, вот так отказываться от своей мечты... Но если сестре придёт в голову, к примеру, съесть пластиковый персик, который служит украшением кухонного интерьера, то проблем не оберёшься - ни ей, ни ему. Как-то уж так получилось, что им всегда приходится делить проблемы на двоих, кто бы ни был в них виноват изначально. Родители и не пытаются разобраться, кто натворил в квартире беспорядок - наказывают обоих. Учителя тоже всегда оставляют брата и сестру дежурить в классе вместе, не спрашивая их мнения на этот счёт. Остаётся только смириться, хотя они всё-таки не близнецы, которым, вроде как, самой судьбой предназначено разделить одну жизнь напополам, а двойняшки.
Главное, чтобы на этот раз обошлось без катастрофических разрушений, думает Найе. А то, в прошлый раз, когда играли в Атлантиду... Родителям, конечно, удалось договориться с затопленными соседями о том, чтобы решить дело без суда. Но ремонтировать их квартиру пришлось за свой счёт, а Найе с Ньеттой на полгода оставили без сладкого. Да, печальный был опыт...
Но картина, которую он нарисовал тогда - одна из любимых. Найе иногда достаёт её из папки и любуется, и тогда очередная "четвёрка" перестаёт огорчать так сильно. Ньетта тоже любит его рисунки - вся её комната увешана ими. Найе от этого чувствует себя смущённым, как всегда, когда его работы вытаскивают на всеобщее обозрение - пусть даже хвалят - но сестра, это ж сестра. Ей можно всё. Да и попробовал бы кто-то запретить...
Теперь, впрочем, они уже стали старше. Им скоро будет четырнадцать. И, чувствуя себя почти взрослым, Найе решает, что на этот раз его задача - не только помогать сестре в её фантастических затеях, но и постараться предотвратить их наиболее гибельные последствия. Есть одна вещь, которая его смущает: фениксы, живущие на Островах Бессмертных. Как бы так убедить сестру в том, что устраивать пожар в квартире - не есть правильное решение?
Зная Ньетту, можно понимать, что подобная идея не так уж от неё далека. В прошлый раз, с Атлантидой, Найе пошёл у неё на поводу...
Он потихоньку убирает из квартиры все спички и зажигалки. Подумав, прячет и лупу тоже - им как раз недавно рассказывали на истории Древнего Мира о тех способах, которыми добывали огонь в разные эпохи. Правда, первобытные люди разжигали его трением одной сухой ветки дерева о другую... Но не может же Найе убрать все сучки, которые валяются на газонах в городе! А даже если б мог, Ньетте пришло бы в голову съездить в соседний. Или даже в другую страну. Она такая, с неё станется.
А Найе - что поделаешь - придётся ехать вместе с ней. Нет уж, вместо того, чтобы прятать, лучше объяснить, что костров разводить не надо. Да так, чтобы Ньетта поняла - а с этим порой бывают проблемы, потому что выводы она склонна делать самые парадоксальные.
Найе совсем не учитель, и объяснять не умеет, но что ж поделаешь, если никто, кроме него, сделать этого всё равно не сможет? В первую очередь, потому, что Ньетта и слушать-то не станет. Считает, что все остальные ничего в жизни не понимают.
- Ты, Ньетта, знаешь, что символы не всегда нужно понимать буквально? - терпеливо спрашивает он, подготавливаясь к длительной борьбе. Как раз недавно им рассказывали всё это на истории Мировой Художественной Культуры. Ему, как будущему художнику, было интересно, и он внимательно слушал, в то время как Ньетта в то время как раз увлеклась рукоделием и с энтузиазмом вязала под партой шарф.
Тот, кстати, получился на удивление неплохой - главным образом, потому, что она заставила себя закончить дело. Бросать начатое на полпути - основная Ньеттина проблема. Из-за этого её собственная "золотая медаль" тоже под угрозой. Видно, придётся им готовиться к выпускным экзаменам вместе, а иначе никак... Но это ещё только в следующем году.
- Что это ты имеешь в виду? - спрашивает Ньетта подозрительно. Отказываться от своих идей она ох как не любит.
Но на Найе вдруг, неизвестно откуда, спускается вдохновение.
- Вот, например, "костёр феникса" может символизировать не именно костёр, а отказ от прежнего себя. Дракон символизирует силу, нефрит - стойкость...
Он замолкает, чувствуя, как взгляд сестры становится всё более суровым.
- Этак ты скажешь, что и Острова Бессмертных тоже что-то символизируют, и только? - грозно спрашивает она, надвигаясь с видом вставшей на задние лапы львицы.
Найе, оробев, позорно отступает.
- Нет, нет. Конечно, они существуют где-то...
- Вот-вот! - упрямо заявляет сестра. - Они существуют в материальном виде! Именно в этом мире, а не только как идея, символ или что там ещё! И я их найду, вот увидишь! Ты что, не веришь в мои способности?!
- Верю, - сдаётся, пискнув, Найе. - Но только, пожалуйста, давай не будем разводить в квартире огонь! Помнишь, что нам родители говорили?.. На этот раз будет хуже, чем полгода без сладкого...
Взгляд сестры постепенно становится менее тяжёлым. "Атлантиду" Ньетта запомнила очень даже хорошо - пирожные и конфеты она любит куда больше брата.
- Ладно, - наконец, ворчливо соглашается она. - Будем считать, что феникс - символ. Но всё остальное вполне реально!
- Да, да, - с облегчением кивает головой Найе. В конце концов, всё остальное, кроме персиков, у него давно уже припасено.
- Больше всего на свете я хочу увидеть Дун Вангуна... - заявляет Ньетта несколько печально. Всё-таки, спор с братом лишил её первоначальных энтузиазма и решительности, доходящей до бараньего упрямства, а после этого она всегда грустнеет и становится тихой. Впрочем, мысль о любимом образе, видимо, придаёт ей сил, и продолжает она уже с новым воодушевлением: - Он такой!.. Такой! Добрый! Скромный! Любит весну и деревья! Он самый прекрасный на свете!
Девочки из их класса влюбляются в популярных певцов и актёров, а сестра вот - в мифологическое существо... Но, с другой стороны, если бы было не так, Найе бы сам её за это не простил. Разве может она быть, как все?
- Где ж я тебе его возьму? - огорчённо спрашивает он.
Если он изрежет мамину любимую Иллюстрированную Энциклопедию по Древнему Китаю, где сестра и углядела своего Дун Вангуна, то это будет хуже, чем замеченная родителями игра со спичками. В Интернете же сидеть подолгу им не позволяют - считают, что тогда и без того буйная фантазия брата и сестры достигнет воистину вселенских масштабов.
- Сначала контролировать себя научитесь, - строго сказал отец, отключая от компьютера сетевой кабель.
Ну да. Это было вскоре после "Атлантиды".
Ньетта тем временем, смотрит на брата щенячьим умильным взором.
- Да не умею я... - пытается сопротивляться Найе. - Какой из меня художник? Так... ни то, ни сё... Вот, может, лет через десять...
На следующий день, проснувшись, он обнаруживает на своём письменном столе коробку под названием "Северное сияние". Набор пастельных карандашей девяносто восьми цветов.
- Ты! - вскочив с постели, он прибегает в комнату сестры. Она легко и быстро загорается энтузиазмом, Найе же - позднее и медленнее, но иногда это всё-таки случается и с ним тоже. - Где ты это взяла?!
Сестра сидит в постели, завернувшись в одеяло с ромашками, и довольно хихикает.
- К дню рождения твоему купила! - наконец, открывает тайну она. - Ещё давно. Вот, теперь придётся что-то новое покупать. Что ты хочешь?
Найе не знает. Это, и в самом деле, было самой большой мечтой. А чего просить теперь, неизвестно. Ну ладно, он подумает об этом позже...
Пока же, что поделаешь - придётся рисовать этого Ньеттиного Дун Вангуна. Сестра знает, каким образом припереть к стенке так, что уже не выкрутишься.
Он кладёт перед собой чистый лист бумаги, раскладывает карандаши, с большой осторожностью ставит на подставку мамину драгоценную Энциклопедию и открывает её на нужной странице. Князь Деревьев, Му-гун... Подумав, Найе на всякий случай ставит рядом горшок с миртовым деревцем. Была бы весна - поставил бы в вазу цветущую вишнёвую ветку... Хотя нет, было бы жалко отламывать её от куста; деревья - они ведь живые. А сухая, отвалившаяся, не расцвела бы, наверное.
- А Сиванму мне тоже надо будет нарисовать? - жалобно спрашивает Найе, вдруг огорошенный этой мыслью. Женщин он как-то не очень хорошо рисует.
- Не надо, - милостиво разрешает сестра. - Обойдёмся без неё. Она мне, вообще-то, не очень нравится. Не вдохновляет, то есть. Ну, Царица себе и Царица...
Однако собственный внутренний голос, сообщающий о том, что так - неправильно, заглушить гораздо сложнее, чем крики разгневанной сестры. На этот раз тот подсказывает, что раз во всех мифах и легендах соправителей - двое, то забывать одного из них - не дело.
И, закончив с первым рисунком, Найе принимается, пыхтя от усердия, за второй.
Тёмно-синяя ткань, расстеленная на полу, символизирует Восточное Море. Камень, потихоньку вытащенный из маминой дачной клумбы - плавающую в нём гору-остров. Рядом с камнем поставлено белоснежное блюдце - между прочим, лучшее фарфоровое из сервиза, не разбить бы... В блюдце разложены: несколько жемчужин, кусочек нефрита, золотая серёжка, отцовская статуэтка черепахи, подаренная ему на работе как символ долголетия и упорства в достижении поставленных целей, мамино "денежное" деревце, подаренное ей подругой как символ благополучия и процветания в семейной жизни.
Два фигуры, нарисованные Найе и вырезанные из бумаги, приклеены к картонным подставкам и возвышаются позади блюдца.
Брат и сестра застыли перед своим "волшебным творением".
- А дальше что? - не выдерживает Найе после того, как третий час безмолвного ожидания подходит к концу.
Нет, это, конечно, лучше, чем потоп "Атлантиды" и испитая "кровь" из Чаши Грааля... Но должно же хоть что-то произойти?!
- Мы должны преодолеть некое препятствие, - заявляет Ньетта решительно. Видимо, это пришло ей в голову только что, и, как любая загоревшаяся в ней идея, придало ей новых сил. - А иначе ничего не сработает.
- Но ты помнишь, что мы говорили про феникса... - осторожно напоминает Найе, испуганный её словами.
- Да причём тут феникс, - отмахивается сестра. - Я подумала тогда над твоими словами, решила, что ты прав. И препятствие должно быть символическим. Не обязательно сложным. Может, вообще даже очень простым! Всё может быть очень неожиданно и необычно. И даже вообще никак не связано с Островами Бессмертных.
- Ну и как мы тогда поймём, что это? - Найе смотрит на неё скептически.
- А вот не знаю! Пошли на улицу, может, оно само явится нам!
Решительно схватив брата за руку, Ньетта тащит его к входной двери. Следующие три часа проходят в упорных попытках разыскать в районе что-либо необычное. Внимательному осмотру подвергается абсолютно всё, встречающееся на пути: обшарпанная скамейка, разноцветные рекламные афиши, приклеенные к доске объявлений над подъездами, надписи на заборах... Осматривая игровую площадку, брат с сестрой всё-таки не выдерживают и, позабыв про цель, решают вспомнить детство: покататься на карусели, скатиться с горки, взлететь вверх и вниз на качелях.
- Хлипко выглядят, - с сомнением отмечает Найе, усаживаясь на них вместе с сестрой.
- Ничего, выдержат! - Ньетта легкомысленна, как всегда. Или, может быть, оптимистична.
"Оххх..." - Найе втягивает голову в плечи, когда решительная сестра отталкивается ногами от земли. Ну, теперь уж ничего не поделаешь. Упадут так упадут...
Небо внезапно оказывается близко-близко - протяни руку, и коснёшься облака. Он улыбается.
- А ну-ка слезайте оттуда! - внезапно несётся громовой голос "старшей по подъезду" из соседнего двора. Крайне грозная бабулька всегда наводила страх на всю детскую ватагу. Найе с Ньеттой оставалось только радоваться, что они живут в другом доме. Но иногда хотелось прийти поиграть и сюда, а никогда не могли решиться... - Ишь ты! Восьмиклассники - а всё туда же! И как только не стыдно?! Вот, я-то к вам в школу приду и расскажу, что вы как малыши последние...
- Ну и рассказывайте! - кричит расхрабрившаяся Ньетта. - Не страшно!
- Сломаете мне качели - собственноручно палкой отхлещу! И не посмотрю, что родители - важные шишки!
- Не сломаем! Мы лёгкие!
Найе зажмуривается, прижавшись к плечу сестры. Когда ругают - это всё ещё страшно. Но есть некий плюс в наличии решительной и властной сестры-двойняшки... Хотя - он это знает - Ньетта тоже боится грозную бабульку, но она ни за что в этом не признается.
Неодобрительно покачав головой, "старшая по подъезду" удаляется.
Спустя некоторое время, брат с сестрой спрыгивают с качелей.
- Здорово было! - восклицает Ньетта, вдыхая полной грудью. - Я почувствовала себя такой свободной!
Найе тоже хорошо, но немного кружится голова. Впрочем, он знает, что вскоре это пройдёт.
Медленно, они возвращаются домой.
- А как же препятствие? - вдруг вспоминает Найе, вздрогнув.
- А разве сейчас не так, что "только до полуночи"?
- Да ну.
Найе вздыхает с облегчением. Если честно, то он уже подустал от этих бесконечных "последних сроков", которые устанавливает сестра в их играх. Вот так - куда лучше; когда знаешь, что в любой момент жизни можешь сделать то, что хочется...
До них доносится жалобное мяуканье.
- Котята! - несётся взволнованный голос сестры. - Двое, а один - со сломанной лапкой! Найе, Найе, ну пожалуйста, мы должны взять их домой и вылечить!
Он останавливается, как громом поражённый.
Вот оно - то разрушительное последствие, которого никак не мог предугадать. Стихийные бедствия и отравления ещё как-то можно пережить, но родители сказали им совершенно определённо: НИКАКИХ ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ, пока они не вырастут.
- Они ж нас убьют, - бормочет Найе. - Ты что. Мы вообще сладкого до конца жизни есть не будем...
- Ну и ладно! - решительно соглашается Ньетта. - И вообще. Договоримся как-нибудь. Это ж родители, а не звери какие-нибудь.
- А как же наши Острова Бессмертных? - делает последнюю попытку Найе. - Вот мы сейчас принесём этих котят, и они нам всё порушат...
- Жалко их, - она вдруг почти рыдает. - Не могу смотреть. Брошенные же всеми. А один так вообще хромой. Ну, если не мы, то кто?
- Да, может, найдётся кто-то...
- А они к тому времени умрут от голода.
Найе вздыхает. Покорный, он следует за сестрой, уже усадившей одного из котят к себе на плечо, а второго бережно держащей в ладошке.
- Наташа! Коля! Куда вы запропали?! Идите обедать! - несётся голос с балкона на одиннадцатом этаже. - Сейчас всё остынет!
- Вот не выношу, когда они зовут нас так, - бурчит Ньетта, распахивая подъездную дверь. - Нет чтобы хоть имена были какими-то необычными...
Найе, если честно, сейчас вообще всё равно. "Не те" имена - это последнее, что его волнует, в сравнении с родительским гневом, готовым на них обрушиться.
"Великая Богиня Сиванму, Князь Восточных Деревьев Дунму-гун, защитите нас. Пусть нас не заругают за всё это до смерти! " - в отчаянии обращается он к мифическим Бессмертным.
Те наблюдают за ними из беседки.
Откусив кусочек персика, Сиванму подпирает голову рукой.
- Как объяснить-то им, что бросаться на камень, преградивший дорогу - не лучшая идея? - задумчиво спрашивает она. - Когда его можно обойти самыми разными путями... Ну, пусть поднаберутся ума-разума, времени-то много.
Но Дунму-гун, поднявшись с места, уже идёт к "полю битвы" и, жалостливо вздохнув, освобождает тропинку от большого камня. Двое котят, белый и чёрный, с восторженным пищанием бросаются к нему; первый проворно вскарабкивается по полам длинного зелёного одеяния и, победно мяукая, устраивается на его плече. Снова вздохнув, Дунму-гун, наклоняется и подбирает второго, менее решительного. Не дело это - разлучать двойняшек.
- Добрый ты, - замечает Сиванму, наблюдая за всем этим со своего возвышения. - А я считаю, умнее надо быть.
- Да сколько ж можно мучиться-то... - Дунму-гун смотрит на неё с извиняющимся выражением лица.
Великая Владычица Запада всегда сердится на него за неуместную сострадательность к существам, ставшим жертвой собственной глупости. Но если бы он был не такой, она бы его не любила.