Обычная эта история. Таких историй пруд пруди -- всех не перечесть. Да только не все те истории уму разуму учат. А вот Степану в этом плане повезло: уму его научили, да вот легко ли ему то учение далось, в том мы сейчас и разберёмся.
Степан был парень хороший. Вот только с ремеслом ему не везло: за что ни возьмётся, всё не по нём. Во всяком случае, он так считал. Взялся за молот -- руки болят, взялся за топор -- плечи ноют, взялся за соху -- ноги гудят, думать взялся -- голова разболелась. Короче, не складывалось у Степана с работой, не шла она к нему в руки и на душу не ложилась, хоть он, по его словам, из шкуры вон лез, так хотел заработать своим трудом копейку. Но копейки не было. А не было копейки, так и живот был пуст. А долго ли протянешь с пустым животом? Вот и Степан долго не протянул. Мозгами он пораскинул и решил, что торговля для него самое то. Ведь в торговле, что главное -- цену удобную для себя назначить, а там сиди себе и покупателя жди, а уж дождешься -- обчищай доверчивую душу как липку. Но вот же беда, где товар брать? Почесал Степан голову, задумчиво потрепал жидкую бороденку и решил наведаться в заброшенный сад на краю деревни.
Как только тот сад не величали: и "проклятый", и "глухой", и "гиблый". Названий вроде много, а знаний о нём никаких, одни догадки да глупые россказни. Говорили, будто в том саду спрятан, ни много ни мало, дворец. Будто бы не видно его средь фруктовых деревьев. Стоит он там себе призраком и только ночью окнами заколоченными страх на прохожих наводит. Однако желающих полакомиться спелыми плодами сада меньше не становилось. Да и сад ведь плодоносил круглый год. Истинная чертовщина!
Чертовщина или нет, но Степан темноты дождался и, нахлобучив шапку на самые брови, пошёл, крадучись, улицами и закоулками к богатому саду. С лёгкостью перемахнул он через хлипкий забор, шапку с головы сорвал и давай в неё с жадностью запихивать сорванные яблоки. Мог бы, конечно, взять с собой и большой мешок, -- что в ту шапку поместится, -- но Степан рассудил так: лучше мало, да лучше, а то не дай бог его кто заприметит -- как ему с мешком улепётывать; а так с шапкой перемахнул обратно через забор и поминай как звали. Лучше каждую ночь вот так наведываться по-тихому, глядишь, и будет чем приторговать.
Напихал Степан шапку доверху, сам вдоволь наелся, и уж собрался через забор сигать, да только вспыхнула у него шапка в руках ясным пламенем. Степан в испуге её на землю бросил, а она тут же и погасла. С опаской склонился над шапкой Степан, а она, вот чудеса, без подпалин, целёхонькая: какой была, такой и осталась. Степан подобрал все вывалившиеся из шапки яблоки, снова в руки её взял и как только взял, так она, проклятая, тут же снова и полыхнула! И ведь сплошь пламенем объята, а не сгорает и пламя руки не обжигает. У Степана от такого прямо волосы дыбом встали и бородёнка ощетинилась. Стоит он и не знает, что делать, ведь отсвечивает он так, что не увидит его разве только слепой. И бросить шапку не может: что же это, ладно яблоки, так сама шапка денег стоит, да и на дворе осень как-никак. Короче, мечется Степан, не знает, что делать. На его счастье или уже на его беду, -- тут каждый пусть решит для себя сам, -- из-за деревьев вышла девушка: красивая, слов нет, только уж очень огорчённая. Будешь тут не огорченной, когда вор у тебя твоё же добро крадет. Степан девушку увидел и как-то внутренне выдохнул: ну что она может ему сделать? Красивые они ведь все глупые, решил он так, и даже сотворил какое-то подобие улыбки. Вот только девушке было не до улыбок -- она как на Степана глазами сверкнёт; таким жаром его обдала, что у того все поджилки затряслись и зубы застучали.
-- И что ты тут делаешь? -- спросила она.
А Степан стоит, ну бревно бревном, глазами бессмысленно моргает и ответить ничего не может, потому как отвечать-то нечего. И хотелось ему наплести с три короба, да где ж те три короба возьмёшь, когда голова отродясь не умела ничего придумать. А девушка молчит и, знай себе, пристально на Степана смотрит. И взгляд у неё нехороший, цепкий, жгучий, прямо до нутра пронимают её глаза. Ну и принялся Степан лепетать, дескать, шёл он шёл и случайно набрёл на вот такой превосходный сад, а кто ж его знал, что сад этот кому-то принадлежит; а если бы знал, так ни за что на свете не отважился нарушать покой такой распрекрасной хозяюшки.
Девушка всю эту бессвязную глупость послушала, даже понимающе головой покивала и вдруг огорошила:
-- А что же ты не взял ничего? Шапка твоя пустая, как я погляжу. Неужто рука не потянулась за наливным яблочком?
Степан опешил: глянул в шапку, объятую пламенем, и остолбенел: пустая она, ни яблочка в ней, а в руках тяжесть чувствуется, будто яблоки по-прежнему в шапке лежат, только невидимы они стали. Ну что ты будешь делать: чертовщина она и с шапкой в руках чертовщина! Замешкался на секунду Степан, а потом так без зазрения совести и отвечает:
-- Ничего я не взял из твоего сада, ни яблочка. Да и по какому праву я буду делать это?
А девушка в ответ хитро прищурилась.
-- Какой ты правильный, -- говорит она. -- А шапка у тебя в руках почему горит? Ну да ладно, -- не дожидалась она ответа, -- яблок ведь в ней нет, значит и правда ты честный человек. А за твою честность одарю я тебя золотом: шапку твою доверху золотыми монетами усыплю -- всё, что в ней уместится, всё твоё.
И посыпались вдруг откуда-то с неба золотые монеты, и все мимо шапки так и просыпались, только одна монетка сверху над шапкой лежит, готовая скатиться в любой момент.
Нахмурилась девушка, удивлённо на Степана глянула.
-- И как такое может быть? -- недоумевала она. -- Когда шапка была бы пуста, всё моё золото в неё уместилось бы, а тут, кажется, будто забита она чем-то до отказа.
Степан был готов от стыда провалиться под землю, да только признаться в воровстве было еще ужаснее. Степан только и смог, что пожать в ответ плечами. А девушка лишь громко рассмеялась и пошла в свой заколоченный дворец.
А Степан как за забор сада вышел, так шапка его гореть и перестала, а в ней, о чудо, снова лежали, ставшими видимыми, яблоки, а на одном яблочке так и дрожала, приклеившаяся одна золотая монетка. Всего одна монетка, а могла ведь быть целая шапка монет! От таких мыслей Степану хотелось просто плакать навзрыд. Такая несправедливость!
Прошло несколько дней. Той одной монетки хватило на то, чтобы купить себе немного еды и снова здравствуй пустой живот. Опять почесал Степан голову, пригладил жидкую бородёнку и решил еще раз попытать счастья в яблоневом саду. Кто его знает, как на этот раз всё сложится.
Снова пробрался он под покровом темноты в сад, снова шапку для яблок подставил, и как только первые яблоки в неё упали, так сразу шапка вспыхнула ярким пламенем. Ну а тут уж ждать хозяйки долго не пришлось. Хотел, правда, Степан сорваться с места и бежать, да только остатки совести не позволяли сделать это. А хозяйка смотрит на него так, что в душе всё переворачивается от такого взгляда.
-- Снова ты, -- недовольно поморщилась она. -- И снова, как я понимаю, ничего не взял ты, ни одного яблочка?
На этот раз Степан решил, что будет умнее, ну и само собой, честнее.
-- Нет, -- протянул он пылающую шапку хозяйке, -- взял я несколько яблок. Но я честно в том признаюсь.
А хозяйка даже бровью не повела.
-- А знаешь ли ты, -- продолжала она, -- что ожидает того вора, который мало того, что яблоки мои крадёт, трудом моим каждодневным взращённые, так еще и обманывать меня отваживается, причем не единожды. Не в первый раз ведь ты мне лжёшь, не так ли?
Что тут было возразить -- Степан лишь стыдливо опустил глаза.
-- Мог и в первый раз догадаться, что твоя ложь от меня не ускользнула. Шапка твоя тогда горела и сейчас горит, потому как вор ты и обманщик. Так что от наказания тебе не уйти.
У Степана прямо ноги подкосились от такой неожиданности. Он уже приготовился за честность свою шапку золотыми монетами набить доверху, а здесь на тебе -- наказание! И за что, собственно, за какие-то яблоки!
-- Не за яблоки, а за обман! -- прикрикнула хозяйка, хотя Степан ни слова не проронил вслух. -- Отныне будешь служить мне. Станешь стеречь мой сад от таких вот непрошеных гостей, как ты, а за это я буду платить тебе. Обманешь ещё раз -- кара моя будет куда страшнее.
С теми словами хозяйка повернулась и ушла.
Вот тебе и поворот, вот и наказание! От такого наказания впору в пляс пуститься: искал Степан работу, найти не мог, а она его сама нашла! Чудеса да и только.
Вот так и стал Степан сторожем яблоневого сада. Желающих посягнуть на бесплатное лакомство было не так уж и много, а потому Степан, можно сказать, занимался самым спокойным и непыльным делом. И всё было бы хорошо, когда бы одним днём не приплёлся к забору сада исхудавший мужичок. Бедняга не ел много дней. Говорить и то с трудом мог.
-- Дай мне яблок, добрый человек, иначе совсем я пропаду, -- взмолился мужичонка. Всего парочку-другую, чтобы мог я накормить своих детей. Помоги, прошу тебя.
У Степана защемило сердце. И хотелось ему сказать, как и всем предыдущим попрошайкам "проваливай", да только не мог он так поступить, ведь не зверь он какой, а человек. Вместо этого Степан снял с головы мужика шапку и доверху заполнил её яблоками. А шапка, знай себе, не горит как в прошлые разы. И так, оказывается, бывает.
Долго еще благодарил мужичок Степана, долго кланялся.
А к вечеру объявилась хозяйка. Степан уж было рот раскрыл, чтобы во всём честно признаться, да только хозяйка опередила его.
-- Знаю я всё, -- сказала она. -- Что не бросил человека в беде -- молодец. Да только всё равно обман это. Снова обманул ты меня.
-- Да в чём же обманул я тебя, хозяюшка! -- встрепенулся Степан. -- Я ведь ничего не утаивал, сам всё хотел тебе рассказать. Сама ведь говоришь, что молодец я, сама же обманщиком меня называешь.
-- Так ты и есть обманщик, -- была непреклонна хозяйка. -- За мой счёт стал ты спасителем: кланялись тебе, благодарили тебя, а яблоки, как-никак, -- мой труд. Знаешь ведь как это непросто, чтобы плодоносили мои яблони круглый год. Ведь работаю я не покладая рук, а ты всю заслугу за этот труд себе присвоил. Мог же ты помочь тому несчастному не какими-то жалкими яблоками, а отсыпать со своего кармана пару-другую золотых монет, что я тебе плачу, вот тогда бы это и впрямь была твоя заслуга. Да только пожалел ты своего заработанного золота, а вот моего труда жалеть не стал. Хочешь быть хорошим за чужой счёт, за это и расплатишься. Так что сегодня ночью отправляйся на Комариную гору, там тебя ждет твой новый хозяин, ему ты и будешь служить. И даже не пытайся сбежать: тебя всё равно найдут, где бы ты ни был. А теперь убирайся с глаз моих!
Что оставалось делать Степану, пришлось идти. Идёт, а самого, конечно, ноги не несут на ту гору. Да какую гору -- обычный холм, там той горы, одни рассказы, причем все неинтересные, до тех самых пор, пока самому туда не выпала честь подниматься. Ну говорили, дескать, там обитает какой-то злой дух. Ну вот, видимо, с этим духом Степану и предстояло встретиться. От этих мыслей бросало в дрожь. Да и смеркаться стало уже. Вот, что за чертовщина такая: от хозяйки Степан ушёл в полдень, идти до Комариной горы было всего-то два двора и три закоулка, вот только же светило ясное солнце и на тебе -- оно уже и за горизонт село. "Неужели и раньше такое творилось?" -- подумалось Степану. И правда что, вот раньше жил он и таких расчудес видом не видывал: день был днем, а ночь ночью и всему было своё время, и шапки в руках не горели. Вот пока Степан так сокрушался, так до Комариной горы и добрался. А на этом неказистом холме ожидал его старик. А может и не старик. Но точно уж не юноша. Вроде не молодой и не старый -- из-за такой густой бороды разве разберешь, -- вроде как и глаза приветливо глядят, а, может, и с насмешкой; вроде и как улыбка на губах застыла, а может то кривая усмешка -- в темноте этой поди разгляди хоть что-то. А, главное, одет старик как-то просто: ни тебе расшитого кафтана, ни дорогой шапки, а так на плечи какой-то обычный тулупчик наброшен. С опаской подошел Степан к старику, а что сказать, не знает. Молчит себе и с ноги на ногу переминается. А вот его новый хозяин молчать не собирался. Он смерил Степана взглядом, затем над чем-то задумался и, наконец, засунув руку в карман тулупа, достал листок бумаги и, протягивая его, приказал:
-- Бери и иди по этим домам. Там в бумаге указано, где в каждом из этих домов спрятано сокровище. Выкради его и принеси мне. Сделаешь всё, как я сказал, будешь свободен.
-- Но я не вор! -- возмутился Степан.
Только с кем Степан собрался спорить.
-- Раз на ладонях остались следы от пламени, значит вор, -- был непреклонен хозяин. -- Шапка у тебя в руках горела и не раз. На всё про всё у тебя шесть дней. Думаю, справишься. А не справишься -- пропадёшь.
И всё. Ни слова больше. Старик повернулся и ушёл. Главное, куда ушёл, когда впереди только густой лес и топкое болото?!
Глянул в эту бумажку Степан и чуть не заплакал. Хорошо он знал всех этих людей. И несчастны все эти люди были по-своему. Старушка, что первой в списке стояла, ни ходить не могла, ни говорить. А, следующий за ней, Прохор, и вовсе один остался. Ну как таких грабить, когда у них и так горя, что море: вычерпать не вычерпаешь, а переплыть сил не хватит.
Однако пропадать Степану совсем не хотелось, и потому отправился он по адресам, словно страшный злодей, крадучись дворами и переулками.
Вначале напросился он на ночлег к немощной старушке. Та его приняла как родного, потому как с малолетства хорошо знала, накормила досыта. А за это поутру Степан у неё драгоценную брошь и выкрал. За старушкой последовала очередь Прохора, а за ним Авдея. Почитай десять человек пришлось ограбить. И всё ведь прошло как по маслу. "Неужели и впрямь я вор?", -- ужаснулся Степан. Да уж, не самое завидное ремесло.
Степан по привычке все драгоценности в шапку сложил и отправился к своему новому хозяину -- будь он неладен. А тот стоит на прежнем месте, комаров от себя отгоняет. И вроде день-деньской и солнце светит, а Степан смотрит в лицо хозяину и понять не может, что за человек перед ним стоит: никак не разобрать ни его возраста, ни как он выглядит. С таким Степан ещё в своей жизни не сталкивался. Да и с чем он вообще в своей жизни столкнулся, кроме лени? Степан молча шапку хозяину под нос сунул и словно собака в глаза смотрит, ждёт: останется тот доволен его работой или еще что потребует. А хозяин, окинув шапку колючим взглядом, удивлённо спрашивает:
-- И правда что ли ты не вор? Ничего не вышло у тебя, раз шапка пустая?
Степан огорошенный в шапку глянул, а она, как с теми яблоками, и правда пуста, а в руках-то тяжесть её ощущается: там все драгоценности, в ней лежат целёхонькие. Ну что ты будешь делать -- снова-здорово. И надо бы во всём Степану признаться, но ведь в шапке лежит целое состояние! Ведь не яблоки это какие -- драгоценности. Ведь их продать -- на всю жизнь золота хватит. И не устоял Степан, прямо в глаза хозяину глядя так и подтвердил:
-- Нет, не вор я. Ничего не смог взять.
А хозяину, видно, и дела нет до всего этого. Он только недовольно рукой махнул, дескать, иди на все четыре стороны. Степан и пошёл. Теперь-то он был, наконец, свободен и богат!
Да как бы ни так: все украденные драгоценности видимыми не стали. Вот тебе и поворот! Степан ведь думал, что будет как с теми яблоками: за порог вышел, они и проявились. И что теперь с этим добром делать? Как его продашь? Но ведь лежат эти ворованные украшения в шапке, Степан их даже мог пальцами перебирать!
Но дальше, больше: Степан и спать совсем перестал, и жить нормально не мог, потому как казалось ему будто уже во всех концах, во всех краях и весях знают о том, что он вор. Вот на днях проходил он мимо торговой лавки и, как пить дать, слышал шёпот за своей спиной о том, что "вор идёт". И бежать некуда -- кому он нужен без гроша в кармане. И тоска такая душит Степана, что не описать словами: обокрал он, нелюдь, несчастных людей, на их горе еще больше горя добавил. Ну как с этим жить?
Шапку эту проклятую ненавидеть стал. Решил он и вовсе от неё избавиться: он её и топил, и жёг, и закапывал, а она ну просто по волшебству какому возвращалась к нему обратно: вот только что её и духа в доме не было, а тут -- раз и лежит она у порога целая и невредимая со всеми проклятущими невидимыми драгоценностями внутри.
Совсем извёлся Степан от такой жизни. Ничего ему не оставалось, как попросить помощи у той самой хозяйки яблоневого сада. Помнил, что прогнала она его, но, может, хоть какой-то дельный совет даст о том, как жить дальше. Ведь совсем он, бедолага, пропадает.
Пришёл Степан к знакомому саду, в калитку постучался и ждёт, а у самого от волнения сердце готово из груди выскочить. На его стук вышла хозяйка, окинула его неприветливым взглядом, а Степан не стал дожидаться, когда его вновь погонят в три шеи, а заговорил быстро, взахлёб, так, чтобы его даже перебить не успели:
-- Прости меня, хозяюшка, помню я, что прогнала ты меня, всё помню, всё знаю, да только прошу я у тебя помощи, потому как больше мне и обратиться не к кому. Прошу тебя, подскажи, что делать мне с этими проклятущими драгоценностями? Как же мне быть? Как жить на свете?
Да только не было никакого дела хозяйке до вора. Она лишь с презрением смотрела на него, видно решая, помогать или нет. Но всё ж таки помогла, сказала:
-- Вот, когда сам ты поймешь, что с наворованным добром делать, тогда и поймешь, как жить.
С теми словами хозяйка ушла. Вот тебе и помощь, вот тебе и ответ! И что, спрашивается, можно сделать с наворованным добром? Продать? Так его же не видно! Закопать под каким-нибудь пнём? Оно не закапывается. Долго над этими словами Степан ломал голову, пока одним утром не осенило его: вернуть всё это добро нужно. Пускай, что не видно оно, однако ж в шапке оно лежит. Пойдёт он по домам, которые ограбил, покается и отдаст. Пускай ему плюнут в лицо, пусть даже огреют кочергой, однако исправит он всё.
Вот в такой решительности и отправился Степан к дому глухой старухи. Только попробуй ты что-то докажи глухому человеку! Трудноватая задача, но Степан и не думал отступать. Он уже было и на крыльцо старухиного дома взбежал, как на тебе -- драгоценности проявились: лежат себе и сверкают на солнце. Окрылённый, впорхнул Степан в дом старухи и на колени прямо перед ней так и бухнулся. Да только смотрит и глазам своим не верит: старуха и не старуха вовсе, а женщина молодая, красивая и видно слышит всё отлично. Может и не она это вовсе? Но как же не она, когда помнил её такой Степан с малолетсва. Она это, до того как оглохла, онемела и страшно постарела. Она как Степана увидела с шапкой в руках, так прямо обмерла от страха и как закричит:
-- Уходи! Убирайся из моего дома!
Степан взмолился:
-- Прости меня за моё воровство. Виноват я, да только принёс я тебе брошь обратно. Возьми её. И прости, если сможешь.
А та продолжает махать на него руками и кричать:
-- Уходи! Убирайся! Не нужна мне эта брошь! Не хочу снова стать старой и немощной. Всё от этой броши. Муж мой её когда-то у честного человека украл, так от неё никакого житья не было. Вся жизнь от неё наперекосяк. Я бы этого и не знала, когда бы ты не выкрал её. Потому забирай её с глаз моих и уходи! Уходи, не возвращай мне горе!
Вот тебе на: всё ожидал Степан услышать, но не такое. Что же это делается: одно воровство тянет за собой другое, чье-то горе выливается чьей-то бедой. Не стало для Степана неожиданностью, что и во всех других домах он услышал подобные истории. Все эти драгоценности в шапке, оказывается, когда уже единожды украдены были, и никто обратно их брать не хотел. А ему, Степану, что прикажете с ними делать? Куда нести, кому отдать? Или самому теперь до скончания веков ждать, когда кто-то выкрадет эту проклятую шапку? И ведь сам не может на эти побрякушки смотреть, потому как сразу в себе вора видит.
Вот так бесцельно и шёл Степан по дороге с шапкой в руках, а только видит -- навстречу ему идёт тот самый хозяин с Комариной горы. Вот так удача! Степан к нему бросился, словно к родному, и давай признаваться во всём, что, дескать, смолчал он тогда насчёт шапки с наворованными богатствами, что ничему его, дурака, опыт не научил, что теперь-то он всё понимает, всё осознаёт и готов понести любую расплату за содеянное. А хозяин стоит, хмуро на Степана смотрит и говорит:
-- Да пустая твоя шапка, пустая, нет в ней ничего больше. Сам посмотри.
-- Нет уж, -- запротестовал Степан, -- знаю я, что опять эти проклятые украшения стали невидимыми, а они там, в шапке. Всё это уже было. Там они, там!
Хозяин лишь усмехнулся в ответ:
-- Да нет там ничего, посмотри -- обычная шапка у тебя в руках, старая, грязная, да вся в дырах. Выбросить тебе её уже пора.
Смотрит Степан, а и правда, обычная прохудившаяся шапка у него в руках, пустая. Степан для пущей уверенности, еще и рукой в ней пошарил, а там и правда пусто, нет ничего, ни одного камушка, ни брошки, ни колечка.
-- Как же так? -- недоумевал Степан.
-- Да всё просто, -- отвечал хозяин, -- то не шапка была, а совесть твоя. До чего ты её довёл, страшно смотреть. А вот как научился ты слушать свою совесть, так всё у тебя и наладилось, решения правильные пришли. Важному ты научился, Степан, важнее нет в этой жизни: слушать свою совесть. Так что бросай ты свою старую шапку, да начинай ты жить по-настоящему.
Вот так и началась новая жизнь Степана. Шапку он ту выбросил, и думать о ней забыл. Делом занялся, яблоки стал растить. Вначале не очень-то у него и получалось, да только опыт о себе дал знать, потому как долго он у своей первой хозяйки служил да за её работой наблюдал, многому научился. Сады у него выросли на славу, плоды отменные. И вот, что важно: цену он всегда ставил по совести, а потому и продавал всё до последнего яблочка. Да и шапку себе такую купил, что всем шапкам шапка.