Аккуратно взяв Сианиат в руки, Владимир прошептал над ним слова заклинания, которые в ожидающей тишине ритуального зала прозвучали, как легкий шорох ветра.
Габриэль блаженно улыбалась, наблюдая за происходящим. "Надо же, все обернулось, именно так, как я и планировала?, - с удовлетворением отметила она, - "Скоро, совсем скоро все закончится. Впрочем, как и жизнь Владимира. Зачем мне тот, кто мечется из стороны в сторону и в сложной ситуации выбирает выгоду, а не чувства. Такому человеку я не смогу верить. Он предаст меня так же, как и избранную, в любой удобный момент. Хотя я могу предложить ему то, от чего он точно не сможет отказаться. Поделить силу пополам. Он о таком и мечтать не мог. А мне хватит и половины ее силы, для того чтоб стать не уязвимой. Это у недалекой деревенщины не получилось себя защитить, а я...?
Габриэль оторвалась от радостных мыслей, потому что в груди кольнуло нехорошее предчувствие. Она внимательно осмотрела ритуальный зал и круг. Все шло именно так, как и должно быть. Охранный контур, отделяющий Самойлова и избранную светился ярко-красным, от основного круга тянулась тоненькая, еще не наполненная силой ниточка, которая должна будет связать Габриэль и Лесю для передачи силы богини. Ниточка находилась еще в самом начале пути, но стремительно росла и подбиралась к дочери Дора. Все в порядке. Но...
"Что за черт!? - ругнулась про себя Габриэль, чувствуя, как грудь сжимают цепкие ледяные пальцы страха. Зрение говорило, что все идет своим чередом. Интуиция вопила об опасности... Рыжая девица положила ладонь на грудь, унимая бешеное сердцебиение. "Силы отца почти не осталось, ее хватит разве что на быстрый осмотр магическим взором. Но магией пользоваться в данный момент нельзя, иначе биний не выдержит, и вся община останется погребенной под землей?.
Красная ниточка добежала до ног Габриэль и поползла вверх по стопам, лаская колени, холодя живот до груди. Возле самого сердца она остановилась, словно ожидая приказа. Тьма в кольце жертвенной крови рассеялась, являя Владимира и Лесю. Лесандрин лежала не подавая признаков жизни, глядя в потолок зала. Владимир покачивался в магическом трансе, занеся над грудью девушки Сианиат.
Габриэль успокоилась, окинув взоров парочку. Все идет, как надо. Она кивнула Владимиру, выражая готовность к дальнейшим действиям. Владимир с размаху всадил кинжал в сердце Лесандрин. Леся громко вскрикнула, разорвав напряженную тишину зала. А вслед за ней раненым зверем взревела Габриэль, хватаясь за грудь и падая на колени. Перед ее помутневшим взором промелькнул Владимир, поворачивающий навершие Сианитата и красная ниточка глубокого пореза на запястье Лесандрин.
"Да, что же он делает?!?, - успела подумать Габриэль прежде, чем мир для нее разорвался дикой болью и раскололся на осколки.
Зал наполнился стонами и криками помощи. Маги, присутствующие в зале, падали, как подкошенные, оседали на пол, словно тряпичные куклы с пустым выражением глаз. Милада свалилась на пол, освобожденная от обездвиживающего заклинания, но не в силах что-либо сделать. Во рту чувствовался металлический вкус крови. Она лежала на полу, в луже собственной крови, идущей из горла, из последних сил цепляясь за жизнь. В глазах померкло, и Милада провалилась во тьму.
Двери ритуального зала распахнулись и на пороге показались Атан и Закран. Михаил подбежал к Миладе и, подхватив любимую на руки, бегом устремился прочь. Атан подошел к горящему красным огнем кругу и остановился, не веря своим глазам.
- Подожди, чуть-чуть, - прохрипел Владимир.
Он вытащил Сианиат из груди Лесандрин. Кровь устремилась из раны, заливая одежду. Атан боролся с подступившей к горлу тошнотой, кляня себя за то, что вынужден бездействовать и смотреть.
- Ты забираешь жизнь и даришь, - прошептал Владимир, рубанув Сианиатом по предплечью. - Прими мою жертву. Во искупление всего, что я сотворил.
Самойлов опустился на колени перед Лесандрин, соединяя их раны. Он прикоснулся лбом к ее лбу и, вдыхая ее запах - любимый и родной - прошептал.
- Прости меня за все, Ангел. Я люблю тебя. И ты должна жить.
Он нежно поцеловал ее в холодные губы и вогнал Сианиат себе в сердце.
Ярко-красная линия окрасилась в серебристый свет и... потухла...
... Вороной жеребец скакал во весь опор. Лесандрин подставляла лицо весеннему ветерку и первым жарким лучам первой декады мая. Жить - хорошо. Девушка возвращалась из хутора Верховцы. Навещала родных. Отца, Матрену. У них все хорошо. Отец так же охотится и потихоньку справляется с домашними хлопотами без жены. Матрена же ушла от мужа и открыла свою швейную лавочку. Все местные модницы заказывают у нее платья. Даже из Крегждена иногда приезжают. Родные радушно встретили ее. Лесандрин погостила у них три дня, но пора и честь знать. Она безумно хотела домой... И теперь он у нее был.
Недалеко от столицы, в городке Сапожок, который славился отличными сапожными мастерскими, Лесандрин купила домик и стала принимать в нем страждущих. Она же, как никак лекарка. Правда пришлось взять отпуск на месяц. Милада отказывалась от чужой помощи. И роды наследника Михаила и Милады Закран принимала именно она.
Лесандрин улыбнулась. А ведь тогда, полтора года назад, она сомневалась, что вообще когда-то увидит свет. Теперь вся эта история с магами, болезнями, избранницей и ритуалом походит на страшный сон. И она бы наверное так и решила бы. Да только кошмары по ночам спать не дают, да шрам на груди в области сердца... Каждую ночь ей снится он. Тот, который сделал ее жизнь кошмаром, тот, кто подарил ей новую жизнь. Он убил ее, но променял свою жизнь, на спокойную жизнь ее и всей империи. Никто и представить даже не мог, что Владимир вместо ритуала передачи силы проведет ритуал освобождения. Он освободил всех одаренных от бремени магического дара. Он вернул магию в мир, исцелив больную и зараженную империю. Этот ритуал стер из памяти людей ужас напасти и последних дней жизни перед концом... Магов больше нет. А магия... она вокруг. В буйстве красок природы, в синем небе, в журчании ручейка.
Владимир... Лесе до сих пор больно вспоминать о нем. Когда она открыла глаза в первый раз после смерти, то мечтала только об одном, чтоб ее убили. Ненависть к Самойлову сжигала ее изнутри... Но тут вмешался Атан. Он разговаривал с ней. Вытаскивал из тяжелых раздумий. Он любил ее, но это не помешало ему рассказать Лесе правду о Владимире. О его последних словах и о его жертве. Леся поверила, боль притухла, но вряд ли она когда-нибудь исчезнет насовсем.
Она не вернулась на службу к Императору. Официально, болезнь была устранена умелыми действиями странников, лекарей и алхимиков. Подземная община магов разрушена - биний не выдержал последнего заклинания Самойлова. Все, кто там был, погребены под толстым слоем земли и пластинами Биния. Атан и Михаила успели вытащить только Лесю и Миладу. После того, как Леся выкарабкалась из болезни, она подала рапорт Императору. Получила вознаграждение, как особо отличившаяся и уехала из столицы...
... Долгое время ее мучили сны, в которых она бежала и бежала по битым стеклам своих надежд, и Владимир преследовал ее, кроша осколки в мелкую пыль. Сердце заходилось болью, она просыпалась, не надеясь заснуть. Долго вспоминала, рвала душу и сердце, понимая, что все зря и ничего не изменишь. Любовь умерла вместе с ней на жертвенном ложе... А, может, и раньше. Только память жива...
В одну из таких ночей Леся вышла во двор, развела за домом костер и сожгла все, что напоминало о нем. Она смотрела на то, как горит ее прошлое и не чувствовала ничего. Словно все, что было, происходило не с ней, а с кем-то другим.
Последней в костер полетела фотографическая карточка: красивый, уверенный в себе он, нежно обнимающий ее за плечи, милая, юная она, без памяти влюбленная...
Они горели в огне в последний раз.
После этого она выпила горячего чаю и завалилась с книгой на печь, решив устроить себе выходной. А к вечеру в дверь постучали, и Леся поспешила открыть, решив что кому-то из городских понадобилась ее помощь. На пороге стоял Атан. С вечной усмешкой на красивых губах. Он пришел, как к себе домой, заявив, что вместе жить веселее, домогаться он ее не собирается, да и уходить, кстати, тоже. Она улыбнулась ему и не нашла причин выгонять его.