В коммунальной квартире Љ13 жила и промышляла секретная проститутка тётя Клава. Она была природная блондинка, имела пышные формы и миловидное личико с большими серыми глазами. Движения её были плавны и неторопливы, а голос вкрадчивым и глубоким.
Муж тёти Клавы отбывал срок в лагере по статье "за болтовню". Чтобы прокормить сына, тётя Клава работала посудомойкой в заводской столовой, а в свободное от работы время занималась проституцией. Если тётю Клаву приглашали в компанию, она могла запросто договориться с чужим мужем о встрече. Она говорила, что ей "нельзя быть не блядью", иначе не на что будет жить.
В тот роковой день в дверь коммуналки позвонил очередной клиент в офицерской форме, прибывший по совету друга. Тётя Клава замешкалась у себя в комнате, и дверь открыла соседка тётя Маруся - солдатская вдова. У неё было грубое деревенское лицо, и она никогда не стеснялась в выражениях.
- Это вы Клавдия?!- удивился военный.
- Нет. Я не блядь,- ответила тётя Маруся,- Блядь живёт вот там!
Тётя Маруся указала пальцем на дверь комнаты, откуда, прихорашиваясь, вышла тётя Клава. Она была в платье цвета морской волны, глубокое декольте которого окаймлял белый атлас.
- Простите, я не успела вас встретить,- сказала Клавдия, приветливо глядя на военного.
- Да ничего, пустяки,- заулыбался офицер и, обратившись к тёте Марусе, загородившей проход в узком коридоре, попросил,- Мамаша, разрешите пройти.
- Проходи, сынок,- посторонившись, сказала тётя Маруся,- Чикайся на здоровье.
Сама тётя Маруся имела постоянного любовника, и её очень сильно раздражал образ жизни соседки, особенно звонки в дверь, раздававшиеся в любое время суток.
И вот снова раздался звонок в дверь.
- Клава ещё не освободилась,- подойдя к двери, прокричала тётя Маруся.
- Маруся, это я - Татьяна! - отозвалась жительница соседнего подъезда.
Когда тётя Маруся ей открыла, Татьяна в сопровождении управдома стремительным шагом направилась к комнате тёти Клавы, откуда доносилась песня "Голубка".
Такое поведение Татьяны было вызвано тем, что её муж так же был офицером, и одна из соседок, обознавшись, сказала, что он пошёл к тёте Клаве.
Управдом вывел всех в коридор, и пока шло выяснение, в дверь снова позвонили. Это были два звонка, означавшие, что кто-то ещё пришёл к тёте Клаве.
Управдом открыл дверь, и когда новый посетитель вошёл, тётя Клава, обомлев, упала в обморок.
- Умаялась, бедная, уже ноги не держат,- сказала тётя Маруся, но узнав пришельца, воскликнула,- Ё-моё! Михалыч, ты?!
Оказалось, что из лагеря вернулся муж Клавдии.
Пока скорая помощь откачивала тётю Клаву, все разошлись.
С возвращением Михалыча мужички не сразу отвадились от комнатки тёти Клавы, но постепенно звонки прекратились. Сам же Михалыч впал в глубокую задумчивость, не зная, как ему поступить.
Частенько сидя на кухне за рюмкой водки и затягиваясь дымом "Беломора", он угрюмо произносил: "Да, дилемма" ... Этот философский термин, означающий "затруднительный выбор" звучал из его уст и тогда, когда он во дворе дома играл с мужичками в домино. Михалыча так и прозвали - "Дилемма". Это прозвище закрепилось за ним пожизненно, несмотря на то, что он сделал выбор в пользу совместного проживания с тётей Клавой.
Я вспоминаю об этой супружеской паре с большим теплом, Михалыча я уважала за страдания, а тёте Клаве я благодарна за то, что однажды она очень помогла мне. Дело в том, что мои родители часто скандалили на почве ревности, мать ревновала отца, а он - её, а я - маленькая девочка - часто плакала из-за этих разборок.
И вот сидела я как-то в слезах на кухне, ко мне подошла тётя Клава, села напротив меня на табуретку, взяла моё заплаканное личико в руки и сказала:
- Ну что ты из-за них плачешь, глупенькая? Глазки испортишь - мальчики любить не будут. Плюнь ты на них"!
Она изящно и смешно сделала - "тьфу"!
Всё это подействовало на меня, как внушение, то ли из-за гипнотического взгляда её больших серых глаз, то ли из-за вкрадчивого голоса, то ли из-за смешного "тьфу". Я прекратила плакать и улыбнулась. Больше я из-за родителей никогда не плакала.