Как - то звёздной августовской ночью в деревне Сарай Черкасского района К - й области прозвучали четыре громких выстрела. Мужик приревновал свою жену и решил проучить её, чтоб не забывала, значит, кто в доме хозяин. Подручными средствами. Под руками оказалось охотничье ружьё...
История, в общем-то, обыкновенная. Ну, погонял мужик свою бабёнку, проучил легонько... Правда, конец у этой истории получился не ахти, какой веселый. Мужичок открыл пальбу из ружья по камышам, где утаились жена и двое его малых ребятишек. Поранить ни кого не поранил, но в результате младший от испуга перестал разговаривать. И только к школе он начал говорить. Но так, что его прозвали "Сюсюкалкой". Казалось, он не выговаривал весь алфавит.
Отца посадили, а мать с ребятишками переехала в город. Это моя семья. Я - Макар, младший братишка - Сашка, да мама наша - Анна. Помогла перебраться из деревни в город тётя Дуся, жена моего родного дяди. Она была заведующей продовольственного магазина. А это во времена всеобщего дефицита кое-что значило. В торговом зале магазина рабочий класс матерился в давке за атлантической селёдкой, а в подсобке тёти Дуси очередь из блатных отоваривалась куриными окорочками. Блатные все, как на подбор, не имели отношение к рабочему классу, являлись начальственной прослойкой. Вот тётя по "блату" и устроила на работу в ЖКО нашу мать. С предоставлением жил.площади. Не многим так везло. Не у всех деревенских жителей была такая сказочная фея, как тётя Дуся.
Зарплата была, правда, тоже сказочной, сущие копейки, и мать еле-еле "тянула" домашнее хозяйство. Мы, двое "спиногрызов", вечно осложняли и без того очень нелёгкую жизнь матери. Росли не по дням, а по часам. Одёжки и обувки, еды вечно не хватало. Отца же за "стрельбу", как опасного для социалистического общества индивида, определили в далёкие края. Судья глядя на нашего отца, процедил сквозь зубы:
- Цирк, да и только!
И выдал нашему бате билет в город Воркуту, на четыре года.
Шил он на этой зоне брезентовые рукавицы для вольных строителей социализма, тем самым, приближая счастливое коммунистическое завтра. Воспитывала и кормила нас мать. А подкармливало нас государство, высчитывая из зековской зарплаты отца ровно 33% алиментов. Это составляло 10 - 12 рублей в месяц. Мы же рублей на сто раз в полгода посылали ему передачки, чтобы он не похудел, был сильным и крепким, хорошо работал и присылал нам с зоны алименты.
Конечно же, отцовского внимания не хватало. Да его просто не было. В общем - то мы росли послушными детьми, но всё же...то окошко разобьём, то подерёмся с кем-нибудь. От городских мальчишек нам часто попадало за то, что мы не такие как они. Дразнили и обзывали нас по всякому. Самое безобидное, что мы слышали в свой адрес - "дярёвня" да "дворничихины выбл**ки". Не один раз мы защищали от сплетен и наговоров свою маму и себя. Часто приходили домой с синяками и царапинами.
*****
Окошко разбили грузчику винного магазина. Как я понимаю сейчас, да и в детстве понимал, он домогался нашей матери. И когда она ему в очередной раз отказала, обозвал её. Обозвал так, что сказать-то стыдно. Обозвал при всех. А мы это тоже слышали. И, как два волчонка, без лишних слов, не сговариваясь между собою, молча, пошли на встречу к этому пьяному растындяю... Сашка бросился ему под ноги, я с разбегу прыгнул на шею...
Была такая "куча - мала"! Хотя против грузчика мы были будто мышата против слона, но "слон" был пьян как свинья... Потом Кулик, так звали грузчика, сказал:
- "Нагрузили" вы мне тогда по самое никуда! Разукрасили, как новогоднюю ёлку! На улице было стыдно появиться. Ладно бы друганы отмутузили, или на худой конец баба какая... Тут же мелюзга желторотая отделала. Устроили мне "куликовскую битву"!
Потом мы с ним очень подружились. Кулик часто помогал нам по дому и работе. То черенок для лопаты или метлы выстругает, то поможет убраться на участке.
Когда стало не хватать денег на прожитьё, мать устроилась на вторую работу. В столовую. Убирать грязную посуду да чистить "корнеплоды". А ещё нужно было убирать зимой снег с асфальта, а осенью листву. Делать это нужно было, как понимаете, в первую очередь. Ведь работа дворником для матери, да и для всей семьи, была очень важна.
Как говорил балагур Кулик:
- Потеря этого "блатного", ломового труда-повинности, равносильно потере до свадьбы невестой невинности. Не так больно, а позорно довольно. Уволят из дворников, тыры - пыры, тогда выселят из квартиры. С какими такими рожами, на побитых свиней похожими, из великого града Колбасово, ехать в деревню Безмясово. Да тут жеребцы от ржачки ожеребятся. Скажу наперёд, вся деревня от смеха помрёт. Даже если не помрёт, всё равно, тогда преставитесь вы от стыда.
Вот такая невесёлая басня-колбасня получилась! Только нам было не до поэзии и, в общем - то, далеко не смешно. Только навалившиеся на нас испытания хребтовали все вместе: наша "семижильная" мама, и мы, двое малогодок - Макарка да "Лексашка".
*****
В столовую, чтобы начистить к открытию столовой картошки и лука, мать уходила к полшестому утра. До этого она нас будила! Да как будила! Сначала ласково, потом матюками, да то и другое со слезами на глазах! Оденет нас во всё теплое, проводит до дворницкой, выдаст лопаты и скребки, даст указания, где начать, где закончить и идёт в столовую. Столовая была рядом, в соседнем доме. Отойдёт несколько шагов, потом вернётся, обнимет нас и скажет, чтоб перед школой пришли в столовую покушать. Отвернётся от нас и шмыгая носом да утирая колючими варежками слёзы, заскрипит валенками по морозной тишине в сторону столовой. Снег скрипит громко! Как ножовка по металлу. Вжик, вжик... Да ещё сама про себя чего-то поскрипывает, ворчит значит. Клянёт себя. Погоду снежную клянёт да нас жалеет.
Как-то раз в феврале морозец был! Ох и лютый! Сопли в носу замерзали. Снега, правда, было не так много, но что и был - не новогодний подарок. Но убирать всё равно надо. Укутала нас мать во всё, что попало, так что ходить тяжело было. На наши осенние пальтишки натянула огромные, ватные фуфайки. Руки и ноги просто не гнулись в суставах. Валенки были такими огромными, что голенища доставали до самых ягодиц. Поверх шапок мать нам накрутила козьи пуховые платки. Только глаза блестели из щелей!
- Эй, колобки! Куда это вы с лопатами? В лес по мороженное собрались? - спросил куривший в форточку Кулик.
- Прям как марсиане, блин...на коммунистическом субботнике!- и выбросил окурок на снег.
- Сегодня не суббота, а титьвелг! Мы ессее не каманисты, нас ессё в пианелы не плиняли, понял! - просвистел, глядя на Кулика, как из щели танка, Сашка. Макар добавил:
- Сам ты "коболок" марсианский! А если ты ещё раз окурок на улицу выкинешь, мы тебе опять окошко расгокаем! Сам будешь это "мороженное" по квартире лопатой собирать.
Макар взял лопатой с уже почищенного асфальта дымящийся окурок и ловко зашвырнул его прямо в форточку. Форточка закрылась! Ответа не последовало. Только чуть попозже, когда мы отошли от окна, Кулик постучал по стеклу, подзывая нас. Чуть приоткрыл форточку, сказал:
-Зайдите апосля ко мне. Дам вам двое ватных портков.
Помолчал и добавил,
-Без возврата. А то, правда, "монахами" станете. Отморозите свои пипирки, - отвалятся к ядрене фене!
*****
В связи с морозами занятия в школе отменили. И мы могли себе позволить не очень - то спешить. Народ, укутавшись шарфами, спрятав руки в карманы, уже куда-то спешил по своим взрослым, не отложным делам. При этом невольно притормаживая свой морозный марафон около странных уродцев, что громко покрикивали на глазеющих "бездельников", которые мешали им шоркать снег огромными, как ковш бульдозера, лопатищами.
-Посталанись, лазявы! Сосклебу с асфальту на оботину тлатуала вместе с окулками Кулика! - пролетая со скрежетом скрепера мимо очередного удивлённо любопытствующего зеваки,кричал младший. На что женщина, закутанная в одёжку не хуже нас, шмыгая красным, смешным таким, манюсеньким носиком, как на митинге или на суде, патетически пропищала:
- Смотрите, люди добрые, мал, а ругается, как завзятый ханыга! Куда только родители смотрят! Куда смотрят учителя! Куда смотрит милиция!
-Телевизел они смотлят, писсялка лезиновая! Сдлисни с дологи, а то бибикалку в длебезги лазнесу!- просвистел Санька.
-Да, тебе, наверное, по жопе захотелось, сопляк ты этакий! Ремня тебе не хватает! Вот я сейчас родителям твоим пожалуюсь! Где они?
И, посмотрела вокруг, думая, что они где-то рядом скребут асфальт.
- Кто сяпляк?! Я!!! Я тебе ссяс сам, по твоей тоссей зёпе, вот этой глабалкой так плипечатаю!...Будис тут у меня ессё тлындеть! Сяма сяпля!- вытирая кулаком свой нос, сказал Сашка.
- Вы идите, пожалуйста, отсюда на фиг! А то братика с мамой недавно из психбольницы выписали. Они пельмени из ёжика соседского сделали. Фарш накрутили вместе с колючками и соседа этими пельменями накормили. Он с лета ещё прокакаться не может...а, вон и мамка идет!
Макар показал лопатой на огромного мужика, дымящего, как паровоз, папиросой и везущего за собой на санках огромный мешок.
-А вот и сосед, - показал на выглядывающего из окна Кулика. Тот по такому случаю сделал страшнющую рожу. Показывая руками дамочке, чтобы она быстрее уходила, от нас. И, покрутил сразу двумя пальцами у обоих висков, мол, придурки ещё те, не связывайтесь с ними!
- Тё, тётенька, стласно?- ла-а-асково так спросил Сашок, -Мамка у нас доблая. Позалуйтесь на нас. Мозет вам она ни тиго не сделает...а, мозет и сделает тего...не знаю...када она кулит папилоски, знатит она злюссяя и пьянюссяя!!! Мама-а-а! Иди сюда! Тута тётенька одна ладителей увидеть хотит!
Тётеньку как ветром сдуло. Скрип, скрип, скрип, - быстро семеня ножками пробежала тётя мимо огромной "мамки". Так просвистела мимо, что ногой зацепила санки. И припустила ещё быстрее, оглядываясь с испугом на ничего не понимающего мужика, у которого перевернулись сани и с грохотом посыпались из мешка пустые бутылки.
- У-у-у! Стрекозлятина тщедушная! Догоню, - закричал он, - убью, тварюга засратая! - и, встав на колени, начал собирать оставшуюся цельной "пушнину".
Баба сдала нормы ГТО по бегу с препятствиями при сорока градусном морозце на золотую медаль...даже не видно, куда эта чемпионка упылила!
-Простите, ребятня, намусорил я тут у вас! Сейчас всё уберу.
-Не надо, дяденька, мы сами. Нам всё лавно тистить, да тистить ессё! Вона, скока добла ласколосматила. Эх, если бы сдать насей бутылоснице всё, на пиложенное с моложеным заплосто бы хватило! - Мужик взял у Сашки лопату, и начал собирать осколки.
Из форточки снова появилась курящая голова Кулика.
-Чего, Лексеич, разлетелся "пух" по морозному ветерку? -участливо спросил Кулик мужика. -Где эти пуховые заготовки находятся, что мешками возим? А? И куда ты со сранья такого прёшься? Не один магазин ещё не работает!
- Не "пушнина" это, а "приданое", Серёга! Вся моя ценность самая ценная! Ездил за мясом в деревню к тестю. На обратной дороге полуось полетела. Пока поймал машину, грелся в кабине. Немного присосался, - у меня было с собой. Пока дождался попутку, пока на прицепе дотащился в город. Поставил машину в гараж. Морозище-то какой! Холодно. Ну, я до конца "пузырёк" и уел для согрева... Мясо оставил в гараже. Чего переться по городу ночью с мешком- то! Домой добрался, открыл дверь, стою в прихожей. Только валенки снимать, а моя из спальни, ласково так:
- Набл***вался, козёл старый!
Я про машину не успел ни чего сказать, вышла моя краса - седая коса, зыркнула на меня ядовито:
- Где мясо, пьянь карбидная? Пропил!!! Я вот тебе тут твоё приданое собрала. На. И ухлёбывай отсюда, чтоб ноги твоей здесь не было!
Вытаскивает мешок с пустой тарой. И вот, я тута.
Управившись с боем, он вернул лопату Сашке.
-Ну, я пошёл, Серег, покатаюсь до открытия, сдам посуду, да забегу к тебе.
-Зайди ко мне сейчас, а то бегалки по такому морозу враз поломаются! Всё равно не спиться. У меня есть трохи, подлечишься!
*****
-Макалка, мне посикать охота, а в станы ни как не плолезис, тё мне делать? Домой идти? А Макалка? Там хоть лазденусь да найду.
-А ты донесешь?
-Нинаю. Нет, навелное, не дотассю. Тё делать?
-"Тё делать, тё делать",-передразнил его Макар,- а чё делают космонавты, когда они в скафандре, то и ты делай!
-Тё, неделю летают, и всё влемя в скафанл дуются? - удивлённо спросил Сашка, - Ни фига себе! А это...ну это...када они хотят это... ну...покакать хотят...тё тозе в скафандл, да??? Ни фига себе! Во ванисся будет от них!!! А как зе они потом на мазалей залезут? Блезнев задохнёся зе савсем! Смесно! Все в медалях, с олденами... на мазалее...и все в какасках! Фу-у-у! Не, Макалка, у них, навелное, какие-нибудь сланги толтят, с пеледи толтят...тонкие, навелное, а с заду толстые...и, огломный, как кастлюля, голсок с клыской. Они голсок потом на паласюте выбласывают, тё бы космитеское плосластво не засолять.
- Иди сюда, космонавт! Брось лопату и подними руки.
Тот послушно подошёл к Макару с поднятыми руками. Одёжка немного задралась. Макар встал на колени и попытался снять с него штаны. Мешали валенки.
-Снимай катанки, Санёк, и становись на них.
Ничего не получалось. Валенки можно снять только так, как одевали, лёжа. Макар взял брата под мышки и вытащил его из валенок. Кое - как приспустил "сто одёжек без застёжек", нашёл чего надо и сказал Сашке:
-На, держи свой "тонкий сланг спеледи", "голсок" на "паласюте".
В общем, хотелось как лучше, а...получилось не очень-то! Сашок опрудонил торчащую из под фуфайки полу осеннего пальто. На морозе ткань быстро превратилась, буквально, в фанерку. Пока Макар "вставлял" Сашку в валенки, пола с хрустом отломилась.
-Ну вот, слетали в космос! Мать ругаться будет!
-А тё, мозет пликлеим или плисьём? А, Макалка? У мамки клей в сифанеле в пузылётьке стоит! Она им денезки полватые клеила. А, Макалка?
-"Макалка, Макалка", блин! "А", да, "а"! Наклеит она нам сегодня...по заднице ремешком!!!
Вдруг из-за угла дома появилась мать. Похвалила за то, что чисто и быстро прибрались. Потом увидела, что в руках у Макара оторванная пола...Сашка спрятался за лопатой, только испуганные глаза блестели из - под козьего платка. Мать начала было закипать, но в это время из форточки появилась голова Кулика.
- Слышь, Нюрка, не ругай ребятишек...
И он ей всё рассказал. Мать рассмеялась.
-Пойдёмте, олухи Царя небесного, накормлю вас. Сергей, пусть лопаты у твоего окна постоят, погляди за ними. - обратилась она к Кулику, -Айдате, горемыки мои луковые! Помощники вы мои родненькие. Сейчас согреетесь манешко. Чай горячий, картошка пюрешка и котлетки. Ух и вкуснотища!
*****
У нас потекли слюни и мы, поскрипывая гигантскими валенками, растопырив руки, как утята крылышки, переваливаясь с боку на бок, как могли, поспешили за мамой. Полу пиджака Макар не выпускал из рук.
Распарившись и разомлевши от еды, мы засопели в свои сопелки, и минут тридцать поспали, сидя на столовских стульях. Разбудив "помагалок", мать сказала:
-Сходите в туалет, а то захотите и не сможете...тогда валенки промокнут, и примерзнут к асфальту. Кого на помощь будете звать?
-Дядю Селёзу Кулика с дядей Лексеитем. Им всё лавно нетево делать, тока водялу хлессют, да в фолтотьку окулки блосают.- серьёзным тоном заявил Санька.
-Молчал бы уж, космонавт. А то шланги от стиральной машины приделаю обоим. Спереди и сзади.
И, засмеявшись, взялась заново укутывать нас. Поцеловав каждого в носик, дала ещё по пирожку.
-С Богом детки!
Проводила к чёрному ходу, помогла забраться по лестнице. А пока мы пыхтели, выбираясь из полуподвала, она перекрестила каждого из нас, бормоча про себя молитву.
*****
Лопаты были на месте, но работа уже не так спорилась, как раньше. Дело шло медленнее. Насытились, вот и лень-матушка пришла нам в "помощники"... Санька подъотстал от Макара. Макар же, увлечённый работой, не заметил "пропажи бойца". Когда уже закончил убираться, пьяный голос из форточки прохрипел:
-Эй, Макарка, у каво жана татарка! Во, ядреня феня! Смотри, Сюсюкалка на лопате повесился!
Макар оглянулся. Действительно, растопырив руки и ноги, на черенке скребка висел Сашка. Макар припустился не хуже той утрешней "чемпионки", по бегу на сорока градусном морозе, к брату.
Упал.
Подняться помогли пьяненькие "Ляксеич" и Кулик. Они выбежали на мороз в одних подштанниках.
Подбежали. Запыхавшиеся мужики застыли, как легавые на охоте. Они были готовы помочь "отчаявшемуся" мальчонке вернуться в этот неприветливый, но прекрасный и добрый мир...
Санька висел чудным образом не на виселице или перекладине, а на черенке лопаты...на носу у него висела огромная сосулька, как на карнизе дома.
- Рановато ищо, Сюсюка, чярвяков-то кормить! Ты ищо на них, энтих чярвяков могильнах, пескарей на уху для матери наловишь. Сопля ты замороженная!!!
Кулик сбил сосульку на носу Сашки. И выбил из под него скребок лопаты. Лексеич, придерживая Саньку, осторожно опустил его на асфальт:
-Чего удумал, макитра глиняная. Повесится! Да не каждый взрослый-то до этого додумается.
Кулик встал на колени, готовился делать то ли искусственное дыхание, то ли массаж сердца.
- У-у-у...гадёныш, монах ты чёрно-чёрнай...Бздюк засратай!!!
Долго бы кипятился Кулик на морозище...может, к весне-то и закипел. Но вдруг услышал в ещё не пробудившемся раннем утре, неестественные для этого раннего утра, звуки. Что-то его насторожило и заставило замолчать... Что-то не то...ну, трамваи с утра громко тарахтят...ну, машины... А это, как поросёнок малый,
- хрю да хрю, хрю да хрю... И тут все чуть не упали со смеха! Вернее, смеяться не было сил, глядя на это чудо природы. Это оно, чудо, недавно висевшее на морозе в сорок градусов как мешок с мякиной, храпело, лежа на мёрзлом асфальте, будто в тёплой колыбельке у деревенской натопленной печи...
На голове у Сашки, кроме пухового платка была надета солдатская зимняя шапка. Она была завязана крепкими шнурками под подбородком. Просунув черенок скребка под шапку, расставив ноги, он повисал на черенке, который упирался в самую маковку шапки. Получалась, какая никакая, но тренога. Высокие голенища валенок не давали согнуться в суставах ногам. Да, ещё скребок, упирающийся одним концом в асфальт, другим во внутрь шапки. А завязки держали его за подбородок, не давая ему упасть. Вот он, дитя малое, уставши от работы и разомлев от еды, сконструировал такую простенькую конструкцию, которая не давала ему брякнуться на звеневшую от мороза землю, и в то же время не мешала спать на лютом морозе.
Между тем, Сашка поднял, обмотанную тряпьём, как у фрица под Сталинградом, головёшку и посмотрел на всех мутным взглядом:
-А я думал это папанька так на меня кливо смотлит. И ваняит пелегалом, длыхнуть мисяет.
Потом приподнял голову, увидев полуголых мужиков, сказал:
-А, это вы, дядька Ликсеить и нас любимый дядя Кулик. А де Макалка? Тё, посикать посёл? Мамака плавду говолила, сланги нузны от стилальной масинки...
И, как в кино, он картинно так сложил голову на кальсоны Кулика. Мол, "брось, комиссар, не донесёшь", и снова захрапел громко так, не по детски. Богатырское "мурлыканье", мужикам было приятно...они даже не чувствовали мороз и удивлённые взгляды ранних прохожих.
-Во, дурынды, шляются, не думая, что отмерзячат себе все, к морозу не устойчивые части тела, едрит твою мать! - защищая себя и всё вокруг происходящее, пробурчал Кулик. Прижимая к груди, как своё собственное дитя, он донес Саньку до нашей квартиры. А тот, приоткрыл свои заспанные глаза и тихо спросил:
- Мне плохо стало. А Макалка? Макалка-а-а! Я де, а? Я умел смелтельно, да?
- Устал ты смертельно, клоп!!!- сказал Кулик.
Прибежала испуганная мать. Кто-то ей уже доложился о "несчастье". Ругаться не стала. Открыла дверь, Кулик вместе с "Ляксеитем" затащили Сашку в комнату и не раздевая, положили его на диван. Мама посмотрела на полуголых мужиков, залезла в стиральную машинку и из кучи белья вытащила литровую, из - под молока, бутылку самогона.
-Нате, а то причендалы отвалятся...отморозили небось...спасатели голоштанные!
Поставила на стол нехитрую закуску и стаканы.
-Спасибо вам, ребятки, за помощь.
Помолчала и, оправдываясь сказала:
- Не справляюсь сама... Вот, горемычные, за меня и работают. На дворницкую зарплату не проживёшь. А в столовой хоть они сыты, да домой кое - что принесёшь в про запас.
-Да ладно тебе! Не оправдывайся, Ань! - сказал Кулик и налил по полстакана себе и Лексеичу. Выпили, Сергей поднялся, взял бутыль.
-Пойдём мы Нюра. Неудобно, вроде как в гостях у красивой бабёнки и в кальсонах. Лучшей уж в своей холостяцкой берлоге. Там и покурить можно... и поматериться можно. А тута вроде как не вздохнуть не пёрнуть. Ну, покедова. Спасибо за горючку, а то и правда,- промёрзли шарики...Ядрёна мать!
Ушли. Мать раздела Санька. Укрыла большим ватным одеялом. Поставила у батареи валенки.
Пусть спит... не трогай его. В обед разбуди, приходите покушать. - Хотя... - она пощупала лоб у меня и Сашки. Показалось, что головы горячие...
-Сама принесу, отдохните. И ушла, что-то бормоча себе под нос.
*****
Как-то раз, в школу пришёл администратор цирка, распространять билеты. Олега Попова мы только по телевизору видели. А тут живой клоун. Всеми любимый артист, о встрече с которым мечтал чуть ли не каждый житель страны. Нам, как малообеспеченной семье, дали два бесплатных билетика. Радости-то было! Сюсюкалка прыгал как заяц и кричал во всё горло:
- УЛА-А-А! Макалка, он нам солныско подалит и сляпу сахматную. А мозет на мамке за муз выйдет!!!
-Не на мамке за муж выйдет, а женится... А потом батя с тюрьмы вернется и зарежет его...и мамку. Пусть лучше не женится. Пусть он лучше у Кулика жить будет. Или мы к нему жить пойдём, и он нам помогать будет подметать наш участок.
Когда пришла пора идти в цирк, снега было не мерено. А билеты лежали на столе, на кухне. Мы же так натрудились на улице с нашими не мерными лопатками, так упахались, что пришли домой и на стареньком диване, не раздеваясь, просто-напросто отключились. Алла Александровна, наша классная, после представления зашла к нам домой.
Вот что она мне потом, уже взрослому рассказала:
- Звоню в квартиру, открывает старенькая соседка. Спрашиваю: Не знаете, почему ребятки в цирк не поехали?
- Пройдите. У них дверь не закрыта.
В общем, зашла наша классная вместе с бабой Валей к нам в комнатёнку, и видит двух, прижавшихся к друг другу маленьких, уставших от непосильной работы, ребятишек. Макар держал в руках два синеньких билетика. Пришла мама, они втроём нас разбудили, легонько так, жалея...
Сашка заплакал. Он не ревел, просто слёзы текли из его огромных детских глазёнок...
-Всё, блин!!! Олег Попов на мамку замуз не выйдет. А, Макалка?
У Макара тоже потекли слёзы. Обидно было... Да, как обидно! Так хотели в цирк... И проспали...
Но, оказывается, соседка наша, баба Валя когда - то работала в цирке гимнасткой. Она была знакома со многими артистами цирка, в том числе и с Олегом Поповым. Говорит, что он по сравнению с ней, ещё юноша, но гениальный юноша. Баба Валя хоть и была на пенсии, но из цирка не ушла, работала там билетёром. Успокаивая, она гладила нас по головам старушичьими руками и приговаривала:
-Ты понравишься Олегу... И ты понравишься! Не плачьте ребятки...
*****
Рано утром баба Валя отпросила нас у мамы и у Аллы Александровны. Школа была рядом, в двух шагах.
Мать нам дала денег на мороженое и на трамвай. Мы, чисто одевшись, поехали с бабой Валей в ЦИРК!!! Приехали за час до представления... Нас, по просьбе бабы Вали, водили, как на экскурсии, по всему цирку. Всё показали, всё рассказали, а потом спросили вроде того:
- Ну, как вам в цирке?
Сашка честно ответил:
- Понлавилось отень!!! Пахнет как в коловнике!
Заиграла музыка. На начало опоздали. Зашли в буфет. На мороженое денег не хватило. Из - за угла появилась баба Валя, схватила нас за руки, и ругаясь, что опоздали на представление, потянула из буфета. Вдруг услышала:
- Здравствуйте Валентина Викентьевна!!!
Она повернула голову в сторону буфетного зала, близоруко прищурилась, улыбнулась и повела нас обратно.