Ван Юн укоризненно качал головой, напомнив Лене трофейную куклу-болванчика, кокнутую недавно Нюсей.
- Без девочки вам не надо приходить.
- Ты сколько в Москве живёшь? - проворчала Лена. - Стала б я сюда лезть, если б ты выучил по-русски хоть что-то кроме "хозяина нета"!
Содержимое головы норовило растечься, и части тела вслед за ним. Лена чувствовала себя лужей в пакете и изо всех сил старалась не колыхаться. Однако соображала она достаточно, чтобы обратить внимание на произошедшую в китайце перемену: сейчас он выглядел как во время набега на рынок популярного выездного шоу с дубинками и в масках.
- Ты не говорил, что я непременно должна запастись Нюсей для визитов.
- Я не знал, - глазки Ван Юна бегали с проворством, удивлявшим Лену ещё у Николая с Эдиком, когда ведущий маски-шоу задавал скучные вопросы о всяких там документах.
- А теперь знаешь? Может, со мной поделишься?
Китаец переминался с ноги на ногу. Фаната разглядывала его с выражением обычно предшествующим нападению. Как там они это проделывают? Лена припомнила ощущение Нюсиного язычка в голове, слизывающего мысли...
Ван Юн отпрянул. Из Лениного рта, распрямляя кольца, вырвалось нечто вроде змеи и залепило мастеру мазей по лбу. Происшествие настолько потрясло Лену, что она сумела втянуть... это обратно в рот. Многообещающий трюк, неплохо бы в реале повторить.
- Зачем вы так сделали? - грустно спросил Ван Юн, готовый отпрыгнуть при первом же шевелении с Лениной стороны.
- Эм.... Ну, я немного другое имела в виду, извини. Так почему мне нельзя проделывать эту штуку с веками в одиночестве? Если ты про то, что я растворяюсь, то я заметила. Меня всё время должен кто-то ловить?
Ван Юн кивнул.
- Ромку и папу тоже? - спросила Лена бесстрастно.
С фигурой китайца случилось странное: Ван Юн как-то замигал и вылинял, превратясь в каркас зелёных искристых вен со всплесками хаттифнаттов.
- Вань, не переживай ты так! Погоди, неужели ты стал свидетелем очередной битвы папы с вороной, и это тебя морально шокировало?
Китаец промолчал, но видимость восстановил.
- Да ты не пугайся, ничего у него не выйдет, - злорадно ухмыльнулась Лена, - Ясно, почему он на расстановку не явился: боевых шрамов стесняется. Мог бы, конечно, трубку взять хоть раз, детский сад. Ладно, у меня к тебе серьёзное дело, такое серьёзное, что давай, лезь мне в мозги, так быстрей, а я рядом постою - поучусь.
Кошачье прикосновение сняло пенку Лениных воспоминаний, Лена поморщилась. Ван Юн посмотрел на неё вопросительно.
- Мне нужна эта сумка.
- Вам надо захотеть попасть туда, где она лежит, - посоветовал китаец. Таким тоном Лена предлагала Нюсе ещё раз попробовать вынуть мячик из пасти ротвейлера.
- В баню, - машинально поправила Лена. - Слушай, это слишком легко. Анна сама бы сказала, уж она-то знает, как тут всё работает!
- Ничего не знает. И она не ваша прабабушка. Она... - китаец поморщился. - Тень. Вам это не важно. Вы просто идите в дом.
- В баню! - Лена сделала шаг и споткнулась о лавку. Громыхнула, опрокидываясь, кадка с водой, посыпались предметы крестьянского обихода, боле-менее укладывавшиеся в понятия "кадка" и "длинная палка". Последней упала лопата. Лена высказала всё, что думает о происходящем, в нескольких словах (для неё оставалось тайной, каким образом Бабка Страшная из тех же слов составляет многочасовые диалоги, которые сложно запомнить и невозможно забыть).
Ван Юн шевельнул носком кроссовка проржавевшее кольцо, ранее скрытое лавкой, то в ответ сварливо брякнулось о доски пола. Лена дёрнула его, крышка люка подалась неохотно. Лезть в нору не хотелось - вдруг там затаилась кусачая юношеская ипостась прабабки Анны? Под шварканье бабушкиной швабры об линолеум детской библиотеки Лена-второклассница читала: "...Когда зарывают под деревом деньги, в ту же яму почти всегда кладут мертвеца, чтобы он приглядывал за ними". "Господи помилуй!". "Да-да, кладут, - мне говорили об этом не раз".
Бросив свирепый взгляд на Ван Юна, Лена спрыгнула в погреб. Отсутствие источников света не препятствовало зрению, и всё-таки пришлось долго шарить среди хлама, в общих чертах проходившего по категориям "кадушка", "корзина" и "горшок". Обилие пустой тары поражало, только в одном мешке обнаружилось немного зёрен - не пшеничных. Кроме того, на гвозде болталось несколько связок сушёных грибов. Из-за тревожного топтания по полу собачьей тушки на голову сыпалась пакость вроде сухого мха. Под ногами пылал поток, что сглаживало клаустрофобию, но провоцировало страх высоты. Нечто, примерно подходящее под описание "доска с ручкой", огрело Лену по затылку. В этот момент она заметила тряпку, втиснутую между очередной кадушкой и стеной. Мгновенье спустя Лена стояла перед Ван Юном, прижимая к груди кожаную сумку, завёрнутую в рогожу. С отвращением заметив, что скопировала жест Анны, она швырнула суму на лавку, поставленную китайцем в прежнее положение (Ван Юн умудрился привести сени в куда больший порядок, чем был до устроенного Лениной погрома). Фанта оскалила клыки, загудела низко.
- Вы будете смотреть, что внутри? - поинтересовался Ван Юн.
- Угу, типа буду.
Руки вовремя покрылись зелёными резиновыми перчатками (некоторые вещи происходили здесь гораздо проще, чем в привычной среде обитания). Содержание "сумы" не поражало: перевязанные нитками клочья шерсти, кости, клыки, не поддающийся классификации мусор.
Подождали. Ничего не происходило. Наверно, Анна имела в виду настоящую суму. С другой стороны, рыбка у Нюси была настоящей, Ван Юн подтвердил, значит...
- А могу я перетащить эту штуку домой? - раздумчиво мусоля суму, спросила Лена скорей себя, чем китайца.
Тот приподнял брови.
- Идите домой.
Лена пронеслась по проломившей бревенчатые стены шахте лифта (а заодно и по совмещённому с лифтом мусоропроводу) испытав нервирующие ощущения, которые вряд ли смогла бы описать. С укором обернувшись на Ван Юна, она демонстративно взялась за дверную ручку, однако ключ, как она отлично видела, находился с противоположной стороны двери. Лена угрюмо прошла сквозь двойное железо и уселась на кухне (незачем всяким китайцам пялиться на её тело в кровати). Фанта растянулась в ногах хозяйки, в силу пароноидального склада характера готовая к любым пакостям со стороны Ван Юна.
- Ну и?! - спросила Лена.
- Вы дома, - дёрнул плечом Ван Юн.
- Не прикидывайся, будто не понял, что я имела в виду. Выкинь меня отсюда, быстро! И с сумкой.
- Не получится, - уныло ответил китаец. - Это будет неправильно!
- Так "неправильно" или "не получится"? Что неправильно? Валяется старая сумка, кому какое дело. Вряд ли мир вот прямо лопнет, если она продолжит валяться у меня на столе.
Ван Юн нервно поёжился.
- Это будет совсем неправильно, поэтому не получится.
- Вот традиционная реакция окружающих на любое моё действие, - насмешливо произнёс Иннокентий внутри Лениной головы, - поэтому я рано привык жить, как мне удобно, в итоге как-то выходит, что в моей реальности это и есть "правильно", чужие реальности мне недоступны, так стоит ли беспокоиться? Тебе нужна сумка? Отлично. Ты не хочешь провести следующие полгода, перекапывая поле? Великолепно тебя понимаю. Так сделай то, что тебе удобно.
- Папа, это уже свинство, сейчас же покажись! - крикнула Лена.
- Извините, я должен был сказать сразу. Мне так грустно вас расстраивать, но... - Ван Юн развёл руки. Между его ладонями возникла клетка. Клюв ворона кромсал прутья, дно устилали перья, точно опавшие чёрные листья.
Лена тряхнула Ван Юна за грудки, легко, точно пустой мешок, швырнула об стену. Клетка исчезла. Лена пинала китайца ботинками, нечаянно прикрыв собой от собаки и сохранив ему тем самым изрядный кусок зелёного тела.
- Гад! Ты... вот же гад!
- Хватит, - приказал Иннокентий. - Я запихнул ворона в клетку, господин Ван Юн наблюдал, каких трудов мне стоил положительный результат, и согласился передать птицу тебе. Меньше всего он заслужил, чтобы ты реализовывала на нём своего внутреннего гопника.
Лена выпрямилась. Из её черепа словно вытряхнули содержимое, и теперь она пыталась кое-как вернуть его на место. Китаец отполз в противоположный конец кухни, где затих под присмотром Фанты.
- Пап, тебе настолько Нобелевской премии захотелось, что на жизнь начхать? Фигли ты ворона-то запер? Выглядит паршиво. Как у тебя вообще получается не рассасываться без него на запчасти?
- У меня... не получается.
- Папа!
- Жаль, приходится говорить тебе это в неподходящий момент. Постарайся не нервничать, здесь... то есть в твоём состоянии, это крайне нежелательно. Так вот, я утратил контакт со своей физической оболочкой и не думаю, что его возможно восстановить. Гуля, мой секретарь, свяжется с тобой по поводу оставшихся у меня на счетах средств. Если захочется, поинтересуйся у неё, где и во сколько состоится кремация, хотя не советую: будет скучно. Самое главное: не вздумай затевать цирк с урнами! Необходимо, чтобы остатки были уничтожены полностью. Я слишком долго имел дело с пропиской, документами, гражданством и иже с ними, чтобы вновь оказаться привязанным.
Ван Юн робко дёрнул Лену за рукав.
- Пожалуйста, нельзя больше так стоять. Посмотрите на меня, пожалуйста.
- Наша беседа не идёт тебе на пользу, - обеспокоенно заметил Иннокентий, растекаясь по извилинам Лениного мозга и сжимая их пружиной. - Сконцентрируйся на солнечном сплетении, всасывай сумку, как пылесос. Могут возникнуть несвойственные тебе мысли, не обращай внимания.
Лена нашла в себе силы сопротивляться, чему немало удивилась.
- Да я с места не сдвинусь, пока...
- Пока что? - перебил Иннокентий.
Его тон умерил Ленин пыл.
- Пока не пойму, что с тобой происходит.
- В настоящий момент ты не можешь себе этого позволить в силу взятых на себя обязательств. Займись сумкой!
- Ты говоришь об обязательствах?! - взвилась Лена. - Сам-то не больно себя ограничивал, делал, что левая пятка пожелает.
"И в этом у него стоит поучиться", - прошипела новая Лена.
- Диссоциативное расстройство идентичности? - поприветствовал её Иннокентий. - Не ожидал.
Новая Лена вцепилась в сумку.
Рассыпанный по миру зелёный свет сменился красной пузырчатой пеленой. Единственным Лениным желанием стало слиться с куском гнилой кожи, поглотить, сделать частью себя. Азарт охоты охватил её, опьяняя до судорог. Преследовать добычу, впиться клыками, разрывая шкуру и мясо. Если бы можно было засунуть Лене в вену градусник, ему бы настал логический конец, как в чашке с кипятком.
Когда Лена очнулась, она снова прижимала к груди сумку жестом прабабки Анны. Голова была блаженно пуста.
- Ты слышал мой разговор с папой? - спросила она Ван Юна, рискнувшего, наконец, выглянуть из-за холодильника.
- Я не слышал. Я увидел, что вы начали растворяться в потоке. Вам пора уходить.
- Так давай, выкини меня отсюда!
Секунду спустя Лена сидела в спальне на полу, сжавшись в комок, дрожа от перенесённого откровения. Раньше она считала, что сносить крышу до такой степени может только гнев, но с охотой гнев и рядом не пробегал. Не хватало на кошек начать кидаться! А что? Не так много в жизни кайфа. Фанта скулила над ухом - переходящее в рык поскуливание, точно как во время Ромкиной возни с....
***
Лена ущипнула себя за руку так сильно, что ойкнула. Под окном взревел мотоцикл и умчался на свидание с постом ДПС, заглушаемый грохотом грузового состава. Грохнул цепями и рухнул вниз набитый призраками лифт. Звуки и запахи позднего лета говорили в пользу реальности происходящего. Стены не делались прозрачными, пол не пытался рассосаться, и ни грамма хаттифнаттов не казало белёсых тушек из Лениных вен. Помойная машина подкатила к бакам - значит, уже пять утра. А у Лены на кровати, почти в центре Москвы, на пятом этаже кирпичного дома, построенного для работников железной дороги в 1965 году, лежал волк, слепое бурое пятно на фоне предрассветной комнаты. От него к Лене тускло отсвечивал серебром шнур, один конец соединялся с её солнечным сплетением, другой терялся в волосатой волчьей шкуре.
"А вот это песец", - тоскливо подумала Лена прежняя.
Новая ткнула её локтем под дых.
"Глаза раскрой, дура, это гораздо круче!".
В Серёгиных книгах немало писалось о серебряных шнурах, но подразумевалось, что они вроде как должны соединять тело с другими телами или с душой, тут книги расходились во мнениях. Волки ни в одной не фигурировали.
Лена встала - очень медленно и очень осторожно, тесня к двери вибрирующую от ярости Фанту. Волк слегка обнажил клыки. Довольно странное ощущение - точно с кровати скалилась Ленина собственная рука или, скажем, голова, почему-то отделившаяся, но всё ещё связанная с телом серебряным поводком.
- Вот зараза! - возмутилась новая Лена. - После всего геморроя валяешься у меня же в койке и быкуешь? Р-р-рядом!
Опытная рука рванула "поводок". Зверь слетел на пол кувырком (шнур крепился в области волчьего брюха), пополз к Лене, поджав хвост, прижимая уши. Фаната бросилась на него, но была выпихнута из комнаты вон, оставалось надеяться, что привыкшие к лаю соседи поленятся вызывать милицию.
- Отвали! - весело сказала волку Лена новая. - Ты будешь жить в лесу, понял? В лесу (лесом Лена пугала Фанту).
Волк закрутился вокруг ног. Под жёстким мехом легко прощупывались кости, то ли дело Фантины округлые бочка! Лена потрепала зверю щёку, тот поднял заискивающе улыбающуюся морду.
- В лес, я сказала, - прыснула Лена в волчьи глаза.
Белые.
"Без пастуха он что кутёнок - слепой", - прошамкала прабабка Анна Лидиными губами, плюясь звуками, точно шелухой от семечек. - Так делают".
Прежняя Лена жалко поморщилась, новая глубоко вдохнула, втягивая грудью поводок вместе с волком.
Заваливают на спину, колотишь воздух лапами, фыркаешь и рычишь, пасть набита снегом, извиваясь, пытаешься выскользнуть из-под брата, в свою очередь, ухватить щёку или ухо. Потом вы носитесь, смеётесь, сшибаетесь и падаете в траву, стараясь откусить друг другу головы. Тёплая тьма, мягкий материнский живот с набухшими сосками. Вкус молока. Спокойствие.
Чувствуя, что сон вот-вот свалит её, Лена запустила в комнату Фанту и упала на подушки рядом с собакой.
Весь сон она бродила по подъезду, наблюдая забавные существа из Нюсиного бестиария. Красное без ручек показалось ей довольно симпатичным, хотя она так и не догадалась, что это было. Гораздо меньше понравилась тухлая плесень, живущая под потолком неопрятными лохмотьями - всюду, кроме Лениного этажа. Ещё меньше понравилось Лене то, что некоторые существа, включая плесень, вызывали у неё неконтролируемый животный аппетит. Она стала снисходительней к Фантиной страсти к помойным бакам. Едва сдержавшись, чтобы не проглотить нечто, выползшее из мусоропровода со щупальцами, Лена выскочила на улицу. Из парка возвращалась Вера с Белочкой (ужасно, когда вид столетней пуделихи с вывернутыми наружу зубами провоцирует слюноотделение и бурчание желудка). Стоило Лене овладеть собой в достаточной степени для того, чтобы поздороваться, собачонка забилась в психическом припадке, а её чокнутая хозяйка, подхватив на руки сокровище, развила скорость, которую нереально ожидать от судмедэксперта предпенсионного возраста весом под сто килограмм.
***
Будильник. Моросящий дождь за окном. Два часа нездорового сна, тогда как для нормального самочувствия этих часов Лене требовалось десять. Впереди день, полный мучений, с другой стороны, сонная одурь мешала думать о папе.
Татьяна Викторовна лучилась, точно двухсотваттная лампочка в сортире, и это настораживало. Как правило, во время общения с Димкиной мамой Лену не покидало ощущение, что в навалившихся на даму маленькой пенсии, сыне-оборотне и свекрови, слышащей умерших родственников лучше, чем здравствующих, виновата лично она.
Рёв сотряс ряды картонных коробок и запас верхней одежды последних пяти поколений Димкиных предков.
- Температуры у неё нет, - оправдывалась Татьяна Викторовна. - Спала хорошо, яблочко скушала... не понимаю. Не хочет к тебе выходить, боится какого-то волка. Я уже как-то заводила этот разговор, и снова серьёзно советую тебе обратиться к хорошему психиатру. При её наследственности...
- Татьяна Викторовна, тут резиновые сапоги, и шапочку оденьте ей, пожалуйста, если получится выбраться на прогулку...
Нюся пахла тёплой булкой, Димка - табаком, пивом и носками, Татьяна Викторовна кислой шерстью, бабуля... лучше не стоит. Кто же у них в гостях? Запах больницы, приглушённый освежителем для туалета. Ленин взгляд зацепил туфель, каблук которого, применительно к Татьяне Викторовне, вызывал ассоциацию с переломом шейки бедра. Применительно к Насте ассоциации смягчались до вывиха голеностопа. Вероятно, в обычные дни девушка носила нормальную обувь, но Лене, встречавшей Настю исключительно в экипировке для свиданий, было трудно представить будущего ветеринара вне борьбы с силой тяжести на высоте десяти сантиметров от земли. Может быть, именно поэтому ей удавалось столь точное воспроизведение унылой усталости от жизни, характерное для Татьяны Викторовны. А может, таковым было собственное Настино выражение лица.
Татьяна Викторовна моргнула под очками, стараясь казаться смущённой, но довольная улыбка растянула сжатые гузкой губы.
- А у нас... свадьба намечается. Я уже не надеялась, что Дима... он был так привязан к этой своей Алёне, которая о нём совершенно не заботилась, но она же мать его ребёнка, бедный мальчик...
- Поздравляю, - вскинула бровь Лена. Вчерашняя, блин, расстановка всё же пошла кому-то на пользу.
- Леночка, подожди! - Татьяна Викторовна не поленилась выйти на лестницу, дверь претворила. - Вера Михайловна звонила, рассказала такую неприятную историю. Примерно в шесть утра она пошла гулять с Белочкой, и что ты думаешь, увидела перед нашим подъездом живого волка!
- Простите, но меня это не удивляет, - устало вздохнула Лена. - Я действительно опаздываю...
- Лена! Вера Михайловна может отличить собаку от волка и на расстройство воображения не жалуется.
- Угу. Наслаждается эффектом.
- Ты такая резкая, Лена, иногда с тобой трудно разговаривать. Вера Михайловна хорошо разглядела: это был волк, тёмного окраса, с белым пятном на груди. Я думала, волки бывают только серыми. У Белочки случился нервный припадок и тик!
- Вот в это я верю.
В голосе Татьяны Викторовны прорезались плаксивые интонации.
- Лена, ты не смотришь телевизор, а люди держат в квартирах ядовитых змей...
- Вере Михайловне стоит определиться: волка она всё же видела или змею.
- ...неужели тебя это не пугает?! У тебя жеребёнок!
- Пугает, Татьяна Викторовна, пугает. Скажите Диме, чтоб звонил в санипедемстанцию и грозил удостоверением - пускай ловят.
- Дима пригрозит, - улыбнулась Татьяна Викторовна польщённо. - Но как хочешь, мы с Нюсенькой не будем ходить гулять, пока то животное не поймают. Я не могу взять на себя такую ответственность.
Лена закатила глаза. Ей хотелось свернуться прямо на ступенях калачиком и спать, спать. Между тем её нос знакомился с готовившимися в доме завтраками - яйцами и бутербродами. На третьем этаже кто-то заморочился овсянкой на молоке. Вредительница с седьмого скреблась в замке, предварительно опрыскавшись нечеловеческими духами. Чихнув, Лена побежала вниз, по ушам стучали клочья телевизионных передач, ошмётки утренних перебранок и бурление спускаемых унитазов. Запах кота едва не сшиб её с ног на площадке между вторым и первым этажами. Минуту спустя Лена поняла, что точно знает, чем моется Бабка Страшная - хозяйственным мылом. Это было слишком! Последние несколько месяцев она провела в ватном колпаке на всю голову, теперь слух и нюх не только вернулись, но усилились до неприличия. "Пойду обнюхивать урны, - думала Лена мрачно, - и получать от этого удовольствие".
***
- Ты где шляешься?! - вопил Рома. Накал его страстей делал поднесение мобильника к уху опасным мероприятием. - Второй час не могу дозвониться!
- Я на работе, - шепнула в трубку Лена, забившаяся в самый дальний угол подсобки. - Прекрати орать, что опять случилось?
- У тебя там всё в порядке?
- Прямо вся танцую, до какой степени.
Лена задумалась. Скорее всего, волк Лидкиной семейке больше не грозит. Скорее всего. С другой стороны, возвращать в квартиру Ромку пока рано. Случай с Белочкой... в общем, Лена пока не чувствовала себя специалистом в области дрессировки трансцендентных волков.
- Ром, посиди немного у Лиды, только до завтра, на всякий случай. Пока.
В соседнем с подсобкой кабинете нагрянувший администратор Витя кого-то распекал, судя по запаху - Сашка. За стеной в примерочной мамаша убеждала дочку, что зад у той не толстый, а наоборот, ужасно стройная фигурка. Кажется, беруши ещё валяются в буфете, срочно найти! И ещё нужен насморк, но с этим проще - осень на носу.
- Ни фига! - пропела новая Лена. - В жопу осень, а магазин ещё дальше.
- Хотя бы ты заткнись, - взмолилась Лена прежняя.
- Сама заткнись, гнида. Я чувствую себя вооружённой, точно в каждом кармане по атомной бомбе, приготовься словить оргазм, насколько сумеешь - я иду к Виктору в целях официально послать его туда же, куда и эту кисельную контору.
- Умница, сто раз проходили, только учти: новый фортель Виктор не простит, придётся другое место искать, иначе что мы будем жрать? Жрать что мы будем, я спрашиваю?! Я чувствую себя человеком, который по ночам растворяется в зелёной луже с хаттифнаттами, всасывает дохлых волков, имеет на руках трёхлетнего ребёнка плюс собака с гипотиреозом, страдает дерматитом и дурной наследственностью, а вчера получил приглашение от папы на его собственные похороны. Ой, забыла, прямо сейчас у меня припадок раздвоения личности, и моя вторая половина собирается оставить нас без бабла.
- Серёга всё удивлялся, насколько твои лузерские телеги искажают реальность, - прошипела новая Лена, - и, что ужасно, не только твою. Смешно, но он - единственный человек на свете, которому ты реально помогла: со страху аж до Индии от тебя удрал, сам бы вряд ли собрался.
- Надеюсь, страдает сейчас геморроем в каком-нибудь сарае на берегу океана, - рыкнула прежняя Лена.
Лена новая пожала плечами.
- Даже если так. Мечту он, по крайней мере, сбыл, в отличие от тебя, хотя перечень твоих геморроев пора издавать на рулонах туалетной бумаги в качестве чтения на ночь.
- Ну нет у меня мечт! - выкрикнула вслух прежняя Лена.
- Твоя реакция на жизнь заключается в геморроях. Возвращаясь к папе. Он как раз советовал не ходить ни на какие похороны, а заняться вместо этого своей жизнью. Оставь папу в покое! Мало он с тобой возился, надо, чтобы вечно? Сменил человек обстановку, имеет право, и, по-моему, нормально себя чувствует. Предупреждаю: вздумаешь ехать крышей, скормлю волку. До тебя ещё не допёрло, с чего волк к тебе прилип? Да он сверхъестественной падалью питается, так что ты в самом его вкусе.
- Ты каждый раз мило забываешь, что ты - это я, - напомнила прежняя Лена.
- Не-а! У меня мечты, пошла сбывать.
Ленино тело вскочило, вздёрнутое новой Леной за шиворот так резко, что на мгновение ноги оторвались от земли. В подсобку заглянула Наташа.
- Лена? Ты одна? Мне показалось, я слышала разговор.
- Ага, показалось.
- А мне показалось, что ты говоришь по телефону. Ты у нас на привилегированном положении, но...
Лены переглянулись.
- Наташ, а не отправиться ли тебе в жопу?! - радостно спросили они хором.
***
- Мама, ты - Иван-Царевич! - веселилась Нюся, летя за Леной воздушным шариком (в пижаме).
- Елена Прекрасная.
- У Елены Прекрасной косички. Можно я тоже на волке покатаюсь? Ну пожалуйста!
- Ты же его боишься?
Мотнув головой, Нюся втиснулась между Леной и мохнатой шеей.
- Теперь я - прекрасная! Давай играть, что я - Елена, а ты - царевич?
Вдруг она замолчала, теребя волчью шкуру рядом со связавшим Лену и зверя шнурком, брошенным через загривок, точно уздечка. Поднесла пальчик, готовая дотронуться, отдёрнула и снова поднесла. Лена забеспокоилась.
- Ты чего, ребёнок? Я же просила выйти из бани и не подглядывать!
- Мам, тут всё равно всё видно.
- Это была ненастоящая девочка, настоящая бы плакала и убегала, когда волк её ел.
- Знаю, - равнодушно кивнула Нюся, поёрзала на волке и повернула к Лене встревоженное личико. Голос её дрогнул:
- Мам, если верёвочка порвётся, ты опять начнёшь таять?
У Лены отлегло от сердца: кормление волка ребёнком может вызвать в другом ребёнке фобию или травму детства, даже если процесс обошёлся без натуралистических подробностей (больше всего это напоминало натягивание удава на кролика, да и призрак Анны не возражал). С другой стороны, сторожить сумку больше не надо, на фига засорять астрал остатками родственников не при делах? Вселится в какого-нибудь алкаша, и станет ему белочка с осложнениями, что-то такое было в Серёгиных книжках. Пусть лучше Лидка порадуется - вот кого Анна конкретно достала. Если б Лене мешали смотреть мультики с девяти лет...
Взяв шнур, Лена ощутила его щекотанием в пальцах и сильно дёрнула раз-другой. В груди тоже защекотало.
- Не порвётся, жутко прочная хрень, Фанту выдержит.
- Мам, можно я?
- Валяй. Убедилась? Так что вопрос моего таяния считаем закрытым.
- И нам с дядей Ваней больше не надо ловить тебя из речки?
- Не-а.
- Мам, а зачем ты кормила волка девочкой? - спросила Нюся, достаточно успокоенная, чтобы предлагать новые вопросы.
- Ну,... Фанта ест корм, а волк...
- ...ненастоящих девочек. Мы их каждую ночь ловить будем?
- На самом деле там была не девочка. Понимаешь, когда закапывают клад, с ним иногда кладут...
- ...покойника, чтобы сторожил. Ты рассказывала. Волк ест покойников. Здорово, у нас рядом кладбище. Мам, а покойники дорогие или бесплатные?
"Уф", - выдохнула Лена. Как же тяжко объяснять ребёнку вещи, которые сама не понимаешь. Ну и ладно, "покойники" - довольно точное определение диеты волка.
- Мне тоже так показалось, - согласился Иннокентий. - Прежде, чем ты начнёшь трепыхать крыльями, я бы хотел...
- Не начну, - перебила новая Лена. - Всё в порядке, папа.
Иннокентий замер в её крови, приглядываясь или принюхиваясь. Не каждый может похвастаться, что по его венам растекается собственный отец. Лена не была уверена, что это подходящий повод для хвастовства, да и с кровью, пожалуй, не совсем точное сравнение, только описать свои ощущения иначе у неё не получалось.
- Насчёт урн не беспокойся, прах меня не прикалывает: хранили уже, теперь имеем, - она потрепала волчное ухо.
- Симпатичная зверюга, - одобрил Иннокентий.
Лена почувствовала, как папа перетекает ей в ладонь. Волк отдёрнул морду, покосился вопросительно и ещё крепче прижался к ладони щекой. В спину упёрся ревнивый взгляд Фанты, пришлось срочно чесать ещё одно ухо - висячее и шёлковое.
- А меня никто не гладит, - пискнула Нюся.
Смех Иннокентия разошёлся по Лене волной тепла.
- Срочно обзаводись третьей рукой.
- Десятком, - сварливо отозвалась Лена. - У меня и с двумя явный перебор сверхъестественных возможностей, не находишь? При мизерном результате. Нормальный человек на моём месте давно бы захватил мир, сидел на троне в башне из хрусталя, поигрывая ядрёным пультом, и противно хихикал.
- Самые нормальные занятия, - поддакнул Иннокентий.
- Гораздо более нормальные, чем использовать чёрную магию при торговле штанами двое суток через двое...
- Мам, ты с кем говоришь? - встряла Нюся.
- С дедушкой.
- Привет, деда! Ты где?
- И как ты выкрутишься? - подумала Лена для Иннокентия. - Где ты?
- Просто поверь, что это не имеет значения.
Лена поняла, что выкручиваться придётся ей.
- Нюсь, наш дедушка стал привидением, так случается.
Глаза ребёнка стали круглыми, точно у кота.
- Деда, а почему я тебя не вижу?
- Он такое особенное невидимое даже для тебя привидение.
- Ой! Мам, меня дедушка в животике щекочет! Мам, я его что, съела?
- Нюсь, дедушка должен уехать, - быстро объяснила Лена. - Он и раньше уезжал, это нормально.
- Деда, когда вернёшься, мы снова пойдём гулять, хорошо?
- Удивительно разумный взгляд на мир, - прокомментировал Иннокентий в голове у Лены. - Поцелуй Нюсю в щёчку.
Лена так и поступила.
- Это от деда, - сказала она. - Теперь иди, полови, блин, что ли рыбу, нам с дедушкой надо попрощаться.
- Мам, ты точно не... - насупился ребёнок.
- Нюсь, ты сама дёргала шнурок, никуда я не упаду, иди давай!
Девочка растворилась в пересечении зелёных струй, а прежняя Лена вырвалась на волю.
- Не уходи, пап! Я не хочу, чтобы ты.... У меня от таких вещей крыша едет!
- Этому нетрудно помочь, - злобно ухмыльнулась Лена новая и сунула руку волку в пасть почти по локоть. Зверь облизал её, примериваясь, укусил. Когда Лена забрала руку, из волчьей пасти свисало нечто вроде бальной перчатки (желеобразной), и было с чмоканьем всосано внутрь.
- Всегда мечтал понаблюдать процесс кормления собой голодных духов, - хмыкнул Иннокентий. - Как я вижу, твоё альтер эго водворилось у руля? Мне нравится результат. Теперь выполни... небольшую просьбу: возьми к себе ворона. У господина Ван Юна он не прижился. Возможно, кровное родство действительно имеет значение.
Лена устроилась амазонкой на волчьей спине и нашарила в пустоте длинную сигарету. К сожалению, вместо ведра с попкорном материализовалась ерунда, которую пришлось незаметно счищать с колен всю оставшуюся часть разговора.
- Я знаю, давать объяснения не в твоих правилах, - сказала она, чопорно сложив губы, - но на этот раз придётся.
- Папа, извини, не мог бы ты из меня... всё же вылезти, короче?
- Прости, но тогда у нас не получится разговаривать. Постараюсь сдерживать эмоции. Я мог бы считаться редчайшим представителем человечества, свободным от фобий, если б не сотериофобия. До сих пор я самостоятельно справлялся с проблемами, но сейчас вынужден просить тебя попытаться продлить жизнь ворону. Без него я, пользуясь твоей терминологией, рассосусь на запчасти, а я как раз начинаю входить во вкус данного... способа существования. Ещё раз покорнейше прошу...
- Прекрати! - рявкнула Лена. - Просто скажи, зачем ты пустился в идиотскую авантюру с мазью?
Иннокентий мягко обволок её сознание, точно поглаживая (Лена непременно бы замурлыкала, если б умела).
- Моя жизнь и есть идиотская авантюра, дочь моя. В шестьдесят три года немного перспектив, приятных, я хочу сказать, особенно у человека, не пришедшего к консенсусу ни с одной известной ему концепцией загробного бытия. Так получилось, что готовые решения меня никогда не устраивали, не из гордыни, поверь, просто не находилось подходящих, или же я сам для них не подходил. Вот и приходится изобретать собственные варианты развития событий, начиная с момента, когда в годовалом возрасте мне представилась прекрасная возможность разбиться в автокатастрофе, а я создал сущность, позволившую мне выжить.
- Такое вообще возможно - устроить себе ангела хранителя?
- По глупой особенности моего характера, о которой я уже упомянул, только на таких ангелов я и могу полагаться. Кстати, небезызвестный тебе Саша утверждает, что люди сами создают большую часть кишащих вокруг них сущностей. Я бы объяснил это тем, что именно по поводу себя человек способен на наиболее интенсивные переживания, вселенная же значительно меньше нами интересуется, чем принято считать.
- Но мазь-то тут при чём?! - Лена аж на волке от злости подпрыгнула, зверь недоумённо на неё оглянулся. - Только не говори, что разрыл в какой-нибудь китайской могиле эликсир бессмертия. Такие штуки обычно отрываются именно в могилах.
- Бессмертие - не совсем моё амплуа. Не могу сказать, что привязан к жизни, я всего лишь не вижу ей альтернативы. Пока не вижу. Однако, на мой вкус, наш мир излишне материален. Достижение любого желания сопряжено с нерационально высокими затратами на преодоление этой чрезмерной материальности, которую мне всегда хотелось облегчить, дабы, снизив усилия по её преодолению, оставить при себе удовольствия. Каюсь, ленив и сибарит. Но у меня получилось. Не знаю, надолго ли.
- Ага, ты облегчил, не поспоришь! Ваня подсказал? Убью придурка.
- Не стоит. Лет двадцать пять назад мне попались записи некого Лю Цаня, которые тот вёл во время службы личным секретарём начальника уезда Чэнь Си-фана в провинции Гуанси. В ходе расследования по делу о "похитителях кос"...
- ...которые на голове? - уточнила Лена.
- Они самые. Периоды "отрезания кос" случались в Китае довольно часто. В различных провинциях люди жаловались, что им обрезали косы, это приводило к упадку сил, обморокам и даже смерти; косы пропадали как в общественных местах, так и у людей, находившихся в одиночестве. Любопытно, но ни одного похитителя так и не удалось поймать, всякий раз пропажи прекращались сами так же внезапно, как начинались. В 1768 году явление приняло особенно широкие масштабы, страну охватила паника. Принялись хватать "подозрительные элементы", особенно если их можно было заподозрить в колдовстве. В частности, задержали троих мастеров мази. Один из них был сборщиком женьшеня, второй - хвороста, третий, подросток, бродягой и, по мнению Лю Цаня, откровенно слабоумным.
Лена поморщилась.
- Тёплая компания, Ваня бы вписался.
- Никто из опрошенных Лю Цанем жителей уезда не сомневался в способности мастеров мази изгонять духов, мутящих рассудок, но все характеризовали их как людей никчёмных, неспособных ни к работе, ни к семейной жизни. Лю Цань пришёл к выводу, что они не видят смысла ни в одном виде человеческой деятельности, более того, создавалось впечатление, будто в тюрьме они находились исключительно потому, что им безразлично, где находиться. Впрочем, однажды мальчик исчез из камеры и объявился в деревне неподалёку. Он не мог объяснить, как это получилось, и умер под палками. Происшествие заинтриговало начальника уезда, присутствовавшего на допросах двух оставшихся мастеров мази и впечатлённого их разговорами, подходящими скорей монахам, чем неграмотным крестьянам. Лю Цань позволил себе игривый комментарий, что, поскольку невозможно допустить знакомство этих людей с какой-либо литературой, резонно предположить обратное: одержимые се, счастливо избежавшие встречи с мастером мази, являются авторами большинства популярных книг, посвящённых духовным практикам.
- Ну, в общем... - задумчиво протянула Лена, - не могу представить, чтоб кто-то на здоровую голову смог увидеть вот это, - она развела руками, зелёная рябь на секунду замутила ничто. По меху волка пробежали искры. - И на нездоровую тоже. Сколько Серёга с приятелями сожрали всякого... Это я к тому, что меня тоже всегда смущали всякие книжки о...
- Ты о Серёге, отравившимся народным средством от насекомых? - брезгливо перебил Иннокентий.
- Летательной ведьминской мазью, папа!
- Да-да, всё может быть. Лю Цань также высказал предположение, что целью духовных практик является доведение организма до состояния, способствующего возникновению одержимости се.
- Как и мне, по роду службы ему довелось встретить множество мошенников, сумасшедших и сумасшедших мошенников, но ни одного просветлённого бессмертного.
- Ну, Серёга бы сказал, это потому, что ты психиатр, а Лю Цань - чинуша. Вот просиди вы пятьдесят лет опой на леднике, питаясь саранчой в позе лотоса...
- Как и бессмертие, спорт - не совсем моё, исключая необходимый для поддержания формы минимум, - флегматично возразил Иннокентий. - Начальник уезда Чэнь Си-фан, господин немолодой и обладавший, помимо расстроенного излишествами организма, приличным количеством добровольцев для исследований (из числа заключённых тюрьмы, разумеется), также не был склонен к практическим занятиям. В то же время он с уважением относился к внутренней алхимии и не возражал против личного совершенства, а также связанных с ним бонусов вроде способности к полёту, умению проходить сквозь стены и прочим, приписываемым пернатым гостям...
- Кому-кому?
- Бессмертных часто называли "пернатыми гостями", поскольку в сознании китайцев их образ был связан с идеей магического полёта, - каждое слово Иннокентия сопровождалось лёгким касанием метафорической указки о Ленин мозг.
- Так, папа, всё-таки у нас имеет место быть некоторое бессмертие? - сумрачно поинтересовалась Лена. - Не увиливай! Ну, если Ваню не мочить целенаправленно палками, он - бессмертный?
- Успокойся, смертный. Я немного побеседовал с господином Ван Юном. Сущности, которых он называет "се", хотя лично мне ближе твоё название "хаттифнатты", так вот, эти сущности пребывают во всём, всюду и всегда. Не удивительно, что у несчастных, которые слышат их вместо собственных мыслей, возникают несовместимые с жизнью проблемы самоидентификации. Что касается мастеров мази, то дети людей, слышавших хаттифнаттов, при рождении делают выбор, чаще всего не в пользу нашего мира. Такие дети редко рождаются живыми, ещё реже - в здравом уме. Те, с кем произошло и то, и другое, сознательно выбрали "плаванье по волнам перемен". В чём это выражается, ты видела, и, думаю, понимаешь, почему у них не возникает желания заниматься чем-либо ещё.
- Нюська вырастет уборщицей, - горько подумала Лена. - С богатой внутренней жизнью.
Иннокентий ласковой струёй погладил её изнутри.
- Не ожидал, что тебя волнуют карьерные вопросы, тем более - сейчас. Тебе ведь пришлась по вкусу "внутренняя жизнь", разве нет?
- Мне? Да. Но то - я! Всё же хотелось бы, чтобы Нюська...
- Нюся сама разберётся, чего бы ей хотелось, не говоря о том, что ты вряд ли сможешь предложить ей нечто вразумительное взамен того, что она уже имеет. У неё врождённый дар наслаждаться творением, минуя лишние, на мой взгляд, подробности физического существования и, что важно, сохраняя собственную личность. Обычные люди при соприкосновении с хаттифнаттами индивидуальность неизбежно утрачивают. Собственно, с чем и столкнулся в своих изысканиях господин Чэнь Си-фан.
- Обожрался мази, умер, на радостях явился твоему Лю Цаню и рассказал, как классно устроились?
- Возможно, тебя порадует, что он действительно умер от обжорства - Лю Цань упоминал особым образом приготовленные пельмени. Тем не менее, почтенный начальник уезда успел проработать всевозможные способы употребления зелёной мази. Единственным, достойным упоминания, оказалось пероральное: подопытные умирали, впав в кому или во сне, в зависимости от дозировки. Выжила лишь одна пожилая дама, пойманная на мелком воровстве и происходившая из семейства рыбаков, в котором старшему ребёнку переходил по наследству дух-помощник в виде рыбы. Дама сообщила, что тонула в зелёной реке, но успела ухватиться за плавник огромной рыбы, вытащившей её на сушу. Так повторилось несколько раз, однако пельмени не вовремя прервали эксперименты, а новый начальник уезда посчитал деятельность предыдущего суеверным злоупотреблением и отпустил мастеров мази вместе со старушкой, сочтя их безвредными сумасшедшими. Лю Цань удалился в отставку.
- Пап, как ты только до своего возраста дожил? Понятно, мазь тебе только недавно обломилась, но в сказках и не такие средства преодоления материальности описаны, а ещё Серёгу за ведьминскую мазь осуждаешь!
Лена была в бешенстве. Если бы ей удалось вытряхнуть из себя Иннокентия, ему представился бы неплохой шанс опробовать хвалёные способности пастуха призраков (на Ван Юна не подействовало, а вот на призрака, по идее, должно). Глупо злиться на человека за то, что он умер, но Лена злилась и ничего не могла с собой поделать. Иннокентий растёкся по ней вязкими согревающими волнами. Беситься в тёплой ванне даже у Лены не получалось, и она успокоилась. Почти успокоилась.
- Хочу подчеркнуть, - продолжил Иннокентий, - речь всё же идёт о мемуарах, притом мемуарах человека, настроенного к "сказкам" скептически. До знакомства с этим поучительным чтением у меня было пять пациентов с симптомами в точности как у твоей Гали и крайне дотошно описанных Лю Цанем, и семь человек после. В двух случаях имело место самоубийство, один пациент скончался по причине возрастных заболеваний, у троих общение с хаттифнаттами спровоцировало дебют шизофрении, остальные полностью выздоровели, хотя врачи, в том числе я, не смогли подобрать адекватного лечения. Из двенадцати больных девять злоупотребляли алкоголем, один - наркотиками, пятеро были старше семидесяти лет, четверо состояли на учёте в психдиспансере, один увлекался йогой, две женщины страдали истерическими припадками, ...
- Папа!
- Хорошо, оставим медицину. Я провёл в Китае несколько лет, там мне повезло столкнуться с мастером мази, работавшим в Пекинском госпитале уборщиком. Решив, что я неподобающим образом интересуюсь мазью, он вскоре уволился и пропал, так что в случае с Ромой мне пришлось импровизировать. Времени на размышление у меня не было, но я неоднократно убеждался в способности ворона удерживать меня среди живых.
- Тут ты его переоценил, - против воли ласково пробормотала Лена и против воли же потянулась, за что больно себя ущипнула, отметив, что во сне этот трюк у неё не выходит.
- Скорей наоборот, - возразил Иннокентий почти обиженно. - Ели помнишь, мне пришлось изрядно с ним повоевать, и, в конце концов, воспользоваться помощью Ван Юна, сдав ему птицу на хранение. Если это избавит нашего друга от ещё одного столкновения с твоими пролетарскими манерами, поверь: он отнёсся к моему выбору с неодобрением, однако признал за мной свободу его совершить. Мне кажется, это пример истинной вежливости.
- Пап, а меня ты предупредить о своём выборе не мог?! Типа из вежливости?
Ленину кровь снова обдало холодом.
- Отчасти я рассматривал вероятность того, что в итоге произошло, но не был уверен. Ты же, извини, слишком впечатлительна. Всем нам не стало бы легче, начни ты нервничать несколькими неделями раньше.
- Мне кажется, я не умею нервничать, - Лена криво улыбнулась, - вроде нервничаю, даже ору иногда, а на самом деле ничего не чувствую. Ни-че-го. Такой психический вывих. Ваня, где ты, радость моя?! - крикнула она.